Текст книги "Тусовка на острове Скелета"

Автор книги: Валерий Гусев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Удрал! – взвизгнул Герман и, оттолкнув меня, бросился в комнату, сшибшись в дверях с Арнольдом.

И тут же из комнаты выскользнул Алешка, живо захлопнул дверь и повернул два раза ключ в замке.

– Гы! – сказал он. – По машинам!

Мы помчались на выход. В дверь позади нас раздались удары, послышались вопли – густой Арнольда и визгливый – Германа. Яростно залаяли во дворе собаки.

У входной двери навстречу нам поднялся охранник. Он был немного растерян.

– Что там? Кто? – заладил он.

– Собаки вырвались! – крикнул Алешка. – В окно вскочили! Сюда бегут! Прячемся!

Охранник, видимо, боялся собак. Растерянно оглянулся, а Лешка еще и щелкнул у него под носом большими клещами, которые он зачем-то прихватил с собой.

Охранник охнул и отступил... прямо в стенной шкаф. Мы выбежали на улицу. Джип словно дожидался нас – стоял носом к воротам, с распахнутыми дверцами и с ключами в замке зажигания.

Мне приходилось водить папину машину, но это был обыкновенный «Москвич», а здесь... Да и здесь ничего особенного. Мотор завелся сразу, я врубил какую-то скорость и газанул. Скорость, видно, была третья – джип прыгнул вперед, как горный козел, ударил в ворота своим мощным бампером, словно крутыми рогами. Ворота рухнули и распластались. Мы вылетели на шоссе и помчались. Куда глаза глядят.

– Пристегнись, – сказал я Алешке.

– Гы! – ответил он. – А здорово мы их нейтрализовали, да?

Алешка использовал старый трюк, папа нам об этом как-то рассказывал. Он точно так же однажды удрал из одной бандитской компании.

Алешка, влетев в комнату, запустил в окно стулом. Зазвенели стекла. Герман подумал, конечно, что Алешка выпрыгнул в окно. Вот они с Арнольдом к окну и ринулись. А Лешка в это время притаился за распахнутой дверью.

– Дим, – сказал он, – а куда мы едем-то?

Да хоть на край света, только подальше от этих и зубодеров.

Машина шла хорошо, она меня почему-то слушалась. Алешка, что-то напевая, беззаботно копался в ящичке на панели.

– Чего ты там ищешь? – не отрывая глаз от дороги, спросил я.

– Пистолет, Дим.

– Зачем? Прекрати!

– Отстреливаться, вот зачем. Нас же догоняют.

Я глянул в зеркальце и оторопел: нас в самом деле нагоняла шустрая «девятка». Приблизившись, она истошно засигналила, с правой стороны кто-то высунулся до половины в окошко и махал нам, чтобы мы остановились.

– Щас! – злорадно сказал Алешка. – Только умоюсь.

Пистолет никак не находился. Попадалась все какая-то ерунда. Пустая фляжка из-под коньяка, жвачка, потрепанная карта области, драные перчатки, связка каких-то ключей, моток изоляции и два пистолетных патрона.

А «девятка» нас догоняла. И все так же истошно визжала. Прямо села нам на хвост и стала пытаться обойти и подрезать.

– Тормози, Дим, – вполголоса посоветовал Алешка.

– Держись покрепче.

Я выбрал момент, когда «девятка» оказалась прямо за нашей кормой, и резко нажал на тормоз.

Удар! Скрежет! Звон! И дребезги!

Наш джип резко скакнул вперед от толчка, а «девятка» заюлила, завертела разбитой мордой и свернула на обочину, а потом застряла в кювете.

Из нее выскочили «зубодеры», стали размахивать руками и орать. Но мы их криков уже не слышали – они растаяли вдали.

А мы мчались вперед. Вот только куда? Тоже, наверное, вдаль.

Глава X
«РАЗБОГАТЕЛИ!»

Мы едем... Шуршит под колесами асфальт. Мелькают километровые столбики, всякие указатели. Дорога длинная, стремится вдаль; широкие просторы, над которыми парят вороны и галки. Катаемся, в общем. На клевой тачке, между прочим. Когда еще придется?

– А куда мы едем? – спохватился Алешка.

Мы остановились и стали изучать карту. Разобрались: мы ехали в Ленинград. То есть в Петербург.

– А чего нам там надо? – искренне удивился Алешка. – Разворачивайся.

