Текст книги "Сергей Непобедимый"

Автор книги: Валерий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава вторая. Чемодан, вокзал, Коломна

Сергей Павлович Непобедимый, герой нашего повествования, ставший на склоне лет москвичом, при случае или по поводу всегда тепло вспоминал о месте своего появления на белый свет. И не раз в такой момент присоединялся к шутливой поговорке, что он из Рязани, где грибы с глазами, их берут – они бегут, их едят – они глядят. Причём иногда в это присловье он вносил особинку мягкого рязанского выговора – «их ядять, они глядять».

Во всех анкетах, которые ему приходилось при жизни заполнять, была, конечно, стереотипная строка – «место рождения». Вписывая в неё имя города, в котором родился и при жизни много раз бывал, он всегда помнил, что здесь, на древнерусской земле встретились его родители. Но самому ему в этом географическом месте жить не довелось. Это было то время, когда на окраинах огромной послеоктябрьской России ещё пламенела Гражданская война. На ту пору его мама с прекрасным именем Елена, дочь из многодетной семьи Андрея Мотина из Пронска, что стоит на Проне, притоке Оки, работала телефонисткой на Рязанской городской станции. В то неспокойное время она встретила на своём жизненном пути молодого парня по имени Павел. Он, красногвардеец из Петрограда, имел необычную фамилию – Непобедимый.

Дважды судьба приводила его на рязанскую землю. До Октября его ссылали сюда за участие в забастовках в столице, а в Гражданскую он служил механиком-водителем на фронте под Царицыном. Он возил и охранял Климента Ефремовича Ворошилова, командующего 5-й армией, а потом – Царицынской группой войск. При возвращении в Питер Павел Фёдорович Непобедимый заболел тифом. Его сняли с поезда в Рязани и положили в госпиталь, выздоровление затянулось на несколько месяцев. После многих невзгод тех бурных лет Павел и Елена поженились, и у них родился первенец – Сергей. Это случилось 13 сентября 1921 года.

Трудности быта вскоре вынудили главу молодой семьи тронуться в путь на свою малую родину, в Курскую губернию. Из писем родных он узнал, что в Щигровском уезде образовалось сельхозпредприятие с непривычно новым названием – совхоз «Никольское». Там нужен был главный механик, вот и поехал туда Павел Фёдорович со своей профессией, со своими практическими познаниями моторов.

Когда он обустроился в Щигровском уезде окончательно – его назначили главным механиком, – то прислал письмо жене: приезжай. Тогда-то она и устремилась вслед за мужем. Собрала нехитрые пожитки и летом 1922 года с младенцем отправилась в путь. Небольшие деньги и документы были упрятаны под платьем, ребёнок укутан по погоде в лёгкое детское одеяльце. Без провожатых вчерашняя телефонистка приходит на вокзал и с посадочным талоном втискивается в общий вагон, заполненный людьми и шумом. Кто-то отодвигается, и ей, молодой маме, освобождается место.

Вагоны с лязгом трогаются, постепенно паровоз вытягивает пассажирский состав в приокские долины. С частыми остановками с заправкой паровоза углем и водой он доходит по холмистой местности до воронежских земель. До Курска с пересадкой в Воронеже почти шестьсот вёрст. На одной из станций – это была Нижнеграйворонка – поезд затормозил. Уставшая от медленного движения состава и вынужденного долгого нахождения в людской тесноте Елена Андреевна попросила добрую попутчицу присмотреть за ребёнком, а сама живо побежала на выход, за водой для чая.

На перроне узнала, где кубовая с обязательным кипятком. Краны с водой оказались за углом рядом, очередь была в несколько человек. Она заполнила котелок кипятком и быстро побежала назад. И здесь случилось то, что и в страшном сне ей не могло бы привидеться. Она, выскочив из-за угла, не поверила глазам – поезда у перрона не было, он виднелся уже вдали, у выходной стрелки, а последний вагон, раскачиваясь, временами закрывался клочьями паровозного дыма. Её обуял ужас от того, что произошло сейчас, в эти короткие минуты. Вот она стоит с кипятком, а вдаль на её глазах уходит поезд, в котором на руках попутчицы остался её крохотный сыночек! И что теперь делать? До её сознания не доходило, что она скажет мужу Павлу, матери с отцом и, главное, как теперь искать своего первенца, родную кровиночку.

