Текст книги "Мышление Адольфа Гитлера"

Автор книги: Вальтер Лангер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Часть III
Каким его знают соратники

Картина нацистской пропаганды, нарисованная Гитлером, без сомнений кажется экстравагантной. Фантазии супермена ему не занимать, но как бы не разыгрывалось его воображение, временами кажется, что он приближается к такой личности, завоевывая уважение и восхищение своих коллег. В такие времена он самый настоящий демон работы и часто работает несколько дней подряд почти без сна. Его воля к сосредоточению необычайна, и он может постигнуть очень сложные проблемы, сократив их до простых, фундаментальных факторов. Он гордится этой своей способностью и заявляет: «У меня есть дар сокращать все проблемы до наипростейших основ… Дар прослеживать все теории до их корней в реальной жизни». И у него действительно этот дар есть. Не обремененный абстрактными теориями или традиционными точками зрения и предрассудками, он в состоянии смотреть на сложные проблемы довольно наивным образом, отбирать из них наиболее характерные и значительные элементы и применять их к конкретной ситуации в довольно простой и действенной манере. Чтобы чувствовать себя уверенно, он не решает всю проблему, а лишь выделяет задействованный в ней человеческий элемент. Поскольку именно эта часть интересует его больше всего и дает немедленные результаты, его высоко ценят, и он завоевывает восхищение ближайших коллег с самых первых дней своей политической карьеры.

В эти периоды активности Гитлер полностью поглощен стоящей перед ним задачей. Совещание следует за совещанием. Его суждения быстры и решительны. Ему не терпится сделать дело, и он желает, чтобы каждый отдавался делу с таким же усердием, как он сам. Следовательно, он требует от своих коллег большого самопожертвования.

Однако в эти времена он также очень человечен. Он проявляет необычайную степень участия к другим и определенную терпимость к их слабостям. Когда он делает перерыв на обед, он не начинает есть, пока не обслужат всех его коллег. Когда сверхусердный слуга пытается обслужить его раньше всех остальных, он часто поднимается и передает свою тарелку одному из своих подчиненных. Во время всего этого он находится в самом лучшем расположении духа и шутит со всеми окружающими.

У него необычайная память, и он часто вспоминает забавные случаи из прошлой жизни окружающих его людей. У него великолепная мимика, и он часто изображает того человека, о котором рассказывает, к величайшему удовольствию всего штаба, в то время как этот самый человек, изрядно смущаясь, сидит и смотрит это представление. Тем не менее, он польщен, что фюрер выделил его и так хорошо запомнил его самого и его действия. Во время этих периодов Гитлер также воплощение добродушия и щедрости. Он похож скорее на старшего брата для своих подчиненных, нежели на фюрера, и ему удается очаровать их всех.

Но в глубине души он истинный фюрер. Он проявляет необычайное мужество и решимость. Он проявляет много инициативы и желает взять на себя полную ответственность за тот курс, который он начертал. Он очень убедителен и может собрать и организовать свой народ в эффективную, хорошо работающую массу. На время исчезают личностные трения, у всех есть единая мысль: сделать то, чего желает фюрер. Он работает с большой уверенностью и точностью, полностью владея ситуацией. Любые факты и цифры, касающиеся проблемы, он приводит без малейшего колебания или усилия, к удивлению окружающих его людей. Он может по памяти назвать водоизмещение кораблей различных флотов. Он точно знает, какое вооружение, какую броню, водоизмещение, скорость и количество человек экипажа имеет любой корабль британских ВМС. Он знает количество оборотов авиационных двигателей любых существующих моделей и типов. Он знает, какое количество выстрелов делает в минуту пулемет, будь-то легкий, средний или тяжелый, будь он сделан в США, Чехо-Словакии или Франции.

Его штабу известно, что когда Гитлер находится, как говорится, в ударе, он достигает непогрешимости, особенно когда в проект, в котором он сам задействован, необходимо внести поддержку других людей. Это может показаться неоправданным утверждением, но чтобы наше исследование не было односторонним, мы должны оценивать как слабости, так и достоинства Гитлера. Вряд ли можно отрицать, что у него были необычайные способности там, где касалось психологии среднего человека. Ему удавалось тем или иным образом выявить и успешно применить многие факторы, присущие групповой психологии, важность которых не была повсеместно осознана: некоторые из них мы также могли бы применить с успехом. Все это можно кратко изложить следующим образом:

1. Полное понимание роли народных масс в успехе любого движения. Гитлер очень хорошо изложил это в своей книге «Майн Кампф»:

«Отсутствие понимания внутренних движущих сил великих перемен привело к недостаточной оценке важности роли больших масс людей; этим объясняется скудный интерес к социальному вопросу, недостаточная обработка души низших классов нации».