Ага, разворачивайся. А там нас ждут злобные зубодеры в разбитой «девятке».

– Давай еще вперед проедем, – сказал Алешка, – а потом куда-нибудь свернем и объедем это место другой дорогой.

Мы еще раз просмотрели карту, выбрали подходящий перекресток.

– Вот, – сказал Алешка, – сворачиваем на Скуратово, едем до Подосинок, а там – опять на шоссе и до дома.

А Скуратово на карте было почему-то отмечено красной точкой. И возле него какая-то корявая надпись морским почерком. То ли «британка», то ли «братан К.».

Впрочем, задумываться некогда, надо ехать. Чтобы домой к обеду успеть. А то от мамы попадет.

Мы благополучно свернули с шоссе и долго ехали проселком. Пересекли по мостикам две речки, а может, это была всего одна, петлистая. Поднимались на взгорки, спускались в низинки. Ехали полем, ехали лесной дорогой, подпрыгивая на корнях деревьев; один раз чуть не засели в луже, но догадались, как включить передний мост, и благополучно выбрались «на оперативный простор».

В конце этого простора показалось на горушке село Скуратово. Оно было все в садах и деревьях, а посреди него стояла высокая церковь. Уже совсем как новая, только колокольню еще не отремонтировали. Но колокола на ней уже висели. И вокруг них вились белые голуби.

Мы тихонько ехали по селу, я бы сказал, все тише и тише. Пока совсем не остановились.

Бензин кончился!

– Ничего, Дим, – успокоил меня Алешка. – До этих Подосинок под горку доедем. А там и шоссе недалеко.

Отчасти он прав. Мы застряли в самой середке села, возле церкви, на верхушке горушки. Но под горку нам до заправки все равно не докатить. Да и денег у нас нет.

Из дома напротив – дом такой кирпично-черепичный – вышел пожилой дядька и, улыбаясь, пошел к нам. Мне он понравился сразу, и я решил рискнуть. Вышел из машины и, тоже улыбаясь, пошел ему навстречу. И спросил очень вежливо:

– Извините, у вас случайно бензина нет?

Дядька заулыбался еще шире, даже уши у него подпрыгнули.

– А вам какой нужен?

– Все равно, лишь бы ехать.

И тут случилось странное. Дядька пожал мне руку и сказал:

– Ну, наконец-то, а я уже беспокоился. Доехали нормально? – тут он увидел помятый бампер. – С приключениями...

У меня в голове словно молния сверкнула. Я догадался, что мы с этим дядькой обменялись паролем. Я – случайно, а дядька – нет.

Опять влипли! И главное – удрать не можем. Надо Алешку как-то предупредить.

– А Витька молодец! – опять засмеялся веселый дядька. – Здорово придумал пацанов послать. Он вас на трассе ждет?

– Ага, – наудачу сказал я. – На другой машине.

– Понятно, что на другой. Эта уж теперь больно приметная. А задок-то ты как расшиб.

Я помялся как бы в нерешительности, потом признался:

– Менты нагоняли. Так я тормознул порезче. Они и вмазались.

– Ай, молодец! Ну и ребята у Витьки! – Тут он будто вспомнил о деле. – Так, ну что, будем грузиться?

Что я мог ответить? Кивнул неопределенно. И попросил:

– Вы нам водички не принесете? Очень пить хочется.

Алешка тоже вышел из машины и приближался к нам.

– Зачем водички? – ответил дядька. – Я вам кваску принесу. – И ушел в дом.

Я быстро и четко обрисовал Лешке ужасное положение, в котором мы оказались. Его это не смутило.

– Подумаешь, – сказал он. – Погрузят они нам оружие, наркоту или взрывчатку. А может, миллион баксов. Ну и что? Тебе жалко?

Действительно – ну и что? И совсем не жалко.

Дядька вышел из дома со здоровенной кружкой, похожей на ковш Петра Великого. Который мы, кстати, никогда не видели.

Пока я пил, Алешка поздоровался с ним и спросил:

– Извините, у вас случайно бензина нет?

– А вам какой нужен? – расхохотался дядька. А я чуть не поперхнулся. – Ишь ты! Конспиратор! Правильно, Вадик, доверяй да проверяй.

– Я не Вадик, – возразил Алешка. А я похолодел и чуть кружку не выронил. – Вадиком меня папка зовет. А мамка – Вадимом.

