Текст книги "От испанки до COVID-19. Хроники нападений вирусов"
Автор книги: Валерий Новоселов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
В ежемесячных сведениях о распространении острозаразных заболеваний указывалось, что в течение только одного месяца холерой были поражены 97 селений Курской губернии, в них учтено 434 больных, из которых умерли 180 человек. Почти одновременно началась эпидемия гриппа, известного под названием испанской болезни, так как впервые он появился в Испании и, охватив всю Европу, проник в Советскую Россию, где распространился очень сильно (43).
Согласно документам, хранящимся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), к 1 января 1918 года в России находилось 1 250 471 военнопленных стран Четверного союза (27 622 офицера и 1 222 849 солдат) (53). Среди пленных было большое количество больных; скученность людей, антисанитария и нехватка медицинского персонала и лекарств приводили к быстрому распространению инфекции.
По прибытии в место водворения пленные обязательно проходили врачебный осмотр и санитарную обработку. Например, прибывшие в Тулу сразу же на вокзале проходили врачебный осмотр, после которого больных помещали в военный лазарет. Тех, кто был признан здоровым, следовало обязательно вымыть зеленым мылом, а их вещи и одежду продезинфицировать. Только после данной процедуры бывших военнослужащих противника направляли в уезды, где по прибытии помещали в дезинфекционные бараки (54).
Наблюдались огромные потери мирного населения в годы гражданской войны вследствие дистресса, белково-энергетической недостаточности, отсутствия элементарной медицинской помощи. В это слабое место не могла не ударить инфекция. В. И. Ленин на VII Всероссийском съезде Советов (декабрь 1919 года) сказал следующее: «И третий бич на нас надвигается – вошь, сыпной тиф, который косит наши войска. И здесь, товарищи, нельзя представить того ужаса, который происходит в местах, пораженных сыпным тифом, когда население обессилено, ослаблено, нет материальных средств, – всякая жизнь, всякая общественность исчезает…» (55)
В исторических документах можно найти упоминания об испанке. Вот отрывок из письма В. Ф. Ходасевича Л. Б. Каменеву с просьбой о помощи в связи с тяжелым положением его семьи и угрозой уплотнения жилплощади от 3 июля 1919 года: «Многоуважаемый Лев Борисович, минувшую зиму провел я в валенках, под шубой, сбившись с семьей в одну комнату, отопляемую самоварами и теснотой. Мечтал о лете, как времени для работы. Оно настало, и, преодолевая всякие препятствия: полуголодную жизнь, двухнедельную испанку, отсутствие света, дальние расстояния, хлопоты с мобилизацией (я дважды получил освобождение, как незаменимый работник и пять раз белый билет по болезни, а 11 июля буду продлевать все это еще по разу), – словом, борясь со всеми затруднениями, я было принялся за работу….» (56)
Вот другое свидетельство: «Показания бывшего командира отряда ВЧК анархиста Д. И. Попова о своей роли в левоэсеровском мятеже в Москве в 1918 г. и в махновском движении. 2 февраля 1921 г. По окончании партсъезда я выехал в Одессу. Положение в организациях партии, ее работоспособность и исключительное занятие (простите за нескромность, но об этом я буквально так же выразился в своем заявлении о выходе из партии) – занятие политическим онанизмом – заставили меня пассивно отнестись к работам партии. Из Одессы я выехал по вызову ЦК с Шалониным и Абраменко в Киев. В дороге схватил испанку и приехал летом больной» (57).
В записке Ленина И. Арманд не позднее 16 февраля 1920 года написано: «Дорогой друг! После понижения необходимо выждать несколько дней. Иначе – воспаление легких. Уверяю Вас. Испанка теперь свирепая. Только испанка у Вас была? А бронхит? Не надо ли еще книжечек? Пишите, присылают ли продукты для Константинович? Напишите поподробнее. Не выходите раньше времени! Ваш Ленин» (58).
Давайте остановимся на этом, потому что в этих документах нет информации о потерях от испанки. Однако здесь присутствует один полезный факт, что и после окончания пандемии, в 1919, в 1920 и даже в 1921 году сезонный грипп называли испанкой.
