Текст книги "Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль"

Автор книги: Валерий Карышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Мы с Севкой сели в машину и понеслись прочь от тира.

Долго перед моими глазами стояла сцена – тело Барона на снегу и плачущий ребенок рядом…

В этот же вечер мы с Севкой поменяли квартиру, временно поселившись в гостинице. В вечерних новостях по телевизору передавали об убийстве Барона.

Многие телевизионные передачи были посвящены этому убийству. Из них мы узнали, что ребенок не пострадал, только сильно напуган и в шоковом состоянии доставлен в больницу.

Через пару дней мы сняли новые квартиры – на сей раз каждый отдельную. Севка стал жить с рыжей Тамарой. Я решил пока жить один. Кроме того, мы заставили всех ребят также поменять квартиры, так как Кольку наверняка пытали, и он мог выдать адреса.

Теперь мы решили сделать немного по-другому. Члены бригады не должны знать адреса друг друга. Эти сведения должен иметь только бригадир.

Глава 9
ЛЮБОВЬ И… МЕНТОВСКИЙ ПРОТИВОГАЗ

После ликвидации Барона мы решили съездить в свой родной город. На сей раз летели самолетом.

В городе мы провели инспекцию наших коммерческих точек, встречались с ребятами, оставшимися на хозяйстве. Вскоре мы с Севкой пришли к выводу, что нам необходимо усилить московское крыло. С этой целью, возвращаясь обратно, мы взяли с собой несколько человек. Таким образом, у нас в бригаде уже стало двадцать два человека.

В Москве возникла проблема. Поскольку новым пацанам нужно было снимать квартиры, а москвичи, сдающие жилье, с большой предосторожностью относятся к иногородним, мы решили взять в бригаду парня-москвича, именно для административно-хозяйственных целей. Им стал двадцатилетний Ромка Бархатов.

Это был сын отставного полковника, из хорошей семьи. Почему он пришел в бригаду – непонятно. Я уж не помню, кто из ребят его привел, но Ромка начал работать с большим интересом и энтузиазмом. Вначале мы поручали ему все административно-хозяйственные дела. На нем лежало все, связанное с обеспечением ребят жильем, пейджерами, радиотелефонами, на которые мы скоро перешли.

Поскольку нужно было предъявлять паспорт, и человек должен быть ни в чем не замешан, у которого нет никаких «косяков» со стороны правоохранительных органов, Ромка как раз годился на эту роль. Каждый раз, когда он снимал квартиру для ребят, Ромка представлялся молодым супругом, только что женившимся на девушке, ушедшей из родительского дома. Такой прием действовал практически безотказно, и Ромка с большим успехом снимал квартиры.

Вскоре мы с Севкой переехали в более престижный район – Крылатское. Можно сказать, что это был молодежный район. Кто-то снимал там квартиры, кто-то покупал их. Ромка подобрал нам с Севкой две квартиры в разных подъездах одного дома. В квартирах был сделан евроремонт.

Вечерами мы с Севкой ходили в универсам «Юникор» или в другой магазинчик под названием «Ежик» закупать продукты. Там иногда встречали ребят из других группировок. Кое с кем мы уже были знакомы. Иногда мы замечали враждебные взгляды. Видимо, это были люди, контактировавшие с центральной группировкой. А поскольку по криминальной Москве о нас уже ходили слухи как о кровавой группировке, то и отношение к нам было двоякое. С одной стороны, нас уважали, с другой – ненавидели.

Вечера мы проводили разнообразно. Иногда я с Севкой и его рыжей Тамарой ходил в ночные клубы, в рестораны. Но чаще всего я ходил ужинать к Севке. Тамарка готовила отлично. Каждый раз, после вкусного ужина, я возвращался в свой подъезд.

Однажды, когда вечером после ужина я вышел от Севки и прошел несколько шагов по двору, я вдруг заметил, что сзади медленно движется машина с потушенными фарами. Мне это показалось подозрительным. Я резко обернулся и с ужасом заметил, что в лицо мне смотрит автоматное дуло. Затем я услышал щелчок затвора… Резкая боль пронзила мое тело, потом наступила кромешная тьма.

Очнулся я в больничной палате. Кругом белые стены, белые потолки. Надо мной – капельница. Рука перебинтована, грудь тоже. Сильная головная боль. Надо мной склонилась девушка в белом халате и белой шапочке, молоденькая, симпатичная.

– Вам лучше, больной? – обратилась она ко мне.

Я кивнул головой и тут же почувствовал резкую боль. Еле слышно прошептал:

– Что со мной? Где я?

Вероятно, догадавшись по движению губ, о чем я спрашиваю, девушка ответила:

– Вас тяжело ранили, вы в больнице. Два дня назад вас привезли. Все это время вы были без сознания. Сейчас я позову врача.

Вскоре появился врач и стал осматривать меня. Я узнал, что ранили меня в грудь, а вторая пуля задела висок. Но, слава богу, голова осталась цела. Пока меня везли в больницу, я потерял много крови.

После визита врача мне дали снотворное, и я снова заснул.

На следующий день эта девушка снова пришла ко мне в палату. Она была дежурной медсестрой по нашему отделению и курировала несколько палат, в том числе и мою. Ее звали Олеся.

Ей было лет девятнадцать. Небольшого роста, русоволосая, с правильными чертами лица, с голубыми глазами, Олеся была очень симпатична и уделяла мне много внимания. Каждое дежурство она приносила мне фрукты, соки. Однажды я спросил:

– Олеся, а почему ты приносишь мне все это?

– Это не я, – ответила она, – это ваши друзья через меня передают.

На следующий день случилась неприятность. Неожиданно ко мне в палату вошли трое незнакомых мужчин. Все они были в белых халатах. Тщательно закрыли дверь в палату, а моего соседа, который уже достаточно хорошо чувствовал себя и свободно ходил по больнице, просто попросили выйти.

Мужчина взял стул и сел возле моей кровати. Он достал из бокового кармана красную книжечку и сказал:

– Я следователь районной прокуратуры, – и назвал свою фамилию. – А это, – он указал на своих спутников, – оперативники из криминальной милиции. Нам нужно побеседовать с вами.

– Слушаю, – сказал я тихо.

– Для начала давайте заполним протокол, – и следователь достал из папки зеленые листки протокола допроса. Он записал мои данные – фамилию, имя, отчество, где родился – и перешел к самому главному.

– Какова цель пребывания в Москве? Вы ведь живете без прописки.

Я сказал, что цель моего визита в Москву – занятие коммерцией.

– Где и чем вы занимаетесь?

Ну что я мог сказать? Никакие коммерческие структуры со мной не были связаны. Поэтому я сказал, что занимаюсь коммерческой деятельностью как частный предприниматель – покупаю товар, привожу его в свой родной город.

– А могут какие-либо люди подтвердить то, что вы занимаетесь частнопредпринимательской деятельностью? – спросил следователь.

Тогда я сказал, что сейчас не могу вспомнить, так как плохо себя чувствую после ранения.

– Кстати, о вашем ранении… Что вы можете сказать об этом? Вы видели, кто в вас стрелял?

– Нет, я никого не видел, ничего не знаю. Шел к подъезду, подъехала машина, и кто-то стал стрелять.

– Как вы думаете, кто это мог быть? Есть ли какие-то недоброжелатели или враги, которые заинтересованы в вашей смерти?

Я пожал плечами и ответил, что таких людей не знаю. Может быть, меня просто с кем-то перепутали.

Следователь покачал головой, дав понять, что не поверил мне.

Тут в разговор вступили оперативники.

– Да брось ты, Олег, ваньку валять! Всем известно, кто ты. Работаешь с Сильвестром, приехал со своей бригадой из родного города, воюете с центральной группировкой. Мы все про тебя знаем! Ты должен знать, что центральная группировка тебя и приговорила, и двое киллеров исполнили этот приговор. Но тебе повезло – жив остался!

– Но если вы про меня все знаете, так зачем спрашивать? Я не понимаю, о какой группировке вы говорите, – продолжал я гнуть свою линию.

Оперативники еще больше озлобились на меня. Но тут я сказал, что больше разговаривать не могу – у меня очень болит голова.

Следователь пожал плечами и сказал:

– Распишитесь, пожалуйста, в протоколе. Я записал все с ваших слов.

Я быстро пробежал глазами написанное и расписался внизу.

Посетители вышли из палаты.

В тот же вечер ко мне снова заглянула Олеся. Мы долго с ней разговаривали.

Я уже знал, что она закончила медицинское училище, работает в больнице полгода, мечтает поступить в медицинский институт. Но для этого надо отработать в больнице какое-то время. Олесе нравится заниматься медициной, но больные, как она сказала, бывают разные. Есть которые пристают. Тогда я сказал ей:

– Олеся, если тебя будет кто обижать, скажи мне, я за тебя заступлюсь.

Она рассмеялась и сказала:

– Ой, подумаешь, какой сильный! Ты и встать-то не можешь! Как ты за меня заступишься?

Я улыбнулся. С этого вечера я почувствовал, как сильно привык к Олесе. Мы стали встречаться с ней каждый день.

Вскоре Олеся стала приносить мне записки – от Севки, от других ребят.

Через пару дней, почти перед самым отбоем, когда больница была уже закрыта, в палату неожиданно вошел Севка. Его провела Олеся.

Мы долго разговаривали с ним. От него я узнал, что война с центральной группировкой по-прежнему продолжается. В тот вечер, когда ранили меня, ранили еще одного нашего пацана – на автостоянке, где он ставил автомобиль. Почерк был тот же – подъехала машина, и начали стрелять.

– Что делать будем? – спросил я Севку.

– Сначала тебе нужно выздороветь, – ответил он. – Я опять вызвал Сашку на подмогу.

– А с Сергеем Ивановичем говорил?

– Он приехал. Выйдешь из больницы – будем вместе говорить. Много серьезных вопросов у нас к нему накопилось.

Через две недели я выписался из больницы.

Вернувшись в квартиру, я решил отдохнуть некоторое время. Но мне было очень одиноко – не хватало Олеси…

Собрав всю свою смелость, я сел в машину и поехал в больницу. Там и разыскал Олесю. Она по-прежнему работала на том же этаже. Я предложил ей выйти на улицу поговорить. Не знаю, как это получилось, но я сделал ей предложение жить вместе.

Как ни странно, она сразу же согласилась.

На следующий же день она переехала ко мне с одним пакетом, в котором лежал махровый зеленый халат, несколько пар трусиков и зубные принадлежности с тапочками. «Да, небогатое приданое!» – подумал я.

Позже Олеся объяснила мне, что не знала, кто я, боялась, что не уживется со мной. Поэтому и взяла минимальное количество вещей.

Вскоре появились новые проблемы. Деньги, которые передал нам Сильвестр за ликвидацию Грома, закончились достаточно быстро. А по Барону мы должны были получать проценты. Но с их выплатой Сильвестр не торопился.

Наконец мы решили переговорить с ним серьезно и поехали на одну из встреч с четким разговором.

Не помню, какая тема тогда обсуждалась, но вскоре мы перешли к нашей проблеме.

– Послушай, Сильвестр, – сказал я, – когда же мы будем получать процент с «крыши» за ночной клуб?

Сильвестр удивленно взглянул на нас:

– Вы что, не верите мне? Я же обещал, что вы будете получать их в ближайшее время. Подождите, еще не готово. Много, очень много расходов на вас.

– Послушай, – обратился к нему Севка, – мы убрали двоих людей. Олежек получил ранение. У нас давно кончились деньги. Нам нужно кормить и одевать людей. Почему мы каждый раз приходим к тебе и просим тысячу, две, три, как подачку? Таких денег нам не хватает. Мы должны получать четкий процент, как ты нам обещал!

Сильвестр неодобрительно посмотрел на него:

– Че ты волну гонишь, братан? Я сказал, что будете получать, значит – будете. Между прочим, – добавил он, – многие просто за одно уважение готовы работать со мной, бесплатно!

– Это что, намек? – отреагировал Севка.

Сильвестр промолчал, но тут же перешел в наступление.

– Как ты себя чувствуешь, Олежек? – неожиданно обратился он ко мне. – Как рана?

– Ничего, – ответил я, – слава богу.

– Ты после больницы совсем не отдохнул, сразу в работу! Тебе отдохнуть надо. На, возьми немножко лавэ, – и протянул мне пачку денег. – Отдохни с девчонкой. Я слышал, у тебя девчонка хорошая, которая за тобой ухаживала в больнице… – подмигнул он.

Я понял, что это отнюдь не забота о моем здоровье, а какая-то возможность откупиться небольшими деньгами, будто бы на отдых, мол, бери и не рыпайся.

После разговора с Сильвестром мы с Севкой остались вдвоем.

– Что будем делать? – сказал Севка. – Похоже, нам от него ни процентов, ни коммерческих точек, которые он обещал, не видать как своих собственных ушей!

Я пожал плечами.

– Ладно, Олежек, – решил Севка, – езжай отдыхать. Ты заслужил отдых. Езжайте с Олесей. А когда вернешься, будем думать.

Местом для отдыха мы почему-то выбрали Мексику. Не знаю почему. Придя в туристическую фирму, мы получили много предложений – и Таиланд, и Канарские острова, и Европу.

Но, посмотрев видеофильм о живописной природе Мексики, о ее теплом море, о красивом желтом песке, решили ехать именно туда.

Перелет был достаточно длительным и весьма утомительным. Но две недели райского отдыха пролетели незаметно. Я полюбил Олесю, и она полюбила меня. Нам было хорошо вместе.

Но время отдыха летит быстро. Вскоре я вернулся в Москву. Там нас сразу же ждали новые неприятности. Снова пропал наш человек. На сей раз это был новый паренек, недавно взятый в бригаду из нашего города. Звали его Мишкой. Он также снимал квартиру на двоих. Поставив свою «девятку» на стоянку, он вышел оттуда. После этого его никто не видел. Говорят, его похитили. Кто похитил – неизвестно.

После этой акции мы с Севкой взяли телохранителей. Теперь меня сопровождали двое пацанов, оба с оружием. Прятали они его в укромном месте автомашины под радиоколонками. Сам же я, как и Севка, оружия не носил.

Вскоре – снова неприятность. Несмотря на то, что после покушения я поменял квартиру, все же оставался жить в Крылатском. Олесе тоже нравился этот район. Мы с ней часто заходили в большой универсальный магазин «Юникор», где отоваривались, покупали продукты.

Однажды во время такого похода ко мне подошли двое пацанов, коротко стриженных, в темных куртках. Один обратился ко мне:

– Тебя Олег зовут?

Я кивнул.

– Слышь, базар есть. Тут стрелку тебе предлагают забить завтра. Подъезжай в шесть часов вечера к мусорской поликлинике, что находится на Солянке. Знаешь, где?

Я отрицательно покачал головой.

– Ну, у своих пацанов узнаешь. В общем, в шесть вечера, у поликлиники МВД на Солянке. Приезжай, побазарим по одной теме конкретно.

– А кто со мной встречаться-то будет? – спросил я.

– Потом все узнаешь. Пока, Олег! – И пацаны, резко повернувшись, пошли прочь.

В тот же вечер я был у Севки на квартире.

– Как ты думаешь, – обратился я к нему, – кто назначает мне стрелку?

– Известно кто – центральная группировка!

– А чего они хотят?

– Не знаю. Но раз назначают стрелку у поликлиники МВД, значит, будет она мирная, спокойная.

– С чего ты решил?

– Там же мусора ходят, лечатся… Что, прямо при них палить будут?

Да, это и в самом деле вселяло уверенность, что никакой опасности на стрелке не будет. Тогда зачем они нас вызывают? Какие проблемы мы должны с ними обсудить?

– Поживем, Олежек, – увидим, – сказал Севка. – Но ехать нам с тобой вместе на стрелку нельзя. Давай пошлем двоих ребят – Витьку и Эдика.

Так и договорились. На следующий день, незадолго до стрелки, я вызвал к себе Эдика с Витькой, дал инструкцию, как проводить стрелку. Эдику дали мобильник.

– Вот мобильный, если что – звони мне, – сказал я ему, – только не называй по имени. Понял?

– Да, конечно.

– Оружия не берите.

– А может, все же возьмем? – предложил Витька.

– Зачем? Они назначили встречу у мусорской поликлиники. Не будут же стрелять на глазах у ментов!

Ребята молча вышли, сели в «шестерку» и отправились на стрелку. Мы с Севкой сидели в одном из кафе и ждали звонка.

Уже было полседьмого вечера, но телефон молчал.

– Что-то долго они разговаривают! – сказал Севка. – Давай-ка наберем номер сами.

Севка взял мобильник и набрал телефонный номер. Но в трубке послышался женский голос: «В настоящее время абонент недоступен. Попробуйте позвонить позже. „Би Лайн“.

– Что это означает? Выключили телефон? Или, может быть, их уже шлепнули? – спросил я.

– Да нет, не могли, – ответил Севка. – Вряд ли.

Минут через пятнадцать раздался звонок. Это был Эдик. Он почти кричал. Забыв всякую конспирацию, он называл меня по имени:

– Олежек, слушай, Витьку завалили!

– Погоди, говори толком, что случилось?

– Мы сидели в машине, ждали их. Вдруг подходит какой-то хмырь в кепке и спрашивает, сколько времени. Пока я смотрел на часы, он достал ствол с глушителем и шлепнул Витьку в голову.

– А дальше?

– Я выскочил из машины и убежал.

– А Витька?

– Он в машине остался.

– Так, может, он еще жив?!

– Да нет, пуля в голову попала. Как он может в живых остаться?!

– Погоди. А с кем Витька жил?

– С Лешкой…

– Срочно свяжись с ним, пусть на квартиру не возвращается! – Я стал быстро соображать. – И пусть все ребята из своих квартир все вывезут! – Я имел в виду стволы.

– Да, да, я все понял, все сделаю! – прокричал Эдик.

– Сам схоронись на пару дней в каком-нибудь пансионате. Деньги у тебя есть?

– Да, есть.

– Все, конец связи! – проговорил я и выключил телефон.

– Севка, что ты думаешь об этом? – спросил я у товарища.

– Что я думаю? – медленно проговорил он. – Что начался отстрел нашей команды. Нам вынесли смертный приговор, и теперь их тактика – отстреливать нас поодиночке.

После этого мы минут тридцать обсуждали различные варианты решения создавшейся ситуации, но к единому мнению так и не пришли. Договорились только, что необходимо срочно встретиться с Сильвестром и обсудить с ним эту проблему.

Мы стали названивать Сильвестру. Вскоре нашли его в одном из ресторанов. Быстро подъехав туда минут через тридцать, мы сразу приступили к делу.

Коротко изложив суть, рассказав о похищении еще одного парня и убийстве Витьки, мы спросили его мнение. Сильвестр задумался и сказал:

– Вам одним не справиться с ними. У вас сколько человек?

– Двадцать три, – ответил я.

– Вот, а их в несколько раз больше! Значит, надо с кем-то объединяться. Погодите, насколько мне известно, у них были серьезные противоречия с одной структурой, которая обитает на востоке, и с одной бригадой с севера столицы. Вам надо объединиться с ними. Они находятся в состоянии войны с центральными, но особо активных действий не ведут. Поэтому вам надо ехать на переговоры с ними, становиться союзниками. После этого ваши шансы победить центральную группировку резко возрастут.

– Подожди, – сказали мы, – у тебя ведь тоже с ними противоречия были? Почему бы тебе не вступить с нами в союз?

– А зачем мне вступать с вами в союз, – ответил Сильвестр, – если я специально выписал вас, чтобы с ними проблемы решать? Да, у вас стволов хватает? Закупите еще, через Культика. Он сведет вас с людьми, которые приторговывают волынами.

– А деньги? – поинтересовался Севка.

– Какой ты меркантильный стал, Севка! – улыбнулся Сильвестр. – Только о деньгах и думаешь!

– Послушай, Сильвестр, убивают людей из моей бригады! Я работаю уже как похоронное бюро, – раздраженно сказал Севка. – И каждый раз мне приходится просить у тебя деньги. Мне это не нравится!

– Ладно, не кипятись! – сказал Сильвестр. – Культик передаст тебе деньги на стволы. Все через Культика. А теперь пока, мне пора!

Он уехал. Через пару дней он все же дал нам наводки на тех людей из бригад, которые враждовали с центральной группировкой.

На следующий день Сильвестр сам позвонил мне на мобильный.

– Олежек, привет! Как дела?

– Ничего, – ответил я, – жду от тебя вестей.

– Так вот, о чем мы с тобой говорили недавно… Я договорился с северными ребятами, они готовы с тобой встретиться. Отвезет тебя к ним знаешь кто? Вадик.

– Какой Вадик?

– Ну какой – ореховский, с которым вы дружбу водили, который к вам в город приезжал несколько раз. Он позвонит тебе и заедет.

Через полчаса действительно мне позвонил Вадик. Мы решили ехать на его машине. Я спустился вниз. Вадик подъехал на новом «БМВ» 520-й модели. Я сел.

– Шикарная тачка! – сказал Вадику.

– Стараемся! Главное, цвет очень красивый – темно-вишневый. Редкий в Москве. А то все ездят на «мокром асфальте». А у меня – вишенка! – Вадик ласково погладил рукой руль. – Ну что, поехали?

– А куда едем?

– В Коптево. Знаешь такой район?

– Конечно, знаю.

– Вот туда и едем на переговоры.

Он повернул ключ зажигания. Машина легко завелась, мы поехали. Но через несколько минут мы заметили, что на «хвосте» у нас висит какая-то черная «Волга». Вадик стал нервничать:

– Олежек, как ты думаешь, кто это?

– В каком смысле? – не понял я.

– Ну, братва или «погоны»?

– Я не знаю…

– Чувствую, что они нас ведут, – сказал Вадик, – нутром чувствую!

Неожиданно из черной «Волги» послышался голос:

– Машина номер такой-то, немедленно остановитесь!

– Все, – сказал Вадик. – Это погоны!

Он включил левый поворотник и медленно подъехал к обочине. Из «Волги» тут же выскочили три человека. Двое держали в руках пистолеты. Я съежился от неожиданности.

– Ты пустой? – быстро спросил меня Вадик.

– Пустой, – ответил я.

– Тогда все в порядке. Держи карманы, будь внимательным – могут что-нибудь подкинуть! – предупредил меня Вадик.

Чья-то рука уже вытаскивала меня за шиворот из машины. Нас поставили лицом к капоту машины так, что руки упирались в капот, а ноги были раздвинуты на ширину плеч. Кто-то меня грубо обыскивал, ощупывая все части тела. То же самое проделывали с Вадиком.

– Ну что, братва? – раздался голос. – На стрелку ехали? А мы вам помешали. Ничего, немного отдохнете от своих дел.

– Слышь, командир, – неожиданно сказал Вадик, – ты нас с кем-то перепутал. Какая стрелка? Какая братва? Да мы коммерсанты!

– Конечно! Вон рожу-то какую себе отъел! Коммерсант фигов! – сказал второй оперативник и резким движением ударил Вадика в челюсть. – Сейчас с тобой поедем к нам, там будем разбираться, какой ты бизнесмен, крутой или нет!

Чья-то сильная рука оторвала меня от капота. Быстрым движением мне заломили руки, на них защелкнулись наручники. Я молчал. Меня посадили в черную «Волгу», Вадика – в его вишневый «БМВ», но за руль сел оперативник. Машины тронулись.

Вскоре машины свернули с Ленинградского проспекта, и дворами мы добрались до какого-то отделения милиции, находящегося во дворе.

Отделение милиции представляло собой двухэтажное кирпичное здание, огороженное с одной стороны забором. Таким образом, оно имело свой внутренний дворик, где стояли милицейские машины, «газики». Тут же был вход в служебное помещение. Со стороны улицы, как я заметил, был вход в паспортный стол.

Вытолкнув меня в достаточно грубой форме из машины, оперативник, пристегнувший мои наручники к своей руке, повел меня в отделение милиции. Войдя в небольшой холл, с одной стороны которого находилась дежурная часть и сидели сотрудники милиции, а с противоположной стороны – клетка, так называемый «обезьянник», где уже сидели двое пьяных, какой-то бомж и два лица кавказской национальности, оперативник отстегнул наручники и затолкал меня в клетку. Сам он, закрыв дверь, пошел в направлении кабинетов на первом этаже. Куда завели Вадика, я не видел. Он будто исчез.

Я молча подошел к стене. «Интересно – подумал я, – что же означает такое задержание? Почему это произошло? Кто-нибудь следил за нами или специально дали указание всех нас отловить и задержать? Ладно, сейчас все выяснится…»

Действительно, минут через пятнадцать оперативник вернулся и махнул мне рукой – выходи, открыл дверь и вывел меня. На сей раз наручники не надел, а только подтолкнул вперед.

Мы поднялись на второй этаж. На втором этаже я увидел длинный коридор, куда выходило множество дверей. На каждой из них висели таблички – «Оперативники», «Дознаватели», «Следователи»…

Наконец мы остановились у двери с табличкой «Зам. начальника отделения по оперативной работе».

Оперативник открыл дверь. Я вошел в кабинет. Однако никакого замначальника там не оказалось, а сидели только те мусора, что приходили не так давно ко мне в больницу.

– О, Олег Николаевич! – сказал один из них, улыбаясь. – Проходи, проходи!

Я подошел к столу.

– Садись! – и оперативник указал мне на стул.

Я обратил внимание, что стул стоял не около письменного стола, как обычно, а посередине комнаты. Я молча сел на него. Второй оперативник подошел ко мне.

– Ну что, нам с тобой надо потолковать.

– А за что меня задержали?

– А ты что, не догадываешься? – сказал оперативник. – А еще тезка…

«Ага, значит, его тоже Олегом зовут…» – машинально отметил я.

– Ну так что? Давай поговорим с тобой об убийстве Виктора Чернышева.

Я понял, что мы задержаны в связи с убийством на Солянке нашего Виктора.

– Что тебе известно о нем? – спросил оперативник.

– Мне ничего не известно.

– А у нас есть предположение, что в убийстве замешан ты. Это ты его убрал.

– Кого, Виктора Чернышева? Да я его почти не знаю!

– А что же он тогда из твоего города приехал, и ты вместе с ним работал?

– Да мало ли людей из моего города живут в Москве! Я что, всех знать обязан? Или всех, кого убьют, будут теперь на меня вешать?

– О, ты у нас, оказывается, еще и с гонором! – улыбнулся оперативник Олег. – Ничего, мы сейчас проведем с тобой воспитательную работу. Ты подумай, с кем и как разговариваешь! Сейчас мы тебя со «слоником» познакомим. – И обратился к другому оперативнику. – Гриш, застегни-ка ему браслетики!

Второй оперативник подошел ко мне вплотную, взял мои руки и, отведя их за спину, быстро пристегнул наручниками к стулу. Таким образом, мои руки находились на стуле.

– Теперь давай побеседуем, – продолжил оперативник Олег.

– Прежде чем беседовать, – сказал я, – объясните, за что меня арестовали! Я ничего такого не делал!

– Тебя арестовали? – делано удивился оперативник. – А кто тебя арестовывал? Мы тебя только задержали. Мы имеем право, по УПК, задержать тебя в течение трех часов, а может быть, и до трех суток, в связи с подозрением в совершении преступления, согласно статье 122 УПК Российской Федерации, – произнес оперативник заученную формулировку. – Сейчас мы с тобой переговорим. После беседы определимся, будем ли возбуждать уголовное дело, просить об этом прокурора, или, может быть, мирно разойдемся. Все зависит от результатов нашего с тобой разговора, Олег Николаевич! Так что все полностью зависит от тебя. Как скажешь, так и будет решена твоя судьба!

– Я ничего не знаю, – продолжал я стоять на своем.

– Тогда скажи нам, что ты делал в машине с бригадиром ореховской преступной группировки Вадимом… – Он назвал фамилию Вадика.

– Никакого Вадика я не знаю. Я сел в машину, попросил подвезти меня, – соврал я.

– Да что ты говоришь! Надо же, какое совпадение! – сказал оперативник. – Мы так и подумали, что ты это скажешь. Хорошо, тогда давай зададим вопрос немного по-другому. – И, обратившись к своему коллеге, сказал: – Слушай, что-то у нас угарным газом пахнет, не чувствуешь?

Тот сделал вид, что принюхивается, и сказал:

– Да, чувствую. Надо беречь драгоценное здоровье Олега Николаевича. Принесите-ка нам приборчик!

Я не успел оглянуться, как на мою голову уже надевали противогаз.

– Так вот, Олежек, – продолжил мой тезка, – это и называется у нас «слоник». Сейчас на тебя надели противогаз. Теперь мы перекрываем вот эту трубочку, и воздух к тебе больше не поступает. Говорят, человек может продержаться немного. Потом он теряет сознание. Говорят, – продолжал он, – иногда человек и погибнуть может в связи с сердечной недостаточностью… Но это так говорят. У нас таких случаев еще не было. А теперь начинаем дышать. Сделай большой вдох…

Я вдохнул воздуха.

– А теперь выдох!

Но не успел я выдохнуть, как подача воздуха была прекращена. Оперативник быстро перегнул шланг, соединяющий противогаз с фильтром, и воздух перестал поступать.

Дыхание у меня сбилось, сердце застучало. Я пытался вдыхать воздух, надеясь, что, может быть, в резиновой маске осталось его хоть немного. Но маска стала еще больше сдавливать голову.

Я чувствовал, что перед глазами поплыли круги. Голова закружилась. Вскоре я потерял сознание.

Очнулся я на полу. Я лежал на спине, так же прикованный наручниками к стулу, а один из оперативников лил мне на голову холодную воду из кувшина.

– Ну что, пришел в себя? Что-то ты, братишка, совсем слабенький! Как же ты работать-то в дальнейшем собираешься? – сказал он и быстрым движением поднял меня. – Продолжаем разговор дальше. Итак, что делал Виктор Чернышев в бригаде и зачем поехал на стрелку с центральной группировкой? Вопрос ясно сформулирован?

Я опять сказал, что никакому Виктору Чернышеву я задания ехать на стрелку не давал, что его я знал очень плохо, мы занимались совместным бизнесом, но ни о какой преступной деятельности, тем более о группировке, я не слышал.

– Так, – протянул оперативник, – опять «слоника» надеваем…

И вновь на меня натянули тот же противогаз, опять началась экзекуция…

В такой форме беседа продолжалась еще минут тридцать. Оперативника интересовало все, что связано с Сильвестром, с центральной группировкой, с моей бригадой… Наконец допрос прекратился. Меня ударили несколько раз. На прощание оперативник сказал:

– Знаешь что? На сегодня мы допрос заканчиваем. Иди отдохни в камеру.

Меня вывели и поместили в небольшую камеру на первом этаже. Она представляла собой помещение метров шестнадцать, без всяких окон. Только единственная лампочка, находящаяся как бы в железной клетке, висела над дверью. Каменный пол переходил в небольшой деревянный настил, служащий кроватью. Там уже сидели два человека. Меня завели и плотно закрыли за мной дверь.

Никакого света, очень мало воздуха.

Я молча подошел и сел рядом на деревянный настил. Один из находившихся в камере подвинулся ко мне и спросил:

– Слышь, братишка, били тебя, что ли?

Я ничего не ответил.

– За что попал-то? – продолжал человек.

Желания разговаривать у меня не было.

На следующее утро одного моего сокамерника с вещами вызвали на выход.

– Ну что, меня выпускают, – сказал он и стал прощаться с первым. – Слышь, – обратился он неожиданно ко мне, – если есть что сообщить на волю, говори мне. Я выйду, позвоню куда надо, передам, встречусь с кем надо. Может, твои ребята мне денежки заплатят… Давай!

Я отрицательно покачал головой, понимая, что это может быть подсадка. В дальнейшем оказалось, что я не ошибся.

Днем приехали оперативники. В этот раз «слоника» или подобных пыток ко мне не применяли, просто стали разговаривать «за жизнь». В конце они сказали:

– Слушай, Олег, а может, тебе уехать из нашего города? Воздух у нас почище будет, а то такие, как ты, воздух портят… И нам головную боль доставляешь – приходится тебя отслеживать, наблюдать, задерживать, разговаривать с тобой. А у нас и так много работы… – как бы пожаловался он мне.

– Работа ваша такая… – ответил я.

– Какой ты все-таки несговорчивый! – продолжил оперативник. – А не боишься, что мы сейчас тебя выпустим, а предварительно позвоним кому-нибудь из бригадиров центральной группировки? Они тебя и встретят у ворот ментовки в лучшем виде! И повезут тебя, братишка, прямиком на кладбище…