Текст книги "В поисках радуги"
Автор книги: Валерия Симонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 3
Пару минут она просидела, просто бездумно глядя в стенку и пытаясь переварить события этого утра. Слишком уж стремительно они развивались. Нет, Грэм не наркоман, это точно. Но он очень странный человек!
Когда первый шок прошел, Стейси огляделась. Комната была просторной, однако казалась меньше из-за нагромождения мебели. Стол Грэма… хотя всё, отныне она здесь называет его Дэвидом, если ему так хочется, – оказался чуть ли не самым аккуратным в окружающем хаосе, хотя и тут неплохо было бы навести порядок.
Впрочем, Стейси, как натура творческая, привыкла к тому, что вещи лежат как попало. Она сама, бывало, увлекшись, захламляла окружающее пространство, а потом долго не могла убраться. Правда, долго это не длилось, некая врожденная любовь к порядку брала верх. А может, сказывалось мамино воспитание. И сейчас Стейси (видимо, от растерянности) охватило желание что-нибудь исправить вокруг, как-то упорядочить окружающее. Она переместила несколько бумаг на столе Дэвида, сложила папки стопкой. Все остальное трогать не решилась: вдруг у него есть четкая система, и он Стейси не похвалит за то, что она тут самоуправничает.
Стол Дэвида был зажат между двух стеллажей. Стейси пробежалась взглядом по корешкам стоявших на них книг. «Математические методы анализа алгоритмов», «Теория разбиений», «Метод Харди-Литтлвуда», «Признаки делимости», «Введение в теорию диофантовых приближений»… Мамочки! Какой ужас! В математике Стейси почти ничего не понимала и не хотела понимать.
В голове не укладывалось: Грэм – математик? Но это так, иначе бы что он здесь делал. Этот стол явно принадлежит ему. Вот и фотография… Стейси осторожно взяла в руки простую деревянную рамку. На фото Грэм был изображен рядом с каким-то пожилым солидным человеком в костюме, они пожимали друг другу руки. Обычная вещь для человека, делающего карьеру, – сфотографироваться с кем-то важным.
Но как это не похоже на жениха Лолы…
Или похоже?
Что, в сущности, Стейси знала о нем? Что он путешествует, что он откуда-то с юга США, что его родители умерли – это он рассказал, когда мама спросила. Что предпочитает заниматься разными вещами, ведь жизнь так многообразна. Что очень любит Лолу. Во всяком случае, так казалось. Что он умеет рассмешить и понравиться. Что он заканчивал какое-то учебное заведение – Стейси не припоминала, какой именно университет или колледж тогда, в разговоре, назвал Грэм. Что он разбирается в куче вещей.
Почему бы ему не разбираться в математике? Конечно, это не вяжется с образом «своего парня», но люди умеют удивлять.
В любом случае, гадать бесполезно. Лучше подождать… Дэвида и задать ему все интересующие вопросы. Теперь-то он вряд ли куда-то убежит.
Следующие десять минут Стейси провела за разглядыванием книги под названием «Дискретный аналог формулы суммирования Эйлера». Ее забавляло, что она понимает только отдельные слова; и даже будучи понятными, они, связанные в предложение, теряли всякий смысл. А ведь некоторые в этом разбираются… Загадочная вещь – человеческий мозг!
Хлопнула дверь, и Стейси подняла голову, надеясь, что это Дэвид. Но нет. В комнату вошел человек лет от тридцати до сорока, немного полноватый, с округлым добродушным лицом. Он с любопытством взглянул на Стейси.
– Добрый день.
Она поспешно отложила книгу.
– Здравствуйте.
– Вы кого-то ждете?
– Грэма…
– Простите, кого? – Он нахмурился и посмотрел на нее несколько странно.
– Дэвида, – поспешно исправилась Стейси.
– А-а. Вы его студентка?
– Нет, просто знакомая.
Мужчина широко улыбнулся.
– Тогда давайте знакомиться. Я Мэтью Джонс.
– Стейси Лартер. – Она протянула ему руку.
– Я вас раньше не встречал. – Ответив на рукопожатие, Мэтью отошел к соседнему столу и начал рыться в нагромождении бумаг. – Вы с Дэвидом давно знаете друг друга?
