Текст книги "Долги кровные (СИ)"

Автор книги: Валерий Седельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

1.

Мартовское утро.

Посёлок Широкино, Донецкая область.

Сейчас 8 утра.

Клим (лейтенант Клеменко из солнечной Ялты) уже развёл смены заступавших в караулы и блокпост, остальных бойцов решили пока не будить, дали им поспать до девяти.

В просторной передней за столом собрались все сменившиеся с постов ребята. Парни разливали из гудящих чайников себе по кружкам кипяток, кто-то заваривал в пакетиках чай, кто сыпал кофе 3 в 1. За столом царило приподнятое настроение, все негромко трепались, стараясь не тревожить отдыхавших в соседней комнате.

Шумно прихлёбывая горячий напиток из кружек они с удовольствием хрустели сдобными сухариками и печенюшками наваленных на стол.

Вано (Ванька Дзеба из Белоруссии) с кружкой прихватив с собой несколько сухарей, отошёл к окну.

–О! Руль идёт!

Руль – Витя Рулёв наш батальонный весельчак, на гражданке он работал экспедитором в славном городе Днепропетровске. В батальоне Витёк прижился быстро благодаря своему жизнерадостной натуре. Он специально, для хохмы вырастил у себя под носом усики «под Гитлера», ну умора!

Витёк шёл со стороны летней кухни, где сейчас вовсю орудовал черпаком и кастрюлями наш повар. Было видно как Руль на ходу, что-то увлечённо жуёт, увидев в окне Вано, он высоко поднял руку салютуя зажатой в кулаке внушительной морковкой.

Вано махнул в ответ, жест был одновременно приветствия и приглашения.

Витёк уже почти подошёл к дому, но в этот момент…

Утренний воздух разрезал свист десятков снарядов, которые начали рваться вокруг нашей казармы (ранее занятого нашим взводом пустовавшего четырёхкомнатого дома).

Страшный, словно удар огромной кувалды о землю, затем оглушающий взрыв, перед нашим крыльцом вздыбился сноп чёрной земли и дыма. Вместе с осколками снарядов в дом брызнули осколки стекла выбитые взрывной волной. В проём окна ворвалось облако удушающего дыма. На зубах скрипела пыль.

На том самом месте, где вот только что был наш весельчак Витя, зияла глубокая дымящаяся воронка разрыва.

На пол полетели кружки с чаем, с грохотом перевернулся стол вместе с чайниками, ложками, баночками варенья и нехитрой снедью.

Близкий разрыв заставил нас броситься на пол, затем откатиться к стенам под окна. На месте нашего чаепития, среди стульев остался лежать санинструктор Серёга свернувшегося от боли в позе эмбриона. Меж пальцев прижатых к животу обильно сочилась кровь заливая пол. Несколько раз всхлипнув Серый вытянулся в струнку и следом как-то разом обмяк. Всё, кончился наш санинструктор, так никого не попользовав…

Затишье на линии фронта оказалось недолгим. Сейчас посёлок содрогался от гула разрывов и лязга тяжёлой техники. За окном гремело, рвалось и визжало смертельное железо разлетаясь по округе в поиске своих жертв.

–Тревога!..

Одна из мин, пробив дыру в оцинкованной крыше и потолке влетела в комнату отдыха, в самую гущу бестолково мечущихся ошалевшим спросонья бойцов.

От взрыва, ахнувшего внутри дома, обрушился потолок окончательно погребя под собой людей.

Внезапно миномётный обстрел прекратился. В наступившей тишине явственно послышались звуки приближающейся бронетехники со стороны противника примешивающимися автоматными очередями.

–Вано! Зацени обстановку!

Командир жестом указал на окно выходящему на улицу ошарашенному Дзебе.

Вано немного оглушённый близким взрывом кивнул поняв, что от него требуется. Подтянув за лямку автомат, он осторожно приподнимаясь выглянул наружу.

Сквозь облака пыли поднятыми разрывами мин и дым пожаров, Ванька увидел приближавшихся к посёлку фигуры противника которые пригибаясь сопровождали танки “Т-72” со знамёнами Новороссии, дал по ним пару коротких очередей и сразу же пригнулся. Кажется, ни в кого не попал.

–Две коробочки!.. Пехоты взвод!..

–О, чёрт!!!

В ответ с улицы в окно влетело насколько пуль, одна с треском расколола деревянный оконный переплёт, остальные впечатались в стену выбив дыры в штукатурке.

А ни хрена у нас нет! Против танков – ничего и патронов на пятнадцать минут боя. Оружейная комната находилась за комнатой отдыха и сейчас завалена. У ребят только патроны, те что в подсумках и разгрузках.

Клим пригнувшись переместился к Дзюбе, выглянул в окно. Сепаратисты отреагировав на огонь Вано рассредоточились, а танки остановились и сдавая немного назад разворачивали башни в сторону дома. Время идёт на секунды!

–Хлопцы! Тикайте!.. Сбор у администрации.

Командир ухватил Вано за разгрузку потянул его к противоположному окну выходящему в сторону хозяйственных построек.

Из комнаты отдыха из под завала донёсся сдавленный мучительный стон.

Вано, дёрнувшегося было на помощь раненому, командир резко рванул на себя.

–Брось! Быстро в окно! Сейчас от дома ни хера не останется!

Успевшие выбраться на улицу добробатовцы укрываясь кустарником, пригнувшись бросились к постройкам за которыми был огород.

Последним поднялся Давид, чтобы перебежать крошечное в три метра открытое пространство. На середине простучала очередь, злые посланцы сепаров распороли спину вырвав клочья одежды и мяса. Хлопец получив толчок безжизненно ткнулся лбом во влажную землю.

Всё это промелькнуло в одно мгновение перед глазами Ваньки Дзебы, прежде чем Клим вытолкнул его в окно из дома.

Где-то со стороны улицы ударила пушка танка, за ней другая. Взрывы прогремели в комнате где они ещё десять минут назад мирно пили чай. Падая назад спиной,

Время загустело словно смола, Вано увидел медленно вспухающий и разрастающийся огненный смерч от взорвавшегося в доме газового баллона. Огненная стихия обволакивает всё ещё находившегося в доме лейтенанта Клеменко, его волосы вспыхивают, шёлковый шейный платок вплавляется в плоть, на открытом лице вспухают огромные волдыри. В нос бьёт запах горелых волос.

Уши закладывает от сумасшедшего воя, от взрывов, в животе кутерьма, глаза засыпало пылью и сыплющейся штукатуркой.

Внезапно наступила звенящая тишина и Вано почувствовала, что он, не упав на землю проваливается куда-то ещё ниже, его сознание меркнет, всё заволакивает тьма…

2.

…17 лет. Лето 2013 года.

Молодёжные сборы в спортивно-патриотическом лагере в Полтавской области. Уроки владения оружия, основы тактической подготовки, навыки самозащиты. Курс военной подготовки проводят не абы кто, а профессиональные военные инструкторы.

Хохлы прокачивали нас: шо мы белорусы с ними – побратимы, в нас течёт родная кровь, Россия проявляет агрессию и катится в «красную пропасть» и трэба остановить российскую путинскую орду. Что война предстоит не только за Украину, но и за Беларусь.

А то мы не знаем! Трэба поквитаться с комуняками!

«Наши руки не дрожат, запах крови пьянит!»…

Январь 2014 года. Киев.

Мы – студенты минского университета – N. приехали на Украину, поддержать на Майдане Незалежности хохлов протестующих против Януковича за евроинтеграцию.

Мы искренне хотели помочь изменить что-то на Украине, ещё немного и Украина вольётся в семью цивилизованной Европы, а там и наше счастье не за горами! Да и вообще, мои деды раньше жили здесь, на Украине.

«Хто не скаче, той москаль!»– под эту кричалку мы прыгать не стали. Глупо это! Хохлы сдулись на шестой минуте – колени дрожат, дышат хрипло, кожи красные. Какой-то дед висит на руках у молодых. Доскакался! Ну? Что и кому вы сейчас доказали? Блин, а в толпе скачущих – одни хохлы?

Нас с Дэмоном (Димка Гончарёнок), поначалу, так как мы были ещё новичками, задействовали на подготовке коктейлей Молотова и доставки их к митингующим.

Горящие автобусы «Беркута», разрывы звукошумовых гранат, облака слезоточивого газа накрывающие бушующий народ. Вот это заваруха!

К концу нашего пребывания, на седьмой день, во время потасовки с беркутовцами я получил по щам и резаную рану предплечья, с потерявшимся в пылу сражения Дэмоном мы встретились в госпитальной палатке. Молодой парень в белом халате зашивал мою руку, а в это время двое парней в палатку втащили третьего с разбитой окровавленной головой. Это был Дэмон.

Он обвёл вокруг себя соловевшими глазами и узнав меня глупо улыбнулся:

–А меня, того…

–Да вижу,– вздохнул я и обратился к санитару,– братан, подштопай этого кекса. Дима, пора нам домой, зализывать раны!

Получив медпомощь, я вышел из палатки дожидаться своего друга.

И вдруг, обратил внимание, что вокруг, как-будто, больше стало хорошо организованных и экипированных хлопцев: в брониках, касках, со щитами и палками, у некоторых было оружие. Они группами распределялись в те места где начинало «протекать». Здесь уже было больше крепких парней, чем дебилов с кастрюлями на головах, шпаны и откровенной алкашни.

Ну, на таких орлов мы можем оставить Майдан!

…18 лет. Лето 2014 года. Тренировочный лагерь батальона нацгвардии “Азов” в Киеве.

Иностранные инструктора. Курс молодого бойца. Марш-бросок на 10 км, след за которым – 2,5 км с 75 килограммовым мешком за плечами, ночные стрельбы. Не все выдерживали. Я прошёл всё, выстоял.

А Димки Гончарёнка со мной нет, его комитетчики повязали за хранение оружия. Димка был «чёрным копателем», так что на срок он себе уже давно «накопал».

После КМБ получил позывной – Вано. Вместе со своими земляками-белорусами вступил в национальный бататальон «Азов». Получив «подъёмные» и десятидневный отпуск перед отправкой в АТО, я домой поехать не смог – засветился в одном из репортажей хохлов снимавших в лагере. Теперь на Родине, меня ждёт КГБ с распростёртыми руками, а в качестве доказательства ко мне своей любви, ГБ-шники готовы предоставить мне апартаменты за симпатичной решёткой для вдумчивого отдыха, эдак годков на семь…

…осень 2014 года. село Водяное.

Я перевязываю предплечье матерящегося Азота. При зачистке окраины посёлка, в нас выстрелил из двустволки какой-то древний дед. Видно, вспомнил свою партизанскую юность. Краснопузая сволочь!

Хорошо, что заряд был из мелкой дроби, пострадал только Азот, дробь испортила ему куртку и под кожу впились лишь несколько дробин.

–Я стрелял по фашистам!– хрипел старый захлёбываясь кровью из разбитого носа и рта.

Ну да! Так у нас в батальоне, через одного – свастика на шевронах и касках!

Деда повесили на яблоне на капроновой бельевой верёвке сорванной здесь же во дворе, выбежавшую к мужу бабку зарезали, позже, их обоих сбросили в погреб.

Вечером в этом же доме отмечали освобождение посёлка от сепаратистов – совков недобитых…

2015 – Новый год. Окраина Мариуполя.

Новый Год встречали с девчатами из МГУ (Мариупольский государственный университет), будущими журналистками и филологами. Пили много. Я смутно помню, как мы вчетвером, около 4-х утра пошли проветрится – прогуляться по городу.

Проснулся в полдень, в квартире где праздновали Новый Год. Башка трещит по швам! Руки и бушлат в крови. Шмель видя моё недоумение, пояснил:

–Мы в пяти кварталах отсюда поймали двух колорадов с георгиевскими ленточками …

–Ну и?..

–И грохнули их,– пожав плечами буднично ответил Шмель,– в каком-то подвале их схоронили, там такая ниша была удобная…

–Блин! Никому больше не сболтни!..

…февраль 2015 года. Поселок Широкино.

Освободили Широкино от сепаратистов. СБУ пошла шерстить население. Всех неблагонадёжных связанными закинули в крытый брезентом кузов ГАЗ-66 и увезли в Мариуполь.

Мы заняли вместительный дом неподалёку от блокпоста закреплённого за нашим взводом. Хозяева дома сбежали вместе с колорадами при подходе нашего полка.

Пили всю ночь. Жук достал уже! Предлагал мне набить на плече татуху – «Вольфсангель» (волчий крюк). Послал его подальше, пьяному – хер доверюсь!..

3.

Все эти сцены, медленной чередой всплывали в затуманенном пеленой разуме.

Плавное падение, хотя нет, это больше было похоже на погружение в густой кисель, резко прекратилось ударом спиной о землю. Зубы щёлкнули прикусив кончик языка. М-м! Рот наполнился медным вкусом крови.

То мгновение, пока он падал из окна практически вышвырнутый спасшим его командиром, Ваньке показалось длилось не меньше часа.

Откуда-то из далека, на периферии сознания, Вано услышал словно сквозь вату, безумные людские крики и плачь доносившиеся отовсюду. Утерянная реальность восстанавливалась постепенно.

Ваня машинально пошарил рукой вокруг в поисках автомата, но ничего не нашёл, лишь оцарапался обо что-то острое.

Крепкий пинок по рёбрам и крик:

–А ну, вставай! Дывiться, куды сховался!

«Я что, попал в плен ?– пронеслось в голове.

Зрение восстанавливалось значительно медленнее слуха.

Ваня, пытаясь подняться, опёрся нетвёрдой трясущейся рукой о землю покрытой соломой. Пред глазами мелькнул кирзовый сапог, подсекая его руку. Потеряв опору парень ткнулся лицом в землю, разбив бровь о попавшийся камушек. Не сильно, но по щеке тонкой струйкой стекла тёплая кровь.

Рядом, над лежавшим на земле раздался издевательский хохот, у кого-то перешедший в сухой надрывный кашель законченного курильщика.

–Ну!.. Ставай на коліна!

Вано грубо ухватили за шиворот, как котёнка, дёрнули и рывком поставили на колени. Чья-то рука схватила за волосы, голова запрокинулась, а в висок больно упёрся холодный ствол пистолета. Его сноровисто обыскали, ничего не нашли, дали крепкую затрещину, волосы отпустили.

Зрение уже почти восстановилось полностью, стараясь не спровоцировать дополнительных побоев, он осторожно огляделся.

Ванька стоял на коленях возле низенького сарая покрытого соломой и небольшого штабелька старых почерневших досок, на улице посреди какой-то деревеньки.

Странно, но это было не то место в котором только что был Вано. Широкино, где сейчас базировался «Азов», примерно в сотни две дворов, а здесь – одна улица и дворов три десятка едва наберётся. И куда делись постройки из облицовочного кирпича, где пластиковое окна, крыши крытые оцинкованным железом? Стоят дома из бруса, крыши из соломы или дранки и ни на одной из них телевизионной антенны.

Его обступили солдаты в немецкой форме цвета фельдграу времён Великой Отечественной войны, с рунами SS в чёрных петлицах. Полы шинели почти у всех подняты, засунуты за ремень, из-под шинели видны чёрные галифе. У того, что обыскивал Ваньку, на голове чёрная немецкая пилотка с «адамовой головой» – костями и черепом.

«За такую пилотку, наши хлопцы душу продали бы!»-промелькнула в голове дурацкая мысль.

Покуривают, глядя на него скалятся, говорят меж собой на мове и русском. Хотя, в стороне слышится немецкая речь.

Деревенские собаки хрипят от лая, аж заходятся. Не долго, винтовочные выстрелы перемежаются обиженным взвизгиванием.

По всей деревне стоит крик, не прекращающийся человеческий плач и вой. Солдаты выволакивают из хат хозяев, выталкивают из калиток на улицу и гонят женщин с детьми, вперед, в конец деревни. Голосящую толпу удерживают и подгоняют ударами палок и прикладами винтовок, оскалившиеся овчарки с рычанием бросаются, рвут выскочивших из обезумевшей толпы детишек.

Через дорогу от Вано, у соседнего дома в распахнутой калитке, лежит раскинувшись безвольной куклой, мужчина в серой навыпуск рубахе и грязных сапогах, лежит вниз лицом. Из спины торчат вилы. Чуть поодаль, из-за забора выглядывает детская ручка, рядом жёлтенькая глиняная свистулька.

Толпа приближается, громче и резче звучат команды на немецком, окрики и мат полицаев, лай служебных собак и человеческий вой.

Бред какой-то! Это похоже на карательную операцию во время войны сороковых годов!

«Меня каким-то образом забросило в прошлое или я всё-таки, ещё в безсознанке?– Ваня всё пытался лихорадочно понять, что же с ним произошло.

-Эй, комуняка!..– полицай в пилотке, затянувшись в последний раз отбросил в сторону окурок.

–Да вы что, не коммуни…– договорить Дзеба не успел.

Каратель коротко взмахнул Дегярём и не жалея ткнул пламегасителем пулемёта под дых, пленник согнулся пополам и судорожно хватая воздух ртом завалился на землю. Полицай наступил на голову Ваньки корчившегося в ногах, крепко придавил к земле.

–Не коммунист говориш-шь!– прошипел пулемётчик.

–Не-ет!..– просипел боец «Азова». Было страшно и обидно, совсем недавно он сам, вот так же, боролся с «совками» и комуняками.

И незамедлительно получил сокрушительный удар ногой в челюсть, во рту хрустнуло и угасающим сознанием Вано услышал:

–А шо за «Атрад Пагоня»* на рукаве? У нас тут, отряды тiльки – партизанські!

Сознание возвращалось медленно и неохотно, словно сквозь вязкую патоку. Вместе с сознанием возвращалась и боль, Ваня Дзюба помнил уже всё, произошедшее с ним, до самых мельчайших подробностей. И то странное место, в которое попал после взрыва, фашистов, карательную операцию и удар, едва не расколовший надвое его голову. И Ванька туда же возвращаться мучительно не хотел, уж лучше назад – в Широкино, пусть даже в плен к «колорадам», там обменяют, пусть депортируют в Беларусь, в тюрьму, но только не обратно сюда – в этот ад!

Но чудо не случилось. Он открыл глаза и в мутной пелене увидел всю ту же деревню и тех же полицаев стоящих над ним. Только, пока Ванька был без сознания, его перетащили ближе к какому-то дереву и раздели, оставив в одних лишь трусах. Его футболка и «песчанка»* с шевроном «Погони», который эти идиоты приняли за партизанский, лежали аккуратной стопкой в метре от него, здесь же стояли его бундесверовские берцы.

Мучительно ныла голова,. Превозмогая тошноту и головокружение, он с трудом приподнялся на слабых сгибающихся руках.

–Очнулся падлюка!

Ваня бессильно мотнул головой, сказать хоть что-то членораздельное мешала сломанная челюсть. Изо рта на землю тянулись длинные нитки слюны и крови.

Со стороны послышался окрик на немецком языке, видимо он был адресован Ванькиным истязателям.

Его грубо схватили и рывком поставили на ноги, но не бросили – остались по бокам придерживать еле державшегося на ногах парня. Снова ухватили за волосы и дёрнули назад.

–Ось, партизана пымалы! Пан шарфюрер!– похвастался кто-то.

–Auflegen!( повесить)

–Яволь!

Кто мимолётно распорядился Ванькиной судьбой, тот не увидел. Держащие его полицаи оттолкнули от себя пихнув к дереву, тот еле удержался обхватив ствол руками.

В это время. В распахнутые ворота большого колхозного амбара загоняют, бьют в спины прикладами, вталкивают в тёмное чрево последних жителей деревни. Ворота заперли, несколько солдат их поддерживали чтобы не раскрылись, а трое – приколотили к ним пару досок отрезая пленников от свободы.

Возле амбара полукольцо солдат в касках с винтовками на изготовку, за ними офицеры, чуть в стороне стоят машины, мотоциклы. Напротив амбара два станковых пулемета, нацеленные на ворота.

–Ну что, краснопузый, сейчас мы тебя определим повыше, чтобы лучше видел своих колхозников!– кривляясь прокричал пулемётчик под громкий гогот полицаев. Этот пулемётчик вызывал какое-то смутное чувство дежа вю, как будто он его где-то раньше видел.

А там, к амбару принесли охапки сена, стены облили бензином из канистр. Человек шесть солдат стоявших кучкой, вдруг разошлись и бросились к сараю держа на отлёте в руках бутылки с горящими на них фитилями. Не добегая, они швырнули горящие снаряды. Бутылки описав дугу ударились о стены, бензин взорвался, вспыхнуло пламя.

Ванька в ужасе застыл, не в силах оторваться от потрясающего воображение действа, пальцы свела судорога, ногти впились в кору дерева.

–Дзеба!*

Ванька резко повернулся на окрик, кричал немец в офицерской фуражке, одновременно с ним обернулся и пулемётчик. Офицер что-то коротко пролаял, полицай-однофамилец кивнул и отложил в сторону свой пулемёт. Двое полицаев оттащили Ваню от дерева, не церемонясь заломили руки за спину и связали их сыромятным ремешком. Пулемётчик умело накинул на шею петлю верёвки, уже перекинутой в трёх метрах над землёй через сук дерева. С другой стороны веревки слегка дернули, петля туго затянулась на шее, перехватив дыхание, Ванька непроизвольно дернулся.

Дзеба-каратель отступил на пару шагов назад и дал отмашку.

–Полетели!– сделал ручкой как бы прощаясь.

Позади, полицаи перехватив выше верёвку повисли. Горло захлестнула безумная боль. Ване показалось, что он взлетел очень высоко. Спустя несколько секунд лёгкие стали разрываться требуя хоть глоточек воздуха. Он отчаянно дёргался и хрипел. Казалось, что глаза сейчас вылезут из глазниц. По ногам потекла тёплая моча.

Но тут, стало легко. Стоящие рядом деревья вдруг раздвинулись. Еще мгновенье, и… Ванька взлетел ещё выше: над деревней, лесом окружающим её, далеко внизу остались горящий амбар с женщинами, детьми и их палачи. Но это всё было безразлично. Только что-то одно червивело и свербело, что всё-таки ещё связывало его с тем миром.

Но тут, неожиданно, всплыли фотографии показанные бабушкой давно в детстве.

–Ось, внучок, твій двоюрідний дiд…

Со старой пожелтевшей потрескавшейся фотографии смотрел на Ваньку тот самый Дзеба-пулемётчик, который несколько минут его повесил, посчитав партизаном.

Правда на фото, дед был не форме карателя SS, карточка была довоенной и на ней он был в цивильном костюме в окружении многочисленной родни.

В это время пулеметчик подобрал с земли одежду только казнённого им «партизана», надрезав нитки он с остервенением сорвал чёрный шеврон с красной каймой и белым всадником с мечом.

*******************

«Атрад Пагоня»*– Отряд «Погоня» (белор. Атрад «Пагоня») – добровольческое вооружённое формирование, принимающее участие в вооружённом конфликте на востоке Украины, состоящее из граждан Белоруссии, воюющих на стороне Украины в составе нацбата «Азов».

Нац«Азов»

«Песчанка»*– современная однотонная полевая форма.

Дзеба*– Дзеба П. Ф. служащий 118-го батальона СС – коллаборационистского шуцманшафт-подразделения немецкой вспомогательной охранной полиции, осуществлявшего карательные операции против мирного населения на территориях оккупированных нацистской Германией. 22 марта 1943 года батальон совместно с военнослужащими немецкого «зондер-батальон СС Дирлевангер» (нем. “SS-Sonderbataillon Dirlewanger”) принял участие в уничтожении жителей белорусского села Хатынь.