355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валерий Колесников » Место битвы – Италия?! » Текст книги (страница 7)
Место битвы – Италия?!
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 12:56

Текст книги "Место битвы – Италия?!"


Автор книги: Валерий Колесников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Сбор основных сил

«А МОИ ТИ КУРЯНИ СВЕДОМИ КЪ МЕТИ, …»

Это словосочетание помощники Мусина-Пушкина перевели правильно: «в цель стрелять довольно сведомы» (так в Екатерининской копии) и «в цель стрелять знающи» (так в издании 1800 года). Но вскоре Карамзин исправил это сочетание букв, оговорив, что «кмети» назывались слуги и дружина князя. И уже современные комментаторы превратили курян в «знающих кметей» – отважных воинов, говоря при этом, что «кмети» как воины – это вполне ясное и обычное для древнерусского языка слово. И такое заявление они подтверждают лишь своим авторитетом, сознательно подвергая это понятие архаизации. Я считаю, что начало этого предложения по-прежнему следует понимать в его первоначальной трактовке, а именно: «А мои-то куряне знают куда метить», т. е. они знают, куда им предстоит идти. Цель похода им известна, и в нужный момент они не промахнутся, многие из них не раз бывали в тех краях, воины они надёжные, с раннего детства в ратных делах закалённые, им по плечу любые трудности и любые испытания, которые встанут у них на пути.

«И РЕЧЕ ИГОРЬ КЪ ДРУЖИНЕ СВОЕЙ: БРАТИЕ И ДРУЖИНО! ЛУЦЕЖЪ БЫ ПОТЯТУ БЫТИ, НЕЖЕ ПОЛОНЕНУ БЫТИ…»

В христианстве руссов, судя по описаниям XI века, ещё сохранялось влияние славянского язычества. Именно вера в непреложность божественных установлений заставляла руссов предпочитать самоубийство плену: пленный по закону войны – раб, и никакая сила не может изменить этого положения. Воздаяния язычество не знало. Не знало его никакое язычество, но славянин при этом имел дело не с фатумом, а с фортуной. В этом сюжете проявляется русское языческое воззрение. Игорю и его дружине ясно, что случившееся знамение означает верную гибель, а откупиться от рока нельзя. Но уклониться от боя – значит попасть в плен и навсегда остаться рабом. По этому поводу приведу одну цитату из Ветхого завета: «Не плачьте об умершем и не жалейте о нем; но горько плачьте об отходящем в плен, ибо он уже не возвратится и не увидит родной страны своей» (Плач Иеремия 22.10). Поэтому возвышенный призыв Игоря к своим соратникам умереть с честью воспринимается всеми воинами как должное, и его слова подымают моральный дух бойцов, сплачивают их в единое целое. Игорь это знает и умело этим пользуется, ведь фанатичный и воодушевленный на победу воин легко противостоит десятку врагов.

Рассматривая более широко этот вопрос, нельзя не затронуть тему арианства. Это христианское течение усваивалось на стадии военной демократии, потому что власть в это время ещё окончательно не оторвалась от общества, не противопоставила себя ему. Его зачинатель – пресвитер Арий[52]52
  Арий – пресвитер из Александрии, умер в 336 году. Когда Арий «вычислил», что раз Христос – рождённый, значит, «однажды появившийся», т. е. не существовавший до рождения и поэтому не единосущный Богу, Никейский Вселенский собор назвал это логическое утверждение ересью. Собор утвердил символ веры, говорившей о Христе как о «рождённом прежде всех век», т. е. до начала Бытия. Логически понять это нельзя, в это надо верить. Для этого нужно признать невозможность человека выйти за человеческие рамки. Арий не мог этого признать и расколол своей ересью церковь. Для кого авторитет Ария был выше авторитета церкви, те отклонились от Вселенской Церкви. Большой раскол всегда организуется очень крупным религиозным авторитетом, простой человек на такое не способен.


[Закрыть]
из города Александрии. Арианами были завоевавшие Италию готы, затем лангобарды. Арианства придерживались также вандалы, аланы, руги (русы) и другие племена, населявшие область Среднего Подунавья. Главная внешняя и отличительная черта арианства от традиционной церкви – место бога-сына по отношению к богу-отцу. Ортодоксальная церковь настаивала на единосущности лиц Троицы, в то время как ариане выдвигали принцип подобосущия; по учению Ария, Христос как творение бога-отца – существо, ниже его стоящее. Они отстаивали свободу воли каждого человека и способность его без участия церкви достичь «спасения» путём добрых дел. При таком понимании христианства в разветвлённой церковной иерархии вообще не было необходимости. Ариане также не знали церковной субординации. Община выбирала епископа, а совет епископов решал общие дела. Рассуждение об арианстве имеет самое прямое отношение к нашей теме потому, что Игорь и его воины, скорее всего, исповедовали арианство. Возможно, представители других течений в христианстве, не принимавшие их символ веры, считались у них неверными, которые в их представлении были последователями языческих обрядов, поэтому они с таким нетерпением относились к языческим мраморным статуям, а также к тем новым статуям апостолов, которым поклонялись католики (латины).