У края платформы стоял дежурный по станции. Она метнулась к нему и сбивчиво, вся в слезах, поведала о своём несчастье. Пожилой железнодорожник, услышав о беде, постарался, как мог, её успокоить – сказал, что сейчас они передадут телеграфное сообщение о происшедшем на следующую станцию. Но тут же, словно вспомнив что-то, сказал плачущей молодой женщине: «Вот что, дочка, поезд твой окольными путями пойдёт до следующей станции Кшень. Но туда есть дорога напрямки, она начинается тут же, от станции, это вёрст семь-восемь будет. Поспешай по этой дороге. Может, какая попутная повозка случится…» И он показал, как выйти на тот большак.

Тут мы на время оставим Елену Андреевну. Сам Сергей Павлович, размышляя над свершившимся некогда с ним в младенчестве злоключением, оценивал его философски – с той точки зрения, что человеку не дано предугадать, что было бы в его будущей жизни в подобном случае. Однако в тот миг при столкновении с крутым замесом обстоятельств его мать, молодая женщина, окрепшая в крестьянских трудах с детских лет, без размышления в момент отбросила котелок с водой и тотчас метнулась к указанной дороге, чтобы не дать судьбе своевольно распорядиться её сыном.

Попутных телег, пока она безостановочно бежала по пыльному тракту, ей не встретилось, да она о них и не думала. Её толкало вперёд и придавало силы только одно внутреннее веление – добраться до прихода поезда. И она успела. Когда из последних сил Елена прибежала по срезанному пути на следующую станцию, поезд появился не сразу. По его пришествии она сразу бросилась к своему вагону. Увидев её, добродушная попутчица обрадовалась и передала ей с рук на руки ребёнка. А потом заметила, что когда мама малыша не появилась в вагоне, то она решила, что в случае чего возьмёт дитя в свою семью, к своим детям.

Вот так, после столь драматической истории, Сергей Павлович оказался в Никольском, где прошло его в буквальном смысле босоногое детство, когда у многих сельских ребят не было добротной обувки, и в летнюю пору для них было обычным делом бегать по улице разутыми. Их семье выделили небольшой домик с хозяйственными пристройками рядом с бывшим господским домом. Прямо за их жилищем располагался большой луг, на котором местные крестьяне пасли коров. С другой стороны, за прежним имением, на огромной территории раскинулся старинный парк, одной стороной выходивший на берег малой речушки под названием Косоржа с многочисленными запрудами и обязательными водяными мельницами на каждой из них.

Вот в такой почти пасторальной сельской обстановке проходили первые годы жизни Серёжи, его друзей и подружек. Ловля рыбы на запрудах в летние месяцы, свой ритуал празднования Троицы в компании сверстников в каком-нибудь отдалённом местечке старого парка, всевозможные самодеятельные игры на улице, из которых самая любимая – прятки.

Впрочем, не для всех возрастов никольской ребятни летние дни были безмятежными. По мере взросления мальчиков и девочек на них дома уже возлагались многие дела по уходу за огородом и домашней скотиной. Чуть подросшему Серёже поручалось присматривать за новорождённым младшим братом Витей, пропалывать время от времени огородные грядки. Когда старшему из двух братьев едва исполнилось шесть лет, в семье случилась большая беда – родительский союз распался, у отца появилась другая женщина. Мама двух ребят, однолюбка, не захотела жить в одном селе с бывшим мужем и уехала в подмосковные Люберцы, к родной сестре. Дети по обоюдному согласию остались в Никольском. Их бабушка по отцовской линии – Татьяна Ивановна – своими чувствами по мере сил и возможностей возместила им пустоту после вынужденного отъезда матери.

Пришедшая в их семью другая женщина – Александра Ивановна Соловьёва – была, конечно, двум мальчишкам мачехой. Но, как вспоминал Сергей Павлович, он никогда не относил к ней устойчивое сочетание двух слов – «злая мачеха». Происходившая из дружной интеллигентной семьи, Александра Ивановна ни при каких обстоятельствах ни словом, ни поступком не обижала пасынков. Напротив, она много занималась ими при подготовке к школе и старалась вниманием и заботой заменить по возможности родную мать по которой скучали мальчишки. Позже в их семье на свет появились ещё двое детей – Людмила, ставшая в Липецке, где тогда уже жили Непобедимые, известной учёной-семеноводом, кандидатом сельскохозяйственных наук, и Владимир, многие годы работавший главным энергетиком на Липецком водоканале.