Дядька аж чуть не лопнул от смеха. Отсмеялся:

– Ну что? Будем грузиться? Откроем багажник-то? Сильно помялся. Федор! – крикнул он в дом. – Иди, подмогни!

Из дома вышел здоровенный Федор в майке до пупка и в трусах до колен.

Я отпер багажник. Федор подцепил железными пальцами края крышки, рванул – багажник испуганно распахнулся. Я заглянул внутрь. Там ничего особенного не было. Только сумка-чемоданчик с инструментами и автомат. Дядька переложил их в сторону:

– Давай, Федя, загружай.

– Может, к гаражу подогнать? – пробасил Федя. – Не ровен час, кто углядит.

– Да нет никого, давай по-быстрому.

И Федя стал перетаскивать в машину аккуратные ящики и коробки. Их было много. Он забил ими весь багажник, захлопнул его и стал снова таскать ящики, укладывать их в салон.

– Не взорвемся? – спросил Алешка.

– Ну, шутник ты, Вадик! – Этому дядьке фигу покажи – и он рассмеется. Веселый очень. Только вот на кого он похож? Где-то я что-то такое недавно видел...

– У нас в самом деле бензин кончился, – сказал я. – Не рассчитал дядя Витя.

– А вам какой нужен? – подмигнул дядька.

– Все равно, лишь бы ехать, – подмигнул Алешка. – Гы!

И дядька – что удивительно – тоже ответил:

– Гы! – А потом сказал Феде: – Тащи канистру.

Федя залил в бак бензин, дядька сказал:

– Ну, ехайте. Витьку привет. И Надьке тоже.

– Кому – Надька, – вдруг рассудительно проговорил Алешка, садясь в машину, – а кому – Надежда... Кузьминична.

Дядька расхохотался. Мы поехали.

На колокольне кто-то тронул колокол, и над землей поплыл тягучий задумчивый звон.

– От мамы попадет, – совершенно не к месту сказал Алешка.

– И от папы, – вздохнул я.

– Давай хоть посмотрим, чего там, а? Как мы с тобой разбогатели, да?

– Только не на дороге, – сказал я, сворачивая в кустарник.

Мы отперли и с трудом раскрыли багажник. Я достал из сумки монтировку. Выбрал ящик попроще.

– Ща как рванет! – сказал Алешка, когда я подсунул кончик монтировки под крышку ящика. – И от мамы попадет.

– И от папы, – сказал я и надавил на монтировку.

Ящик скрипнул – крышка приподнялась. Я отложил монтировку и содрал крышку. Ящик был набит аккуратно уложенными свертками из мягкой бумаги. Разных размеров и форм. Сверху лежало что-то похожее на плоскую шкатулку. Я развернул ее. Ящичек, полированный, со сдвижной крышкой. Ну я ее и сдвинул. И мы чуть не ослепли.

Ящик был полон старинных золотых монет с орлами, уложенных в гнезда из зеленой материи.

– Ни фига! – ахнул Алешка. – Давай еще посмотрим. Разворачивай дальше.

Я развернул дальше. Сверток был какой-то бесформенный. Но в нем оказался необыкновенной красоты серебряный эфес шпаги, усыпанный блестящими камнями.

– Не слабо! – выдохнул Алешка. – Давай еще!

Еще оказался какой-то высокий бокал, такой прозрачный, что если бы не легкий рисунок на нем, его бы вообще не было видно.

– Хрусталь всякая, – небрежно заметил Алешка. – А еще?

Еще: подсвечник без свечей, икона в золотом окладе, еще икона, чей-то бюстик, записная книжка в сафьяновом переплете и со страничками из слоновой кости...

– Это не наркотики, – сказал я.

– Гы! – ответил Алешка.

– Это не оружие.

– Это не взрывчатка.

Это коллекция профессора Чижова...

Мы стали аккуратно заворачивать предметы старины и укладывать их в ящик. И тут раздался голос, и между нашими головами появилось небритое лицо, от которого несло водкой:

– Клево отоварились, пацаны. Фифти – вам, фифти – мне. А то ментам заложу.

Я, честно скажу, испугался. А Лешка, честно скажу, нисколько.

– Дим, – как-то очень спокойно произнес он. – Нам нужны свидетели?

– Зачем они нам? – почему-то тоже спокойно ответил я.

