Текст книги "Дед Мороз и лето"

Автор книги: Василий Ливанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Вот это да! – восхищённо прошептала Кукла.

– Да это же, это же… – захихикал Щенок.

Тут Девочка повернула голову и увидела странную игрушку.

Некоторое время она внимательно её разглядывала, затем вздохнула и отвернулась.

Тогда странный незнакомец вскочил на ноги, но поскользнулся и, нелепо взмахнув руками, колпачком вниз полетел в воду.

Раздался всплеск.

Девочка вскочила и подбежала к фонтанчику.

Бумажный колпак размок, серпантиновые ленты расплылись по воде. Девочка протянула руку и вытянула из воды странную игрушку.

Она освободила её от размокшей бумаги, сняла уродливый шутовской нос, и Мишка, её старый любимый Мишка с пуговицей вместо носа, с заштопанными лапами и клетчатой заплаткой, вдруг вернулся к ней.

Девочка засмеялась, прижала его к себе и поцеловала в мокрую плюшевую голову.

Щенок изо всех сил высовывал свой суконный язычок. Клоун улыбался широкой и доброй улыбкой, а Кукла вдруг так сильно покраснела, что раздулась, превратилась в красный воздушный шар, который взлетел над двором и с треском лопнул.

А может быть, не лопнул. Может быть, и не было никакого красного шара.

Может, Кукла в него вовсе не превращалась.

Может быть, Мишке это только померещилось.

Но то, что Кукла покраснела, – это точно было.

Я сам видел.

Что сказал Верблюд

Представьте себе: симпатичная Старушка в цветастом переднике стоит у плиты и помешивает ложкой в медной кастрюле для варки варенья.

А когда сварила Бабушка клубничное варенье, то поставила его на подоконник остудиться.

Вы легко себе представите окно, раскрытое в цветущий летний сад. На подоконнике – медная кастрюля с клубничным вареньем, от которого поднимаются струйки розового пара.

А в это время далеко-далеко в пустыне шёл по своим делам очень неглупый верблюд.

А при чём же здесь Верблюд?

Скорее всего, Верблюд здесь совершенно ни при чём.

Смотрите: симпатичная Старушка теперь не одна, рядом с ней вихрастый мальчик в коротких штанишках.

Это прибежал на кухню бабушкин внук Серёжа, захотелось ему клубничного варенья. Пообещала Бабушка угостить Серёжу вареньем, как только оно остынет. Бабушка ушла…

…а внук Серёжа остался.

И жадно уставился на дымящуюся кастрюлю с вареньем.

А в это время далеко-далеко в пустыне всё тот же Верблюд продолжал свой путь.

Да при чём же здесь верблюд?

Возможно, совершенно ни при чём!

К тому же Верблюд далеко в пустыне.

А Полосатая Оса тут как тут!

Почуяла Полосатая Оса запах клубничного варенья, влетела в открытое окно, села на край кастрюли и принялась лакомиться. Да так увлеклась, что залезла в самое варенье.

А в это время…

Опять этот Верблюд?

Нет, Верблюд пока ни при чём!

А главное то, что случилось с Серёжей.

Не послушался Серёжа Бабушку. Взял большую ложку, зачерпнул варенья, да вместе с Осой!

Отправил Серёжа ложку в рот.

Тут Оса как ужалит Серёжин язык!

Глаза у Серёжи буквально вылезли на лоб. Серёжа широко разинул рот, и оттуда, вместе с воплем, вылетела Полосатая Оса.

А в это время, откуда ни возьмись… да нет, не Верблюд, он-то ни при чём, а Бабушка прибежала на Серёжин крик.

Язык у Серёжи распух и даже не умещался во рту. Хотел Серёжа во всём признаться Бабушке и прощенья попросить, но не смог, потому что таким толстым языком нельзя разговаривать. Так Полосатая Оса Серёжу наказала.

А Верблюд здесь совершенно ни при чём!

Верблюд остановился в далёкой пустыне, хоть и шёл по своим делам.