2. Признание бесценности завоевания поддержки молодежи; осознание громадного импульса, данного общественному движению яростной энергией и энтузиазмом молодых людей, а также важности раннего образования и внушения идей.

3. Признание роли женщин в развитии нового движения и того факта, что реакция масс, как единого целого, имеет многие женские характеристики. Еще в 1923 году он сказал Ганфштенглю:

«Знаете ли вы, что публика в цирке точь-в-точь похожа на женщину. Человек, не осознающий истинно женский характер масс, никогда не сможет стать эффективным оратором. Спросите себя: «Чего женщина ожидает от мужчины?» Ясности, решимости, силы и действий. Мы хотим заставить массы действовать. Как женщина, массы колеблются между крайностями… Толпа не только похожа на женщину вообще, но женщины составляют наиболее важный элемент аудитории. Обычно лидируют женщины, за ними следуют дети и, наконец когда я уже завоевал всю семью, – следуют отцы».

А в «Майн Кампф» он пишет:

«Люди, в подавляющем большинстве, так женственны по своему характеру и в своих взаимоотношениях, что их действия и мысли менее мотивированы трезвым рассуждением, чем чувствами и сантиментами».

4. Способность чувствовать, идентифицировать и выражать страстным языком глубочайшие нужды и чувства среднего немца, предоставляя ему возможности для их удовлетворения.

5. Способность взывать к наиболее примитивным, как и наиболее идеальным, склонностям человека, возбуждать самые первичные инстинкты и все же прикрывать их благородством, называя все действия средством достижения идеальной цели. Гитлер осознавал, что люди не начнут объединяться и посвящать себя общей цели, пока эта цель не будет идеальной и действительно осуществимой для их поколения. Он также понимал, что люди пойдут на смерть за идеал лишь в том случае, если их постоянное усердие и смелость поддерживать реальными земными вознаграждениями.

6. Понимание факта, что массы также голодны к стойкой идеологии в политической акции, как они голодны к хлебу. Любое движение, которое не удовлетворяет этого духовного голода масс, не сможет рассчитывать на всецелую поддержку, и ему судьбой уготован провал.

Вся сила, не исходящая из твердого духовного убеждения, будет колеблющейся и неуверенной. Ей будет не хватать устойчивости, которая может основываться только на фанатичной жизненной позиции.

Любая попытка борьбы с жизненной позицией посредством силы, в итоге обречена на провал, если борьба против нее не будет представлять форму нападения ради новой духовной направленности. Лишь в борьбе двух жизненных позиций друг против друга сможет оружие грубой силы, используемое непрерывно и безжалостно, привести к решению в пользу поддерживаемой им стороны.

7. Способность изображать конфликтующие человеческие силы в яркой, конкретной образности, которая понятна и доходчива обычному человеку. Это достигается использованием метафор, ведь образность, как сказал Аристотель, является наиболее могущественной силой на земле.

8. Дар взывать к традиции народа и, ссылаясь на великие классические мифологические темы, пробуждать глубочайшие подсознательные эмоции аудитории. Факт, что на подсознание наиболее интенсивное влияние оказывают великие вечные символы и темы, обычно не осознается большинством современных ораторов и писателей.

9. Осознание того, что воодушевленные политические действия не дадут результата, если глубоко не затронуты чувства.

10. Оценка готовности масс принести себя на алтарь социального улучшения или духовных ценностей.

