Текст книги "Алые паруса (Ликвидатор - 1)"

Автор книги: Валерий Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– У меня к тебе серьезное дело, Маша, – не без пафоса произнес Двинский. Он достал снимок Антона. – Знаешь такого?

– А что, очень нужен тебе этот парень? – с затаенной мыслью спросила Мария.

– Очень, – как можно более серьезно ответил полковник.

– Значит, эта информация стоит больших бабок. Если я тебе все о нем скажу, оставишь ты меня наконец в покое?

Это было тяжелым испытанием для Двинского. Сведения об Антоне дорогого стоят. Но и отказаться от такой девушки, как Мария... А обмануть он её не сможет – не привык, и все тут... Скажет "да" – и вынужден будет сдержать свое слово.

– Ну хорошо, Мария, тогда, может быть, в последний раз?

– И тогда все?..

– Тогда все.

– Хер с тобой, поехали.

Они очень быстро добрались до лесочка.

– Ну, как ты хочешь?

– Сначала информацию.

– Он водится с Лаймой. Зовут его Антон. Вот и все.

– Что ж, вполне достаточно.

– Ну, давай свое последнее условие, и закончим на этом.

– Может быть, ты встанешь на коленочки?

Они вышли из "девятки", и Мария стала расстегивать брючный ремень старого детектива...

В тот же вечер Двинский наведался к Лайме, самой известной и дорогой из всех московских проституток.

На его звонок последовало классическое:

– Кто там?

– Лайма, я к тебе по делу. Сама понимаешь по какому.

– Я работаю только через своего агента. Напрямую клиентов не принимаю.

– Лайма, я знаю, ты берешь по двести в час. Я добавляю ещё сто. И мы разойдемся, агент твой ничего не узнает.

Проститутка призадумалась. Сейчас она была свободна, а триста баксов есть триста баксов.

– Хрен с тобой, заходи. – Лайма довольно презрительно оглядела его. Подожди. Мне надо принять ванну.

Как только Двинский вошел в квартиру, он стал буквально обнюхивать её. Конечно, пахло всеми женскими аксессуарами, но детектив явственно почувствовал и терпкий запах мужских сигарет.

Лайма скрылась за дверью ванной, и детектив медленно пошел по квартире, пытаясь обнаружить, откуда доносится запах крепкого табака.

Вот отсюда, из последней, четвертой комнаты!

Он спустил пистолет с предохранителя и, держа его в кармане, смело открыл дверь этой комнаты. Там сидел молодой человек, чертовски напоминавший собственное изображение на фотографии, и смотрел телевизор. Он тут же сунул руку под подушку – там,конечно, ствол, догадался детектив, но больше никаких действий не предпринимал.

– Извините, ради бога, я, кажется, не туда попал, – и Двинский тут же захлопнул дверь.

Детектив дождался появления Лаймы из ванной. Потрясающей красоты женщина, подумал он, и даже на время забыл, что хотел сказать.

– Ну, а ты разве в ванную не пойдешь? – удивленно посмотрела на него Лайма.

– Ты извини меня, дорогая. Как-то быстро у меня все остыло. Годы уже не те. – Он полез за бумажником. – Вот тебе сто баксов за беспокойство, а я уж лучше пойду.

Лайма, она же Света Терехова, презрительно фыркнула, но деньги взяла.

Генерал Крюков

18 августа, пятница: утро

С утра Келарь опять собрал свой синклит.

– Нашли наконец этого сраного Албанца. Обитает у знаменитой московской бляди на Новой Басманной. Он должен быть уничтожен. Хватит с нас экспериментов. Только кто этим займется?

Он перевел взгляд с Зямбы на Посланника.

– У меня есть несколько надежных ребят, – не очень твердо сказал кавказец.

– Мой дядя этим заниматься не будет, – покачал головой Посланник. – На фиг ему неприятности из-за несанкционированного убийства.

– С твоими "надежными" ребятами все ясно, Зямба. Как только они доберутся до Новой Басманной, то можешь считать их жмуриками. А вот тебя я не пойму, Посланник! – обратился Келарь к Ивану. – Мы твоему дяде уйму денег переплатили, и у нас все это зафиксировано на аудио и видео. Он быстро может сменить генеральский мундир на костюмчик в полоску. А мы вместо этого даем ему ещё сто штук. Так что двигай к дяденьке и доложи дислокацию.

