Текст книги "Ученик хирурга"
Автор книги: Валерий Мисилюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Мисилюк Валерий Олегович
Ученик хирурга
Мисилюк Валерий Олегович
Ученик хирурга
Русская народная сказка – триллер
Сказка для взрослых
"Каждый хирург имеет свое кладбище"
С.С.Юдин
– Ну что ты не спишь? Чего орешь? Какого лысого тебе еще надо?
– Поел вроде, посрал, все дела сделал! Чего орать-то? – говорил нестарый еще, сорокапятилетний дед, Иван Иванович, своему внуку Лёве, активно потряхивая детскую кроватку. От этой тряски его Лёву, толстого пупса с наглой малозубой рожицей и пронзительно-голубыми глазами, просто "колбасило". Не имея другого способа, чтобы сообщить о неудобствах, он непрерывно орал.
– Родители твои, раздолбаи, бросили тебя, вот мне и приходится отдуваться! – Иван Иванович лукавил сам с собой, это он предложил дочке с мужем сходить куда-нибудь отдохнуть от годовалого сына.
– Я с ним посижу, дурное дело не хитрое! – Но дурное дело оказалось хитрым. Иван Иваныч не справлялся. Покормить ребенка он кое-как еще смог, и то Лёва заплевал его с головы до ног, фруктовым пюре. Памперс поменял, попутно отметив, что его создателю нужно поставить памятник от благодарных бабушек и дедушек. А вот спать уложить ....
– В наше время никаких памперсов не было! Твоя мамаша точно так же орала. Месяца два подряд. Уже даже всех соседей достала:
– Щетинка, – говорят у неё, нужно к бабке вести. – Ну вот, Лёва, твоя глупая бабка понесла твою мамку к другой бабке, настоящей. Тоже не очень умной. Та пошептала что-то на воду и велела ребенку пить.
– Будет кре – е-е-пко спать, – проблеяла знахарка. Наверное, димедролу туда намешала. А тут я с работы пришел, и нечаянно заговоренную воду выпил. И точно – сутки проспал! Дежурил много. А мамашу твою мы догадались голышом на медвежью шкуру укладывать. Сразу замолкала.
– Да, раздолбаи твои родители, Лёвик, – продолжал ворчать Иван Иваныч. Вот я в их годы ...., а, таким же раздолбаем, и был, это уж точно!
– Хочешь, сказку расскажу? – Иван Иваныч прекратил трясти кроватку, и Лёва на некоторое время притих. Иван Иваныч рассудил по-своему:
– Хочешь! Это у нас семейное! Любим, когда нам лапшу на уши вешают! Ну, слушай!
– Жил-был добрый молодец, звали его, ну, скажем, Иванушка-дурачок. Был он послушный мальчик, родители в нем души не чаяли. – Иван Иванович уже забыл, какие бывают сказки. В голове у него почему-то вертелась чья-то фраза
– Если в жизни все получается, значит, это не жизнь, а сказка. Неожиданно для себя он улетел мыслями в далекое прошлое. Он принялся неторопливо озвучивать воспоминания. Лёва не орал, а внимательно слушал деда.
– В общем, конечно, слушался Иванушка-дурачок больше не родителей, а своих старших товарищей. Вот закончил он учиться уму-разуму на медицинском факультете, а старшие товарищи ему и говорят:
– Не будь идиотом, Иванушка. Не спеши ты в эту интернатуру. Единственный раз тебе дается шанс погулять пару месяцев в свое удовольствие, за счет Тридесятого государства! Тебя потом все равно радостно встретят, да еще наградят. Зарплату за прогулянное дадут! Тебя ж в Тридевятое царство распределили, это самая глухомань. Специалистов там нет, они тебе по любому рады будут.
Послушался их добрый молодец, Иванушка дурачок, и погулял напоследок основательно. К Морю-Океану съездил, в Ялту, то-сё. В общем, опоздал на полтора месяца. Является он к Царю в тридевятое царство, главному врачу, то есть, а тот ему и говорит:
– Ну, наконец-то! Я уже думал – не приедешь! Иди скорей в палату алмазную, там у нас бухгалтерия. Тебе золота отсыплют – зарплату. Руководителем твоим будет Кованев Александр Иванович. Общежития у нас нет, так что жить будешь в туберкулезном кабинете. Всё! Приступай!