– Как это ни при чём? – спросил вдруг Верблюд. – Я здесь затем, чтоб сказать вам, дорогие ребята: надо слушаться старших и не поступать так, как сделал бабушкин внук Серёжа.

Понятно?

Самый-самый-самый-самый

Африка! Африка! Там небо жёлтое, как кожура апельсина, а силуэты пальм точь-в-точь такие, как на почтовых марках. Пустыня там называется Сахара, озеро – Чад, гора – Килиманджаро, а река – Замбези. Даже древний дух Мбла, который живёт на дне высохшего колодца, в самой середине Африки, никак не может догадаться, откуда взялись эти названия. Теперь вы знаете, какая она, Африка, и сможете поправить меня, если дальше будет что-нибудь не так.

На берегах гладкого озера Чад, в том самом месте, где кончается Пустыня и начинаются Джунгли, издавна поселилось много разных птиц и зверей. И так уж у них было заведено, что каждый занимался своим делом, а если и мешал другим, то только в крайнем случае.

Крохотные птички весело распевали свои песенки, пеликаны ловили в озере рыбу, страусы бегали наперегонки с жирафами, а зебры и антилопы мирно щипали сочную траву и спокойно ждали, пока кого-нибудь из них не съест рябой леопард. Попугаи передразнивали птиц, а обезьяны – зверей, но никто не обижался, потому что так было принято.

Всё шло хорошо, пока звери и птицы не собрались однажды все вместе, чтобы избрать себе царя.

Трудно сказать, кому первому пришла в голову мысль избирать царя зверей и птиц. Говорят, что это придумала Гиена, потому что, когда царь был, наконец, избран, она так расхохоталась, что её не могли остановить, и она убежала в густые заросли бамбука и хохотала там всю ночь. С тех пор, как только наступает ночь, все гиены начинают громко хохотать и хохочут до самого утра.

После долгих споров и грызни царём был избран Лев.

– Имей в виду, – сказали Льву все звери и птицы, – теперь, когда ты избран царём зверей и птиц, ты должен стараться быть самым смелым, самым сильным, самым мудрым и самым красивым!

– Нечего мне стараться! – ответил Лев. – Раз вы меня избрали царём зверей и птиц – значит, я и есть самый смелый, самый сильный, самый мудрый и самый красивый! (Говорят, что именно в этот момент Гиена расхохоталась.)

Звери и птицы попробовали объяснить Льву, что он заблуждается, но Лев так свирепо зарычал на них, что все решили пока оставить его в покое, надеясь, что он опомнится и одумается, и разошлись по своим делам.

Но Лев и не думал одумываться. На следующий же день он велел крохотным птичкам петь только те песни, которые нравились ему, он запретил пеликанам ловить в озере рыбу, потому что вкус рыбы не нравился ему, страусам и жирафам он не разрешил бегать наперегонки, потому что топот, который они поднимали, мешал ему. Зато он разрешил рябым леопардам поедать зебр и антилоп, сколько им будет угодно: во-первых, потому что леопарды были его родственники, а во-вторых, потому что львиную долю добычи они отдавали ему.

Что же касается обезьян и попугаев, то Лев строго-настрого запретил им передразнивать кого попало, а только тех, кого он им сам укажет. Так что обезьяны и попугаи страшно скучали. Одна легкомысленная обезьяна не выдержала и пошла на берег озера Чад, чтобы передразнить своё отражение в его гладкой воде. За этим занятием её и застал Лев и, решив, что она втихомолку передразнивает его, разорвал бедную обезьяну в клочки.

А если какой-нибудь зверь или птица пытались объяснить Льву, что он ведёт себя нехорошо, он тут же съедал их, говоря: «Я – Лев, царь зверей и птиц, – самый смелый, самый сильный, самый мудрый и самый красивый. Не вам меня учить!!!»

Очень скоро Лев съел всех, кто делал ему замечания, а те, что остались, хором повторяли за Львом: «Ты – царь зверей и птиц! Самый смелый! Самый сильный! Самый мудрый! Самый красивый! Не нам тебя учить!!!»