...Крюков, красивый сорокалетний генерал, с внутренней улыбкой выслушал своего племянника. Андрей Юрьевич понимал, что Келарь никогда не решится признаться во взяткодательстве. Да и самого Келаря завалить генералу легче, чем некоего неуловимого Антона.

Но, по природе охотнику, Крюкову уже самому не терпелось разобраться с тем лихим парнем, за которым гонялись сколковцы.

Он не отказался от ста штук баксов, которые выделил Келарь за убийство этого самого Антона, и сказал племяннику:

– Ладно. Гуляй.

Только мочить генерал того парня не будет – возьмет и выяснит, кто он такой.

Крюков вызвал командира своей лучшей группы захвата.

– Дуйте на Новую Басманную. Лайма, проститутка известная, знаешь, где живет?

Сержант кивнул и почему-то покраснел.

– Так вот, у неё сейчас один мальчик ошивается. Вооружен и, предупреждаю, очень опасен. Брать непременно живым.

– Есть! – откозырял сержант, прихватил с собой ещё трех омоновцев, и они поехали брать "мальчика".

...Антон и Лайма, или Света, проводили время в своем обычном стиле по-прежнему избегали любовных контактов, вспоминали далекое школьное былое, обсуждали спектакли и кинофильмы, которые они видели. Вряд ли подобное времяпрепровождение столь красивой пары можно было назвать нормальным, но таким уж странным образом сложились их отношения.

Вот и сейчас они просто болтали, покуривая и попивая кофе.

– А зачем ты ведешь такую, скажем, тяжелую жизнь? – спросил её Антон. – Неужели самой нравится?

Света недолго помолчала.

– А ты замечал, сколько баб роется в помойных контейнерах? Мне не хотелось бы иметь такое будущее.

Раздался телефонный звонок. Обычный клиент, подумали оба.

Трубку подняла Лайма и вдруг растерянно поглядела на Антона.

– Просят тебя. Срочно.

Кашинмгновенно выхватил у Лаймы трубку, почти тут же бросил её на рычаги и стал стремительно одеваться.

– Ключи! – крикнул он, протягивая руку.

– Какие? – растерялась Лайма.

– От гаража!

Там стояли "ягуар" Лаймы и "хонда" Антона.

– Держи.

Не прощаясь, он выскочил из квартиры.

У подъезда уже стоял газик, откуда вылезали четыре омоновца.

– Стоять! – в один голос закричали они.

Четыре выстрела раздались почти одновременно – в руках у Антона было два пистолета. Кащин знал, что менты просто в нокдауне и быстро очухаются, поскольку стрелял он по бронежилетам. Поэтому необходимо было действовать быстро.

Антон мгновенно открыл гараж, бросил ключи выскочившей из подъезда перепуганной Лайме и вдавил ногу в педаль акселератора.

...В кабинете Крюкова раздался телефонный звонок. Он ждал его и потому с нетерпением схватил трубку. Но услышал совсем не то, что ожидал:

– Товарищ генерал Крюков? Звонит начальник отделения милиции с Новой Басманной улицы полковник Федосов. У нас тут произошла перестрелка. Четверо омоновцев доставлены в больницу. Это ваши ребята. Нет никаких серьезных ран. Все пули пришлись в бронежилеты. Стрелявшего задержать не удалось.

– Я вас прошу, товарищ полковник, не фиксировать это происшествие. Операция носила секретный характер.

– Есть, товарищ генерал.

– А омоновцы сами в состоянии передвигаться?

– Да, наверно. Они, в общем-то, синяками отделались. Хотите, мы доставим их вам на Газетный?

– Очень был бы вам обязан, товарищ полковник.

Через час все четыре омоновца оказались в кабинете Крюкова. Выглядели они вполне здоровыми, но настроение у них было явно подавленное.

– Как же это произошло?

– Выскочил тот парень из подъезда с двумя пистолетами – видимо, предупредил кто-то – и четырьмя выстрелами положил нас на землю.

– Покажите, куда он стрелял.

Все отметины оказались в районе правого плеча.

