Текст книги "Фунтик в цирке"

Автор книги: Валерий Шульжик

– Ну хорошо в стену! – возмущалась Беладонна. – А если бы в глаз?! Клеветник!! – не успокаивалась хозяйка. – А ещё за профессора себя выдаёт!

– Ешьте, – угощала она Фокстрота, – да, не сладкий, зато не полнит.

Начальник полиции ел стоя.

– Вкус необыкновенный! – хвалил он, подлизываясь к мадам.

Чаепитие это только с виду таковым было, на самом деле шёл военный совет.

– Значит, берём?

– Да.

– До или после?

– После. Билеты всё равно куплены… Да и помидоры, хоть и гнилые, достались не просто так. Будет семья генерала, собачий парикмахер, мясник – такой чудак: даже в гости с топором ходит, и ещё несколько полезных людей.

– Мокуса брать? – уточнял Фокстрот, прихлёбывая из блюдца.

– Нет, – решила Беладонна, – только поросёнка, а остальных – помидорами. После такого позора они смогут только на помойке свои фокусы вытворять! Пора ехать, – приказала она и, переодевшись в продавщицу сахарной ваты, набила залежалым товаром лоток. От бронежилета, чёрных очков и накладных усов отказалась. – Без советов! – урезонила она. – Я в гриме кое-что понимаю, сама в молодости отдала сцене четыре дня. Эй, бездельники, – позвала Беладонна в дверях служащих, прячущихся по углам. – За работу! И муху, кстати, поймайте: она только с виду маленькая, а жрёт ой-ёй-ёй!

***

Ах, если бы неприятности, прежде чем свалиться на чью-то голову, имели совесть и предупреждали… Так, мол, и так… Завтра свалимся… Готовьтесь… Увы!

Они всегда вероломны, как сосулька с крыши, червяк в яблоке или гвоздь в башмаке!

Вот и сегодняшний день начинался вроде бы безмятежно: каша не подгорела, билеты шли бойко, а Фунтик за завтраком не лез в сахарницу рукой…

А тучи меж тем сгущались, хотя на небе их не было ни одной.

Сразу же после завтрака за кулисами появился подозрительный человек в крагах в красном грубой вязки шарфе и тыквой вместо головы.

Делая вид, что в поисках кассы он слегка заблудился, незнакомец сперва что-то вынюхивал, а потом подобрался к дядюшке Мокусу и предложил ему поменять Фунтика на дрессированного слона.

– Я представлять здесь известный вам цирк Борелли, – отрекомендовался он, коверкая слова. – Мы искать звезда аттракциона… А у вас такой дырявый шапито!

– Нет, – сказал дядюшка Мокус, – друзья не почтовые марки и обмену не подлежат.

– А за большие деньги? – искушал тыквоголовый, демонстрируя увесистый кошелёк.

– Тем более!

В общем, торга не получилось. Гремучую змею толстяк покупать отказался, а на просьбу показать сальто, которые в цирке Борелли делает даже собачка, притворился глухонемым. Вдобавок ко всему бедняга, уходя, перепутал шляпы, вместо своей схватил цирковую, заряженную для трюка. И тотчас же яичные желтки потекли по его возмущённому лицу.

– Ну, ничего… – прошипел он на прощание уже без акцента, – вам недолго осталось… часы сочтены…

Далее до самого представления ничего значительного не случилось. Начали вовремя и успешно, а после антракта даже опробовали новые номера. Дети в зале были довольны, хлопали, не жалея ладошек, а торговцы сладостями богатели прямо на глазах.

И всё-таки Мокус, на минуту отлучившийся из манежа, вдруг сказал неожиданно:

– Чувствую сердцем, что-то произойдёт!

– И я! – заявил Бамбино.

– Да?! – удивился Мокус. – А какие симптомы?

– Разные, – сказал Бамбино, – но главных – три. Во– первых, полицейские с крыши соседней лавки подглядывают за цирком в подзорную трубу; во-вторых, продавцы цветов все с усами, а в-третьих, в антракте возле цирка поставили уборную с табличкой – «только для генерала», а мальчикам и девочкам в неё вход запрещён!

– Всё, – понял Мокус, – мы окружены!

И как бы в доказательство этих слов у служебного входа вдруг нарисовались две знакомые фигуры в пожарных касках и плащах.

– Что за кулисами делают посторонние? – спросил Мокус строго.

– Пожарные, – доложил Пинчер-старший, пряча нос в каску, – охраняют цирк от огня!

– Вы, что ли, пожарные? – засомневался Фунтик, но дядюшка Мокус тотчас вытолкал его на манеж.

– Не забудь в конце номера упасть носом в опилки! – предупредил он.