И, повторяя так изо дня в день, звери и птицы наконец привыкли к тому, что Лев – самый-самый-самый-самый, и стали приучать к этому своих детей. И они забыли прежние счастливые времена, когда каждый занимался своим делом, а если и мешал другим, то только в крайнем случае. И стали жить, как им велел Лев.

Но вот в один прекрасный день у Льва и его жены Львицы родился детёныш. Маленький Львёнок был похож на всех детёнышей в мире. Он был весёлый и неуклюжий, и в его рыжую голову с рыжими ушами никогда не приходила мысль о том, что он тоже Лев – царь зверей и птиц и самый-самый-самый-самый. Он бегал вприпрыжку вокруг озера Чад, мягко ступая рыжими лапами, удивлённо тараща рыжие глаза и весело помахивая рыжим хвостом. Жизнь казалась ему прекрасной, а мир – необъятным и полным чудес.

Но пока он подрастал в счастливом неведении, старый Лев выбрал ему воспитателем облезлого Шакала. Поначалу Шакал должен был строго следить за тем, чтобы Львёнок не гонялся за своим хвостом во время прогулок и вылизывал себя по утрам. Когда у Львёнка стали пробиваться усы, Шакал принялся обучать его лесным наукам. Скоро Львёнок уже легко мог отличать след Зебры от следа Антилопы, свежее мясо – от тухлого, а весёлое времяпрепровождение – от скучного. А главное, Шакал всё время внушал своему воспитаннику, что он – Лев, царь зверей и птиц, самый-самый-самый-самый. За это Шакал получал объедки с львиного стола.

Наконец настало время, когда старый Лев решил устроить экзамен своему сыну. На экзамен был приглашён только облезлый Шакал, которого царь зверей и птиц пообещал съесть, если тот недостаточно хорошо обучил Львёнка. Старый Лев стал задавать сыну разные вопросы, на которые тот быстро и легко отвечал.

– Я буду очень доволен тобой и твоим учителем – облезлым Шакалом, – сказал старый Лев, – если ты сможешь напоследок ответить мне на один, самый главный вопрос: «Кто ты такой?»

– Я – Лев, царь зверей и птиц! Самый смелый, самый сильный, самый мудрый и самый красивый!

Старый Лев пришёл в восторг. Он даже разрешил облезлому Шакалу в виде высшей награды понюхать кисточку своего хвоста, после чего Шакал, придя к себе домой, умер от счастья. А маленький Львёнок побежал вприпрыжку по всей Африке, громко крича:

– Я – Лев, царь зверей и птиц, самый-самый-самый-самый!

Он бежал по великой пустыне Сахаре, и колючие песчинки набивались ему в рыжие уши и хрустели на зубах, он бежал по Джунглям, и плоские листья папоротников хлестали его по рыжим щекам. Он бежал вприпрыжку и ни разу не остановился, пока не добежал до экватора в самой середине Африки.

Знаете ли вы, что такое экватор? Он стягивает земной шар, как обруч стягивает бочку. Он всё равно что тоненький-претоненький пояс вокруг толстого-претолстого живота. Он мокнет в солёной воде трёх великих океанов и пересекает острова Галапагос и Борнео. Он прячется в болотистых лесах Южной Америки и сохнет на жарком Солнце в самой середине Африки. И если кто-нибудь захочет узнать, где он начинается и где кончается, тот ничего не добьётся. У экватора нет ни начала, ни конца. Его нельзя ни увидеть, ни потрогать. Но всё-таки он есть. Он существует с тех самых пор, как его придумали люди. Раз и навсегда. А то, что раз и навсегда придумали люди, обязательно существует на самом деле. И с этим приходится считаться. Но Львёнок ничего не знал про экватор. И ему захотелось пить. И он пошёл разыскивать колодец.

Он нашёл старый-престарый колодец. Это был тот самый высохший колодец, на дне которого жил древний дух Мбла. Мбла никогда не вылезал из своего колодца и желал только одного: чтобы все оставили его в покое. Он был занят важным делом. (Делал вид, что очень занят и ему некогда.) Но Львёнок ничего не знал об этом, и потому он заглянул в самую глубину колодца и крикнул:

– Я самый-самый-самый-самый!