– Хорошо хоть не в холерном бараке! – Мрачно подумал Иванушка-дурачок, и пошел искать этот кабинет, чтобы бросить вещи.
– Больница, Лёва, там была, чтоб ты знал, павильонного типа. Это когда каждое отделение в отдельном здании располагается, а вся территория забором обнесена. Точно замок, или город какой сказочный. Этим городом и было тридевятое царство. А находилось оно в Тридесятом государстве, там свой Царь был, поглавнее главного врача! Вот в этом тридевятом царстве и предстояло Иванушке-дурачку прослужить Царю врачей верой и правдой целый год. Только потом ему разрешат меч свой, скальпель, самостоятельно применять. Это и называется интернатурой.
Хоромы свои, туберкулезный кабинет, добрый молодец нашел сразу. У забора, под огромной яблоней, стоял добротный офицерский вагончик. На нем висел плакат, в человеческий рост, изображающий румяного, счастливого мордоворота. Надпись под мордоворотом гласила:
– Туберкулез излечим!
Изнутри вагончик имел две комнаты, разделенные небольшим коридорчиком с умывальником. Как еще раньше успел заметить Иванушка-дурачок, туалет, типа "люфт – клозет", располагался в отдалении. Но вода в кране была. Над краном, на листочке бумаги, каллиграфическим почерком было выведено:
– Только покойники не ссат в рукомойники!
– Так, этого ты, Лёва, не слушай, это я увлекся! Лёва мигнул, но промолчал.
– Продолжим, – Сказал Иван Иванович. – В этих хоромах боярских встретился Иванушке-дурачку другой добрый молодец – Серега Петров. Был он высок ростом, косая сажень в плечах, могуч, а голова такая здоровая, что, наверное, ни в один стандартный воинский шлем не влезет! На заказ ковать надо! Широкое лицо его постоянно освещала нахальная улыбка. В общем, симпатичный такой молодец-интерн, по ухо-горло-носной части. Будущий ЛОР-врач. Мелкодырчатый, так сказать, хирург. Это потом уже ему тесно в своих пяти дырочках стало, и он переспециализировался на травматолога. Силу ему некуда было девать.
Иванушка-дурачок увидел на Серегином боевом щите девиз, выбитый золотыми
буквами:
– Фортуна нон пенис, ин манус нон рэципэ! (Удача – не пенис, в руки не возьмешь!)
– Но попытаться ухватить нужно! – Уточнил девиз Серёга. Они сразу понравились друг другу.
Добры молодцы договорились вечером познакомиться поближе, за бокалом доброго заморского вина, и разошлись по своим вотчинам-отделениям. Старшим боярином – руководителем интернатуры назначили Иванушке Кованева Александра Ивановича. Поскольку был он анестезиологом, а Иванушка-дурачок собирался учиться владеть мечом, а не маской для наркоза, он очень удивился. Но другие бояре-доктора объяснили военную хитрость Царя Тридевятого царства.
Александр Иванович великолепно знал и хирургию, и анестезиологию, имел высшую категорию и по той, и по другой специальности. Но был боярин Кованев лично знаком со страшным Зеленым Змеем. Они даже дружили, и часто боярин засиживался у Змея в гостях по несколько дней. Службу свою боярскую, естественно игнорировал. Народ роптал, а царь к мнению народа должен был прислушиваться. Демократическое государство у них там, что ли, было? И если загостившийся у Зеленого Змея боярин Кованев был в это время хирургом, Царь увольнял его со службы хирургической. И тут же принимал на работу анестезиологом. И наоборот. Специалист-то Кованев был классный! И вообще, он общался с Зеленым Змеем в своем, особом ритме. Другие бояре тоже ходили в гости к Зеленому Змею (правда, чаще всего дольше двух суток там не задерживались).
А Александр Иванович в это время службу нес – сам и наркоз даст, и операцию сделает, если надо. Так что добру молодцу Иванушке-дурачку очень повезло, что такого наставника получил. И стал он у боярина воинскому хирургическому искусству учиться.