Откуда же авторы в современной «Википедии», причем русскоязычной, берут показатель смертности в сто миллионов человек? Ведь именно так написано в этом справочнике, который пишет себя сам. И каждый может занести в него практически любые цифры. И отличить достоверные данные от недостоверных сторонний читатель вряд ли сможет.
Но ведь русские исследователи должны были анализировать, в первую очередь, отечественные документы, а не ссылаться на иностранных ученых. Почему же они этого не сделали? Посмотрим на информацию в «Википедии» внимательнее.
Нас будут интересовать ссылки 1, 2, 3 и 4. Вот они:
1. Супотницкий М. В. Пандемия испанки 1918–1920 гг. в контексте других гриппозных пандемий и птичьего гриппа.
2. Peter Spreeuwenberg, Madelon Kroneman, and John Paget. The Authors Reply (англ.) // American Journal of Epidemiology (англ.) русск. – 2019. – 2 March (vol. 188, no. 7). – P. 1405–1406. doi:10.1093/aje/kwz041. – PMID 30824908. Архивировано 12 марта 2020 года.
3. Ten things you need to know about pandemic influenza (update of 14 October 2005) (англ.) // Weekly Epidemiological Record (Relevé Épidémiologique Hebdomadaire): journal. – 2005. – 9 December (vol. 80, no. 49–50). – P. 428–431. – PMID 16372665.
4. Jilani T. N., Jamil R. T., Siddiqui A. H. H1N1 Influenza (Swine Flu). – 2019. – 14 декабря. – PMID 30020613. Архивировано 12 марта 2020 года.
Обращает на себя внимание тот факт, что ссылки 2, 3 и 4 – работы после 2000 года, причем их объем – 2 и 3 страницы, а для такой серьезной темы это просто смешно. Давайте внимательно посмотрим именно на работу по ссылке № 1. Хотя тут не указан год, но не стоит напрягаться, чтобы понять, что это современная работа. Автор приводит данные:
«Отношение заболеваний к числу населения выражалось в следующих цифрах: от 50 и выше случаев на 1000 населения дала Владимирская губерния. От 35 до 50 – Псковская и Смоленская, от 25 до 35 – Новгородская, Калужская, Орловская и Казанская; от 20 до 25 – Тамбовская, Нижегородская, Костромская и Вятская губернии. Московская губерния – от 5 до 10 на 1000» (60).
При этом автор приводит таблицу, где с точностью до одного случая указана заболеваемость испанкой. Эта статистика взята из «Известий Народного комиссариата здравоохранения», 1919, № 7, поэтому данные самые точные. Но по странной забывчивости автор не суммирует данные. Поэтому мы возьмем и сложим эти цифры на простом калькуляторе. При этом сложно оценить суммарное количество населения данных губерний с учетом всех известных факторов этого периода. И мы должны понимать, что может быть как недодиагностика, так и гипердиагностика гриппа среди ослабленного населения, большая часть которого в России просто голодала. Да и к многим цифрам здесь возникают вопросы. Тем не менее, простое сложение дает цифру 1 068 670 человек, заболевших гриппом.
Таким образом, хотя мы не знаем показателя летальности в Российской республике, анализ показывает, что эти цифры соразмерны с летальностью в США и Англии и находятся в верхних границах до 500–700 тыс. человек.
Попытка разобраться с точными потерями от испанки на территории России принципиально не может увенчаться успехом. И это связано не только с военными и прочими потерями, но и с серьезными изменениями границ страны. Множество людей поменяли государственную принадлежность, что в итоге дает общее число в 63 106 тыс. суммарных демографических потерь в 1918–1922 годах. Именно поэтому население РСФСР в 1922 году вместо ожидаемых 198,1 млн составляло всего 135 млн человек.
В таких цифрах отражается только цена, которую заплатили народы России за революцию. Например, автор приводит цифры, но не подкрепляет их источниками 1918–1919 годов. «Более того, война способствовала резкому увеличению летальности пандемии гриппа 1918 г., которая унесла среди стран-участниц 18 605 тысяч (3000 тысяч, 16,1 %) жертв при общем масштабе в 20 млн…» (43)
«По своим масштабам Первая мировая война не имела аналогов в прошлом. В ее орбиту было втянуто 38 государств с населением более 1 млрд человек, или 2/3 населения планеты. Под ружьем оказались 70 млн человек, из которых 10 млн были убиты и 20 млн ранены. Из 10 млн погибших 2 млн были немцы. 4,5 млн немецких солдат и офицеров были ранены, 1 млн попали в плен» (61). Один из видных российских германистов Н. В. Павлов писал: «Первая мировая война закончилась. В нее было вовлечено 38 государств с населением 1,5 млрд человек – 87 % населения планеты. Ее итогом стали около 10 млн погибших и 20 млн раненых» (62).
