Текст книги "Чудаки - пролог и первая повесть "ЛОХ""

Автор книги: Валерий Нариманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Танк взревел и понесся вперед. Ахмет еще какое-то время стоял, смотрел вслед удаляющемуся танку.

– А нам, Мануш, надо обратно идти. Вещи искать.

Ночь. Ахмет лежит у Мануш под боком.

– Танкист прав, Мануш. Уходить надо. В Россию. Там спокойней. Здесь убьют. Тебя на мясо, меня просто так. Нажал курок и – нет человека. Не мешает, не путается под ногами, не кричит: «Моя корова!».

Ахмет и Мануш идут по обочине шоссе. Их обгоняет военный грузовик. В кузове несколько солдат. Ребята молодые, что-то кричат Ахмету, смеются, один рожки показывает – мычит. Дурачатся. Грузовик скрылся. Через некоторое время где-то впереди грохнул взрыв, послышалась стрельба. Ахмет остановился, потянул корову в сторону от дороги. Но стрельба, вскоре, затихла. Ахмет переждал некоторое время, затем они вернулись на дорогу и продолжили путь.

За очередным поворотом их глазам открылась ужасающая картина. Перевернутый, дымящийся грузовик, разбросанные вокруг тела солдат. Тех самых, что недавно кричали ему из кузова машины. Ахмет подошел ближе, оставил корову в стороне, сам принялся осматривать солдат. Все были мертвы. Окровавленные, искалеченные тела лежали в кабине, лежали вокруг на земле.

Ахмет бегом вернулся к Мануш, взял за повод и потянул с дороги. Он с силой тянул за собой медлительную корову, стараясь, как можно быстрее, уйти подальше от страшного места.

Блокпост. Ахмет предъявляет паспорт. Поднимает руки, его ощупывают. Достает все из рюкзака. После осмотра проверяющий машет рукой, давая разрешение пройти. Ахмет собирает рюкзак, вскидывает его за спину, берет ведро, повод и они с Мануш продолжают путь.

Сменяются пейзажи, а Ахмет с Мануш идут, идут, идут…

Ахмет с коровой идет по поселку. Поселок русский. Подходит к домам, предлагает молоко. На него обратили внимание милиционеры, проезжавшие мимо на милицейской машине. Остановились.

– На местного не похож, – заметил офицер.

Подошли, остановили Ахмета. Офицер потребовал документы.

Ахмет полез, достал паспорт. Милиционер внимательно просмотрел его.

– Что в наших краях делаете?

– Ничего. Просто иду с коровой. Хочу где-нибудь в России найти работу и остановиться жить.

– Откуда корова? По паспорту вы не сельский житель.

– От бабки в наследство досталась.

– Придется пройти в отделение.

– Зачем? – недовольно спросил Ахмет.

– Проверить надо. Вдруг вы украли корову.

– Пожалуйста. Проверяйте.

– Анисимов. – Офицер протянул, стоявшему рядом милиционеру, паспорт Ахмета. – Доставишь задержанного с коровой в отделение.

Машина уехала. Ахмет с коровой, в сопровождении милиционера, направились в отделение. Перед тем, как войти в одноэтажное здание милиции, корову привязали к дереву. В отделении Анисимов отдал дежурному офицеру – капитану паспорт Ахмета и пояснил:

– Ходил с коровой по поселку, продавал молоко. Лейтенант велел доставить в отделение, проверить, может, корова ворованная.

– Дай ему лист бумаги, авторучку, – приказал Анисимову капитан. – Пусть пишет объяснение. Составишь протокол задержания. Как напишет объяснение, задержанного в камеру, объяснение и протокол – ко мне. Скажи Шестакову, пусть подойдет.

Анисимов с Ахметом ушли. К капитану явился Шестаков.

– Вызывали, товарищ капитан?

– Во дворе привязана корова, – объяснил капитан. – Оформишь ее, как вещественное доказательство, и примешь на ответственное хранение.

– Куда я ее дену, товарищ капитан? На полку положу?

– Не знаю. Это твое дело. Пусть пока во дворе стоит.

– А если украдут?

– Украдут, отвечать будешь. За утерю вещественного доказательства. Все. Выполняйте, сержант.

Спорить было бесполезно. Недовольный Шестаков вышел во двор, подошел к корове, осмотрел ее, привязал покрепче.

– Вот свалилась на мою голову, – проворчал он. – Что я с ней буду делать?

Сослуживцы, курившие на крылечке, были уже в курсе и не упускают возможность позубоскалить.

– Цепью надо приковать, – посоветовал один из них. – Уведут вещественное доказательство.

Неожиданно корова начинает ронять «лепешки». Шестаков отпрыгивает, опасаясь брызг. Это вызывает восторг на крыльце:

– Шестаков, вещественные доказательства падают! Лови быстрей!

Шестаков, в раздражении передразнивает их: «гы-гы-гы». Уходит в здание милиции.

Камера. Милиционер привел Ахмета, закрыл за ним дверь. Ахмет остановился посреди камеры, осмотрелся. На одном из двух топчанов лежал невзрачный, небольшого роста мужчина неопределенного возраста. В майке, весь в наколках. Ахмет поздоровался, ответа не последовало. Мужчина встал, молча обошел вокруг Ахмета, оглядывая его со всех сторон.

– По-бразильски говорите? – неожиданно спросил Ахмета.

– Нет, – удивился Ахмет.

– А по-аргентински?

– Тоже нет.

– Странно, странно… Из какой же тогда страны вы прибыли, сэр? – с издевкой поинтересовался мужчина.

– Ни из какой. Я в этой стране живу.

– Поразительно. Выходит, мы с вами соотечественники… И каким образом, позвольте спросить, Вас занесло в КПЗ?

– Куда? – не понял Ахмет.

Мужчина с интересом посмотрел на Ахмета.

– В КПЗ, в КПЗ, милый.

– Что такое КПЗ?

– Так, та-ак… – Мужчина потер подбородок и прошелся несколько раз перед Ахметом, поглядывая на него исподлобья, соображая что-то. Внезапно он повернулся к Ахмету. – Вот ты и прокололся, шпион проклятый! – Ахмет от удивления вытаращил глаза. – Что? Не ожидал? Готовился, готовился и – на тебе. На ерунде прокололся… Не понял?.. Что же ты, милый, под нашего косишь, а таких вещей, как КПЗ не знаешь?.. На кого работаешь?!..В глаза, в глаза мне смотри!.. На японцев?.. Думал, приедешь и всю Россию по дешевке скупишь?.. А это ты видал? – Сует Ахмету фигу под нос. – На-ка! Выкуси!..Если рассчитываешь, что я тебе родину по дешевке продам, жестоко ошибаешься. Я родину… по дешевке… не продаю!.. Она дорого стоит.

– Ну и не продавай, – опомнился Ахмет. – Кто тебя об этом просит?

Он обошел, стоящего перед ним мужчину и сел на свободный топчан. Последовала пауза. Мужчина, после некоторой заминки, быстро подсел к Ахмету и, наклонившись к его уху, громким шепотом доверительно сказал:

– Не обращай внимания. Я это для ментов базарил. Чтобы не подумали чего. На самом деле я – свой… Понял?.. Свой. Тоже японец. Посмотри на меня. – Растягивает пальцами уголки глаз. – Мой прадедушка был японский самурай и всем нам завещал любить нашу японскую родину. – Встает по стойке смирно и сдавленным шепотом скандирует. – Да здравствует наша Японамать! Банзай! Банзай! Банзай! – Садится, обнимает Ахмета за плечи. – Я тебе, братан, такой секрет продам… Такой военный секрет… Твои как увидят – обалдеют. Новейшая ракета… Новейшая! – Ахмет с опаской посмотрел на него. Мужчина это заметил. – Да не бзди ты. Все путем. У меня кореш на секретном заводе работает. Ему деньги нужны, баню в огороде собирается строить. Просил меня найти, кто бы купил секретную ракету. Десять миллионов долларов и ракета – твоя… Это очень недорого для такой ракеты… – Ахмет молчит, не знает, как реагировать. – У нее в носовой части дверь. Там сидит ракетчик, который рулит, куда надо. Как наши японские камикадзе на самолетах. Только, если наш японец, по-честному, вместе с самолетом всмятку, хитрый русский в последний момент выскакивает через дверь и смывается. Точность попадания – сто процентов. Есть все схемы и чертежи. Десять миллионов, и они твои.

– Ты ошибся, – решился, наконец, развеять заблуждения Ахмет. – Я вовсе не японец.

– Понял, братан. Понял. Ты – не японец. – Мужчина встает и, прохаживаясь возле двери, громко говорит. – Он не японец. Я тоже не японец. Мы оба не японцы. – Снова быстро подсаживается к Ахмету и шепотом – ну как? Берешь? – Ахмет молчит. – Хорошо. Пять… Мы, японцы, должны помогать друг другу… Я сирота. У меня детство было тяжелое… Жмот проклятый, изо рта кусок вырываешь… Черт с тобой. Три… Трояк не даешь?!.. Слышал я, что японцы жмоты. Сам японец. Но такого жадного японца не видал… Каких-то жалких три миллиона зажал… Для своего же брата японца?.. Ладно. (Со слезой.) Ради нашей японской родины, ради ее могущества и процветания. Отдаю задаром. За один миллион. Пусть она, – утирает слезу, – крепнет и развивается. (Дрожащим голосом.) Банзааай. – Сморкается, вытирает слезы, смотрит на Ахмета. Тот молчит. – Ну ты че? Внатуре. Морда косоглазая. Совсем оборзел? Земляка своего раздеваешь? Я ж тебе, как на духу, страшную тайну свою открыл. А ты, сука, последнюю рубаху сымаешь?

– Чего ты пристал ко мне? – возмутился Ахмет. – Никакой я не шпион и никакой я не японец… Ракета, миллионы… Совсем, что ли? – красноречиво постучал себя по голове.

Отпор несколько охладил пыл мужчины.

– Ты мне баки не забивай, – уже без энтузиазма попытался он гнуть свою линию. – Я тоже кое-что соображаю. Если ты не японский шпион, из-за чего сидишь здесь?

– Из-за коровы.

Пауза. Мужчина что-то соображает.

– Секретная?

– Что секретная? – не понял Ахмет.

– Корова… Корова, спрашиваю, секретная?

– Какая секретная?

– Ну, не знаю. Твоя же корова, не моя… Рога у нее где?.. Где рога, спрашиваю?.. Спереди, сзади?..

– Конечно, спереди, – начинает злиться Ахмет. – Где еще?

– Опять не то! – с досадой хлопнул себя по бедру мужчина, заходил по камере. – Сто лет ищу… (Чувствуется, он снова на коне.) Только, только забрезжит и – снова ничего. Уж если не везет, так не везет… Столько времени, столько я сил угрохал и все зря… – Повернулся к Ахмету. – Мне нужно, чтобы сзади были… С-за-ади…

– Что сзади?

– Рога. Рога сзади. – Мужчина подсел к Ахмету, доверительно обратился – слушай, братан. Помоги. Тут такие бабки срубить можно… Тебе такие и не снились… Помоги. А уж я не обижу.

– Чего помоги?

– Корову. Корову помоги найти. Дальше дело мое… Я тебе бабки отстегну и мы – разбежались…

– Какую корову?

– С рогами, – не может сдержать досады мужчина. – С рогами сзади. Мне нужна корова, чтобы рога у нее были не спереди, а сзади… Понял?

– Зачем? – поразился Ахмет.

Мужчина насторожился. Пристально, с недоверием смотрит на Ахмета.

– Почему ты это спрашиваешь? – интересуется вкрадчиво, тоном следователя.

– Просто так спросил, – растерянно ответил Ахмет.

– Просто так про государственную тайну не спрашивают.

– Не хочешь, не говори. Я так просто…

Мужчина задумался… Посмотрел на Ахмета, отвел глаза. В задумчивости потер подбородок. Снова посмотрел.

– Глаза у тебя, вроде, честные. – Мужчина что-то пытается для себя решить, колеблется. – А-а! – машет решительно рукой. – Все равно мне одному это дело не осилить. Ладно! Только предупреждаю. Ни кому… Ни слова… Про психическое оружие слыхал?.. Что американцы работают, об этом писали… Но так… Вскользь. То ли правда, то ли – нет… На самом деле они работают… И наши работают. Но у наших бабок мало. А американцы бабок не жалеют… Так вот. Есть один канал. По которому можно получить бабки. Бабки немеряные… Не за так, конечно… Если достать им то, что они хотят… А хотят они… Корову. У которой рога где?.. Пра-а-авильно… Сзади… И бабок они отстегнут столько, сколько запросишь… Понял теперь?.. Я, когда узнал, поначалу не поверил. Но уж очень серьезные люди этим занимаются… А главное, там такие бабки задействованы… Страшно становится… Но если слишком широко рот не разевать, отщипнуть можно. И даже проглотить дадут… Меру только надо знать… Да нам, скажу я тебе, этой малости – во! – показал рукой поверх головы. – Выше крыши. На всю жизнь хватит и еще внукам останется… Ну как? По рукам?

– Не знаю… Странно как-то. – Ахмет сбит с толку, не знает как реагировать.

– Конечно странно! – возбужденно воскликнул мужчина. – В этом-то все и дело! Ничего такого до сих пор не было!.. – Потрясает ладонью. – В голове не укладывается!..Психика не выдерживает!.. На это весь расчет… Представляешь. Противник приготовился к атаке… И тут… перед ним… на поле боя… вдруг появляется корова… А у нее… рога… НА ЖОПЕ!!!.. У противника мозги набекрень, и ты берешь его голыми руками…

В молчании собеседники смотрят друг на друга. Ахмет ложится на спину, руки под голову, уставился в потолок.

– Ну как? – прервал молчание мужчина. – Не волнуйся, весь маркетинг я беру на себя.

– Отстань! – отрезал Ахмет.

Последовало тягостное молчание.

– Ты че, братан, обиделся? – пытается разрядить атмосферу мужчина. – Ну это ты зря… Я же только предложил. Не хочешь – не надо… Меня попросили, я решил попробовать. Чего не попробовать, если бабки дают. Какая разница за что. Были бы бабки приличные… Это же бизнес. На бизнес обижаться нельзя… И на маркетинг тоже… Я виноват, что у меня талант на маркетинг? Когда дело касается маркетинга, я голову теряю. Завожусь с полоборота. Надо японцам ракету – буду искать ракету. Надо американцам корову – буду искать корову. С рогами, без рогов, спереди, сзади – какая разница. Есть заказ – буду искать… А ты обиделся… Зря обиделся. Я, ведь, только предложил… Смотрю – мужик нормальный. Решил в долю взять. Не нравится – твое дело. Чего обижаться?.. Тебя как зовут?

Ахмет не сразу, но ответил:

– Ахмет.

– А меня Петя, – обрадовался мужчина. – Давай петуха. – Протянул руку для рукопожатия. Ахмет посмотрел на него, пожал руку. – Ну вот и хокей… Чего нам с тобой делить? – Вздохнул. – Делить нам с тобой нечего. Оба за решеткой… Скукотища здесь, скажу я тебе, сдохнуть можно. Хорошо ты пришел. Вдвоем легче. Хоть поговорить можно. Кстати, что там у тебя с коровой?

– От бабки в наследство получил. А они говорят, может, украл.

– Это они могут, – посочувствовал Петя. – Им, главное, взять человека. Прав ты или виноват – дело десятое.

– А тебя за что? – в свою очередь, поинтересовался Ахмет.

– Меня? Ни за что. Баба пожаловалась и – загребли.

– Жену побил?

– Да нет. Я человек свободный. В том смысле, что ни одна баба юридически не оформила меня в свою личную собственность. Так что вопрос о жене отпадает.

– Чужую побил?

– Никого я не бил, – с легким раздражением, ответил Петя. – Шел просто по рынку, проводил маркетинг. Я по профессии – менеджер по маркетингу… Иду и думаю, где бы мне надыбать, хоть какого-нибудь спонсора. Смотрю – идет женщина. Я на нее посмотрел, и она на меня посмотрела. Между нами, как будто искра проскочила. Смотрит она и не может оторваться. Наверное, понравился ей. Обычное дело. Я к этому привык. Бабы от меня без ума. Вот и эта, должно быть, влюбилась. Подходит, значит, она ко мне и спрашивает: «Вы, случаем, не артист? Очень мне ваше лицо знакомое».

– Нет, говорю, женщина, я не артист, и в кино не снимался.

– Очень жаль, – говорит она. – Вместо того, чтобы снимать разных уродов, могли бы пригласить такого симпатичного мужчину, как Вы.

– Ну, ясно, – думаю. – Любовь с первого взгляда…

Так и есть. Вцепилась в меня и не отпускает. Говорит, какой я интересный мужчина и прочие приятные слова.

– Прямо так и говорит?

– Конечно. Она же голову от любви потеряла. Мне даже неудобно стало. Вокруг люди… Короче. Высказала мне все это. Вздыхает и говорит, что у нее муж, семья и все такое прочее. Но в знак любви своей, она хочет сделать мне подарок на память. Достает из сумки кошелек и протягивает мне: «Вот, возьмите, – говорит, – от меня на память »…Что мне было делать? Вот ты бы взял у нее кошелек?

– Не знаю, – пожал плечами Ахмет.

– Вот и я так же, – продолжил Петя. – Не знал, что делать. Брать – не удобно. Не взять – смертельную обиду женщине нанесешь. Память любви, все же… Пришлось взять. На этом мы с ней расстались…

Я положил кошелек в карман и пошел своей дорогой… А она, знаешь, куда побежала?.. Ни за что не догадаешься… В милицию… Вот куда… Прибежала и говорит, что у нее кошелек с деньгами украли. Представляешь?

– Зачем она это сделала? – удивился Ахмет.

– Черт ее знает. Разве этих баб поймешь? Может, злость ее взяла, что не может меня приватизировать… В общем, не успел я очухаться, как меня повязали. Вот так и оказался я здесь.

– Что же ты сразу не сказал им, как было?

– Да говорил я, а что толку? – сморщился Петя. – Разве ж они поверят? Им главное что? – Дело на человека завести. План выполнить. Произвол в чистом виде. Вот что это такое. Никакой тебе демократии. Чистый тоталитаризм… Кстати, как ты относишься к демократии?

Вопрос поставил Ахмета в тупик.

– Я? Не знаю.

– Учти, если ты против демократии, сразу просись в другую камеру. Потому что я – демократ с головы до ног. Всем нутром до последних печенок-селезенок за демократию и нашу родную капиталистическую законность… Где мой адвокат, спрашиваю я вас? – обратился Петя к двери. – По какому такому праву меня допрашивают без адвоката?.. Молчите?.. Сказать нечего?.. А за что арестовали честную, порядочную корову?.. Она, как положено, выполняла свой долг… Жевала травку… Давала молоко… И вдруг ее тащат в милицию… Это не произвол?!.. Да, между прочим, Ахмет. Пока ты здесь сидишь, кто будет поить-кормить корову? Тебе сказали?

– Нет, не сказали.

– Надо бы узнать. Корова не чемодан, за ней ухаживать надо. Давай спросим?

– Давай.

Они принялись стучать, звать дежурного. Появился милиционер.

– Командир, – обратился к нему Петя. – Там у человека корова была. Напоить, накормить надо бы. Жалко все же. Живая.

– И подоить потом, – добавил Ахмет.

– Ладно. Узнаю, – пообещал милиционер.

– Пусть почешутся, – проворчал Петя, когда за милиционером закрылась дверь. – А то хватают всех подряд… Ну мы, ладно. Но корова то причем? Она за что страдает?

– Товарищ капитан, – доложил дежурный милиционер. – Задержанный просит напоить, накормить корову и подоить потом.

Капитан задумался. Затем приказал:

– Позови Шестакова.

Дежурный милиционер сходил за Шестаковым.

– Шестаков, – сказал капитан. – Корову напоить надо бы. И попасти.

– Товарищ капитан, я что? Пастух? – заныл Шестаков. – Почему я должен пасти эту корову?

– А кто должен? Я?.. Корова к тебе поступила. Ты отвечаешь за ее сохранность. Хочешь – не хочешь, пасти надо. Иначе сдохнет. Доить тоже надо.

– Но товарищ капитан…

– Я все понимаю, Шестаков. Надо будет попросить какую-то женщину. Организуй это дело.

– Товарищ капитан…

– Все, Шестаков. Все. Я понимаю, сочувствую, но другого выхода нет.

Вечером Шестаков вернулся во двор отделения милиции с коровой на поводу и ведром, в котором было молоко. Сослуживцы его радостно встретили.

– Как вечерняя дойка прошла?

– По надоям молока наше отделение теперь выйдет на первое место.

Шестаков молча привязал корову, зашел в отделение, спросил у капитана:

– Что с молоком делать?

– Отнеси в камеру, – распорядился капитан.

Шестаков отнес ведро с молоком в камеру, поставил на пол, сказал Ахмету:

– Твое молоко.

– Спасибо, – поблагодарил Ахмет.

Шестаков ушел.

– Молочко – это хорошо, – довольно потер руки Петя. – Спасибо твоей корове. Не забывает корешей.

Попили молоко. От нечего делать улеглись на топчаны.

– Как ты думаешь, – поинтересовался Ахмет. – Долго еще нас здесь продержат?

– Трудно сказать, – глубокомысленно ответил Петя. – Им тоже надо работу показать. Что не зря хлеб едят. Вот они и суетятся. Поймают какого-нибудь лоха и давай: протоколы, проверки, допросы. На все это время надо.

– А лох это кто?

– Ну ты даешь, братан, – удивленно посмотрел на Ахмета Петя. – Из какого медвежьего угла ты вылез?.. М-м-да-а… Лохи, лохи… Ладно, студент, слушай сюда. Дядя профессор прочитает тебе небольшую лекцию. Кто такие лохи, откуда они произошли, их внешний вид, повадки и способ размножения.

Значит так. Лохи – это… Это такое племя. Произошли они от антарктических крестьян, которые в условиях крайнего юга выращивали лапшу на бескрайних антарктических полях. Иногда эти поля откалывались от берега и уплывали в открытый океан. И с ними вместе плыли лохи, занимаясь в пути своим натуральным хозяйством. Так они добирались до самых дальних стран, так добрались и до нашей России.

И все бы ничего, кабы не опасность, которую таят в себе эти лохи. Один такой лох умудрился во время своего плавания потопить самый большой английский корабль. Капитан этого корабля однажды увидел посреди океана, как плывет на огромном куске антарктического поля какой-то лох и доит корову. У капитана аж челюсть отвисла, глазам своим не верит. Рулевой тоже варежку разинул. Ну и со всего маху вмазались в этот антарктический кусок. Лоху тому хоть бы что, а корабль – ко дну. Вместе с экипажем и пассажирами. Народу утонуло – уйма. Англичане злые – презлые. Ищут этого лоха, всю Англию обвесили его портретами, огромные бабки обещают тому, кто на этого лоха капнет. Теперь вот и у нас его через интерпол ищут. Я сам видел портрет. Чернявый, вроде тебя. Нос такой же. Уши такие же. Рот такой же. – Петя сел, внимательно посмотрел на Ахмета. – Нука, поверни голову. – Поднял за руку Ахмета, повернул ему голову, отошел, всмотрелся. – Ё-моё-о-о… Так это твой портрет… Ты знаешь, что тебя англичане ищут?

– Меня??? – Удивлению Ахмета не было предела.

– Тебя, тебя… Бабки большие обещают тому, кто поможет найти. Фунты стерлингов отвалят.

– Я всю жизнь дома жил, – встревожился Ахмет. – Никуда не ездил. Только к бабке.

– Не ездил, говоришь? – Петя задумчиво посмотрел на Ахмета, потер подбородок. – Очень может быть… Но, с другой стороны… тот лох тоже был с коровой. Не слишком ли много совпадений?

– Клянусь, я ничего про это не знаю.

– Про что ты не знаешь? – вкрадчиво поинтересовался Петя.

– Про это… про корабль английский… людей, которые утонули…

– Откуда ты знаешь, что они утонули? – продолжал тихо, иезуитски, допытываться Петя… Затем вдруг заорал – ты видел это?! Почему ты не помог им?! Не спас, хотя бы одну женщину или ребенка?

Ахмет оторопел, с тревогой смотрит на Петю.

– Как я мог спасти, если не видел это?

– Почему не видел? Ушел в дом? Не захотел смотреть, как гибнут люди?

– Какие люди?

– Английские, американские. Корабль тот шел из Англии в Америку. Кстати, в Америке тебя тоже ищут. Считают своим врагом.

– Каким врагом?!

– Врагом номер один!.. Американского народа. (Ахмет, раскрыв рот, смотрит круглыми глазами на Петю.) Для тебя в Америке разработали специальный электрический стул, на который посадят за твои злодейства.

– Какие злодейства? – Ахмет проглотил комок в горле. – Я ничего не делал.

– А это никого не интересует, – заметил Петя сухо. – Главное, похож. И корова при тебе. Против фактов не попрешь. Не хочу зря пугать, но дела твои, прямо скажем, хреновые… Как повяжут, ты просись к англичанам. У них лучше. Просто повесят и все. Не то что эти – на электрический стул. Живодеры поганые… Эх, Ахметка… Нет. Нет настоящей демократии… Кругом одно фуфло. – Встав в позу декламирует:

Я волком бы выгрыз тоталитаризм.

Сомнений нету в этом.

За то, что посадят тебя и меня.

На разные сроки при этом.

Чувствуешь, какие стихи? Сходу выдаю. Таланты так и прут из меня. Это у меня от предков. Гены во мне такие обалденные. Знаешь, кто я по материнской линии?.. Граф!.. И не просто там захудалый графёнок, а потомок графа Льва Толстого… Чувствуешь?.. – Напевает на мотив «Раскинулось море широко»:

Я родственник Левы Толстого,

Незаконнорожденный внук…

А по отцовской линии… Знаешь кто у меня предок?.. Великий князь Константин!.. Понял? – многозначительно поднимает палец. – И выходит, что с одной стороны я – граф, а с другой – Великий князь. Что же это получается? Графический Великий Князь? Так, что ли? Мда-а-а. Без поллитры не разберешься… Одно ясно. Такая во мне порода… Страшно представить… (Доверительно Ахмету.) Только это так, между нами. Я об этом никому не говорю. Мало ли что… Придут снова коммунисты и – к стенке меня. Как наследника русского престола…

А вот, если установится монархия, тут я и вылезу. Ну-ка, ребята, подвиньтесь. Где тут царский трон?.. Понятное дело, так просто мне трон не отдадут. Повылазят разные родственнички. Подраться придется… Ничего… Не впервой… Кореша помогут. Я тут, на всякий случай, втихаря банду собираю. Потом мы ее партией назовем. Банда – это те, кто за бабки дерется. А за власть – это партия. Бабки потом сами посыпятся… Ты как? Пойдешь ко мне? Корешей я не забываю. Даже если англичане тебя повяжут—вытащу… Ну?

– Я не знаю…

– Да ладно тебе… Хороший ты мужик, – обнял Ахмета за плечи Петя. – Ты мне сразу понравился… Такие мне нужны. Считай, что я взял тебя в свою банду… Эх, наделаем мы делов… Бабки только нужны… У тебя нет, случаем?

– Нет, – отрицательно покачал головой Ахмет. – Была квартира – знакомый обманул. Нет теперь ничего.

– Вот, суки!.. Куда ни ткнись, везде уже поработали… О-хо-хо… – Петя вздохнул, походил по камере. – Ладно, Ахметка. Не горюй. Не в деньгах счастье. Деньги что? Деньги – пыль. Сегодня они есть, завтра – нет… Напевает – гори, гори… моя звезда-а…Ничего… И на зоне жить можно…Хреново, правда. Но что делать?.. Вот, говорят, на Западе в зонах лафаа. Камеры – люкс! Телевизор, видак. Жратва – витаминов вагон. Не то что наша баланда… Футбольчик, баскетбольчик. Сам по телевизору видел… Лафа, да и только… – Внезапно его осенило. – Слу-у-шай, брат. А может, тебе к англичанам в тюрягу? Они же тебя ищут… Можно сделать так: я тебя сдаю – бабки пополам. Чего им пропадать?.. А?

– Так повесят же, – тоскливо напомнил Ахмет.

– Да нет, – успокоил его Петя. – Ничего с тобой не будет. Я забыл тебе сказать – у них мораторий на смертную казнь. Это значит, не вешают они теперь. Просто на зону отправляют. Будешь газончик у них английский подстригать. Бабки я тебе на твой счет переведу. У них это можно. А хочешь, я посылки буду тебе посылать. Что душа твоя захочет… Как? По-моему, нормально… Нет, если не хочешь – дело твое. Я корешей не сдаю… Если только сам захочешь…Подумай… И на общее дело кое-что останется. За трон побороться можно будет… Если с троном выгорит, мне тебя из английской тюряги выдернуть – плевое дело. Ихняя королева мне кто?.. Родственница… Это сейчас она меня в упор не видит. А займу трон, сразу ласковей станет… Неужели она моего кореша не отпустит?.. Да стоит мне только ей звякнуть… Вот, смотри сюда. Снимаю трубку. – Снимает башмак с ноги, прикладывает к уху. – Але, але. Это королевский дворец? Позовите мне Лизавету… Какую? Ясное дело – вторую. Первую только черти на том свете зовут. Кто спрашивает? Петя спрашивает. Какой Петя? Четвертый… Я те дам, десятый! Ты на кого пасть разеваешь?! На русского царя?! Да я тебя, козел… Быстро!.. Распустились, мать вашу… Лиза, ты? Кто это сейчас трубку брал? Управдом? Гони ты его нахрен, Лиза. Представляешь, меня не признал! К-коз-зел! Нет, ты представляешь, Лизок. Меня! Самодержца! Императора! Царя всея Руси! Какой-то управдом… Ну, ващеее… Да нет. Я спокоен. Только обидно, Лизок… Царствуешь, царствуешь. Правишь, правишь. Ночей не досыпаешь, об государстве думаешь… А тут какой-то управдом… К-коз-зел… Да ладно, Лизок… Ты-то сама как? Семья? Дети? Я тоже нормально. Живем потихоньку… Трон?.. Нет, не шатается. Я его подремонтировал слегка. Устойчиво сижу… Шапка Мономаха?.. Ничего. Не жмет. Тяжелая малость, а так, в самый раз… Я че звоню тебе, Лизок. Там у тебя на зоне, лох один срок мотает. Ахметкой кличут. Так это мой корешок. Чего сам не сказал? Постеснялся, должно быть. Он парень стеснительный. Ты вот что, отправь его ко мне… Извинения твои ему нахрен не нужны. Лучше вели золота ему насыпать. В наволочку от подушки… Одну секунду, Лизок. – Зажимает башмак между плечом и ухом, показывает Ахмету растопыренными ладонями объем наволочки с золотом. Делает вопросительный кивок. Ахмет непонимающе смотрит на него. Отсутствие реакции со стороны Ахмета Петя трактует, как несогласие. Понимающе кивает, показывает руками огромный объем и делает жест рукой «все будет, как надо». – Нет, не в наволочку, не в наволочку, Лизок. Пусть сыпят в чехол изпод матраца. И чтоб не жмотничали. Под завязку.

Ахмет, который слушал монолог с вытаращенными глазами, протестующе машет рукой.

– Не надо. Не надо мне столько.

– Помолчи! – Петя мгновенно зажимает свободной рукой «микрофон трубки». – Помолчи, тебе говорят! – Открывает «микрофон». – Погоди, Лизок. Тут ко мне премьерминистр пришел. Сейчас я ему указ подпишу, и мы продолжим. – Снова зажимает «микрофон». Обращается к Ахмету – чего тебе не надо?

– Золота так много не надо.

– Золота… Лишнего… Не бывает… – многозначительно, с расстановкой говорит Петя. – Это все знают. Один ты, как с Луны свалился.

– Я даже не донесу такой мешок.

– Не боись. Я тебе таких амбалов пришлю. Не то что мешок, королевство вместе с королевой утащут. Было бы что тащить. – Петя открывает «микрофон», продолжает разговор по «телефону». – Все. Подписал. Об чем указ? Дураков в инкубаторах выращивать… На экспорт… В Японию. У них там умных много развелось. Одни умные. Представляешь? Повеситься можно. Они, бедные, уже и роботы дурацкие изобретать стали… Ну что ты… Никакого сравнения. Наш натуральный иной раз такое отчебучит… Им и во сне не снилось… Поделюсь. С тобой поделюсь. Кому другому отказал бы, а с тобой поделюсь. Родная кровь, как-никак… Да, насчет золота. В чехол сыпьте. В чехол из под матраца… Ничего, ничего, упрет. Своя ноша не тянет… А это уже не твоя забота. Твое дело насыпать… Об его здоровье не беспокойся. Ежели жаба душит, так и скажи… Ладно… Ладно… Сами отвечаем… За все сами отвечаем… Договорились… Ну, пока, Лизок… Заглядывай при случае. Посидим. Пузырь раздавим… Ладно. Привет семье. – Опускает башмак, всовывает в него ногу. Обращается к Ахмету – Ну вот. Все хокей. А то: «Не надо, не надо мне золота…»

– Неудобно как-то, – стал оправдываться Ахмет. – У чужого человека мешок золота.

– Да брось ты… Неудобно… Неловко… Интеллигент какой нашелся. Ты знаешь у нее сколько этого золота? О-го-го сколько. Они из одной Индии его столько выгребли – с ума сойти… Ничего, не обедняет… А нам оно пригодится. – Стучит в дверь. – Дежурный, дежурный.

Подошел дежурный милиционер.

– Чего тебе?

– Спроси у начальника: за полмешка золота выпустит на волю?

– Давно не получал? – обозлился милиционер. – Еще раз так вызовешь – схлопочешь.

Милиционер ушел.

– Не поверил, – вздохнул Петя. – До чего скушный народ эти менты. Нарочно таких подбирают, что ли?.. Увидят кислую морду и зовут: «Иди к нам в менты…» Эх, на волю бы сейчас… Хотя бы по рынку пройтись. Напевает:

Выйду на улицу,

Гляну на село.

Девки гуляют

И мне весело…

Чертова дура. Надо же было ей на рынок пойти. Нет, чтобы сидеть дома, щи варить. Так она на рынок приперлась… И еще сумку настеж… Раззява…

Утром следующего дня в отделение вошел пожилой майор – начальник отделения. Поздоровался с дежурным офицером – капитаном, спросил:

– Что за корова там во дворе?

– Кавказец один ходил с коровой по поселку, продавал молоко. Решили проверить – не ворованная ли корова, – доложил капитан. – Вот протокол и его объяснения.

Протянул бумаги майору. Тот отложил в сторону протокол, принялся читать объяснение.