На то, что арианство господствовало в Древней Руси вплоть до XII века, указывал в конце XIX века П. Заболоцкий. Он сопоставил летописный символ веры с «исповеданием веры» Михаила Синкелла, помещённый в «Изборнике Святослава»[53]53
  «Изборник» Святослава 1073 года – копия болгарского сборника, составленная в начале Х века для болгарского царя Симеона. На Руси «Изборник» был переписан для киевского князя Изяслава, но затем имя князя было выскоблено и заменено именем Святослава, захватившего княжеский престол в 1073 году. Представляет собой сборник, где наряду с произведениями «отцов церкви» были и другие памятники разнообразного содержания. Обнаружено 27 списков XV–XVIII вв. в русской редакции. Опубликован в 1880 году.


[Закрыть]
, и пришел к выводу, что перед летописцем находился не греческий оригинал и не «Изборник». «…В таком важном произведении, как «исповедание веры», где каждое слово имеет значение, – заключал Заболоцкий, – разумеется, можно было бы ещё допустить неважные изменения в способе выражения сравнительно с оригиналом, но допустить такие характерные для известного направления искажения, как вместо различия бога отца от сына и духа – старейшинство бога отца, вместо единосущих сына и духа с отцом – подобосущие или наконец последовательный пропуск свидетельства об антипостастности (нерасчленённости) лиц пресвятой Троицы – всего этого нельзя допустить, как выражения лишь более или менее свободного отношения летописца к оригиналу»[54]54
  Заболоцкий П. К вопросу об иноземных письменных источниках Начальной летописи // РФВ. Т. XLV. Варшава, 1901. № 1–2. С. 28–29.


[Закрыть]
. Это наблюдение Заболоцкого привлекло внимание и А. А. Шахматова, и Н. К. Никольского. Но первому оно ничего не дало, т. к. не укладывалось в его научную концепцию, а второму помогло провести параллель с летописным текстом сборника XII века[55]55
  Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности. СПб., 1907. С. 21–24.


[Закрыть]
. Однако развивать дальше это направление он не стал потому, что не обнаружил связи с западнославянской культурной традицией, либо остерегался косых взглядов ревнителей византийского православия.

Войсковой круг

«СПАЛА КНЯЗЮ УМЪ ПОХОТИ, И ЖАЛОСТЬ ЕМУ ЗНАМЕНIЕ ЗАСТУПИ, ИСКУСИТИ ДОНУ, ВЕЛИКАГО»

Это выражение следует понимать в буквальном смысле, где под похотью понимаются низменные желания Игоря, которые серой пеленой упали на его светлые помыслы и довлеют над его чувствами. И несмотря ни на какие небесные предзнаменования они не могут служить ему преградой для достижения вожделенной цели, а именно усмирения и захвата богатого удельного княжества и включения его обратно в сферу своих жизненных интересов. Таким образом, фразу читаем как: «Упали князю на ум желания, и жалко ему, что знамение наступило, но искушает Дон (Эридан) Величавый». Так у римского поэта Публия Овидия в мифическом эпосе «Метаморфозы» этой реке дан эпитет «Величайший Эридан» – Maximus Eridanus[56]56
  Овидий Назон. Метаморфозы. М. – Л., 1937. Т. 2. С. 360.


