Текст книги "Без правил"

Автор книги: Валерий Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Иван Алексеевич тихо выругался. Опытный же парень, столько дел провернул, не подводил никогда, а тут… Заказчики пока молчат. Либо не в курсе, что не всё удалось выполнить по плану, либо прикидывают дальнейшие шаги. При мысли о дальнейших шагах Ивана слегка покоробило, уж очень не хотелось разбираться с заказчиками. Если решат, что прокол серьезный, начнутся стрелки, предъявы, наезды. Правда, ему доводилось выбираться и не из таких ситуаций… Ну предъявят, ну наедут. На крайняк бабки придется вернуть со штрафом. Все-таки Гапон не последний человек в криминальном мире столицы, и если дело дойдет до разборок, будет кому сказать слово в его защиту, а его заказчики – даже не авторитетные люди. Богатые – это да, но в криминальной среде они никто, и вряд ли кто-то за них впишется. Короче, там видно будет…

Иван Алексеевич заложил руки за затылок и потянулся в кресле. Нервозное состояние, владевшее им всё утро, сменилось умиротворенной расслабленностью, поддерживаемой верой в свои силы. Гапонов решил, что теперь можно немного развлечься. Он нажал кнопку селектора и прислушался, но динамик молчал. Иван Алексеевич раздраженно поморщился:

– Света, алло!

Ответа не последовало. Отключив селектор, он поднялся из-за стола и уже сделал первый шаг к двери, когда та неожиданно распахнулась, и в комнату уверенно вошел невысокий молодой человек в голубых джинсах и льняной летней куртке поверх серой майки. Иван Алексеевич смерил незнакомца удивленным взглядом, вернулся в кресло и, придав лицу надменное выражение, грубо спросил:

– Ты кто такой? Как сюда попал?

Просто так в эту комнату было не пройти: офис Гапона располагался с тыльной стороны небольшого торгового центра, вход – непосредственно со служебной стоянки, а у дверей дежурили два бойца, всегда сопровождавшие Гапона; перед кабинетом имелась большая приемная со столом секретарши, парой кожаных диванов и кресел. Так что незваный гость должен был миновать как минимум трех человек. Почему же никто не предупредил? Это показалось странным, а еще больше Ивана Алексеевича удивило то, что незнакомец бесцеремонно опустился в кресло напротив.

– Ты кто такой? – вновь повторил Гапонов.

Незнакомец закинул ногу на ногу и представился:

– Зовите меня Алекс, я от Юрия Романовича.

Гапон почувствовал, как тонкая струйка холодного пота поползла по спине, а в горле встал ком.

– Что с моей секретаршей? – хрипло спросил он.

Алекс усмехнулся краешком губ.

– Пока всё нормально. Просто она увлечена беседой с моим товарищем и в данный момент не может ответить вам.

– А… – начал Гапонов, но парень предугадал его вопрос.

– С вашими «бычками» тоже ничего особенного. Их немного помяли, но в целом они в норме, – помолчав немного, гость добавил: – Будут в норме, когда очнутся. А сейчас я хотел бы услышать о проблемах, которые возникли при выполнении заказа. Что с Жанной и где труп Сырцова?

Пока Алекс говорил, Гапонов почти не мигая смотрел ему в лицо и лихорадочно соображал, как бы незаметно достать из верхнего ящика стола пистолет. В том, что пистолет может понадобиться, он не сомневался. Сидящий перед ним человек наводил на Ивана такой животный ужас, какого он не испытывал с девяностых, а ведь тогда ему чуть ли не каждый день приходилось иметь дело с отморозками. При том, что гость не производил впечатления законченного бандита, в его лице проглядывалось что-то звериное, как у хищника, выслеживающего добычу. Никаких эмоций, только настороженное внимание перед броском на жертву.

«Вот это я встрял…» – лихорадочно думал Гапонов, уверенный, что если его объяснения не уложатся в запланированную схему, сидящий напротив парень недрогнувшей рукой всадит ему пулю в голову, а затем так же деловито и без эмоций расправится с его людьми.

Сырцова заказал человек, назвавшийся Юрием Романовичем, небольшого роста мужчина средних лет, в дорогом костюме, но с неброской внешностью и мягким голосом. Интеллигентность и вежливые манеры заказчика Гапон принял за слабость, думал, что имеет дело с чиновником или богатым коммерсантом, но теперь, видя перед собой посланника своего работодателя, понял, что сильно ошибался. «Блин! А ведь дело серьезнее, чем я предполагал! – набатом ударило в голове. – Меня, да, пожалуй, и всех, кто причастен к этому делу, должны убрать вот такие Алексы. Кто же эти люди? Хотя какая разница, кто они? Сейчас важно выйти живым из этого кабинета, разбираться потом будем».

Собрав волю в кулак, Гапонов как можно спокойнее заговорил, одновременно убирая руку с крышки стола:

– Вы знаете, девушка, Жанна эта, погибла, а Сырцову удалось скрыться…

Казалось, он лишь на какую-то долю секунды опустил глаза на ручку ящика, но когда снова взглянул на гостя, то увидел темное отверстие глушителя, направленное прямо ему, Гапону, в лоб. Алекс стоял в метре от стола и смотрел на него не мигая. Струйка пота на спине Гапонова превратилась в ручеек.

– Нехорошо, Иван Алексеевич, – спокойно произнес парень.

Не опуская пистолета, он быстро обошел стол, уперся ногой в кресло, на котором сидел хозяин кабинета, и оттолкнул его. Колесики скрипнули по паркету, кресло вместе с Гапоновым откатилось в угол. Выдвинув верхний ящик стола, Алекс достал пистолет Макарова, укоризненно покачал головой, сунул ствол в карман брюк и вернулся на место. Свой пистолет он прятать не стал, просто направил дуло в пол.

– Слушаю дальше. Как случилось, что только девушку убрали?

Тон гостя изменился, сейчас это очень походило на допрос. Именно так воспринял это Иван Алексеевич и торопливо ответил:

– Парень оказался шустрее, чем мы предполагали. Он успел сигануть в окно и сбежал, ну а девушка… Саня по плану, а она…

Гость некоторое время удивленно смотрел на хозяина кабинета, затем покачал головой:

– И что дальше?

То, что Алекс не выстрелил сразу, приободрило Гапонова. Может, удастся убедить его в благополучном исходе и оттянуть время?

– Мои люди сейчас выдвинулись в деревню, где скрывается Сырцов. Мне менты его телефон пробили. Через час-другой мои будут на месте, – Гапон указал пальцем на листок бумаги на столе. На мгновение ему показалось, что взгляд голубых глаз гостя потеплел, и он слегка расслабился.

Алекс откинулся в кресле, но продолжал держать свой пистолет в опущенной между коленями руке. Было похоже, что он прикидывает в голове возможные варианты и до принятия окончательного решения еще далеко. Молчание затягивалось, от нервного напряжения у хозяина кабинета задергался левый глаз. Наконец Алекс поднялся с кресла, взял со стола листок с записью координат и внимательно вгляделся в написанное.

– Когда, ты говоришь, они уехали?

– Минут пятнадцать назад. Но им еще за ребятами на рынок заезжать. Хотите, я их верну?

Гость отрицательно покачал головой:

– Звонить никому не нужно. Если узнаю, что ты меня обманул, вернусь. Сиди здесь, пока я не позвоню.

Сложив листок и сунув его в карман куртки, Алекс отработанным движением открутил глушитель, спрятал пистолет за спину и зловещим тоном поинтересовался:

– Ты всё понял, Иван Алексеевич?

Гапонов невольно икнул, быстро кивая головой. Гость повернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Не вставая с кресла, Иван подъехал к столу, схватил носовой платок и утер взмокшее лицо. Руки противно дрожали. В девяностые Гапону доводилось стоять под дулом пистолета, но никогда его так не трясло, как сегодня. Не раз его пытались убить и посадить, были разборки и с конкурентами, и с милицией. Неоднократно он находился под следствием, даже несколько месяцев провел в СИЗО, но сумел избежать и смерти, и тюрьмы. Последние десять спокойных и сытых лет совершенно его расслабили. Он наслаждался своим положением и сейчас дорожил жизнью, как никогда. И было чем дорожить: конечно, не олигарх, не высокопоставленный чиновник, но той ступеньки на социальной лестнице, которую удалось занять, Ивану Алексеевичу было более чем достаточно. Его власть распространялась приблизительно на сто человек сотрудников его заведений, и само осознание этой власти уже тешило его самолюбие. По привычке Гапонов причислял себя к криминальным авторитетам, в глубине души понимая, что по сути таковым уже не является. Практически все его друзья по «лихим девяностым» давно перешли на легальное положение, стали крупными бизнесменами и работали, почти не нарушая закон. Однако их грели воспоминания о бурно проведенной молодости, и бандитские повадки периодически вылезали наружу.

В принципе можно сказать, что в историю с Сырцовым Гапон вписался, желая поддержать реноме крутого парня, и вот теперь, сидя в промокших от пота штанах, он проклинал собственные жадность и глупость.

Откинув платок в сторону, Иван схватил мобильный и почти минуту смотрел на экран, держа палец на кнопке вызова, но вдруг выронил телефон на стол, будто он обжег руки.

Послышался осторожный стук в дверь. Гапон хотел рявкнуть, но вместо этого закашлялся и с трудом выдавил:

– Да-а-а…

Дверь слегка приоткрылась, показалась голова его секретарши. Косметика с лица Светы исчезла, глаза покраснели и припухли. Иван Алексеевич скривился, как от зубной боли. То, что девушка стала невольной свидетельнецей его слабости, вызвало неконтролируемую вспышку злости, и он, не дав ей ни слова сказать, рыкнул:

– Пошла вон!

Света нырнула назад, а Гапонов тут же пожалел о своей несдержанности. Тяжело выбравшись из кресла, он подрыгал ногами, поправляя прилипшие к бедрам брюки, и вышел в приемную. Секретарша сидела на своем рабочем месте, тихо всхлипывая и периодически прикладывая белый платок к глазам. Оба охранника, пристроившиеся на диване у входа, при появлении начальника торопливо вскочили на ноги, и тут благодушный настрой Гапонова мигом улетучился. С этими двумя он церемониться не собирался и вывалил на них кипящую внутри ярость, заорав благим матом:

– А-а-а! Козлы долбаные! Вы зачем здесь стоите, за что бабки получаете?! Быки перекормленные! Какой-то сосунок вас как дерьмо размазал! Если бы я его в стойло не поставил, он бы всех тут положил!

– Их трое было… – это невнятно буркнул один из охранников, подобострастно глядя на хозяина одним глазом, второй полностью скрывал лиловый отек на пол-лица, плавно переходящий на губы и мешающий ему внятно выговаривать слова.

Другой охранник выглядел не лучше: казалось, его провезли мордой по асфальту, правую руку он прижимал к челюсти, а левая безвольно висела вдоль тела. Оглядев обоих злобным взглядом, Иван Алексеевич хотел что-то добавить, но вместо этого смачно плюнул на паркет и приказал Светлане вызвать новую пару охранников из торгового центра.

– Может, Саше позвонить? – проявила инициативу девушка.

Вспомнив предупреждение Алекса, Гапонов чуть не задохнулся от страха и рявкнул:

– Нет! Надеюсь, ты еще не звонила ему?

Света удивленно выкатила глаза и отрицательно помотала головой.

Гапонов удовлетворенно выдохнул:

– Хорошо! Этих баранов в травмпункт, новых на вход, дверь запереть. Саше не звонить и на его звонки не отвечать.

Было видно, что Света ничего не поняла, но указания исполнила в точности. Спустя десять минут она сообщила об этом, осторожно заглянув в кабинет. Иван Алексеевич уже успокоился и благосклонно поманил её рукой. Девушка опять хотела устроиться у шефа на коленях, но он пресек эту попытку, стыдясь своих мокрых штанов, и просто обнял Свету за талию, слегка прижимая к себе.

– Так что случилось, Ваня? Кто этот был?

– Менты. Не заморачивайся, всё нормально.

– Что им нужно?

Гапонов раздраженно махнул рукой.

– Выкрутимся, не в первый раз. Ты дождись охрану, а я домой отъеду, переоденусь.

– Вызвать другого водителя?

Гапонов отмахнулся:

– Сам доеду, принеси ключи.

На стоянке торгового центра для черного «мерседеса» Гапонова имелся отдельный обведенный белой полосой островок. Выйдя из дверей офиса, Иван Алексеевич огляделся, опасаясь, что кто-нибудь увидит его мокрые брюки и завтра это станет предметом насмешек и обсуждений. Но двор был пуст. Гапонов трусцой добежал до автомобиля, забрался на водительское сиденье, вставил ключ в замок зажигания. Тихо заурчал двигатель. Иван Алексеевич толкнул рукоятку коробки скоростей, нажал на газ, и машина медленно тронулась в сторону шлагбаума. Она проехала не более полуметра, когда с левой стороны что-то клацнуло, раздался взрыв, и яркие языки пламени ворвались в салон.

***

– Это куда мы приехали?

Выйдя из машины, Сергей с интересом оглядывал засыпанный крупным щебнем двор с редкими ростками травы и большой, но какой-то невзрачный белый дом под крышей из черепицы.

– А ты разве здесь у меня не бывал? – Игорь с удивлением посмотрел на друга. – Это же отцовская дача. Он ее пятнадцать лет строил.

– А что же твои родичи ее не продали, когда в Питер переезжали? Дом большой, место зачетное, немалые деньги подняли бы.

– Почему не продали? Продали. Только покупатель – я. Предки об этом так и не узнали, а то упирались бы с продажей. Они до сих пор удивляются, как это так быстро и удачно спихнули эту рухлядь.

– Так уж и рухлядь. Выглядит добротно, – с сомнением констатировал Сергей.

– Конечно, после того как я полгода угробил на перестройку. Теперь вполне жилое место, а был сарай сараем.

– Что-то ты на дизайнере сэкономил, – подколол Сырцов, имея в виду внешний вид особняка.

– Спецом не заморачивался, чтоб дом сильно внимание не привлекал. Зато внутри оторвался.

Игорь достал из багажника огромную сумку с барахлом и направился к входной двери. Степаныч не стал выгружать свои вещи, призывно махнул рукой Сергею и двинулся за своим начальником.

Внутри дом действительно оказался отделан по первому классу: дорогая фактуровка на стенах, деревянная резная лестница, паркет, солидная мебель. Все дорого, продуманно, со вкусом.

Игорь толкнул одну из дверей на первом этаже.

– Твоя комната, Серега. Туалет и душ там же. Два раза в неделю убирать горничная приходит. Так что располагайся, мы на кухне.

Сергей вошел и осмотрелся. Комната довольно просторная, громадная двуспальная кровать с тумбочками по бокам, кресло, журнальный стол, несколько картин на стенах и две двери на боковой стене. Вначале его удивило отсутствие платяных шкафов, пока он не открыл первую дверь – за ней скрывалась полностью оборудованная гардеробная. За второй оказался совмещенный санузел с навороченной душевой кабиной и набором махровых полотенец. Проведя рукой по мраморной плитке на стене, Сырцов восхищенно хмыкнул. Да уж, на внутренней отделке дома его друг действительно оторвался.

Закончив осмотр, он прошел на кухню, где застал одного Степаныча – с чашкой кофе в руке тот задумчиво глядел в окно. Кухня тоже выглядела нехило: добротная мебель, полный набор кухонных гаджетов, идеальные порядок и чистота. Сергей устроился за столом напротив Куваева.

– Кофе будешь? – поинтересовался тот. – Из еды только картоха и сливочное масло в морозилке, даже хлеба нет.

– Не хочется, – помотал головой Сергей. – А где Чекмез?

– Переодевается. Надо съездить по делам.

– Похоже, я вам все планы поломал.

Степаныч ухмыльнулся:

– Да в общем-то нет. Мы сейчас последнюю партию отгружаем. Еще месяц назад получили команду сворачиваться. Переходим на легальное положение.

– Это как? – удивленно приподнял брови Сергей.

– Игорь приобрел недалеко от Калуги старый завод по розливу водки. Ну, не совсем завод, цех небольшой, но прилегающая территория огромная. Перевезем туда оборудование и станем развивать легальный бизнес. Цеха новые построим, административное здание. Проектировщики уже генплан сделали и здания к нему привязали. Скоро начинаем.

– Ну что, устроился? – бодрым тоном спросил появившийся на кухне Игорь.

Сырцов хмыкнул и ответил язвительно:

– Ноутбуку место нашел.

– Не ной. Со шмотьем разберемся. Если что-то сейчас нужно, поднимись ко мне на второй этаж и в гардеробной бери, что приглянется. Там барахла на пятерых хватит, а размер у нас почти одинаковый. Трусы и носки я тебе привезу.

Сергей обратил внимание на прикид своего друга: костюм, галстук, дорогие модные туфли…

– Ты прямо как на прием в министерство собрался!

Степаныч с Игорем переглянулись и разом засмеялись.

– Как в воду глядишь, – ответил Чекмез. – Именно в министерство.

– Какое? – проявил любопытство Сергей.

– Лучше тебе не знать.

Сырцов замолчал, нарочито обиженно поджав губы. Егор поднялся со своего места.

– А ты куда? – удивился Чекмез.

– К жене смотаюсь. Две недели не видел.

– Соскучился? Доярки не спасают?

– Дурак ты, Игорь. Причем здесь доярки? Сам-то, небось, вечером к своей галопом поскачешь.

– Ну так это же невеста! – возмутился Чекмез.

– А у меня жена, дочка!

– Твоя дочка мне почти ровесница – очень ты ей нужен… Она мужа ждет с работы, а не тебя.

– Будут свои, тогда и будешь меня учить, – отрезал Степаныч.

Сергей следил за перепалкой, с тревогой переводя взгляд с одного на другого. Игорь заметил его беспокойство и рассмеялся:

– Ты что, Серега?! Мы же прикалываемся. А если серьезно, Степаныч, побудь здесь, пока я не вернусь. У тебя ствол зарегистрированный, и сам ты человек бывалый. Потерпи уж немного, успеешь к семье.

Куваев небрежно отмахнулся и сел на место.

– Как скажешь.

– Вот и ладненько, я уехал.

Игорь рассовал по карманам ключи и документы, подхватил стоящий у входной двери толстый портфель и вышел на улицу.

Когда за ним закрылась дверь, Куваев включил телевизор. Пощелкав пультом, он остановился на новостях. На экране митингующие на московских улицах отступали под напором милиции. Степаныч презрительно скривил губы:

– День гнева… Идиоты!

Сергей не успел толком разглядеть, что происходило на экране, но был удивлен реакцией нового друга.

– Почему идиоты?

– Потому, – Куваев явно не желал продолжать разговор на эту тему.

– Ну а все-таки? – настаивал Сергей, которому стало очень интересно услышать мнение Куваева.

Сам он ни в коей мере не поддерживал никакие протестные движения. Отчасти потому, что по большому счету его всё устраивало, отчасти в силу своей политической инертности. Он считал, что ходить по улицам с плакатами – удел бездельников или желающих пропиариться политических выскочек, и ни к чему, кроме проблем с ментами, эти демонстрации не приведут. Однако признавал, что такие выступления должны иметь место – хотя бы для поддержания чиновников в тонусе.

– Насмотрелся я в девяностых всякой шушеры: и правых, и левых, – нахмурившись, заговорил Куваев. – Чуть что не по ним – на демонстрацию! Я-то по работе уголовниками занимался, но если что-нибудь серьезное на улицах намечалось, всех выгоняли вставать в оцепление. Конечно, когда эти дебилы впадали в раж и начинали громить всё вокруг, мы их хватали и сажали. Так вот: ни один мне ни разу толком не объяснил, чего они хотят. Отнять и поделить – вот и вся идеология… Ну ладно, тогда жизнь совсем хреновая была: ни работы, ни денег. А сейчас-то чего прутся на улицы? И, главное, нахрапом норовят, без согласования – чтоб скандал, чтоб милиция! А толпа – она и есть толпа, у нее в голове каша, и нужен тот, кто эту кашу подогреет. И поверь, лидеры всегда найдутся. Хорошо, если с правильными идеями, но в основном это ребята, которые на себя одеяло тянут, свои интересы преследуют, как правило – финансовые! Если эти придут к власти, – Егор кивнул на телевизор, – я не уверен, что они не начнут добивать и разворовывать то малое, что еще осталось у страны. Скорее всего – начнут, поскольку нищие и голодные. Мы же потом опять будем после них всё восстанавливать… Вот так! А засрать вам мозги – пара пустяков!

– А тебе мозги засрать сложно, – язвительно уточнил Сергей.

– Практически невозможно, – отрезал Куваев. – Ты вот наверняка даже в комсомоле не был.

– Пионером закончил.

– О чём и речь! А я все стадии прошел. Даже в партию вступить успел. Так что мне все мозги промыть пытались: и коммунисты, и капиталисты, и демократы, и либералы. Всех пережил.

– И на чём остановился? – усмехнулся Сырцов.

– Ни на чём, развиваюсь пока. Чья возьмет, с теми и будем. Мне один хрен, кто там наверху, лишь бы руки не выкручивали, работать давали и страну не продавали, как либералы.

– Темный ты, Степаныч. За свои идеалы бороться нужно.

– Вот если прижимать начнут, будем бороться. Этому нас учили. А еще наше поколение учили, что мир переделывать нужно, ну мы и рады были стараться. Клялись в верности Родине, партии, делу коммунизма, а на поверку те, кто эти клятвы от нас принимал, первые продали идею. Однажды проснулся, а партии нет, и страны нет. Всё развалили, людей в дерьме жить заставили. И на хрена? Чтобы к кормушке подобраться. Я так понимаю. А значит, и мы никому ничего не должны. Так что сначала надо бы разобраться, за что бороться и с кем. А борьба ради борьбы – пустое и вредное занятие. Набороли уже себе один раз геморрой.

– Вижу, скучаешь ты по социализму. Строем не находился?

Степаныч удивленно посмотрел на Сергея.

– А при чём здесь социализм или капитализм? Я тебе так скажу: ходить строем или нет – это вопрос самодисциплины. Хочешь – строем ходи, хочешь – налево. Только нужно бы строем, и желательно в одном направлении. Порядок – он или есть, или его нет, хоть социализм, хоть капитализм. Что при Ельцине было? Бардак! Сейчас немного подравнялись и куда-то пошли. Правда, куда, пока сказать не могу, но вроде как вперед – и то хорошо… Опять же, правила игры понятны более-менее. Уже легче ориентироваться в нашей жизни.

– Так гребут же под себя, а хочется справедливости!

– Хочется – не значит, что получится. Ты думаешь, придут к власти эти, с улиц – и сразу заживем? Ты просто подумай: и в семнадцатом приходили, и в девяносто первом, а что в итоге? Стране кирдык, экономике тоже. Каждый раз почти с нуля начинать приходится. На Западе сотни лет систему устаканивали – где-то с кровью, где-то обошлось, но мы-то только ищем свою форму государственного устройства.

– Ну, ты, Степаныч, прямо политолог! – восхищенно выдал Сергей. – Может, у тебя и решение есть?

Егор подозрительно взглянул на собеседника.

– Так и знал, что стебаться начнешь, не хотел на эту тему говорить. Если бы у меня было решение, я бы рядом с этими балбесами на площади стоял. Только как изменить систему, не круша всё вокруг, я не знаю, поэтому и не лезу со своими советами. И потом: ну не нравятся мне эти горлопаны с улиц…

Сергей почесал подбородок, подбирая слова, но

в голове не родилось ни одной четкой мысли в ответ на умозаключения Куваева. Выдержав небольшую паузу, он предложил, чтобы как-то разрядить обстановку:

– Может, все-таки картошечки пожарим?

Степаныч улыбнулся, открыл огромный холодильник и начал выкладывать из прозрачного ящика бурые клубни, но его занятие прервала писклявая мелодия. Выудив из кармана джинсов телефон, он приложил его к уху.

– Слушаю тебя, Заур.

Голос Бараева на том конце звучал глухо и казался каким-то хриплым:

– Егор, у нас ЧП. Три двухсотых и один трехсотый. Еще одного взяли в плен.

Куваев на секунду застыл, затем спросил, непроизвольно перейдя почти на шепот:

– Кто двухсотые?

– Не наши. Чужие. Было две группы. Первые поставили нас под стволы, но тут вторые их завалили. Трехсотый – я, рана пустяковая. Плечо по касательной. Бабка обработала и перебинтовала. Мои действия?.. Пленного допрашивать?..

Степаныч живо представил, как способен допрашивать Заур, и скороговоркой приказал:

– Сидите на месте. Ничего не предпринимать. Буду через два часа.

Отключившись, он тут же набрал Чекмезова. Абонент не отвечал.

– Серега, – обернулся Куваев к Сырцову, – у нас проблемы на заводе. Я сейчас доберусь до другой машины и двину прямо на объект. Как только Игорь объявится, пусть срочно свяжется со мной.

– Помощь нужна? – спросил Сергей.

Куваев отрицательно мотнул головой и набрал номер такси.

***

Как только груженые ящиками с водкой фуры скрылись за поворотом, площадку покинул «Кировец» с длинным прицепом, в котором поместились остатки того, что можно было вывезти с базы. Последним в сторону трассы покатил автобус с рабочими. Перед ангарами остались только четверо охранников, Заур отдавал им последние распоряжения. Под навесом ремонтной зоны стоял черный «Land Cruiser», возле него маялся водитель – высокий худощавый чеченец в черных джинсах и белой трикотажной майке навыпуск. Все были без оружия, только у Заура на ремне, который поддерживал камуфляжные брюки, закреплены ножны с десантным ножом.

– Мурад! – позвал Заур водителя.