– А воинское хирургическое искусство, Лёвка, это такая хитрая штука! Как начнешь свою деятельность, так потом добрая или худая слава впереди тебя побежит!
Вечером купил Иванушка вина заморского, молдавского. И стал ждать добра молодца Серегу. А того все нет и нет. Уже стемнело. Иванушка-дурачок решил один не пить, спать ложиться. Уже задремал, но около пол-одиннадцатого явился Петров, включил в предбаннике свет, и, следуя завету предшественников, пристроился мочиться в раковину. Был он слегка пьян, стонал и морщился.
Увидев лилово-багровую мошонку нового друга, Иванушка ужаснулся и невольно
"процитировал" Пушкина:
– Яйца – чистый изумруд,
– слуги белку стерегут!
– Какую белку? – Не понял Петров.
– Пить надо меньше, вот какую! Что случилось-то? Вроде не Пасха, кто тебе яйца покрасил?
И вот что поведал Иванушке добрый молодец Серега Петров.
Оказалось (а он и забыл!), сегодня ему выпадало вместе с боярином Ухогорлоносовым в ночь дежурить, Тридевятое Царство от больных охранять.
До дежурства Серега решил всего на минуточку к Зеленому Змею заскочить, моральной поддержкой заручиться. И зашел в ближайший бар.
На улице моросил мерзопакостный дождик, а там, в тепле и уюте Серега расслабился, забыл про невзгоды. Даже танцевать начал. Быстрые ритуальные танцы. А поскольку добрый молодец Петров занимался запрещенным в то время в Тридесятом государстве, заморским воинским ремеслом карате, танцы его скорее напоминали ката. Но он никому не мешал, даже забавлял посетителей бара.
Тут появился в том баре дикий зверь. Сам огромный, тело кабана, килограммов под сто пятьдесят. А голова – быка. Так и звался он в народе Толя-Бык. Был он в Тридесятом государстве главным начальником над опричниками. Руководил местным КГБ.
– Что такое КГБ, я тебе, Лёвчик, потом расскажу, когда подрастешь. Мама не велела тебе страсти на ночь рассказывать, только веселое...
Совсем распоясался уже в то время Толя-Бык. Даже его высокое начальство с трудом его выходки терпело. Мог Бык запросто по морде какому-нибудь добру молодцу дать, или вот как Сереге – не по морде. Мог в магазине набрать вещей, или продуктов, и уйти, не заплатив. В последнее время он постоянно так делал. Народ роптал, но открыто возражать боялся.
– Не родился еще тот добрый молодец, – говорил народ, – Кто этого Быка одолеет!
Вот подходит Толя-Бык к Сереге и говорит
– В твоих танцах есть элементы запрещенного карате! – И сразу копытом Серегу между ног. Хорошо, тот среагировать успел, а то бы уже с Иванушкой тоненьким голосочком беседовал, и детей иметь не надеялся! Больно ему стало очень! Бежал добрый молодец Серега с поля боя, видя, что силы неравные.
Захохотал Толя-Бык дьявольским хохотом, и сел за стойку пиво пить. Любил он мед-пиво на халяву попить. Чтоб и по усам текло, и в рот литров пять попало.
Иванушка-дурачок сразу решил, что Сереге нужно помочь. Не дело это врачей безнаказанно бить. В сказках так редко бывает, чаще любят врачей, это Вам даже доктор Айболит скажет.
Иванушка тоже немного владел заморским ремеслом ломания кирпичей, и они тут же выступили в путь, против Быка биться.
Но когда Иванушка-дурачок увидел Быка, спиной сидящего к залу за стойкой бара, он понял, что даже вдвоем им не справиться. Тут нужна воинская хитрость!
Бычий гладкий лысый череп блестел в лучах разноцветных фонариков, его огромные витые рога достигали потолка! (поговаривали, что жена Толи-Быка изменяет ему с его же начальником, оттого Бык такой злой).
Окинув поле будущего боя беглым взглядом, Иванушка увидел воинскую хитрость: у дверей на кухню стояла тяжеленная, сваренная из металлических уголков, самодельная табуретка на длинных ножках. Иванушка-дурачок схватил ее, молча подошел сзади, к ничего не подозревавшему Быку, и огрел того табуреткой по черепу.