11. Понимание важности артистизма и драматической напряженности в проведении больших митингов, заседаний и фестивалей. Это включает не только оценку способности артиста, писателя, музыканта и художника пробуждать эмоциональные реакции, но также признание руководителем необходимости его участия во всем драматическом эффекте в качестве главного персонажа и героя. Гитлер стал режиссером всех спектаклей по освещению его собственной роли в движении за Великую Германию. Это очень хорошо описывает Лохнер:

«Прожектор играет на его одинокой фигуре пока он медленно идет по залу, ни разу не посмотрев по сторонам, правую руку подняв в салюте, а левой держась за пряжку ремня. Он не улыбается – это религиозный ритуал, это продвижение современного Мессии во плоти. За ним следуют его адъютанты и агенты секретной службы. Но только его фигура залита светом».

К тому времени, когда Гитлер добирался до трибуны, массы были настолько психологически обработаны, что были уже готовы выполнять его волю.

12. Острое понимание важности лозунгов, меткого словца, драматических фраз и веселых эпиграмм в проникновении на более глубокие уровни психики. Разговаривая с Ханфштенглем на эту тему, он как-то использовал такое образное сравнение:

«В человеческом мозгу столько места, насколько он велик, и если вы обставите его своим лозунгами, у противника не хватит места повесить туда свои картины, поскольку комната мозга уже будет переполнена вашей мебелью».

Ханфштенгль добавляет, что Гитлер всегда восхищался тем, как пользуется лозунгами католическая церковь, и пытался имитировать это.

13. Осознание одиночества и чувства изоляции у людей, живущих в современных условиях, их острое желание принадлежать к какой-либо активной группе, которая проводит в жизнь определенный статус, последовательна в своих действиях и дает индивидууму чувство личной ценности и принадлежности.

14. Оценка той отличительной особенности, которая определяет лицо иерархической политической организации и которая допускает прямой контакт с каждым индивидуумом.

15. Способность окружить себя группой верных помощников, чьи таланты дополняют его собственные, и поддерживать их лояльность по отношению к себе.

16. Понимание того, что доверие людей можно завоевать лишь в том случае, если постоянно напоминать им о своей эффективной деятельности как в политической организации, так и в правительстве. Например, пища и товары уже находятся на местных складах, но объявляют, что их будут распределять через две недели. Хотя все можно распределить незамедлительно, это дата устанавливается именно для того, чтобы создать впечатление сверхэффективности точного выполнения обещаний. Делаются все усилия, чтобы избежать обещаний, которых невозможно будет выполнить в четко определенное время.

17. Оценка важной роли, которую играют мелочи в повседневной жизни как отдельного человека, так и в формировании морали народа.

18. Полное признание того факта, что в своем подавляющем большинстве люди желают, дабы ими руководили, и готовы подчиняться, если лидер сможет завоевать их уважение и доверие. В этом отношении Гитлер имел успех, так как смог убедить своих сторонников, что глубоко уверен в своих силах, и находил подходящие моменты для создания впечатления собственной непогрешимости.

19. Это в большинстве своем стало возможным, потому что он по своей природе – гениальный тактик. Его выбор времени для принятия решений и начала действий был почти стопроцентным. Как пишет Тиссен:

«Иногда его умственные способности поразительны… удивительная интуиция, лишенная всякого морального смысла, но необычайно точная. Даже в наиболее сложной ситуации он понимает, что возможно, а что нет».

20. Вероятно, наиболее ярким качеством Гитлера есть его твердая убежденность в своей миссии и демонстрация перед публикой своей решимости посвятить всю жизнь ее осуществлению. Это спектакль, разыгранный человеком, чьи убеждения настолько сильны, что он жертвует собой ради дела, которое привлекает других и побуждает их следовать его примеру. Это требует фанатического упрямства, которым Гитлер обладает в наивысшей степени. «Лишь буря пылающей страсти может изменить судьбы наций, но эта страсть может быть возбуждена лишь человеком, который несет ее в себе».

21. Он также владеет способностью взывать к людям, порождать в их сердцах сочувствие к своей персоне и покровительственное отношение, представлять себя в качестве этакого носильщика их тяжестей, гаранта их будущего; в результате он становится для индивидуумов делом личной озабоченности, а многие, особенно женщины, питают к нему нежные и сострадательные чувства. Они всегда осторожны, чтобы не вызвать несвоевременного раздражения или страдания фюрера.