Однако вернёмся назад в Никольское, где в новорождённом совхозе довольно быстро укреплялась техническая база. В механических мастерских, пока к селу подводилось электричество, уже был установлен токарный станок. На тот момент его электромотор был без надобности. Тем не менее станок работал, а токарь, обученный в городе, вытачивал на нём нужные для хозяйства детали. Деревенских мастеров выручила смекалка: они не стали ждать, пока энергетики подведут линию электропередачи. Шпиндель станка крутился от хитроумной ременной передачи, которую руками, как ворот на колодце, вращали попеременно несколько работников.

Неизгладимое впечатление на маленького Серёжу произвёл приход в Никольское первых восьми колёсных тракторов «Фордзон», сделанных в Ленинграде на бывшем Путиловском заводе. Ему как сыну главного механика было дозволено даже проехаться на этой машине, невиданной доселе в деревне. А потом он при каждом удобном случае забегал в мастерские, чтобы с разрешения взрослых посидеть на месте тракториста.

Как рассказывал Сергей Павлович, в школу он начал ходить ещё до наступления семилетнего возраста, после которого ребят зачисляли в первый класс. Он просто присоединялся к своим старшим – всего на год-другой – друзьям и шёл с ними в школу, где все классы начальной школы располагались в одном помещении. Даже в солидном возрасте Непобедимый помнил фамилию своей первой учительницы – Соглаева. Она разрешила Серёже бывать на её уроках несмотря на то, что мальчик по возрасту ещё не был зачислен в школу. В течение всех уроков она умудрялась быстро переключаться с одной темы на другую в зависимости от класса – от первого до четвёртого. Учительница всегда по-доброму относилась к своим воспитанникам и редко повышала голос на ребят, даже если они излишне проказничали. И всегда охотно и подробно раскрывала перед ними тайны познаний по разным предметам, что пробуждало в учениках интерес к постижению школьных наук. Позже, когда Серёжа втянулся в учёбу, которая ему давалась довольно легко, его просто записали в один из классов.

Семилетним с семьёй и с уже немного накопленным багажом школьного опыта он оказался в райцентре, где отец поначалу заведовал автошколой. Размеренная жизнь в небольшом городе не слишком отличалась от прежней, в Никольском, хотя населения в Щиграх было существенно больше. Административный центр района имел немало каменных домов, но в основном был застроен деревянными, окружёнными фруктовыми садами, которые весной заселяли знаменитые курские соловьи.

Здесь в Щиграх, Сергей Павлович прожил все годы до окончания школы. Их семья поселилась в съёмном доме на улице Красной, владелица которого уехала в столицу к детям. Всего за несколько лет на его глазах Щигры стали быстро развиваться. И это, пожалуй, относилось в первую очередь к расширению возможностей для образования и развития, как порой теперь говорят, «человеческого капитала». Уже в двадцатые годы здесь открылись и стали заполняться учащимися школы и три техникума, в которых готовили педагогов, фельдшеров и специалистов сельского хозяйства. Для работающей молодёжи была открыта вечерняя школа.

Когда уже на склоне лет Сергей Павлович говорил о своей юности и школьных годах, в его голосе всегда ощущались тёплые нотки от ощущения давно прошедшего времени и глубокого почтения перед тем, как менялась жизнь, и перед теми, кто сопровождал его взросление в ту далёкую эпоху. Однажды в Щигры из Москвы пришла телеграмма от Надежды Константиновны Крупской. Она, в те годы заместитель наркома просвещения РСФСР, поздравляла жителей с ликвидацией неграмотности в городе и районе. Её приветствие не было случайным – ведь достижения жителей небольшого городка в преодолении необразованности населения были действительно заметными и значительными. Чему, конечно, содействовала целенаправленная политика Советского государства в сфере народного просвещения.