– Не очень. – Стейси едва не брякнула, что Дэвид скоро женится на ее сестре, но благополучно удержала слова, готовые сорваться с языка. Не стоит. Неизвестно, какие у Дэвида отношения с коллегами. Все это так запутанно. – Всего три недели с хвостиком.
– Вы живете здесь, в Беркли?
– Нет, я из Чикаго. Приехала в гости.
– Понятно. – Мэтью окинул ее оценивающим взглядом. – Неужто наш Дэвид решил завести роман?
– А что, это такое уж редкое явление в его жизни? – полюбопытствовала Стейси.
– Ну, он вообще скрытный. Про личную жизнь предпочитает не распространяться, даже с лучшими друзьями не делится. Под лучшим другом я подразумеваю себя, – улыбнулся Мэтью, – ну и Фила, конечно. Вы не против, что я так болтаю?
– Нет-нет, что вы, все в порядке, – уверила его Стейси.
– Друзья говорят, меня можно выгодно продать врагам. Разболтаю все секреты! Так вы прилетели из Чикаго специально, чтобы повидаться с Дэвидом?
– Давно его не видела.
– Вы же знакомы всего три недели! – удивился Мэтью.
– Да, – Стейси не хотелось врать, и она выразилась туманно: – Так получилось.
Мэтью вопросительно помолчал, ожидая дальнейших объяснений, но Стейси лишь пожала плечами и с улыбкой развела руками.
– Ну ладно, – с сомнением протянул Мэтью, зашарил на столе еще интенсивнее и… Высоченная пачка документов угрожающе покосилась.
– Осторожнее! – вскрикнула Стейси.
– Что за черт!
Бумаги с тихим шелестом посыпались на пол, окончательно перепутавшись. Мэтью расстроено поцокал языком.
– Старик Мэтлок не зря ругается. Когда на столе кошмар, в мыслях тоже кошмар, – высказался Джонс.
– Я помогу, – Стейси вскочила, присела на корточки и принялась собирать бумаги.
– Да что вы, не стоит! – запротестовал Мэтью.
– Не беспокойтесь. Дэвид ушел на лекцию, а мне пока нечем заняться. Я ничего не понимаю в математике.
Новое имя Грэма слетело с языка на удивление легко.
– Моя жена тоже ничего в ней не понимает, – сообщил Мэтью, присоединяясь к Стейси. – Она говорит, что ее мозг не предназначен для таких усилий. Она у меня натуральная блондинка, – заговорщически подмигнул он.
– О! – Стейси не знала, порадоваться за него или посочувствовать.
– Не думайте, что все так плохо. Дайяна – генетик, но решила завязать с наукой. Теперь занимается дизайном.
– Может быть, это и к лучшему. Нехорошо, когда красивые блондинки тратят лучшие годы жизни на изучение генетики. Есть в этом что-то противоестественное.
Мэтью расхохотался.
– Вы правы, природа против.
– Природа хочет, чтобы мы размножались. Ей нужна практика, а не теория.
– Эй, мы планируем ребенка в следующем году! – шутливо обиделся Мэтью.
– Я не имела в виду вас. Просто забыла, где нахожусь, – улыбнулась Стейси.
Так, перешучиваясь, они собрали бумаги и соорудили из них на столе более аккуратную кучу. Мэтью оказался приятным собеседником, время летело незаметно. Стейси была благодарна ему за беседу. Вскоре Джонс предложил выпить чаю…
Когда возвратился Дэвид, они весело смеялись над какой-то шуткой Мэтью, и Стейси даже не сразу заметила, что ее будущий родственник стоит на пороге и наблюдает за нею с большим интересом.
– Вижу, ты тут хорошо освоилась, – наконец, произнес Дэвид.
Стейси даже подпрыгнула и повернулась к двери.
– Ты уже закончил?
– Да, на сегодня все. – Он прошел к своему столу, с сомнением посмотрел на лежавший не на своем месте «Дискретный аналог формулы суммирования Эйлера» и перевел взгляд на Стейси. – Ты это читала?
Она с вызовом вскинула голову:
– Думаешь, я ничего не поняла?
– Думаю, что что-то поняла, – не стал спорить Дэвид. Мэтью слушал их разговор, едва заметно приподняв брови.