22. Способность Гитлера интуитивно принимать политические решения стала более действенной, нежели способность большинства социально-ответственных мужей логически прогнозировать будущее. Следовательно, он мог избрать такой курс действий, который показался ему наиболее эффективным, и не обращать особого внимания на критические выступления своих оппонентов. Результат был таков, что он часто переигрывал противников и достигал целей, которые было бы не легко достичь нормальным путем. Именно это помогло создать миф о непогрешимости и непобедимости Гитлера.

23. В равной степени важна его способность убеждать других людей отказаться от их индивидуальных представлений, дабы позволить ему самому мыслить за них. Затем он сможет указывать индивидуумам, что правильно, а что нет, что допустимо, а что недопустимо, и может свободно использовать их для достижения своих собственных целей. Как сказал Геринг: «У меня нет сознания. Мое сознание – это Адольф Гитлер».

24. Это позволило Гитлеру сполна использовать террор, а затем – страх людей, который он предвидел с жуткой точностью.

25. Гитлер способен учиться у других, несмотря даже на то, что он может яростно противостоять всему, во что они верят и за что выступают. Например, он говорит, что он научился: пользоваться террором у коммунистов, нравоучениям – у католической церкви, пропагандой – у демократов, и т. д.

26. Он мастер искусства пропаганды. Людеке пишет:

«У него уникальный инстинкт пользоваться преимуществом каждого дуновения ветра, чтобы вызвать круговорот. Нет ни одного самого ничтожного скандала, который он не смог бы увеличить до государственной измены; он может выявить наиболее хитроумно разветвленную коррупцию в высших кругах и наполнить город плохими вестями».

Его главные правила: никогда не позволяй общественности охладеть; никогда не признавай свою вину или ошибку; никогда не признавай, что в твоем враге может быть что-то положительное; никогда не оставляй места для альтернатив; сосредоточься на своем враге и обвини его во всем, что происходит неправильно; люди поверят в большую ложь скорее, чем в маленькую; если вы будете повторять ее достаточно часто, люди рано или поздно поверят в нее.

27. У него нет пораженческого духа. После некоторых из своих самых суровых неудач, он мог собрать своих ближайших подчиненных и начать разрабатывать планы «реванша». События, которые могли бы раздавить большинство личностей, по крайней мере, временно, похоже, действуют как стимуляторы еще больших усилий Гитлера.

Вот некоторые из выдающихся качеств личности Гитлера. Они позволили ему редко используемым способом добиться беспрецедентной власти за невероятно короткий период времени. Ни один высокопоставленный нацист не владеет этими способностями в какой бы то ни было сравнимой степени, а следовательно, Гитлер в умах масс – незаменим.

Сторонники Гитлера признают его исключительность, они восхищаются им как вождем, имеющим особенное влияние на народ. В дополнение, они любят его за человечные качества, когда на него находит озарение и он готовится предпринять какое-то важное начинание; этих особенностей личности Гитлера нам никогда не следует забывать, оценивая его влияние и на своих коллег, и на немецкий народ. У него есть дар особого притяжения, который гипнотизирует людей и, похоже, освобождает их от критического мышления. Эту связь нелегко разрушить даже перед лицом свидетельских данных о том, кем он есть на самом деле, потому что народ верит в своего кумира. Теперь мы имеем представление о Гитлере, когда он пребывает в состоянии озарения. Но сейчас давайте посмотрим на другую сторону его личности – сторону, известную лишь тем, кто находится с ним в довольно близких отношениях. Наверное, самыми правдивыми словами, когда-либо написанными Геббельсом, являются: «Фюрер не меняется. Теперь он такой же, каким был мальчишкой». Если мы бросим взгляд на его детство, то увидим, что Гитлер был далеко не образцовым учеником. Он изучал то, что ему хотелось изучать, и по этим предметам достаточно успевал. Вещи же, которые его не интересовали, он попросту игнорировал, даже несмотря на то, что его оценки были «неудовлетворительно» или «неуспешно». На протяжении года (до смерти своей матери) он ничем не занимался, насколько известно, кроме как слонялся вокруг дома или изредка рисовал акварельные картинки. Хотя родители жили в затруднительных финансовых обстоятельствах, Адольф не искал работу и не пытался поправить дела в школе. Он был своенравным, застенчивым и ленивым. В Вене, после смерти матери, он не изменил свой привычный образ жизни, хотя часто голодал и попрошайничал на улицах. Ганиш, его приятель по ночлежке, сообщает, что «он никогда не был большим тружеником, не способен был проснуться утром, с трудом начинал что-либо и, похоже, страдал от паралича воли». Как только он продавал картину и у него в кармане заводилось немного деньжат, он прекращал работать и проводил время, слушая выступления политических деятелей, листая в кафе газеты или читая пространные политические лекции своим товарищам по ночлежке. Такое поведение Гитлер оправдывал тем, что должен отдохнуть. Когда Ганиш спросил его однажды, чего он хочет, Гитлер ответил: «Я и сам не знаю».

