Текст книги "Культурные ценности. Цена и право"

Автор книги: Василиса Нешатаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Безусловно, скрытая оговорка обладает особой привлекательностью для продавца и аукциониста, тем не менее часто происходят злоупотребления данным институтом со стороны последнего. В этом случае возникает основание для иска за нарушение фидуциарной обязанности аукциониста [Cristallina S.A. v. Christie,p. 171]. Судебная практика рассмотрения таких исков привела к появлению норм законодательства, если не запрещающих скрытые оговорки, то требующих публичного оповещения общественности об их наличии.

Дело«Кристаллина С.А. против Кристис, Мансон и Вудс» (Cristallina v. Christie's). Апелляционный суд штата Нью-Йорк, 1986.

«Кристаллина», швейцарское закрытое акционерное общество, чья деятельность направлена исключительно на куплю-продажу произведений искусства, передала восемь полотен импрессионистов аукционному дому «Кристис» для их продажи на весеннем аукционе 1981 г. в Нью-Йорке. Президент «Кристис», Дэвид Батхарст, представил высшему должностному лицу «Кристаллины» примерную аукционную цену, что составило около 12–14 млн долл. После этого сотрудники департамента «Кристис», специализирующегося на работах импрессионистов, сообщили г-ну Батхарсту, что ряд представленных работ будет сложно продать и некоторые из обозначенных сумм малодостижимы. Несмотря на внутренние предостережения, что работы могут быть проданы лишь за 5 млн долл. Батхарст вновь сообщил «Кристаллине», что возможно получить более высокую цену. В день торгов «Кристис» установила резервную цену, равную 9,250 млн долл. (резервная цена или скрытая оговорка о цене – это цена, ниже которой предмет не будет продан. Она не сообщается общественности). «Кристаллина» согласилась на данную цифру. На аукционе, несмотря на большое количество участников, было продано только одно полотно – «Портрет Эжена Мане» кисти Дега (1874 г.). Впоследствии выяснилось, что г-н Батхарст лгал публике и пытался оказывать давление, говоря о том, что две другие работы – Сезанна и Ван Гога – уже проданы. По заявлению «Кристаллины» столь негативный результат торгов отрицательно сказался на рыночной стоимости других семи полотен, которые не были проданы. В результате «Кристаллина» подала иск против «Кристис», в котором, помимо других обвинений, заявила, что «Кристис» нарушил договор и свою фидуциарную обязанность «действовать добросовестно и в интересах продавца», а также ввел в заблуждение продавца в отношении существенных фактов и таким образом нарушил свою обязанность раскрывать всю существенную информацию продавцу. Суд указал, что все вышеперечисленные факты могут являться основанием для иска. Более того, Суд подчеркнул, что не предполагается ответственности за высказывание мнения, которое является неверным. Проблема возникает, когда высказывается заведомо ложное суждение и лицо знает, что оно неверно. Впоследствии Апелляционный суд вернул дело в первую инстанцию для более подробного изучения данных фактов. Стороны достигли внесудебного соглашения, по которому «Кристаллина» отозвала все свои требования в обмен на денежную компенсацию.

Кроме того, аукционный дом, действующий по поручению продавца, также имеет подразумеваемую обязанность приложить все усилия для продвижения товара продавца, то есть своего комитента (принципала). Суд подтвердил, что хотя аукционист не может предсказать цену, за которую будет продан лот, он должен придерживаться стандарта заботливости соразмерно своим специальным знаниям, что является обычным в данной сфере деятельности, поскольку продавец полагается на его мнение и честность в продвижении своего товара.

Таким образом, даже несмотря на то, что оценка аукциониста является, скорее всего, лишь мнением, аукционист обязан давать честное заключение продавцу по поводу лота [Cristallina S.A. v. Christie's,p. 171].

Дело «Кристаллина» против «Кристис»значительно повлияло на изменение законодательства об аукционной торговле в пользу покупателя. Так, Департамент по делам потребителей города Нью-Йорк внес изменения в локальное законодательство Нью-Йорка. Параграф 2-122(f) Правил города Нью-Йорк, принятых департаментом прав потребителей, гласит, что аукционный дом должен раскрывать общественности тот факт, что на предмет, выставленный на продажу, установлена скрытая оговорка о цене [Rules of the City of New York, § 2-122(i)]. Кроме того, согласно § 2-123(b) указанных Правил «ложное предложение цены» от имени продавца (bidding off the chandelier)не разрешается, до того как торги достигли скрытой цены, если только аукционный дом не сообщил публично, что он собирается сделать это [Ibid., § 2-123(b); O'Keefe, Prott, 1989, p. 342, 358].

В отношениях между аукционистом и продавцом существует еще одна проблема, связанная с комиссионными, – завышенная ставка процентов,взимаемых с продавцов. Так, впервые 10 %-ные комиссионные были установлены «Сотбис», а потом и «Кристис» в конце 1970-х годов. Но впоследствии «Сотбис» повысил ставку до 15 %, а «Кристис», в свою очередь, до 20 %. Полагают, что в 1990-х годах благодаря махинациям с комиссионными «Сотбис» получил со своих клиентов лишних 40 млн долл. В результате в 2000 г. против двух гигантов аукционного бизнеса были выдвинуты обвинения в том, что с 1992 г. они находились в сговоре и последовательно завышали суммы комиссионных, взимаемых с продавцов. В 2001 г. директора «Сотбис» и «Кристис» были признаны виновными в установлении завышенных комиссионных на основании своего соглашения 1995 г. [Ashenfelter, Graddy, 2005; Simon, 2002].

Итак, аукционная торговля в настоящее время ведется на основе типовых обычных правил, сложившихся в ходе многовековой практики международных аукционных домов. Эти правила регламентируют взаимоотношения аукциониста и продавца, причем допускают переложение бремени и рисков на продавца за счет специфических клаузул о «скрытой оговорке» и «завышенных процентах». Защитные механизмы от действия этих обычных правил в настоящее время лишь формируются в судебной практике и национальном законодательстве.

Типовые обычные правила нивелируют и обязанности аукциониста перед покупателем. Как правило, каждый аукционный дом имеет свои общие правила проведения торгов, которые также включают особенности заключения договора купли-продажи и предоставляемые гарантии. Данные правила являются соглашением между аукционным домом и лицом, желающим продать произведение искусства, с одной стороны, и покупателем – с другой. В правилах делается специальная оговорка, что аукционный дом действует по поручению лица, желающего продать произведение искусства. Лицо, желающее приобрести произведение искусства, соглашается с данными правилами. Лицо, предложившее наиболее высокую цену, становится победителем и вступает в договорные отношения, регулируемые данными правилами. С этого момента сделка по купле-продаже считается совершенной, отказ от нее или выдвижение каких-либо дополнительных условий и возражений невозможно [52]52
  Правила аукционных торгов аукционного дома «Гелос». URL: http://www.gelos.ru/rules


[Закрыть].

Рассмотрим существенные условия сделки купли-продажи произведения искусства на аукционных торгах на примере двух наиболее известных международных аукционных домов – «Кристис» и «Сотбис».

Одной из особенностей в отношениях между аукционистом и покупателем является ограничение или отказ аукциониста от гарантии [Stuart, 2002]. Можно выделить несколько видов отказов (ограничений) от гарантий со стороны аукционистов. Например, судебная практика неоднократно отказывала в признании гарантии подлинности авторства выставляемого лота как обязанности аукциониста.

Следует отметить, что термин «авторство (или происхождение)» (authorship)в аукционной торговле понимается достаточно широко. Он охватывает такие понятия, как создатель, период, культура, источник (страна происхождения) культурной ценности [Sotheby's Conditions…, 2001, p. 1026].

Английское дело XVIII в. Джендвайн против Слэйд (Jendwine v. Slade)установило общее правило, касающееся аукционных каталогов. Суд постановил, что каталог содержит лишь частное мнение продавца по поводу подлинности авторства полотен, но не более. Таким образом, описание, представленное в каталоге, не может считаться гарантией подлинности авторства. Вместе с тем утверждения об авторстве могут содержаться и в других документах. Так, в английском деле XIX в. Пауэр против Бархам (Power v. Barharn)суд установил, что квитанция, выданная продавцом и содержащая имя художника проданного полотна, является прямо выраженной гарантией подлинности авторства, предоставленной в момент продажи, а не частным мнением продавца [Stuart, 2002, р. 3–4].

Аукционные дома, как правило, отказываются и от гарантии в отношении физического состояния предмета аукциона. Это делается с помощью оговорки, что предмет продается «как есть» [Sotheby's Conditions, 2001, p. 1024]. Национальное законодательство может предусматривать такую оговорку в целях развития аукционов. Так, ст. 2-316 ЕТК США разрешает делать такую оговорку для отказа от подразумеваемых гарантий [Uniform Commercial Code, § 2-316]. В практике судов существует лишь несколько дел, посвященных данному виду отказа от гарантий. Суды обычно вменяют покупателю в обязанность проверять или определять физическое состояние предмета, выставленного на торгах. Поскольку аукционные дома проводят предаукционные выставки, то потенциальные покупатели имеют реальную возможность провести такую проверку.

Одним из типичных решений по вопросу отказа от гарантий на основании оговорки «как есть» стало дело об автомобиле «мерседес-бенц» 1962 г.

Дело«Корпорация Т.Т. Эксклюзивные автомобили против «Кристис» (Т.Т. Exclusive Cars, Inc. v. Christies, Inc). Районный суд штата Нью-Йорк, 1996 [Т.Т. Exclusive Cars, Inc. v. Christie's et al]

Аукционный каталог содержал информацию о состоянии автомобиля «мерседес-бенц» 1962 г. выпуска, выставленного на торги. В каталоге указывалось, что пробег автомобиля составляет всего лишь 24 тыс. миль, кроме того, сохранены некоторые оригинальные детали и покраска автомобиля. Но после приобретения автомобиля покупатель обнаружил, что общий пробег составляет более чем 100 тыс. миль, автомобиль перекрашивался и имеет ряд других недостатков. На основании установленного фактического состояния автомобиля покупатель подал иск о возмещении убытков за нарушение условий договора купли-продажи. Суд отказал в удовлетворении требований истца. Суд указал, что даже если бы описание автомобиля в каталоге могло считаться заявлением, создающим прямо выраженную гарантию аукциониста в отношении физического состояния автомобиля, аукционист надлежащим образом отказался от такой гарантии посредством оговорки в Общих условиях проведения торгов «Кристис», устанавливающей что все имущество продается на аукционе «как есть».

При столь неопределенном в позитивном праве положении покупателя на аукционных торгах судебные иски последних к аукционистам возникают достаточно часто. Законодательство и судебная практика государств в вопросе ответственности аукционистов различна. Однако следует отметить, что судебная практика в защиту покупателя вынудила международные аукционные дома создать новые типовые обычные правила.

После ряда дел, подтверждающих, что торговцы антиквариатом (к ним относятся и аукционисты) несут личную ответственность за гарантию подлинности тех предметов искусства, которые они продают, аукционные дома «Кристис» и «Сотбис» установили ограниченную гарантию подлинности авторства(см.: [Pritzker v. Krishna Gallery of Asian Arts]и др.). Период такой гарантии составляет пять летсо дня продажи имущества, обозначенного в каталогах этих домов заглавными буквами, причем распространяется она только на первоначального покупателя и не предается его наследникам, последующим приобретателям или иным лицам. Единственным способом правовой защиты покупателя от аукционных домов и продавца является отмена сделки и возврат изначальной покупной цены, уплаченной за данное имущество. При этом аукционный дом и продавец не несут ответственности за какие-либо причиненные убытки, включая упущенную выгоду [Christies Conditions…, 2001, p. 1023]. Кроме того, аукционные дома предусмотрели положение, согласно которому даже ограниченная гарантия подлинности авторства не распространяется на определение авторства предметов искусства, созданных до 1870 г. и в ряде других случаев [Sotheby's Conditions…, 2001, p. 1027].

Во Франции аукционисты, назначенные государством (commissaires priseurs),имеют ограниченную ответственность по отношению к продавцам и покупателям. В случае если покупатель установит, что приобретенный им предмет не соответствует заявленному в каталоге, он должен доказать факт допущенной ошибки аукциониста. Как правило, это очень сложно. Кроме того, если покупатель подает иск на таком основании, он вправе подать его не против аукциониста, а только против самого продавца [Adler, 2003, р. 7]. Это связано с официальным, публичным статусом аукциониста во Франции.

В Нидерландах Гражданский кодекс предусматривает широкую защиту покупателя. Но встает вопрос: к кому покупатель может предъявить иск – к аукционисту или к продавцу? Законодательство Нидерландов выделяет два вида договора. Первый, middellijke vertegenwoordiging,возникает тогда, когда аукционист, являясь посредником (агентом), действует от своего имени. Второй onmiddellijke vertegenwoordiging, – в том случае, если аукционист действует в качестве посредника от имени продавца (принципала). Голландские аукционные дома используют, как правило, последний вид агентского договора. Таким образом, как только аукционист объявляет победителя, покупатель вступает в прямые договорные отношения с продавцом. Аукционист при этом в большинстве случаев не несет какой-либо ответственности перед покупателем.

Следовательно, если покупатель обнаруживает, что приобретенный им предмет не соответствует описанию в каталоге или имеет скрытые дефекты, он может предъявить иск о возмещении убытков к продавцу. Тем не менее, если аукционист знал или должен был знать о скрытых дефектах выставленного на продажу предмета, а продавец не знал о них, аукционист несет ответственность перед покупателем [Ibid., р. 8].

Таким образом, правила проведения аукционных торгов, обязанности и ответственность аукциониста в настоящее время носят обычный характер и варьируются в зависимости от места проведения аукционов. Позитивные нормы формируются лишь после определения их в судебных решениях. Так, американские суды в своих решениях установили, что торговцы антиквариатом (включая аукционистов) несут личную ответственность за прямо выраженные гарантии подлинности авторства на предметы, продаваемые на аукционных торгах. Кроме того, аукционные дома «Сотбис» и «Кристис», проводящие основную часть торгов в Нью-Йорке и Лондоне, установили свои собственные системы прямо выраженных гарантий и ограниченной ответственности, что свидетельствует о сохранении тенденции регулирования отношений в области аукционной торговли культурными ценностями нормами обычно-правового происхождения.

При этом обычные нормы, регламентирующие проведение аукционов, создаются международными аукционными домами. Последнее нередко приводит к необоснованному возложению бремени и рисков на продавца культурных ценностей и создает несоразмерные преференции в пользу аукционистов и международных домов. Этим, возможно, и объясняется тот факт, что в договоре, оформляющем сделку купли-продажи культурных ценностей, продавец переносит бремя и риски (гарантии подлинности, соразмерность цены, получение разрешения на вывоз) на покупателя.

3. Коллизионные вопросы при оформлении внешнеэкономических сделок с культурными ценностями

3.1. Проблема выбора применимого права

В связи с тем, что в договоре международной купли-продажи культурных ценностей многие риски возложены на покупателя, дисбаланс между покупателем и продавцом может быть «смягчен» за счет оптимального выбора применимого права. Отметим, что на современном этапе развития правового регулирования оборота культурных ценностей одним из самых противоречивых остается вопрос выбора применимого права при разрешении связанных с ними международно-правовых споров.

Общим правилом, действующим и в сфере оборота культурных ценностей, является применение принципов автономии воли и наиболее тесной связи.

Принцип автономии вопи (lex voluntatis)сторон имеет важное значение при заключении сделок, связанных с культурными ценностями. Закон, избранный сторонами сделки, означает применение того права, которое выберут сами участники сделки с культурными ценностями [Дмитриева, 2002, с. 73]. Использование данного принципа способствует решению многих проблем, возникающих при реализации договора посредством надлежащего выбора применимого права. При этом следует учитывать, что свобода применения указанного принципа ограничена императивными нормами международного и национального права [Нешатаева, 2004, с. 263].

Принцип наиболее тесной связи (proper law) – классическая формула прикрепления для договорных обязательств в международном частном праве, которая означает применение права того государства, с которым данное правоотношение наиболее тесно связано [Дмитриева, 2002, с. 77]. Применение данной привязки к сделкам с культурными ценностями может иметь ряд сложностей. Это обусловлено тем, что такие сделки часто имеют существенную связь с различными государствами в силу высокой оборотоспособности культурных ценностей. Таким образом, вопрос определения применимого права судом может нести в себе субъективный элемент.

На сегодняшний день не существует единообразного принципа для определения применимого права в сделках с культурными ценностями. Более того, отсутствует и стремление международного сообщества создать унифицированный международно-правовой акт, позволивший бы разрешить спорные вопросы. Государства так и не смогли прийти к согласию и выработать единый документ, посвященный вопросам права собственности на культурные ценности, в частности таким проблемам, как переход права собственности и выбор применимого права [53]53
  В отличие от вещного права государства смогли прийти к согласию в вопросах договорного права. В результате была разработана Конвенция о международной купле-продаже товаров 1980 г., что стало важным шагом на пути унификации МЧП.


[Закрыть]. Попытки найти универсальный подход к решению этих вопросов предпринимались еще в 50-х годах XX в. Так, на сессии Гаагской конференции по международному частному праву были представлены для обсуждения два проекта: проект конвенции о праве, регулирующем переход права собственности в международных сделках купли-продажи товаров, а также проект конвенции, посвященной вопросам юрисдикции при разрешении споров, связанных с международной куплей-продажей товаров. Ни одна из данных конвенции не вступила в силу [Pecoraro, 1990–1991, р. 6]. В связи с отсутствием унифицированного международно-правового акта вопросы вещного права регулируются нормами национального законодательства конкретных государств. Однако при оформлении международного оборота культурных ценностей национальное право подлежит определению коллизионным методом.

Наиболее распространенным принципом, применимым при решении вопроса о праве собственности в отношении спорного предмета искусства, является принцип lex mi sitae (lex situs,то есть применяется право страны, где вещь находилась в момент перехода права собственности на нее). Тем не менее применение данного принципа также вызывает на практике много вопросов.

Несмотря на широкое распространение в договорных отношениях принципа lex situs,отсутствует международно-правовое закрепление данного принципа. Это норма традиционно прописана в национальном законодательстве. Например, соответствующее положение закреплено в ст. 1205 и 1206 части третьей ГК РФ [Комментарии к ГК РФ, 2002, с. 144–154]. Подобные нормы есть в гражданских кодексах всех европейских государств. Отсюда – различное оформление и толкование принципа lex situsв законодательстве разных стран.

Основной вопрос заключается в том, что именно понимать под местом нахождения вещи: место, где вещь находилась в момент (а) когда она выбыла из владения собственника, то есть была украдена у него или иным образом выбыла из его обладания помимо его воли (данной точки зрения при толковании принципа lex situsпридерживается, например, профессор М.М. Богуславский. По его мнению «стороны спора уже не могут изменить это место в своих интересах, в то время как место отчуждения этой вещи третьему лицу могло быть специально выбрано, чтобы затруднить собственнику защиту его прав» [Богуславский, 2005, с. 106–107]), или (б) была приобретена ее добросовестным приобретателем. Национальное законодательство по-разному отвечает на данный вопрос.

Как правило, в странах общего права (США, Великобритания, Канада, Австралия, Новая Зеландия и др.) собственник украденной вещи может вернуть свое имущество от добросовестного приобретателя. Единственное средство правовой защиты, которое остается у добросовестного приобретателя, – получить компенсацию у лица, укравшего данный предмет искусства. Но как показывает практика, найти такое лицо, в сущности, невозможно.

Так, в Англии и США принят общий подход, согласно которому лицо не может приобрести законный правовой титул на имущество у вора [Uniform Commercial Code, § 2-403; Sale of Goods Act, § 21].

В странах континентального права (европейские государства, страны Латинской Америки, а также большинство стран Азии и Африки) законодательство направлено на защиту добросовестного приобретателя. Хотя и здесь степень защиты варьируется [Merryman et al, 2007, р. 151].

Так, в соответствии с Гражданским кодексом Швейцарии лицо, владеющее имуществом, считается собственником такого имущества. У невладеющего собственника есть пять лет для истребования им имущества у добросовестного приобретателя. При этом собственник должен возместить такому приобретателю уплаченную им стоимость [Schweizerisches Zivilgesetzbuch, § 934].

В Гражданском кодексе Италии изначально была схожая норма. Закон защищал добросовестного приобретателя лишь в тех случаях, когда настоящий собственник добровольно передавал свое имущество. Впоследствии данная норма была заменена более радикальной, предоставляющей абсолютную защиту добросовестному приобретателю [II Codice Civile Italiano, § 1153].

ДелоВинкворт против Кристи Мэнсон энд Вудс Лтд (Winkworth v. Christie Manson & Woods Ltd). Английский суд (канцлерское отделение), 1980 [Winkworth v. Christie Manson & Woods Ltd,1980, p. 482].

В рассмотренном английским судом деле коллекция японских миниатюр была украдена у истца (Вильям Винкворт) в Англии и перемещена в Италию, где продана итальянскому коллекционеру – добросовестному приобретателю. Договор купли-продажи коллекции был заключен в Италии, коллекция в момент совершения сделки и передачи коллекционеру находилась также на территории Италии. Впоследствии коллекционер передал коллекцию аукционному дому «Кристис» в Лондоне для ее продажи на аукционе от его имени. Но в это время истец подал иск о признании коллекции его собственностью. Главным стал вопрос, право какой страны следует применить – Италии или Англии. Суд определил, что в данном случае применимым правом является право Италии. В своем решении суд указал, что общим принципом международного частного права Англии и Шотландии для решения вопроса о праве собственности на движимое имущество является принцип lex situs– применимым является право страны, где имущество находилось в момент перехода права собственности. В рассматриваемом деле это право Италии. В соответствии с правом Италии добросовестный приобретатель становится законным владельцем спорного имущества, несмотря на притязания предыдущих собственников и вне зависимости от того, добровольно ли расстался с данной вещью ее собственник [54]54
  См. также: [Stato francese v. Ministem per і béni culturali ed ambientali e De Contessini, II diritto di autore].Суд и в данном случае встал на защиту добросовестного приобретателя, несмотря на то что предмет спора (два гобелена, украденные из государственного музея Франции и перемещенные в Италию, где их и купил ответчик) относится по французскому законодательству к предметам высокой художественной ценности, неотчуждаемым и исключенным из коммерческого оборота.


[Закрыть]. Спор был решен в пользу ответчика.

Таким образом, очевидно, что толкование столь, казалось бы, единообразного принципа международного частного права, как lex situs,имеет серьезные последствия для судьбы собственника украденного предмета искусства и его добросовестного приобретателя. Между тем толкование этого принципа в различных странах варьируется. Многие специалисты считают, что государствам, чье законодательство наиболее либерально к правам добросовестного приобретателя (рассмотренные выше Швейцария, Италия, Россия), следует изменить законодательство с целью создания баланса между правами собственника и добросовестного приобретателя. Подобное изменение сбалансирует жесткий подход стран общего права и либеральный подход стран континентального права. Последнее необходимо, поскольку в настоящее время страны континентального права становятся «раем для воров» в силу коротких сроков приобретательной давности и широкой защиты прав добросовестного приобретателя [Pecoraro, 1990–1991, р. 40]. Столь существенные различия в подходах стран разных правовых систем, коренящиеся в исторически сложившихся традициях последних, не позволяют в настоящее время создать общую норму международного права [Давид, Жоффре-Спинози, 1996].

При этом применение lex situsк спорам о культурных ценностях имеет свои особенности.

Основной проблемой является отсутствие разграничения между культурными ценностями (как особым видом имущества) и другими видами имущества. В связи с этим к культурным ценностям применяются общие правила международного частного права, применимые к имуществу в целом. Однако являются ли культурные ценности особым видом имущества и следует ли разрабатывать для них специальное регулирование?

В современной доктрине существует на этот счет две позиции.

Ряд специалистов считают, что нет необходимости создавать отдельный свод правил международного частного права, применимых исключительно к культурным ценностям. Поскольку (а) встает вопрос, как разграничить культурные ценности и другие виды имущества, на базе какого признака [Châtelain, 1988, р. 654], и (б) если это сделать, то количество правил международного частного права может значительно увеличиться, что усложнит их применение [Sandrock, 1988, р. 457, 462]. Так как оборот (торговля) культурных ценностей является одним из видов оборота (торговли) движимого имущества, то к таким сделкам, как и раньше, следует применять общие правила международного частного права [Carter, 1988, р. 322]. Кроме того, некоторые исследователи, придерживающиеся этой точки зрения, все же считают необходимым совершенствовать общие правила международного частного права для их применения в таких особых областях, как регулирование оборота культурных ценностей с учетом специфики данного подвида движимого имущества [Carruthers, 2001, р. 142].

Существует и другая, наиболее широко поддерживаемая (в том числе автором данной работы) точка зрения. Такие специалисты, как профессор Линдел Протти профессор Джозеф Сакс,выступают за создание в международном частном праве отдельных правил, применимых исключительно к обороту культурных ценностей [Prott, 1989, р. 306; Sax, 1999]. Сторонники этого подхода приводят два довода: (а) следует учитывать особую природу культурных ценностей, их высокую духовную и художественную ценность. Это объекты, которые являются не просто вещью, товаром, это часто культурное наследие целой страны; (б) придавая столь неоднозначной категории имущества особое правовое значение, следует соответственно создать особый правовой режим – менее коммерчески ориентированный и с более сильными защитными механизмами, чем обычные режимы, регулирующие оборот имущества.

Итак, общим подходом к выбору применимого права в обороте культурных ценностей является lex situs.Однако в некоторых случаях возможны исключения из принципа lex situs(в спорах о культурных ценностях).

Применение принципа lex situsне универсально. Данный принцип может ограничиваться на основании оговорки о публичном порядке (public policy)([Морозова, 2001, с. 18], см. также: [Толстых, 2004]), то есть иностранный закон может не применяться и закрепленные им права могут быть не признаны судом, если такое применение закона или признание права противоречат публичному порядку данного государства [Богуславский, 2005, с. 115; ГК РФ, часть третья, ст. 1193].

Выделяют два вида исключений из применения lex situs,основанных на оговорке о публичном порядке.

1. Исключения, основанные на негативной оговорке о публичном порядке (ordre public negative).В этом случае lex situsне применяется, а применяется право места рассмотрения спора, для того чтобы защитить фундаментальные принципы данного права. Возможны два основания для применения ordre public negative.

•  Суверенитет.Суды отказываются применять публичное право иностранного государства в спорах, где одной из сторон выступает государство. При этом они не возражают против применения тех же норм в спорах между частными лицами [55]55
  Исторически нормы публичного права были связаны с национальными, а не с частными интересами. Эти нормы применялись органами публичной власти. См.: [Attorney-General of New Zealand v. Ortiz & others].


[Закрыть].

Общий принцип при решении вопроса о применении норм публичного права иностранного государства базируется на принципах независимости и равенства государств в международном праве. Суды одного государства не обязаны применять нормы публичного права другого государства [Jeanneret v. Vichey] [56]56
  Данное дело затрагивало вопрос применения судом США правил экспортного контроля иностранного государства. Суд подтвердил общий подход США в вопросе применения норм публичного права другого государства: права владельца объекта не могут нарушаться в США только на том основании, что данный объект был незаконно экспортирован из другой страны. См. также: [Bator, 1982, р. 11].


[Закрыть].

Одну из самых жестких позиций в этом вопросе занимает Великобритания: в любом деле, подпадающем под юрисдикцию судов Великобритании, применяются только нормы английского публичного права [Collins, р. 101]. В Швейцарском законодательстве о международном частном праве принят менее жесткий подход. Здесь отсутствует разделение на публичное и частное право. Применяется понятие «императивные нормы иностранного права». Признание императивных норм иностранного права возможно, если того требуют «законные интересы, имеющие с точки зрения общих начал швейцарского права бесспорно решающее значение» [Дмитриева, 2002, с. 124]. Италия не признает исключения для применения публичного права иностранного государства на базе ordre public negative.В этой стране применение иностранного права основано на принципе взаимности.

•  Незаконное перемещение культурных ценностей (кража).Возврат украденного объекта собственнику всегда осложняется в случае передачи его добросовестному приобретателю. Если сделка по передаче украденного предмета имела место в стране, право которой предоставляет существенную защиту интересам добросовестного приобретателя, собственнику украденного имущества будет сложно его вернуть [Pecoraro, 1990–1991, р. 15]. В связи с этим некоторые специалисты предлагают интерпретировать lex situsкак право последнего местонахождения объекта, где произошла передача данного объекта, которая была зафиксирована и опубликована, а значит, разрешена собственником. Другие авторы считают, что следует применять принцип lex originisвместо lex situs[Ibid., p. 16].