[Закрыть]
. С величием реки Эридан (По) всё понятно, она являлась одной из колыбелей цивилизации. Солнечный край, благодатная, тучная земля, горами защищённая от северных ветров. Это житница, там растут рис, пшеница, цитрусовые, всевозможные фрукты, виноград, маслины, миндаль, лавр. Там есть всё, что душа пожелает. А чего нет, то привезут по морю из далёких стран: пряности, шёлк, парча, индиго, ладан, янтарь, железо. Долина реки По – это земля обетованная, которая с древности манила к себе всё новых и новых завоевателей. Она притягивала их как магнит. Они точно знали, что там текут молочные реки в кисельных берегах. Вот как писал о своей стране итальянский поэт Винченце Филикайи в своем сонете «All Italia» (перевод Павла Катенина):

 
Италия! Италия! Зачем
Тебя судьба ущедрила красою?
Сей щедрый дар неразлучим с тобою,
И корень он твоим несчастьям всем.
Будь менее прекрасна ты собою
Иль более сильна владеть мечом,
Чтоб не пылал к тебе любви огнем,
Чтоб не губил пришлец тебя войною.
Не зрел бы я с Альпийских гор тогда
Сходящих войск и грозного соседа
В кровавом По пиющие стада;
Врагов твоих я не нашел бы следа,
И налагать не смели бы всегда
Нам равных уз разбитье и победа.
 

В этом контексте хочется спросить у традиционных толкователей «Слова»: а в чём величие причерноморского Дона на Тамани? Чем эта река в то время так прославилась, что к ней, по их мнению, идёт князь Игорь со своими грозными полками?

«ХОЧУ БО, РЕЧЕ, КОПIЕ ПРИЛОМИТИ КОНЕЦЬ ПОЛЯ ПОЛОВЕЦКАГО СЪ ВАМИ РУСИЦИ, ХОЩУ ГЛАВУ СВОЮ ПРИЛОЖИТИ, А ЛЮБО ИСПИТИ ШЕЛОМОМЬ ДОНУ»

«Хочу, – говорит, – копье преломить на конце поля половецкого». Этой фразой Игорь как бы очерчивает круг своих территориальных притязаний, т. е. он хочет вернуть обратно в сферу своего экономического и политического влияния всю Падонскую низменность и долину реки По (Эридан) с её многочисленными притоками, а также подчинить своей власти находящиеся на Северном побережье Адриатики торговые города и как в старые добрые времена собирать с них налоги (дань). «Конец поля половецкого» – это граница, рубеж, за которым кончаются его интересы. По моему убеждению, это южная граница современной области Италии Эмилии-Романьи. С незапамятных времён эта местность была пограничной между разными мирами: Римом и кельтами, Византией и лангобардами, она являлась важнейшим перекрёстком двух древних дорог (Виа Эмилия и Виа Ромеа), которые впоследствии и дали название этой провинции. На юго-востоке этой области, недалеко от Адриатики и состоялась грандиозная битва между русичами и половцами, местоположение которой наши историки традиционно ассоциируют с причерноморским Доном и Таманским полуостровом.

В случае успеха в Тмутараканский удел в качестве наместника Игорь планировал посадить своего старшего сына Владимира, собственно говоря, для этого он и взял его в поход. А в случае неудачи обещает вместе со всеми голову свою положить, что вполне резонно. Ведь лежать в братской могиле вместе с русскими воинами – это великая честь.

Затем он спрашивает у стоящих «в кругу» воинов: «А «Любо!» испить шеломом Дону?». Причём слово «любо» надо так и понимать, как оно написано в первоначальном тексте, а не переводить его как слово «либо». То есть по душе ли им его смелые планы, согласны ли они вместе с ним идти в этот опасный поход? И по законам военной демократии того времени воины отвечали или «любо», или «не любо», в случае же отрицательного ответа командир или воины, сказавшие «нет», не участвовали в походе. Эта древняя традиция дошла до нашего времени и существует как в казачьих частях, так и у других кавказских народов, где первостепенные и жизненно важные вопросы выносятся на всеобщее обсуждение – «на круг».

«Любо! Любо!» – отвечали воины. Этот ответ, не прозвучавший в «Слове», следует из того, что Игорь только после их одобрительных возгласов вступил в золотые стремёна. К тому же при такой интерпретации этого фрагмента надо учитывать гипотезу А. И. Соболевского о спутанных листах начала рукописи.

«ТОГДА ВЪСТУПИ ИГОРЬ КНЯЗЬ ВЪ ЗЛАТЪ СТРЕМЕНЬ, И ПОЕХА ПО ЧИСТОМУ ПОЛЮ»

После того как все участники воинского «круга» одобрили его смелые замыслы, Игорь, подчиняясь древней традиции, вступает в золотые стремёна и символически едет по полю в ту сторону, куда намечен сам поход, тем самым показывая, что решение окончательно принято, своеобразная точка возврата пройдена и пути назад уже нет. После этого все русские полки пришли в движение и грозной лавиной устремились на запад, к Венеции, преодолевая последнее природное препятствие, стоящее у них на пути, – высокие горы Шеломень (Юлийские Альпы).