Повзрослев, он по-прежнему не меняется, за исключением тех случаев, когда пребывает в своем активном настроении. В 1931 году Биллинг писал:

«Внутренние трудности правительства Гитлера проявятся в личности самого Гитлера. Гитлер не сможет приспособиться к какой-либо упорядоченной умственной деятельности».

«Он страдал от всеобъемлющей неорганизованности. Естественно, со временем она стала меньше, но сперва была видна во всем».

Она и впрямь была настолько явной, что в начале истории движения партия даже назначила специального секретаря, который должен был присматривать за Гитлером, чтобы тот вовремя выполнял свои обязанности. Однако это помогло лишь частично: «Гитлер постоянно был в движении, но редко успевал». Он и сейчас редко пунктуален и часто заставляет, чтобы его подолгу ждали важные иностранные дипломаты, а также его собственный штат.

Гитлер неспособен придерживаться какого-либо расписания. Его рабочий день крайне неупорядочен, и он может лечь спать в любое время между полуночью и семью часами утра, а проснуться между девятью утра и двумя дня. В прежние годы рабочий день длился несколько дольше, и для Гитлера было непривычно, как раз до начала войны, ложиться спать на заре. Ночь, однако, он проводил не работая, как утверждают агенты пропаганды, а просматривая один-два художественных фильма, бесчисленную кинохронику, прослушивая музыку, развлекаясь с кинозвездами или же просто болтая с персоналом. Похоже, ему сильно не нравилось ложиться в постель или же оставаться одному. Часто он среди ночи звонил своим адъютантам, после того как гости расходились по домам, и требовал, чтобы они сидели и говорили с ним. Особо сказать ему было нечего, и часто адъютанты засыпали, слушая его разговоры о пустяках. Однако он не обижался до тех пор, пока хоть один из них бодрствовал. Среди его подчиненных бытовал неписаный закон никогда не задавать вопросы на этих утренних ранних сеансах, так как это может переключить Гитлера на другую тему и вынудить их остаться еще один час.

Гитлер спит очень плохо и уже несколько лет имеет привычку принимать перед сном снотворное. Возможно, он требует, чтобы кто-то был рядом с ним, пока снотворное подействует и наступит сон. Однако его поведение не соответствует этой гипотезе, поскольку он произносит монолог и часто увлекается темой. Это вряд ли способствует сну, и мы должны предположить, что есть какая-то другая причина его позднего рабочего дня. Даже после того, как Гитлер отпускает своих адъютантов и идет спать, он обычно берет с собой кипу иллюстрированной периодики. Обычно это журналы с фотографиями по морским и армейским аспектам, и обычно среди них есть американские журналы. Ширер сообщает, что с начала войны Гитлер улучшил распорядок своего рабочего дня и регулярно завтракал первый раз в семь утра, а второй раз в девять. Возможно, это было так в первые дни войны, но очень сомнительно, что Гитлер смог бы придерживаться такого распорядка более продолжительное время. Раушнинг утверждает, что у Гитлера «мания кровати», которая требует, чтобы постель была застелена особым способом, когда стеганое одеяло складывается специальным образом, а прежде чем Гитлер ляжет спать, ее должен расстелить мужчина. По поводу этого у нас нет никакой другой информации, но судя по общей психологической структуре Гитлера, такое наваждение может быть возможным.