Что сказать на это, Стейси не знала. Она вообще чувствовала себя неловко. Она не привыкла вторгаться в частную жизнь людей, и сейчас сделала это лишь по необходимости, из-за любви к сестре. Оставалось надеяться, что Лола и Дэвид… тьфу, Грэм! – потом скажут ей спасибо за помощь. Когда у них будут дети, крепкая семья и дом…
При мысли о том, что у Дэвида с Лолой будет дом (скорее всего, тот самый коттедж, в котором она сегодня была, если только Райт не надумает его продать и переехать в Чикаго – что, впрочем, наличие дома не отменяет), Стейси почему-то стало немного неприятно. Она тут же усилием воли прогнала это незваное чувство.
Ведь она не завидует. В самом деле нет.
– Ну, не стану вам мешать. У меня через четверть часа лекция. – Мэтью поднялся. – Как обычно, Дэйв?
– Фил столкнулся со мной в коридоре и то же самое спросил. Не беспокойся. Конечно.
Мэтью шутливо отсалютовал Стейси.
– Рад был знакомству, мисс!
– И я тоже.
– Надеюсь, не утомил вас? Говорят, математики занудны.
– Сегодня вы развеяли этот миф.
Мэтью засмеялся, кивнул Дэвиду на прощание и вышел.
Повисло молчание. Райт перекладывал бумажки на столе.
– Итак, – заговорил он через некоторое время, понимая, что Стейси не собирается начинать беседу первой, – на сегодня дела у меня в университете закончены. Конечно, я собирался несколько часов провести в библиотеке, но если ты не желаешь отходить от меня, то это отменяется.
– В библиотеке? – эхом откликнулась она.
– Ты многого обо мне не знаешь. О да.
Стейси показалось, что он над ней подсмеивается.
– Не думай, что ты самый умный. То, что ты, оказывается, математик, ничего не меняет. Математикой можно заниматься где угодно, так что добро пожаловать в Чикаго.
Дэвид повернулся к ней.
– Ты так в этом убеждена?
– Конечно.
– В таком случае, художником точно можно быть где угодно. Добро пожаловать в Беркли. Я не могу уехать до конца недели, у меня здесь дела. Сегодня понедельник. А там посмотрим.
– Что это значит – там посмотрим?
– Стейси, я даю тебе слово, что не стану пытаться сбежать. Куда мне бежать? Зачем?
– Из Чикаго ты сбежал.
– Возможно, это была большая ошибка, – проворчал Дэвид.
– Не возможно, а так и есть.
– Не придирайся к словам, пожалуйста.
Стейси фыркнула и взяла со стола грязные чашки.
– Где тут можно помыть посуду?
Глава 4
Они вышли из университета, и Стейси спросила:
– Куда пойдем?
Стоял жаркий безоблачный день, солнце плавилось в небе, как масло на раскаленной сковородке. Хотелось упасть на траву в парке и лежать, впитывая тепло. В Чикаго, когда Стейси улетала, шел мелкий холодный дождь, люди кутались в плащи, прятали недовольные лица под зонтами. А здесь – красота, уже лето. Она с удовольствием подставила лицо солнечным лучам.
– Если библиотека отменилась, – сказал Дэвид, – то предлагаю прогуляться по центру и выпить где-нибудь кофе, а может быть, и пообедать. Обедать все равно нужно.
– Ты не попытаешься подсыпать мне сонного зелья и исчезнуть?
– Стейси, – сказал он раздраженно, – все, хватит.
Дэвид остановился напротив нее и снял солнечные очки. Глаза у него были очень сердитые.
– Я уже осознал всю глубину своего падения. Дал слово не сбегать. Ты меня уже нашла. Я уже сказал, что постараюсь вернуться к Лоле как можно скорее. Чего тебе еще нужно? Приковать меня цепочкой к запястью и носить, как дамскую сумочку?
Стейси молчала. Она не хотела ему говорить, что все его гарантии кажутся ей мишурой. Почему-то ее не оставляло чувство, что этот мужчина лжет. Не все время. Но лжет.
Она медленно покачала головой.
– Нет, я не буду тебя приковывать. Но не могу отступиться.
– И не надо отступаться. Я обещаю, что никуда не денусь из Беркли в ближайшую неделю. Ты можешь быть моей гостьей, если не желаешь жить в моем доме – я порекомендую тебе отель. Но я должен работать, а постоянный контроль очень раздражает.
– Я, оказывается, совсем тебя не знаю, – тихо сказала Стейси.
– Конечно. Я ведь жених Лолы, а не твой.