Тогда уже почти все преподаватели местной школы имели высшее образование, причём многие из них приехали в город, будучи выпускниками Московского университета. В тот период, в начале тридцатых годов, в научном мире лишь закладывались основы современной физики атомного ядра и элементарных частиц, крупнейшими учёными ещё выстраивалась теория цепной реакции деления. В зарубежных университетах, в Харьковском и Ленинградском физико-технических институтах в те годы начинались и проводились лишь первые опыты по расщеплению ядер лития и бора, а в глубине недавно ещё малограмотной страны, в обычной щигровской средней школе учитель физики Николай Лунёв выписывал по почте и читал специальную литературу, а потом уже на своих уроках щедро делился с учениками своими познаниями в физике того времени.

В организации учёбы школьников всячески культивировалось почтение к знаниям – особенно по физике, химии, математике. Не каждому ученику сразу давались знания по этим сложным предметам. Поэтому в школе создавались специальные группы для внеклассной подготовки тех парней и девчат, у кого «хромала» успеваемость. Таких подтягивали те, у кого учёба шла успешно. Среди них был и Сергей Непобедимый, который являлся отличником и потому ему доверяли «брать на буксир» отстающих. Плодами естественных наук он всегда вовремя и в достатке пополнял свой умственный багаж, однако в школьных программах той эпохи не меньшее внимание отводилось и гуманитарным предметам. Учеников увлечённо приучала к родной словесности, постепенно прививая любовь к ней, учительница русского языка и литературы Малыгина.

Учебная программа предлагала школярам тридцатых годов многое из отечественного литературного наследия. Особенно «трудоёмкой» была поэзия, многое требовалось знать наизусть, а в основе школьного курса были бесспорные корифеи – Пушкин и Лермонтов. С тех самых пор и осели в памяти Сергея Павловича пушкинские строфы, которые он без труда потом вспоминал в своей московской квартире через семьдесят лет. А тогда, в школе, он с ровесниками проживал выпавшие им времена, которые, как известно, не выбирают.

Когда он вспоминал о жизни в Щиграх, то упор в самых давних и ярких впечатлениях делал на школе. Он всякий раз подчёркивал, что в её стенах ребятам всегда было интересно. Большой спортивный зал для физкультуры почти никогда не пустовал. Вечерами здесь крутили немые или первые звуковые фильмы, а время от времени устраивали танцевальные вечера под аккомпанемент стоящего в зале пианино, на котором играли в основном их же соученицы. В стенах этого же зала проходили репетиции и концерты школьного хора, востребованного в районном центре.

Школьная жизнь бурлила на многих направлениях. Спортивные команды школы по футболу, волейболу, лёгкой атлетике, по лыжам, по пулевой стрельбе неизменно занимали передовые позиции в городских и районных турнирах. Чтение молодого тогда и популярного журнала «Знание – сила», который был выписан отцом для сыновей, сделало Сергея участником Всесоюзного конкурса судомоделистов, когда по журнальным схемам он изготовил и отослал в Москву действующую модель парового глиссера. Её испытания проводились со школьными друзьями на ближайшем пруду.

Летом ровесники Сергея по его предложению для укрепления сил и здоровья часто устраивали забеги, а зимой их сменяли дальние лыжные вылазки за город с обязательным костром на снегу и приготовлением чая на огне. Были и забавы, скрытые от взрослых. Однажды с друзьями Сергей воплотил свою давнюю идею изготовления пушки. По его инициативе они разыскали и притащили в сарай нужные для этого детали, из водопроводной трубы сделали ствол, закрепив его на оси старого плуга. Испытания проводились втайне от всех, кроме особо приближённых соучастников в «артиллерийском деле». Картечь, вылетавшая из самоделки, разносила в щепки доску-мишень. Однако стрельбы ребята вскоре прекратили сами, когда один из их участников ненароком повредил себе руку.

Расставание с некоторыми увлечениями детской поры, как вспоминал Сергей Павлович, пришлось на восьмой класс. Он совершенно чётко помнил, что именно тогда в нём пробудились неодолимый интерес к настоящей науке и желание выйти за круг учебных программ. Сергей, уже старшеклассник, стал чаще оставаться наедине с серьёзными книгами, со справочной литературой, вычитывая в них то, чему он не находил удовлетворительного объяснения в учебниках.

