Текст книги "Лепестки ненависти"

Автор книги: Валерия Корнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 8
Как важно вовремя сбежать

То, что им двоим предстояла непростая ночка, она поняла, как только этот слащавый «прынц» оккупировал её деревенский дом. Подавляющее большинство женщин из бесчисленной армии фанаток Сяо Вэя без раздумий отдали бы всё на свете, только бы на пару мгновений оказаться рядом с предметом своего обожания. Узнай они сейчас, что рядом с мужчиной их мечты находится какая-то замухрышка средних лет, пусть и не по своей воле, они бы просто разорвали Лизу на куски. Ей самой, к счастью, было невдомёк, какой лютый гнев у холеричных поклонниц вызвало бы одно её существование. Пребывая в спасительном неведении, она буднично лущила крупные чурки большим ножом с гибким лезвием. Созерцание этого зрелища устрашало музыканта, который, не зная, что ему делать, столбом стоял в двух шагах от Лизы, пока та ковырялась со своими треклятыми поленьями перед печным устьем.

Хозяйка избы сосредоточенно подготавливала щепки для растопки. Она ничего не говорила, не обращалась к Сяо Вэю ни с какими просьбами и вообще за последние полчаса не проронила ни единой реплики в его адрес. Привыкший к постоянному вниманию, переходившему все границы здравого смысла, пианист ощущал себя странно. Во-первых, в эту реальность его перенесло даже без смартфона в кармане, ибо он никогда не выходил на сцену с гаджетами. То, что при нём не было мобильника, который в обычное время разрывался бы от звонков и уведомлений, по-настоящему давило Сяо Вэю на психику. Во-вторых, он всё же беспокоился, как на его исчезновение среагировала команда от агентства. Бросились ли они на его поиски? Осветило ли эту шокирующую новость центральное телевидение страны? Ему стало немного жаль свою ассистентку и охранников, ведь расследование начнётся именно с допроса, а все эти люди, включая стилистов/визажистов/организаторов концерта, были здесь абсолютно ни при чём. Впрочем, у Сяо Вэя не осталось уверенности в том, что их, как и его самого, не выбросило куда-нибудь на задворки Галактики.

Из тревожных раздумий его вывело потрескивание дров в монстрообразной конструкции под названием «русская печь». Большая полукруглая дыра в центре этого дикого сооружения смутно напоминала ему пасть какого-то мифологического зверя. Огонь, однако, горел не в ней, а за маленькой чугунной дверцей сбоку. Сяо Вэй ранее не видел подобных отопительных девайсов и уж точно никогда в жизни не присутствовал при добыче огня для жертвоприношения этому чудищу. Лизины действия, как казалось музыканту, несли в себе скрытый сакральный подтекст. В который раз почувствовав немигающий взгляд парня, она мысленно одёрнула себя и придала лицу нейтральное (как ей думалось) выражение. Встала наконец с пола, отряхнула руки и чуть выдвинула плоские заржавевшие пластинки из «глаз» печки. Да-да, над «пастью» располагались углубления, похожие на запавшие глазницы. Лиза заметила насторожённость Сяо Вэя и обошла артиста на безопасном расстоянии, дабы вновь занять своё место за столом, а до молодого человека ненароком не дотронуться. Она не раз читала о том, как бедные знаменитости страдают от недостатка личного пространства, вот и решила немного уважить этого китайского щёголя, держась с ним максимально официозно.

А вообще они оба были всего лишь людьми. Лиза подозревала, что красивый мальчик мог к позднему вечеру устать, проголодаться, захотеть в туалет, спать и так далее. Пирамиду базовых потребностей даже в этом месте никто не отменял. Интересно, удобно ли ему в своих дорогущих шмотках? Не давит ли воротник-стойка на его нежную кожу, не натирает ли кадык? А каково ему в этих узких брючатах? Они в облипку сидят на его длинных стройных ногах, как в них вообще сидится и ходится?

– Лиза? – Сяо Вэй тоже присел на стул.