Слова почему-то отозвались внутри неприятным эхом. Чтобы заглушить его, Стейси сказала:
– Хорошо. Но ты обещаешь мне…
Дэвид закатил глаза.
– Да, да и еще раз да! Никуда я не исчезну.
Они отправились в центр.
Беркли – город не слишком большой, по сравнению с кишащим людьми мегаполисом, но показался Стейси приятным. Она не была уверена, что смогла бы здесь жить, она привыкла к Чикаго. Однако Дэвид, кажется, не испытывал никаких трудностей. Ему здесь отчетливо нравилось.
И он хорошо знал город. Проведя Стейси по основным улицам, он свернул в какой-то переулок и предложил пообедать в крохотном ресторанчике, с виду не очень презентабельном. Стейси сама бы никогда сюда не зашла. Они сели, сделали заказ, и выяснилось, что кормят тут просто прекрасно.
– Ты сумел меня удивить, – сказала Стейси, когда принесли десерт: мороженое, украшенное взбитыми сливками и листиками мяты.
– Чем? Выбором ресторана?
– Собой. – Стейси решила, что дальше злиться на него бесполезно. Она вообще не умела долго сердиться на людей, и Грэм-Дэвид – не исключение. Впрочем, ей удалось быстро переключиться, так что она уже мысленно называла его Дэвидом.
– Я оказался особенным?
– Ты ведешь себя не так, как в Чикаго.
– Я уже говорил, что города меняют людей.
– Это не объяснение.
Дэвид пожал плечами и принялся за мороженое.
– Со стороны виднее.
– Какой же ты невозможный!
– Возможный. Я же есть.
Стейси не выдержала и засмеялась.
– Значит, ты правда математик?
Он снова пожал плечами.
– Ты же видела.
– Я видела, верно. И у тебя друзья-математики. А в Чикаго ты водился с теми, кто посещает ночные клубы.
– Неужели со стороны это выглядело так? Я так развязно себя вел?
– Нет, просто более свободно и…
– Безответственно.
– Верно. – Стейси удивилась, что он сам произнес это слово.
Дэвид подцепил листик мяты и отправил его в рот.
– Видишь ли, человек – натура двойственная. У меня особый случай. Мое второе «я» иногда берет надо мною власть в самые неожиданные моменты. – Произнес он это со странным выражением лица, и Стейси нахмурилась, пытаясь осознать, в чем тут подвох. – Я не всегда могу это контролировать.
Боже, только сумасшедшего на ее голову не хватало! Может, и правда сбежать, пока не поздно? И Лоле сказать, как и мама, что жених ее недостоин? А вдруг он ночью решит прирезать гостью?
– Прямо доктор Джекилл и мистер Хайд, – нервно хихикнула Стейси.
– Все не так страшно. И тебе не стоит смотреть на меня так подозрительно. Я не страдаю умственными расстройствами, это мешало бы работе. – Он задумался. – Хотя… может, и помогало бы. Гении, говорят, часто бывают сумасшедшими. А мне хотелось бы быть гениальным математиком. Но чего не дано, того не дано.
– Ты не гениальный?
– Я талантливый. Поэтому я здесь. В университет не пролезешь, если не обладаешь кое-какими навыками и не умеешь соображать. Так что недооценивать себя я не люблю, но и переоценивать не стану. – Дэвид усмехнулся. – Ну, а ты?
– А что я? – Стейси оказалась не готова к вопросу.
– Разве мы с тобой часто беседовали до сих пор?
– Нет. Нечасто. Ты ведь уделял все внимание Лоле.
– Вот видишь, – он выглядел странно удовлетворенным. – Расскажи о себе.
Она смешалась. Так просто рассказывать о себе человеку, на которого еще утром была жутко зла… Стейси уставилась в вазочку с мороженым: малиновое уже совсем растаяло.
– Ну, ты знаешь, что я художница. Начинающая. И сама не знаю, талантливая ли. – Она улыбнулась. – У меня еще не было ни одной выставки, я за свою жизнь продала пятнадцать работ, а хотелось бы больше. И я этого добьюсь. – В этот момент, когда она об этом говорила, то сама верила в свои слова. Не то что вечерами, когда одолевают сомнения и ты не знаешь, правильно ли выбрала путь… – Я рисую, сколько себя помню. Ты же видел.
– Да, и мне понравилось.
Стейси уставилась на него во все глаза.