В том же восьмом классе он вступил в комсомол. А когда через год ему стали поручать работу комсомольского организатора в классе годом младше, то он отнёсся к этому делу со всей серьёзностью. Он был ненамного старше своих подопечных, но у него имелся уже опыт организации собственной жизни, который приносил успехи в учёбе. И он по мере сил старался привить подшефным ученикам навыки самостоятельности и самоорганизации. Уже тогда в его душу вселилась мечта поступить после школы в технический институт и стать инженером.

До поры до времени он этой мыслью ни с кем не делился. Даже с ближайшим другом Игорем Ковриго, с которым они вместе сидели три года за одной партой, занимались фотографией, увлекались спортом и временами ходили в городской сад на танцы. Ближе к окончанию школы друзья открылись друг другу в том, что оба хотели поступать в столичный вуз. Игорь наметил сдавать вступительные экзамены в Институт инженеров железнодорожного транспорта, а Сергей признался, что хочет попробовать свои силы в механико-машиностроительном институте им. Н. Э. Баумана, слава которого в те годы гремела среди многих тысяч старшеклассников Союза.

В один из дней лета, когда миновала пора выпускных экзаменов, когда все треволнения оказались позади, из Воронежа приехала к Игорю его двоюродная сестра, на год помоложе двух друзей – Ангелина Прохорова, статная и красивая девушка. Втроём они проводили свободное время в Щиграх: прогулки по лесу, купание в речке Щигор и, конечно, танцы в приятной прохладе летних вечеров. После школы судьба разведёт ребят. Игоря постигла неудача – он не сдал на вступительных экзаменах математику, но сразу проявил способность быстро принимать решение. Он без колебаний сделал для себя важный жизненный выбор – пошел на армейскую службу, а конкретно в танковые части. Поначалу рядовой член экипажа, а спустя некоторое время – командир танка, офицер. Служба его – они с Сергеем переписывались – шла на вновь возвращённых землях Западной Украины.

Переписка друзей прервалась с нападением фашистских орд на Советский Союз. После войны в Коломну, где уже жил Сергей Павлович, приехал Слава, младший брат давнего друга, и привёз весточку от Игоря. Так восстановились их связи. Оказалось, что Ковриго, отвоевав первый год войны, обгорел в подбитом танке, попал в плен, но вскоре бежал. И вновь бился с врагом, дошёл на своём танке до самого логова страшного зверя.

Та война многое поменяет в жизни не только двух друзей Сергея и Игоря, но и в миллионах судеб других людей Советской страны, которой они оба будут верно служить. Но это будет позже, а пока ещё шли предвоенные мирные годы. После выпускных экзаменов небольшая пауза перед решающим шагом в грядущее – каким оно будет? Этого никто не знает – ни семнадцатилетний Сергей, ни Игорь, ни его сестра Ангелина, с которой Сергей танцует и ведёт её в ритме танго под невероятно тогда популярную мелодию «В парке Чаир».

Следует заметить, что вторая половина тридцатых годов в Щиграх мало чем отличалась от того, что происходило в городах и весях всего Союза. Материальная основа житья-бытья мало-помалу улучшалась, страна выходила из крутого виража после решительной ломки прежнего сельского уклада и повсеместного начала индустриализации. Однако в сфере общественных отношений всё было иначе – тут обстановка не сулила скорых перемен. Напротив, повсеместно сгущалась атмосфера недоверия и подозрительности.

Без пяти минут выпускник школы Сергей Непобедимый всё примечал и не мог при всей своей пытливости понять суть этих явлений. Среди взрослых вслух об этом не говорилось, но то, что за несколько лет в его родной школе были арестованы четверо учителей, он знал. Троих из них осудили на разные сроки. А вот за арестованного преподавателя, военрука Козуба отчаянно боролась его жена, учительница биологии. Она писала во все инстанции о проявленной несправедливости в отношении её супруга. Сергей однажды даже выполнил её просьбу отнести очередное письмо в защиту мужа, порядочного человека, в местный отдел Наркомата внутренних дел. После он услышал, что военрука освободили из-под ареста, а когда через несколько лет грянула война, он ушёл на фронт. Годы спустя Сергей узнал, что их учительница, жена Козуба, во время немецкой оккупации была активной участницей подпольного сопротивления фашистам на курской земле.