– Это только в кино, Лёвик, воины долго беседуют, вызывая злодеев на бой. В настоящей сказке важен элемент неожиданности. Запомни на будущее!
Народ в зале ахнул!
Но Бык только замотал головой и зарычал, но не вырубился. Иванушка принялся справа и слева охаживать лысый Бычий череп табуреткой. Только кровавые брызги да рога по сторонам полетели! Серега его руками сзади обхватил:
– Хватит уже, убил, наверное! Во, влипли! На глазах у десятка свидетелей Быка завалить! Теперь прощай свобода!
Добры молодцы осмотрели поверженное тело Толи-Быка. Пульс был хорошего наполнения и напряжения, зрачки одинаковые, рефлексы симметричные. Правда, из множественных ушибленных ран, натекла целая лужа крови. Так той крови у Быка было литров десять, еще оставалось для жизни. Не убили, в общем. Военно-полевой консилиум поставил диагноз:
– Ушиб мозга легкой степени, множественные ушибленные раны головы. Жить будет!
Добры молодцы подхватили Быка под руки, и тяжело ступая под страшной ношей, поволокли его в больницу. Поскольку он был жив, нужно было как-то вырвать у Быка ядовитое жало. А то, придя в себя, он наверняка уничтожит друзей! Где находится это ядовитое жало, бойцы пока не догадывались, но точно не в яйце. Мстительный Петров проверил бычьи яйца еще в конце драки, дважды пнув его между ног – никакого эффекта!
В приемном покое, увидев истекающего кровью Быка (известного и опасного в тех краях зверя), перевязочная медсестра от страха сходу взлетела на стол со стерильными инструментами и завизжала.
– Чего орешь! – Рявкнул Серега. – Шить готовь! И капельницу быстро! Распрыгалась, Царевна-лягушка!
– Давай, спасай этого урода! – Это он уже Иванушке-дурачку. – Это по твоей специальности. А я к телефончику – кое-какие мысли появились! И историю болезни заполню.
– История болезни, внук, – С пафосом продолжал Иван Иванович, – Это самое главное в жизни врача! В старину она скорбным листом называлась. Ты можешь ничего больному не сделать, но если ты в этот скорбный лист все правильно вписал, да еще два доктора подписали – это уже истина в последней инстанции! Значит – так и было!
Он вызвал старшего боярина Кованева, которого Толя-Бык тоже давно утомил своими придирками, и все, как было, честно ему рассказал. Для убедительности показал улику – свою отбитую мошонку.
Вдвоем с боярином они стали заполнять скорбный лист так:
– Anamnеsis vitae.(История жизни)
– Больной Бык, в состоянии сильного алкогольного опьянения, в баре приставал к добрым молодцам и красным девицам. Ему пытались помочь, предлагали отвести домой, но Бык вырывался, падал, многократно ударяясь об пол и окружающие предметы (например – табуретки).
– Мимо проходили два врача-интерна. Они обоснованно заподозрили черепно-мозговую травму, и, рискуя жизнью (пациент был в состоянии сильного возбуждения), фиксировали Быка и доставили в приемный покой. Там он грязно ругался, пытался напасть на медицинскую сестру, потом потерял сознание и был прооперирован.
Для полного эффекта Кованев позвонил в столицу окрестных царств и узнал там у знакомого мента, номер волшебного телефона. Сообщения с этого телефона постоянно пишутся на магнитофон, а рано утром попадают, уже распечатанными, на стол главного опричника столицы. Начальника Быка.
Боярин позвонил по волшебному номеру, и продублировал на магнитофон Anamnеsis vitae скорбного листа.
– Пошли, посмотрим, как там у Иванушки дела. Что-то он зашился совсем.
Иван действительно трудился в поте лица, благо материала для кожной пластики хватало, – жирные складки спускались с затылка Быка к спине. Молодой врач аккуратно иссек размозженные края нескольких глубоких ран, а затем с помощью пластики местными тканями, придал ранам нужную форму. Приглядевшись, Кованев с Серегой оторопели: сшитые аккуратным стежками, раны складывались в хорошо всем известное матерное слово из трех букв!
– Молодец, доктор! – Хладнокровно сказал Кованев, Хорошо вышиваешь! Пойдет
теперь Толя-Бык по городу, и сразу всем видно будет, кто он есть на самом деле!
