Текст книги "Поющие под дождем (СИ)"

Автор книги: Варя Добросёлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

I

Декабрь, 1995 г.

Черный автомобиль с затемненными стеклами остановился недалеко от школьных ворот. Водитель – мужчина средних лет – опустил стекло и, высунув локоть в окно, закурил. Вскоре из ворот высыпали стайки школьников старшей ступени. Они проходили мимо, с любопытством поглядывая на автомобиль и перешептываясь. Непроницаемое выражение лица и небрежно сидящий костюм водителя выдавали в нем человека, принадлежавшего к другому миру – миру больших денег и оружия.

Девушка, которую он ждал, вышла из ворот примерно через полчаса. Телохранитель успел закурить вторую, но, увидев ее, вышел из машины и затушил окурок носком ботинка. Девушка на него не смотрела. Она шла, уставившись себе под ноги, засунув руки глубоко в карманы, и о чем-то напряженно думала. Как и машина у ворот, эта старшеклассница сразу бросалась в глаза: красная кожаная куртка никак не вязались с дорогим кимоно, а благородные черты лица – с угрюмым выражением, но эти противоречия нисколько ее не портили, наоборот, удивляли и приковывали взгляд.

– Куришь у ворот школы, – сказала девушка, перевернув носком дзори брошенный телохранителем окурок. В ее голосе звучало не осуждение, а констатация факта. – Ты подаешь плохой пример.

– Простите меня, одзёсама, – телохранитель поклонился. – Как прошел ваш день?

– Как обычно, – будничным тоном ответила девушка, и на ее лице вдруг появилась кривая мальчишеская ухмылка. – С другой стороны, если у них хватает мозгов только на то, чтобы брать с кого-то пример, им уже ничего не поможет. Как думаешь, Акитака?

– Я думаю, вы правы, одзёсама, – на лице телохранителя тоже появилась улыбка. Он открыл заднюю дверцу автомобиля и почтительно склонился, приглашая ее в салон.

Девушка шагнула к машине, но остановилась и, удерживая дверь рукой, обернулась на школьные ворота.

«Ну же, Шики! Так и будешь стоять столбом?» – потерев висок, девушка сделала шаг назад и захлопнула дверцу.

«Ладно. Только не говори и не делай ничего странного», – ответила она мысленно.

«Странного? Шики, ты меня убиваешь, – насмешливый мальчишеский голос в ее сознании хихикнул. – Ты сама страннее некуда, раз просишь об этом голос в своей голове».

«Не начинай, – поморщилась Шики. – Ты понимаешь о чем я. В прошлый раз ты наговорил много лишнего».

«Ты сама просила с ним поговорить. Уже не помнишь?»

«Помню. Всё, замолчи хоть на минуту».

– Я не поеду домой, Акитака, – девушка подняла голову. Выражение лица ее изменилось: от мальчишеской ухмылки не осталось и следа, теперь она улыбалась неуверенно. – Не знаю, что из этого выйдет, но меня позвали в гости после школы. Как думаешь, это нормально?

Сузуриги Акитака утвердительно кивнул, и его непроницаемая маска вновь дала сбой. Лицо его потеплело.

– Разумеется, одзёсама. Ваш отец не будет возражать. Это хорошо, если у вас появилась школьная подруга. Или друг.

Шики вздохнула, она вовсе не была в этом так уверена.

– Я не об этом, Акитака. Но ладно. Надеюсь, ты прав, и это не закончится… чем-нибудь неприятным, – она снова поглядела на ворота. – Этот Кокуто – очень странный парень. Он… – закусив губу, Шики нерешительно посмотрела на телохранителя. – Он видел ШИКИ. И это вовсе не показалось ему странным. Что само по себе уже вызывает подозрения. Не каждый день встретишь девушку, в которой уживаются две личности, при чем одна из них мужская и очень вредная. Это странно, не находишь?

Телохранитель молчал. Он был посвящен в тайны клана Рёги, но по-прежнему не мог себе представить, каково это – быть его наследницей и носительницей семейного проклятия. Согласно семейной легенде раз в поколение рождались такие дети, и не дети даже, а пустые оболочки, сосуды, в которых сознание, или личность, создавались искусственно. «Природа не терпит пустоты». Такая искусственная личность, как правило, разделялась на два полюса – инь и ян, мужское и женское, активное и пассивное, уничтожение и созидание – и почти всегда, в девяносто девяти случаев из ста, одна личность уничтожала другую, и тогда наследника ждало безумие и мучительная гибель.

Поэтому эта девочка была уникальна. Ее растили, как экзотическое животное, как воина, но не как ребёнка. Клан Рёги – один из старейших Домов охотников на демонов – воспитывал из своих наследников идеальных убийц, поэтому у Шики Рёги не было детства. С самого младенчества она была одна, без друзей, без общения со сверстниками и близкими – уже одно это должно было свести её с ума, но две взаимоисключающие личности в ней необъяснимым образом подружились и помогли друг другу выжить. А теперь они нашли друга, который не испугался и поверил в них. Шики была права: это опасно для неё и её мужской сущности «ШИКИ», а также для самого Кокуто-куна, но телохранитель Акитака хотел видеть юную хозяйку улыбающейся. Он хотел, чтобы у этой необычной девушки было хоть что-то из обычной жизни старшеклассницы.

– Я думаю, вам стоит попробовать, одзёсама, – сказал он, наконец, – попробуйте довериться этому юноше, если думаете, что он этого достоин.

Девушка с недетской серьезностью кивнула. Кусая губы, она смотрела в сторону ворот, и Акитака вдруг увидел, как что-то вспыхнуло в ее глазах, когда она подалась вперед и нежно улыбнулась. Это была надежда. Мгновение – и вперед вышла другая личность, ШИКИ. Более сильный и смелый, он защищал сестру от мира и помогал ей сделать первый шаг, но решения за них двоих принимала всегда она.

– Кокто-кун*! – девушка в кимоно, еще секунду назад с достоинством и серьезностью решавшая свою судьбу, подпрыгнула на месте и помахала кому-то у ворот. Мальчик в очках с добродушной улыбкой, совершенно обычный и не привлекающий к себе особого внимания, помахал в ответ и прибавил шагу.

– Привет, – ШИКИ с насмешливым видом смерил «избранника» сестры взглядом с головы до ног.

– Но мы же… – начал юноша, но в его глазах мелькнуло понимание, и он поклонился. – Привет, ШИКИ, давно не виделись. Здравствуйте.

– Мой слуга Сузуриги Акитака, – небрежно представил ШИКИ своего телохранителя, и тот поклонился.

– Во сколько и откуда вас забрать, одзёсама?

– Я справлюсь сам. Сама. Можешь возвращаться, Акитака. У Шики сегодня свидание! – заявив это, девушка пошла вперед, оставив слугу и одноклассника в легком недоумении. – Поспеши, Кокуто!

Не оборачиваясь, ШИКИ поднял руку, подзывая друга к себе. Шики внутри зашипела, как разъяренная кошка.

«Просила же! Ничего странного!»

Акитака усмехнувшись поклонился Кокуто-куну на прощание и сел в автомобиль. В зеркале заднего вида он видел, как юноша догоняет странную особу в кимоно и красной кожаной куртке, и они о чем-то болтают, как старые друзья.

II

«Тук-тук…»

«Кто там?»

«Это я. Пойдем гулять?»

Это игра когда-то спасала от сумасшествия, но теперь в ней появились новые пугающие нотки.

Шики стояла у окна в своей большой спальне и смотрела, как на бамбуковую рощу за пределами поместья опускаются сумерки. Ей было неспокойно в это время суток. Что-то жуткое мерещилось ей сгущающихся тенях, но больше всего её пугали собственные ощущения и чувства.

Раздался стук в дверь, и Шики обернулась. Горничная сидела на коленях в проеме отодвинутой двери, упираясь лбом в ладони, сложенные домиком на полу. Не поднимая головы, она сказала:

– Вас приглашают к ужину, Шики-одзёсама. Приехал ваш брат, по этому случаю все соберутся в гостиной.

– Хорошо.

Горничная поклонилась и, закрыв дверь, удалилась. Оставшись одна, Шики задвинула сёдзи и подошла к зеркалу.

– После ужина, ШИКИ, – сказала она, – потерпи.

Она чувствовала злость и разочарование своей второй сущности. ШИКИ ненавидел семейные ужины, ненавидел отца, дом и прислугу. Ненавидел молчаливую мать и ненавидел брата, который избежал гнёта семейного проклятия и ответственности наследника семьи. Главой семьи должна была стать она, Шики, поэтому у брата было то, чего никогда не было у них, – свобода и обычная жизнь подростка.

«Не кипятись, ШИКИ», – проводя расческой по волосам, девушка смотрела в глаза своему отражению в зеркале.

«А ты не чувствуешь ненависть?»

«Я могу терпеть, – ушла от ответа Шики, но потом добавила: – наши чувства – общие. Я не знаю, какие из них принадлежат тебе, а какие мне».

ШИКИ не отвечал. Девушка открыла дверцу шкафа: он был пуст за исключением одной вещи – красной куртки, висящей на плечиках. Эту вещь она купила сама. Она отошла от зеркала и присела на край кровати, глядя в открытый шкаф.

«Ты боишься?» – спросил ШИКИ.

– Да.

«Но ты знаешь, что я должен».

– Знаю. Я чувствую это. Оно зовёт.

«Да, зовёт. Ты должна мне уступить».

– Ты мог бы взять силой.

«Я не хочу».

ШИКИ говорил ей, что это он – убийца, он – слышит толчки крови в сосудах людей и непреодолимое желание прервать это движение, но Шики чувствовала то же самое. Люди, страдающие раздвоением личности, обычно не знали о существовании чужого сознания, Шики же знала о нём всегда. Другие личности в сознании шизофреников создавались из-за психологических травм и страхов – ШИКИ был полноценной и самостоятельной сущностью, запертой в женском теле. У него были причины её ненавидеть, но Шики не замечала за ним таких чувств. Они были разными, абсолютными противоположностями, но в то же время они были единым целым. Шики-девушка чувствовала то же, что ШИКИ-парень, и не всегда могла отличить его чувства от своих.

Теперь она чувствовала его нетерпение и злость. И свой страх перед надвигающейся бедой, свой – потому что так повелось, потому что ей, как девушке, доставались все их слабости. Надвигающаяся опасность, словно большая черная туча заслонила небо и грозила пролиться дождём – тёплым и липким. Шики видела это во сне и до сих пор чувствовала на себе его тошнотворные струи. Она чувствовала, что для нее остаётся всё меньше места, но её изгонял не ШИКИ, а что-то другое, куда более страшное и неотвратимое, что подчиняет себе все их мысли и чувства, пробуждает в ШИКИ энергию разрушения и жажду убийства. В ШИКИ и в ней самой.

– Мне нужно идти, – девушка поднялась и пошла к двери, по дороге захлопнув дверцу шкафа.

«А потом? Потом мы погуляем?»

– Да.

Стол был уже накрыт. Отец в хакама сидел на татами во главе стола, слева – сложив руки на коленях, сидела мать, напротив – брат. Место справа пустовало. Место наследника – старшего сына, а вовсе не младшей дочери. Шики, поклонившись отцу и матери, присела перед столом и посмотрела на отца.

Он сидел в расслабленной позе, глядя перед собой. Мать налила ему саке, и он опрокинул пиалу в рот.

– Итадакимас, – сказал он и взял палочки со стола. За столом все оживились, приступая к еде.

У Шики в голове мелькнуло воспоминание об уютной комнате Кокуто, о теплом котацу и добродушном гостеприимстве его матери.

За столом говорили о брате, о его успехах в университете, о том, как его учёба важна для клана. Шики безучастно скользила взглядом по лицам родителей, задержавшись только на брате, которого не видела несколько месяцев. Теперь он жил отдельно, и это пошло ему на пользу: он держался непринужденно и уверенно, почти как отец.

– Я не видел тебя в додзё, – сказал отец, вдруг обратившись к ней. – Ты вернулась поздно. Если школа отнимает столько времени, тебе стоит учиться дома.

Шики заметила, как напряглась мать, будто хотела возразить, но так и не решилась. Это её движение вызвало в Шики волну раздражения. Она отложила палочки и посмотрела на отца.

– Я поупражняюсь после ужина.

– Ты не должна нарушать распорядок. После ужина – не лучшее время для тренировки. Ты это знаешь.

– Знаю, отец.

– Тебе нужно отрабатывать навыки, в последний раз ты продемонстрировала не самое лучшее мастерство.

Щеки Шики вспыхнули. Она опустила голову, закусив губу. На последней тренировке, о которой говорил отец, она не продержалась даже трех минут. Его напор был пугающим. Катана мелькала так быстро, что она едва замечала движения отца, не могло быть и речи о том, чтобы их предугадывать. Но хуже всего была ярость, которая в тот момент раздирала ее изнутри. Какое-то время в начале боя Шики могла сдерживать натиск отца, но его напор становился сильнее, превосходя ее возможности, и она начала сдавать позиции. Нечто иррациональное, неподвластное ей, стало затоплять сознание, отнимая контроль над телом и мечом, что она держала в руках. Сквозь шум пульса она слышала искаженный шепот ШИКИ: «сокрушить, разрушить, уничтожить, убить, растерзать…» – и выронила меч. Отец отпихнул ее ногой, как куклу, и приставил острие катаны к горлу.

– Общеобразовательная школа – блажь, не более. Будет лучше, если ты будешь учиться в поместье.

– Но у нее там появился друг, – наконец, вступилась за нее мать.

– Друг? – опередив отца, переспросил брат. В его голосе не было насмешки, только удивление.

Отодвинув локтями посуду на столе, Шики обхватила голову руками, пытаясь подавить растущее раздражение.

«Пожалуйста, прекратите».

– Я не против этого, – сказал отец после паузы, – но это не должно мешать тренировкам. И я надеюсь, Шики, ты понимаешь всю опасность.

– Парень? – продолжал допытываться брат. Мать бросила на него укоризненный взгляд. – У Шики появился парень?

– Не мели чепухи, – ответил ему отец. – Я хочу знать, кто он и кто его родители. Пригласи его в поместье.

«Если это случится, он больше никогда не посмотрит в твою сторону, – с ненавистью произнес голос в голове. – Никогда».

Шики отняла руки от головы и встала. Внешне она казалась спокойной, только нахмуренный лоб и наклон головы выдавали, что внутри нее всё клокочет от бешенства.

«ШИКИ, нет! – в девичьем голосе звучала не просьба, а приказ. Шики словно удержала его руку, занесенную для удара. – Не сейчас».

Это помогло. ШИКИ, его злость и обида отступили в тень.

– Спасибо за угощение, – Шики склонилась в глубоком поклоне. Что-то в её лице заставило смолкнуть голоса за столом. Мать и брат смотрели на неё с настороженностью и опаской. Они знали, что растили чудовище. – Если не возражаете, мы поговорим об этом позже, отец.

Она повернулась к брату, но так ничего и не сказав, быстро поклонилась и вышла.

Ворвавшись в свою спальню, Шики сорвала куртку с вешалки в шкафу и, натягивая ее на ходу на неудобные широкие рукава кимоно, поспешила прочь из усадьбы Рёги. Никто не посмел её остановить. Прислуга, даже верный телохранитель Акитака, только кланялись и молча смотрели ей вслед. Они чувствовали, что наследницу гнало в ночь то, с чем они не хотели бы встречаться.

III

Девушка в кимоно и красной кожаной куртке шла по тротуару. Её дзори еле слышно задевали асфальт, руки были спрятаны в карманах. На лице застыло пренебрежение и насмешка, а за ними – ненависть. Фонари выхватывали её одинокую фигуру и отпускали, когда она уходила от них.

«Они правы, нужно с ним покончить».

«Ты так легко сдаешься, Шики?»

«Не только из-за них. Из-за убийств».

На лице Рёги Шики появилась улыбка.

«Боишься, что я его убью, Шики?»

Она ответила не сразу.

«Те убийства совершил не ты».

«Уверена? – насмешка в мальчишеском голосе была столь явной, что Шики разозлилась. – Наша синхронизация в последнее время стала хуже. Или… постой, может, это дело твоих рук?»

Шики вздрогнула и остановилась. Она обернулась в темный проулок и будто бы повела носом, как учуявшее добычу животное. Её лицо застыло. Там в темноте что-то пряталось. Шики повернулась и, не вынимая рук из карманов, пошла в зовущую её темноту.

«Я находила трупы. Но я их не убивала», – отозвалась Шики ровным голосом. И раздражение охватило ее мужскую сущность.

«Ты снова сделала это. Спихнула всё на меня: свою злость, неуверенность и боль. У тебя никогда не находится для меня ничего другого. Ты жестока, Шики. Я тебя ненавижу».

Дзори девушки ступили в лужу. Она остановилась и, наклонившись, промокнула в ней пальцы. От теплой скользкости, которую она ощутила между пальцев, тело её содрогнулось, но на лице появилась улыбка. Поднеся испачканные пальцы к лицу, она вдохнула их запах.

«Ты находила трупы, но ты не помнишь, что было до этого. В первый раз ты вернулась домой вся в крови, откуда тебе знать, что их убила не ты, а, Шики?»

Шики Рёги, девушка с раздвоением личности, пошла вглубь переулка, оставляя на асфальте следы. В темноте между мусорных контейнеров кто-то прятался. Кто-то затравленно глядел на подходящую к нему убийцу, дрожал, выжидая, чтобы наброситься на нее. Не для того, чтобы спастись…

«А что помнишь ты, ШИКИ?»

… а для того, чтобы убить её. Девушка в кимоно остановилась слишком далеко. До неё было не дотянуться, не сейчас, когда вся кровь была выпущена в сточную канаву. Существо, некогда бывшее человеком, задрожало еще сильнее, боль из-за содранной, висевшей лоскутами кожи лишила его возможности думать, теперь оно могло только бояться и ненавидеть. Тот ДРУГОЙ начал его жрать, когда оно было ещё живым. Тот ДРУГОЙ оставил ему жизнь и одну необглоданную руку, чтобы оно могло схватить и растерзать обидчика. Если эта девушка наклонится, оно вцепится ей в горло. А она наклонится, потому что захочет посмотреть на него, на то, что от него осталось.

Шики Рёги смотрела на окровавленную груду мяса и костей, схороненную между контейнерами. Белки уставившихся на нее глаз были слишком яркими для черепа, с которого была полностью содрана кожа. Правая рука, которая подрагивала в грязи и крови – слишком белой и целой. Она была женской: с аккуратным маникюром, заостренными накрашенными ногтями. Эта рука поднялась и потянулась к ней.

– Гляди, оно хочет поздороваться, – губы девушки изогнулись в улыбке, голос звучал хрипло и низко. Она шагнула вперед и встала перед мертвецом на колени, пачкая кимоно в крови. Она медленно протянула ему руку. – Его убийца передает нам привет, Шики. Как думаешь, оно узнало нас?

Но почти-мертвец тянулся к её лицу, к горлу, ему не было дела до протянутой руки. Шики Рёги, девушка в кимоно, запрокинув голову назад, засмеялась. Тогда пальцы вцепились в то, до чего смогли дотянуться, в её запястье, пытаясь достать до предплечья под неудобным тесным рукавом, вонзить ногти в кожу, соскрести плоть и достать до костей. Шики продолжала смеяться. Она стояла на коленях перед трупом, протягивая ему руку, будто помогая ему подняться, терпела боль и смеялась. Вдруг оборвав смех, она встала и рванула руку из пальцев полу-трупа. Он не отцеплялся, поэтому девушка наступила на его обезображенную грудь подошвой дзори и дёрнула руку на себя.

– Отцепись, – что-то хрустнуло под ее ногой, и лапа чудовища наконец разжалась. Ниже в подворотне раздался крик ужаса. Кто-то увидел кровь.

Теперь труп лежал неподвижно, а Шики начала бить дрожь. Прижав пораненную руку к себе, она повернулась и пошла прочь. Обернувшись и взглянув на жертву в последний раз, она увидела цепочку следов и, сняв дзори, взяла их в руку.

«Ты помнишь только то, что хочешь помнить, Шики, – сказал мальчишеский голос в её подсознании. – Ты принимаешь за свои только те чувства, которые кажутся тебе правильными. Остальное, то с чем ты не в силах примириться, достается мне. Но ты не сможешь отказаться от него, Шики. Ты не сможешь избавиться от своих чувств к Кокуто Микии. Для этого тебе придется его убить».

– Замолчи. Заткнись. Умри. Сдохни!

Девушка в испачканном кимоно и кожаной куртке шла босиком по выложенной камнями дорожке, прижимая левую руку к животу. В правой она держала обувь. Ее лицо было отстраненным, а глаза пустыми.

«Что с твоей рукой, Шики?» – голос ШИКИ вырвал её из забытья.

Взгляд девушки стал осмысленным и настороженным, как у застигнутого врасплох оленя. Шики огляделась. Она была в бамбуковой роще рядом с поместьем.

«Не знаю. Что случилось, ШИКИ? Это произошло опять? – сердце заходилось от волнения. Бросив дзори на землю, Шики обулась. На подоле кимоно опять были кровавые пятна. – ШИКИ… Ты убил кого-то?»

Она задрала рукав, обломки окрашенных красным лаком ногтей ещё торчали из раны. Вытащив их, она с омерзением их отбросила от себя. Постояв еще несколько секунд, Шики побрела к поместью.

«Не хочу ничего знать, ШИКИ. Не говори мне ничего».

IV

Март, 1996 год.

Сузогири Акитака смотрел, как юная наследница дома Рёги, присев на корточки рядом искусственным прудом, играла с рыбками. Она запустила в воду левую ладонь и ждала, когда они подплывут ближе, затем резко сжимала кулак, но только распугивала их. Декоративные рыбки с алой полосой на спинке были слишком проворны и всякий раз ускользали. Её ладонь покраснела от холода, но девушка этого не замечала. Растопырив пальцы она проводила кистью по воде, позволяя рыбкам проплывать меж ее пальцев. Начал накрапывать дождь. С каждым ударом бамбукового желоба «отпугивателя птиц» капли становились всё крупнее и чаще, но девушка в красном как кровь кимоно сидела на прежнем месте и улыбалась безмятежной и отстраненной улыбкой. Взгляд её, как обычно, был погружен в себя, она не заметила, как телохранитель раскрыл над ней зонт, и продолжала играть в свою нехитрую игру.

– Шики-одзёсама, вы простудитесь. Вам лучше зайти в дом, – негромко, чтобы не напугать, сказал Акитака.

Но Шики его будто не слышала, она что-то напевала себе под нос. Акитака не мог разобрать слова.

– Шики-одзёсама, – повторил он громче, и девушка подняла голову. Она повернулась к телохранителю в пол-оборота, и он услышал приглушенный лязг метала о камни.

– Акитака? – удивленно спросила она, и только тут заметила зонт в его руке. – Дождь?

Шики улыбнулась и прикрыла глаза, будто прислушиваясь.

Сад наполнился звуками. Капли с плеском ударялись о воду пруда, шуршали в иглах низких сосен и листьях бамбука, стучали о камни и раскрытый шелковый купол зонта. Со звонким стуком опрокинулся бамбуковый желоб и вновь поднялся, чтобы наполниться водой из ручья.

– Вам лучше зайти в дом, одзёсама, – мягко повторил Акитака.

Но девушка покачала головой и выпрямилась. Акитака снова услышал лязг и на это раз увидел его причину – в правой руке Шики сжимала нож. Судя по гарде, защищающей кисть от соскальзывания, этот нож был оружием, а не обычным инструментом.

Телохранитель нахмурился, но он не знал, что сказать, как защитить наследницу Дома и свою госпожу от самой себя. Глава клана ясно выразил свою позицию, когда девушку нашли стоящей над трупом – седьмым, если верить сводками полиции – покрытой с ног до головы кровью, совсем рядом с поместьем. «Семью Рёги не интересует ничего, что происходит за границами поместья», – таков был его ответ полицейским, когда те постучали в ворота. Младшая дочь семьи Рёги в это время принимала ванну, а рядом с обезображенным трупом оставался только тот юноша, друг и одноклассник госпожи Шики. Он видел ее в ту ночь, но не выдал полиции, и с тех пор приходил к ее окнам каждый вечер. Причастность наследницы к убийствам удалось скрыть, но она сама была по-прежнему предоставлена самой себе и своим демонам.

Девушка отстранила зонтик и подставила лицо дождю. На ее лице была улыбка, но не безучастная, как обычно, а мечтательная, полная светлой грусти и какого-то особенного знания. Словно она поняла что-то очень важное о себе и смирилась со своей судьбой.

– Сегодня всё закончится, Акитака, – вдруг сказала Шики, ее голос звучал низко, как у мальчишки. Она и была мальчишкой. Теперь телохранитель понял, кто перед ним. – Глупая-глупая Шики прячется от меня. Теперь она боится причинить мне боль.

Ясные светло-карие глаза смотрели на слугу с насмешкой и вызовом.

– Она думает, что эта её любовь губит меня. И она права. Но она хочет убить её или позволить мне это сделать, и поэтому она невозможно глупа. Правда, Акитака? Но, пожалуй, я предоставлю ей такую возможность.

Развернувшись на пятках, девушка сделала несколько легких прыжков по камням дорожки, играя в классики. Она специально наступала в лужи, и вода из-под ее дзори расплёскивалась в разные стороны. Руки она держала за спиной, ухватив одной за запястье другую, в которой по-прежнему сжимала нож. Он утопал в длинном рукаве красного кимоно, его почти не было видно.

– Так жаль, что мы так и не поиграли. Это могло бы быть занятным.

Не оборачиваясь, ШИКИ пошел к воротам, на ходу поднимая левую руку:

– Прощай, Акитака. Береги её.

– Возвращайтесь скорее… – привычные слова застряли в горле, когда ШИКИ всё-таки обернулся и с той же насмешливой улыбкой медленно покачал головой.

***

Кокуто Микия стоял под зонтом и смотрел на окна ее комнаты. Уже который месяц он приходил сюда каждый день. Прошел почти год, с тех пор, как они встретились. Черный зонт под белым снегом, только сейчас это был дождь.

«Тук-тук, Шики? Смотри кто пришел».

«Ты убьешь его?» – слабый-слабый голос. Такой неуверенный.

«Ты этого хочешь?»

«Да», – кто бы мог подумать, что мысли могут быть такими тихими.

«Тогда почему бы тебе не убить его самой, а, Шики?»

Возмущение, страх, боль, отрицание – и всё это в одну секунду.

«Самой?»

Девушка в красном кимоно ступила в лужу, и Кокуто повернулся. На его лице отразились радость и беспокойство.

– Что ты творишь? Вон же твой дом… Погоди, у меня есть полотенце, – он снял рюкзак и принялся в нем рыться.

«Да, самой. У тебя это неплохо получается, пусть ты это и отрицаешь. Давай сейчас, пока он повернулся спиной. Лёгкая добыча».

«Нет… Я не смогу».

«Давай!»

Кокуто обернулся, и Шики взмахнула ножом. Кровь брызнувшая на мокрую траву, страх, мелькнувший в глубине зрачков – всё это было ей знакомо. Вдруг стало легко. Тело само совершало нужные движения, каждый следующий взмах казался естественным и необходимым. Кокуто побежал, как заяц петляя между бамбуковыми деревьями. Они всегда пытались убежать, но им никогда это не удавалось.

Выбежав на выложенную камнем дорожку, Кокуто бросился к трассе, но дрожащие колени предательски подогнулись, и он упал, нелепо растянувшись на мокром асфальте. Кокуто мерещились ее шаги, хотя он слышал только свой собственный бешеный пульс и загнанное дыхание. Все обычные человеческие мысли покинули его разум, только животный инстинкт и паника владели телом безраздельно: бежать, спасаться, сохранить жизнь любой ценой. Кокуто оглянулся на преследующую его убийцу, увидел ее страшную красную фигуру в косых струях дождя, и заскулил от страха, пятясь на четвереньках назад. Она шла, раскачиваясь, как сомнамбула. Pёги Шики. Ее лицо не выражало ничего. Необычная одноклассница, которую он встретил год назад во время снегопада. Она хотела его убить. Одинокая девушка, которой он поклялся верить. Кокуто смотрел, как она приближается.

Навалившись на него, Шики на коленях подползла к его груди и села сверху. Такой смешной в этих своих очках, добрый, он смотрел на нее с ужасом. Извивался, как уж, пытаясь выскользнуть, но ее вес и сила не позволяли ему даже вздохнуть. Шики прислонила нож к его горлу и вдавила в кожу. Кокуто замер.

«Убей его, Шики».

«Я предупреждала его».

«Да. Как и я».

Но мысленный диалог прервало воспоминание, явившееся непрошенным: «Я люблю тебя, Шики, поэтому верю тебе». Доверчивый, добрый взгляд, тепло закатных лучей в классной комнате. Что-то больно сдавило в груди, и Шики отвела взгляд. Она больше не хотела видеть этот животный страх за мокрыми разводами на стеклах очков. Болезненное понимание почти лишило ее воли, пальцы, сжимающие нож, скрутило судорогой. Он больше не скажет этого. Кокуто больше ничего не скажет. Потому что мертвые не говорят, потому что смерть необратима, потому что за ней только пустота.

– Кокуто!!!

«Ты ревёшь, Шики, – в голосе ШИКИ звучала нежность, но Шики не слышала его, она хотела услышать другой голос. – Вытри слёзы».

– Кокуто, – уже тише, – скажи что-нибудь…

– Я… – незаметный милый одноклассник, упрямо преследующий ее несмотря на угрозы, дышал с трудом из-за приставленного к горлу ножа и из-за ее веса, стесняющего его грудь. – Я не хочу умирать.

Губы Шики сами собой искривились в жалкой улыбке:

– Но я хочу убить тебя?

«Нет. Не хочешь, Шики».

– Но почему?! – обхватив рукоять ножа обеими руками, она занесла его на головой для удара. Кокуто Микия видел, как красивое, любимое лицо искажается болью, злобой, помешательством. Он испугался, но уже не за себя – за неё. Она была так беззащитна и одинока в своем безумии.

«Глупая Шики!» – нож дрогнул в её руке…

V

Март, 1999 год.

– О, Кокуто, ты здесь? – без удивления сказала Шики, распахнув дверь буквально перед его носом. А ведь он даже не успел нажать на звонок. Она была одета, как обычно, в кимоно и кожаную куртку, но на этот раз кимоно было темно-жёлтого горчичного цвета, а оби на пару тонов темнее куртки. Обычно Шики предпочитала менее броские цвета, но Микия знал в чем причина этой перемены.

– Не стой столбом, Кокуто, – пробурчала она, заставляя его посторониться и пошла вперед, не удосужившись запереть за собой дверь. – Или ты ещё кого-то ждешь?

– Нет, – улыбнулся Микия, проворачивая свой ключ в замке её квартиры. – Думаю, все в сборе.

Засунув руки глубоко в карманы, Шики молча шла рядом, чуть сбавляя шаг из-за его хромоты. На улице начал накрапывать дождь, и Микия остановился, чтобы вытащить из рюкзака зонт. Посмотрев на него, как на неведомую зверушку, Шики отрицательно помотала головой.

– Это же совсем мелкий дождик, Кокуто, – на ее лице появилась ухмылка, – но ты сам валяй. Не стесняйся. С зонтом ты выглядишь солиднее.

– И как ты себе это представляешь? – посетовал парень, убирая зонт обратно в рюкзак. – Своим отказом ты лишаешь меня всякого выбора. Можно подумать, я могу позволить себе идти под зонтом, пока ты мокнешь.

– Заметь, – Шики хитро подмигнула, – это твой выбор. Позволять себе что-либо или нет. Я тебя не заставляю.

– Да-да… – махнул на нее рукой Микия, снова натягивая рюкзак.

– Единственное, что по-настоящему лишает человека выбора – это смерть, – заявила она, глядя себе под ноги. – Остальное – отговорки.

– Ты сурова, – хмыкнул Кокуто, приноравливаясь к шагу девушки.

– Разве?

– А как насчет тюрьмы? Болезни? Пробужденного истока?

Шики долго молчала, и Микия уже думал, что она не ответит. Вышагивая по лужам, разгоняя в них воду своими коричневыми шнурованными ботинками она, казалось, глубоко задумалась, но вдруг она улыбнулась и сказала:

– Думаю, это можно счесть смягчающими обстоятельствами для тех, кто выбирает неверно, но даже в такой ситуации есть выбор: жить или умереть, ждать или сдаться, бить или принимать удары, убить или… – остановившись, Шики, шедшая чуть впереди, повернулась к Кокуто и наклонилась вперед, будто собиралась поведать ему тайну. – Сдержать свою ярость. Иногда это почти невозможно, но всё-таки это не то же самое, что воскреснуть из мёртвых или, скажем, раскрутить Землю в другую сторону.

– А если выбор сделан неверно? – спросил Микия, сняв очки и протерев их пальцами от скопившихся на них мелких капель.