– Когда я преподнесла тебе твой портрет, ты сказал, что большей жути в жизни не видел!
Портрет был подарком на помолвку с Лолой. Сестра всегда восхищалась работами Стейси, так что с ее стороны все было нормально. А вот ее жених отреагировал стандартно.
– Ну, я просто был удивлен, что ты подарила мне портрет.
Стейси прищурилась.
– И потому обозвал его «Ковбой поит коня», пока я не сказала тебе, что это?
– Гм.
Дэвид уставился в сторону.
– Каждый из нас может ошибаться.
– По-моему, сейчас ты просто стараешься заслужить мое доброе расположение.
– А если и так? Тебе что, неприятно?
Это было уже в стиле старого доброго Грэма. Стейси фыркнула.
– Не старайся.
– Моя цель недостижима?
– Тебе придется всю жизнь на это потратить.
– Я готов пойти на подобную жертву.
Это Стейси не понравилось.
– Я не ацтекская богиня, чтобы мне приносили жертвы. Так что обойдемся без этого.
– Хорошо, хорошо. А за портрет извини. Я мало понимаю в искусстве.
– Это заметно.
Но настроение у нее улучшилось.
Дэвид казался ей знакомым и незнакомым одновременно. Не то чтобы раньше она много общалась с ним, и все же… Здесь, в Беркли, он эмоционально другой. Как художница, которая привыкла выкладывать эмоции на холст, ничем их не подслащая, Стейси умела хорошо чувствовать. Дэвид казался гораздо спокойнее и рассудительнее, чем раньше. И у него появился этот слегка ироничный тон, когда непонятно, шутит он или всерьез говорит. Раньше он тоже был, но немного другой, более резкий. А теперь смягчился.
Стейси пришлось напомнить себе, что она здесь не затем, чтобы оценивать душевные качества Грэма Райта. Это дело Лолы. Сестра собралась замуж за этого человека, пусть и разбирается в его противоречивой душе. Но, с учетом открывшихся обстоятельств, у Стейси возникли вопросы. Которые она и начала задавать.
– Я хочу спросить тебя о Лоле.
– Да? – Он заметно напрягся.
– Ты ни словом не обмолвился о Беркли. А Лола еще не закончила колледж. Ты преподаешь здесь, дом твой тоже здесь. И где именно вы будете жить?
– Предполагалось, что мы решим это после свадьбы, – выкрутился Дэвид.
– А до – никак нельзя? Я хотела бы знать, как ты намерен поступить с моей сестрой.
– Ты и в шестьдесят лет будешь ее контролировать? Мы разберемся.
Прозвучало это достаточно сухо, как будто Дэвиду надоели вопросы. Какие бы то ни было, вообще.
Стейси слегка покраснела.
– Хорошо. Я лезу не в свое дело. Так бы сразу и сказал.
– Послушай, ты влезла не в свое дело, уже приехав сюда. Давай не будем осложнять ситуацию. Я не хочу с тобой ругаться.
Дэвид бросил взгляд на часы.
– Так. Мне пора.
– Я с тобой.
– Нет. – Он покачал головой. – У меня заседание кафедры, а вечером планы, и я не могу это отменить.
Если у него тут другая женщина, то Стейси его просто убьет.
– Не беспокойся, никакой измены Лоле, – словно прочитал ее мысли Дэвид. – Но тебя я взять не могу. Послушай. Ты взрослая самостоятельная девушка. Найди себе занятие. А вечером встретимся здесь в половине десятого. Идет?
– У меня есть выбор?
– Боюсь, что нет. Но слово я дал, как помнишь. Так что в девять тридцать я буду ждать тебя в этом ресторане.
Глава 5
Вечер третьего понедельника каждого месяца после заседания кафедры Дэвид с друзьями проводили в пабе «Альбатрос». Один из старейших пабов в Беркли повидал не одно поколение студентов и преподавателей. Вот и сегодня в темном, обитом деревянными панелями помещении было шумно. Приветствуя знакомых, друзья пробрались к отполированной временем стойке.