Итак, мы вышли на финишную прямую – это гражданская война в России, которая привела к огромным людским потерям. В том, что они колоссальны, согласны все исследователи этого вопроса, но вот точное количество павших солдат и убитого мирного населения навсегда останется неизвестным. Но мы можем говорить о порядке потерь, как бы цинично это ни звучало. Первые исчисления потерь в годы гражданской войны были сделаны для личного состава Красной армии. Статистический отдел Главного управления РККА определил боевые потери в 631 758 человек, а санитарные потери – в 581 066 человек. Таким образом, общие потери составили 1 212 824 человека. Эти цифры опубликованы не сегодня, а в 1925 году, и эта оценка важна тем, что приближена во времени к произошедшим событиям (63).
Затем один из самых известных советских демографов Б. Ц. Урланис привел расчетную цифру убитых красноармейцев (125 тыс. человек) и потерь среди белой армии (175 тыс. человек). При этом летальность от эпидемий в армейских подразделениях, по расчетам Б. Ц. Урланиса, составила 6 %. Исходя из этого, историк указал, что за период 1918–1920 годов число умерших от тифа красноармейцев составило 100 тыс. человек, а от всех других болезней в Красной армии умерли суммарно 300 тыс. человек. При этом Урланис считал, что так как белые потерпели поражение, то у них было больше потерь, чем у красных (64).
Исследователь в области исторической демографии Ю. А. Поляков, изучив материалы статистического отдела Главного управления РККА, пришел к выводу, что общие потери Красной армии составили 1 212 824 человека, примерно столько же потеряли и противники. А с учетом потерь, понесенных бандформированиями, вооруженными силами местных национальных правительств, участниками антисоветских восстаний, общий показатель достигает 3,3 млн человек. Для нас важно, что Ю. А. Поляков отметил следующее: «…смертность среди городского населения в 1917–1920 гг. была огромной и, соответственно, стала значительным фактором, определявшим общую убыль населения страны» (65).
Большую работу по оценке потерь провел генерал-полковник Г. Ф. Кривошеев: общая численность безвозвратных потерь составила 742 833 человека (66). Российский историк В. В. Эрлихман в научном справочнике «Потери народонаселения в ХХ веке» определяет потери, понесенные противоборствующими сторонами, в 2,5 млн человек (64).
В итоге, когда говорят об испанке, о ее катастрофических масштабах, я беру оригинальные архивные документы своей страны, и что я вижу? Войну. Затем тиф, тиф и еще раз тиф. Что там еще есть? Голод, холод и даже каннибализм. И испанка тоже есть, но она не была проблемой именно той величины, какой сегодня ее показывают миру.
И так как грипп распространяется и распространялся каждый год по миру, о чем говорят и сегодня архивные документы Российской империи и Штатов, то скорее в избыточной смертности этого периода от всех причин, в том числе от гриппа, сыграл решающую роль ослабленный войной организм человека с ружьем.
И это сказано в разгар пандемии испанки в Москве в 1918 году: «Не менее осторожным нужно быть в оценке тех условий человеческой жизни, которые благоприятствуют болезни. Нужно брать всю сумму условий, а не какое-либо одно из жизненных условий. Несомненно, что распространению инфлуэнцы, как и других инфекций, способствуют все моменты, ослабляющие организм физически и морально. Распространению заболеваний в текущую эпидемию особенно способствовали повсеместная скученность населения, плохие общие санитарные условия и пути сообщения» (1).
Если провести аналогию с революцией 1917 года, то ее образ и понимание причин с течением времени менялись, появлялись разные, часто противоположные мнения. А оценки пандемии испанской болезни 1918–1919 годов становилось только мрачнее, и постоянно увеличивался масштаб человеческих жертв.
Похоже, в случае с испанкой было именно так: в начале 2000-х годов показатель потерь от гриппа 1918–1919 годов, который вывели до Второй мировой войны, оцениваемый в 18–35 млн человек, и так по моему мнению уже сознательно завышенный, вырос, причем резко, до цифры 100 млн человек. Эта заведомо ложная информация, не подкрепленная архивными документами, которые, наоборот, разбивают наголову эту цифру, уже многократно цитировались в научной литературе.
В сообщении д-ра Е. М. Иванова «Статистические сведения о распространении испанской болезни в Москве» читаем: «После июль-августовского понижения числа заболевших инфлуэнцей обозначилось увеличение числа карт заболевших в сентябре инфлуэнцей более чем вдвое, крупозною пневмонией – более чем втрое. Затем в октябре, в течение 19 дней, число зарегистрированных заболеваний указанными формами достигло небывалой высоты: с 1 по 19 октября зарегистрировано случаев инфлуэнцы 546 и крупозной пневмонии – 449. К этому же периоду времени относятся регистрационные карты с определенным диагнозом «испанская болезнь», и число таких карт возрастает с каждой неделей. За первую неделю октября поступило 7 карт, 6–12 октября – 73 карты и 13–19 октября – 227 карт, а всего 307. Словом, в октябре констатируется резкое увеличение инфлуэнцы (насколько, конечно, это отражает регистрация) и одновременный рост крупозной пневмонии. В конечном итоге зарегистрировано острых заразных заболеваний, поражающих, в первую очередь, дыхательные органы, в течение 19 дней октября, т. е. немного более, чем за 1/2 месяца, 1302 случая, а именно: инфлуэнцы – 546, испанской болезни – 307, крупозной пневмонии – 149». Конечно, это данные только за октябрь 1918 года, только по Москве, а наша страна огромна, но эти цифры не дают возможность даже представить потери в размере 6–7 млн, которые вытекают из цифры 100 млн человек (1).
Число зарегистрированных случаев гриппа и крупозной пневмонии за 1918 год (помесячно).
Вот несколько цифр за последние 25 лет, по пятилетним периодам и с средним годовым итогом. В среднем было зарегистрировано:
*В процентах показано отношение к среднему общему числу острозаразных заболеваний.
Рисунок 6. Показатели потерь от острых заразных заболеваний в России с разбивкой по годам (1)
Автоматически встает вопрос: а для чего потери от той болезни были увеличены до вселенского масштаба? Мое мнение: таким образом авторы подобных текстов создали интерес к себе, к своей теме, к своей работе благодаря заведомо ложной информации. Затем эту линию подхватили журналисты, и тема стала выглядеть достоверной.
Человечество не хочет видеть главного: потери от испанки на самом деле – это плата за войну, а не кара нового вируса. По моему мнению, показателем потерь от испанской болезни изначально затемняли огромные потери от тифа, холеры, дизентерии, туберкулеза, малярии и тотально распространенного сифилиса. Вот эти болезни точно никуда не уходили, а активно убивали людей, которые были в ужасе от происходящего на планете.
За сто лет произошла демонизация эпидемии испанки в сознании человечества: цифры потерь от гриппа 1918–1919 годов искажены и значительно завышены.
За огромными цифрами потерь от испанки даже в изначальном варианте в 18,5 млн человек, вероятнее всего, скрыты колосcальные небоевые потери от особо опасных инфекций.
Реальная эпидемиологическая ситуация в революционной России показывает, что доминировал тиф, именно он был основной проблемой и Красной, и белых армий.
Формирование окончательного показателя потерь от испанки произошло в ХХI веке: уже просто, не стесняясь, цифру округлили до 100 млн человек.
К этому искажению приложили руку разные люди и структуры.
Современные ученые и блогеры просто не хотят смотреть архивные документы 1918–1919 годов, им легче повторить уже множество раз перецитированное.
Заведомо более высокие, а значит, устрашающие цифры вызывают больший интерес к таким исследователям и писателям.
Негативная информация всегда лучше цитируется, и исторический страх из прошлого вызывает повышенное внимание к таким работам.
Глава 6
Реальная эпидемиологическая ситуация 1918–1919 годов в России
В России все без пощады: войны, революции, любовь, ненависть.
И даже сама жизнь.
Грипп, занимавший первое место среди инфекционных заболеваний в 1892–1896 годы, затем отошел на спокойное восьмое и даже на двенадцатое место. Но так было до 1918 года, пока не пришел испанский вариант гриппа. И 20 октября 1918 года Народный комиссариат здравоохранения организовал собрание московских врачей, в котором приняли участие 1500 человек. Собрание прошло в одной из самых больших аудиторий Первого Московского университета.
Были сделаны доклады: 1) «Историко-эпидемиологический очерк так называемой испанской болезни», проф. П. Н. Диатроптов; 2) «Статистические сведения о развитии эпидемии в Республике», д-р П. А. Кост и д-р Е. М. Иванов; 3) «Симптоматология болезни по данным городских больниц», проф. В. Д. Шервинский, д-р В. И. Соколов, д-р П. И. Елистратов и д-р Н. И. Лебедева; 4) «Патолого-анатомические данные об испанской болезни», приват-доцент А. И. Абрикосов и д-р И. В. Давыдовский; 5) «Бактериология и общая этиология испанской болезни», проф. X. А. Тарасевич и д-р Е. И. Марциновский; 6) «Меры борьбы с испанской болезнью в Москве», д-р С. С. Молоденков и д-р Г. П. Пинегин.
В материалах того мероприятия читаем: «Отличительными чертами пандемической инфлуэнцы нужно признать: 1) интервалы в десятки лет; 2) распространение из какого-либо одного пункта; 3) быстрый ход по отдельным странам и частям света; 4) массовые заболевания; 5) быстрое исчезновение через 6–8 недель; 6) полная независимость от климата, погоды и вообще от атмосферно-температурных условий; 7) малая смертность при колоссальной заболеваемости; 8) одинаковое предрасположение к заболеванию всех возрастов и классов населения. Инфлуэнца относится к контагиозным болезням. Инфекция передается от человека к человеку. Быстрота и интенсивность распространения инфекции объясняется вирулентностью возбудителя, легкостью передачи инфекции больными (при кашле, чихании и т. п.), краткостью инкубации и возможностью переноса инфекции здоровыми людьми» (1).
Вот какая интересная работа указана в материалах данной конференции: «Киреев А. М. Тиф и его осложнения с гриппом. Диссертация. 1860 г. 52 с.». Вспышка испанки пришлась как раз на начало тифозного периода. А вот и подтверждение того, что особенности течения клинической картины этого гриппа могли обусловливаться тифом: «В большинстве случаев в связи с осложнениями или обострением легочного заболевания со стороны кожи наблюдались herpes, иногда с необычайной локализацией (один раз в крестце), urticaria, furunculosis и, что особенно важно, распространенная розеолезная сыпь, иногда с отдельными петехиями, дававшая повод думать о комбинации инфлуэнцы с сыпным тифом» (1). Это мнение профессора В. Д. Шервинского, непосредственного участника событий 1918 года.
На VIII Всероссийской конференции РКП(б) в декабре 1919 года В. И. Ленин сказал: «Третья наша задача есть борьба со вшами, которые разносят сыпной тиф среди населения. Этот сыпной тиф среди населения, истощенного голодом, больного, не имеющего хлеба, мыла, топлива, может стать таким бедствием, которое не даст нам возможности справиться ни с каким социалистическим строительством» (55).
Но и до войны на территории Российской империи фиксировалось много случаев тифа. Вот оригинальная запись, печатный текст машинистки Кремля, анамнез собрал В. В. Крамер, ассистент проф. Л. С. Минора, преподававшего на Высших женских курсах, сам документ сегодня хранится в РГАСПИ: «Родился Владимир Ильич в 1870 году, кормился грудью матери, рос здоровым, ходить и говорить начал рано. Первоначальное образование получил дома, потом поступил в Симбирскую гимназию, которую окончил семнадцати лет. Через четыре года после этого сдал экзамен по юридическим наукам в Петроградский университет. Из детских болезней перенес корь, фолликулярную жабу (ангину. – Авт.), брюшной тиф (в 1892 году), тяжелую малярию (1893 год) и в 26 лет – воспаление легких. Потом не болел, за исключением повторных приступов малярии, которые выражались у него общим утомлением, головной болью и слегка повышенной температурой…» (7), (4), (5).