Спокойно потому, что у Алешки в руках был автомат, а небритое, нетрезвое и неустановленное лицо, побелев, пятилось в кусты и приговаривало:

– Вы что, пацаны? Я так шуткую. Какой я свидетель?.. Вы что?.. – Затрещали ветки, зашелестела листва – и настала тишина.

– Надо удирать, – сказал я. – А то он сейчас всю деревню приведет.

Мы заколотили крышку ящика, захлопнули багажник и вскочили в машину.

Где-то рядом протрещала автоматная очередь. Мы вылетели задом на дорогу, развернулись и помчались к трассе. А в другую сторону запылил в панике синий трактор.

И только потом мы сообразили, что никакой очереди не было. Это лихорадочно трещал пусковой двигатель трактора.

– Куда будем ехать? – по-федотовски спросил я через некоторое время.

– Как куда? Прямо в больницу, к Чижику. Он как увидит свое добро, так обалдеет от радости.

– Едем до первого поста ГАИ, – сказал я. – Все равно нам дальше поста не проехать. Машина в угоне, да еще и битая. Прав у меня нет. Позвоним с поста Сергееву, пусть у него голова болит.

– А когда он про все папе расскажет, – заметил Алешка, – что у нас с тобой болеть будет?

Не головы, уж точно...

Мы благополучно выехали на трассу и свернули на Москву. Ну и денек сегодня.

Но это еще не все. По дороге мы обогнали грузовик, который тащил на буксире побитую нами «девятку». Алешка не удержался, высунулся в окно и скорчил им такую злорадную рожу, что они разом завопили. Да так, что водитель грузовика в испуге резко затормозил, и «девятка» лихо, со звоном достала его своей битой мордой.

– Ох, если они нас догонят, – я покачал головой, – мало не покажется.

– Смотря кому, – философски заметил Алешка. – У нас автомат есть.

...Вот и пост ГАИ. Нас тут как будто ждали. Инспектор вежливо и настойчиво показал нам жезлом прижаться к обочине и остановиться. Медленно подошел к нам.

– Ну что, молодые люди, покатались? – спросил он. Обошел машину, осмотрел, сказал подошедшему сержанту: – Пробей-ка этот номерок, наверняка машина в угоне.

– Тут и ДТП налицо, – сказал сержант, уходя в будку.

– Документы есть? – спросил инспектор и сам ответил: – Конечно, нет. Будем разбираться. Багажничек откройте. И в сторонку отойдите.

Мы пока помалкивали. Пусть уж он все узнает и увидит. А тогда уж мы ему все расскажем и покажем.

Я мыкался, открывая багажник, и тут вернулся сержант.

– В угоне не значится, в ДТП не зафиксирована.

Я открыл багажник. И первое, что они увидели, был автомат, лежащий поверх ящиков.

– Опа! – сказал инспектор. – Не слабо. А это что? – Он указал на ящики.

– Это украденная коллекция, – ответил я, – стоимостью много тысяч баксов.

– Хороший букет, – растерянно произнес молодой сержант, – для такого возраста. Угон, ДТП, кража, незаконное хранение оружия...

– Пошли разбираться, – кивнул нам инспектор на будку, – а ты, – это он сержанту сказал, – вызывай наряд.

Минут через двадцать мы уже пили кофе в дружеской компании.

– Я вам, конечно, верю, – говорил инспектор, – но мне не верится. Просто сериал какой-то.

– А я вам, ребята, даже сочувствую, – говорил молодой сержант, поглядывая на клещи, которые Алешка предъявил в качестве вещественного доказательства. – Я даже вами немного горжусь.

– Погоди гордиться, – придерживал его старший по званию, – вот приедет полковник Сергеев, вот он их опознает, тогда и погордимся. А ты иди пока, посмотри, не пропустить бы этих, с битой «девяткой».

Не пропустили. Вскоре сержант нам дал сигнал – идут!

– Вы, ребята, – сказал инспектор, – стойте рядом с джипом и как бы оправдывайтесь. Такие все из себя испуганные и виноватые, поняли? А если битва начнется – сразу пузом на асфальт.

Он снял со спинки стула автомат и повесил его на плечо. Мы вышли на трассу.

Грузовик с включенными фарами и аварийными мигалками был уже рядом. Сейчас они увидят свой джип, задержанный работниками ГАИ, и злостных угонщиков в самом жалком виде.

