Текст книги "Криминальная история России. 1993-1995. Сильвестр. Отари. Мансур"

Автор книги: Валерий Карышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

– Отари Давидович, – улыбнулся чиновник, – тебя ведь к черту просто так не пошлешь!

– Ничего, посылайте смело! – улыбнулся в ответ Отари. – Я не обижусь! – И направился к выходу.

Почти у самых дверей его догнал Вахтанг.

– Отари, что так рано уходишь? – удивился он.

– Что-то устал я сегодня, да и не фартит мне, сам видишь...

– Может быть, тогда поедем, того... массаж сделаем? – предложил Вахтанг, имея в виду возможность воспользоваться услугами проституток.

– Нет, Вахтанг, не сегодня, – отрицательно покачал головою Отари. – Поеду на дачу, буду отдыхать.

– Ну, как знаешь... Счастливо отдохнуть, Отари...

– И тебе счастливо, – ответил Отари и уже повернулся, чтобы уйти, но тут к нему подбежал управляющий.

– Отари Давидович, одну минуточку! – Он снова склонился к его уху и прошептал: – Только что меня информировала служба охраны, что рядом с казино стоит серая «Волга».

– Ну и что? – устало осведомился Отари. – Пускай себе стоит.

– Короче, совершенно точно известно, что это машина московского РУОПа. В машине двое оперов, пасут кого-то...

– Что ж ты такой дерганый, Студент? – пожал плечами Отари. – Мало ли кого они пасут! Может, меня, а может, тебя. – Отари натянуто улыбнулся. – Работа у них такая, понимаешь?

Управляющий совершенно растерялся.

– Я просто решил поставить вас в известность... – запинаясь, пробормотал он.

– Спасибо, конечно. Да вот только меня могут хоть все спецслужбы Москвы пасти, но это вовсе не означает, что мне грозят какие-нибудь неприятности...

Несмотря на всю свою уверенность, выйдя из казино, Отари все же незаметно скосил глаза направо и принялся рассматривать припаркованную неподалеку от входа серую «Волгу». В машине действительно сидели два человека. По антенне радиотелефона «Алтай» нетрудно было догадаться, что машина ментовская.

Особого беспокойства Отари не испытывал. Он не спеша сел в свою машину и, дав соответствующие указания шоферу, направился домой. По пути ему неожиданно вспомнились годы, когда он был каталой. Вот тогда ему стоило бояться ментов... А теперь уже нет. Теперь он птица высокого полета и всяким ментовским шавкам не по зубам.

1981 г., Москва, гостиница «Советская»

В начале 80-х годов в Москве, не говоря уж о других городах России, никаких казино, естественно, еще и в помине не было. Поэтому профессиональные карточные игроки собирались в различных, так сказать, законспирированных местах. Отари, зарабатывающий тогда на картах свой первый капитал, со своим Братом и компанией помощников облюбовал для этих целей гостиницу «Советская» и отдельные номера Краснопресненских бань. Нередко карточные побоища происходили и на частных квартирах, и даже на уютных загородных дачах, расположенных в престижных местах, например на Николиной горе.

Круг профессиональных картежников был достаточно узким. Если намечалась крупная игра, они созванивались между собой и договаривались о месте и времени встречи.

Однажды Отари в компании со своим Братом играл в заранее снятом номере гостиницы «Советская», так называемом штабном номере, который карточные игроки держали на паях постоянно и устраивали в нем мини-казино для проверенных людей. Игра была в самом разгаре, когда неожиданно раздался стук в дверь.

Игру прервали, Отари пошел открывать дверь. Однако переполох оказался напрасным – в дверях стоял дежурный администратор. Оказывается, Отари просто вызвали к телефону.

Звонил его знакомый, боксер-тяжеловес Олег Каратаев. Он сообщил, что только что в Краснопресненские бани прибыли весьма солидные, зажиточные люди – Игорь Бродский и Черкасов. И что там намечается крупная игра. Упоминание о крупной игре всегда действовало на Отари, как дудочка факира на змей.

Он вернулся в номер, поставил в известность Брата о намечающейся игре, и вскоре они уже ехали вдвоем в Краснопресненские бани.

К тому времени у Отари уже были знакомые среди обслуживающего персонала бань. Связь с ними он не потерял и позднее, когда покончил с карьерой профессионального игрока и занялся более серьезными и респектабельными делами. В тот вечер братьев встретили услужливые банщики Виталий Иткин и Боря Губер, которые обеспечивали поддержание тонуса игроков.

Олег Каратаев не обманул Отари. В тот день его выигрыш составил около четырехсот тысяч рублей. А для того времени эта была просто грандиозная сумма.

Пройдя в отдельные номера, Отари увидел старых знакомых: Бродского, Черкасова и самого Каратаева. Вскоре они сели за импровизированный карточный стол, и игра началась.

Сначала играли в «очко», ту самую игру, которая позднее, во времена легализации и расцвета игорного бизнеса, будет называться «Блэк Джеком». Банк держал Игорь Бродский. В банке было около шестидесяти тысяч. Игра предстояла серьезная.

Отари с Братом имели четкую схему игры. Они специально сели друг против друга, чтобы легче было подавать известные им одним знаки. У братьев была разработана целая система условных знаков, которыми они успешно пользовались в ходе игры.

При помощи знаков один передавал другому, что нужно либо поднять банк, либо специально проиграть, чтобы «завести» соперников. Кроме того, они всегда знали, сколько очков у каждого из них. Это гарантировало, что один из братьев не перебьет игру другому.

Первой картой, которую получил Отари в той игре, оказался туз пик. Для того чтобы выиграть, ему нужно было получить еще десять очков. Однако эту сумму мог переиграть банкир, держащий банк, если у него также было бы очко, или двадцать. Это на карточном языке называлось банковским очком. В таком случае выигрыш переходил к банкиру, поскольку он рисковал своими деньгами.

Отари заказал еще одну карту. Получив ее, он медленно, стараясь не засветить окружающим, открыл ее. Предосторожность была излишней, так как игроки собрались опытные, и в карты друг к другу никто из них заглядывать не собирался, зная, что за малейшее нарушение правил и уличение в мошенничестве можно жестоко поплатиться как физически, так материально, выложив в качестве компенсации солидную сумму.

Открывание карт украдкой было для Отари скорее просто традицией. Что-то замирало у него внутри, когда он медленно приоткрывал карту, не зная наперед, что она сулит ему – выигрыш или поражение. На сей раз Отари выпала девятка треф.

Таким образом, у него уже было двадцать очков. Практически Отари мог праздновать победу. Только в редких случаях банкир мог набрать двадцать или двадцать одно очко. Теперь Отари предстояло сыграть маленькую, но очень важную роль. Ему нужно было скрыть ото всех свою радость и, напротив, выглядеть опечаленным и растерянным, так чтобы его противники думали, что карта не идет к нему и надежды на выигрыш у Отари нет никакой.

Отари мастерски изобразил раздумье. Он вроде бы сомневался, брать ли ему еще одну карту или не стоит этого делать. Он даже протянул руку, но потом резко ее отдернул.

Бродский внимательно наблюдал за Отари. Он тоже был не новичок в карточных играх и в искусстве блефа, но, когда дело касалось Отари, чаще всего не мог угадать, что скрывается за его внешней личиной.

Сейчас у Бродского на руках был червовый валет. Это было достаточно успешное начало. К валету можно было легко подобрать комбинацию и вовремя остановиться, не допустив перебора.

Отари продолжал блефовать. Он исподтишка посмотрел на Брата. Тот сделал ему знак, что нужно проиграть. Отари слегка вытаращил глаза, что означало: он не понимает, зачем нужно проигрывать, если на кону лежит шестьдесят тысяч.

Брат показал ему, что располагает некоторой информацией. Отари понял, что у Бродского есть сумма гораздо больше той, которая находится в банке сейчас. Если он проиграет сейчас, то может не захотеть рисковать более крупной суммой.

Отари на мгновение прикрыл глаза, показывая тем самым, что согласен с предложением. Теперь дело оставалось только за тем, как сыграет Бродский. Тот стал медленно открывать следующую карту. После валета на стол лег король, потом пришла девятка. Таким образом, у Бродского набралось шестнадцать очков.

Все замерли. С одной стороны, вероятность того, что Бродский выиграет, была не очень велика, и он это прекрасно понимал. С другой, если он захочет взять еще одну карту, у него легко может случиться перебор. Если бы Отари ставил себе целью выигрыш в этой игре, то вероятность того, что он победит, на данный момент составляла девяносто процентов. Наконец Бродский, махнув рукой, сказал:

– Эх, была не была! – и вытащил карту из-под низа колоды. Это бы трефовый валет. Таким образом, у Бродского стало восемнадцать очков. Выдохнув, он обернулся к Отари.

– Твои, – сквозь зубы проговорил Бродский.

Теперь все смотрели на Отари. Конечно, у Отари было больше, он сорвал бы банк и выиграл, но... Равнодушным движением он бросил карты в колоду:

– У меня меньше. Банк твой. – Тут же снова взял колоду карт и стал перетасовывать ее, чтобы никто не успел заметить, какие карты он положил. Брат понимающе кивнул. Он-то знал, что у Отари было двадцать очков и фактически он выиграл.

Подстроенная победа воодушевила Бродского. Он вошел в азарт.

– Что-то не везет нам сегодня в «очко», – нарушил затянувшееся молчание Брат. – Давайте перейдем на «сику».

Бродский, засовывая деньги в специальный патронташ, сшитый на заказ в одном из ателье, впоследствии получивший название визитницы, коротко кивнул:

– Я не против.

Все посмотрели друг на друга. Черкасов и Каратаев также были согласны.

– Ну и прекрасно, – сказал Отари. – Играем в «сику».

Быстро распечатали новую колоду. Это было одним из обязательных условий игры.

«Сика», в которую собирались играть присутствующие, была тюремной игрой. Она очень походила на покер, но с несколько измененными правилами. Играли обычно в три или в четыре листа, то есть каждый игрок получал по три или четыре карты. Побеждал в игре тот, у кого в итоге выходило больше всего комбинаций. Максимальное число комбинаций при игре в три листа составляло 34 очка.

Расклад был следующий: шестерки считались козырными картами и составляли 34 очка, затем шли три туза – 33 очка. Король расценивался как десятка, если он был с двумя – 33 очка, десятка с двумя – 32 очка, король с дамой одной масти и шестерка – 31 очко и так далее.

Играла одна масть. Например, девятка, десятка и король одной масти составляли 29 очков. Два туза составляли 22 очка. Банк складывался из первичных взносов всех игроков. Кроме того, каждый игрок мог увеличивать ставку. Следующий игрок обязательно должен был ответить той же суммой, которую поставил предыдущий игрок, либо увеличить ее, либо открыть свои карты.

Снова все расселись по местам. Отари, как и прежде, сел отдельно от Брата. Сделал он это не случайно. Если у кого-нибудь из них по ходу игры набирались большие очки, то задача каждого из братьев заключалась в том, чтобы максимально увеличить сумму в банке за счет других игроков, не давая им раскрыться.

Начальная ставка была невысока – 25 рублей с человека. Но уже через 15 минут сумма взноса была увеличена до 50, а через 20 минут – до 100 рублей. Банк доходил до 50, 60, а то и до 70 тысяч, но увеличивался моментально.

Каждый из игроков держал банк поочередно, другие партнеры обычно играли на ту сумму, которая находилась в банке, не превышая ее. Каждый из них мог рискнуть и сорвать банк. В отличие от партнеров банкир мог завладеть банком лишь в том случае, когда брал так называемый последний стук – последнюю игру. Тогда у каждого из игроков был всего один шанс. Если он не мог воспользоваться этим шансом, то вся сумма, находившаяся в данный момент в банке, переходила банкиру.

Отари с Братом не ошиблись. Переход на другую игру только распалил Бродского. Он уже имел в выигрыше около 80 тысяч рублей, и теперь ему хотелось большего. Он сразу стал играть по-крупному. Практически каждый раз он пытался сорвать банк, и раза два это ему удавалось. Каратаев то и дело бросал на братьев недоуменные взгляды. Он прекрасно знал, чего они стоят как игроки, и ему было непонятно, чего добиваются Отари и его Брат. До сих пор оба они были в минусе, а Бродский выиграл уже более ста тысяч рублей.

Игра приближалась к финишу. Отари понимал, что пора менять тактику, иначе выиграть не удастся. На этот случай у братьев была разработана определенная схема. Отари подал Брату знак и приступил к ее выполнению. Он быстро достал из привезенной с собой спортивной сумки аккуратно сложенные сторублевые купюры в банковской обертке и, объявив, что в банке теперь 50 тысяч рублей, выложил на специально отведенный для этого стол названную сумму.

В помещении воцарилась тишина. Отари внимательно оглядел присутствующих, уделив особое внимание Бродскому. Остальные мало его интересовали, поскольку, как и он сам, находились в минусе. Бродский явно нервничал, его руки ходили ходуном, и казалось, что карты вот-вот вырвутся из дрожащих пальцев и рассыплются по столу. Отари играл с Бродским и раньше. Он прекрасно знал, что подобное его поведение говорит о том, что Бродский настолько увлечен азартом, что отказаться от игры не сможет, а значит, увеличит сумму в банке. Это как раз и входило в планы братьев.

Отари попросил Каратаева достать новую колоду. Тот исполнил его просьбу, и Отари, ловко перетасовав карты, раздал их игрокам. Черкасов выбыл из игры сразу: вероятно, к нему пришли плохие карты и сумма очков не оставляла никаких надежд на выигрыш.

Теперь вместе с братьями играли лишь Бродский и Каратаев. Брат особой активности не проявлял, только поддерживал Отари. У Отари было 31 очко. Шанс на победу был совсем неплохой, так как большое число очков выпадало довольно редко. У Отари было примерно 70 процентов выигрыша, о чем он и не преминул оповестить Брата.

Брат, поняв, что имеет в виду Отари, показал ему, что у него самого очков мало, но он будет подыгрывать Отари и увеличивать банк.

Прошло несколько кругов. Выбыл Каратаев. Он понял маневр братьев, так как играл с ними не первый раз. А потому отложил свои карты и стал с интересом наблюдать за ходом игры. Что и говорить, стоило посмотреть, как братья «разводят» Бродского.

Бродский, ослепленный азартом, не понимал, что его наметили жертвой, и был уверен в своей победе как никогда.

«Неужели у него 32? – думал тем временем Отари. – Обидно будет потерять такую сумму. Но уж больно уверенный у него вид... Что ж, риск благородная штука... Быть может, повезет!»

Они прошли еще один круг. Отари не давал Бродскому возможности раскрываться. Наконец в банке оказалось около 200 тысяч рублей. «Все, это бешеные деньги, рисковать нельзя!» – решил Отари и громко сказал:

– Стук.

В комнате стало так тихо, что слышно было, как капает где-то в соседнем помещении вода. Каждый из присутствующих понимал, что теперь осталась единственная возможность получить эти деньги. У Отари был шанс не только сохранить эти 200 тысяч, но и в случае, если кто-нибудь из игроков пойдет на полный банк, догнать сумму до 600 тысяч.

Но, зная Каратаева, Отари понимал, что тот на всю сумму не пойдет, максимум, на что расколется, – на 100 тысяч. А вот Бродский может пойти, поскольку он очень азартный человек и с ним, с Отари, играл сравнительно мало – не знает их с Братом стиль игры и скрытые маневры.

Слегка разрядил донельзя накалившуюся атмосферу банщик Боря, вкативший в кабинет тележку, сплошь заставленную бутылками сухого грузинского вина, пивом и тарелками с закуской.

Отари быстро вытащил из пачки сторублевую бумажку и протянул ее Боре. Тот раскланялся, но уходить не спешил. Ему тоже было интересно посмотреть, чем закончится эта сумасшедшая игра.

Каратаев по просьбе Отари вскрыл новую колоду. Отари вновь мастерски перетасовал ее и, сделав паузу, вопросительно посмотрел на присутствующих, желая узнать, кто играет. Встрепенулся было Черкасов, но сумма была ему не по зубам, и он лишь сокрушенно покачал головой.

Каратаев объявил, что играет, и внес 100 тысяч. По условиям игры, вновь вступающий в игру должен был внести половину банка. Участниками игры оставались также Брат и Бродский. Отари раздал всем по три карты и объявил, что это последний круг.

Первым свои претензии на банк заявил Каратаев. Он удвоил сумму, доведя ее до 200 тысяч. Однако уже через несколько минут Каратаев вскрыл свои карты. У него было 30 очков. У Отари было всего 22. Таким образом, Каратаев успешно снял 200 тысяч. В банке оставалось 100 тысяч рублей. Отари было от чего расстроиться. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что игра еще не кончена и сейчас все зависит от его Брата.

По сценарию, Брат должен пойти ва-банк и, естественно, увеличить его, а затем им вдвоем предстояло развести Бродского.

Все получилось, как и было задумано. Брат пошел ва-банк и тут же проиграл. Теперь у Отари в банке было 200 тысяч. У него остался один-единственный конкурент в лице трясущегося от азарта Бродского.

– Ну что, в банке 200 тысяч, – сказал Отари, не сводя глаз с раскрасневшегося лица противника. Тот уже осторожно раскрывал свои карты, вероятно подсчитывая в уме сумму. При этом на его лице отразилось такое волнение, что казалось: от того, выиграет он или проиграет, зависела его жизнь.

Наконец, когда общая сумма в банке достигла 500 тысяч, наступил момент вскрытия карт. Бродский осторожно открыл свои и бросил их на стол.

– Тридцать два, – сказал он, самоуверенно усмехнувшись.

– Тридцать три, – негромко парировал Отари. У него на руках было три туза. – Ну что, с тебя 200 штук, – обратился он к Бродскому. – Когда прикажешь получить?

Взгляды всех присутствующих обратились к проигравшему. Тот неожиданно как-то весь обмяк и начал медленно сползать со стула. Затем Бродский неожиданно встал на колени.

– Ребята, – он сложил руки в молитвенный жест, – умоляю, я отработаю, верну деньги, только не убивайте, не губите! Я верну до копеечки!

– Когда вернешь? – спросил Отари. – Отвечай при свидетелях, чтобы потом никаких непоняток не было.

– Верну! В ближайшее время! – заскулил Бродский.

По правилам игры, Отари не мог наезжать на Бродского за то, что он сел играть без денег. Так получилось, что по ходу игры банк вырос, и Бродский пошел на сумму, которую не мог в данный момент обеспечить. Но это не означало, что долг будет ему прощен. Бродский был обязан выплатить деньги в ближайшее время.

– Когда вернешь? – повторил Отари.

– В течение месяца. Устроит? – умоляюще пролепетал проигравший.

– Назови конкретную дату, – сказал Отари.

– Не могу конкретную, – прошептал Бродский. – Но клянусь, что в течение месяца отдам!

Отари был удовлетворен. Он знал, что разговор велся при свидетелях и у Бродского нет иного выхода, как только отдать деньги.

– Хорошо, – кивнул Отари, – пиши расписку.

Бродский вырвал из блокнота листок, достал ручку. Через несколько минут расписка, гласящая, что он обязуется в течение месяца уплатить сумму в 200 тысяч рублей такому-то такому-то, была готова.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Отари, аккуратно складывая листок и засовывая во внутренний карман. – Теперь можно и выпить, – добавил он, наполняя свой фужер сухим красным вином.

Банщик Боря понял последние слова Отари как приказ к действию и, понятливо кивнув головой, жизнерадостно заявил:

– Можно не только выпить, но и душевно отдохнуть! – Он открыл дверь кабинета и крикнул: – Миша, Виталик, заносите!

Через несколько мгновений в кабинет вошли два дюжих молодых хлопца из числа обслуживающего персонала. На руках они несли симпатичную девушку, укутанную в белоснежные простыни. Поставив презент прямо на игральный стол, банщики удалились, а Боря ловким движением сдернул с девушки простыню. Как того и следовало ожидать, дама оказалась совершенно голой.

– А это, – продолжал вещать Боря, – приз победителю. Кто у нас сегодня победитель? Насколько я понял, это вы, Отари Давидович?

Отари улыбнулся. Такой ненавязчивый сервис льстил его самолюбию, тем более что девушка была очень симпатичной – Боря постарался на славу. Отари ничего не имел против того, чтобы воспользоваться призом, но тут он мельком увидел лицо Бродского, и всякое желание у него мгновенно пропало. Бродский выглядел как живой труп. «Э-э, так дело не пойдет, – подумал про себя Отари. – Еще, чего доброго, порешит себя мужик, и плакали тогда мои денежки. Может, хоть баба его к жизни вернет?!»

– Пусть ее возьмет проигравший, – снисходительно улыбнувшись, заявил Отари.

Бродский дернулся, но, поняв, что ему только что обломился утешительный приз, криво усмехнулся и кивнул обнаженной красотке, выражая свое полное согласие.

Через несколько минут Отари с Братом, довольные, покинули Краснопресненские бани, не забыв щедро расплатиться с командой банщиков, возглавляемой предупредительным и исполнительным Борисом.

Выигрыш действительно был потрясающим. За такие вот легкие деньги Отари и любил карточные игры. Правда, случалось ему и проигрывать, но это происходило крайне редко, потому как работали они с Братом на пару и проколы были практически исключены.

Теперь нужно было получить долг с Бродского. Через несколько дней после игры в Краснопресненских банях Отари позвонил Каратаеву и назначил встречу в кафе «Белый аист» на Малой Бронной.

Каратаев также ждал своей доли выигрыша и был очень недоволен тем, что Бродский задерживает выплату долга.

– Ну что, сколько нам еще ждать? Когда он нам бабки вернет? – раздраженно спросил он, плюхнувшись за столик, за которым вот уже несколько минут поджидал приятеля Отари.

– Вернет, куда он денется, – философски заметил Отари.

– Не знаю... У меня такое впечатление складывается, что он не слишком-то торопится!

– Что он – дурак, самому себе могилу копать, – улыбнулся Отари. – Он же прекрасно знает, с кем имеет дело!

– Я давно этого хитрого лиса знаю! Задницей чувствую, что-то здесь не так! – продолжал упорствовать Каратаев. – Мне кажется, его надо заставить отработать эти деньги.

– Что же это за работа такая, на двести тысяч? – удивленно переспросил Отари. – Уж больно высокооплачиваемая работа! Разве что кому президента США убрать нужно, так мне это ни к чему! – усмехнулся он.

– Пока такой работы нет, но, думаю, в ближайшее время мы постараемся ее подобрать, – хитро улыбнулся Олег. По его глазам было видно, что он что-то задумал и какая-то наводка у него имеется, но пока по каким-то причинам он не хочет раскрываться. Может быть, Олег был просто не уверен в перспективах будущего дела, а потому хотел еще раз все проверить и лишь потом ввести в курс дела приятеля?

Отари не стал настаивать и вызывать Каратаева на откровенность. Они посидели еще немного, поговорили о том о сем и разошлись.

Прошло полтора месяца, но деньги Бродский так и не вернул. Наконец терпение Отари лопнуло, и он вновь позвонил Каратаеву, назначив встречу в том же «Белом аисте».

Отари приехал немного раньше назначенного времени. Он прошел в зал, но никого из общих знакомых там не увидел. Тогда он вышел на улицу и сел там за столик, заказав бутылочку боржоми. Ждать Каратаева пришлось недолго. Вскоре он подъехал, но не один – с ним был незнакомый Отари коренастый молодой человек.

– Знакомься, Отари, это Володя Попов, – представил его Каратаев. – Кличка – Наемник. Офицер спецназа, в совершенстве владеет приемами карате.

Отари вежливо поздоровался и протянул руку, которую Попов незамедлительно пожал. Отари чуть не вскрикнул от боли. Что-что, а хватка у этого спецназовца была железная.

– Ну что, Отарик, похоже, пора получать наши лавэ с должничка! – заявил Каратаев, когда они расположились за столиком.

– Каким образом? – спросил Отари. – Бродский же говорит, что у него денег нет.

– Это он нам говорит! А сам сейчас в одном из залов ресторана «Прага», – Каратаев махнул рукой в направлении Арбата, – закатил шикарнейшее празднование дня рождения своей сестры. А нам он говорит, что денег нет! – повторил Олег. – Ну что, навестим должничка, напомним о себе?

– Я думаю, что тянуть больше нечего, – ответил Отари, вставая из-за стола.

Через несколько минут они уже были возле ресторана «Прага».

Отари с Олегом вошли в ресторан, где в банкетном зале Игорь Бродский праздновал день рождения своей сестры. Гостей было около сотни, столы сервированы на редкость дорогими блюдами. Коньяк, шампанское, водка и вино просто лились рекой. В зале стоял смех и гул голосов.

При появлении Отари с Олегом в зале повисла напряженная тишина. Все разом замолчали и уставились на вошедших. Отари в сопровождении Олега направился в центр зала, где во главе стола сидел Бродский рука об руку со своей сестрой. Бродский явно побледнел, но взял себя в руки и, растянув рот в фальшивой улыбке, воскликнул:

– О, какие гости! Рад, рад вас видеть!

Отари с Олегом сухо поздоровались с присутствующими. Некоторые из них знали Отари и приветливо поздоровались с ним. Отари ответил любезностью на любезность и раскланялся со знакомыми.

Каратаев тем временем подошел к Бродскому вплотную. Тот скукожился на стуле и вжал голову в плечи.

– Ну что, Игорек, мы насчет денег пришли, насчет твоего долга, – негромко, но очень внятно сказал Каратаев.

– Я же сказал, что отработаю, – забормотал Бродский.

Каратаев выдержал паузу, как бы рассматривая присутствующую на банкете публику. Все замерли.

– Ладно, – сказал он, – отработаешь так отработаешь. Сам знаешь, долг – дело святое. Через пару дней к тебе подойдет вот этот человек, – он показал на Попова, – пойдешь с ним. Он расскажет тебе, что нужно сделать, и посвятит во все детали.

– А что за дело? – еле слышно спросил Бродский.

– Дело? – ухмыльнулся Каратаев. – Дело привычное. Поможешь нам Корейко одного прибалтийского потрясти, – так же шепотом ответил он.

Бродский молчал, лицо его стало белым как мел. К нему подошел Отари, который в течение всего разговора стоял немного поодаль.

– Ну что, поработаешь на нас? Или деньгами расплатишься? – спросил он.

– Нет у меня таких денег... – прогнусавил Бродский. – Куда деваться – отработаю...

На подготовку операции, задуманной Каратаевым, ушло совсем немного времени. Примерно через неделю Каратаев, Отари, Попов, Бродский и Андрей Овчинников выехали в прибалтийский город N.