Знамение

«СОЛНЦЕ ЕМУ ТЪМОЮ ПУТЬ ЗАСТУПАШЕ; НОЩЬ СТОНУЩИ ЕМУ ГРОЗОЮ…, И ТЕБЕ ТЬМУТОРАКАНЬСКИЙ БЛЪВАНЪ»

Только солнечное затмение Игорю путь преграждает, ночь стонет ему грозою. «Ночь» в этом предложении – не время суток и не описание ночной грозы, а наступивший во время полного солнечного затмения ночной сумрак. Внезапно среди бела дня наступает именно ночь в полном смысле этого слова. Во время солнечного затмения лунная тень, двигаясь справа налево (с запада на восток), медленно загораживает собой солнце. В общей сложности затмение продолжается около двух часов, тогда как его полная фаза в отдельно взятой точке на земной поверхности длится, как правило, 2–3 минуты, и в редких случаях до 10 минут. В этот отрезок времени днём на потемневшем небе становятся видны некоторые планеты и яркие звёзды, со всех сторон вспыхивает лимонно-оранжевая заря. На месте Солнца зловеще зияет чёрный круг, окружённый невнятным серебристым сиянием. Религиозный человек того времени, полностью зависящий от могучих сил природы, видя этот грозный разгул стихии, трепетал от страха при виде всего происходящего, и в его воображении в такой момент возникал образ неминуемого конца света. В старину затмение Солнца или Луны всегда было предвестником войны, эпидемий, голода, неурожая, наводнения, гибели державы или царства.

Лишившись днём на какое-то время солнечного света, природа всегда одинаково реагирует на такое грозное явление, полевые цветы закрываются, в земной атмосфере из-за резкого остывания воздуха и перепада температуры в полосе затмения возникает быстрое движение воздушных потоков. Аномальным становится поведение животных в преддверии момента начала полной фазы. Конкретно в тот день неожиданно появившиеся грозовые тучи, сильный шквалистый ветер, гром и молнии напугали лесных птиц. Свинцовые грозовые тучи усугубили тьму и превратили день в ночь, дополнительно продлив время затмения. Испуганные птицы в свою очередь гомоном и оглушительным свистом разбудили «Зверя» (зверенъ), он же Див[57]57
  Див – в ассирийско-вавилонской мифологии Дев – языческий Бог. В более поздний период это религиозно-мифологическое существо из ираноязыческого эпоса, имеющий ипостась чёрта (беса). Но Див намного сильнее и могущественнее по своим демоническим способностям. Только ему под силу оповестить половцев о походе на них Игоря. Недаром Автор называет его зверем (зверенъ – ед. число). Див это тот же Дэф. Ни в коем случае нельзя отождествлять его со всевозможными птицами типа филина или удода, как это предлагали делать первоиздатели «Слова». Вводя это «исчадие ада» в свое произведение, Автор как бы говорит своим слушателям, что вся потусторонняя нечисть во главе с Дивом выступает на стороне половцев. Затем Див ещё раз появляется в «Слове» при описании разгульного набега половцев на Русь, когда эта безобразная тварь свалилась на мирные города и сёла как «чёрт на голову» (упал Див на землю).


[Закрыть]
, который, как и любая другая нечисть, днём спит, прячась от ярких солнечных лучей, а под покровом ночи вершит свои тёмные дела. Птичья суета, их неуёмная тревога и неожиданно возникший днём могильный мрак внесли в душу разбуженного Дива (существо, которое считает, что только оно может творить на земле тёмные дела) смятение, страх, ужас и полное непонимание того, что всё это значит. Кто хозяйничает в его «епархии»? И кто всё это смог сотворить? Значит, этот кто-то сильнее его и претендует на власть в его «вотчине». И от пугающей неизвестности властелин тьмы взбесился (зби). Выскочив из своего мрачного логова, он взвился вверх на самое высокое дерево, чтобы оглядеться. И увидев в походных колоннах нескончаемую рать русскую, Див пронзительно заверещал с верхушки высокого дерева своим диким, гортанным, нечеловеческим воплем, предупреждая половцев – людей, которые ему поклоняются, и страны в которые они недавно переселились, находящиеся в полном неведении – «земли незнаемые», что на них идет князь Игорь со своими грозными полками.

Одним из первых, кто обратил внимание что «ночь» в разбираемой фразе – это затмение, был зарубежный исследователь «Слова» С. Н. Плаутин[58]58
  Плаутин С. Н. Слово о полку Игореве: исправленный и неисправленный тексты. Перевод и примечания. Париж, 1958. С. 36.