"Похоже, парень специально стрелял по бронежилетам, – с невольной симпатией подумал о неизвестном Антоне генерал, – ишь, какие симметричные отметины оставил. Знай, мол, наших".

– Все по домам. Отдыхайте пока, – распорядился Крюков и вызвал через секретаря машину.

Он ехал к Лайме. Антона этого там, понятно, уже нет, но следовало допросить шлюху, что укрывала его.

Дверь ему открыла очень милая и какая-то теплая девушка.

– Вы Лайма?

Та кивнула головой.

Неужели это знаменитая на всю Москву проститутка? Да с такой женщиной жить – не жалко и с погонами проститься!

Видимо, красивый молодой генерал и на хозяйку произвел соответствующее впечатление. Она даже несколько засуетилась, что было ей совсем несвойственно.

Лайма оказалась одета совсем по-домашнему: в бело-розовом халате да в тапочках на босу ногу. Генерал же, заявившийся при полном параде, казался здесь в своем мундире чужеродным.

Ему хотелось начать допрос в обычном суровом тоне, но у него ничего не вышло.

– У вас проживал парень по имени Антон. – Он хотел задать вопрос, но почему-то получилась совершенно утвердительная интонация.

Она кивнула.

– Многие клиенты останавливаются у меня и живут по нескольку дней.

Отчего-то слово "клиенты" резануло ухо генерала.

– Этот Антон – опасный преступник. Покидая вашу квартиру, он ранил четырех милиционеров.

Лайма пожала плечами: мол, я-то здесь при чем.

– Он ушел непосредственно перед тем, как его должны были арестовать. Значит, его кто-то предупредил.

Лайма по-прежнему хранила молчание, и генерал был не в состоянии отвести глаз ни от её точеной фигуры, которую не мог скрыть и домашний халат, ни от её прекрасного лица.

– Так кто? Кто его предупредил? Ему кто-то позвонил?

Лайме предстояло принять трудное решение: ей нравился Антон, её давняя любовь, но и молодой генерал произвел впечатление.

И все-таки она сделала попытку защитить школьного друга:

– Антон просто вышел на улицу за сигаретами.

– С двумя пистолетами в руках?

Девушка тяжко вздохнула. Так или иначе её неизбежно раскрутят.

– Ну хорошо. Ему позвонили.

– Кто брал трубку? – быстро спросил генерал.

– Я.

– Какой был голос – мужской или женский?

– Мужской.

– Что он сказал?

– Срочно позовите Антона.

– Антон подошел?

– Да.

– Что он сказал?

– Ничего. Послушал секунд пять и тут же положил трубку.

– Потом стал одеваться?

– Да.

– Ну что ж, на сегодня достаточно. Хотя, возможно, мы ещё встретимся.

– Буду ждать с нетерпением, – сказала Лайма и бросила на генерала такой взгляд, который только она и умела бросать.

Мясник

18 августа, пятница: вечер

19 августа, суббота: утро, день

По вечерам Мясник часто ходил играть в карты к Лимону, а уж в конце дня в пятницу – обязательно. Вот и сегодня он нажал на звонок знакомой квартиры.

Как всегда, открыл сам Лимон. Выглядел он необычно для себя хмуро. Но Мясник сам не любил, чтобы влезали в его дела, и потому не влезал в чужие. Он не стал расспрашивать Лимона о его проблемах.

Но, войдя в квартиру, Мясник увидел совсем уж непривычную картину: перед всеми картежниками стояли рюмки, а в центре стола – водочные бутылки. Лимон категорически запрещал распитие в его квартире спиртного: игра есть игра, а пьянка – пьянка.

Хозяин достал рюмку и для Мясника.

– Зяблика поминаем, – пояснил он. – Мочканули его на днях.

– За что? – изумился Мясник.

– А кто знает? – пожал плечами хозяин. – Менты каким-то образом вышли на нас, но ни мы им ничего сказать не могли, ни они нам.

– Но где хотя бы его гробанули? – спросил ошеломленный Мясник.

– На какой-то даче. Вот опер телефончик оставил. Если интерес имеешь, можешь ему позвонить. Сказал, работает и по субботам.

Игорь Владимирович Кондаков, которого в картежном притоне знали под кличкой Мясник, считал себя личностью в высшей степени справедливой и абсолютно самостоятельной. Человек, сделавший сам себя, как говорят о таких американцы.