– Я так понимаю, что мне придётся злоупотребить вашим гостеприимством и переночевать в… – он обречённо пожал плечами, – в вашем доме.

Она не удержалась и съязвила:

– А это так ужасно, господин Вэй?

Он не нашёл, что ответить. Откровенно говоря, ему требовалось отойти по малой нужде. Неужели так и придётся напрямую ей об этом сказать?

Сяо Вэй решил сменить тактику. Внутренне его тоже немало раздражал тот факт, что вместо заслуженного триумфа после статусного мероприятия он не отдыхал в номере отеля, лакомясь деликатесами, тайком покуривая травку и одаривая своей благосклонностью очередную отупевшую от восторга счастливицу, чьё имя он забудет уже через четверть часа, а торчал здесь, в этом форменном свинарнике с какой-то нечёсаной дикаркой. Музыкант медленно встал с хромоногого стула, неторопливо обошёл стол и заставил себя приблизиться к Лизе. Женщина ощутила едва уловимый аромат его парфюма. Запах казался пряным, острым, пьянящим. Когда он поднял руки, нарочито утомлённо потягиваясь и картинно зевая, жакет с рубашкой чуть задрались на нём, на мгновение обнажив мускулистый живот. Лиза внутренне сжалась.

Скрестив руки на груди и стараясь с величайшим интересом смотреть на печную побелку, спросила:

– Что вы делаете, господин Вэй? Если вы устали, то я предлагаю вам прикорнуть на моей кровати, так как, к сожалению, моих душевных сил хватило на материализацию только одного спального места. Из жалости к вам я, так и быть, уступлю вам её на сегодня.

Сяо Вэй почувствовал прилив сиюминутного куража. Будучи по натуре циничным хищником с лицом порочного ангелочка, он словно глотнул крохотную капельку крови потенциальной жертвы. Конечно, эта дамочка не вполне подходила под определение его фанатки, однако её смущение при его приближении говорило само за себя. Парень не стал оправлять задравшуюся одежду. Он сделал лёгкое движение изящной кистью, убирая прядку волос за ухо. Как раз за то ухо, в мочке которого деликатно поблёскивала стильная бриллиантовая серёжка. Лиза непроизвольно закусила губу и начала внимательно изучать трещины в досках пола.

А Сяо Вэй наклонился к ней и, впервые находясь на такой непозволительно интимной дистанции, прошептал ей чуть ли не в ухо:

– Милая Лиза, я хочу вернуться в свой мир, поэтому давайте вы постараетесь и наколдуете какой-нибудь портал, идёт?

Она вскочила со стула, уворачиваясь от его тёплого аромата, резво отпрыгнула и возмущённо зачастила:

– Господин Вэй, я вас сюда не звала! Не надо на мне пытаться применять свои айдольские штучки, я не ваш контингент, извините! Хотите спать – вот в комнате стоит кровать! Хотите в туалет – сейчас покажу вам маленькую пристройку, где расположены наши «удобства», а желаете откушать – у меня тут есть даже холодильник и электричество, как вы изволите видеть своими глазами. Принесу вам холодной варёной картошки и колбасы. Но! Не смейте! Подходить! Ко мне! Так! Близко! Уважайте и моё личное пространство! И я не могу по щелчку ваших капризных пальцев отправить вас в Китай или на Багамы!

Сяо Вэй опешил. Эта тётка посмела повысить на него голос?! Да что за чёрт, его харизма всегда срабатывала на безмозглых курицах, коими он считал абсолютно всех женщин.

Лиза всё ещё стояла поодаль, её глаза полнились гневом и ещё чем-то непонятным. Эмпатией он никогда не мог похвастать, да зачем вообще было сканировать переживания других людей? Достаточно того, что все вокруг всегда выполняли его желания, сколько он себя помнил. А тут агрессивная иностранка, вообразившая себя биг боссом! Как с ней сладить, если она даже поиграть с ним отказалась? Ему стало очень, очень обидно. Она, можно сказать, была первой, кто так среагировал на его чары. У-у-у, стареющая неудачница!