В том, ещё мирном 1938 году Сергей успешно закончил школу. Был долгий и по-своему трогательный выпускной вечер в родной школе, в знакомом до мелочей спортивном – он же и актовый – зале. Потом были гулянье до рассвета в дубовой роще на окраине города и расставание. С кем-то – на годы, а с кем-то – навсегда, хотя, как говорил Сергей Павлович, он всю жизнь хорошо помнил лица своих одноклассников.

С аттестатом на руках он окончательно утвердился в своём решении поступать в столичный вуз, который тогда назывался Московским механико-машиностроительным институтом им. Н. Э. Баумана. Он собрал все нужные по списку документы и отослал их в приёмную комиссию. Вскоре получил ответ с приглашением на вступительные экзамены. Это вдохновило его на энергичную работу до самого отъезда в столицу.

В те предэкзаменационные дни он учился властвовать собой. Вставал рано, делал зарядку и садился за стол с учебниками. Для себя составил некий план, чтобы за короткие недели закрепить в памяти весь материал. Он многое конспектировал, ибо заметил, что написанное от руки крепче оседает у него в памяти. Александра Ивановна, его отец и младший брат Виктор старались не мешать ему. В эти недели ему никто не докучал просьбами о домашних делах. Когда подошёл день отъезда в Москву, всё прошло спокойно, вполне буднично. Отец перед отъездом вложил ему в руку небольшую денежную сумму на первое время, а потом слегка обнял, пожелав успеха. Сергей переступил порог своего дома – и это простое, сиюминутное передвижение в пространстве и времени, как это будет понятно потом, стало его первым шагом в большую жизнь, к огромной работе, строго секретной и чрезвычайно важной для страны. Об этой работе люди узнают лишь спустя многие десятилетия, когда с фамилии Непобедимого снимут гриф секретности.

А пока он, семнадцатилетний, едет в плацкартном вагоне и сосредоточен только на одном желании – как можно успешнее сдать экзамены. Уже на склоне лет, в начале XXI века, в своей квартире на шестом этаже знаменитой сталинской высотки на Котельнической набережной он не мог сдержать улыбки от воспоминаний о своём давнем виде при выходе из Курского вокзала. В ранние часы того летнего утра он вышел на привокзальную площадь, одетый по моде тех лет, и двинулся по московским улицам в приличном тёмно-синем костюме. Правда, это облачение дополняли лёгкие спортивные тапочки – другой обувки, увы, у него не было. Впрочем, по замечанию Непобедимого, такое несоответствие в наряде его, молодого парня из провинции, не смущало. Как и многие его сверстники тех лет, Сергей тогда мало думал о соответствии его одежды веяниям моды. Что отец с Александрой Ивановной купили – то и носил без претензий на что-то иное. Его первоочередной интерес был устремлён к знаниям.

Поезд прибыл в столицу ранним утром, и её молодой гость пошёл пешком в Лефортово, расспросив у милиционеров про маршрут. Шёл не торопясь, чтобы немного рассмотреть ещё малолюдные в седьмом часу улицы. Пока дошёл до нужного адреса на 2-й Бауманской улице, свои тапочки вместе с носками промочил изрядно. Но дело было не в дожде – его не было в ясную июльскую погоду, а в том, что улицы уже были обильно политы из шлангов дворниками, которых он видел в пути.

В тот момент у Сергея было хорошее настроение, а в душе – никакого противоречия между задуманным ранее и приближением к тому рубежу, который, может быть, вскоре разделит его жизнь на две части – до и после. Когда он подошёл к дверям приёмной комиссии института, оказалось, что таких же соискателей студенческого билета было немало. Пока до него дошла очередь, Сергей с любопытством разглядывал помещение. У него было особое почтение к этому институту. Более чем столетнюю его историю он хорошо знал по многочисленным статьям в журналах и газетах, которые читал ещё в Щиграх.

Его весьма приметную фамилию в списке поступающих нашли быстро. Он заполнил нужные бумаги, а вскоре всех вчерашних школьников пригласили в большую аудиторию, где он впервые увидел вузовскую обстановку. Институтские работники беседовали с каждым, выясняя, кто и на какой факультет устремляет своё внимание. Когда очередь дошла до Сергея, он вполне определенно изъявил желание сдавать экзамены на факультет «Н». Это направление учёбы подразумевало производство боеприпасов. Другие два факультета, «Е» и «О», имели соответственно иные направления – артиллерийское и бронетанковое.

