Текст книги "Время вспять(СИ)"

Автор книги: Валерия Воскресная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

После всех событий сегодняшнего дня, было здорово окунуться в счастливые воспоминания. Это помогло понять, что моя жизнь не так плоха, как я думаю. У меня есть родители, которые живы, здоровы и любят меня. У меня есть младшая сестрёнка – самый дорогой мне человечек на этой земле. У меня есть дом, еда, возможность получить образование – у некоторых нет и части всего этого. У меня есть. Значит всё в порядке. Остальное как-нибудь переживу.

Я снова оказался в коридоре с факелами. Как я сюда попал? Не припомню, чтобы собирался посетить суперсекретную штаб-квартиру Ордена. Последнее, что я помню – я лежу на кровати в своей комнате... Это сон! Слава богу. Не горю пока желанием на яву снова посетить это жуткое место. Так, если я оказался здесь, значит, бабушка хочет меня видеть, так зачем терять время?

Я открыл огромную старинную дверь, которая, конечно же, заскрипела, и вошёл в тронный зал. Бабушка сидела на троне и уже ждала меня. Я побежал к ней. Я был рад возможности увидеть её, даже во сне. Но что-то было не так – она не улыбалась. Лицо бабушки было тревожным.

– Бабушка, что-то случилось?

Даже если и так, то отвечать на мои вопросы в её намерения явно не входило.

– У нас мало времени, Дима. Слушай меня внимательно. Сейчас твоя жизнь становится опасной. Все, кто тебя окружают, лгут тебе. Никому не верь. Никому, слышишь? Будь очень осторожен. Пообещай мне.

Я был потрясён услышанными словами.

– Бабушка, что...

– Обещай мне! – голос бабушки, её лицо и тот факт, что она мне даже слова сказать не дала, здорово меня напугали.

Что же такое творится, если даже она не на шутку встревожена?

– Обещаю, бабушка.

После этих слов, она немного смягчилась, и выражение ее лица стало менее напряженным и взволнованным.

– Ты так вырос. Ты со всем справишься, я в тебя верю. Жаль, что я не видела Дашеньку. Она прелестная девочка. Береги её. И себя береги. Vivere militare est.

В следующую секунду я снова был в своей комнате.

До сигнала будильника оставался ещё час, когда я открыл глаза. Даша спала, свернувшись калачиком. А мне после этого странного сна спать не хотелось вовсе. Я всё размышлял над словами бабушки. И никаких толковых идей не приходило. Vivere militare est – жить, значит сражаться. О чем она хотела мне сказать?

После сигнала будильника режим "механический Дима" был успешно активирован. Я механически умылся, механически позавтракал, механически добрался до школы и занял свое место в классе алгебры.

Вскоре после меня в класс вошли Элис и Вивьен. Элис встретилась со мной взглядом и тут же его отвела. Выглядела она неважно. Наверное, были ночные вызовы на происшествия, подумалось мне. Вивьен одарила меня неуверенной улыбкой и легким кивком. Они сели на свои места, чуть пониже меня, и никто из них не оборачивался. Чудненько.

Через пару минут в класс вошёл кто-то ещё. Я посмотрел в сторону входной двери и – надо же! – увидел Ника. Он едко на меня взглянул. Я ответил ему таким же взглядом. Затем он направился к столу девушек, и они начали о чём-то разговаривать. Да, прекраснейшее утро.

Когда прозвенел звонок и в класс вошёл мистер МакГлэй, первыми его словами было:

– Мистер Титов, надеюсь, вы не думаете, что ваше вчерашнее опоздание сойдет вам с рук? Сегодня после занятий я жду вас в своём кабинете.

Господи, это что, вызов?! А ведь денек ещё только начался.

Стараясь вложить в свой голос как можно меньше яда, я ответил:

– Конечно, сэр.

Судя по довольной усмешке мистера МакГлэя, получилось у меня совсем наоборот.

Все занятия сегодня я посещал всё с той же прекрасной механикой движений. Слава богу, что больше никаких происшествий не случилось. Хотя впечатления и от сегодняшнего утра были весьма красочными.

Закончился последний урок. Теперь мне предстояло радужное путешествие в кабинет мистера МакГлэя.