[Закрыть]
. Такое же толкование этого слова в данном отрывке находим и у Ф. М. Головенченко[59]59
  Головенченко Ф. М. «Слово о полку Игореве»: библиографический очерк; Перевод; пояснения к тексту и переводу. М., 1963. С. 276–277. (Учен. зап. Моск. гос. пед. ин-та им. В. И. Ленина. № 198).


[Закрыть]
, сказавшего: «Здесь речь идёт о темноте, наступившей после солнечного затмения», сопровождённого громом, разбудившим птиц и встревожившим зверей. Более мотивированно, с привлечением общеславянского материала, слово «нощь» в нашем контексте рассмотрено в статье Э. Я. Гребневой[60]60
  Гребнева Э. Я. К прочтению темных мест «Слова о полку Игореве». 1. (Гроза и ночь в «Слове…») // Исследования «Слова о полку Игореве». Л., 1986. С. 118.


[Закрыть]
. В её понимании, переполошила птиц не гроза, а ночь – «темнота, мрак от померкшего от затмения солнца». Выводя этимологию слова ночь из эпохи индоевропейской и общеславянской общности и ссылаясь на вторичное значение мрак, темнота (лат. nox – ночь), Э. Я. Гребнева находит его далекое отражение в диалектном примере, приведённом В. Далем[61]61
  Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1954. Т. 2. С. 557.


[Закрыть]
: «Ночь – тьма, потемки, темь, темень, мрак. – В чулане ночь, без свечи не видать. В нашем лесу ночь – ночью». «При таком понимании слова ночь становится ясно, – заключает Гребнева, – что речь идёт не о тёмном времени суток, а о затмении солнца, когда ночь (темнота, темень) наступает среди дня».

Естественно, Автор «Слова» и его слушатели хорошо знали, где эти земли находились, но со временем топонимика того региона изменилась до неузнаваемости и современный исследователь и читатель «Слова» не может понять, о каких странах идёт речь. И комментаторам приходится выдвигать различные версии и гипотезы. Нам же остаётся только гадать, при этом надо понимать, что Влъзе – это не низовья Волги, т. к. название этой реки встречается в песне в своём обычном написании: «…Волгу веслы раскропити». Влозе – это, вероятно, волок по водоразделу двух рек. Каких? На протяжении столетий считалось, что у Дуная наряду с черноморским устьем есть ещё второе устье – на Адриатическом море. По этому поводу укоренилось твёрдое убеждение, что в поэме Аполлония Родосского «Аргонавтика» мореплаватели попадают из Понта прямо по Истру в Адриатическое море. «На третий день пристали они к устью реки Галиса и тут вспомнили, что Финей советовал им возвращаться домой не тем путем, каким они плыли в Колхиду. Сын Фриксов, Аргос, настаивал на том, чтобы аргонавты плыли рекой Истром. Далеко на севере за жилищем Борея, берёт начало эта река; достигнув же области скифов и фракийцев, разделяется она на два рукава: один изливается в Ионийское, а другой в Сицилийское море»[62]62
  Штоль Г. В. Мифы классической древности. 2-е изд. М.: Высш. шк., 1993. С. 167.


[Закрыть]
.

Понять, каким образом возникло это убеждение о втором устье Дуная на Адриатике, можно только, если обратиться к географии транспорта. «Гора Окра – самая низкая часть Альп: там они касаются земли карнов. Через Окру из Акилеи перевозятся товары в так называемый Невпорт; путь этот имеет немного больше четырехсот стадий. Оттуда по рекам товары доставляются к Истру и к прилегающим к нему местностям. Мимо Невпорта протекает судоходная, выходящая из Иллирии река, которая впадает в Саву…»[63]63
  Страбон, IV, 6, № 10.


[Закрыть]
. Как показывает приведённая цитата, в древности существовал важный торговый путь, который вёл от системы Дуная через Бирбаумский Лес (проход Окра) к Триестскому заливу. В древней торговле выдающуюся роль играли венеты, от которых обычно получали товары тарентинцы. Насколько важное значение имел путь через проход Окра, видно из того, что здесь был один из особенно часто используемых европейских волоков («Люблянские ворота») для более лёгкой доставки судов через горы. Впадающая в реку Саву Лаба была первым водным путём, в который попадали корабли из Адриатики после волока. Характерно, что он назывался Наупортом (современное название Врхника), то есть «носителем кораблей». У Страбона это название искажено и превращено в Невпорт. То обстоятельство, что северо-западное побережье Адриатики по Дунаю получило название «Истрия», которое сохранилось до наших дней, также свидетельствует о важности прохода, ведущего от этого моря к Дунаю[64]64
  Хеннинг Рихард. Неведомые земли. М.: Изд. иностранной литературы,1961. С. 294.


