Текст книги "Бес в ребро 2 (СИ)"
Автор книги: Валерий Рыбалкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Злую шутку сыграл с Володей кризис сорокалетних. Будучи женатым человеком, отцом двоих детей, он без памяти влюбился в красавицу Евгению – весьма экзальтированную особу. Но не слюбилось, не вышло, не сложилось. Женька уехала вслед за своим так называемым мужем, осуждённым отбывать очередной срок в колонии. Владимир развёлся с женой, закрыл свою комнату на замок и остался совсем один в небольшом волжском городке, куда некогда забросила его судьба.
Ситуация усугублялась тем, что на дворе стояли лихие девяностые. Заводы перешли на трёхдневную рабочую неделю, зарплату задерживали на несколько месяцев, и каждый выживал, как мог.
Глава 2. СОДЕРЖАНИЕ: Вечера у весёлой вдовы Валентины. Володя надумал искать новую любовь, чтобы забыть Женьку. Вечера отдыха сорокалетних в Доме Культуры. Чёрные вдовы. Знакомство с «шебутной» вдовой Галей, её переживания, откровения и неожиданный разрыв.
1.
Окончательный разрыв с Женькой стал для Володи трагедией вселенского масштаба и поверг его в жесточайшую депрессию. Пытаясь бороться со своими чувствами, он запретил себе даже думать о ней. Днём ему это удавалось, но в ночных кошмарах он снова и снова признавался ей в любви и ужасался тому, что она его отвергла. Однако приходило утро с его насущными заботами и неотложными делами. Становилось легче, но неразделённые чувства камнем лежали на сердце сорокалетнего мужчины и будто степной суховей иссушали его душу и тело. Можно было, конечно, всё бросить и уехать куда глаза глядят, но не пускало чувство долга перед двенадцатилетним сыном, которому, как ни крути, нужен был отец.
Чтобы хоть немного отвлечься, Володя изредка заходил к Валентине, с которой его познакомила Женька. Вдова жила в своём доме, где всё ещё чувствовалась рука исправного хозяина, которого уже второй год как не было в живых. Погибший мужчина имел непосредственное отношение к местной банде, занимавшимся рэкетом. Разборки между криминальными группировками были тогда обычным делом, и городское кладбище исправно пополнялось новыми шикарными могильными плитами, под которыми лежали молодые ребята, убитые в необъявленной войне за право грабить рыночных челноков, предпринимателей, а порою и госпредприятия.
Десятилетнего сына Валентины воспитывала улица. Дома он появлялся лишь за завтраком, обедом и ужином. Остальное время либо учился в школе, либо болтался без дела с такими же, как он бесшабашными пацанами. Мать, устранившись от воспитания родного чада, занималась своими амурными делами, кутила напропалую. Благо, самогон гнали здесь чуть не в каждом доме, и всегда можно было перехватить рюмочку-другую ядрёного зелья у хлебосольных соседей.
Однажды, спасаясь от тоски, Володя в очередной раз зашёл на огонёк к весёлой вдове и застал у неё весьма интересную компанию. Маленькая шустрая хозяйка сидела во главе стола на кухне. Бывший её фаворит, которого она удалила от себя за рукоприкладство, разливал по стаканам самогон, а чисто выбритый коротко подстриженный сосед только что рассказал очередной сальный анекдот, над которым все трое весело хохотали. Володю усадили на свободное место, и Валентина принялась объяснять честной компании, чем ей так не угодил отставной любовник, не упуская интимных подробностей их совместной жизни. Тот пытался возражать, а сосед – по всей видимости, претендент на его место – легонько пощипывал хозяйку за самые аппетитные места, заставляя её уворачиваться от этих назойливых знаков внимания.
Было заметно, что отставник мучился своей неполноценностью в глазах бывшей пассии, но не смел ей перечить, надеясь на грядущую весьма вероятную реабилитацию. Володя, выпив пару рюмок, тоже вступил в игру за право обладания вдовой. Да так азартно, что на какое-то время забыл обо всём на свете, в том числе и о своей несчастной любви.
Однако спустя некоторое время всё пошло вразнобой – бывший фаворит заметно осоловел и едва ворочал языком, новый, правда, ещё держался, но Валентина, принявшая вместе со всеми немалое количество спиртного на свою пышную грудь, потребовала вдруг завершения банкета и тут же принялась выставлять всех за дверь – скопом, без разбора. Удивительно, но это ей удалось. Напоследок она проводила Владимира, дабы защитить его от ревнивых конкурентов. Кто из них потом вернулся и остался с ней этой ночью, догадаться было нетрудно.
Наутро у нашего героя-любовника голова раскалывалась, было противно и гадко, будто накануне он с размаху вляпался в кучу дерьма. Однако спустя несколько дней Володя ещё раз пошёл к Валентине. Говорил серьёзно, что-то доказывал, предлагал свою помощь, хотел исправить её жизнь к лучшему. Видимо, надеялся, что со временем сумеют они найти общий язык. Но верно говорят, что горбатого могила исправит. Эти нравоучения вызывали у Валентины лишь только досаду и раздражение:
– Не твоё дело, – глядя ему прямо в глаза, заявила она в конце концов. – Ты сам-то живёшь правильно? И что? Вот сначала со своей женой разберись, а потом ко мне приходи советовать. Учитель тоже нашёлся, праведник!..
Они выпили ещё по одной, немного успокоились, помирились, и ушёл неудачливый проповедник из дома весёлой вдовы с тем, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Трудно, почти невозможно изменить привычки сложившейся взрослой женщины. Особенно если она в принципе не желает меняться...
Несмотря на вопиющую пошлость и скотскую сущность подобных отношений, это приключение отвлекло Володю от тяжёлых мыслей. И самое главное – он понял, что лучшее лекарство от несчастной любви – это новая любовь. Ведь клин клином вышибают. Теперь отверженный герой-любовник по крайней мере знал, что будет делать дальше. Надо было искать хорошую добрую женщину, способную понять, принять, простить и пожалеть не только самого Владимира, но и его малолетнего сына, отказаться от которого он был не в силах. Так после длительного периода бездействия и апатии появилась у бедолаги новая достойная цель, к реализации которой он приступил безотлагательно.
2.
В конторе, где работал Володя, наконец-то дали зарплату за три месяца. Радости сослуживцев не было предела, так как многие сидели на голодном пайке. Особенно трудно было тем, кто всей семьёй работал на одном предприятии. Несколько месяцев ожидания получки превращались для них в длительный вынужденный пост. Ведь первый закон галопирующей инфляции гласит, что деньги надо тратить сразу, ни в коем случае их не хранить. Что угодно, хоть ящик зубных щёток купи, но избавься от наличности! Иначе обесценятся твои сбережения, и останешься ты с носом.
В преддверии алиментов и будущей новой жизни Володя приобрёл на рынке симпатичный вязаный свитер и дорогую кожаную куртку – чёрную. Точно такие носили тогда рэкетиры из банды, крышевавшей рыночных торговцев. Теперь не стыдно было показаться в доме культуры, где регулярно проводились вечера «Для тех, кому за тридцать, сорок, пятьдесят».
В первый же выходной при полном параде, преодолевая природную стеснительность, новоявленный жених вошёл в малый зал ДК, где, будто в дни его туманной юности, вдоль свежеокрашенных стен томились женщины в ожидании кавалеров. Больше всего здесь, естественно, было сорокалетних – переходный возраст, как-никак. Но попадались и пенсионерки, и совсем ещё юные особы.
Одинокие мужчины не жаловали эти вечера. Видимо потому, что слишком многие из них пили тогда, как говорится, по-чёрному. Некоторые бомжевали, перемещаясь, будто перелётные птицы – осенью на тёплый юг, весной на родной север. Однако несколько штатных кавалеров-завсегдатаев всё же выгодно оттеняли нарядный дамский цветник. Все присутствующие, за редким исключением, составляли одну большую компанию. Поэтому первая же дама, которую Володя пригласил на танец, стала ему жаловаться на мужчину лет пятидесяти, который стоял в гордом одиночестве отдельно от остальных:
– Не понимаю, зачем этот старый пень сюда ходит? Не любишь женщин – сиди себе дома! Ни словом ни с кем не обмолвится, не танцует, не провожает. Я уж не говорю обо всём остальном! Придёт, станет столбом и стоит весь вечер. Умора!
– Может скучно ему одному, вот и тянет его туда, где люди, – поддержал товарища по несчастью Володя.
Но партнёрша лишь неодобрительно сморщила нос, выражая тем самым всеобщее дамское презрение и осуждение тому, кто, возможно, искал и не находил здесь свою единственную и неповторимую, свой идеал.
Однако среди немногочисленных любителей дам бальзаковского возраста попадались и опытные ловеласы. Один из таких донжуанов методично, одну за другой перебрал чуть ли не всех участниц этой песенно-танцевальной тусовки и пошёл уж по второму кругу. Случались и устоявшиеся пары. К примеру, абсолютно лысый худой баянист и эффектная блондинка лет на десять моложе его. Оба они заметно выделялись на фоне остальных, но Владимира сразу предупредили, что она ни с кем не танцует, и приглашать её не рекомендуется во избежание ненужных ссор и конфликтов.
Ещё обращала на себя внимание группа женщин, которые почему-то всё время держались вместе. Одна из них показалась Володе симпатичной, и как-то само собой появилось у него желание прогуляться с ней по вечернему городу, поболтать, может быть поплакаться в жилетку, ну, а дальше – как Бог пошлёт. Когда вечер подошёл к концу, все его участники высыпали на улицу. И тут оказалось, что женщины эти до того неразлучны, что даже живут неподалёку друг от друга. Пришлось соискателю дамской взаимности провожать домой не только приглянувшуюся ему особу, но целую компанию своих сорокалетних сверстниц. Сначала шли молча, потом затянули до боли знакомую песню двадцатилетней давности – из того благословенного времени, когда все они были до безобразия молоды, веселы и беззаботны. Что-то кольнуло в груди, снова захотелось плакать...
Через неделю всё повторилось. И провожая домой неразлучных подруг, Володя поинтересовался у своей избранницы, почему она его избегает?
– Скажи, вот ты развёлся со своей женой, правильно? – спросила его женщина негромким спокойным голосом.
– Конечно, развёлся.
– И все живы, так?
– Ещё бы! Что моей бывшей сделается?!
– А мы – все четверо – чёрные вдовы. Наши мужья умерли. Ушли от нас, не простившись. Вот и не хочется нам начинать всё сначала. Уж лучше так, без мужиков.
– Как умерли? Что случилось? – удивился Володя.
– По-разному было, – печально ответила женщина. – У меня и у Марины – вон у той – повесились оба, ещё у одной утонул на рыбалке, а у четвёртой скончался от сердечного приступа. И кто в этом виноват? Мы?.. Все так думают. Мол, не усмотрели, не уберегли, не смогли удержать. А нам это очень приятно?! Нет уж, лучше до конца своих дней оставаться чёрными вдовами, чем выслушивать все эти упрёки или думать, что они когда-то появятся. Есть у нас клуб бывших жён, помним мы наших мужей, и ничего нам больше не надо! Ты вот ушёл из семьи, но можешь в любой момент вернуться. Ну, зайти там, хоть на пять минут. А наши мужики в земле лежат, и мы перед ними в вечном долгу…
– Да чепуха всё это – мистика, предрассудки, – возмутился Владимир.
– Может быть и так, – раздумчиво ответила женщина. – Только не смогу я больше ни с кем. Пробовала несколько раз, не получается. Больно тяжёлый у меня характер. Кажется иногда, что доведу до петли любого и каждого. И тебя тоже могу. Боюсь я этого, накручиваю себя, рассуждаю… такой вот бзик, ты уж не обижайся...
– Ой, сколько на белом свете горя людского, – подумал про себя Володя. – Только копни – кругом одни несчастья да напасти...
3.
Так незаметно пролетел месяц. Владимир стал завсегдатаем холостяцких вечеров, но вот на одном из них случилось нечто необычное. В самый разгар танцев и веселья в зал ворвались – другого слова не подберёшь – две экстравагантные особы. Володя видел их впервые. Одна была высокая и статная, другая маленькая и шустрая. У малышки на кофточке поблёскивала какая-то уж очень яркая брошь, от которой Володя никак не мог отвести своего удивлённого взгляда.
Танцевали они хоть и не совсем профессионально, но задиристо и грациозно, с определённой долей куража. Большая красавица широкими плавными движениями двигалась по танцплощадке, а маленькая, весело сверкая глазами и необычным украшением на своей высокой груди, быстро и ловко отплясывала вокруг неё. Да так, что дух захватывало, особенно у мужчин. Эта пара, будто магнитом, притягивала к себе взоры окружающих, и трудно было оторваться, наблюдая, как две столь не схожие сущности, две разогретые всеобщим вниманием симпатичные дамы, войдя во вкус, легко и непринуждённо выполняли невообразимые танцевальные па и пируэты.
Маленькую звали Галей, и заинтересованный Володя весь вечер не отходил от неё, очаровывая красавицу своим новым свитером и непринуждённой «светской» беседой. А когда посиделки подошли к концу, кавалер её статной подруги весьма кстати предложил отметить новое знакомство в заводской общаге рядом с ДК.
Сказано – сделано. Общежитие было старой, ещё сталинской постройки с высокими потолками, длинными коридорами и великим множеством выстроившихся в два ряда одинаковых комнат-клетушек. Удобства тоже имели место, но почему-то этажом выше. Хозяин открыл дверь в своё жилище, и весёлая компания оккупировала помещение, расположившись за небольшим столиком, втиснутым между четырьмя заваленными всевозможным хламом койками.
Початая бутылка вина, гранёные стаканы и немудрящая закуска вызвали всеобщее ликование, которое после первого тоста переросло в оживлённую беседу. Разговорившись, присутствующие стали выражать громкое удивление тому обстоятельству, что такие хорошие люди, как они, до сих пор не встретились в этом маленьком уютном городке. А когда вино подошло к концу, то все окончательно перезнакомились и стали добрыми закадычными друзьями.
И тут хозяин жестом заправского фокусника извлёк из недр своей кровати вторую бутылку. Третью взяли взаймы из-под тряпья, валявшегося на соседней койке. Казалось, что вся эта пыльная неухоженная комната была напичкана спиртным – полупустыми и совсем ещё не открытыми ёмкостями, хранившимися в самых неожиданных местах…
4.
После бурных возлияний вышли на улицу, где в свете чудом сохранившегося фонаря первый декабрьский снежок неспешно укрывал продрогшую землю нарядным белым покрывалом. Снежинки приятно холодили разгорячённые лица подгулявшей компании. Хотелось прыгать, танцевать, петь, кричать. Казалось, молодость вернулась к этим людям. И самое главное, Володя вдруг почувствовал, что в душе его пропало навязчивое чувство страха и неуверенности в завтрашнем дне. Любовь к Женьке, воспоминания о ней больше не отзывались нестерпимой болью в продрогшем израненном сердце. Чувства не исчезли, нет, но они ушли куда-то в глубины сознания, будто произошло это вовсе не с ним, а с каким-то другим посторонним человеком.
– Пара гнедых, запряжённых зарёю… – во весь голос затянул Володя.
– Это вы с Галей две норовистые молодые лошадки, – улыбнулся ему новый знакомый. – И вы подходите друг другу. Прекрасная пара…
Оставшись вдвоём, они тихо ступали по девственно чистому искрящемуся снегу и думали об одном и том же.
– К сожалению, я не могу пригласить тебя домой, – начал он.
Она молчала. Затем, видимо, решившись, сказала просто и уверенно:
– А я могу. Пойдём.
И они пошли. По дороге Володя, волнуясь, рассказывал ей о себе, но получалось глупо, поверхностно, неубедительно. Галя внимательно слушала, потом вдруг остановилась, посмотрела ему в глаза и сказала нечто такое, о чём говорить ей, скорее всего, не следовало:
– Ты знаешь, я работаю на заводе табельщицей. Это работа с людьми… мне как-то предложили… в общем, я секретный сотрудник – сексот. На режимных предприятиях есть такие люди, нас много, мы глаза и уши особого отдела. Слышал, наверное?! Только смотри не выдай меня, я тебе верю!
Выпалив всё это, Галя тут же обняла и страстно поцеловала стоявшего столбом Владимира. Видимо, боялась, что он сейчас повернётся и уйдёт от неё навсегда.
Сексотов не знали в лицо, но их презирали и люто ненавидели даже в те ужасные годы, когда страна продолжала распадаться на части, когда все секреты и новейшие разработки давно были проданы Западу, а некогда могущественный КГБ дышал на ладан. Однако признаваться в принадлежности к этой касте неприкасаемых было опасно всегда. Не любят у нас доносчиков и шпионов.
Володя долго не мог уразуметь, почему Галина открыла ему свой позор? Зачем так рисковала? Возможно, хотела, чтобы с самого начала не было в их отношениях лжи? И это было достойно уважения. А может быть просто решила предупредить его, чтобы в её присутствии не болтал лишнего, чтобы не пришлось ей потом писать на него донос.
Какая всё-таки мерзость это доносительство! Трудно понять психологию сексота. Не мудрено, что во все времена органы не вызывали в душах людских ничего, кроме гадливости и страха. Того самого – оставшегося ещё со сталинских былинных времён.
– Ты меня понял? – переспросила ещё раз Галя.
– Да, да, да, – успокаивающе ответил мужчина, – не переживай, всё хорошо. Ведь я давал подписку о неразглашении.
5.
Стараясь не шуметь, она провела возлюбленного по каким-то тёмным коридорам, открыла свою комнату и они вошли в её жилище. Странно, но это опять оказалась общага, только построенная лет десять назад – более удобная, предназначенная для семейных пар.
Оказалось, что муж хозяйки умер не так давно от сердечного приступа, и она никак не могла привыкнуть к тому, что он больше никогда не вернётся в этот дом. Ей было больно, обидно, мучила совесть, хотелось просить прощения, каяться. Но близкий человек, с которым она прожила полжизни, вдруг ушёл в вечность, не объяснившись, не сказав на прощание ни единого слова. И теперь ему не нужны были ни её извинения, ни мольбы, ни запоздалое раскаяние.
– Я виновата, я ему изменяла, – со слезами на глазах рассказывала Володе несчастная вдова. – А он молчал, подозревал, мучился. В последние годы у него не получалось в постели. Да и сердечных приступов мы опасались… Я заболела, пошла к врачу, а там сказали, что мне нужен мужчина. Ну, ты понимаешь, найти ведь недолго… С любовником мы встречались тайно, и сначала всё было хорошо, а потом… муж догадался. Эта изматывающая ревность, постоянные придирки… В тот вечер я бросила его одного, ушла. Не могла больше терпеть. А он… мне иногда кажется, что он до сих пор здесь лежит… на полу, у входа… И главное – ни записки, ни единого слова, ничего не оставил. Ушёл – как в воду канул!
Галя затряслась в рыданиях. Володя обнял её за колышущиеся плечи, и снова непрошеная слеза потекла по его щеке. Как близко и понятно было ему всё, о чём говорила эта несчастная женщина!
– А что же тот другой, с которым изменяла? – спросил он тихо, успокаивающе.
– Нет, он тоже оставил меня. У него семья, нелюбимая жена. Но дети… ради детей! Сказал, что жить со мной открыто не будет. А я одна, и мне ужасно плохо. Кто это сможет понять? Кто подаст руку помощи, кому я теперь нужна – сорокалетняя издёрганная баба?!
Глоток холодной воды, несколько капель валерьянки помогли ей прийти в себя. Галя успокоилась и уже более внятно рассказала свою историю. Оказывается, у неё была ещё замужняя дочь, внук, в котором она души не чаяла. В общем, полное одиночество ей не грозило. Но так же, как и с Володей, кризис сорокалетних сыграл с Галиной нелепую злую шутку. Ей тоже казалась, что жизнь подходит к концу, что медлить нельзя, что надо всё менять – кардинально и навсегда.
– Ты наверное шебутная? – ласково глядя в глаза своей подруге, спросил её Владимир.
– Да, это верное слово, именно шебутная. Не могу сидеть спокойно, если что-то не так. Оттого все мои беды, – с грустью ответила Галя.
– Я тоже, особенно в последнее время, – как бы про себя тихо вымолвил Владимир.
6.
Ночь любви окрылила их, сделав близкими и родными. Счастливая пара пережила целую череду безумно сладких дней и ночей, но затем в их отношениях что-то пошло не так. Стена непонимания, равнодушия и недосказанности стала непреодолимой преградой между двумя страждущими беспокойными душами. Можно предположить, что несколько фальшивых нот нарушили божественную гармонию той светлой прекрасной мелодии, которую иногда называют любовью. И сказочные замки, воздвигнутые в их воспалённом воображении, вдруг стали рушиться прямо на глазах.
Володя был на работе, когда его позвали к внутризаводскому телефону. Он взял трубку и тут же понял, что звонят не с обычного аппарата, а с элитного. Такие были тогда у начальства или, к примеру, в особом отделе. Под аккомпанемент многократно усиленных звенящих шумов телефонной линии Владимир услышал необыкновенно громкий и отчётливый голос Гали:
– Здравствуй, Володя. Я хочу сказать, что нам с тобой больше не надо встречаться. У меня сейчас траур, а что будет потом, время покажет. Ты ко мне не приходи, пожалуйста, и не звони. Договорились?
– Но как же?..
– А вот так! Я решила. Этого хочет моя родня, этого хочу я. В общем, долгие проводы – лишние слёзы! Прощай.
Послышались короткие телефонные гудки, которые будто погребальный колокольный звон отдавались в душе потрясённого одинокого мужчины. Ему почему-то не верилось, что звонила Галя. Хотелось увидеть её глаза, услышать голос – живой, а не громоподобно-телефонный. С трудом дождавшись вечера, преодолев множество мучительных сомнений, он снова оказался у жилища своей возлюбленной. Тихонько постучал. За дверью послышались негромкие шаги, затем всё стихло. Постучал громче, а потом, не помня себя от ярости, стал молотить по двери кулаком. Галя открыла, но, не пустила его в комнату. Произнесла сухо и спокойно:
– Что надо? Я тебе всё сказала. Не шуми, а то соседи услышат. И вообще, уходи отсюда. Я приняла лекарство и собираюсь спать.
– Что надо? – переспросил с чувством Володя. – Многое мне надо. Тебя надо. Но тебя, похоже, здесь больше нет, ты не со мной, ты где-то далеко отсюда!
Затем, едва сдерживаясь и оттого срываясь на свистящий громкий шёпот, чтобы не потревожить соседей, он посмотрел на Галину безумными выкатившимися из орбит глазами и гневно закричал, зашипел, засвистел, будто заправский Соловей Разбойник:
– Нельзя так!.. Нельзя так!.. Нельзя таак!..
Повторяя про себя два этих слова, Владимир повернулся и, не разбирая дороги, побрёл в сторону своего холостяцкого разорённого гнезда. Было страшно, больно, обидно. Он незаметно проскользнул мимо копошившейся на кухне ненавистной бывшей супруги, заперся в своей комнате, упал на койку и забылся мучительным кошмарным сном.
В очередной раз надежда на то, что жизнь наладится, рухнула. Надо было всё начинать сначала.
Продолжение следует.
Все главы смотрите на моей страничке или в серии «Бес в ребро».