Здорово, ещё и наказание отбывать. Надеюсь, у него нет садистских наклонностей?

Но, как оказалось через пару минут, всё не так плохо. Мистер МакГлэй уже ждал меня, когда я постучал в дверь его кабинета.

– А, мистер Титов. Проходите, присаживайтесь. Хотите чаю? – мистер МакГлэй улыбнулся и приглашающим жестом указал на одно из кресел у окошка, но спустя мгновение с сомнением в голосе добавил: – С вами всё в порядке?

В порядке? Я стоял, как статуя и не мог ничего ответить – моя челюсть лежала где-то на полу от удивления, а так да, всё в полном порядке. Я ожидал чего угодно – даже колеса пыток, но приглашение на чай? Вот это неожиданность!

Кое-как совладав с собой, я всё же смог выдавить что-то утвердительное, и мистер МакГлэй принялся разливать в кружки чай из заварника. Я занял предложенное мне кресло и выжидательно смотрел на преподавателя.

Спустя минуту он заговорил.

– Не против, если мы перейдём на "ты"? Мы знаем друг о друге слишком много личного, чтобы называться "мистерами".

– Конечно, – это было подозрительно, но я всё же согласился.

– Хорошо. Дима, твоя бабушка приходит к тебе во снах?

Откуда он вообще знает? Я хотел было озвучить вопрос, но мистер МакГлэй продолжил:

– По лицу вижу, что приходит. Дима, сейчас мне нужно, чтобы ты был со мной максимально честен. Расскажи о том, что Анастасия Петровна тебе говорит.

Так. Ситуация, по-моему, двигается в странном направлении. Зачем этому человеку знать то, о чем говорит мне бабушка? Это странно. Даже подозрительно, я бы сказал. Ну что ж, раз уж сегодня все вопросы в лоб, то и я воспользуюсь той же тактикой:

– "Никому не верь..." – вот, что сказала мне бабушка. Так почему же я должен верить тебе?

Мистер МакГлэй не растерялся, он ожидал этого вопроса. Он улыбнулся и сказал:

– Потому что я тот, кто хочет тебе помочь. Vivere militare est. Но ты уже слышал сегодня эту фразу, не так ли? Ну что, готов сражаться?

Я смотрел на улыбающееся лицо мистера МакГлэя и абсолютно ничего не понимал.

ГЛАВА 12

Он знает. Он все знает. Тысяча вопросов вертелось у меня на языке. Откуда Эрик знает про мои встречи с бабушкой во снах? Откуда он знает эту фразу, если я сам услышал ее только пару часов назад? Почему он хочет мне помочь? Помочь в чем, кстати? За что я должен сражаться?

В это мгновение я ужасно сожалел, что оставил спокойную, без странностей и загадок жизнь в России. Но только на секунду. Затем я вспомнил все, что произошло здесь, и понял, что если бы заранее мне было известно, что меня ждет, я бы все равно поехал в Америку.

– Сражаться, значит? Что ж, давай попробуем.

Улыбка Эрика стала шире. Он ждал такого ответа.

– Я не сомневался, что ты именно так ответишь. И проверить твою готовность придется в самом начале, – улыбка МакГлэя пропала, лицо стало серьезным.

Пару секунд он неотрывно смотрел на меня. Наверное, все еще раздумывал, стоит ли начинать эту игру. В ответ я выжидательно смотрел на Эрика и ждал, когда же он решит, что я готов. Ждать долго не пришлось – в следующую секунду он выпалил вопрос:

– Как умер Иван?

Меня будто в живот лягнули. Я ожидал от этой встречи чего угодно. После начала нашего разговора я понял, что мне следовало бы ожидать большего. Но разговор о смерти моего друга? Картинки сразу же замелькали перед глазами: футбольное поле, дождь, вспышка красного света и застывшие глаза Вани... Я никому об этом не рассказывал, ни с кем не говорил об этом. Кроме Элис.

– Зачем тебе это?

Я не понимал, что этому человеку от меня нужно. И не доверял ему, все больше не доверял с каждой минутой. Он знает слишком много. Слишком много того, чего не должен знать вообще.