А вот анамнез И. В. Сталина, в котором я вижу малярию, ушиб с нагноением локтевого сустава в шестилетнем возрасте. Далее, в 1908 году, – возвратный тиф, в 1915 году – суставной ревматизм, в 1922 году – аппендэктомия (данные анамнезов на 24 марта 1923 года из санитарной карточки 152 и амбулаторной истории болезни 1925). Далее, на 1926 год, рост 171, вес 70, вижу старый неактивный туберкулез, очаг справа, в верхней доле легкого (67).
В обоих случаях в историях болезней руководителей революционной и постреволюционной России мы видим тиф. Император Николай II также переболел тифом в 1890 году.
Каждому русскому врачу известно, что сыпной тиф чаще всего поражал заключенных в тюрьмах, а также широко распространялся во время войн, и именно поэтому его часто называли тюремным или военным.
В телеграмме Революционного военного совета Восточного фронта губернским военным комиссариатам и губернским исполнительным комитетам Советов – Пермскому, Уфимскому, Екатеринбургскому, Челябинскому и Уральскому окружным военным комиссариатам от 28 ноября 1919 года читаем:
«Сообщаю для руководства и исполнения копию приказа войскам Востфронта 23 ноября № 936 двоеточие кавычки Ввиду разрастающейся эпидемии тифа Реввоенсовет приказывает войскам Востфронта и всем гражданским и военным учреждениям губерний Пермской УФИМСКОЙ Екатеринбургской Челябинской все дела и переписку касающуюся вопросов борьбы с эпидемией тифа исполнять ВНЕ ВСЯКОЙ ОЧЕРЕДИ запятая в бумагах и телеграммах ставить отметку кавычки по тифу кавычки передавая таковые телеграммы в порядке очереди после оперативных точка Ответственность за злоупотребление отметкой по тифу ложится на лиц подписавших телеграмму точка кавычки Командарвост Ольдерогге Член Реввоенсовета Позерн Начальник штаба В. Гарф точка № 22004 Начштавост В. Гарф Комиссар В. Свистунов Копия верна и препровождается в Пленбеж 28/XI-19 г. И. о. Управ. делами Губревкома Зверев» (68).
Материалы Тульского некрополя и, прежде всего, сохранившиеся метрические книги позволяют утверждать, что в 1918–1919 годах туляки умирали в основном от тифа. От него умирают и миряне, и духовенство, и заключенные. От тифа умирают и врачи. В начале 1919 года скончался тульский врач И. Р. Дрейер (Дреер) (1887–1919), о чем писала газета «Коммунар»: «4 января умер от сыпного тифа доктор Дрейер: молодой, энергичный, честный, отзывчивый, многообещающий врач. Мы, чрезвычайная санитарная комиссия, от граждан Тулы низко кланяемся праху этого доброго врача. …Короткой, но яркой была жизнь Ивана Дрейера. Он лечил бедняков бесплатно… Но в 1919 г… он умер от сыпного тифа…» (69). В 1919 году в Туле был зарегистрирован 22 431 случай сыпного тифа, а показатель заболеваемости составил 17 254 случая. В течение апреля 1919 года было зарегистрировано 4927 случаев сыпного тифа. И это только в городе (70).
Вот о чем рассказала в своих воспоминаниях работница Курского спиртзавода Карская, которая в годы гражданской войны работала санитаркой в Первой конной армии С. М. Буденного: «Вспоминаются отдельные эпизоды 1919 года: тиф, бараки. Раненых и больных красноармейцев привозят и привозят без конца. Не хватает ни белья, ни коек, ни медикаментов. Где-то близко под Рыльском бой – наступает Деникин. Обслуживающий персонал бараков в большинстве женщины. Работаем дружно, забывая о сменах, об отдыхе. У всех одна мысль: победить вошь, ибо она угрожает революции не менее, чем Деникин. Она всюду, на каждой кепке, ползет по халату, трещит под ногами. С ней трудно бороться, а надо: она ежеминутно вырывает бойцов из рядов сражающихся Красной армии. И мы работаем и днем, и ночью» (71).