– Странные дети, – заметила Триолина, – сидят у нас в первом ряду. Смеются лишь три девочки да мальчик с кудрявыми волосами, а остальные молчат.

– Увы, – сказал Мокус, – это не дети, а переодетые полицейские, а на работе им смеяться запрещено.

– Да, – подтвердил Бамбино шёпотом, – мы окружены!

– Ой, – схватилась за сердце Триолина, – пора задувать свечи!

Пока друзья за кулисами думали да гадали, что предпринять, Фунтик на арене творил чудеса.

На трость, которую он, балансируя, удерживал на пятачке, Фунтик ловко забросил горшочек с цветами, а потом и бабочку, и не одну!

Зрители были в восторге, особенно продавщица сахарной ваты…

– Самородок, – шептала она, – талант!

– Фунтик, – спросил Мокус у поросёнка, когда тот вернулся с букетом, – ты храбрый?

– Да, не без этого, – скромно потупился поросёнок, – а что?

– А то, – сообщил Мокус, – мы окружены! Так что мы останемся, а ты улетишь сквозь дырку в куполе на воздушных шарах!

– Нет, – сказал Фунтик, – честно-честно, один я не полечу! Я хочу… с вами… я… вас… люблю!

– Если ты хочешь быть с нами, – твёрдо сказал Мокус, – то полетишь один! Беладонне не нужны Бамбино, Триолина, Мокус и Бегемот. Ей нужен Фунтик… А вот тебя как раз мы ей и не отдадим!

– Всё! – радовался Пинчер-старший за дверью. – Через пять минут мы их схватим, и я получу медаль!

– А я, – мечтал Добер-младший, – попрошу в награду щенка… В Ухты-Мурликанске у одного полицейского такой есть. Способный! Нищего на улице видит – цап шляпу с деньгами – и домой!

Триолина и Фунтик рыдали. Бегемот надувал шарики, а Мокус, прихватив большой барабан, отправился на манеж.

 
Мой барабан давно простужен,
И я сменить его Спешу…
Я нынче съем его на ужин
И колотушкой закушу,
Я спать пойду, напившись чаю,
Но рявкнет кожаный диван:
«Уйди, тебя я презираю
За то, что съел ты барабан!»
В моём куплете нет морали,
Кроме совета одного,
Чтоб вас однажды не сожрали,
Не ешьте сами никого!
 

Допев куплет, Мокус со слезами стал просить прощения у барабана, а тот не прощал: бил себя в грудь колотушкой и отъезжал всякий раз, как только клоун делал в его сторону шаг.

Наконец примирение состоялось, и зрители в зале затопали и засвистели, радуясь тому, что клоун прощён.

И тут дядюшка Мокус поднялся с колен и попросил тишины.

– Наш скромный цирк, – сообщил он торжественно, – почтили своим присутствием важные господа!

Дети, услышав такое, принялись вертеться и даже под лавки заглядывали в поисках важных господ, а Мокус меж тем продолжил свою торжественную речь.

– Прежде всего, – сказал он, – я хочу вам представить крошек в первом ряду. Грустные мордашки и одинаковые жёлтые ботиночки говорят нам, что это дети из одного сиротского дома. Поприветствуем их, друзья! «Сирот» поприветствовали, а Мокус меж тем продолжил парад-алле:

– Господин Дурилло – владелец гостиницы «Три дороги» – фокусник, каких мало… За обедом вместо рябчика подаёт постояльцам ворону, а при расчётах превращает её в гуся. И наконец, – продолжил клоун под барабанную дробь, – гвоздь программы – владелица универмага «Слеза ребёнка», двух кондитерских и большого магазина игрушек госпожа Беладонна и её дрессированный миллион.

После этих слов крошки из первого ряда стоя поприветствовали продавщицу сахарной ваты, а Дурилло, дважды упав по дороге, даже поднёс ей цветы.

Беладонна раскланивалась, кисло улыбаясь, – а что ещё оставалось делать, – но Дурилле всё же шепнула:

– Да, ты Великий, но не Карл, а болван!

И тут Бамбино под звуки хриплого граммофона объявил заключительный номер программы – иллюзионный аттракцион.

– Перепиливание без боли, – пояснил Мокус, вынося из-за кулис деревянный ящик с дырками и ржавую пилу. – Нужны помощники. Надеюсь, в зале есть храбрецы?

– Есть! – заявила Беладонна и, расталкивая зрителей лотком, двинулась на манеж.

Зал визгом приветствовал отважную бабушку: мальчишки – о, ужас! – полезли в башмаках на сиденья, а девочки от страха закрыли глаза.

– А где Фунтик? – спросила Беладонна, с трудом втискиваясь в ящик. – Он пилить будет?