[Закрыть]
. Этот водный путь по Истру был намного старше и важнее для южных и восточных славян в раннее средневековье, чем пресловутый путь «из варяг в греки», который так любят приводить норманнисты в качестве примера «цивилизованности» варягов.

Корсунь и Сурож – не в Крыму.

Ещё М. Н. Сперанский убедительно доказал, что под Корсунью никак нельзя понимать реальный греческий Херсонес. Важным аргументом против расположения Корсуни в Крыму является полное незнакомство греческих «житий Кузьмы и Демьяна» с чудом из этой легенды[65]65
  Сперанский М. Н. Корсунское чудо Кузьмы и Демьяна // Известия общества Русского языка и словесности. М. 1928. Т. 1. С. 373.


[Закрыть]
. В древнейшей редакции Жития Владимира, где запись ведётся от одного события к другому, читаем: «На другое лето к порогам ходи по крещении; на третье лето взят Корсунь; на четвёртое лето церковь камену Богородици заложи; на пятое лето Переяслав заложи; на девятое лето блаженный князь Владимир, христолюбивый, церкви святые Богородици вдаде десятину от имения своего; …по святом крещении поживи блаженный князь Владимир 28 лет». (Владимир умер 15 июля 6523/1015 года. Стало быть, это Житие относит его крещение к 987 году).

О каких порогах идёт речь в этом отрывке? Традиционная историография утверждает, что речь идёт о днепровских порогах. Но наиболее вероятно, что он ходил к дунайским порогам. Ему нечего было делать у днепровских порогов. Этот природный заслон на пути врага к столице и так был в наших руках. Под «порогами» или водопадами «катарактами» имелись в виду теснины, подступающие к руслу Дуная в Трансильванских Альпах, в которых река, суженная горами, проходит так называемые «клисуры» (clausura – запирание, замыкание), а затем «Железные ворота» близ г. Дробета – Турну – Северина. Ширина Дуная уменьшается в клисурах до 112 метров, в этом месте был своего рода «перерыв» реки. На правом берегу Дуная во время дакийского похода в 103 году по приказу консула Траяна в обход клисуры была вырублена римская дорога, ставшая волоком для боевых кораблей. Страбон[66]66
  Страбон. География, VII, 3, 13.


[Закрыть]
обстоятельно сообщает, что часть реки, находившаяся наверху, называлась у даков Данувием, другая же часть реки ниже по течению вплоть до Понта называлась у гетов Истром. В военном плане «Железные ворота» были важным опорно-стратегическим пунктом, то есть, кто владел этим волоком, тот, по сути, и был хозяином на Балканах, потому что мимо него не пройдешь. Надо заметить, что только после успешного похода к порогам Владимиром была взята Корсунь. По-видимому, этот волок и есть та самая «тропа Трояна», подойдя к которой через поля Галиции на Балканские горы и миновав которую, Игорь свивал славой обе половины своего и недавно минувшего времени. Описание Корсуни мы найдём у Никона в «Сказании о крещении Руси». Введя в свою летопись так называемую «Корсунскую легенду», рассказывавшую о взятии Корсуни Владимиром, о сватовстве Владимира и, наконец, о крещении его именно в Корсуни, а не в Киеве или Васильеве: «Се же, не сведуще право, глаголютъ, яко крестися есть в Киеве, инии же реша в Василиве»[67]67
  ПВЛ, 987 год.


[Закрыть]
. Никон тем самым опровергает версию своего предшественника – составителя «Сказания о первоначальном распространении христианства». В этом рассказе Никона имеется ряд фольклорных мотивов, свидетельствующих об устном происхождении легенды, которая, по сути, и была былью. По топографической точности легенда, несомненно, принадлежала к Северному Средиземноморью. В ней указаны детали устройства водопровода в Корсуни из колодца вне города, т. е. римского акведука, проходящего в некоторых местах под землёй. Указано и место, где стояла церковь Святого Василия, в которой крестился Владимир: «Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церкви та стоящи в Корсуне граде на месте посреди града, иде же торг деють корсуняне. Полата же Володимеря с края церкве стоит и до сего дне, а царицына полата за олтарем. По крещеньи же приведе царицю на браченье…», и указано место, где стояла палата Владимира: «с края церкви» Василия; о палатах Владимира отмечено, что они сохраняются «и до сего дне» и т. д.