– Я занят, занят, занят, занят! – ответило Львёнку эхо.

Вы-то знаете, что ответило не эхо, а древний дух Мбла, а Львёнок этого не знал.

Он подпрыгнул вверх всеми четырьмя лапами и с размаху сел на свой рыжий хвост. Он удивился так, как ещё никогда не удивлялся.

– Кто это отвечает мне? – спросил Львёнок.

– Не твоё дело! А ты кто такой? – отозвалось из колодца.

– Я – Лев, царь зверей и птиц. Самый смелый, самый сильный, самый мудрый и самый красивый!

– Ты самый глупый! – послышалось из колодца. – Отойди, это мой колодец!

– Скажи, о Нетвоёдело, – спросил Львёнок, – почему ты назвал меня глупым?

– Не скажу, – донеслось из колодца. – Сам подумай. А если не поймёшь, пойди и разыщи Кого-Нибудь Другого, может быть, он тебе это объяснит. А теперь отойди, мне некогда, некогда, некогда!

Львёнок отошёл в сторону, сел в горячий песок и стал думать. И он сидел в горячем песке и думал до тех пор, пока его тень не стала длинной-предлинной, как шея жирафа. А когда красное Солнце скрылось за великой горой Килиманджаро, он встал и пошёл разыскивать Кого-Нибудь Другого. Он медленно шёл, волоча за собой свой рыжий хвост, а вслед ему хохотали гиены.

Львёнок шёл всю ночь, и только когда первые жаркие лучи позолотили верхушки пальм, он прилёг отдохнуть на кучу сухих листьев. Но не успел он закрыть глаза, как вскочил, визжа от боли. И тут он увидел перед собой лесного Муравья.

– За что ты укусил меня? – спросил Львёнок, испуганно моргая рыжими глазами.

– За хвост, – последовал ответ. – А сейчас я немного отдышусь и укушу тебя за нос!

– Неужели ты меня не боишься? – удивился Львёнок.

– Я никого не боюсь! Я защищаю свой муравейник. – И Муравей влез на кучу сухих листьев. – И сейчас я укушу тебя за нос, чтоб ты окончательно убедился, что я никого не боюсь. – И Муравей подбоченился.

– Не надо меня кусать за нос, – сказал Львёнок. – Я верю тебе. Ты и вправду самый смелый, если решился напасть на меня, самого сильного.

– Ха-ха-ха! – расхохотался Муравей и заплясал на куче сухих листьев. – Ты самый глупый. Ха-ха-ха!

– Почему и ты думаешь, что я самый глупый, скажи мне, о смелый Муравей? – попросил Львёнок.

– Не скажу, – отвечал Муравей. – Сам подумай. А если не поймёшь, пойди к извилистой реке Замбези и разыщи лысого Слона, который часто стоит по колено в воде в тени высоких деревьев, и спроси его об этом, если он захочет с тобой разговаривать.

Много раз красное Солнце пряталось за великой горой Килиманджаро, и много раз золотило оно верхушки пальм, прежде чем рыжий Львёнок пришёл к берегам извилистой реки Замбези. Он вошёл в тень высоких деревьев и остановился, поражённый. Перед ним по колено в реке недвижимо стоял Слон. Вода пенилась и бурлила вокруг его ног, толстых, как стволы баобабов. Солнечные блики дрожали на лысой голове и гасли в тени растопыренных ушей. На покатой спине Слона, как будто на гребне горы, сидели орлы. Их было семь.

– Здравствуйте, – сказал маленький Львёнок.

Орлы разом повернули головы и посмотрели на него в четырнадцать зорких глаз.

– Подойди поближе, – сказал первый Орёл.

– Он не слышит тебя, – сказал второй Орёл.

– Он занят, – сказал третий.

– Он задумался, – сказал четвёртый.

– Поздоровайся ещё раз, – сказал пятый.

– Говори громче, – сказал шестой.