– Дима, пожалуйста, верь мне. В твоей жизни сейчас происходит много необъяснимых вещей. Я могу помочь тебе в них разобраться. Я хочу помочь, правда. Но ты должен мне поверить. Без твоего участия ничего не выйдет.

Несколько мгновений мы просидели молча. Просто смотрели друг на друга. Я – настороженно и с недоверием. Эрик – понимающе. Он видел мое недоверие и теперь ждал, что же я, наконец, решу.

И что же я, собственно, решу? Мне и самому было интересно. Бабушка просила меня быть осторожным и никому не доверять, но, как видно, с Эриком она тоже связывалась. В таком случае могла бы и сказать, дескать, это добрый малый, ему можешь открыть все свои секреты не таясь. С другой стороны, если она связалась с МакГлэем, значит, доверяет ему... МакГлэй! Знаменитая фамилия среди супернарода. Может тот МакГлэй, что поднял мятеж и создал тенебров его прапрадед, а я тут буду с ним болтать, словно с подружкой. Но он же инсертум. Сомневаюсь, что конклав выбрал бы Эрика, если бы на нем была хоть тень подозрений. И тут мне в голову пришла одна мысль...

– Ладно. Я расскажу тебе о смерти друга. Но сначала ты ответишь на мой вопрос.

Эрик заметно расслабился. И он был заинтригован.

– Как там звали вашего смутьяна в шестьдесят втором? Джек МакГлэй? – я не преминул сделать ударение на фамилии, – Не верю я в такие совпадения.

Лицо Эрика красноречиво говорило о том, что такого поворота событий он не ожидал. Что ж, 1:1, мистер загадочность. Мы тоже не лыком шиты.

Однако, к чести моего собеседника, он быстро взял себя в руки и приготовился к рассказу. Хотя тема была, как видно, не из его любимых.

– Хороший вопрос, – Эрик с секунду помолчал, затем встал, подошел к окну и продолжил: – Да, как ты верно подметил, Джек – мой родственник. Но, как говорится, семью не выбирают. МакГлэи не очень-то любят вспоминать эту историю – черное пятно на роду, так сказать. Ну да ладно. Тысяча восемьсот шестьдесят второй год. На территории Америки шла гражданская война. Инсалиты не занимали ничью сторону, мы помогали всем, кому могли помочь. И страдали так же, как и все. У Примума на нашей территории на задании погиб суцессор, и по правилам, он должен был назначить нового. Он и назначил – Питера МакГлэя. Родного брата Джека. И брат позавидовал брату. До братоубийства, конечно, не дошло, но Джек и без того немало дел наворотил. Устроил скандал, началась драка. А после его речей о том, что инсалиты уже долгое время помогают людям, но в ответ никакой благодарности и славы, только смерть – ведь это не редкость, когда инсалит погибает на задании – многие его поддержали и ушли вместе с ним. "Создавать лучший мир" – так он сказал. С тех пор, как любят говорить тенебры, они помогают миру "по черному", а мы "по белому". То бишь, люксы все также спасают людей, как и раньше, а тенебры преподают им уроки по-своему. Всех, кого они считают хоть в чем-либо виновными, убивают. Будь-то настоящий убийца или девушка, случайно убившая насильника при самозащите, ты богат – значит, ты виновен в том, что живешь лучше других. Адвокат, который спас от наказания преступника или врач, который сделал все, что в его силах, но не смог спасти пациента. Иногда, я даже не могу понять причин, по которым тенебры убивают тех или других. Но они свято верят, что очищают мир от зла во всех его проявлениях. Мы не гордимся тем, что Джек носил фамилию МакГлэй. Но мы гордимся его братом Питером, который стал Примумом, а затем Инсертумом. Гордимся его правнуком, моим дедом, который также был Инсертумом. Несколько лет назад Инсертумом стал еще один МакГлэй – я. Девять членов моей семьи были инсалитами, шесть из них погибли, спасая чью-то жизнь. Какой бы ни была история моего рода, я с гордостью ношу свою фамилию. Пусть мы и натворили дел в этом мире, но привнесли в него и немало хорошего.

Я не видел лица Эрика на протяжении всего рассказа. Но интонации в его голосе передавали чувства, которые он испытывал. И, в основном, это было чувство вины. Вина и стремление к искуплению за содеянное его далеким родственником.