– Стараюсь! Всё шьётся из материала заказчика, так что, уж как получится! – нагло заявил Иванушка-дурачок.
Утром, узнав о случившемся, примчались Бычьи опричники, но поздно пропели третьи петухи и сообщение с волшебного телефона попало в столичную ментовскую сводку по району.
И что характерно, принялись опричники людей из бара опрашивать, как все было. А они, как один говорят:
– Бык на всех сам нападал! – Хотя никто людей об этом не просил. Просто достал
Бычара всех в Тридевятом Царстве и Тридесятом Государстве.
Иванушка на следующий день заходит в свою палату, на обход, а на центральной койке Бык лежит
– Здравствуйте, доктор! Где-то я вас уже видел, глаза у Вас добрые! – А что он мог со
спины видеть, да и ретроградная амнезия должна быть. События, предшествующие травме и идущие сразу за ней – исчезают из памяти.
Ночью Иванушка по больнице дежурил. Под утро кто-то будит его, трясет за плечо:
– Подпишите, доктор, свои показания, я их уже отпечатал. – Это начальник Быка из столицы своего опричника прислал.
– Ну, все! – Подумал Иванушка-дурачок, – сейчас в тюрьму повезут. Подписал спросонья какую-то бумагу, а столичный гость улыбнулся и говорит:
– Бык у нас больше не работает!
Так и уволили Толю-Быка за пьянку и дебош. Кому он с таким клеймом на лбу нужен. И исчез Бык в неизвестном направлении.
Тут и пошла о наших добрых молодцах действительно добрая слава:
– Только в тридевятое царство приехали, враз Быка победили! Крутые, значит.
– И доктора, видно, хорошие будут, – подумал Царь. – Умеют скорбные листы правильно писать!
Видно, добрый был у них ангел-хранитель. И сильный. Наверное, делал по утрам физзарядку. Один раз черные колдуны подослали к Иванушке-дурачку на прием в поликлинике, прямо с утра, пораньше, злую колдунью, свою агентессу. Прикинулась колдунья бабушкой из деревни. С корзиной яблок наливных явилась. Желтоватая какая-то показалась она Ивану, он и отправил ее анализы сдавать.
Но успела бабка угостить и его, и Серегу, и еще трех красных девиц-медсестёр отравленными молодильными яблочками со своего сада! Ну, все и скушали по яблочку, а кто и по два. Кто ж их мыл? Обтерли для приличия о халаты белые – и в рот! А через час – звонок из лаборатории:
– У бабки инфекционный гепатит!
Красны девицы, что яблочек молодильных попробовали, бросились себе заморские вакцины да сыворотка вкалывать, а все равно – заболели.
А Иванушка-дурачок с Серегой пошли к Петрову в кабинет, заперлись там и выпили по двухсотграммовой мензурке девяносто шестиградусного спирта. У Сереги всегда в кабинете спирт был. Он его на больных не тратил.
Руководствовался добрый молодец Серега Петров в своей профессиональной деятельности двумя тезисами:
– Чего спирт на сопли пациентам тратить, его только внутрь употреблять достойно!
– И – зараза к заразе не пристанет!
Он вообще, как-то странно к вверенным ему медикаментам относился. Утверждал, например, что свою кожаную обувь смазывает только облепиховым маслом! Лучше – средства не знает. Или говорил, что лучшая выпивка – не настойка боярышника (все медики знают, что это медицинский коньяк – и сердце, и душу успокоит), а жидкость от мозолей – салициловый спирт!
– Это, – говорит, – чистый спирт с аспирином! Утром голова не болит и реологические свойства крови в норме.
Выпили, значит, добры молодцы спиртика по двести грамм, а закусили курятиной.
То есть – покурили. Серега сразу домой пошел – спать. А Иван должен был еще обход в хирургическом отделении делать. Как Иванушка обошел первые две палаты, он еще смутно помнил, а дальше – совсем дурачок стал! В последнюю палату только дверь открыл и улыбнулся хитро! Хорошо, добры молодцы, извозчики со "Скорой", уложили его на носилки и отнесли домой. А то бы в коридоре, под пальмой заснул.
Двигалась эта процессия мимо кабинета главного врача (кстати, в сторону морга)
– Кто это там ещё ласты склеил? – Поинтересовался Царь.
– Это Иванушка-дурачок сам себе гепатит инфекционный лечит. Жив, пока!
– А, ну тогда ладно!
Гепатитом наши герои не заболели.
И пошли у них как-то удачно операции делаться, – осложнений почти не было. И то сказать, выхаживали они своих больных, как деток малых. Да и тренировались постоянно. Царь им разрешил на бесхозных мертвецах в морге тренироваться. Добры молодцы там настоящую операционную оборудовали, сложнейшие операции отрабатывали, друг другу ассистируя. Конечно, без конфузов не обходилось, но в целом – ангел их охранял.
Как-то Иванушка-дурачок с Серегой упражнялись на трупе какого-то мужичка. Серега долбил пазухи черепа снаружи и изнутри, а Иванушка сначала прооперировал "ранение сердца", затем удалил желудок, а под занавес отрепетировал нанесение насечек на коже груди – для удаления подкожной эмфиземы. С чего ему это в голову пришло, никто такого давно уже не делает, всю переднюю грудную стенку покрыл аккуратными двухсантиметровыми разрезами в шахматном порядке (в количестве примерно полусотни). Усталые, но довольные, пошли спать.
На следующий день после обеда друзья, как всегда попросили главного врача разрешить им поработать в морге. Но царь запретил. Из столицы должен был приехать один знатный боярин – судебно-медицинский эксперт. Какой-то "спорный" труп исследовать.
Боярину, как водится, за обедом поднесли водок разных, местного разлива, на травах настоянных. Потом дали продегустировать продукцию городского пивзавода, а уж потом он за работу принялся. Уединился в морге и что-то долго вскрывал, удивленно бормоча. После чего отвалил восвояси, оставив копию заключения.
Следующим утром зашевелилось Тридевятое Царство и Тридесятое Государство, как потревоженный муравейник. Прибежал Главный Мент к Царю нашему медицинскому. Орал, как потерпевший! В нос заключение судебно-медицинское тыкал. Царь его сразу не читал, а теперь прочел, – и тоже орать начал.
Оказывается, нашли менты в лесочке бича какого-то, который сам по себе умер. Но по правилам его должен судебный эксперт вскрывать, а не местный патолого-анатом. Вдруг все же криминал какой? А мужичок этот как раз наших добрых молодцев трупом оказался. На котором они пять часов упражнялись.
Вот боярин и написал спьяну в заключении, что произошло убийство, перед которым неизвестные злодеи бича зверски пытали, всего ножом истыкали! И даже особо болевые точки долотом долбили. После убийства еще глумились над трупом, вырезали ему желудок и сердце ножом проткнули. Главный Мент орал, что он догадывается, кто эти неизвестные злодеи, за ними уже криминала хватает! Один Бык чего стоит! Придется их сажать, иначе у него глухарь повиснет.
Но Царь на защиту своих орлов грудью встал:
– Не ори! Завтра будет тебе новое заключение!
За ящик водки Иванушка с Серегой уговорили по телефону летунов, что в столичной санавиации, на ковре-вертолете работают, снова привезти к ним судебного эксперта. Сделали им ложный вызов. Во всем эксперту добры молодцы повинились! Сереге пришлось даже подарить ему шомпольное охотничье ружье, доставшееся от бабки в наследство! Он главным злодеем числился, очень в тюрьму не хотел. Хоть и жалко ружье было до слез!
После такого царского дара боярин готов был любое заключение под диктовку написать! Что и сделал.
Летуны свой ящик водки взяли, часть сразу выпили, часть по дороге обратно употребили вместе с боярином. Только пустые бутылки в окно летели. Домчали с ветерком!
Царь для порядка ругался:
– Ну надо же было вам, добры молодцы, так жидко обосраться! – Но в душе их не осуждал, – в медицине, как и в любви, бывает всякое! Не даром она самая точная наука после религии! И все же, в воспитательных целях решил на время друзей разделить. Отправил он Иванушку-дурачка через неделю на дальний кордон, в леса дремучие.