– Два «Анкора», «Гиннес», сидр, шахматы и четыре попкорна? – приветствовал их бармен, давно изучивший привычки друзей. В пабе не было своей кухни, зато за доллар здесь насыпали большое ведро отличного соленого попкорна, которое можно было совершенно бесплатно снова наполнять весь вечер. Дэвид заметил свободный столик, и друзья, захватив шахматы, направились прямо к нему. За соседним столиком компания студентов шумно играла в «Монополию». «Альбатрос» отличался от других пабов тем, что здесь можно было играть в настольные игры – на столах лежали шашки, шахматы, нарды, скрэббл, «Монополия» – все те игры, которые каждый помнит с детства. «Как в гостях у бабушки», – подумал Дэвид. Только вот тогда в стаканах пенилось не пиво, а кока-кола.
Мэтью расставил фигуры. Молодые математики играли в собственную версию древней игры, от которой любой гроссмейстер сразу же пришел бы в ужас. На ход давалась одна минута, после каждого хода игроки сдвигались против часовой стрелки. Так что каждый ходил то за белые, то за черные фигуры. Проигравший – тот, кому поставили мат – платил за пиво. Обычно игра шла весело, сопровождаясь анекдотами и историями из жизни университета, но сегодня Дэвид был непривычно мрачен.
– Да что с тобой? – не выдержал Мэтью.
– Ничего особенного, – Дэвид задумался и передвинул вперед белую пешку.
– Поссорился со стариком Мэтлоком, – объяснил Фил.
– Старый осел, – не выдержал Дэвид, – он думает, мы все еще живем в начале двадцатого века и считаем на арифмометрах! «В вашей статье нет теоретической базы. Вы забываете, что математика – это, прежде всего, наука, а не пособие по увеличению надоев».
Дэвид так похоже изобразил старого профессора, что друзья рассмеялись. Но Мэтью быстро посерьезнел.
– А что в этом такого? Ты действительно слишком много занимаешься своими друзьями-фермерами. Коровы вряд ли оценят твои усилия.
– Коровы не оценят, а их владельцам мой метод поможет.
– Неужели тебе трудно написать десяток страниц теории? Сослаться на работы Мэтлока? – Фил попытался примирить спорящих. – Старик готовил эту конференцию, он вправе рассчитывать на нашу благодарность.
– Мы полжизни тратим на написание бессмысленных вступлений. И еще половину из оставшегося времени на чтение написанного другими. Это статья не для студентов колледжа, а для математиков.
– Мат, – Мэтью быстрым движением снял с доски черного короля, – с тобой сегодня неинтересно играть.
– Простите, я, правда, не в настроении.
Дэвид захлопал себя по карманам в поисках бумажника.
– Черт побери, еще и бумажник на кафедре оставил. Расплачусь в другой раз.
– Нет уж, – возмутился Мэтью, – проиграл – плати.
– Но чем? Я же сказал – бумажник остался на моем столе, – Дэвид начал всерьез сердиться на друга.
– Я придумал, – Филу совсем не хотелось, чтобы спор разросся в настоящую ссору, – ты весь месяц будешь читать письма ферматистов.
Все рассмеялись.
– О нет, – Дэвид схватился за голову, – ты не можешь быть настолько жесток! Давайте в следующий раз я поставлю вам по два пива.
– Не увиливай, – Мэтью с радостью поддержал товарища.
Ферматисты – люди, считающие, что они доказали Великую теорему Ферма, – постоянно присылали свои доказательства на кафедру и ревниво ждали ответа и научного признания. Даже то, что мировая общественность в 1995 году признала доказательство математика из Принстона – Эндрю Уайлса, – их не останавливало. Доказательство Уайлса было слишком сложно и непонятно для рядового ферматиста – часто человека, малознакомого с основами математической культуры, а простота формулировки теоремы вводила их в заблуждение и заставляла снова и снова создавать свои «доказательства». В Беркли чтение писем ферматистов было обязанностью самых молодых преподавателей. Они читали доказательства и высылали заранее заготовленный ответ на бланке университета: «Уважаемый…! Благодарю вас за присланную вами рукопись с доказательством Великой теоремы Ферма. Первая ошибка находится на стр…. в строке…».
Дэвид в показном отчаянии постучал себе ладонью по лбу:
– Садисты!
Друзья расхохотались и заказали еще по кружке.
Обычно Дэвид с удовольствием засиживался до полуночи (жены Фила и Мэтью с пониманием относились к маленькой слабости мужей, проводивших остальные вечера дома, и не тревожили их телефонными звонками), но сегодня из-за Стейси все ему было не в радость. И в шахматы проиграл, и ферматистов теперь читать… Через некоторое время Дэвид сдался.
