Текст книги "Головная боль в наследство (СИ)"

Автор книги: Валерия Савельева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 39 – Ритуал

Автор, наверное, полнейший извращенец, но ритуал *после части Марида* так и крутится под песню Насти Приходько – Любила х) Попробуйте, вдруг понравится?

_______________

Я стоял на крыльце, любуясь цветущей сакурой, слишком удивительной для этих мест и такой холодной погоды. В доставшемся мне в наследство домике было тихо и умиротворённо. Ну, почти…

– Утречка, Алис! Да не ори ты на меня. Знаю, что всего семь утра, а у тебя свободный день, – я поморщился, относя от уха трубку, из которой рекой лились не самые цензурные возмущения сестрицы, вновь осторожно приблизился к телефону, только когда Алиска замолчала: – Солнышко, ты можешь мне помочь?

– Если дашь поспать ещё часика два, то конечно, – устало донеслось с другого конца трубки. – А в чём дело?

– Надо… – я замолчал на мгновение. – Надо отвлечь Марида. Придумай что-нибудь: нужно приготовить праздничный обед, с уроками помочь…

– Сегодня папа приезжает из командировки, хотелось бы купить ему подарок и устроить ужин. Заодно привяжусь с химией, а в конце упрошу передвинуть шкаф. Идёт? – по голосу было слышно, что сестричка ухмыляется.

Думаю, химия джинна займёт особо надолго. Алиска рано пошла в школу: ей в ноябре только шестнадцать исполнится, а уже в одиннадцатом классе. Как вспомню программу по химии того времени, так вздрогну. Противная и самая ненавистная вещь!

– Алиска, ты гений! Кстати, на всякий случай я пошлю Борьку. Будет дежурить во дворе, на подхвате, так сказать. Если Марид вдруг смоется раньше времени, сразу звони ему, хорошо?

– Иринина…

– Да, – я тяжело вздохнул, понимая, что друга упоминать не стоило.

– Ясно… – пробормотала Алиска как-то излишне тихо. – А зачем джинна-то твоего развлекать надо?

– Я нашёл, что искал, – сообщил довольно туманно, зная, что Алиса и так поймёт. – Чтоб всё провернуть, нужно время. Часа три, может, больше. Во всяком случае, позвоню, когда можно будет больше не отвлекать его внимание.

– Хорошо, буду ждать. Только помни – часа через два, минимум! – и Алиса отключилась.

Так, прекрасно, сестрица в деле – сейчас отправит куда-нибудь маман, наведёт марафет… хотя нет, сперва она всё же поспит. А то знаю я эту сову! Теперь нужно решить ещё одну проблему.

– Иринин, проснись и пой! – рявкнул в трубку, когда услышал вялый ответ.

– Тебе жить надоело? – простонал тот.

– Не, мне нужно, чтоб ты поиграл в шпиона.

– Ага, конечно… Сейчас пну из кровати красотку, с которой проводил время, и побегу играть!

Я фыркнул. Ну-ну, с красоткой он… Девушку-то выставить из квартиры с утра пораньше для Борьки как раз не проблема, а вот сон – другое дело. Что ж они с моей сестрицей такие сони? Хотя кто бы возмущался, сам ведь такой.

– Борь, это касается Марида. Я всё решил, – спокойно сообщил другу.

– Что?! А я только сейчас узнаю? – заорал он, явно готовясь при встрече свернуть мне шею, и более тихо: – Извини, у меня неотложные дела, тебе придётся уйти. Сорри, Толь, не тебе. Как ты раскопал?

– Шерриан всё-таки помог, – я хмыкнул, представляя, насколько ж зла сейчас дамочка, находящаяся у друга в квартире. – Там один ритуал провести надо, займёт часа три-четыре. Джинн сейчас проснётся, отправлю его к Алисе, а тебе нужно будет лишь проследить, чтоб он случайно не сбежал от неё раньше времени. Сможешь?

– Конечно, что за вопросы?

– Ну, ты же сам возмущался только что, будто не хочешь играть в шпионов.

– Это я сказал, когда деталей не знал. А за мерзким чуваком, который не даёт… сорри, не берёт моего друга, я с радостью послежу! – Борька заржал, явно довольный своей шуткой. По его откровенным замечанием было понятно, что дама уже сбежала. Быстрая ж она!

– Эмм… Вообще-то… – я замялся.

– Стоп! – Иринин с ходу сообразил, что сейчас будет сказано. – Ты имеешь в виду, что…

– Ага, сегодня, – выдохнул в ответ, глупо улыбаясь. – Блин, Борь, это было шикарно!

– А подробности? – с ехидцей.

– Натуралам не сообщаю, – я показал трубке язык, а потом тяжело вздохнул: – Было круто, наверное, потому что с любимым. Но я тут подумал, а вдруг из-за связи он перехватывает часть моих чувств, и…

– Суворов, хватит думать! Тебе это вредно, – отрезал Иринин. – Звякнешь, когда мне к дому мелкой подъезжать?

– Ага…

Марид был счастлив. Безумно. До умопомрачения. Ему едва удавалось скрывать довольную улыбку и удерживать себя от «распускания рук», ведь так и хотелось вновь повалить Толика на кровать и повторить всё то, что было ночью. Ну, или хотя бы просто зацеловать эти губы, и так хранящие на себе следы недавних поцелуев.

Правда, не обнаружив поутру парня рядом с собой, джинн было разозлился, мечтая придушить этого мелкого гадёныша собственными руками. Шайтанов сын, зачем так поступать?! Но злость моментально улеглась, стоило вернуться в квартиру, застав парня за чтением книги, и вспомнить те тихие, но ласковые слова, которые Толик посмел сказать, лишь убедившись, что Марид спит. Любит его, любит! Эта фраза, сорвавшаяся с губ самого дорогого для ифрита человека, удивительно согревала и позволяла глубоко в душе разрастаться собственническому чувству.

– Что будешь на завтрак? Пасту? – джинн приземлился на диван рядом с хозяином и, как бы невзначай, приобнял его за плечи.

Толька кивнул согласно, улыбаясь, а у Марида аж дыхание перехватило: хотелось любоваться счастливым лицом хозяина вечность. А впрочем, ифрит в силах это устроить! Но сперва лучше организовать завтрак… и заставить-таки себя не залипать при каждом взгляде на Толика. Ведь ещё пару дней назад такого не было!

«Правильно, пару дней назад я заставлял себя не думать, насколько же сильно его хочу, – выглядывая в зал, подумал ифрит. – Но если с этим что-нибудь не сделать, я буду напоминать озабоченного извращенца».

Было два варианта: во-первых, вновь накинуться на Толика, наплевав и на завтрак, и на мораль, а во-вторых, просто успокоиться. Второе решение казалось разумней… Наверное, потому Марид так охотно откликнулся на просьбу хозяина «помочь Алисе».

– Доброе утро, маленькая принцесса, Толик сказал, что ты решила сегодня припрячь меня к готовке, – джинн прямо на пороге поднял Алиску в воздух и расцеловал в обе щёки.

– И к небольшой перестановке в комнате, и к паре-тройке заданий по математике… – девушка рассмеялась. – А ещё мне нужен кто-либо спокойный, кто согласился бы сопроводить бедную малышку по магазинам.

– Ну, значит, я к вашим услугам. С чего начнём?

– С разговора, – Алиска внимательно присмотрелась к джинну. – Чего это ты такой довольный?

– Я? – несколько удивлённо переспросил Марид. Впрочем, даже это не смогло убрать с его лица шальную улыбку.

– Ты, ты!

– Ну… – смутившись, джинн отвёл взгляд. – Только не смейся. Кажется, я по уши влюбился в твоего брата.

Выставив-таки Марида за дверь, я кинулся в комнату, а там уже, подхватив со стола все бумаги, – в шкаф. Ритуал решил проводить в особняке, всё-таки там в комнате места побольше, шторы тяжёлые – легко можно организовать необходимую полутьму, – да и паркет… его жалко, конечно, но где-то ведь нужно нарисовать мелом пентакль.

Хм, мы с Маридом сейчас связаны кровью. Можно ли тогда считать, что мы родственники, а то, что было ночью – инцест? Наверное, можно, но не нужно! Потому что скоро всё закончится: кровные узы будут разорваны, а джинн… он будет свободен от моих желаний и сможет думать сам, чувствовать сам. И почему-то даже после этой ночи, я не уверен, что Марид решит остаться.

Узор пентакля ложился сложно, будто б нехотя. Мне снова и снова приходилось стирать линии влажной тряпкой и начинать сначала. Мелкие руны по краю уже рябили в глазах, а рука так и не желала вывести их правильно.

Но вот магический круг всё-таки был закончен. По его контуру, на равном расстоянии друг от друга, были расставлены свечи. Всего шесть штук: белые, чёрные и красные. Свет, тьма и кровь – три составляющих магии… Нужно будет воззвать к каждой, прежде чем произнести заклинание. Тьма у меня есть – шторы плотно задёрнуты, даже щёлку не найти. Для света Шер предложил использовать сухое горючее, для крови…

Я тяжело вздохнул, ступая в круг и опускаясь на колени. Рядом с бедром поставил глубокую чашку, в которой лежали благовония и кусочек сухого горючего. Здесь же, рядышком, бокал вина, зажигалка и клинок с волнистым лезвием – его мне Шер подсунул, сообщив, что карманным или кухонным ножом будет как-то негигиенично и для ритуалов даже некультурно. Последним штрихом стал листок с «заклинанием», которое сперва показалось смешным, каким-то слишком наигранно магическим, как в фильмах. При первом прочтении даже появилась кощунственная мысль, что Шерриан решил надо мной подшутить, но сейчас я понимаю – всё это действительно серьёзно.

Собравшись с силами, я поднял с пола зажигалку и по очереди зажёг все свечи, оставив красную напоследок. Потом потянулся к чашке, начиная зачитывать слова:

– Взываю к светлой стороне мира, прошу, защити душу на границе реального и нереального.

Щёлкнула зажигалка, в чаше вспыхнул огонь, с треском пожирающий кусочек сухого горючего и благовония.

– Взываю ко тьме, окружающей меня: не дай умереть телу, когда распадутся оковы, – я сглотнул и потянулся к клинку. – Прошу кровь, удерживающую цепь: откликнись на мой зов.

Сжав зубы, резко полоснул по ладони, едва не застонав от боли, и протянул руку к огню, позволяя алым каплям сгорать в разыгравшемся пламени. Задержал ладонь над бокалом, чтобы кровь попала в вино, а потом зажмурился и разрезанной рукой крепко сжал тонкую ножку бокала, поднося тот к губам.

– И пусть каждый сам будет судьёй. Illeine trepen di mones, illeine an reote.

Залпом выпил вино и разжал ладонь, отбрасывая бокал в сторону. «Кровь связала нас, кровь и разлучит», – эхом пронеслась в голове последняя фраза. Внутренности скрутило, воздух застрял в горле… Шер говорил, будет больно, однако я надеялся, что он всё же преувеличивает. Оказалось – нет. Было ощущение, будто из меня что-то вырывают, такое важное и нужное, родное… А там, где раньше был этот кусочек души, остаётся сосущая пустота. Больно, как же больно…

Я скорчился на полу, сжимая голову ладонями и стараясь ровно дышать. Глаза застилала пелена слёз, а в сознании вспыхивали давно ушедшие кадры. Будто все моменты, которые я провёл рядом с Маридом, вдруг решили напомнить о своём существовании. Хорошие, плохие… его нежные улыбки и суровые взгляды, ласковые поцелуи и злые усмешки. Глаза, волосы, запах, манера держать себя…

Кое-как добравшись до стола, я сжал в руке телефон и на память набрал номер сестры:

– Алис, всё кончено… Спасибо…

Только вот что «всё кончено»? Вообще всё? Ноги подкашивались, и я вновь грохнулся на пол, хватая ртом воздух. Сильнее всего ощущалась дыра в душе. Неужели это то, что называют свободой? А чем заполнять её теперь?..

Глава 40 – Ты не имеешь права решать за меня

Алиса едва смогла взять себя в руки после такого заявления джинна. Получается, она была права ещё в начале – этих идиотов тянуло друг к другу. И если со стороны всё было заметно, сами они напрочь запутались… Девушка вздохнула, но всё же улыбнулась, понимая, что не сможет сейчас помешать брату.

– Да уж, у Тольки, оказывается, появился настоящий поклонник, – она подмигнула. – Эх, Ирка была бы рада узнать. Вечером придёт, не хочешь дождаться и порадовать ещё одну сестричку своего возлюбленного? – смех вышел нервным. – Шучу, шучу! Давай быстро прогуляемся в ближайший супермаркет, а потом всё остальное.

Марид даже не приметил изменений в настроении девушки, мысленно он был не здесь и даже не сейчас, прокручивая в голове прошедший день. Впрочем, когда, по возвращении из магазина, Алиса утянула его на кухню, пришлось возвращаться на грешную землю из не менее извращённых фантазий. Последнее время джинну даже нравилось готовить – это занятие приносило какое-то странное удовлетворение и понимание, что занимаешься чем-то полезным.

Ифрит еле слышно подпевал играющей на радио песне и ловко орудовал ножом, нарезая морковь. Казалось, хорошее настроение нельзя испортить ничем. Совершенно!

В груди неприятно кольнуло, нож выпал из разжавшихся пальцев. Невидящим взглядом уставившись в стену, Марид нащупал ближайшую табуретку и медленно присел на неё. Он прислушивался к ощущениям, пытался понять, что же случилось. Казалось, будто… Да! Он не чувствовал Толика, будто бы хозяина вообще больше не было, как и натяжения оков связи. Марида аж затрясло, краска отлила от лица. О, Шайтан! Хоть бы с ним ничего не случилось!

Джинн в мгновение ока подскочил, кидаясь вон из кухни. Алиска, которая в этот момент как раз выходила из комнаты, таща под мышкой коробку с блендером, не успела даже попытаться остановить ифрита. Он будто б не бежал – летел. Подхватив с тумбочки телефон, она набрала номер Иринина:

– Там Марид…

– Понял.

Когда на пути выскочившего из подъезда джинна словно из под земли вырос Борька, Мариду было совершенно не до него. Джинну требовалось лишь одно: чтобы никто не стоял у него на пути. И ничто.

– О, наглый джинни, – ехидно возвестил Иринин, раскидывая руки в стороны и мешая ифриту проскочить, – что ты тут забыл?

– Ничего, – выдавил тот, пытаясь проскользнуть под рукой у «белобрысой швабры», но разница в росте делала это довольно сложным процессом.

– Ну как же это ничего?

Едва не зарычав, Марид замахнулся, чтобы вмазать Борьке по морде, таким образом освободив дорогу, но летящий кулак был остановлен ладонью хмурого Иринина, который, в свою очередь, довольно неслабо заехал коленом джинну в живот.

– Одурел? – ифрит согнулся, закашливаясь. – Пропусти меня, скотина крашеная.

– Увы, придётся тебе посидеть тут, – Борька погрозил джинну пальчиком.

Марид вскинул на него полные ярости глаза. «Или Иринин сейчас сам уйдёт с пути, или я его уничтожу. Размажу. Убью», – пронеслось в голове. И джинн, не дожидаясь первого возможного решения, наотмашь ударил рукой по воздуху, откидывая от себя Борьку метров на десять. Тот упал на одну из клумб, трепетно охраняемых бабуськами, и затих, будто сломанная кукла. Но Мариду было плевать, даже если бы сейчас пришлось голыми руками размозжить этому пацану череп. Наверное, расползающиеся по пальцам мозги даже успокоили бы джинна…

В квартире Марид оказался уже минут через двадцать, хотя для этого пришлось материализовать крылья и добираться по воздуху. Забыв даже снять ботинки, ифрит ринулся к комнате Толика, но дверь была закрыта на замок, словно её хозяин сам не хотел никого впускать.

– Шайтан! Толька, открой дверь! Срочно. Сейчас же. Что стряслось? – заорал Марид, со всей силы шибая по двери кулаком. – Толик!

Но ответа не было, и джинн опять использовал магию, вышибая дверь вместе с косяком. Что сразу бросилось в глаза: куча бумаг, валяющихся на кровати, и открытая дверь шкафа.

Казалось, сосущая пустота поглощает меня изнутри, а одиночество съедает заживо. Думать не удавалось, двигаться – тоже. Правильно, я одинок, чёрт побери! И то, что для Марида свобода, для меня – лишь пустота. Но я должен был. Ведь правда? На вопрос, конечно, никто не ответил. Да и кто бы мог?

Звонок мобильника услышал, только когда несчастный телефон разлетелся на части, со всей силы ударившись о стену. Схватив за плечи, меня насильно поставили на ноги и хорошенько встряхнули. Ай-яй, отпусти… больно…

– Толька, придурок! Ты что тут устроил? Что случилось? – громыхал голос ифрита.

– Я? – кое-как пробормотал, чувствуя, как пустота в груди неприятно пульсирует.

– Нет, я, блин! Что тут стряслось? – он почему-то был зол, очень зол.

Но так и не получив ответа, джинн лишь крепче сжал мои плечи и заставил медленно перебирать ногами. Что ж, пришлось согласно плестись в комнату. Шаги с каждой секундой давались чуть уверенней, зайдя в комнату, я даже смог сбросить поддерживающие руки ифрита и самостоятельно добраться до кровати. Смахнув с неё бумаги, присел, сжимая майку на груди.

Думать всё ещё не хотелось. «Отпустить, отпустить, отпустить», – пульсировало в голове, словно навязчивая идея. Хотя почему словно? Это ведь и есть единственное моё желание – дать Мариду свободу. Ведь так?

Я перевёл взгляд на джинна, присевшего на корточки рядом с кроватью. Перехватив одну из моих заледеневших ладоней, он осторожно поцеловал пальцы, потёрся о них щекой.

– О Аллах, я думал, что ты умер… или умираешь… – пробормотал ифрит, прикрывая глаза. – Я тебя не чувствовал.

– Ты не веришь в Аллаха, – флегматично отозвался я, разглядывая любимые черты лица. Из всех слов удалось уловить только упоминание Бога, потому ответ, наверное, получился довольно странным.

– Я тебя и не чувствую, – побледнев, добавил джинн.

Это я услышал. И улыбнулся одеревеневшими губами, чтобы изобразить хоть какое-то подобие радости. Ведь должен радоваться, правда?

Поднявшись и сообразив, что довольно твёрдо стою на ногах, пошёл в коридор. Марид послушно плёлся следом, не отпуская моей руки. Он был сам не свой, вероятно, не понял ещё, что случилось. Стоит объяснить…

Оставив джинна в прихожей, я вернулся в зал и взял со столика лампу, потом отрыл в шкафу тёплый шарф, который когда-то приватизировал, и вручил всё ифриту. Эмоций почти не было, только пустота и одиночество. А какие ещё чувства испытываешь, теряя частичку души?

Усмехнувшись этим мыслям, я потянулся к губам джинна, срывая с них поцелуй. Вкладывая в эти прикосновения всю любовь, горечь потери, желание… Прощаясь.

– Спасибо за всё, – шепнул, разжимая объятия и выталкивая Марида на лестничную площадку. – Теперь ты свободен и не должен подчиняться мне.

И закрыл дверь не в силах больше видеть любимого, на которого не имею абсолютно никаких прав. Прошёл обратно в зал, упал на диван… и будто бы плотину прорвало. Чувства нахлынули одновременно, убивая своим существованием. Уткнувшись лицом в колени, я даже не плакал – ревел, словно маленький ребёнок.

Я люблю тебя. Как же я люблю тебя…

Всё ещё ощущая на губах вкус поцелуя, Марид автоматически побрёл вниз по лестнице. И только когда оказался на улице, а за спиной захлопнулась дверь подъезда, будто бы очнулся, замирая и глядя на зажатую в руках лампу. Что сказал этот мелкий придурок?! Свободен?

Зарычав, джинн кинулся обратно. Своим ходом, по лестнице, забыв даже о существовании лифта. Какого чёрта его выкинули, будто мусор? Для этого джинну пришлось признаться в чувствах хотя бы самому себе? Ну уж нет! Сперва Толька его выслушает, даже если придётся для этого выбить ещё одну дверь и всё время держать бывшего хозяина связанным, а потом… Нет, какое, чтоб его, потом, если ночью Суворов сам шептал слова признания?! Потом Марид просто хорошенько его отымеет, чтобы не смел больше давать волю дурным идеям.

– Толик, открой сейчас же! – с ощущением дежавю Марид вновь забарабанил кулаком по двери. Никто не отвечал, пришлось попинать по металлу ногами и добавить в голос угрозу: – Открывай, сукин сын, или я вышибу дверь. Какое право ты имеешь решать что-либо за меня? Свободен, значит? Неактуально! Открывай, ублюдок мелкий!

Но дверь не торопилась открываться, что только больше распаляло джинна.

Услышав грохот и громкую ругань Марида, я сперва не мог поверить в происходящее. Почему он вернулся? Ведь ифрит с самого начала хотел избавиться от оков, даже грозился, что убьёт меня… Но замаячившая в душе надежда заставила вскочить на ноги и броситься к двери. Уже вцепившись в замок, вскинул голову, заглядывая в зеркало, да так и замер, увидел в отражении опухшую физиономию в разводах крови и торчащие сосульками волосы. Выражения, чтобы это описать, появились только нецензурные…

– Открывай, сучёнок! Или останешься без двери и будешь вставлять её без моей помощи! Как и комнатную, – раздалась очередная порция ругательств со стороны Марида и дикий стук.

Чёрт, что на меня нашло? Почему выставил его за дверь? Я даже не помню, как это случилось…

– Толик!

Сглотнув, я щёлкнул замком. В ту же секунду в квартиру будто бы смерч ворвался: над головой пролетела с силой запущенная лампа и зазвенела, когда, наконец, коснулась пола, а я же был прижат к стене пышущим злобой джинном.

– Ты труп, – прошипел ифрит, заглядывая мне в глаза. – Какого хрена творишь?

Но вместо того, чтобы пугаться испепеляющих взглядов, я вдруг рассмеялся, чувствуя, как вновь начинаю плакать. Ну всё, Суворов, ты не труп, ты – истеричка.

Марид долбанул кулаком по стене, цыкнул недовольно, а потом резко привлёк меня к себе, сжимая в объятиях и укачивая, будто ребёнка.

– Шшш… хватит… Я просто разозлился, не ной, мужикам не положено, – пробормотал он.

– Даже если их тра… – чуть успокаиваясь, начал было я.

– Да, даже в том случае, – прервал возможную грубость Марид. – Успокойся, мне больно, когда ты плачешь. Но, черт, какое право ты имеешь так просто выкидывать меня из своей жизни?

Я глубоко вздохнул, утыкаясь лбом в плечо джинна и не зная, что ответить. Не знаю, какое право. Я думал, что Марид непременно будет рад избавиться от балласта, он снова сможет менять форму, не должен будет страдать, если не выполнит желание какого-нибудь дурака. Он вообще не должен теперь исполнять желания, разве не того джинн хотел когда-то?

– Ты же не хотел быть связанным по рукам и ногам, – ответил, наконец.

Ифрит фыркнул, крепче прижимая меня к себе, и произнёс:

– А ну-ка повтори.

– Ты не хотел…

– Стоп. Ещё раз.

– Ты не хотел, – словно попугай повторил я.

– Вот именно. В прошедшем времени! Столько всего произошло, многое изменилось… Вообще-то, это жестоко – отталкивать меня после признания, – проворчал ифрит.

– После… – эхом отозвался я.

А когда сообразил, что джинн имеет в виду, сразу попытался вырваться из кольца его рук, лицо вспыхнуло, словно свечка. Я ведь ничего не говорил ему, только прошлой ночью, но тогда Марид должен был спать…

– Ты подслушивал! – вскинув голову, заявил смеющемуся ифриту. – Чёрт возьми, да ты…

– Кажется, наши чувства взаимны, – с улыбкой перебил он меня.

Весь запал куда-то делся. Я смотрел на Марида, не в силах что-либо сказать и даже, если честно, совершенно не веря ему… Но пустота в груди почему-то всё равно заполнялась удивительно тёплыми и нежными ощущениями. Сердцу не нужно было повторять, ему хватало и действий. Например, просто умопомрачительного поцелуя, заставляющего забыть обо всём на свете, кроме самого любимого и желанного мужчины.

– Знаешь, но ты мне за такое поведение ещё заплатишь, – прошептал Марид, оторвавшись от моих губ. – Натурой. И извинениями.

– Обязательно…

– Люблю тебя, мелкий вредина.

Эпилог

Я переминался с ноги на ногу в коридоре, сжимая в руках букет цветов, наколдованный Маридом, и не мог заставить себя постучать. Джинн истуканом стоял рядом, хотя именно он и был виновен в том, что нам приходится сейчас здесь торчать. Как понимаю, что могло случиться, сразу плохо становится…

Наконец, я всё же коротко стукнул в дверь и шагнул в палату, игнорируя ехидные взгляды давно уже следящих за нами медсестёр. Да, блин, здоровый мужик боится туда зайти! Что смешного?

– О, привет. Веник для меня? Шикарно, поставь в вазу, – опередив моё приветствие, заявил Борька. – И напомни больше никогда не помогать в твоих интригах с этим монстром. Ни-ког-да!

– Извини, – пробормотал я.

– Да ладно уж. До свадьбы заживёт, – хохотнул друг.

– Если вспомнить, что тебя и холостяцкая жизнь устраивает – да, однозначно заживёт! – шутливо отозвался я, ставя вазу с цветами на прикроватную тумбочку и присаживаясь рядом с Борькой.

Иринина в тот день заметила из окна Алиска. И стоит отдать моей сестрице должное, она не запаниковала, увидев обожаемого Борьку в таком состоянии, а сразу же вызвала скорую помощь. Сломало его, конечно, сильно: рука, нога, вывих плеча и сотрясение. С неделю к Иринину вообще никого не пускали, а я имел мозг джинну, коря за такое хладнокровие. Впрочем, Марид лишь пожимал плечами, утверждая, что боялся, будто я мёртв.

– Я могу всё залечить – и следа не останется – подал голос так и стоящий на пороге ифрит.

– Нет уж, от тебя, монстро, мне ничего не нужно – фыркнул Иринин и сразу поморщился, закрывая лицо руками.

– Нужно, – со вздохом сообщил я. – Ты выписывайся скорей, а потом Марид исправит последствия своих… подвигов. Хорошо?

– Только если ты настаиваешь – выдавил друг, будто б делая одолжение, хотя на лице прекрасно читалось облегчение.

В больнице он не пытался хорохориться и выглядел прямо-таки по-домашнему: волосы, стянутые в хвостик, очки… Оглянувшись через плечо, я с удовольствием приметил, что даже у джинна такой вид Иринина вызывает улыбку.

– Надеюсь, мои жертвы были не напрасны? – вновь подал голос Борька. – Всё нормально? Вы друг друга не пытались убить?

Я в ответ отрицательно помотал головой, широко улыбаясь и ощущая, как ладони Марида мягко лежат на плечах. Всё нормально. Всё просто великолепно!

***

– Взываю к светлой стороне мира, прошу, защити душу на границе реального и нереального. Взываю ко тьме, окружающей меня: не дай умереть телу, когда распадутся оковы. Прошу кровь, удерживающую цепь: откликнись на мой зов. И пусть каждый сам будет судьёй. Кровь связала нас, кровь и разлучит, – в который раз перечитал Шерриан формулировку заклинания для ритуала. – Чёрт! Как я мог так ступить?

– Звучит как клятва верности, – не отрываясь от тетрадей отозвалась Алиска. – Ей на свадьбах можно было б пользоваться. Знаешь, типа: клянусь, что разорвать этот кровный союз сможет только смерть.

Застонав, Хранитель пару раз приложился затылком о дерево, на которое опирался. Алиска фыркнула, приметив такую реакцию, но даже не оторвалась от разложенных на траве тетрадок – ночь подходила к концу, а девушка ещё не справилась со всеми заданиями.

– Все могут ошибаться, – помолчав, добавила она. – Притом братик с Маридом счастливы.

– Но я же их…

– Поженил? – она рассмеялась. – И что такого, Шери? По-моему, это даже правильней.

Шер нахмурился, сверля взглядом совершенно спокойную девушку, развалившуюся на траве в паре метров от него. Иногда эта малышка отчитывала Хранителя, будто имела за плечами не шестнадцать лет, а долгие века.

– Ну, возможно, ты права, – неохотно сдался мужчина. – Каждый имеет право на ошибку.

От автора

Довольно долго я работала над этой историей. В какой-то момент герои начали жить собственной жизнью, разрушая все авторские планы, то ругаясь, то кидаясь друг к другу в объятия, но всё же их история подошла к концу. Как же сложно их отпускать-то…

Впрочем, пока ещё я их и не отпущу ;) В планах ещё парочка отступлений про Толика с Маридом: рождественское и в честь Дня Валентина, в которых, я надеюсь, всё-таки смогу написать хоть одну полноценную постельную сцену х) А также истории Алисы и Иринина. Сперва пристроим сестрёнку – её история зимняя. Иринин же ещё некоторое время побудет «истинным холостяком», отыскав своё счастье/несчастье только к концу весны.