Мне стало неловко, что мной была затронута эта тема. Но я должен был это узнать. И после всего услышанного, я точно знал, что расскажу этому человеку то, о чем он просит. В конце концов, мне представился шанс распутать этот клубок странностей, который с каждым днем становится все больше.

МакГлэй отвернулся от окна и вернулся в кресло напротив.

– Прости, что я спросил об этом, – мне все еще было неловко.

– Не извиняйся. Я ведь тоже тебя спросил не о приятном. И все же – как умер Иван? Расскажи мне все, что помнишь, все детали.

Я глубоко вздохнул. И начал бередить старую рану.

– Это произошло летом. Весь день было ужасно жарко. Мы с мальчишками купались в речке, а затем побежали играть в футбол. Мы с Ваней были в одной команде. Мы играли лучше всех. Столько голов вместе забивали, все мальчишки нам завидовали. Затем в одно мгновение небо затянуло тучами, и начался дождь. Лил как из ведра. Я засмотрелся на небо и не заметил мяча, который летел мне прямо в голову. Ваня меня оттолкнул. Я упал. И только успел повернуться, как вдруг прямо в Ваню ударила молния. Это я потом понял. Сначала я увидел вспышку света и мой друг упал. Все затихло. Только где-то кто-то кричал. Это был я. Так мне сказали после. Я придвинулся к Ване, а он лежал неподвижно и остекленевшими глазами смотрел в небо. Пахло гарью. Это были его сгоревшие волосы. Молния ударила ему в голову. У него на затылке и на груди были черные дыры. Крови не было, просто дыры. Дальше я плохо помню... кто-то меня увел. Или унес. Вот и все.

Удивительная вещь память. Это произошло шесть лет назад, а я все помню, как будто это было вчера. Помню ту жаркую погоду. Те холодные капли дождя. Опаляющую вспышку света. Тот запах гари. И ту боль, что я почувствовал, когда потерял друга... Мы с ним дружили, сколько я себя помню. Всегда вместе, во всем и везде. И вот в одно мгновение мы были вместе, а в следующее я остался уже один. Как будто половину меня оторвали.

– Интересно, – Эрик постучал пальцами по подбородку и задумчиво куда-то смотрел.

Да уж, в его стиле. Я снова пережил самый ужасный момент в моей жизни, а он только и выдал "интересно". Может, я все-таки совершил ошибку? Может, не стоило ему доверять?

– Какого, говоришь, цвета была молния? – не переставая стучать пальцами и загадочно смотреть в никуда, спросил Эрик.

Я не совсем понял цель этого вопроса, но все же закрыл глаза и вспомнил вспышку света.

– Очень яркая. Красная.

Эрик щелкнул пальцами и сосредоточил свой взгляд на мне. Лицо его было очень уж довольным.

– Прости, но я все же должен спросить. Когда твой дедушка умер, ты тоже был рядом?

– Да. Это было зимой, полгода спустя. Я поскользнулся на льду, дедушка наклонился, чтобы помочь мне подняться и ему на голову упала сосулька...

Я не закончил говорить, а на лице Эрика расползлась улыбка. Меня это не на шутку разозлило. Что здесь смешного? И тут я понял сам. Мир вокруг меня словно остановился. Сердце забилось так часто, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. В голове, будто молотком стучали. Нет, нет, этого не может быть... Оба дорогих мне человека погибли из-за меня. Я должен был быть на их месте. Ваня оттолкнул меня за секунду до молнии. Дедушка закрыл собой за секунду до падения той злосчастной сосульки. Осознав это, я мгновенно себя возненавидел.

Эрик перестал улыбаться, он просто молчал и смотрел на меня.

– Мне очень жаль твоих близких, Дима.

– Ты... ты думаешь, это не случайность? Смерть моего друга и дедушки? – в глубине души я все еще надеялся, что это неправда.

– Думаю, да – это не совпадение. Но я не могу пока сказать тебе больше. Отправляйся домой. Мне нужно уточнить некоторую информацию, и потом я смогу ответить на все твои вопросы. Никто не должен знать, о чем мы с тобой сегодня говорили. Для всех – ты отбывал здесь наказание.

Я и опомниться не успел, как Эрик вытолкал меня из кабинета и захлопнул дверь.

Да уж, а говорил, что поможет. Только добавил еще одну ложку дегтя. Хотя какое там – скорее ведро.

Мимо меня прошла мисс Амброуз и, кажется, что-то сказала мне. А, может, мне это показалось? Сейчас я ни в чем не был уверен.

Так отвратительно я себя никогда не чувствовал. Мне не хотелось ни с кем видеться или говорить – хотелось побыть одному. Я отправился на стоянку. Голова раскалывалась просто. Все эти мысли никак не давали мне покоя. Мой друг и мой дед погибли не случайно. По всему выходит, что я должен был быть на их месте. Для меня это было... даже слов не могу подобрать, чтобы описать, насколько я был потрясен. Господи, почему? Ну почему так случилось?..

И тут меня как обухом огрели. "Какого, говоришь, цвета была молния? Очень яркая. Красная". Красная молния... Как тогда, на обрыве. Доминик Горато. Он не за Элис приходил тогда – за мной. От этой мысли я испытал такой шок, что не сразу заметил крики людей на стоянке, сигнал автомобиля и визг шин. А когда заметил, было уже поздно.

ГЛАВА 13

Первое, что я почувствовал – это боль. Больно было даже дышать. В голове словно бил колокол, руки и ноги решили не отставать от других частей тела и тоже болели.

Я открыл глаза. Так, я явно не у себя дома. Что-то подсказывало мне, что я находился в больнице. Не иначе, как тот факт, что присоединенных ко мне аппаратов хватило бы на полное оснащение какого-нибудь госпиталя в небольшом городке.

На стуле около моей кровати сидела Элис. Выглядела она усталой. Темные круги под глазами, глаза чуть припухли. Она плакала. Что случилось-то?

– Я что, попал под товарный поезд? Потому что чувствую я себя именно так, – мой голос был похож скорее на хриплый шепот.

Элис вскинула голову. Она тут же оказалась около меня. За какую-то секунду она переменилась: на ее лице появилась улыбка, в глазах засверкали искорки – усталость как рукой смыло. Только слезы по-прежнему бежали по щекам.

– Почему ты плачешь?

– Я рада, что ты вернулся. Как ты себя чувствуешь?

– Как отбивная.

– Я позову сестру.

Элис ушла, а через мгновение вернулась с женщиной в белом халате.

– Добрый день, мистер Титов. Меня зовут доктор Войт, я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете?

– Бывало и лучше.

По лицу доктора Войт было видно, что мой ответ ей не понравился.

– Может, что-то конкретное беспокоит?

– Простите. Да, мне тяжело дышать, голова болит, да все болит. Что со мной случилось?

Доктор сделала какие-то записи в папке.

– Вас сбила машина.

Она достала из нагрудного кармана маленький фонарик и посветила мне в глаза. Ужасно ярко, будто на солнце взглянул. После я следил за кончиком ручки, который доктор перемещала из стороны в сторону. Затем она опять сделала какие-то записи и продолжила опрос:

– Что последнее вы помните?

Я закрыл глаза и попытался вспомнить.

– Я разговаривал с Эриком (о чем-то неприятном, но об этом я подумаю позже), после я пошел на стоянку к своему автомобилю. Помню какие-то звуки. А потом как кадры из фильма: мама плакала около моей постели, отец приходил, говорил что-то, Даша с книгой в руках, Элис с Эриком... и все, наверное.

Я открыл глаза. Доктор Войт снова делала какие-то пометки в своей папке.

– Хорошо. Как я уже сказала, три дня назад вас сбила машина. Вы находитесь в больнице. У вас сотрясение головного мозга, сломаны три ребра, многочисленные ушибы и гематомы по всему телу. Никаких открытых травм нет, но вы, по неизвестной нам причине, потеряли много крови, поэтому вам сделали переливание. У вас очень редкая группа, вам несказанно повезло, что рядом оказалась эта девушка, – она указала на Элис, – с такой же группой. Некоторое время вы проведете здесь, под наблюдением специалистов. Как только ваше состояние придет в норму, мы вас выпишем. Если вы почувствуете себя плохо или вам что-то понадобится, нажмите на кнопку вызова медсестры, – доктор Войт указала на большую красную кнопку справа от меня, – Доброго дня, мистер Титов.