Свое дело он начал буквально с нуля, работая рубщиком в мясном отделе захудалого продовольственного магазина. Потом ему удалось наняться в мясную лавку, опять-таки рубщиком, на мелкооптовом рынке. Но там Игорь получал уже несколько больше, а главное – присматривался к рыночной стихии и втягивался в нее.

Наконец он приобрел собственную мясную лавку, и дела сразу пошли в гору. Игорь знал цену инспекторам из санэпидстанции, торгового надзора и прочих госорганизаций, паразитирующих на его бизнесе.

Сейчас у него уже три мясные лавки, правда, далековато от дома – в Кунцеве, поэтому пришлось купить десятую модель "Жигулей".

Несмотря на внешнюю суровость, Кондаков испытывал самую натуральную жалость к обиженным жизнью. И его угрозы – "закопаю!" – Зяблику, к которому Игорь на самом деле относился с искренней симпатией, носили исключительно демонстративный характер. Долги, дескать, надо отдавать в срок.

Не поиграв и часу, он покинул притон и в расстроенных чувствах отправился домой. Уже с утра Игорь звонил в милицию по телефону, указанному на бумажке, что дал ему Лимон.

– Оперуполномоченный Куракин слушает! – раздалось в трубке.

И тут Кондаков вдруг понял, что не знает, как на самом деле зовут того человека, по поводу которого он звонит.

– Я – Игорь Кондаков, – произнес он после некоторого молчания. – У меня был знакомый, которого все звали Зябликом. И мне сказали, что он убит.

– Верно! – оживился опер. – У вас есть какая-нибудь информация по этому поводу?

– Боюсь, что нет. Но я хотел бы знать, как... это произошло.

– А вы подъезжайте сейчас к нам в отделение, и поговорим.

Через несколько минут Кондаков уже заводил свою "десятку", а через двадцать минут был в кабинете опера Куракина, совсем молодого пацана, на взгляд Мясника.

"И вот таким молокососам доверяют дела об убийствах", – подумал он с обычным презрением к государственным органам.

– Вы давно видели Ивана Кротова? – спросил Куракин, и до Мясника не сразу дошло, что Кротов и есть Зяблик.

Вроде бы карточная игра нынче государством не преследовалась, и Кондаков честно ответил, что где-то с неделю назад перебрасывались в картишки.

– Вы знаете этих людей? – задал ещё один вопрос опер и положил на стол перед Мясником две фотографии.

Одну рожу Кондаков узнал сразу. Этот лупоглазый последнюю неделю практически каждый день приходил в ту мясную лавку, где Игорь чаще всего и обретался. Он понял, что мордовороты на снимках имеют непосредственное отношение к убийству Зяблика, раз ему показывают их фотки. Но если Игорь укажет на лупоглазого, будет ли какой-то толк? Неужели этот сопляк, который сидит напротив него, может действительно поймать самого настоящего убийцу? А если и поймает – адвокаты все равно бандита как-нибудь да отмажут.

– Нет, впервые вижу, – твердо заявил Игорь. – Но если они мне встретятся, я вам непременно позвоню.

– Ну что ж, спасибо, что пришли к нам. Надеемся на ваше содействие. Куракин встал и пожал ему руку.

Мясник помялся.

– А это они, значит... Зяблика?..

– Окончательный ответ на этот вопрос даст суд, но, по нашим данным, именно они застрелили Ивана Кротова.

Кондаков целый день провел в лавке, которую обычно посещал лупоглазый. Он ещё толком не знал, что будет делать, если его увидит, но уже положил в наплечную сумку топорик для разделки мясных туш.

И лупоглазый появился!

Он, как обычно, не торопясь, взял кило говяжьей вырезки и двинулся к выходу.

Мясник последовал за ним, держась на расстоянии метров в двадцать.

Шли они недолго. Уже через пять минут лупоглазый зашел в подъезд девятиэтажного дома и, минуя лифт, стал подниматься по лестнице. Остановился на третьем этаже. Здесь-то его и достал Мясник.

– Эй! – окликнул он лупоглазого, опять-таки ещё не зная, что будет делать, но нащупывая рукоятку топорика.

Лупоглазый обернулся, но диалога не получилось. Длинный и острый самодельный зековский нож вошел сзади и сбоку в печень Игоря Кондакова, и тот рухнул сначала на колени, а потом лицом на грязный пол.

Картуз выдернул нож, обтер его о куртку Мясника и пояснил корешу:

– Я в окошко углядел, как он тебя выслеживал.

– Кто он такой и чего теперь с ним делать? – забеспокоился Мыловар.

– Затащим в нашу квартиру, пусть там полежит – все равно нам скоро сваливать.

В квартире Кондакова обыскали и нашли у него удостоверение владельца мясной лавки мелкооптового рынка.

– Херня какая-то! – удивились братаны.

Генерал Крюков и Лайма

19 августа, суббота: вечер

– Дядя считает, – заявил боссам "третий человек", – что всему составу нашей группировки надо наговорить на диктофон следующую фразу: "Срочно попросите Антона".

– Какого хера? – тут же возмутился Зямба.

– Именно этими словами вызвали Антона от Лаймы. Когда все записи будут сделаны, спецы точно определят "крота" в нашей организации, – пояснил Иван.

– Каким же образом? – не унимался Зямба.

– Через Лайму.

– Так она и скажет! – усмехнулся кавказец.

– Генерал прогонит её через детектор лжи, никуда она не денется.

– А менты, выходит, всех нас узнают поименно, – зло бросил Зямба.

– Зачем? Записи будут анонимными. Просто генерал передаст нам ту из кассет, голос на которой соответствует по тембру и интонации телефонному звонку. А у нас останутся дубликаты всех этих кассет, но уже с именами.

– Так менты узнают численность нашей группировки, – продолжал возражать упрямый кавказец.

– Они и так её знают, – вмешался в спор Келарь. – Посланник дело говорит. Сегодня же начинаем запись. Причем с себя. Давай диктофон, Иван.

Разговор этот происходил в пятницу днем, а потом в течение полутора суток в сколковском офисе шла невиданная акция, над которой посмеивались все члены организации, но никто не осмеливался возражать. Наконец кассеты были переданы генералу Крюкову.

Он договорился о встрече с Лаймой. Перед визитом зачем-то сходил в салон красоты, купил коньяк, торт и цветы.

Лайма тоже встретила его во всем блеске. Бюст не открыла, но подчеркнула модным бюстгальтером, зато совершенно обнаженной оставила спину, стройные бедра облегала короткая юбка.

– Ну что, начнем допрос, – улыбнулся генерал и решился на легкий поцелуй, в ответ на который Лайма сумела прижаться к Андрею Крюкову едва ли не всем телом.

– О, какие чудесные розы! – воскликнула она и выигрышно поставила вазу с цветами на сервант, возле стола, за которым они расположились. Рядом с бутылкой коньяка очутился принесенный Лаймой из кухни виноград. – Торт, если не возражаете, оставим на десерт. Может быть, сначала по рюмочке, для лучшего восприятия текста, – в меру кокетливо предложила хозяйка.

Гость не возражал.

Лайма предложила по второй, но генерал проявил железную стойкость: работа есть работа.

Началось прокручивание записей. Андрей ловил себя на том, что практически в упор, до неприличия, смотрит на Лайму. Он просто не мог оторвать от неё взгляд, настолько изящны были её движения, настолько совершенна фигура. И то и дело голову посещала шальная мысль: а не бросить ли к черту свое генеральство и не поселиться ли где-нибудь в тихом уголке Европы, наслаждаясь тишиной, свободой и Лаймой. Бабок-то он нахватал достаточно.

Но надо было прослушивать записи.

Никакого детектора лжи генералу не требовалось: он легко чувствовал по интонации, правду говорит "испытуемая" или нет.

– Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Всё – голос дрогнул: это тот человек, который ей звонил! Но генерал продолжал эксперимент.

И далее вновь последовало:

– Нет. Нет. Нет. Нет.

Итак, все записи прослушаны.

– Ну что ж, нет так нет, – пожал плечами генерал. – Давайте лучше выпьем.

– Выпьем и потанцуем, – весело сказала Лайма.

Заиграла медленная музыка, требующая тесного контакта тел танцующих.

Они не отводили друг от друга глаза, и вдруг она спросила:

– Вы ведь догадались? Да?

Он молча опустил глаза.

– Вы ведь не выдадите Антона?

– Нет.

То были последние слова перед тем, как их тела сомкнулись настолько тесно, насколько это вообще возможно...

Детектив Двинский

20 августа, воскресенье: утро

Келарь, узнав от Посланника о неожиданной добровольной отставке Крюкова и поспешном отъезде генерала с проституткой Лаймой куда-то за границу, практически не выказал удивления.

– Мне самому давно следовало так поступить, – сказал он себе, выпив с полстакана виски. – Только ехать надо не с какой-то шлюхой Лаймой.

...Генерал Несмачный, глава частного агентства "Аргус", вновь вызвал детектива Двинского и передал ему досье на все того же Антона. Коротко приказал:

– Разыскать.

Двинский помрачнел.

– Сейчас уже так просто не выйдет: парень теперь не то что залег на дно, а просто зарылся в ил.

Генерал чуть привстал и похлопал детектива по плечу:

– Ладно, ладно. Я знаю, ты можешь.

– Так-то оно так. Но теперь мне обязательно нужно поговорить с Карловым. Необходима дополнительная информация.

– Сделаем. – И генерал тут же набрал номер сколковского босса. Можешь отправляться туда, – сказал он через минуту-другую. – Причем немедленно.

– Есть, товарищ генерал.

Полковник завел свою "девятку" и вскоре подъезжал к воротам сколковской резиденции. Минут через пять он уже беседовал с Келарем.

– Чем занимался ваш Антон, я не спрашиваю – ясно и без того.

– У каждой организации бывают неприятные делишки, которые приходится кому-то решать. У нас этим Антон и занимался.

– А он числился в вашей организации?

– Нет, работал по контракту.

– А кто с ним контактировал непосредственно?

Келарь понял, что надо раскрывать практически все карты, кроме уж очень больших козырей.

– Лухарь. Петр Федорович Лушенко. Он – единственный контактер Антона.

– Мне нужны все его данные.

– Пожалуйста. – Келарь достал из ящика стола папку. – Вот адрес, вот телефоны, возраст, если нужно. Вот фотография.

– Что ж, пока достаточно, Евгений Борисович.

И Двинский поехал к дому Лухаря. Но он действительно обладал прекрасным нюхом прирожденного сыщика и не пошел сразу на квартиру к Петру. Детектив считал, что на руках у него не слишком много козырей – диспетчер вряд ли расколется.

"Где же он мог встречаться с киллером? – рассуждал полковник. – Ну будь я диспетчером, неужели гонял бы машину в темный лес? Зачем? К чему эти шпионские дела? Встретился бы я с исполнителем в какой-нибудь забегаловке поближе к своему дому. И никаких проблем".

Он принялся осматривать ближайшие кварталы вокруг дома диспетчера и через полчаса наткнулся на некое заведение без названия.

"Почему не попробовать"? – подумал детектив.

Сначала он сунулся к барменше, но у той был какой-то совершенно потусторонний вид, будто не от мира сего, и полковник решил поискать объект попроще и пообщительнее.

Наконец ему на глаза попалась разговорчивая толстуха, вроде бы администратор, и он решил – это то, что надо.

Двинский взял женщину под локоток и сразу сунул ей под нос удостоверение полковника МУРа.

На толстуху эта ксива произвела впечатление – сверх всякого ожидания.

– Ой! Вы знаете, мой муж тоже в милиции работает. Капитан. Да. А вы преступников ловите небось, и правильно делаете – спасу от них никакого не стало!

– Гм. Я несколько по другому делу. Алиментщиков развелось – страсть божия. Сироты с голоду мрут.

Толстуха в горести всплеснула руками:

– Я всегда знала, что от всех этих мужиков добра не жди!

Двинский полез в карман.

– Посмотрите. Вот этих двоих вы не знаете?

– Ну как же! Петр и Антон. И они, значит, собственных детей голодом морят!

– Так они посещают ваше кафе?

– Петр вообще отсюда не вылезает – на Асю нашу заглядывается. Да и Антон тут все больше ошивается.

– А вместе они встречаются?

– Да не меньше чем раз в неделю. Заходите к нам почаще, непременно их застукаете.

– Спасибо вам, дорогая. Как вас зовут?