Лиза в этот момент походила на распрямившуюся пружину. Она и вправду разозлилась. Вновь растерявшись и не зная, как ему вести себя дальше, Сяо Вэй мгновенно приуныл. Противная хозяйка чуть ли не насильно показала ему, что и где в её домовладении находится, провела краткий инструктаж, как чем пользоваться и что можно употребить в пищу из обнаруженных в холодильнике продуктов. После этого она оставила его одного, сквозь зубы пожелала спокойной ночи и ушла готовить себе лежанку на лавке в бане. На душе у Сяо Вэя было прескверно.

Он постоял некоторое время у разобранной односпальной кровати, подумал и всё-таки разделся до белья. Воздух в комнате хорошо прогрелся, дрова больше не трещали, видимо, уже полностью прогорели, и теперь в доме стояла сонная тишина. Веки музыканта начали смеживаться сами собой, он обессиленно плюхнулся на предоставленную ему постель. Ещё пару минут Сяо Вэй пытался смотреть в окно, угадывая силуэты деревьев сквозь ситцевую занавеску, однако усталость взяла своё. Он заснул, зарывшись своими губами-вишенками в белую наволочку из сатина.

У Лизы, напротив, провалиться в сон никак не получалось. Банная скамейка давила то на позвоночник, то на кости таза, отчего начинало ломить спину, а бёдра ныли так, будто Лизу заставили примоститься на рассыпанном сухом горохе. В конце концов она оставила попытки забыться дремотой, с кряхтеньем поднявшись с лежанки. Хотелось куда-то идти и что-то делать, но что конкретно? На дворе стояла глухая ночь. С одной стороны, на улице было достаточно светло для ходьбы и активных действий, да вот только чем полезным можно было себя занять в такой то ли поздний, то ли ранний час? Разве что… полакомиться немытой клубникой прямо с грядки?

Вспомнив про перезрелые ягоды, при взгляде на которые у неё ещё вчера текли слюнки, Лиза тихонько прокралась из бани в огород, боясь очередного столкновения с незваным гостем, спавшим в доме. Он так её достал за долгий-предолгий день, что от одной мысли о нём у неё начинал дёргаться глаз. Лиза с замиранием сердца шмыгнула в калитку, стараясь не шуршать травой, хотя покрытая росой тимофеевка так и норовила задеть её голые ноги под длинным халатом. Собираясь на ночлег, Лиза захватила в баню ночнушку и свой любимый (опять-таки, старый!) кашемировый халат, всегда ждавший её на даче, когда ей доводилось приезжать в деревню на отдых. Только сейчас она горько пожалела о том, что не озаботилась созданием приличного гардероба для сельского отпуска. Всё, чем она тут располагала, было удобным, но заношенным тряпьём, и за появление в таком виде перед ним ей становилось вдвойне стыдно.

А вот и она. Вкуснейшая бордовая клубника. Лиза рухнула на коленки, воровато зыркнула в сторону своей избы, молясь, чтобы Сяо Вэй не заметил её макушку из окна, если вдруг проснётся и приподнимет шторку. Женщина сорвала с кустика огромную ягоду, которая пряталась в листве у самой земли, сдула с неё несколько песчинок и с жадностью отправила в рот целиком. Боже, это, кажется, лучшее, что с ней за сегодня…

– Я забыл, где питьевая вода. Вы не оставили мне бутылочку рядом с кроватью, поэтому…

Лиза поперхнулась клубничным соком. Рядом стоял. Голый. Если не считать трусов. Заспанный. Сяо. Вэй.

Что он там лепечет про какую-то воду? На столе же полный эмалированный чайник был, да и чистая кружка тоже! Благо дело, в деревне имелся колодец, так что перебоев с водой пока не предвиделось. Что опять не так, зачем этот дурак притащился за ней сюда?

Парень тем временем канючил:

– Пить хочу! Дайте мне минеральной без газа! Я не могу так спать, жажда мучает!

Лиза дожевала ягоду, встала с корточек (почему она так часто оказывалась перед ним в таком положении?!) и уже собиралась было вновь отвести его в дом, как Сяо Вэй неожиданно сжал её предплечье своими цепкими и сильными пальцами. Лиза недоумённо застыла. Он не в себе, что ли? Но Сяо Вэй сделал это неосознанно. Его глаза смотрели куда-то за Лизину спину. Проследив направление его взгляда, она увидела среди некошеных сорняков весьма необычный объект. Белая северная ночь лишь условно могла называться ночью, потому как освещение на несколько часов от заката до рассвета было, по факту, сумеречным, что давало возможность прекрасно различать предметы.

На одной из грядок чуть покачивался от слабого ветерка красивый, похожий на розу цветок на длинном стебле. От него исходило волнообразное мягкое сияние. Оттенок лепестков угадать не удавалось, тем не менее в целом растение представлялось почти прозрачным, как хрусталь. Или как вязкая стеклообразная субстанция, казавшаяся такой знакомой. Лиза и Сяо Вэй переглянулись. Их обоих беспокоил один и тот же вопрос: не таило ли это чудо ботаники в себе какой-нибудь подвох?

– Знаете, – испуганно произнёс пианист, – я с концерта попал в открытый космос, а потом вокруг меня появился некий пузырь из аналогичного вещества. И после того, как я был облеплен таким коконом, я сюда и провалился!

Вспоминая события вчерашнего дня, Сяо Вэй ощутил, как холодно ему стало тут находиться без одежды, в одних лишь, пардон, боксёрах и босиком.

Он просительно обратился к Лизе:

– Пожалуйста, давайте куда-нибудь уйдём или… спрячемся, а? У меня дурное предчувствие насчёт этого цветка. Мне кажется, когда в игру вступает «жидкое стекло», с пространством обязательно произойдёт нечто… нечто глобальное.

Лизе и самой не нравилось, что без её очевидной мысленной команды за совсем не долгое время на её территории возник объект, который она вовсе и не пыталась материализовать. Непонятные дела здесь творились, конечно, однако это ещё не было поводом для паники. Прежде всего, следовало успокоить «мальчика» (она внутренне уже наградила его целым рядом прозвищ).

Будучи в их вынужденном тандеме старшей, она обратилась к Сяо Вэю, как к ребёнку:

– Не нужно так бояться, это всего лишь очередной сбой искажённой мной реальности. Вот увидите, ничего страшного не случится, если вы вернётесь в тёплый дом, попьёте водички и вновь ляжете набраться сил. А я тем временем…

Сяо Вэй закричал, показывая на небо над цветком:

– Я же говорил! Смотрите, смотрите! Оно… оно рвётся! Поглядите, появляется чёрный провал! И… растение направляет в эту дыру волны света! Там… там чьё-то гигантское лицо!!!

Лиза поняла, что утешить паникёра не удастся. Она и сама подняла голову к небу. Именно в тот момент, чтобы увидеть, как мягкий, нежный свет от «хрустальной розочки» десятикратно усиливается, пробивает едким лучом сероватые предрассветные облака и вырезает чуть ли не в стратосфере «люк», сквозь который им с парнишкой начинает свирепо ухмыляться физиономия какого-то колосса. Вроде бы… женское лицо. По крайней мере, черты на огромной недоброй роже напоминали какую-то карикатурную злодейку из мультфильма. Глаза на этом лице горели весёлой яростью, словно людоедка из средневековой сказки предвкушала сытный обед.

Сяо Вэй опомнился первым. Он отчаянно вцепился в Лизины ладони и проорал ей в уши:

– Доверьтесь мне, теперь я попытаюсь изменить действительность, нам надо сбежать отсюда! Срочно! Поделитесь со мной энергией обиды и ненависти, это должно сработать!

Лиза ничего не поняла, но руки вырывать из его хватки не стала. Вспомнила их недавнюю глупую стычку, а затем собственную злость на ситуацию. Исходные данные были таковы: социальное и возрастное неравенство, уязвлённая гордость, стыд. Итог уравнения вышел нелепым: на огороде расцвела какая-то паразитическая дрянь с функциями «радара» или «маяка».

Сяо Вэй в последний раз скомандовал:

– А теперь приготовьтесь, закройте глаза! Раз, два, три… Ну же!

Над головой раздался зверский рык. Небеса содрогнулись, а по земле пошла низкочастотная вибрация. Казалось, что экстренно сбежать при таких обстоятельствах вряд ли уда…

Двух людей, державшихся за руки, бережно окружил вместительный, но такой внешне зыбкий кокон, а затем мир с таёжной деревней растворился и ушёл в небытие.

Глава 9
Доброе слово и кошке приятно

Ах, каким же предусмотрительным считал себя Виктор Петрович Беляков, генеральный директор фирмы с невнятным названием и мутной деятельностью. Подобных компаний в Москве было очень и очень много. Да и руководителей его типажа тоже нашлось бы в столице в избытке. Полноватый, лысеющий мужчина предпенсионного возраста. В меру хороший (для своих близких), в меру плохой (для окружающих). Но несомненно, не настолько плохой, как милейшая дама по имени Галина Леонидовна, возглавлявшая совет директоров того самого холдинга, в который входило и предприятие Белякова. Он не раз с содроганием вспоминал, как на закрытом собрании акционеров после выступления одного из руководителей воцарилась гнетущая тишина. То, что за этой тишиной последовало, до сих пор являлось Виктору Петровичу в ночных кошмарах.

В удобном кожаном кресле с высокой комфортабельной спинкой расслабленно сидела, прикрыв глаза, миниатюрная женщина с аккуратным каре, обрамлявшим её личико, будто округлая каштановая шапочка. То ли из-за стрижки, то ли из-за умеренности в макияже и общей элегантности эта хрупкая женщина ассоциировалась у Виктора Петровича с француженкой.

Такое впечатление не покинуло Белякова и тогда, когда бизнес-леди произнесла мелодичным голоском, не размыкая веки:

– Я понимаю ваши аргументы, Сергей Васильевич. Вы пытаетесь донести до меня, как упорно трудилась команда вашего строительного завода, с какими сложностями ваши инженеры столкнулись, разрабатывая модель устройства. Однако прошло уже довольно много времени, а воз и ныне…

Тот, кого она назвала Сергеем Васильевичем, нетерпеливо возразил, перебивая:

– Да нет же! Галина Леонидовна, вы на рожон-то не лезьте! Мои ребята уже и про сон забыли, всё сидят, прилипнув к мониторам, обсчитывают, как да что им сделать, куда какой винтик прикрутить, а вы со своей женской логикой вечно всё лишь усложняете!

«Француженка» распахнула глаза. Ничего особенного в них не читалось. Нельзя было сказать, что они контрастировали с лицом или вносили диссонанс в спокойную продуманность образа.

– Поэтому я и убеждён: при всём моём уважении к вашему покойному отцу, Галина Леонидовна, вам до него далеко в плане управленческих и аналитических навыков, – припечатал директор стройзавода.

– То есть вы, Сергей Васильевич, считаете, – она ласково улыбнулась ему, – что мне надо ещё многому научиться, верно?

Тут Беляков, сидевший рядом с ним, отодвинулся, царапнув колёсиками стула по гладкому ковролину. Галина Леонидовна бесшумно выскользнула из своего кресла, и Виктору Петровичу врезалось в память, как её субтильная фигурка остановилась около него самого.

– Скажите вот теперь вы мне, Виктор Петрович, – она опустила ему на плечи маленькие ладошки, – а вы тоже думаете, что мой папа был лучше меня?

Беляков заблеял какую-то чушь. Дескать, отец ваш, Галина Леонидовна, был выдающимся физиком, мы все его очень уважали и до сих пор чтим его память, но и вы, безусловно, личность одарённая, всё идёт по плану, мои сотрудники, в частности, логист Дмитрий Егоров, готовят ту часть социального эксперимента, за которую ответственна моя компания, так что не беспокойтесь, скоро удастся осуществить первый этап опыта, а затем…

Галина Леонидовна одобрительно похлопала Белякова по плечам всё теми же маленькими ладошками.

Повернулась к директору стройзавода, на лице её проступила печаль:

– Сергей Васильевич, меня в некоторой степени огорчает ваше отношение ко мне. Я чувствую себя какой-то некомпетентной и слабой. Возможно, если бы пост президента совета директоров заняли вы, нам всем стало бы спокойнее под вашим грамотным руководством?

Тот аж хлопнул себя по лбу, кидая на неё такой взгляд, какого удостоился бы самый отстающий ученик в классе:

– А я давно вам об этом говорю, Галь! Дети академиков не всегда вырастают гениями, на ком-то природа просто отдыхает, а все выдающиеся способности так и остаются у родителей. Галь, вы поймите, женщине с физикой играться нечего! Да если я вступлю в должность главы нашего холдинга, то все ваши нелепые…

Беляков уже открыто отъехал на стуле от директора стройзавода. Того было не остановить. Сергей Васильевич, с которым Беляков пересекался редко и с кем знаком был шапочно, продолжал досадливо втолковывать начальнице, какого прогресса в экспериментальной науке они бы все добились, доверь она этот пост ему.

– Хорошо, Сергей Васильевич, – невозмутимо ответила «Галя». – Не могу не согласиться с вами насчёт того, что есть в нашем деле кое-какие нюансы, нуждающиеся в коррекции. Я готова всё оптимизировать. Один только вопросик: как думаете, лучше, если исправлять будем эти проблемы поэтапно, шаг за шагом?

Директор стройзавода растерянно моргнул, не уловив связи между её словами и тем, что он ей уже битый час объяснял, но согласился:

– Конечно, надо «фиксить баги», как говорят мои айтишники, вдумчиво и последовательно, да.

Беляков планировал на секундочку отпроситься в уборную, он даже встал со своего места. Начальница мягко остановила его жестом, призывая сесть обратно.

После этого Галина Леонидовна самую малость прибавила громкости голосу, обращаясь сразу ко всем присутствующим руководителям компаний, а насчитывалось их тут порядка дюжины:

– Уважаемые коллеги, убедительно прошу всех вас прочувствовать важность командной работы. Только будучи одним слаженным коллективом, мы сможем вырасти в профессиональном смысле. Я, например, всегда выступаю за то, чтобы у нас была возможность ведения открытого диалога, мы должны уметь смело обсуждать назревшие проблемы. Поэтому смотрите и запоминайте!

Наманикюренными пальчиками правой руки она чуть закатала рукав пиджака на левой, являя окружающим отнюдь не женские часы, которые тяжело побрякивали на её кисти, наверняка больно ударяя по косточке всякий раз, когда она двигала запястьем. Часы вроде бы и выглядели обычным навороченным хронометром, однако в них почти осязалось нечто чужеродное.

Их обладательница пробормотала:

– Так, поэтапно решать, значит… Поэтапно…

И крутанула крохотное колесико рядом с циферблатом. Директор стройзавода заорал, хватаясь за голову, из которой внезапно хлынула кровь. Сергей Васильевич, за минуту до этого выступавший со страстной евгеникой против «Гали», теперь корчился от нестерпимой боли. Из его ушей, ноздрей, рта и глаз ручьями бежала рубиновая жижа, а он тщился остановить потоки крови руками, слепо шаря по столешнице в поисках салфеток. Когда он попытался позвать на помощь, голос его зазвучал, словно разогретый на газу клейстер: булькающий хрип без признаков членораздельной речи поверг в ужас враз помертвевших акционеров. Никто из них не мог понять, что именно произошло, но прямую связь между движением пальцев начальницы и внезапными конвульсиями мужчины они уловили.

Галина Леонидовна всё с той же меланхоличной улыбкой погладила стёклышко часов:

– Дорогие коллеги, сожалею, что задерживаю вас и не даю отправиться на обед. Как только мы завершим процесс пошаговой оптимизации наших рабочих алгоритмов, я обещаю, что продлю перерыв. А пока…

Сергей Васильевич визжал. Такого голоса у него никто ещё не слышал. Там, где у человека обычно находятся уши, у амбициозного директора стройзавода образовались зияющие провалы, сквозь которые застывший на стуле Беляков смог увидеть надпись «слайд 6» на проекторе в противоположном конце конференц-зала. Это, правда, длилось всего несколько мгновений, а потом что-то ощутимо хрустнуло, как сухарик на зубах, и из чётких круглых дыр поползла розовая каша.

Кто-то из присутствующих сдавленно вскрикнул. Галина Леонидовна кинула оценивающий взгляд на то, во что трансформировался дёргавшийся перед ней человек. Его череп деформировался, глазные яблоки лопнули, рот перестал издавать звуки, а голова упала на грудь, повиснув на странно истончившейся шее.

Беляков, не смея выдохнуть, наблюдал за коллегой. У Сергея Васильевича обнажился позвоночник, прорвав лоскуты кожи, а заодно и ткань костюма на спине. Было ясно, что директор стройзавода мёртв. Когда его агония прекратилась, начальница сделала шаг к Белякову. Виктор Петрович в этот момент осознал, что такое «медвежья болезнь».

Галина Леонидовна бережно сняла с запястья хронометр и протянула его Белякову со словами:

– Виктор Петрович, вы – моя правая рука на данный момент. Это дивное устройство изобрёл мой папа, и я ценю ваши добрые слова о нём. Спасибо вам за поддержку. Мне будет необходимо кое-куда отлучиться недельки на две, и там, где я буду находиться, папино изобретение может быть подвергнуто опасности. Пожалуйста, будьте любезны, примите его на ответственное хранение до моего возвращения.

И Беляков в предобморочном состоянии взял из её нежных ладоней убийственно холодный металлический ремешок, стараясь избегать случайного прикосновения к шестерёнкам.

…Да, что ни говори, а Виктор Петрович не зря всю жизнь считал себя предусмотрительным человеком. Прошло уже больше недели с момента бегства Лизы Тихоновой. А с того дня, когда страшные часы были торжественно вручены ему, минуло полгода. Совет директоров их холдинга пребывал в непередаваемом напряжении все эти долгие месяцы, ведь Галина Леонидовна не созвала их через обещанные две недели, а бесследно пропала так, что достучаться до неё через современные средства связи не представлялось возможным.

Конечно, с того момента он всё же взял на себя смелость разобраться в принципах действия хронометра, но на практике тайком опробовал механизм лишь, стыдно признаться, на дворовом коте. Ну и на логисте Егорове, когда тот взбесил его своей никчёмностью. Ни в каких архивах Виктор Петрович не нашёл информации об этой штуковине, что, собственно, было вполне очевидно, раз часы являлись личной вещью дочери академика, взявшей бразды правления в свои руки после смерти отца. Галина Леонидовна казалась не только мягким и вежливым, но и довольно закрытым человеком, поэтому о её жизни вне корпоративного контекста не знали ничего.

Её отец скончался около двух лет назад, и почти сразу дочь выступила с крайне необычной научной инициативой, которую она бодро озаглавила как «Проект личностного роста» и разбила выполнение задачи на стадии. Теперь, когда строительный завод вынужденно назначил нового директора, Беляков и не представлял, разработали ли тамошние инженеры то самое устройство, давно запрошенное их общей начальницей. Интересно, о чём конкретно она беспокоилась? Может быть, если нанести визит новому директору, небрежно поигрывая хронометром Галины Леонидовны, то удастся договориться о передаче этого изобретения его компании? Беляков ведь и так проштрафился, а это было реальным шансом снискать расположение жадной до одобрения женщины.

Жадной… Хм… Кровожадной…

Виктор Петрович медленно, глоточек за глоточком, смаковал кофе, сидя на веранде ресторана в центре города. Вокруг шумел мегаполис, по брусчатке вдоль ярких витрин вышагивали успешные обитатели делового квартала. Такие занятые, востребованные, счастливые…

Чего не скажешь о нём.