Чтобы внести Корсунскую легенду в «Сказания», Никону пришлось прибегнуть к целому ряду искусственных приёмов, оттянувших крещение Владимира до корсунского похода. В начале повествования, показывая нравственное падение Владимира-язычника, он рассказывает, как тот бесчестит дочь корсунского князя на глазах родителей, отдаёт её в жены своему дружиннику, а затем убивает самого князя и княгиню. Владимир не сразу исполняет своё обещание креститься, за что бог «наказывает» его слепотою, от которой он исцеляется только при крещении. Но каковы бы ни были грехи Владимира-язычника, они не могли ставиться с христианской точки зрения в укор Владимиру-христианину. Наоборот, чем ниже был нравственный уровень Владимира до крещения, тем выше, с точки зрения Никона, становился его подвиг принятия христианства, тем резче выступал произошедший в нём перелом, тем более величественным становился самый акт крещения. По мнению А. А. Шахматова, в основе Корсунской легенды лежала историческая песня. Здесь же, полагал учёный, впервые появился рассказ о блудной жизни и идолопоклонстве Владимира, в чём он усматривал руку грека или грекофила, стремящегося принизить киевского князя. Рассматривая этот вопрос, нельзя обойтись без работ замечательного русского византиста В. Г. Василевского. Указывая на противоречивость русских источников, он, в частности, отдавал явное предпочтение «Памяти и похвале» Иакова перед летописью, т. е. признавал, что Корсунь Владимир брал уже будучи крещёным. Так же он обратил внимание на то, что 986–989 годах между Византией и Русью был заключён договор о союзе, скреплённый браком русского князя и сестрой императора и связанный с крещением Владимира. Но учёный отметил и то, что ни византийские, ни русские источники ничего не говорят ни об этом союзе, ни о крещении Владимира именно византийскими миссионерами, хотя, скажем, Лев Диакон был современником тех событий.

При обсуждении этого вопроса надо учитывать ещё одно немаловажное обстоятельство. Во всех летописных источниках эта империя именуется Ромейской, при этом большинство комментаторов нам услужливо подсказывают, что, дескать, это и есть Византия, Царьград же это Константинополь (современный Стамбул), а ромеи это и есть греки, хотя по сути и по смыслу это два разных государства, два разных города и два разных народа, когда-то давно входившие в состав единой римской империи. В летописи у Никона под влиянием пасхальных таблиц появляется погодность записей, хотя предыдущее «Сказание о первоначальном распространении христианства» не знало расположения материала по годам и не заботилось о точности датировки событий. На связь погодной формы изложения в летописях с пасхальными таблицами указал ещё академик М. Н. Сухомлинов в своей работе «О древней русской летописи как памятнике литературном»[68]68
  Сухомлинов М. Н. О древней русской летописи как памятнике литературном. М., 1908. С. 32–36.


[Закрыть]
.

Никон же придавал большое значение хронологии и строил изложение событий по годам: под 1061 годом указан день поражения Всеволода Ярославича впервые напавшими на Русь половцами – 2 февраля. Под 1066 годом отмечен день кончины Ростислава Владимировича в Тмутаракани – 3 февраля. Под следующим, 1067 годом отмечен день битвы на Немиге – 3 марта. Под 1068 годом определён день победы Святослава над половцами – 1 ноября. В Тмутаракань Никон отбыл в первых числах февраля 1061 года. О поражении Всеволода 2 февраля он узнал ещё в Киеве. С 1061 по 1067 год Никон провёл в Тмутаракани, там он встретился с новгородцем Вышатой, рассказами которого и воспользовался в своей летописи. Неточные хронологически и несистематические, они носят на себе все признаки устного происхождения. К тому же нельзя недооценивать тот факт, что Корсунь всегда занимала особое положение в составе Ромейской империи, временами вообще отпадая от неё. Летописец, вводивший Корсунскую легенду, хорошо ориентировался в топографии Корсуня. Следовательно, он там бывал, значит, он не компилятор. И он с чувством рассказал о гневе корсунян, которые побили греческого наместника за вероломное отравление тмутараканского князя Ростислава в 1066 году. Под 1076 годом В. Н. Татищев в своей истории сообщил о просьбе византийского императора Михаила, обращённой к Святославу и Всеволоду Ярославичам, помочь в усмирении болгар и корсунян. На Руси по-разному отнеслись к этой просьбе. Святослав готов был помочь императору, Всеволод же после смерти брата, а также Михаила отозвал уже вышедшее в поход войско. Эти сведения Татищев мог почерпнуть в особом галицко-волынском источнике, где было больше, чем в «Начальной летописи», сведений о Ростиславе Владимировиче (потомки его правили в Галицко-Волынской земле). О восстании в Болгарии известно и по другим источникам[69]69
  Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в XI–XII вв. М., 1960. С. 402, 409; прим. 32.