Так что пока кидаю пролог истории Суворовой – http://ficbook.net/readfic/585575 Сейчас немножко отдохну от обкуренного мира Шери и снова возьмусь за написание. *Библиотеки сознания в тексте будет много. О-очень много*

Спасибо большое всем, кто читал и комментировал. Мне всегда было очень-очень приятно знать ваше мнение ^__^ Вы помогали мне собираться с силами и начинать писать новые главы)

С любовью, ваша ВалеRka.

Отступление 1 – С праздничком, мужики!

Небольшое баловство автора в честь грядущего 23 февраля =)

И пожелать хочу... девушкам, да. Хороших вам мужчин, чтобы и 23 февраля и 8 марта был просто очередной «День Валентина»

___________

Я обвил руками шею Марида, притягивая джинна ближе к себе и с упоением целуя его губы. В то же время старался осторожно подталкивать любимого в сторону кровати, знал ведь, что и он уже сгорает от желания. Дневной секс? Как это такого не бывает? У нас есть всё! Ну, или будет. Прямо сейчас.

Чёрт, как же сильно я его хочу, будто б и не мы являемся «парой» уже почти четыре месяца! Схожу с ума, умираю от желания, стоит только поцеловать эти обожаемые губы, коснуться ладонью щеки, провести по шее…

Застонал и выгнулся, практически вдавливая себя в тело Марида, когда его руки перекочевали с моей спины вниз и сжали ягодицы. Ох, чёрт!

– Хочу тебя… – прошептал любимому, чуть прикусывая мочку уха.

Теперь уже была его очередь стонать, что, казалось бы, ещё сильней подогревало моё возбуждение. Глухие стоны Марида отдавались вибрацией по всему телу. Читал когда-то, что, когда один человек говорит, у другого связки тоже вибрируют. Потому после долгого слушания фальшивого пения у самого начинает болеть горло. Правда ли всё это, не знаю, но блин, эти стоны – музыка для ушей. Как особый вид лекарства.

– И я тебя, – выдохнул Марид, когда мы упали на кровать.

Вернее, упал-то он, но благодаря крепким объятиям потянул и меня за собой. Так что на кровати я довольно удобно оседлал бёдра джинна и, чуть наклонившись вперёд, ласкал ладонями его грудь и живот, постепенно освобождая от майки. Ифрит тяжело дышал, мышцы под моими пальцами напряглись, подтверждая, что от каждого прикосновения он так же, как и я, сходит с ума. Просто нонсенс! До сих пор крышу сносит обоим.

Наклонившись, я лизнул ямочку между ключиц, потом чуть прикусил кожу, сорвав с губ ифрита очередной стон. Да, давай, ещё! Я так люблю твой голос. И пусть вредная старуха там за стенкой обзавидуется, слушая твои крики. И мои тоже – когда дело дойдёт до главного, стонать точно буду я. А пока можно насладиться временным главенством и прелюдией.

Поцелуй вновь был долгий, одновременно сжигающий дотла и дающий жизнь. Горьковато-сладкий, возможно, даже с кислинкой… По-восточному пряный поцелуй, как и всё у нас с Маридом.

Джинн запустил пальцы мне в волосы, сжимая пряди в кулак и заставляя запрокинуть голову. Перехватив главенство, принялся вылизывать и целовать открытую теперь шею, явно оставляя засосы. Что ж, сам же и лечить будет… если хорошо попрошу. Желания у нас в доме теперь не загадывают.

И всё же порой я ощущаю с джинном такое единение, будто мы до сих пор связаны. Хотя… мы ведь и так одно целое. Два любящих сердца, которые не могут друг без друга. Разве не так?

Я дёрнулся, вырываясь из сильных рук Марида, и вновь выпрямился, сидя на его бёдрах. Голубые глаза джинна от возбуждения казались заметно темнее, почти синими, зацелованные губы припухли и покраснели. Какой же соблазнительный! Ну же, давай. Съешь меня! Возьми меня.

Потёрся ягодицами о пах любимого, тот лишь прикусил губу, но в этот раз не застонал. Затеял новую игру и решил держаться? Посмотрим-посмотрим…

Я положил ладонь на возбуждённый член Марида и легонько сжал его через ткань джинсов. Мужчина сглотнул, протянув ко мне руку, но она была перехвачена и отведена в сторону. Сегодня меняем позу. Я – сверху! Вновь глянул в эти затуманенные глаза, утопая…