– Извините, друзья, мне пора идти.
– Куда? – изумился Фил.
– Ко мне сегодня приехала гостья из Чикаго. Не могу бросить ее надолго.
– Это та самая, о которой я тебе рассказывал, – пояснил Филу Мэтью. – Очень симпатичная. Рыженькая.
– Вот как! Это твоя новая девушка, Дэйв?
– Нет, она не моя девушка.
– Даже в перспективе?
– Даже в перспективе.
– Тогда что вас с ней связывает?
– Семейные дела, – туманно объяснил Дэвид. Ему не хотелось объяснять друзьям, что это дела Грэма. Фил и Мэтью не одобрили бы. В последний раз, когда случилось подобное, они долго и занудно ругали Дэвида, и он не жаждал повторять этот опыт.
– А мне она понравилась, – задумчиво сказал Мэтью. – Очень оригинальная. Она художница, рисует в авангардной манере. Экспрессионизм, кажется, если я правильно запомнил.
Дэвид замер на миг. Так вот почему так вышло с портретом! Черт. Он мог бы догадаться.
– Художница? – недоверчиво переспросил Фил. – Не физик, не математик, а художница?
Обычно Дэвид знакомился с девушками, у которых с ним были общие интересы. То есть, которые могли поддержать разговор на околоматематические или другие темы, лежавшие в области точных наук. Над этим можно было подшучивать сколько угодно, но формула работала. Жена Мэтью – в прошлом генетик; жена Фила – врач в одной из больниц Беркли, и пишет докторскую диссертацию. Случалось, что Дэвид знакомился со студентками со своего потока. Правда, старался эти контакты не развивать. Но, работая в науке, сталкиваешься с женщинами этого же круга, так что выбор был.
Стейси в этот круг никак не вписывалась.
– Я же говорю, она не претендентка на мое сердце, руку и счет в банке.
– Она к тебе надолго приехала?
Дэвид сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Все зависит от того, как быстро ему удастся дозвониться…
– Думаю, где-то на неделю.
– Тогда приводи ее в четверг. Ты не забыл? В пять.
В четверг Мэтью праздновал день рождения.
– Но вы же все совсем ее не знаете.
– Вот и узнаем, – оптимистично заявил Мэтью.
Дэвид махнул рукой, словно показывая, что ничего не обещает, поспешно попрощался и сбежал.
Он не любил опаздывать, а потому шел достаточно быстро. Разговор с друзьями слегка выбил его из колеи. Он готов был к тому, что Стейси поселится в его доме и станет следить за ним, словно ищейка, но совершенно не собирался знакомить ее с приятелями. Это личное, это его жизнь, не имеющая никакого отношения к жизни Грэма. Еще ни разу все не заходило так далеко. Обычно он справлялся за пару часов, включая утешение рыдающей девицы.
Проблема также состояла в том, что Стейси понравилась Дэвиду. Она была открытой и искренней в своем желании устроить жизнь сестры так, чтобы та была счастлива. Она была настойчива и обладала чувством юмора. Полдня, проведенные вместе с этой девушкой, не были бесцельно потраченным временем.
А еще Дэвиду было немного стыдно. Ему не нравилось ее обманывать. Но обман необходим, таков уговор. Впрочем, если она сама обо всем догадается, Дэвид ей мешать не будет.
Стейси сидела за тем же самым столиком, что и днем, и что-то рисовала в блокноте. Рядом стояла чашка с остывшим кофе. Дэвид подошел и бросил взгляд Стейси через плечо: пересечение каких-то линий, жирная штриховка, из середины рисунка смотрит сердитый глаз… Жуть.
– Это в настроение? – спросил он.
Стейси подпрыгнула.
– Ты меня напугал!
– Извини, я не хотел.
Он обошел столик, сел и махнул официанту, указав на кружку Стейси: дескать, и мне такое.
Она закрыла блокнот и отложила карандаш.
– Как прошло заседание кафедры?
– Терпимо, – скривился Дэвид.
– Творческие разногласия?
– Несовпадение взглядов разных поколений.
– Тебя уел студент или наставник?
Дэвид засмеялся.
– Мэтлок – не наставник, скорее, язва всего факультета.
– Неужто он настолько ужасен?