[Закрыть]
. Корсунское христианство также отличалось от константинопольского. У корсунян, в частности, почитался западный святой – Папа Римский Мартин. Главное же, что увязывает в нечто единое Корсунь, Русь и западных славян, – это культ Климента. С большой долей вероятности под легендарным градом Корсунь можно подразумевать современный город Равенну в итальянском регионе Эмилия-Романья.

«Равенна» (Александр Блок, 1909 год)
 
Всё, что минутно, всё, что бренно,
Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках.
Рабы сквозь римские ворота
Уже не ввозят мозаик.
И догорает позолота
В стенах прохладных базилик.
От медленных лобзаний влаги
Нежнее грубый свод гробниц,
Где зеленеют саркофаги
Святых монахов и цариц.
Безмолвны гробовые залы,
Тенист и хладен их порог,
Чтоб черный взор блаженной Галлы,
Проснувшись, камня не прожег.
Военной брани и обиды
Забыт и стерт кровавый след,
Чтобы воскресший глас Плакиды
Не пел страстей протекших лет.
Далёко отступило море,
И розы оцепили вал,
Чтоб спящий в гробе Теодорих
О буре жизни не мечтал…
Лишь по ночам, склонясь к долинам,
Ведя векам грядущим счет,
Тень Данта с профилем орлиным
О новой жизни мне поет.
 

В I веке н. э. на месте более раннего поселения император Август закладывает военный порт Классис (от римского – флот). Удобно расположенный город на побережье морской лагуны имел один недостаток – дефицит питьевой воды. Когда город вырос, император Траян снабдил порт Классис подземным акведуком, проведя родниковую воду прямо с Апеннинских гор. Пик расцвета города пришелся на начало V в. н. э. В 402 году н. э. город становится столицей Западной Римской империи. Именно тогда император Гнорий ради безопасности, защищаясь от набегов воинственных племён, перенёс свою столицу из Милана в Равенну. Отбросив провинциальную скромность, город в дельте По быстро превратился из тихой Золушки в прекрасную принцессу. А в 473 году н. э. Равенна становится столицей королевства остготов. Скорее всего, тогда же она сменила свое римское название «Классис» на «варварское» – Корсунь. При императорах Валентиане III, Одоакре и Теодорихе появились новые, невиданные до того времени христианские здания и сооружения. Равенна с этого времени приобрела значение экономического, политического, культурного центра. Затем император Юстиниан, не признававший арианской веры, повелел переделать храмы еретиков в католические церкви, а всё имущество арианцев раздать истинным христианам. Чуть позже в столице Западной империи был введён титул – экзархат. И в раннем средневековье там находилась резиденция экзарха – главы византийской администрации. Недаром у нас даже в средние века всё особо ценное, редкостное или древнее в церковном искусстве называли «корсунским», даже знаменитые новгородские «корсунские врата» в Софийском соборе, хотя они были немецкой работы. По легенде, известной уже в XV веке, Корсунские ворота – реликвия, принесенная на Русь св. князем Владимиром после взятия Корсуни в 988 году. Со временем природный ландшафт изменился. В связи с обмелением устья реки По и образованием прибрежных отмелей из-за нанесенного с реки песка город потерял доступ к морю.

Если Корсунь – это Равенна, то получается, что Владимир крестился по ранне – католическому обряду в Италии (земля Троянья) на берегах Адриатики. Поэтому киевские князья являлись святыми именно Римско-католической церкви. Поэтому покрыты тайной ритуал крещения Киевской Руси и её последующий развал. А московская Русь после освобождения от татарского ига была крещена уже по греческому (староправославному) обряду византийскими иерархами для легализации вновь народившейся аристократии не царской крови, чтобы показать народу законность её власти. Отсюда непримиримость вер, сокрытие правды, уничтожение летописных рукописей, компиляция и изготовление подделок в летописных сводах, где красной нитью помимо всего прочего проходит основная фраза: «Ничего в это лето не бысть» (мол, в этом году ничего не случилось). Как же так? Да, вот так и украли нашу историю. Народом, который не знает своего прошлого и живёт одним днём, очень легко управлять. А значит истина и правда этим управленцам совсем не нужна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю