Текст книги "Медвежья любовь и 8-е Марта (СИ)"

Автор книги: Валерий Рыбалкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Вообще-то медведи зимой спят, но иные шатуны до весны бродяжат. Потапу, хозяину тайги, некогда было во сне лапу сосать – за порядком в лесу следить надобно. Супруга же его с сыном Мишуткой отдыхали себе всю зиму в уютной берлоге. И чтобы не беспокоить их понапрасну, становился генерал Топтыгин на постой к кому-то из лесных жителей. С Волком он хорошо спелся – на луну, бывало, ночи напролёт выли дуэтом. Белка его приглашала, но не смог косолапый даже голову в дупло её просунуть. Посидел рядышком, угостился лесными орешками – и на том спасибо. К Бобру в гости захаживал, но только крышу в речном домике проломил да плотину чуть не сковырнул ненароком.

Маялся, бедолага, маялся, все силы отдавая службе государственной, пока не сошёлся он с Лисой Патрикеевной. Полюбилась ему рыжая, на сердце легла. А потому расстарался Потап для неё даже более, нежели для семьи своей родной. Берлогу отделал под стать медвежьей – украсил лапником, соломки подстелил и даже сани самоходные-быстролётные подогнал к порогу. Лиса рада-радёшенька – пушистым хвостом перед Потапом вертит, накрасилась, намазалась, улыбается постояльцу улыбкой льстивой, неискренней. А тому и невдомёк ничего – не привык ещё к лисьим хитростям. Желает он угодить Патрикеевне, спрашивает:

– Что тебе, Лисонька, к Восьмому Марта подарить? Ума не приложу.

– А медведице своей чего припас? – насторожилась плутовка.

– Да ну, – вздохнул Топтыгин, – сумочку модную ещё с осени запросила, кенгурёшка моя сумчатая. Мало у неё в чулане этого добра пылится?!

– Не скажи, миша, не скажи. Женщине много всего надобно. Смотри, какой у меня ридикюль есть, почти что новый. Да ладно, бери для своей квашни. От сердца отрываю! А у тебя я ничего не прошу. Ты сам – мой лучший подарок!

Согласился с хитрой бестией медведь, взял сумочку. А пока он отдыхал от трудов праведных, подложила туда Патрикеевна письмо любовное, левой лапой нацарапанное. Пущай, мол, Медведица почитает, чем её муженёк зимой занимается, как супружескую верность блюдёт. Авось выставит его из берлоги – на своё горе, Лисе на радость. А уж когда вернётся он к своей Лисоньке, то станет она генеральшей – законной женой самого Топтыгина. Это вам – не хала-бала!

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пришла весна-красна. Почернели в лесу сугробы, зазвенели ручьи, и прямо с утра Восьмого Марта взял медведь лисий ридикюль и пошёл жену будить. Ясное дело, без подношения к спящей красавице соваться нечего – можно и по загривку схлопотать за неосторожную побудку. Потому-то сильно и не спешил косолапый. По дороге зашёл он к своему старинному приятелю Волку – опрокинуть по рюмашке да обсудить междузвериное положение. А ещё – верно ли сороки до лесных жителей его доносят.

Слово за слово, рассказал Потап другу про сумочку. А у Волчары с Лисой свои счёты были. Помнил он, как та его зад к проруби приморозила. Чуть вырвался тогда из ледяного плена. Не забыл, как она, коварная, измывалась, приговаривая: «Мёрзни, мёрзни, волчий хвост!»

Взял Волк сумочку, обыскал все двадцать с лишним кармашков и нашёл-таки компромат на Топтыгина. Прочитал медведь любовное послание, Лисой вложенное, и взревел по-звериному, со злобой и горечью:

– У-у-у, негодная! У-у-у, рыжая! А я её любил! А я ей верил! А она…

В общем, притопал мишка снова к Лисе – злющий, взъерошенный и в подпитии. Смотрит, а в берлоге, которую он всю зиму отделывал, какой-то облезлый Песец сидит и на его Лисоньку глазами наглыми масляными исподлобья зыркает. Не выдержал хозяин тайги, взыграло в нём ретивое. Забыл он обо всём на свете, схватил гостя незваного, за порог вышвырнул да ноги об него и вытер. Ещё когтями малость зацепился – шкурку подпортил. Патрикеевна, на такие дела глядючи, забилась в дальний угол и лишь скулила жалобно, будто щенок нашкодивший. Ничего не сказал ей Потап, только ридикюль лисий на мордашку шкодливую натянул, повернулся и вышел вон.

Полдня потом по лесу бродяжил – нервы успокаивал да подснежники Медведице к женскому дню собирал. А Мишутке, хоть он и мужеского полу, тоже корягу где-то надыбал – дубовую, замысловатую. Пущай ребятёнок порадуется! Подошёл Топтыгин к родной своей берлоге. Глядь – а домашние его давно проснулись. Он на порог, а Медведица на него волком смотрит, хмурится. По всему видно – сорока ей все лесные новости на хвосте своём поганом принесла. Идёт он к Медведице:

– Киса, – говорит, – киса! С Восьмым Мартом тебя, с женским днём!

А сам за цветами морду прячет. Но не уберёг-таки – когти у супруги вострые, а кочерга тяжёлая. Да и весовая категория у неё совсем не лисья. Досталось нашему ловеласу – по первое число, даже несмотря на то, что на календаре восьмое было. А когда утихли страсти, то понял Потап, дошло до ума его лесного, медвежьего, до сердца звериного, до печёнки алкоголем тронутой, что семья у него только одна, и другой не будет никогда, как ни старайся. А ещё понял он, что Медведица ему роднее тысячи лис, хоть и с когтистыми она тяжёлыми своими лапами. А сынок их любимый – Мишутка – наследник и продолжатель всех дел его лесных, государственных.

С тех пор Потап на зиму исключительно у зверей мужеского полу на постой становился. Да и то сказать: негоже генералу Топтыгину нарушать супружескую верность, срамными делами заниматься да дурной пример лесным жителям показывать. Ведь жену-то он любил, однако. Пусть по-своему, по-медвежьи, но приласкает порой, подарочек к Восьмому Марта принесёт… Да и она его не только кочергой жаловала.