Незаметно увлекшись, Дэвид рассказал Стейси про тех, кто числится при математической кафедре университета Беркли, про свои разногласия со старшим поколением… Принесли кофе, Стейси заказала себе горячий шоколад… И время побежало незаметно.
– Почти одиннадцать! – спохватившись, Дэвид взглянул на часы. Официанты уже выразительно поглядывали на припозднившихся посетителей: этот ресторанчик закрывался рано. – Нам пора. Идем, я оставил машину на соседней улице.
– Ты же сказал, что традиционно пил пиво с друзьями, разве тебе можно за руль?
– Пива я выпил немного. И залил его тремя чашками кофе, так что можно не беспокоиться. Да и ехать нам недалеко. Кстати, я хотел спросить… – Дэвид помолчал. – Не хочешь все-таки перебраться в отель?
Стейси обиженно сверкнула на него глазами из-под рыжей челки.
– Ты меня выгоняешь?
– Нет. Но считаю, что в отеле тебе было бы удобнее. Мой дом чувствует женскую руку только тогда, когда приходит домработница, а так это жилище старого холостяка. Теперь уже жениха, – добавил он, столкнувшись с мрачным взглядом Стейси. – Но пока еще Лола до него доберется…
– Ничего. Художники привыкли терпеть лишения.
– А я слышал, это миф.
– Отчасти. – Стейси шла рядом с ним по освещенной вечерней улице, и Дэвид изредка бросал взгляды на ее профиль. – Ван Гог, например, богат не был, его ссужал деньгами брат. Да и то давал немного, иначе Ван Гог тратил эти деньги на проституток и абсент. Он и ухо-то себе отрезал под влиянием абсента, там же полынь, дурманящая мозг. А вот Рембрандт в свое время был очень богат; он приехал из провинции, купил дом в центре Амстердама и женился на Саскии, женщине весьма состоятельной. Затем, правда, все растратил на пирушки, жена умерла, от состояния остались жалкие гроши… Тогда он решил, что искусство его не прокормит, и занялся бизнесом, с художественным совершенно не связанным. Вложил деньги в выращивание тюльпанов, луковицы стоили очень дорого, так что он окончательно разорился. В конце жизни Рембрандт ослеп и действительно стал нищим.
– Но это лишь подтверждение законов жизни, – пожал плечами Дэвид. – Она изменчива. Сегодня ты на коне, а завтра под забором.
– Именно. Однако такие примеры должны нас чему-то учить. Я далека от того, чтобы роптать на судьбу. Поэтому в отель не поеду.
Дэвид вздохнул.
– Хорошо.
В отведенной ей комнате Стейси закрылась на щеколду и села на кровать, пытаясь переварить события сегодняшнего дня. Еще рано утром она была в Чикаго, а теперь вот в Беркли, в доме жениха сестры. И при ближайшем рассмотрении он оказался таким странным… Полным сюрпризов.
Стейси посидела немного, затем принялась разбирать вещи. Она взяла с собой мало одежды, предполагая, что вернется дня через два. Теперь с этой мечтой пришлось расстаться. Дэвид сказал, что не сможет уехать раньше следующего понедельника, а это значит, что Стейси предстоит провести неделю в его доме.
Она поверила Дэвиду, что он не сбежит. Его обещание звучало весомо и надежно, несмотря на то, что этот человек ранее уже исчезал без объяснения причин. Но сейчас Стейси поверила. Может быть, потому, что он говорил убедительно. Или потому, что здесь он казался совсем другим человеком…
Не совсем, конечно. Она видела и его знакомое выражение лица, и жесты, и интонации большей частью были знакомые… Однако Стейси не оставляло чувство, что с Дэвидом что-то не так. Эти причуды с именем, работа в университете. Загадочный тип.
Итак, чем же ей заниматься целую неделю?
Знай Стейси, что так застрянет здесь, захватила бы с собой мольберт, кисти и краски. Все бы провела время с пользой. Но увы, мольберт остался в Чикаго. Стейси вздохнула, выложив на полку пустого шкафа свою вторую футболку. Во-первых, нужно пройтись по магазинам и купить немного одежды. Стейси давным-давно не занималась шоппингом, поэтому можно считать, что нынешнее пребывание в Беркли – знак свыше. Во-вторых, нужно по возможности не спускать глаз с Дэвида, но не впадать в фанатизм. Никуда он теперь не денется. Значит, можно немного заняться и своими делами.