Его рабочий день до войны был очень неорганизованным. Раушнинг сообщает: «Он не знает, как работать стабильно. Действительно, он не способен работать». Ему не нравится кабинетная работа, он редко обращает внимание на кипы докладов, которые ежедневно ложатся на его стол. Какими бы важными они не были, или сколько бы адъютанты не просили его заняться конкретным вопросом, он отказывается воспринимать их серьезно, если только проект не заинтересовывал его. В целом, немногие доклады интересуют его, если они не связаны с армейскими или военно-морскими делами, или политическими вопросами. Он редко присутствует на заседаниях кабинета, поскольку они нагоняют на него скуку. В некоторых случаях, когда оказывается достаточный нажим, он занимается делом, но резко встает после заседания и уходит без извинений. Позднее было обнаружено, что он уходил в свой собственный кинозал и заставлял оператора показывать фильм, который ему особенно нравился. В целом же, он предпочитает обсуждать дела кабинета лично с каждым сотрудником, а затем передавать свое решение всей группе.

У него страсть к газетным новостям и собственным фотографиям. Если кто-то заходит в его кабинет с газетой, он прерывает наиболее важные совещания, чтобы изучить газету. Очень часто его настолько поглощают новости или собственные фотографии, что он полностью забывает обсуждаемый вопрос. Людеке пишет:

«Даже в обычные дни в те времена было почти невозможно заставить Гитлера сосредоточиться на одном пункте. Он мастерски уходил от разговора или же, когда его внимание отвлекалось внезапным обнаружением газеты, он алчно начинал ее читать, или же прерывал ваш тщательно подготовленный доклад долгой речью, как будто находился перед аудиторией».

А Ханфштенгль сообщает:

«Штаб Гитлера обычно бывает в отчаянии оттого, что он откладывает решения со дня на день… Он никогда не воспринимает протесты коллег достаточно серьезно и обычно отметает их, говоря: «Проблемы не решаются в суете. Если наступит время, проблема будет решена тем или иным путем».

Хотя Гитлер пытается представить себя, как очень решительную личность, которая никогда не колеблется, столкнувшись с трудной ситуацией, однако получается это у него далеко не лучшим образом. Именно в нынешнее время его откладывания со дня на день становятся все более выраженными. В такие времена почти невозможно заставить его что-либо предпринять. Он много времени проводит в одиночестве и часто недоступен даже для своих непосредственных подчиненных. Он часто впадает в депрессию, у него ухудшается настроение, он мало разговаривает и предпочитает читать книги, смотреть фильмы или играть с архитектурными моделями. Согласно сообщению из Голландии, его колебания в действиях не вызваны противоречивыми взглядами среди его советчиков. В такие времена он редко обращает на них внимание и предпочитает не обсуждать вопрос.

«Известно, что качество информации вовсе было для него необязательным. Он быстро становился нетерпеливым, если его вводили в детали проблемы. Он очень отрицательно относился к экспертам и мало уважал их мнение. Он смотрел на них, как на «вьючных животных», подметальщиков и растиральщиков красок».

Известно, что в некоторых случаях он без извещения покидал Берлин и ехал в Берхтесгаден, где гулял по сельской местности в полном одиночестве. Раушнинг, встретивший его во время одной из таких прогулок, говорит: «Он никого не узнает. Он хочет остаться один. Бывают времена, когда он просто убегает от человеческого общества». Рем часто подчеркивал: «Обычно он внезапно, в самую последнюю минуту, решает проблему, откладывание которой становится опасным только из-за того, что он проявляет нерешительность и мешкает».

Именно в эти периоды безделья Гитлер ожидает, чтобы им начал руководить его «внутренний голос». Он не обдумывает проблему обычным путем, а ждет пока ему «подскажут» решение. Раушнингу он сказал:

«Пока у меня не появится непоколебимая уверенность в том, что это вот именно то решение, я ничего не буду делать. Даже если вся партия попытается заставить меня действовать, я не буду действовать; я буду ждать, чтобы ни случилось. Но если заговорит голос, тогда я буду знать, что настало время действовать».

Эти периоды нерешимости могут длится от нескольких дней до нескольких недель. Если его вынуждают говорить о проблеме в это время, он становится мрачным и раздражительным. Однако когда решение найдено, у него появляется огромное желание проявить себя. Затем он вызывает своих адъютантов, и они должны сидеть и слушать его, пока он не выговорится, какое бы это время суток не было. В этих случаях он не желает, чтобы они задавали ему вопросы или даже понимали его. Похоже, он просто хочет поговорить.