– Здравствуйте? – изо всех сил закричал Львёнок.

– Не шуми! – сказал седьмой Орёл.

А лысый Слон хлопнул ушами.

– Он услышал тебя, – сказал первый Орёл.

Слон приоткрыл левый глаз.

– Он заметил тебя, – сказал второй Орёл.

Слон дёрнул коротким хвостом.

– Он не сердится на тебя, – сказал третий.

Слон кивнул головой.

– Он здоровается с тобой, – сказал четвёртый.

Слон поднял изогнутый хобот.

– Он хочет знать, кто ты такой, – сказал пятый.

Слон стоял, подняв хобот.

– Отвечай, – сказал шестой.

Львёнок подумал о смелом Муравье, потом набрал побольше воздуха и начал:

– Я – Лев, царь зверей и птиц, самый сильный…

– Замолчи, – зашипел седьмой Орёл.

Но было уже поздно. Слон качнулся всем огромным телом, и река хлынула на берег. Орлы слетели с покатой спины. Слон нагнул лысую голову и двинулся из тени высоких деревьев прямо к тому месту, где сидел рыжий Львёнок. Земля гудела под ногами Слона. Белые бивни его сверкали на солнце, как снег на вершинах гор. Перепуганный Львёнок спрятался за толстый ствол высокого дерева, но Слон обвил толстый ствол хоботом и вырвал высокое дерево вместе с корнями, так что треск пошёл по всей Африке и пыль заволокла небо.

Львёнок уже приготовился погибнуть, как вдруг чьи-то острые когти вцепились ему в загривок, и он почувствовал, как земля стала уходить из-под лап и ветер засвистел в уши. Львёнок закрыл глаза, а когда открыл их, то не поверил тому, что увидел. Красное Солнце горело так близко от него, что могло опалить ему усы. Над головой Львёнка хлопали чьи-то крылья, и неясная тень их бежала по земле.

Потом тень начала быстро уменьшаться и темнеть. Горячий песок обжёг Львёнку лапы, когти на его загривке разжались. Он перекувырнулся через голову, вскочил, встряхнулся, чихнул и увидел перед собой Орла. Это был тот самый Орёл, который сидел на спине Слона седьмым.

– Спасибо тебе, – сказал Львёнок. – Ты спас мне жизнь.

– Не благодари. – И Орёл больно клюнул Львёнка в лоб своим твёрдым клювом. – Понял ли ты, почему лысый Слон рассердился на тебя?

– Нет, – сказал Львёнок. – Ты знаешь, некоторые считают, что я самый глупый, а некоторые другие говорили мне, что я самый смелый, самый сильный, самый мудрый и самый красивый.

– А сам ты как считаешь? – спросил Орёл.

– Я думаю, что я не самый смелый. – И Львёнок рассказал Орлу о встрече с лесным Муравьём. А потом спросил: – Скажи, Орёл, почему лысый Слон рассердился на меня?

– Потому что Слон любит правду. Ты лгал ему и хвастался, и Слон захотел наказать тебя. Мы, орлы, поднимаемся так высоко в небо, что крылом задеваем Солнце. Наверху ничего нет, кроме Солнца, но оттуда далеко видно. Слушай и запомни: нет никого под Солнцем смелее, чем Муравей, который защищает свой муравейник, и нет никого под Солнцем сильнее, чем Слон, который любит правду.

– И нет никого под Солнцем, – воскликнул рыжий Львёнок, – мудрее, чем Орёл, которому далеко видно!

– Ты понял меня, – сказал Орёл, – и это лучшая благодарность за твоё спасение.

– А кто же самый красивый? – спросил маленький Львёнок.

– Этого я тебе не скажу. – И Орёл расправил крылья. – Возвращайся домой, к берегам гладкого озера Чад. Может быть, тебе повезёт, и ты узнаешь, кто самый красивый.

Тут Орёл взглянул на Солнце, взмахнул широкими крыльями и улетел. А маленький Львёнок пошёл домой, к берегам гладкого озера Чад.

Много-много раз скрывалось красное Солнце за великой горой Килиманджаро, и столько же раз золотило оно верхушки пальм, прежде чем рыжий Львёнок пришёл в то самое место, где кончается Пустыня и начинаются Джунгли и где лежит гладкое озеро Чад. Львёнок нагнулся к его воде, чтобы напиться, и вдруг увидел в ней своё отражение. Из озера на Львёнка смотрел большой и могучий Лев с косматой гривой и тёмной кисточкой на кончике хвоста. И понял маленький Львёнок, что он уже не маленький Львёнок, а взрослый Лев, и он поднял голову и испустил грозный и радостный рёв. И, услышав львиный рёв, все звери и все птицы, которые жили в том самом месте, где кончается Пустыня и начинаются Джунгли, сбежались и слетелись к берегам гладкого озера Чад.

И сказал им могучий Лев:

– Слушайте и запомните, что я вам скажу: пусть каждый занимается своим делом, и если вздумает мешать другим, то только в крайнем случае. Слушайте и запомните, что я вам ещё скажу: если кто-нибудь из вас скажет мне, что я самый смелый, самый сильный, самый мудрый и самый красивый, того я разорву на части!

Так сказал могучий Лев – царь зверей и птиц – и три раза хлестнул себя по бокам хвостом с тёмной кисточкой на конце.

Тут все звери и птицы зашумели и шумели до тех пор, пока из Джунглей не вышла молодая Львица, которая сказала:

– О могучий Лев, царь зверей и птиц! Я полюбила тебя с первого взгляда и хочу быть твоей женой!

И на берегах гладкого озера Чад звери и птицы отпраздновали африканскую свадьбу. А когда праздник кончился и все пошли спать, Лев и Львица остались одни и стали смотреть, как красное Солнце прячется за великую гору Килиманджаро. А когда стало совсем темно и на небе показались луна и звёзды, молодая Львица потёрлась головой о щёку могучего Льва и сказала:

– Я полюбила тебя с первого взгляда. Ты можешь разорвать меня на части, но я всё-таки скажу: ты самый красивый!

И могучий Лев – царь зверей и птиц – улыбнулся застенчивой улыбкой, потому что он понял, что тот, кого любят, всегда самый-самый-самый-самый.

Кролик с капустного огорода

У одной женщины не было детей. А ей очень хотелось иметь ребёнка.

Однажды пролетал мимо Аист и сел на крыше её дома. Увидела женщина Аиста и очень обрадовалась. Выбежала на крыльцо и говорит:

– Послушай, Аист! Я слышала, что вы, Аисты, приносите людям маленьких детей. Мне бы очень хотелось иметь сына. Не мог бы ты принести мне его?

Аист этот до сих пор ничего не знал про то, что детей приносят людям Аисты, и, конечно, растерялся. Ведь вырос он на болоте и никогда не видел никого, кроме своих родителей, таких же Аистов, как он сам, водяных пауков, кочек и лягушек. О людях он знал только понаслышке, а маленьких человеческих детей и вовсе не мог себе представить. Он так сильно смутился, что красными у него стали не только клюв и ноги, но и живот, и крылья, и даже два пера из хвоста.

«Какая неприятность! – подумал Аист. – Вот что значит воспитываться на болоте и не получить настоящего образования!» А вслух он сказал:

– Уж кто-кто, а я отлично знаю, как помочь тебе, одинокая женщина! – И, взмахнув крыльями, он полетел, сам не зная куда.

Неизвестно, куда бы залетел наш Аист, если бы на камне у ручья не заметил зелёную Лягушку. Лягушка пригрелась на солнышке и сладко дремала.

«Схвачу-ка её и выведаю всё», – решил Аист.

Он опустился около камня, вытянул шею – и щёлк! – сонная Лягушка тотчас очутилась в его клюве. Она, конечно, сразу же проснулась и стала просить Аиста не есть её, уверяя, что для неё это слишком большая честь.

– Я отпущу тебя, – пообещал Аист, – если ты скажешь мне, где это мы, Аисты, находим маленьких человеческих детей.

– Вы, Аисты, находите маленьких человеческих детей под капустой! Разве ты сам об этом не знаешь? – удивилась Лягушка.

Но удивляться вслух ей, конечно, не следовало, потому что Аист сейчас же подумал: «Если я её отпущу, она обязательно разболтает по всем болотам, что я круглый дурак, а я этого не переживу!» Он мотнул головой и проглотил бедную Лягушку, которая всё ещё продолжала удивляться.

А наш Аист полетел разыскивать капустный огород, особенно старательно взмахивая крыльями, чтобы отогнать лёгкие угрызения совести. Вскоре он опустился на капустном огороде и стал медленно разгуливать среди грядок. Вдруг под одним кочаном он заметил маленькое пушистое существо с длинными серыми ушками и очень подвижным розовым носиком.

«Ага! – подумал Аист. – Вот оно!» Он схватил пушистое существо за длинные серые ушки и поспешил к дому одинокой женщины.

С шумом влетел Аист в окно и положил свою добычу прямо женщине на колени.

– Вот твой сын! – сказал он.

– Ну, спасибо тебе, – сказала женщина. – А ты уверен, что это и есть мой сын?

– Ещё бы, – соврал Аист, – кому же знать это, как не мне, Аисту?

И маленький Кролик с капустного огорода стал воспитываться в доме одинокой женщины как её родной сын. Первое время Кролик всё-таки помнил, что он Кролик, но когда женщина приучила его ходить на задних лапках, он совсем забыл об этом. Он даже выучился зевать, когда ему бывало скучно. В общем, он делал поразительные успехи. Вскоре Кролик уже читал и писал, и добрая женщина не могла на него нарадоваться. Кролик отрастил усы и страшно заважничал.

– Мама, – как-то сказал он женщине, которую считал своей родной матерью, – пришла пора отпустить меня посмотреть свет, людей да и себя показать (вот как он выражался к тому времени, потому что прочёл много книг).

Женщина поплакала, Поплакала, но делать нечего. Она сшила ему красивую одежду и отпустила на все четыре стороны, взяв с него слово, что он обязательно вернётся домой. Кролик весело отправился в путь, мечтая о том, как по дороге он встретит прекрасную принцессу, которую похитил злой великан, как он убьёт этого великана и вернёт красавицу её отцу, какому-нибудь могущественному королю, а король этот, очарованный его храбростью и учёностью, отдаст свою дочь ему в жёны, и он вместе с ней станет править страной мудро и справедливо…

Долго ли, коротко ли шёл наш Кролик, как вдруг очутился на том самом капустном огороде, откуда когда-то давно его унёс глупый Аист.

«Какое красивое место! – подумал Кролик. – Переночую-ка я здесь, а завтра…» Но не успел он подумать о завтрашнем дне, как увидел за капустным листом чьи-то большие красные глаза, которые рассматривали его с восхищением и испугом.

Таких прекрасных красных глаз Кролик не мог себе представить даже в самых лучших своих мечтах. Наш Кролик перепрыгнул через три капустных кочана и увидел прелестную незнакомку, очень похожую на него, с такими же длинными серыми ушами и пушистым хвостиком.

– Скажите, сударыня, – воскликнул Кролик, – вы случайно не дочь могущественного короля, та самая принцесса, которую похитил злой великан?

– Нет, меня зовут Красноглазка, – сказала удивлённая крольчиха. – Я живу за большим кочаном капусты на углу огорода. Хотите зайти в гости?

Утром владелец капустного огорода с удивлением обнаружил около одного из кочанов чью-то одежду. Так как она была бы мала даже самым маленьким его детям, он сделал из неё воронье пугало.

А наш Кролик до сих пор живёт со своей Красноглазкой на углу огорода. Он уже не ходит на задних лапках, совсем разучился читать и писать и только иногда слегка зевает, когда рассказывает своим детям – а их у него сорок пять – о том, как потерял лучшие годы жизни, живя в доме одинокой женщины, которую всё-таки до сих пор считает своей матерью.