Когда врач ушла, Элис подошла ко мне и присела на краешек постели.

– Теперь я хочу услышать твою версию произошедшего, – я-то знал, что не все так просто, когда вокруг тебя ошивается кучка инсалитов.

Выражение лица Элис подсказало мне, что мои догадки были верны.

Она вздохнула.

– Тебя действительно сбила машина. И если бы не мисс Амброуз, ты бы... в общем, все было бы куда хуже. Она сказала, что с такими повреждениями ты бы не доехал до больницы. Она вылечила все смертельные травмы, но поскольку много людей видели, что произошло, несколько повреждений пришлось оставить. Поэтому ты здесь. Мне так жаль, что это случилось. Если бы я была рядом, я бы смогла все исправить. Прости.

– Нет, Элис, не извиняйся. Ты ни в чем не виновата. Ты спасла очень много людей, но ты не можешь спасти всех в этом мире.

Как я и ожидал, мои слова не возымели никакого действия: Элис грустно улыбнулась, но чувства вины у нее не убавилось.

Я взял ее за руку. Движение откликнулось болью в руке.

– А что там за история с переливанием?

– Мисс Амброуз залечила повреждения, но вернуть потерянную кровь не в ее силах. Вот и пришлось сделать переливание. Я оказалась рядом только к приезду скорой. Поэтому помогла, чем смогла.

– Постой, а как выяснилось, что у нас одинаковые группы? – я был уверен, что это тоже проделки инсалитов.

– Мисс Амброуз сказала. Когда она лечит человека, она видит, так сказать, некоторые его биологические особенности. Например, группу крови, резус-фактор, заболевания, имеющиеся на настоящее время. Я не знаю сути всего процесса, но ты можешь спросить об этом у нее.

– Вряд ли она мне расскажет. Она явно не моя фанатка, – нет, ну правда, не очень-то я ей нравлюсь.

Элис улыбнулась.

– Ей не нравится, что ты знаешь о нас и только. Кстати, Эрик хотел поговорить с тобой, когда ты придешь в себя. Не возражаешь, если я завтра приведу его?

– Конечно, нет...

Что-то происходило со мной. Все вокруг начало темнеть и вращаться, звуки стали доходить как из далека, в голове будто что-то пульсировало.

– Что-то я устал за сегодня, – говорить тоже было тяжело, будто язык стал неповоротливым.

Элис подозрительно на меня взглянула.

– Дима, с тобой все хорошо?

– Да, просто вдруг ужасно спать захотелось.

Элис еще мгновение внимательно на меня смотрела, но видимо ничего странного не заметила.

– Ладно. Отдыхай, – она поцеловала меня в щеку, – До завтра.

Элис ушла.

Я дождался, когда Элис скроется с виду и подождал еще немного, чтобы нажать на кнопку – не хотел, чтобы она еще больше за меня волновалась. Помню, как моя рука потянулась к кнопке. А дальше темнота.

Передо мной находилась дверь. Старинная, тяжелая. И такая знакомая. Я распахнул ее и услышал все тот же привычный скрип. Бабушка уже ждала меня.

Я подошел к ней и молча обнял.

– Я скучал по тебе.

– Мой мальчик, я всегда по тебе скучаю.

Через минуту бабушка отстранилась от меня и заглянула мне в глаза. Не знаю, что она там увидела, но это ей очень понравилось.

– Сколько же ты пережил за свою недолгую жизнь. А теперь тебе еще тяжелее придется. Не опускай руки. Никогда. Что бы ни случилось. Твоя судьба – стать великим человеком. И ты им станешь, я в тебя верю. И всегда помни: ты никогда не будешь один – я всегда рядом.

Я уже привык к тому, что бабушка не отвечает на вопросы, а только дает советы и предупреждения. Но я был рад и тому, что мог просто увидеться с ней. Даже во сне.

– Тебе пора.

Я открыл глаза. В палате было темно. Наверное, уже ночь.

Я думал над тем, что сказала мне бабушка, но тут мое внимание привлекло какое-то движение. Я повернул голову и чуть не упал с постели от неожиданности и испуга. На стульчике около меня сидела девочка. Или мальчик. Ребенок. Он, или она, был одет в больничную пижаму. Волос у него не было совсем. А на меня смотрели ярко-синие глаза.