Уже тогда юноша начал постигать азы секретности, которая проявлялась во многих сферах прежней жизни и даже в таком, казалось бы, прозаичном деле, как наименования факультета. Индексы вместо полного названия – нам, сегодняшним, это кажется излишним или даже странным. Тем не менее такое отгораживание всего, что связано с секретами страны, в то время было возведено почти в абсолют.

Экзаменационный лист, который был выдан абитуриенту Непобедимому, содержал исчерпывающий перечень предметов для проверки познаний. Ему предстояло сдать семь экзаменов – сочинение по литературе, русский письменный, математика, химия, физика, иностранный язык – для него, как и для многих тогда, это был немецкий. И в довершение – история Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Конкурс был серьёзный – девять человек на место. Более полумесяца Сергей ходил на испытания перед строгими и всезнающими экзаменаторами со стопками тетрадок и книжек, перевязанными крест-накрест шпагатом. И отмечал при этом, что его сверстников-соискателей от разу к разу остаётся всё меньше.

Он преодолел все барьеры – все семь экзаменов были успешно сданы. Прошло ещё несколько дней томительного и тревожного ожидания, и вот он пришёл в институт и увидел плотную группу абитуриентов у стенда со списком принятых. С волнением он протиснулся сквозь плотные ряды и нашёл свою фамилию в списке зачисленных на искомый факультет. Так он стал студентом знаменитой Бауманки.

Первым делом он поспешил на почту – отправил домой в Щигры телеграмму с радостной вестью. А потом поехал в один из старинных домов на Цветном бульваре, ставший в те времена обычной «коммуналкой». В одной из комнат этого дома жила его мама. Адрес нового места её жительства был давно известен Сергею. Когда он в летние каникулы иногда приезжал в столицу навестить маму, то ночевал на Цветном.

К тому времени Елена Андреевна переехала из Ухтомской от сестры в комнату, которая принадлежала баронессе фон Мекк, внучке известного в предыдущем веке предпринимателя Карла Фёдоровича фон Мекка, который строил в своё время Московско-Рязанскую железную дорогу. Вначале – от первопрестольной столицы до Коломны, а несколько позже – от Коломны до Рязани. На его же счёт можно отнести и первый в России мост через Оку, совмещённый для проезда поездов и гужевого транспорта, и многие другие достижения в железнодорожном строительстве, Сама же баронесса из рода фон Мекков жила у кого-то из своих родственников в районе Арбата, чтобы быть ближе к месту работы.

Конечно, в советское время фамильная приставка «фон» была упразднена, как и все иные признаки принадлежности к дворянству, аристократии или просто к старинному роду. Где и как они познакомились – внучка железнодорожного магната и простая рязанская женщина – Сергей Павлович не спрашивал, но как-то высказал предположение, что, возможно, начало этому знакомству положила близость их мест работы. Русская немка в эру дозвукового кино работала в кинотеатре там же, на Арбате, сопровождая игрой на рояле демонстрацию немых фильмов. А его мать выучилась на повара и, получив высокий разряд по профессии, трудилась в столовой на том же Арбате.

Из Ухтомской до центра Москвы добираться было долго и далеко, поэтому после их знакомства баронесса пригласила подругу пожить в её комнате на Цветном. Позже фон Мекк не раз предлагала ей прописаться на своей жилплощади, при этом она приговаривала, что чувствует, что её скоро арестуют… Но Елена Андреевна неизменно вежливо отказывалась. Впрочем, предвидение тапёрши сбылось – её отправили в ссылку. И мама Сергея вернулась к сестре на Ухтомскую, хотя позже сняла комнату на Гоголевском бульваре, чтобы быть ближе к работе.

Первого сентября 1938 года вместе с другими «новобранцами» Сергей окунулся в бурную студенческую жизнь прославленного института. Он сразу почувствовал существенное различие в условиях учёбы в своей школе и в вузе. Многочасовые курсовые лекции по предметам доселе ему неизвестным читали корифеи своего дела, имена которых потом он будет знать и почитать. Причём высокая планка преподавания предметов вполне органично соединялась с изрядными требованиями к студентам. И Сергей принял это поведение в новой для себя жизни. Ему не надо было прилагать к себе какое-то усилие – внутренне он был готов к серьёзной работе, каковой для него стало поступление в Бауманку.