– Да, – успокоил мадам Мокус, – и пилить, и колоть…

И тотчас на арену из-за кулис вышли Фунтик, Триолина и Бегемот с большой связкой цветных шаров.

Зал замер, оркестр в составе Бамбино приканчивал барабан.

– Не спеши, пили ровнее, – командовал Мокус, – возьми себя в руки, не плачь.

– А я и не плачу, – возразил Фунтик, – я реву-у-у-у-у!

– Куда это он? – насторожилась Беладонна, видя, что поросёнок уходит, но Мокус успокоил её:

– За топором!

А Фунтик меж тем поднялся в оркестровую ложу и, приняв из рук Бегемота связку воздушных шаров, неожиданно для всех полетел.

– Летит! – удивились дети. А взрослые, сидящие с ними рядом, подтвердили:

– Летит!

– Надувательство! – завопила Беладонна. – Циркачи надули шары!

– Ну, все! – понял Добер. – Теперь и мы полетим…

– И без шаров, – подтвердил Пинчер и, сняв с себя каску, запустил ею под купол цирка.

– Огонь! – на свою голову скомандовала Беладонна. И тотчас же град гнилых помидоров превратил ящик на арене в большой овощной салат.

Мгновенно цирк опустел. Вслед за полицией зал покинули дети и их родители.

– Летит! Летит! – доносились в зал сквозь брезент звонкие голоса.

В шапито теперь остались лишь двое: Беладонна (голова её торчала из ящика, как роза из салата) и генеральский сынок – ангел с голубыми глазами.

– Спасибо, мальчик, – произнесла Беладонна, глотая слезу умиления, – ты единственный, кто не бросил меня в беде!

А в это время совсем иные чувства переполняли сердце генеральского малыша.

Во-первых, сегодня он впервые в жизни посетил цирк и конечно же был потрясён, а во-вторых, влюбился в цирковую девочку Триолину и решил на ней пожениться, а эта противная бабушка взяла и испортила праздник, и не ему одному!

– Чья бы корова мычала, – произнёс ангел, затыкая мадам рот гнилым помидором, и добавил: – Если с Фунтиком что случится, я вас, как Полкан грелку, на мелкие куски разорву.

«Ужас! – приходила в себя Беладонна, переваривая услышанное. – Ну, простые дети, понятно, на них, как говорится, среда влияет, а на этого что? Четверг?»

Конечно же Беладонна не знала, что учитель пения по кличке Бифштекс давно уже, всего лишь за три напильника и моток верёвки, обучил генеральского мальчика многим нехорошим словам.

Такие обычно в книжках не пишут, а ставят вместо них точки. Как это, например….. Или вот это….. А уж про это…. и говорить нечего – омерзительное словцо!

По улицам городка в окружении полицейских идут Мокус, Бамбино, Триолина и Бегемот. Процессию возглавляет Фокстрот с саблей наголо. Следом Добер и Пинчер несли на носилках Беладонну в томатном соусе со счетами в руках.

– Вы мне за всё заплатите! – грозит мадам. – Джем ели? Ели! В болоте меня топили? Топили! Да и перепиливать себя бесплатно я тоже никому не разрешу!

А Фунтик в это время на шарах в небе выводит своё.

– Не верьте Беладонне! Не заходите в её магазины, в них одна дрянь!

– Ох, – хватается за сердце Беладонна, – этот клеветник меня разорит!

– Ветер, мадам, – разводит руками Фокстрот.

– Так остановите ветер, – требует мадам, – я заплачу!

– Дядюшка Мокус, – шёпотом спрашивает Триолина, – а что такое тюрьма?

– Ничего страшного, – успокаивает её клоун, – это как зоопарк, только без мороженого и детей.

– Мерзкое место! – ёжится Бегемот.

Дождинка падает на лицо Мокуса, а меж тем в небе нет ни единого облачка…

– Не плачь, Фунтик! – кричит Мокус, помахивая рукой. – Встретимся в условленном месте!

И тут Добер и Пинчер, засмотревшись на Фунтика в небе, налетают носилками на афишную тумбу, да так, что у несчастной мадам костяшки от счёт сыпятся во все стороны, как искры из глаз.

– Бедная бабушка! – вздыхает Мокус. – Друзья, поддержим её морально?

– А материально? – тотчас же интересуется Беладонна, прикладывая к глазу пятак.

Вместо ответа старый клоун достаёт из кармана цветные шарики и принимается жонглировать ими прямо на ходу. Бамбино идёт колесом, а Бегемот вспоминает про свой барабан.

Дети, сопровождавшие циркачей от самой площади, приободряются: артисты поют, а значит, всё не так грустно, ведь с ними дядюшка Мокус – известный хитрец! Цирк вернётся! Так уже было! И так будет всегда!