Текст книги "История с вороной"

Автор книги: Валерий Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Савин Валерий
История с вороной

Валерий Савин

История с вороной

Я сказал все, что думал о шефе. Сказал со всей принципиальностью и непримиримостью: – Свинья! Хам! – Точно, хам!-подтвердил кто-то за моей спиной. – Хам!-повторил я порядком тише и оглядываясь. Никого. – Хам!-прозвучало так же громко. – Хам!-перешел я на шепот. – Сколько можно?–возмутился невидимый собеседник.– Ну, хам! Ну? Я рывком обернулся к окну. На подоконнике сидела толстая старая ворона и не торопясь чистила перья. – Что за наваждение? Ты-то как сюда попала, голубушка? Говорил я для себя и не допускал, что услышу ответ – Как? А через форточку. – Ворона покосилась на меня черным цыганским глазом. – А что? Я почувствовал, как у меня отваливается челюсть и что-то замирает в груди. "Спокойно, Саша, спокойно! – уговаривал я себя.– Это простая галлюцинация". – Так что там насчет "хама"?-поинтересовалась птица, разглядывая свое отражение в оконном стекле. Ноги у меня подкосились, и я плюхнулся в низкое ста рое кресло. Пружины его возмущенно взвизгнули. Ворона неодобрительно повела клювом: – Во времена моей молодости, юноша, сначала предлагали сесть даме! – Она взмахнула крыльями и перелетела на спинку стула. – Эх, люди!-сказала она совсем по-старушечьи.– Чему вас только учат? И тут я разозлился. Эта болтливая галлюцинация вы вела меня из себя, окончательно испортив и без того плохое настроение. Я нацелился на птицу и, выждав некоторое время, бросился на нее. Я ощутил тепло живого тела и твердость вороньих перьев, но она выскользнула буквально из-под пальцев. – Но-но! Только без рук! Нахалка описала круг по моей холостяцкой квартире и примостилась на люстре. Я снял с ноги шлепанец, намереваясь одним ударом покончить с этим дурацким розыгрышем. В том, что все происходящее является розыгрышем, я уже не сомневался. Слишком умна оказалась ворона для простой птицы. – Шурик! – с улицы раздался знакомый голос и такой же знакомый свист. Я выскочил на балкон, злорадно улыбаясь. Под окном мой дружок и коллега, известный любитель розыгрышей и шуток, журналист местной многотиражки Сергей Разыков. – Твой розыгрыш не удался! – крикнул я ему вместо приветствия.– А этой твари я шею сверну! Так и знай! – Какой розыгрыш! – очень натурально удивился Разыков. – Пошли за пивом, а? В "Ветродуй" свежее завезли. Я посмотрел в направлении кафе "Одуванчик", по местному – "Ветродуй". Там уже выстроилась огромная очередь жаждущих. – Ну что, идешь? – Сергей призывно помахал пустой авоськой. Я сглотнул набежавшую при мысли о холодненьком пиве слюну и оглянулся на ворону. – Нет, Сергей,– с сожалением сказал я. – Не могу, гости пожаловали – А! Ну, лады! А я помчусь И он заспешил к "Ветродую", где очередь шумела и волновалась в предвосхищении удовольствия. Я плотно затворил балконную дверь и уселся в кресло. Ворона спланировала с люстры на стол. – Ну-с, молодой человек, что вы теперь скажете? Так все-таки я галлюцинация или нет? Я лихорадочно соображал: "Неужели эта ворона вправду существует? А почему бы, собственно, ей и не существовать? Ладно, поговорим – увидим". Я собрался с духом и начал по-великосветски: – Дорогая ворона! Позвольте представиться – Александр Куренев, корреспондент журнала "Природа". С кем имею честь? Ворона поощрительно взглянула на меня и в том же ключе ответила: – Ворона Луарда, старожилка этих мест. Право, Александр, не тушуйтесь. Будем говорить как добрые старые друзья. Скажите, сударь, как вам нравится мой дом? Ворона обвела крылом квартиру. "Свихнулась!" – подумал я, а вслух произнес: – Простите, но это моя квартира! Луарда рассмеялась отрывистым смехом. – Хах-ах-ах-ах-аха! Вы сколько лет изволите проживать здесь? – Три месяца. А что? – Вот видите. А я -сто восемь лет. – Она вздохнула. – Времечко пошло... Не знают люди, кто в доме живет! – Ну, соседей я знаю, – осторожно сказал я.– Рядом Пантюхины. Он водитель, она – врач. Выше живут две старушки. Одна... – Две старушки,– передразнила меня ворона. – А в подвале кто? Я смутился. – То-то и оно!-Она заходила взад-вперед по столу, погрузившись в свои мысли.– Не знаете, люди, что вокруг вас творится. Не интересуетесь, не замечаете. А в подвале, между прочим, кот живет. Здоровенный такой котяра. Аристотелем зовут. Между прочим, совсем не дурак. Она помолчала. Потом, поколебавшись, доверила мне тайну котовых страданий: – Кошку завел себе, глупый. Вся такая из себя. Фу, какая! Помыкает им, как бог на душу положит. А он все ее выходки терпит. Она всю ночь концерты с Васькой из второй квартиры закатывает под окнами, а потом весь день спит. Арик весь извелся из-за этой стервы. Я сочувственно поддакивал. Покажется странным, но я больше не удивлялся тому, что говорит ворона. Конечно! Проживи я столько, сколько она, так и я бы по-вороньи заговорил. Единственное, что тревожило меня, так это то, что мне делать с нею. В какой институт с нею бежать? Да и надо ли бежать? Где-то в памяти промелькнула мысль, что Сергей пивком балуется да шуточки свои отпускает по поводу и без него. Я в пивнуху ходил только для того, чтобы хоть на час окунуться в атмосферу доброжелательных и нетребовательных слушателей, готовых выслушать мои полуоткровения-полужалобы. Острая тоска по собеседнику, вернее, по сочувствующему слушателю шевельнулась в левой половине груди. С нею поговорить, что ли? Рассказать о своей работе, пожаловаться на шефа-зверя? Я оживился: – Многоуважаемая Луарда! Разрешите мне пригласить вас отобедать со мною. Ворона польщенно хохотнула. – Извольте! Через несколько минут мы сидели за столом. Вернее, сидел за столом я, а гостья примостилась на краешке стола, стараясь держаться поближе к тарелке с колбасой. Я прихлебывал огненный чай и жаловался на тяжелую участь репортера: – Вот он и выставил меня как мальчишку. А где я ему к понедельнику материал найду? В зоопарке? – Паркуа па?-воскликнула ворона на чистейшем французском. – Чего? – Я говорю: "Почему бы и нет?" – перевела Луарда на мой родной русский. Она проглотила кусочек колбасы, пару раз изящно провела клювом по салфетке и спрыгнула на пол. – Да, почему бы не в зоопарке? -она кавалерийской походкой прошлась до балкона и повернулась ко мне. – Интервью со зверем! Потрясающе! Меня разобрал смех. .Хотя идея насчет зоопарка неплохая. Стоит проветриться. , – Зоопарк есть место, где звери могут посмотреть на людей, которые зачем-то ходят, чего-то там смотрят. Примкнем же к этим зевакам! Сунув в карман диктофон, я галантно предложил Луарде руку. Она хохотнула и вылетела в окно. А я, спускаясь по лестнице, пришел к выводу, что ворона не такое уж глупое создание. И уж умнее тех, кто их глупыми считает. На трамвайной остановке было полно народу. Трое акселератов в пионерских галстуках курили, скромно зажав сигареты в кулак. Какая-то дама преклонного возраста томно обмахивалась платком, и от нее во все стороны расплывался удушливый запах "Белой сирени", нестерпимый в этот жаркий летний день. Вдруг мне в плечо впились острые коготки. Луарда, а это была она, прошептала извинения и ослабила хватку. Со стороны я был похож на капитана Силвера с его неизменным попугаем на плече. Не хватало только костыля и крика: "Пиастры! Пиастры!" Подошел трамвай, и толпа кандидатов в пассажиры ринулась к распахнувшимся дверям. Мне повезло, и я очутился на задней площадке вагона. Двери зашипели и сдвинули свои створки. Я немедленно начал задыхаться. Пот градом катился по лицу, рубашка прилипла к телу. Мучительно тяжело дыша, я обратился к верзиле в короткой футболке и немыслимо широких "бананах", который стоял возле закрытого вентиляционного люка и довольствовался тем, что его обдавало слабой струйкой свежего воздуха из отворенного окна. – Эй, парень! Открой люк, пожалуйста. Ведь задохнемся! Тот заржал: – Дыши глубже, дядя! Мне и так неплохо! Я открыл было рот, но рядом с моим ухом раздался повелительный голос Луарды: – Вы что, сударь, оглохли? Вам же сказали люк открыть? Вот и открывайте! Лицо верзилы медленно вытянулось. Говорящая ворона – слишком непонятно для его мозгов. А все, что непонятно, вызывает уважение. Обладатель "бананов" не был исключением. Окрик вороны подействовал на него магически, и он молча толкнул люк. Поток прохлады ворвался в салон. Вся задняя площадка повернулась ко мне, даря ослепительную коллективную улыбку. Луарда смирно поправляла перья и делала вид, что происходящее ее не касается. Внезапно в воздухе повис визгливый голосок: "Предъявите талончики! Контроль!" Несколько "зайцев" ринулись поближе к спасительным дверям. Я вспомнил, что и сам забыл закомпостировать талон. И теперь в жуткой спешке шарил по карманам. Он нашелся в ужасно узком заднем кармане джинсов, и я основательно помучался, пока вытащил его. Контролер была уже в двух шагах от меня. Поднятая рука с талоном стала медленно опускаться. Тут над головами мелькнула тень, и белый клочок исчез из моей судорожно сжатой руки. Я посмотрел на Луарду. Она, проворно орудуя клювом, засунула талон в щель компостера и всей массой навалилась на рукоять. Это уже попахивало Булгаковым. Когда ворона вновь уселась на плечо, я шепотом спросил: – Слушайте, Луарда! Это не вы навели Булгакова на эпизод с котом? – Не, не я, – ответила она тоже шепотом.– Бегемот не имеет ко мне никакого отношения. Активно орудуя локтями, ко мне протиснулась толстая женщина в аляповатом платке поверх бархатной шапочки-"таблетки". Она одна, казалось, не страдает от неимоверной июльской жары. Не говоря ни слова, она сунула мне под нос жетончик контролера. Я молча протянул талон, она также молча разорвала его и опять же молча, уставилась на Луарду. Я не выдержал и решил прервать немую сцену. – Что еще? – Ваша птица? – А что? – Штраф. – За что? – Птиц надо возить в клетке и оплачивать ихний провоз. – Еще чего? Я закусил удила. Хотел еще что-то добавить, но наткнулся на ледяной взгляд и умолк. – Гражданин! Нарушаете! Ваша птица– "заяц"! Тут в разговор влезла ворона. Она приняла слово "заяц" в точном его значении и возмутилась: – Я не заяц, сударыня! Зайцы не летают, а я летать умею.– Она демонстративно расправила крылья. Контролер была неумолима. – Едешь? И едь молча! – Чего это вы мне клюв затыкаете? – Ты глянь-ка! Курица разговорчивая! – Контролер почуяла добычу, и ее ноздри раздулись в предвосхищении схватки. – Ишь ты, пернатая! :А ну, кыш отсюда! ,Кыш, тебе говорят! – Что значит, "кыш"? – Кыш, цыпленок заморенный, гниль инкубаторская! Вагон остановился, и торопливая толпа отнесла нас от расходившейся ревнительницы закона. Луарда напоследок успела крикнуть: – Курица не птица! Контролер – не человек! Дружный смех заглушил последние слова "не человек", брошенные нам вослед. Перед нами распахнул ворота зоопарк. Я купил билет и протянул его, дремавшей у входа подслеповатой старушке. Она что-то сонно буркнула и вновь погрузилась в дрему. Скандал, устроенный Луардой, расстроил меня, иге тоской глядел на толпы отдыхающих, как на потенциальные объекты сварливости птицы. Когда мы зашли в уединенную тенистую аллейку, я посадил Луарду на спинку скамейки и сел сам. – Ну что, уважаемая? Где вас-то учили скандалить? – А чего она прицепилась?-Ворона нахохлилась и закрыла глаза матовой пленкой.-Я таких на дуэль вызывала! – Ладно! Забудем об этой истории. Я откинулся на высокую спинку и закрыл глаза. Мягкий ветерок обдувал лицо, высушивал промокшую от пота рубашку. – Александр! Прошу вас, пойдемте к зверям, – Луарда затеребила манжет рубашки. Я со вздохом поднялся. – А зачем мы сюда приехали?-поинтересовался я у вороны, деловито шагавшей впереди меня. – Как "зачем"?! – Луарда перешла на скок,– Интервью брать у интересных... э-э... жителей города. – В зоопарке? – Моему удивлению не было предела. Ворона остановилась и, поразмыслив, влетела на указатель, устроившись на уровне моего лица. – В конце-то концов!-Она театрально развела крыльями. – Кому нужен материал? Тебе. И не просто материал, а сенсационный! Рассказ того же крокодила. Каково, а? Она сделала пируэт, но едва не свалилась на землю. С трудом удержала равновесие и примостилась на. прежнее место. – Так вот, – продолжала она свой монолог,– сегодняшний день принесет тебе славу. – Но... – Без "но"! Я буду переводить. И тебе разве самому не интересно? Мне оставалось подчиниться. И мы пошли туда, куда указывала деревянная стрелка с полустертой надписью и силуэтом чего-то очень большого. Ворона нырнула в загородку и преспокойно уселась возле серой туши с маленькими глазками и добродушной полуулыбкой. Луарда каркнула в последний раз и повернулась ко мне. – Извольте спрашивать.

* * *

В понедельник я предстал пред ясные очи редактора, имея в кейсе интервью, а на плече ворону. – Это что за грач?-спросил шеф вместо приветствия. – Это ворона, а не грач,– смирно пояснил я. – Я и говорю – самка ворона, грача,– безапелляционно резанул шеф. Помня старый афоризм, что легче вырвать глаз, чем признать свою неправоту, я промолчал и присел на краешек расшатанного стула. Редактор стал читать интервью. Уже на первом вопросе-ответе его брови удивленно поползли вверх. На третьем его лицо съежилось в плаксивой гримасе смеха. Дальше он уже откровенно хохотал. Добравшись до конца, достал огромный носовой платок, вытер вспотевшие от смеха голову с потрясающей лысиной, шею и громко высморкался. – Хоть это и не совсем то, но в номер пойдет. И кто тебе такую идею подбросил? А? Бегемота интервьюировал! Ха! – Гиппопотама, – поправил я. – Не вижу разницы, – вновь отрезал шеф и пробежал глазами по тексту.Ответы хороши. Особенно этот: "Гиппопотам ответил: "Да что харч... Да разве это харч? Сторож половину продуктов своим свиньям относит". Редактор снова рассмеялся. – Я не вижу ничего смешного, – оборвал его я,– Это у сатириков смешно, когда льву мясо не дают. А я говорил о реальном звере. – Ладно, не кипятись. – Шеф снова полез за своим платком.– А что это за В. Луарда, которая "переводила"? Я обеспокоенно взглянул на Луарду. – Понимаете, Луарда – это она.– Я указал пальцем на ворону – Она и переводила. – А-а-а! Ясно!-Шеф придал физиономии деликатно-постное выражение. Понимаю. Молодая, красивая. Короче, профессиональная тайна. Так? – Нет, не так!-Луарда мягко спланировала на стол. – Вам же сказали, что Луардой зовут меня. Редактор ошарашенно смотрел на ворону, на меня... – Ну ты даешь, старик! Где такую взял? Из-за "бугра"? Он попытался схватить Луарду, Но та ловко увернулась. – И что это за манера, хватать незнакомых дам? – возмутилась она.– Жену свою хватай! Шеф радостно заржал и все-таки умудрился схватить ее за хвост. Я рванулся к нему и услышал два вопля: вопль восторга "Гыыы" и длиннющий монолог, в котором через слово попадалось слово "мать". Кровь бодренькими струйками стекала из пробитого Луардой указательного пальца шефа. Сама же виновница переполоха спокойно сидела на несгораемом шкафу. – Я же говорил, что она живая! Шеф совсем осатанел и указал мне окровавленным пальцем на дверь. – И своего летающего вурдалака забирай! Я тихонько притворил дверь. Луарда смиренно сидела на плече. – До свидания!– крикнула она шефу, когда он смотрел на нас из окна своего кабинета. Дома состоялась воспитательная беседа. Я долго втолковывал вороне о ее ошибках. Делал красивые жесты, вздыхал, закатывал глаза. Все тщетно. Она с монотонностью метронома долбила кусок колбасы. Наконец я устал. – Ты хоть что-нибудь поняла? – устало спросил я, переходя на более демократичное "ты". – А ты? – Ворона оставила свою колбасу.– Ты-то сам понял? – Что? – О, боги! О, небеса! – Она взвилась под потолок и оттуда продолжала, – Ты ничего не понял! Тебя не удивила говорящая ворона? Да где же твое чувство сенсации, журналист!? Ворона приземлилась на диван рядом со мною. – Хорошо. Я вижу, что людей не исправишь. – Она тяжело вздохнула.Какой-то ваш древний сказал, что деградация человека начинается с потери им фантазии. Где твое воображение, человек? Ты уже не строишь воздушных замков. Ты слишком практичен для такого пустого дела. Потеряв игру, ты потерял Мечту, Почему ты один? Молчишь? Молчи. А я скажу. Ты потерял чувство прекрасного, человек. Мальчишкой тебя манили океанские просторы и дали. Ты рвался вперед, желая перевернуть и покорить мир. Ты писал стихи и ждал любовь. Любовь вечную и безрассудную. Ты горел на работе и бредил своим Делом. Все, все в мире казалось тебе доступным. Ты шутя разбивал преграды, о которые сегодня в кровь разбиваешь кулаки. Ты мечтал и ждал своего звездного часа. А теперь?! А теперь?!!! Ты мертв, человек! О, нет! Ты еще дышишь, еще стучишь на машинке, отрабатывая получку. Ты еще смотришь в небо. Но смотришь для того, чтобы знать – надевать плащ или нет. Ты еще смотришь на женщин в уличной суете. Но ищешь среди них не единственную и неповторимую, а служанку, которая приведет в порядок твою берлогу, будет стирать твои рубашки и растить твоих же детей! Опомнись, человек! Ты еще не стар, еще в здравом уме и трезвой памяти. Оглянись же и запомни, что творится вокруг тебя. Тысячи одиноких ждут тебя, миллионы жаждущих сердец просят у тебя подтверждения твоего таланта. И все они просят о помощи. И если не ты, то кто же тогда?! Если не ты, то кто же?! Ворона замолчала. Я хотел было объяснить, поклясться, но... – Молчи, человек. Молчи. Думай и молчи. Пиши и молчи. Ну а мне уже пора. Мир невелик. Может, и встретимся. Ворона снялась с дивана и подлетела к настежь открытому окну. Я знал, что Луарда никогда уже не вернется к нам, людям. И тогда понял: "Кто же, если не я?!"