– Привет. Ты кто?

– Привет. Я Лили. Извини, что напугала тебя, я не хотела.

– Ничего. А меня Дима зовут. Что ты делаешь в моей палате?

– Смотрю.

Если честно, то эта девочка до жути меня пугала.

– На что смотришь?

– На тебя.

Вот эта фраза не прибавила очков в ее пользу.

– И что во мне такого интересного?

– Свет.

Я внимательно посмотрел на девочку. С виду вроде самая обычная, не считая отсутствия волос. Но вела она себя как-то странно. У меня даже была мысль, может она из психиатрического отделения сюда забрела?

– Какой свет?

Девочка удивленно на меня посмотрела:

– Ты не видишь? У меня такой же. И у девочки со светлыми красивыми волосами, которая к тебе приходила, тоже такой. И ещё у другой девочки, которая была с ней, тоже такой. И у мужчины, который был с ними, такой же. Только у мальчика не такой.

Так. Как я понял, она имела в виду Элис, наверное Вивьен, и Эрика.

– А что за мальчик?

– Я не знаю. Он к тебе не заходил. Он просто посмотрел и ушел.

Значит, Лили за мной еще и следила. Прекрасно.

– Расскажи мне про этот свет.

– Он красивый. Золотистый. Почти весь. У всех еще есть немножко другого цвета. У тебя чуть-чуть красного. У девочки со светлыми волосами нет другого, он весь золотой. Но такой яркий. Очень-очень яркий. И у мужчины тоже такой же. А у тебя раньше света не было. Он начал потом появляться. Сначала его было немного. Потом чуть-чуть больше. Потом еще больше. А сейчас стало много. И появился красный.

Интересно. Но, может, она действительно больна, и из-за заболевания видит этот свет?

– Лили, а как ты сюда попала?

– У меня плохая кровь. Поэтому я умру. Доктор сказал, что я много времени назад должна была умереть.

Теперь я взглянул на неё другими глазами: маленькая, худенькая, такие худенькие ручки и ножки кажутся такими хрупкими. Ей было лет пять, а она так спокойно говорила о смерти. Почему в мире такая несправедливость? Почему этот маленький человечек умирает, так и не узнав, что такое жизнь, а какой-нибудь убийца или насильник жив, здоров и выбирает себе новую жертву?

Сейчас я понял, что чувствует Элис. Эта маленькая девочка каждую минуту становится на шаг ближе к смерти, а я ничем не могу ей помочь.

– Не грусти. Все вокруг грустят. Мама плачет, папа плачет. А я не хочу, чтобы все плакали. Я хочу, чтобы все улыбались.

– Прости. Я не буду грустить, обещаю. Вот видишь, – я постарался улыбнуться как можно искренне, – я улыбаюсь.

Девочка улыбнулась мне в ответ. И эта улыбка смыла все следы болезни на ее лице. Она как будто засияла изнутри. Это было прекрасно. И это продолжалось лишь мгновение.

Девочка встала со стульчика и направилась к двери.

– Мне пора. Спасибо.

– За что?

– За улыбку.

Лили открыла дверь и ушла.

А у меня из глаз побежали слезы. Было ужасно больно. И физические ощущения здесь ни при чем.

Я и не заметил, как за окном рассвело. Не заметил, как за стеклянной стеной палаты начали сновать люди. Всю ночь я не мог уснуть. Все мои мысли были о моей ночной гостье.

Меня отвлек стук в дверь. Через секунду дверь открылась и вошла Элис с пакетом апельсинов в руках, а за ней вошел Эрик.

Элис улыбнулась, а через мгновение застыла на месте. Пакет выпал из ее рук и апельсины покатились по палате. Эрик начал причитать по этому поводу, но взглянув на меня, остановился на полуслове и так же застыл.

– Что случилось? Со мной что-то не так?

Элис, казалось, не слышала вопроса. А вот Эрик быстро взял себя в руки:

– Твои глаза.

Я все равно ничего не понимал.

– Мои глаза? Что не так с моими глазами?

Эрик самодовольно усмехнулся:

– Они синие.

ГЛАВА 14

– Синие?

Последовательная смена моих эмоций началась с недоверия. "Синие глаза? Были ведь карие. Это точно обо мне?". Затем отрицание. "Да нет, такое ведь невозможно. Как у человека может поменяться цвет глаз?". И, наконец, осознание. Синие глаза.

У меня в голове замелькали знакомые лица: Вивьен, Ник, Элис, Эрик, мисс Амброуз, бабушка, Лили. У них были синие глаза. У инсалитов. Лили... Я вспомнил, о чем она мне говорила сегодня: "А у тебя раньше света не было. Он начал потом появляться. Сначала его было немного. Потом чуть-чуть больше. Потом еще больше. А сейчас стало много. И появился красный". Затем в памяти всплыли слова Элис: "Луций III мог чувствовать людей. Он замечал, что есть люди, непохожие на других". Вот, значит, почему Лили видела этот свет. Она тоже может чувствовать инсалитов. Но тогда выходит, что я тоже... инсалит?

А вот теперь наступило замешательство.

Забавное мы, наверное, представляли зрелище: Элис застыла и не сводила с меня ошеломленного взгляда, я в ужасе и полнейшей растерянности уставился на Эрика, в надежде, что он все объяснит, а Эрик улыбался и восхищенно смотрел на меня, как будто я рождественский подарок. Ах, да, забыл про апельсины, которые словно бильярдные шары, катались по полу, как ни в чем не бывало. Пока один из них не задел стойку для капельниц и та не начала пошатываться. Никогда не думал, что буду так рад апельсину – он сумел разрядить обстановку. Все сразу пришло в движение. Элис подхватила падающую стойку и принялась собирать апельсины, Эрик присел на стул возле моей кровати все также не отрывая взгляда от моих глаз, а я сбросил оцепенение и принялся задавать вопросы.

– Эрик, я теперь один из вас?

– Полагаю, да.

– Ты уверен?

– На 99,9%. Но завтра я пришлю к тебе детектора, чтобы точно быть уверенным в этом.

Господи. Я мог только завидовать спокойствию Эрика. В моей голове вертелось множество мыслей, я столько хотел узнать, о стольком спросить, но ничего конкретного в голову не приходило. Казалось, я должен плясать от счастья – я же вроде как стал суперчеловеком. Но все было совсем не так. Раньше я знал, кто я, чего я хочу, строил планы на будущее. Сейчас все это рухнуло, как карточный домик. Как будто планета начала вращаться в другую сторону.

Элис положила последний апельсин в пакет, поставила его на тумбочку около моей кровати и молча взяла меня за руку. Ее прикосновение меня успокоило.

И что это я раскис, как барышня? Нужно расхлебывать эту кашу. Я глубоко вдохнул. Выдохнул. И посмотрел на Эрика. Который, к слову, все также меня рассматривал, как будто я восьмое чудо света.

В попытке не обращать на это внимания, я снова начал задавать вопросы.

– Кто такой детектор?

Ответила Элис:

– Детектор – это инсалит, способный узнавать других инсалитов.

– Свет... – я снова вспомнил Лили. – Они видят свет вокруг таких, как мы.

Таких, как мы. Как быстро я освоился! Но все же было странным теперь относить себя к не совсем обычным людям.

– Да, они видят вокруг инсалитов золотистое свечение или что-то вроде того. – Элис была немного удивлена. – Откуда тебе об этом известно?

– Ночью ко мне приходила девочка. И, похоже, она детектор. Она сказала, что увидела свечение вокруг вас. А потом оно начало появляться и у меня. Я сначала подумал, что у нее небольшие проблемы с психикой. Но, как теперь оказалось, с ней все в полном порядке.

После упоминания о Лили, Эрик перестал пялиться на меня, как на диковинку. Напротив, он в одно мгновение стал очень серьёзным. Не знай я его, сказал бы, что он был взволнован или даже испуган.

– Девочка? Расскажи мне о ней. Я знаю всех детекторов на своей территории, но по моим сведениям, кроме Маркуса в этом городе никого не должно быть.

Я сначала немного удивился реакции Эрика, но потом решил, что нечему здесь удивляться. Он Инсертум, его интерес вполне понятен.