Там маленькая участковая больничка на курьих ножках стояла. А хирург тамошний как раз в гости к Зеленому Змею укатил. По опыту аборигены знали, что он сразу домой не вернется, еще в гости к Белочке заглянет. Это своим она позволяла себя Белочкой звать, полное имя было – Белая Горячка. Тоже рядом с больничкой на курьих ножках жила, Змею Зеленому прислуживала. И поехал добрый молодец на санитарном транспорте. Конь его буланый – Уаз-Буханка назывался.
На том дальнем кордоне в лесах дремучих вообще порядка не было. И Зеленый Змей хозяйничал там, как хотел.
Зашел как-то раз туда Лось ученый, так его паровозом сбили "случайно". Пока менты приехали, аборигены все мясо с костей срезали. Явились служивые, глядь – паровоз задавил скелет лося! Картина Репина. Так в рапорте и написали.
Залетела однажды в те леса дремучие Жар-птица, и ту не пожалели! Птица та звалась "Белый Аист". Целая фура с этим огненным напитком опрокинулась на кривом мостке в заповедном лесу. Пока водила-извозчик за помощью бегал, растащили Жар-птицу по перышку местные мужики. И лужу на дороге, из разбитых бутылок набежавшую, вместе с грязью вычерпали:
– Коньяк кончится, так и грязи поедим, не князья, чай!
Нету Птицы теперь, не ищите! Зато как весело потом было целую неделю в тех краях, – как в сказке!
Вот в эту сказочную даль и явился Иванушка-дурачок.
Перед больницей, на перекрестке тропинок, камень волшебный стоял. На нем слова выбиты были:
– Направо пойдешь – в морг попадешь, налево – на кухню, прямо пойдёшь – в хирургическое отделение попадёшь. Пошел Иванушка-дурачок прямо, – и не пожалел! Вполне прилично укомплектованным оказалось хирургическое отделение. А он был там единственным хирургом.
Царь велел добру молодцу по любому сложному случаю старших бояр вызывать, самостоятельностью своей не злоупотреблять. Да трудно было удержаться!
И здесь удачно началась оперативная карьера добра молодца! Правду говорят:
– Хорошее начало пол дела откачало!
Приходит к Иванушке в каморку сосед в первый же вечер. Молча ставит на стол бутылку водки – знакомиться. Называется Федей.
– Ты хирург? – Спрашивает.
– Хирург. – Подтверждает Иванушка.
Выпили бутылку. По местному дипломатическому этикету, хозяин должен точно такую же выставить.
Выставил. Выпили.
– Ты хирург? – Опять уточняет Федя.
– Хирург.
– Ну, пошли на операцию!
– Какая операция!? – Встрепенулся Иванушка-дурачок. – Я ж выпил!
– А я, что, нет? Я тебе ассистировать буду. Поросеночка мне кастрировать нужно, а я все тяну, как бы поздно не было.
– Хрен с ним! – Подумал Дурачок. – Грыжесечение я делать умею, как-нибудь и яйца поросенку отстригу.
Заскочили они в больницу, взяли инструменты. И поехали к Феде.
– Увидев дикого вепря, мечущегося в загородке из толстых бревен, Иванушка понял, что Федя с кастрацией точно опоздал! Чтобы удержать такую зверюгу, человек десять нужно! Он невольно попятился. Но Федя свою роль ассистента знал хорошо.
– Он схватил дубину, и заскочив в загородку, быстро загнал вепря мордой в огромную пивную бочку. Кабан аж до половины в бочку пролез. Попинав его по заду для плотности, Федя перевернул бочку, и предоставил хирургу операционное поле. Вдвоем с женой Машей они ухватились за задние ноги, и с трудом развели их в стороны. Даже всем телом на них повисли. Федька натужно прохрипел:
– Давай быстрее! Долго нам не удержать!
– Это была самая быстрая операция в Ивановой жизни. Сопровождалась она таким визгом, рядом с которым милицейская сирена – детская свирелька!
С зажатыми в кулаке кабаньими яйцами Иванушка-дурачок выскочил из загородки, а следом Федя с Машей. Громкий ужас! Добрый молодец засобирался домой.
– Не, – сказал Федя. – А операцию обмыть! А яйца под майонезом!
– Пришлось остаться. Маша быстро зажарила поросячьи яйца, потушила в майонезе, и мужчины с аппетитом их съели.
– Потенцию повышает! – Пояснил Федя.
– Брось болтать-то, смутилась Маша, патэнт ты мой!
– И побежала об Иванушке-дурачке слава, еще как о ветеринаре смелом. Ни один местный ветеринар не решился Фединого вепря оперировать – больно грозен!
Бывали дни, когда он после больницы по три-четыре кастрации проводил. Все добытые яйца домой нес. Очень ему это блюдо понравилось. А потенция у него и так была – дальше повышать некуда!
– Да... – задумчиво протянул Иван Иванович. – Что это мы все про добрых молодцев, да про добрых молодцев? Пора и эротику вспомнить! Были в Тридесятом Государстве и красны девицы, ой, были! Ну, чего ты, Лёва, заворочался? Это еще до твоей бабки было! С ней я позже познакомился, лежи спокойно!
Правда, Серега Петров, первый раз пообщавшись с красными девицами в Тридевятом царстве, не очень доволен остался. Приходит он в лабораторию и сует лаборанту под нос какую-то козявочку – букашечку. Тот в мелкоскоп глянул и спрашивает:
– Что, добрый молодец? Чешется лобок? Где ж ты эту живность подхватил? Это дрессированные вошки злого колдуна Манда. Так они в народе и зовутся – Манда вошки. Он их на всех, ведущих беспорядочную половую жизнь, напускает. Придется тебе теперь лобок побрить и дихлофосом его забрызгать. Впредь разборчивее будешь. Чай, пику свою не на помойке нашел!
Но на дальнем кордоне, в больничке на курьих ножках, красны девицы были другие, хорошие. Видно, вошки в такую глухомань забираться боялись.
Была там операционная медсестра Любочка. Хорошенькая, – глаз не отвести! Все ее Ягодкой звали. Тоненькая, маленькая, а глазки огромные, зеленые. Губки – бантиком. Бровки – домиком. Красавица, словом, писаная. Очень она Иванушке-дурачку понравилась. И он ей тоже приглянулся. Только заколдовала Ягодку еще в детстве, злая колдунья. Увеличила ей щитовидную железу. И была Ягодка очень вспыльчивая, нервная. Но Иванушка, хоть и дурачок, но тоже не лыком шит, не пальцем делан. Живо Ягодку расколдовал! Знал рецепты старинные! Она сначала на "Скорой помощи" фельдшером работала. А Иванушка ее операционной медсестрой стать уговорил. В операционной, в больших тёмных банках со спиртовым раствором йода постоянно лежит шовный материал – кетгут. Делался он в старину из кошачьих кишок (потому так по-английски и называется) а теперь – из овечьих. Сам в ране рассасывается. Ягодка дышала парами йода и не ругалась. Только из отпуска приходила вся издерганная, но быстро восстанавливалась. Второй рецепт Иванушке старший боярин Кованев подсказал. Он недавно из столицы, со специализации добрых волшебников по анестезиологии реаниматологии вернулся. Иванушка с Серегой его спрашивают:
– Что нового столичные профессора о наркозных средствах говорили, что лучше всего усыпляет, а что лучше успокаивает?
– А для женщин, – говорит боярин, – лучшего усыпляющего и успокаивающего средства, чем мужская сперма, современная наука еще не придумала! А еще он говорил, что по последним научным данным, душа у людей в паховой области находится.
Вот и жили Иванушка с Ягодкой душа в душу. Не тужили. Работали много.
Поскольку ассистентов в больнице найти трудно было, стали они с Ягодкой вдвоем местный люд оперировать.
А болезни в тех краях встречались такие запущенные, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Будь у Иванушки-дурачка видеокамера, он мог бы отличный фильм ужасов снять. Если уж грыжа у человека, то до колена. Мода там была особенная – грыжи свои в противогазных сумках носить. Если уж водянка яичка, то не одного, а двух, и мошонка, как футбольный мяч! Член не висит, а внутрь втянут. Оперирует такого Иванушка, а тот из-за простынки подглядывает. С одной стороны литра два жидкости вытекло из водянки этой, половой член показался. С другой стороны – та же история. Мужик свое "хозяйство" увидел, обрадовался:
