Текст книги "Якоб-старьевщик"

Автор книги: Вальтер Диггельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Торговля у Якоба шла хорошо, по мере расширения своих познаний он вновь и вновь пытался навести в этом хаосе порядок, аккуратненько расставлял мебель, старался даже держать шкафы отдельно от сундуков, но тем не менее фабричные склады и цехи постепенно становились тесны. Якоб уже подумывал, не продать ли ему оптом свою лавочку и не взяться ли за что-нибудь другое, как вдруг к нему заглянул один из самых уважаемых антикваров города – совершенно случайно, по его словам. Когда Якоб вел его по запасникам, торговец как бы невзначай заметил:

– Жаль, придется вам рано или поздно ликвидировать ваше предприятие!

Якоб удивился. С какой это стати ему все ликвидировать? Но антиквар, который с давних пор видел в «Сарае Якоба-старьевщика» угрозу для всей отрасли, был прекрасно осведомлен. Он знал, что в течение года арендный договор с Якобом будет досрочно расторгнут, в газетах писали, что подготовлен проект застройки, предусматривающий снос сараев и старых фабричных цехов, – куда в таком случае денется Якоб со своим хламом? Якоб прозевал эту новость, поскольку не читал газет. Он принял ее к сведению и повел «этого господина» – только так он его впредь и именовал – дальше по своей «кунсткамере», зорко за ним наблюдая и примечая, какие предметы привлекают особое внимание «этого господина» и, значит, наверняка высоко ценятся. А потом Якоб с ему одному свойственной непринужденностью сказал:

– Ах, знаете, мне и без того уж невмоготу этим заниматься. Пора сменить обстановку, и, честно говоря, если б нашелся человек, готовый принять все на свои плечи, я бы уступил ему мое дело.

Антиквару этого «сигнала» было вполне достаточно.

– Это заслуживает серьезного разговора, – заметил он. – Тут и правда есть вещицы, которые жаль было бы отдать в руки невежды.

И Якоб, привыкший действовать напрямик, пропустил мимо ушей чуть презрительный антикваров тон, намек, что он, Якоб, тоже ничегошеньки в этом деле не смыслит.

– Сколько бы вы предложили за все? – спросил он.

«Этот господин» назвал огромную сумму, каковую, безусловно, вычислил не в уме и не сию минуту, а гораздо раньше и с большой точностью. Без малого сто пятьдесят тысяч – вот какой куш готов был отвалить антиквар. Якоб понимал, что подлинная цена его товаров вовсе не такова, эти деньги платят только за то, чтобы он исчез с горизонта. Иначе он никогда бы не пошел на эту сделку. Внутренне его словно что-то подстегнуло.

«Если этот господин, а он крупная фигура в торговле антиквариатом, – сказал он себе, – так высоко ценит мое исчезновение, пусть его раскошеливается. В таком случае игра стоила свеч, в таком случае я вознагражден, не зря терпел лишения и унижался. Пусть его забирает весь хлам».

В тот же вечер они пришли к обоюдному согласию. И подписали контракт, составленный «этим господином». Он брал на себя обязательство, уплатив паушально сто пятьдесят тысяч франков, принять во владение весь товар при одном условии: в трехдневный срок Якоб объявит, что в связи с инвентаризацией закрывает свою торговлю на десять дней. Продавать что-либо после инвентаризации Якоб, разумеется, не имел права. Якоб сделал все, как договаривались: дал во всех ежедневных газетах объявление, что закрывает торговлю на десять дней. Но «этот господин» знать не знал и ведать не ведал, что у Якоба была совсем иная причина пойти на такое условие. Объявление появилось на страницах газет. И Якоб даже прикрыл фирменную вывеску черной тряпицей. Однако каким-то образом слухи о предстоящей продаже все-таки просочились. И многие вдруг вспомнили, что три месяца назад, полгода назад видели у Якоба некую мебель или, скажем, некую лампу. Главный вход Якоб держал на замке, тем не менее посетители проникали на территорию бывшей фабрики и упрашивали его в виде исключения продать им ту или иную вещь.

Себе в убыток «этот господин» запамятовал особо оговорить в контракте, что с момента закрытия фирмы на инвентаризацию продажа каких-либо вещей, само собой разумеется, недопустима. «Этот господин» – я с удовольствием пользуюсь данными словами, в которые Якоб вкладывал смесь пренебрежения и почтения, – «этот господин» был уверен, что Якоб, человек бродяжьего племени, авантюрист, в жизни не заметит подобных неувязок. Роковое заблуждение – покуда торговля была вроде как закрыта, Якоб принимал всех наилучших своих клиентов, когда-либо видевших у него какую-нибудь вещь, которую им непременно хотелось иметь. И он продавал. Продавал им все, что они жаждали, а раз они жаждали, он мог диктовать цены, и клиенты с готовностью платили денежки, ибо полагали, что после все так и так вздорожает. Именно в эти дни Якоб продал самые ценные и дорогостоящие товары. В общем и целом он худо-бедно выручил те же самые сто пятьдесят тысяч, какие ему предложил и теперь обязан был выплатить пронырливый потомственный антиквар.

Якоб забавлялся, когда «этот господин» принимал фирму, Якоб забавлялся, наблюдая, как «этот господин», уже выписавший и вручивший ему банковский чек, с негодованием обнаружил отсутствие иных ценных предметов.

– О чем вы говорите? – с наигранным простодушием спросил Якоб.

И «этот господин», чтобы не ударить в грязь лицом, сказал:

– У вас был прелестный пузатый шкаф и ренессансный сундук… Вы не обратили внимания, а его не вполне удачно реставрировали… А еще стулья, и крестьянский шкаф, и стол – наверняка из монастырской трапезной…

Но Якоб возразил:

– Нет! Вы ошибаетесь, тут ничего подобного не было, а если б было, сударь, пришлось бы вам заплатить мне куда больше. Ишь сколько вы всего перечислили! Послушать вас, так здесь не хватает весьма и весьма ценных вещей, и если прикинуть их стоимость, выходит, что вы обманщик. Одурачить меня хотели? Да-а, знал бы я, что в моих руках такие ценности, нипочем бы этак не продешевил. Но я не столь уж прост, как вы воображаете. Возможно, я проморгал кой-какие ценные вещи, возможно. Не то что вы, как я теперь понимаю! А почему вы мне это говорите только сегодня, вы, почтенный, солидный антиквар? Возможно ли, чтобы человек вроде вас, интеллигентный, образованный, хотел одурачить бедного скитальца? Однако раз уж вы утверждаете, будто, когда вы решили оптом скупить мои запасы, здесь стояли ценные вещи, значит, они и сейчас должны быть тут. Верно?

На этот вопрос «этот господин» ответил с большой неохотой.

– Пожалуй, я все-таки не прав, – сказал он. – Все на месте. Вон в углу стоит шкаф, о котором я толковал, а в соседнем сарае я видел четыре стула. Извините меня, Якоб, все в полном порядке. Что же вы теперь собираетесь делать?

– Теперь? – повторил Якоб. – Куплю наконец автофургон и сделаю то, о чем давным-давно мечтаю: объеду весь мир.

Но мир Якоб не объехал, он вылетел на Тайвань, приобрел там списанные военные корабли. Через несколько месяцев я получил от него письмо:

«Дорогой мой! Наконец я нашел здесь человека, который умеет писать по-немецки, ему-то я и диктую это письмо. Тут, в Тайбэе, я купил не торпедные катера и не крейсеры, а старый пассажирский лайнер. Потрошить его мне что-то не хочется. Думаю, он опять выйдет в море. Уж я-то сыщу капитана, уверенного, что на нем можно переплыть Индийский океан. В конце концов, не зря же без малого три десятка лет назад я доводил развалюхи автомобили до такой кондиции, что богатые скотопромышленники покупали их, считая шикарными лимузинами. Живу я хорошо. Не забывай меня.

Твой Якоб».

^{© 1980 Benziger Verlag, Zürich/Köln}