– Зина.

– Вы здорово помогли детям-сиротам, Зиночка.

Только он ушел, администраторша бросилась к буфетчице Асе.

– Ты знаешь новость! Наши Антон и Петр Федорыч – алиментщики. Их разыскивает майор из МУРа.

...Уже на подходе к дому Лушенко детектива оглушили сзади бутылкой по голове, после чего из другой бутылки ему влили в горло пол-литра водки, а заодно оттащили подальше от дома Лухаря и набрали телефон "скорой".

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Огонь на поражение

Зямба

20 августа, воскресенье: вечер

В группировке возникла такая ситуация, что приходилось пахать и по воскресеньям. Как и сегодня.

Но на душе у кавказца, ехавшего на дачу, было благостно: раскомандовавшийся было Келарь объявил о своем уходе, и он, Зямба, заведет в группировке совсем другие порядки.

В последнее время, с тех пор как они с подачи какого-то сраного американца занялись этой проклятой больницей, группировка потеряла большие территории в Москве: пару банков, вещевой рынок, и совсем захирел автомобильный бизнес. Когда он, Зямба, придет к единоличной власти в организации, то не просто все это вернет, но и приумножит. Только нужно побольше массовых разборок, ликвидаций – короче говоря, крови. Как было в старые добрые времена, когда он практически в одиночку создавал сколковскую банду. Перед ней трепыхалась вся Москва! А теперь что? Тьфу!

"Мерседес" Зямбы двигался в сопровождении джипа "ленд крузер" с пятью до зубов вооруженными охранниками, а впереди ехали два мотоциклиста, расчищая ему дорогу. За рулем "мерса" был сам кавказец – он любил лично водить машину и, как обычно, находился в салоне один.

А дачка у Зямбы – высший класс. Зэкс! По периметру пропущена колючая проволока с довольно сильным, хотя и несмертельным током. Но долбанет как надо. Виллу круглосуточно охраняют полдюжины человек. Да имеет ли кто в столице такую охрану?

А какая погодка выдалась, мать её ети! Эти, как их, синоптики, говорят, ещё неделю такая погодка продержится.

Но вот кортеж уже почти подъехал к даче, от Минского шоссе до неё сто метров не очень широкой, идеально заасфальтированной дороги.

"Мерс" свернул на дорожку к даче, а охрана, салютуя клаксонами, развернулась к Москве. Здесь уже кавказца охранять нечего – вон она, дачная охрана, встречает своего хозяина. У них даже два пулемета у входа.

И вдруг метров за пятьдесят до ворот в кабине "мерса" раздался зуммер мобильного телефона. Зямба никогда не разговаривал на ходу и во время езды сотовик выключал. Но Келарь, ввиду крайне неприятной ситуации, в которую попала организация, настоял на том, чтобы телефоны были включены всегда.

Зямба остановил "мерс", приложил к уху мобильник:

– Слушаю.

В это время из-за кустов вылетел мотоциклист на "хонде" и одним выстрелом вышиб кавказцу мозги через раскрытое по случаю прекрасной погодки бронированное стекло передней двери.

Потом мотоциклист с ходу рванул к Минскому шоссе.

Ошеломленная дачная охрана с опозданием открыла огонь, к тому же беспорядочный и неприцельный.

Соня, Инга, питерцы

21 августа, понедельник: день

На следующий день после гибели Зямбы Келарь приехал в свой офис, сел за стол, обхватил голову руками и просидел в такой позе буквально полдня. Евгения Борисовича охватило состояние ступора, из которого его вывел только звонок сотового телефона.

– Милый! – услышал он голос Инги. – Я все-таки думаю, что для поездки в Лондон у меня маловато наличных денег.

– У тебя же есть кредитные карточки, – вяло ответил Келарь.

– Да, но нужно хотя бы тыщонку баксов на всякие мелкие дорожные расходы.

– Что ж, тогда подъезжай в офис. Вообще-то хорошо, что ты и Диана в такое тяжелое для всех нас время будете за границей.

– Спасибо, милый. Я уже лечу к тебе.

...Картуз и Мыловар в этот день сваливали с хазы, из Москвы и вообще из России. При них было все, что требовалось, – куча баксов и загранпаспорта на чужие имена. Имелось также окно на границе в виде купленных таможенников и пограничников.