После этого выступления Гитлер вызывает своих советников и информирует их о своем решении. Когда он кончит, они вольны выражать свое мнение. Если Гитлер считает, что одно из этих мнений ценное, он будет слушать долго, но обычно эти мнения мало влияют на его решение, когда оно сформировалось. Лишь если кому-то удастся предоставить новые факты, появляется хоть какая-то возможность заставить его поменять свое решение. Если же кто-то высказывает мнение, что предложенный план слишком трудный или обременительный, он чрезвычайно злится и часто говорит: «Мне не нужны люди, у которых свои умные собственные идеи, а нужны скорее люди, которые достаточно умны, чтобы найти пути и средства осуществить мои идеи».

Как только у него есть решение проблемы, его настроение коренным образом меняется. Он опять становится фюрером, которого мы описали в начале этого раздела. «Он очень жизнерадостен, все время шутит и не дает никому возможности говорить, пока сам подшучивает над всеми». Это настроение продолжается в период, необходимый для проделывания нужной работы. Как только отданы нужные приказы для выполнения плана, Гитлер теряет к нему интерес. Он становится абсолютно спокойным, занимается другими вопросами и спит необычно долго.

Это очень фундаментальная черта характера Гитлера. Он не обдумывает вещи в логической и соразмерной манере, собирая всю доступную информацию, касающуюся проблемы, и начерчивая альтернативные курсы действия, а затем взвешивая доказательства «за» и «против» для каждого из них, прежде чем прийти к решению. Его умственные процессы происходят наоборот. Вместо изучения проблемы, как сделал бы интеллектуал, он избегает этого и занимается другими вещами, пока подсознательные процессы не обеспечат его решением. Тогда, имея решение, он обращается к фактам, которые подтвердят, что оно правильное. В этой процедуре он очень умен, и ко времени, когда представляет решение своим соратникам, оно имеет вид рационального суждения. Тем не менее, развитие его мысли следует от эмоционального до фактического вместо того, чтобы начинать с фактов, как обычно делает интеллектуал. Именно из-за такой особенности мыслительного процесса обычному человеку трудно понять Гитлера или же предсказать его будущие действия. В этом отношении ориентация Гитлера – это ориентация артиста, а не государственного деятеля.

Хотя Гитлер чрезвычайно успешно использовал технику вдохновения для определения своего курса действий (и нам напоминают о его следовании этим курсом с точностью лунатика), он небезупречен. Он становится зависимым от своего «внутреннего голоса», что приводит к непредсказуемости, с одной стороны и беспомощности, с другой. Результат таков, что он не способен модифицировать свой курс перед лицом неожиданных событий или твердого противостояния. Штрассер говорит нам: «Когда он столкнулся с противоречивыми фактами, то начал барахтаться». И Рем говорит: «В реализации его мыслей нет системы. Он хочет, чтобы вещи были такими, какими их хочет видеть он, а когда встречается с твердой оппозицией на прочной основе, приходит в бешенство». Эта окоченелость умственного функционирования очевидна даже в обыкновенных повседневных интервью. Когда Гитлеру задают неожиданный вопрос, он полностью теряется. Лохнер дает нам великолепное описание его реакции:

«Я видел, как этот кажущийся самоуверенным человек покраснел, когда я затронул тему германо-американских отношений… Это, очевидно, застало его врасплох. Он не привык, чтобы бросали вызов его непогрешимости. Какое-то мгновение он краснел, как школьник, запинался и мямлил, затем выдавил что-то о множестве проблем, которые необходимо обдумать, поэтому у него нет времени заниматься Америкой».

Почти все писавшие о Гитлере упоминали его приступы ярости. Они известны его коллегам, которые привыкли бояться его. Описания его поведения во время этих приступов значительно различаются. В наиболее крайнем описании утверждается, что в экстазе он катается по полу и жует ковер. Ширер сообщает: «В 1938 году он делал это так часто, что его соратники называли его припадочным». Но никто из наших информаторов, которые были близки к Гитлеру, такие люди как Ханфштенгль, Штрассер, Раушнинг, Гогенлое, Фриделинде, Вагнер и Людеке, никогда не видели, чтобы он вел себя таким образом. Более того, они твердо убеждены, что это огромное преувеличение, а информатор нидерландского посольства говорит, что этот аспект следует отнести к области «глупых сказок».