Текст книги "Терракотовый император"

Автор книги: Василий Арсеньев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Сколько хотите за этого мальца?

Тот назвал свою цену, и они стали торговаться. Четверть часа продолжался этот торг, выслушивать который было для Ли Эра совершенным мучением. В эти мгновенья он прочувствовал внутри себя все: и боль, и стыд, и гнев… Наконец, торговцы сошлись в цене, и человек в зеленом халате протянул купцу мешочек с монетами, после чего дверца повозки отворилась, и отрок смог выйти из этой клетки.

– Следуй за мной! – приказал ему его новый хозяин. И Ли Эр, молча, повиновался, но в последний миг оглянулся на ту повозку, где пробыл больше недели и где все еще оставался китаец Лю, – тот, по-прежнему, вздыхал и сокрушенно качал головой.

Ли Эр следовал за зеленым халатом. Они вдвоем сделали несколько сотен шагов, пока не оказались у высоких стен и ворот, перед которыми по обеим сторонам красовались высеченные из белого камня фигуры тигров. На самих воротах была начертана парная надпись, сделанная древними иероглифами, которые, как догадался Ли Эр, несли некий явно пафосный смысл.

Там им навстречу выступил другой, видно, привратник, которому человек в зеленом халате что-то быстро сказал, бросая взгляды на Ли Эра. Тот кивнул в ответ, пропуская их внутрь за ограду. За воротами с пригорка открылся вид на весьма широкий и протяженный правильной четырехугольной формы двор, обрамленный крытыми галереями, ведущими во внутренние покои.

«Хозяин сего места – явно небедный человек! – отметил про себя Ли Эр и покосился на зеленый халат. – Это он? Ну, вряд ли! Чтобы господин сам ходил по рынкам и покупал рабов, – маловероятно! Скорее всего, это кто-то из служителей дворца, может, управляющий хозяйством?»

Его догадка вскоре нашла своего подтверждение – человека в зеленом халате звали Йэн Лу, – он был доверенным лицом, так сказать «правой рукой» хозяйки сего дома – госпожи Чжао. Она давно уже подыскивала подарок для своего сына, – тот в скором времени должен был вступить в пору совершеннолетия, – и посчитала, что юный слуга, который бы повсюду сопровождал его, – это как раз то, что надо. Однако, взглянув на мальчика, которого привел Йэн Лу, госпожа Чжао была немало удивлена его выбором…

Ли Эр, следуя за зеленым халатом, прошел через крытую галерею и оказался в саду, где среди яблочных и грушевых деревьев, усыпанных плодами, вырастала беседка, – там, в окружении нескольких девушек, видимо, служанок, теперь сидела эта пожилая женщина в одеяниях, расшитых золотыми нитями, и с высокой прической, собранной в пучок на затылке. Они в тени пили чай и ели фрукты.

Госпожа Чжао долго изучала отрока, который почтительно склонился перед ней, а потом мрачно обратилась к своему служителю:

– Йэн Лу, кажется, ты меня не совсем правильно понял! Когда я говорила, что нужен юноша, то имела в виду кого-нибудь несколько старше возрастом… А что это за ребенок, которого ты мне привел?

– Моя госпожа, – с поклоном отвечал ей Йэн Лу, – а вы не глядите на его внешность, – да, он мал ростом, но весьма сообразителен и развит не по годам. Торговец, который продал его, рассказал, что этот отрок всего за несколько дней изучил наш язык, хотя прежде не знал ни слова…

Выслушав его, госпожа Чжао перевела свой взгляд на отрока и осведомилась:

– Откуда ты родом?

Ли Эр потупился и не знал, что сказать, а потом вдруг выпалил: Э-ло-сы (Россия).

– Что? – переспросила госпожа Чжао, услышав незнакомое слово. – Это что же за страна такая, и где она находится?

– Далеко на севере, моя госпожа, – отозвался Ли Эр.

– А как же ты оказался в наших краях? – спросила она, все больше удивляясь.

– Меня нашли кочевники (сюнну), а потом передали воинам Чжао, а те продали меня работорговцу, который привез меня в Ханьдан, – так я оказался здесь, моя госпожа, – отвечал Ли Эр, опустив очи долу.

Выслушав его, госпожа Чжао призадумалась – мальчик явно смышленый, а, кроме того, благовоспитанный! Он, может быть, еще и пригодится… Потом она велела своему управляющему позаботиться об отроке – устроить его в отдельную комнату, накормить и спать уложить (у того был крайне измотанный и утомленный вид!).

Йэн Лу проводил Ли Эра во флигель для прислуги и показал ему свободную комнату, где была лежанка, что в зимнее время растапливали, а еще ранее по пути он велел одной из служанок принести ему еды. Так, вскоре отрок получил чашку с рисом, который он покушал палочками, потом испил воды, после чего прилег и тотчас погрузился в объятья Морфея…

***

На другой день Ли Эр снова предстал перед своей хозяйкой. Госпожа Чжао в это время совершала утреннюю прогулку по саду, и когда отрок приблизился и с почтением кланялся ей, велела служанкам удалиться.

– Ты смышленый мальчик, а потому не удивляйся, что я буду говорить с тобой как с взрослым, – начала госпожа Чжао, тяжело опускаясь на скамью (Ли Эр, по-прежнему, стоял перед ней). – Я должна поведать тебе кое-что о нашей семье. Мой муж – уважаемый сановник и полководец, которому благоволит сам ван55
  Царь (прим. авт.).


[Закрыть]. И хотя так было не всегда, – в далеком прошлом мы пережили непростые дни, но, хвала небесам, многие беды обходили наш дом стороной! Единственное, что беспокоило меня и мужа моего на протяжении долгого времени, – то, что у нас не было детей. Мы постоянно возносили моления и совершали жертвоприношения в храме предков наших, – но тщетно… И когда мы уже совсем отчаялись, Небесный владыка, наконец, услышал наши молитвы и послал нам долгожданного ребенка, – уже в преклонном возрасте я родила сына, которого мы нарекли Ко. Чжао Ко – это твой юный господин, ради которого давеча мой слуга купил тебя на рынке…

Итак, счастье все же пришло в наш дом. Заботы и хлопоты доставляли мне радость. Время пролетело незаметно. Наш сын рос единственным ребенком в семье, и мы пытались воспитать его должным образом, дабы ему не чужды были идеалы нравственности. Мы не скупились на его обучение. Лучшие учителя преподавали ему науки. Однако вышло совсем не то, что мы с мужем думали… Правда, он оказался способным мальчиком, – исправно учился, много читал, но несколько ограниченным в выборе круга интересов. Единственное, что его занимало по-настоящему, было воинское искусство. Все свое время он посвящал чтению книг, посвященных лишь этой теме, – мало-помалу война стала его навязчивой идеей. И он неоднократно рвался в поход, мечтая об одном – превзойти своего отца и даже полководцев древности. Мой муж, однако, все время удерживал его от этого шага, ссылаясь на его юные лета. Но в скором времени мой мальчик вступит в пору совершеннолетия, и его удержать уже будет невозможно.

Мы много думали о том, как повлиять на Чжао Ко, но все было безуспешно – он никого не слушал. И вот однажды мой муж сказал мне: «То, что не может сделать учитель или родитель, иногда удается сверстнику!» И тогда мы решили, что необходимо найти смышленого юношу, который бы смог подружиться с Чжао Ко, – а у него из-за заносчивого нрава почти нет друзей, – и, главное, переубедить его или, во всяком случае, сдерживать его пыл.

Теперь, Ли Эр, мы возлагаем на тебя большие надежды – ты должен пройти тот же путь, что и мой сын – путь, пролегающий через постижение наук, сблизиться с ним и убедить его, что война – это горе, а не радость, это зло, а не добро. Как думаешь, по силам тебе такая задача?

Госпожа Чжао закончила свой рассказ и устремила на отрока глубокие глаза свои. Тот, встретившись с ней взглядом на миг, тотчас потупился и решительно проговорил:

– Я справлюсь, госпожа моя. Ради вас и семейства Чжао я на все готов! Что прикажете?

– Учиться! Наставник Сюй, который обучал и моего мальчика, будет с тобой заниматься. Йэн Лу покажет тебе, где он живет. С завтрашнего дня ты приступишь к занятиям. А теперь ступай, – сказала госпожа Чжао, а потом остановила уходящего отрока словами. – Ли Эр, запомни – от твоего старания в этом деле многое будет зависеть… Для тебя! Советую не лениться!

На следующий день рано поутру Ли Эр в сопровождении Йэна Лу вышел за ворота дома Чжао и отправился к учителю, который жил на городской окраине. Они вдвоем пешком проделали путь в несколько кварталов.

Дом учителя Сюя отнюдь не напоминал дворец: помимо жилого помещения там была лишь одна пристройка, которая служила тем местом, где проходили занятия с учениками. Учитель никогда не был богат и любил повторять, что у него есть лишь одно сокровище – библиотека, – та, которая содержала сотни свитков и бамбуковых дощечек.

Теперь, оставив Ли Эра одного, Йэн Лу прошел во флигель, – там он пробыл примерно четверть часа. Между тем, во дворе дома учителя стали собираться его ученики, – почти все они были заметно старше возрастом Ли Эра. Другие дети обсуждали новичка между собой, поглядывали на него свысока, но не заговаривали с ним. Надо сказать, это были дети наиболее уважаемых в городе людей – сановников, богатых купцов и ремесленников (учитель Сюй пользовался большим уважением в столице царства Чжао, а потому наиболее влиятельные горожане стремились устроить к нему своих сыновей).

Наконец, Йэн Лу вышел из флигеля, – он кивнул Ли Эру, дескать: «Все в порядке!» – и был таков. Отрок в очередной раз почувствовал себя брошенным, когда провожал его взглядом…

Вскоре слуга кликнул учеников, – все прошли во флигель и, садясь на циновки, заняли свои места за столиками на низких ножках. Когда другие дети расселись, Ли Эр устроился у самого края, возле дверей. Все доставали письменные принадлежности, и только у него при себе не было ничего: ни кисти, ни писчего материала, ни тушницы. А потом появился учитель – пожилой седовласый человек с морщинистым лицом и длинной белесой бородой.

Начался урок. Учитель что-то бойко говорил, и ученики старательно делали записи на кусках шелка. Ли Эр же оказался не готов к такому повороту, – он был совершенно растерян: пытался уследить за ходом мысли учителя и в то же время думал о том, что не умеет писать на языке Цзинь. И в итоге ничего не смог запомнить из услышанного на уроке. Так, отрок тщетно просидел битый час, а потом еще один и еще…

После занятий, когда другие дети уже расходились по домам, Ли Эр хотел последовать примеру остальных, но в последний миг передумал, – он, сделав усилие над собой, подошел к старому учителю и робко обратился к нему со словами:

– Господин мой, я не разумею грамоты. Как мне обучиться искусству сему?

– Ты не только не умеешь читать и писать, но и плохо говоришь на нашем наречии! – мрачно заметил учитель Сюй, который теперь в первый раз за все утро обратил внимание на отрока, но посмотрел на него таким взором, что тому стало не по себе. – Неужели ты думаешь, что я буду с тобой заниматься отдельно от остальных?

– А как же тогда мне обучиться грамоте? – вздохнул Ли Эр, потупившись.

– На что тебе это понадобилось? – осведомился учитель все тем же нарочито строгим голосом.

– Чтобы постичь истину, господин мой! – тихо отозвался Ли Эр. Он вмиг потерял всякую надежду и хотел уже, было, уходить, как вдруг строгий голос учителя остановил его:

– Вернись.

Отрок, который уже был в дверях, вновь приблизился к учителю, который проговорил уже совсем другим тоном, как будто сменив гнев на милость:

– Ты дал достойный ответ на трудный вопрос, – я, пожалуй, буду обучать тебя грамоте…

И он приказал слуге принести писчие принадлежности для отрока, после чего подошел к доске и написал на ней мелом первый иероглиф, который выучил Ли Эр – чжень (истина).

К концу дня, трудясь не покладая рук, отрок знал написание уже нескольких десятков символов. Учитель Сюй остался доволен его работой и лишь под вечер отпустил домой.

Когда Ли Эр вернулся во дворец семейства Чжао, он в бессилии рухнул на лежанку в своей комнате и тотчас забылся сном (он так устал, что даже не прикоснулся к еде на столе).

С тех пор начались занятия, которые подобным образом проходили день за днем, – с раннего утра и до вечера, – и так на протяжении полугода. По окончании этого срока Ли Эр не только обучился писать на языке Цзинь, но и прочел уже с дюжину книг, главным образом, по теме войны и мира, в том числе несколько научных трактатов. Его поразительной сообразительности и трудоспособности дивился даже весьма требовательный учитель Сюй; теперь он не раз пораньше отпускал своего ученика домой, однако тот все равно не торопился уходить, – задерживался за чтением свитков, составленных из связанных деревянных дощечек, мелко исписанных замысловатыми символами.

Постепенно Ли Эр перешел от чтения военных трактатов, – они его, на самом деле, мало волновали, – к тем книгам, что весьма занимали его, как человека, который в прошлой жизни защитил кандидатскую диссертацию по медицине. За месяц он «проглотил» все труды по этой тематике, которые только нашел в обширной библиотеке учителя Сюя. Методы диагностики заболеваний, приемы лечения травами, теплом, кровопусканием, иглоукалыванием и т.д., и т.п., – в общем, десятилетний отрок усвоил все премудрости китайской медицины, которые и спустя тысячи лет не потеряют своей актуальности. Потом он перешел к трудам по истории, – прочел Чуньцю (Весны и осени) Конфуция, и однажды, дочитывая эту книгу, обратился к своему наставнику с вопросом:

– В вашей библиотеке, учитель, есть все книги Кун-цзы, однако я не вижу ни одного труда Лао-цзы. Где мне отыскать хоть что-нибудь из его работ?

– Лао-цзы? – округлив глаза, переспросил изумленный учитель Сюй. – Мне неизвестно это имя! Кто этот человек и чем он знаменит?

– Вы не знаете Лао-цзы? – в свою очередь удивился Ли Эр. – Так это же он написал трактат о Пути и Благодати (Дао Дэ)!

Наш герой слышал об этом человеке и его труде, когда еще звался Андреем – в своей прошлой жизни. Однако учитель Сюй был в недоумении:

– Не понимаю, о чем идет речь! – нахмурился он. – О Пути многие говорили, в том числе Кун-цзы и Чжуан-цзы,– это учение восходит еще к временам Желтого императора, который был первым даосом, но это имя – Лао-цзы – мне незнакомо!

В ту ночь Ли Эр долго не мог заснуть, размышляя над словами старого учителя. Тогда он уже понял, в каком времени оказался – после Конфуция в эпоху Чжан-го (Воюющих царств), но вопрос – зачем? «Почему я попал именно сюда и ровно в это время?» Этот вопрос не давал ему покоя даже много лет спустя…

***

Прошел год со дня появления Ли Эра в доме семейства Чжао, – за это время он близко сошелся со своим юным господином, которого звали Чжао Ко: их объединяло нечто общее – любовь к чтению книг, хотя в своих беседах они обсуждали, главным образом, военные трактаты, и, прежде всего, самый известный из них – труд Сунь-цзы – «Законы (или искусство) войны».

Надо сказать, в первое время Чжао Ко, который был много старше Ли Эра, относился к нему с нескрываемым презрением, ничем не выделяя его из прочей прислуги, и лишь когда тот как бы невзначай процитировал фразу Сун-цзы: «Война – великое дело государства, почва жизни и смерти», – проявил к нему неподдельный интерес.

– Ты знаешь «Законы войны»? – удивился юноша, и отрок скромно сказал: «да», а потом добавил: «Я прочел все военные трактаты, которые есть у нашего учителя». Так, они мало-помалу разговорились. И не заметили, как пролетело за беседой время. С тех пор Ли Эр и Чжао Ко стали неразлучными друзьями, дни напролет проводя вместе, – в потешных играх, поединках и беседах. Между прочим, Чжао Ко обучил своего нового друга искусству фехтования, – сначала на деревянных мечах, которые впоследствии были заменены на настоящие клинки – из металла (правда, не самые острые). Кроме того, Ли Эр уже самостоятельно постиг искусство стрельбы из лука, и потом между ними начались соревнования, из которых неизменно победителем выходил Чжао Ко (противник намеренно поддавался ему, но юноша не догадывался об этом и всякий раз, одерживая верх, радовался своему успеху). Однако он мечтал о славе не простого солдата, но полководца (генерала), а потому главными у них все же были словесные поединки. Впрочем, об этом речь пойдет ниже по тексту, а здесь сообщим об еще одной, – и не самой лучшей, – стороне жизни Ли Эра в доме семейства Чжао…

Дело в том, что с первых дней своего пребывания в этом доме Ли Эр заметил нечто странное в поведении управляющего хозяйством Йэна Лу, которого он должен был слушаться во всем. Этот человек, всякий раз как они встречались, – будь то: в переходе, в саду или на приеме (а, надо сказать, хорошенького отрока часто просили прислуживать за столом в дни торжеств и празднеств), – бросал на Ли Эра какие-то слишком двусмысленные, а то и вовсе неприличные взгляды.

Правда, отрок поначалу совсем не обращал внимания на странное поведение своего начальника, – в те дни он с головой погружался в учение, – приходил домой поздно, но потом, когда у него появилось больше свободного времени, и он стал чаще пересекаться с Йэн Лу, тайное в помыслах этого человека стало для него явным. Он догадался, что у того на уме, а потому, если раньше с улыбкой встречал своего начальника, то теперь всякий раз приветствовал его сдержанно. И это заметил сам Йэн Лу, который, к слову сказать, был охоч до маленьких мальчиков… Он вообразил себя покровителем Ли Эра, а потому полагал, что вправе рассчитывать на ответные услуги. И однажды этот человек пожелал, чтобы отрок отдал ему свой долг…

В то утро Ли Эр, проснувшись спозаранку, умывался, стоя над тазом в согнутом положении. Он поливал себе на голову в тот самый миг, когда услышал чьи-то тихие шаги у себя за спиной, – тотчас обернулся и встретился взглядом с Йэн Лу. Его выражение лица говорило само за себя – он явно чего-то хотел от отрока. Потом приблизился к нему, взял его за руку и что-то прошептал на ухо (Ли Эр не расслышал, но, по-видимому, это были какие-то ласковые слова). Он тотчас шарахнулся в сторону, – видя смущение на лице отрока, Йэн Лу перешел к решительным действиям: бросился обнимать и целовать его… Однако тот отпихнул его от себя и, окинув взглядом комнату, заметил нож, которым накануне чистил яблоко, – Ли Эр метнулся к столу, завладел ножом и, выставив его вперед, громко прокричал:

– Не подходи, иначе… – он не договорил от волнения (сердце в груди у него бешено стучало).

Было видно, Йэн Лу испугался, – не столько угрозы, исходящей от этого мальчика, сколько его крика, который мог кто-нибудь услышать, а потому он, окинув его гневным взором, поспешно удалился. С тех пор этот человек затаил в своей душе злобу на Ли Эра, а потому стал наговаривать на него госпоже Чжао. Вскоре та потребовала отчета от отрока, который теперь был вынужден доносить на своего друга его матери. И хотя серьезных успехов в деле мщения Ли Эру Йэн Лу в итоге так и не добился, все то время, пока отрок жил в доме семейства Чжао, он не упускал ни одного случая для придирок к нему. И это несколько осложнило жизнь Ли Эра. Кроме того, он все еще опасался приставаний Йэн Лу, а потому постоянно носил при себе нож…

Этот нож вскоре ему действительно пригодился, хотя и совсем в другом деле. Как мы уже знаем, главой дома, в котором теперь жил Ли Эр, был Чжао Ше – сановник и полководец на службе у царя (вана). Однажды этот человек серьезно заболел и слег в постель, – тотчас же пригласили самых опытных врачей, которые жили в столице царства Чжао. Те поставили свои диагнозы и выписали ему пилюли. Однако лечение, как вскоре выяснилось, результата не принесло, хотя Чжао Ше через несколько дней поднялся с постели и даже приступил к своим делам.

Однажды в сопровождении слуги и телохранителя он пошел на службу, и уже был у ворот, когда внезапно с ним случился приступ, – сначала он изошел кашлем, а потом вдруг захрипел и растянулся посреди двора. Люди из свиты сановника немедленно бросились в разные стороны, – кто – в дом, а кто – за врачом.

Шум и крики привлекли внимание отрока Ли Эра, который в это время возвращался из дома учителя Сюя. Он вбежал во двор и, увидев распластанного господина своего, бросился к нему на помощь. У того были широко раскрыты глаза и рот, которым он тщетно пытался вдохнуть в грудь воздуха. Ли Эр, который в первый миг опешил, усилием воли заставил себя думать и, мгновенно оценив обстановку, понял, в чем дело. И тогда он распахнул халат своего господина и прощупал грудь его, а потом огляделся по сторонам – в поисках какой-нибудь полой тонкой трубки. Не найдя ничего подходящего, он сбегал на конюшню и там, присмотревшись, увидел бамбуковую хворостинку, – тотчас вернулся с ней назад, после чего достал нож, который всегда носил при себе, и с его помощью сделал надрез на груди господина Чжао, в который вставил бамбуковую трубку. Воздух с легким свистом вышел из груди его через эту трубку, и тот судорожно сделал вдох…

В этот миг к отроку с упреками подскочил Йэн Лу:

– Отойди от него, негодный мальчишка!

С этими словами он схватил Ли Эра за рукав и потащил, было, во внутренний двор, намереваясь там его примерно наказать (у него давно уже руки чесались, не находилось только повода!), однако был остановлен глухим утробным голосом своего хозяина:

– Оставь его! – велел господин Чжао, чуть приподнимаясь от земли. Тем временем, появились слуги, которые бережно подняли своего хозяина на носилки и отнесли его в покои.

На другой день господин Чжао призвал к себе Ли Эра. Больной все еще был слаб и лежал на постели, когда отрок вошел и поклонился в знак приветствия. Господин Чжао жестом пригласил его сесть на стул рядом с кроватью и, приподнявшись в изголовье, пристально рассматривал того юнца, который накануне спас его от смерти.

– Я благодарен тебе, Ли Эр, – проговорил господин Чжао. – Скажи, как ты догадался, что у меня в груди скопился воздух?

– Симптомы были явными, – опустив глаза, отвечал Ли Эр, – кроме того, я прощупал вашу грудь, и все понял…

– Ты спас мне жизнь вчера! Кто тебя обучил этому искусству?

– Я самоучка, господин мой. Я прочел много трактатов по медицине, обучаясь в доме господина Сюя.

– Да. Жена говорила мне о тебе и твоих успехах. Твой отец мог бы гордиться тобой!

Услышав эти слова, Ли Эр мгновенно изменился в лице:

– Мой отец, кажется, никогда не был доволен мной. Он всегда упрекал меня и говорил, что я «ленив и зауряден». Это его слова. И теперь я знаю, что он прав. В те дни… я был именно таким. К сожалению, тогда я многого не понимал, а ведь он лишь хотел мне что-то сказать, – может, предупредить от ошибок, которые я все равно допустил…

– Все мы совершаем ошибки, мальчик мой, – качнул головой господин Чжао. – Главное, вовремя остановиться и попытаться все исправить! – он сделал паузу, потом добавил. – Скажи, как мне тебя отблагодарить за спасение?

– Мне ничего не надо… – начал, было, Ли Эр, но потом опомнился и, слегка покраснев, сказал. – Впрочем, у меня есть одно желание…

– Какое?

– Единственное, чего я хочу, – так это обрести свободу, – потупившись, отозвался Ли Эр.

– Свободу? – переспросил господин Чжао и мрачно усмехнулся. – А разве тебе плохо живется в нашем доме?

– Не в этом дело, господин мой, – поспешно отвечал Ли Эр. – Я благодарен за все, что вы для меня сделали, но… – он запнулся, не зная, что сказать.

– Мальчик мой, сколь мне известно, ты сирота, – у тебя нет никого в этом мире! – заметил господин Чжао. – Как ты будешь жить, обретя свободу?

Ли Эр задумался: он понял, что господин Чжао прав, – вольный человек вынужден сам изыскивать себе способы пропитания, тогда как раба кормит его хозяин.

– Думаю, – продолжал господин Чжао, – мне уже недолго осталось жить под Небом, – потерпи, мальчик мой. После моей смерти, обещаю, ты обретешь свободу, – я оставлю распоряжения на этот счет…

– Не говорите так, господин мой, – с жаром стал возражать Ли Эр, которому стало жаль своего хозяина. – Вы еще меня переживете! А знаете что, с вашего позволения я приготовлю вам особый отвар из лечебных трав, который укрепит ваш… – он хотел сказать «иммунитет», но не знал, как это слово звучит на языке Цзинь, и нашел ему замену, – ваше здоровье.

– Хорошо, мальчик мой, – слабо улыбнулся господин Чжао. – Я в долгу перед тобой за свою жизнь и склонен доверить тебе и свое здоровье!

В тот же день хозяин дома распорядился наградить отрока Ли Эра, и отныне тот ходил в новом одеянии, украшенном драгоценными камнями, а, кроме того, стал копить монеты, которыми его щедро одаривали господа (в расчете, что однажды сможет обрести свободу).

Господин Чжао вскоре почувствовал себя лучше и вернулся к делам, однако год спустя снова заболел и теперь уже не смог подняться с одра. Тогда он призвал к себе своего сына Чжао Ко и отрока Ли Эра, спасшего его ранее.

– Силы оставляют меня, дети мои, – тяжело говорил господин Чжао на одре. – Мне уже недолго осталось мучиться в этом мире, и вскоре я отойду к предкам. Чжао Ко, мальчик мой, ты уже взрослый человек. И я надеюсь, что со временем многое поймешь. Главное – постарайся избежать ошибок, которые могут стать роковыми. Помни: война – это совсем не то, что ты думаешь. Война – это смерть! – сказав это, он перевел взгляд на Ли Эра. – Ты юн, но мудр не по годам, и я бы хотел, чтобы ты всегда был рядом с моим сыном и удержал его от ошибок. Ныне я отхожу к духам… Пообещай же, что исполнишь последнюю волю мою…

Ли Эр был взволнован словами своего умирающего господина, и теперь по лицу его полились потоками слезы, которые он тщетно вытирал длинным рукавом своего халата.

– Обещаю, господин мой, сделать все, что вы желаете, – насколько это в моей власти…

– Это в твоей власти, Ли Эр, ибо отныне ты свободный человек… – господин Чжао еще что-то хотел сказать, но его голова вдруг безжизненно качнулась и упала на грудь. Потом в покои вбежали служанки, которые тотчас подняли плач…

В тот день дом Чжао погрузился в скорбь, и Ли Эр одел белый халат, что не снимал на протяжении трех лет (все это время он пребывал в трауре по человеку, который даровал ему волю).