– Заглянуть бы напоследок к Азоновой бабе, – размечтался Мыловар. Вспомни только, какая у неё арматура – хоть спереди, хоть сзади.

– Не дури, братан, – строго сказал Картуз, – развлекаться будем теперь только за бугром.

– Да будут ли там такие бабы! Нет, ты только представь! Захожу я к ней сзади, ставлю её в позицию, беру груди в руки и начинаю охаживать бабенку по полной программе. А ты в то же самое время можешь поработать спереди. А потом мы меняемся. И при этом не один раз. Красота!

– Впечатляет, конечно, но мне вот в интересе узнать, чем закончилось дело с этим "кондишен-мастером". Удалось ли гробануть хоть кого-нибудь из сколковских боссов? А то мы отсиживались на хазе, и теперь не знаем ни хрена.

– Ну давай ещё раз подъедем к их офису, пока рядом находимся, – не очень охотно предложил Мыловар. – Может, перехватим кого-нибудь да допрос учиним.

– Идет!

Они двинулись на джипе Гуся к сколковской резиденции и расположились на своем излюбленном месте в пятистах метрах от нее.

Вскоре мимо них проехал серебристый "мерседес", за рулем которого сидела девушка, и завернул в сколковский офис.

– Во, бля! – зло выругался Картуз. – Знали бы, что баба – сколковская, перехватили бы.

Досадливо помотал башкой и Мыловар.

– Ну, ничего. Может, она скоро назад поедет.

И действительно, через четверть часа тот же серебристый "мерс" выехал из сколковских ворот и направился в их сторону.

– Как её брать будем? – заволновался Мыловар.

Картуз вытащил пистолет и накрутил на него глушитель.

– Пропустим и пробьем колесо.

Как только "мерс" проехал мимо них, Картуз так и поступил. Иномарка сразу свернула к обочине. Девица вышла из машины и с раздражением пнула туфелькой спущенное колесо.

– А баба-то, мать твою! – восхитился Мыловар. – Сразу видно, что трахаться умеет, а колесо менять – нет.

Картуз подогнал джип к "мерсу". Оба бандита вышли из машины.

– Проблемы, девушка? – весело спросил Мыловар. – Поможем в момент.

Инга оглядела подошедших мужчин и, оценив их внешний вид, внутренне содрогнулась, но, с другой стороны, колесо она действительно менять не умела, а сколковский офис совсем рядом, да и место здесь не слишком пустынное. И она мило улыбнулась:

– Да уж помогите, пожалуйста.

Братаны быстро сменили колесо.

– Спасибо, мальчики. – Инга опять ослепила их улыбкой. – Чао.

Как только она села за руль, в кабину тут же влез Картуз и приставил к её виску пистолет.

– Сиди тихо, сучка.

Та замерла, в испуге вытаращив глаза.

На заднее сиденье залез Мыловар, взял Ингу под мышки и перетащил её к себе. Картуз перенес в "мерседес" их с подельником чемоданы, устроился на месте водителя и запустил двигатель.

Они ехали молча до заранее облюбованного лесочка. Заехав в него, Картуз выключил мотор.

– Кто такая будешь? – спросил он.

– Я – жена Келаря. – В голосе Инги прозвучала надежда, что такой высокий её статус охолонит зарвавшихся налетчиков.

Вышло как раз наоборот – те заметно обрадовались.

– Вот оно что! Ну и как он, жив, здоров? – поинтересовался Мыловар.

– Да, Евгений в полном порядке, – сухо произнесла Инга.

– А его дружок Зямба? – в свою очередь спросил Картуз.

– Он погиб. Вчера, – уже сообразив, что дело её плохо, еле слышно ответила подруга Келаря.

– Вчера погиб? – удивился Картуз.

– Да. Вчера. Его кто-то застрелил.

– Смотри-ка, Картуз, – развеселился Мыловар, – за нас кто-то нашу работу делает.

– Давай-ка выйдем из машины, пораскинем умишком.

А подумать действительно было над чем. В их руках оказалась не просто баба, а козырная дама в игре против Келаря. Только как этим козырем воспользоваться? Да и стоит ли продолжать охоту за сколковским боссом перед самым отъездом за бугор?