Так и получилось. Грузовик подрулил к посту, из «девятки» выскочили трое бандюков-зубодеров во главе с Арнольдом и радостно заорали:

– Вот они! Попались!

– Ваша машина, граждане? – спросил их инспектор, поправляя на плече автомат.

– Наша! Наша! Вот эта шпана ее угнала. И побила – видите?

– Документы на машину, удостоверения, паспорта. – Инспектор посмотрел документы, возвращать их не стал. – Проверьте, все ли цело в машине.

– Да чего там проверять! Там ничего и не было.

– Порядок такой. Откройте багажник.

Вот тут они засмущались:

– Да ладно, командир. Все путем. Забираем тачку и – разбежались. Держи стольник за оперативность.

– Откройте багажник, – настоял инспектор.

Бандюки переглянулись. Один из них зачем-то шагнул к «девятке».

– Стоять! – крикнул сержант и вскинул автомат.

– Откройте багажник! Я требую!

Арнольд, озираясь, подошел к джипу и открыл багажник.

– Отойдите в сторону! У вас в багажнике находится оружие. Разрешение на него имеется? Предъявите.

Еще секунда – и они либо бросятся в «девятку», где у них наверняка есть оружие, либо бросятся в кусты. Но не успели. Возле поста лихо затормозила оперативная «Газель», из нее высыпали вооруженные люди в камуфляже, и в одно мгновение все трое лежали на асфальте – руки за голову.

А к нам неспешно направлялся полковник Сергеев...

Глава XI
ТЕТЯ НАДЯ И ДЯДЯ ВИТЯ

Влетело нам с Алешкой, в общем-то, не очень. Особенно когда Сергеев узнал, что мы не своей волей попали на эту бетонную серую дачу. Мне даже показалось, что он этому обрадовался. Во всяком случае, он так и сказал одному своему сотруднику:

– Вот и хорошо. Есть что им предъявить. Так, глядишь, и до Витьки Сизаря доберемся.

– А то! Я этого гада каждую ночь во сне вижу, за решеткой.

Витька Сизарь, как мы поняли, и есть тот загадочный и неуловимый Сизов. Жулик, проходимец и бандит. И еще мы поняли, что милиция никак не могла с ним справиться, у него были очень сильные и умные адвокаты (Герман с чемоданчиком в том числе), и они всегда доказывали, что он «тут ни при чем, а вас тут не стояло». А теперь есть факт похищения бандитами Сизаря двоих несовершеннолетних – Алексея Сергеевича и Дмитрия Сергеевича. И уж от этого факта они не отвертятся. Их так «раскрутят», что они и обо всех своих других делах и делишках расскажут.

Однако не очень-то все получилось, как хотелось. Бандиты категорически уперлись. «Мы никого не похищали. Это нас похитили. То есть у нас похитили и разбили машину вот эти малолетние хулиганы!»

Тогда Сергеев их спросил:

– А откуда малолетние хулиганы угнали вашу машину?

– Со стоянки.

– А где находится эта стоянка?

– Мы не помним.

Было ясно – они ни за что не скажут, где находится серая дача, Сизова очень боятся.

На том дело пока и кончилось. Следователи записали наши показания и отправили зубодеров туда, где им и положено находиться.

А нас отправили домой. И сказали спасибо за то, что мы обнаружили украденную коллекцию Чижова. Кстати, в тот же день Сергеев послал оперативников в Скуратово, и они привезли смешливого дядьку и его Федора. Но те тоже ничего не знали. Уперлись как два барана. Они даже про нас сказали, что «впервые их видим».

А когда мы приехали домой, Алешка сказал мне:

– Мы с тобой найдем эту дачу. Милиция без нас не справится.

– Найдем... Как мы ее найдем, если никто не знает, где она?

– Знает, Дим, знает.

– Кто?

– Тетя Надя. Которая в слезах. – И Алешка в двух словах пояснил: – Это она нас выдала, Дим. Не зря ее Чижик предательницей назвал.

Я подумал – и согласился. Похоже на правду. Посадили эту тетю Надю в джип, отвезли на дачу, попугали зубодробительным креслом – и она призналась, что мы к ней приходили с приветом от относительно здорового Чижова.

– Заодно, Дим, узнаем, чего они от нее хотели? Не зря же они ее украли. Гы?

На следующее утро мы забрали рукопись книги о великом Чижике и поехали в «Антиквар».

Надежда Кузьминична очень обрадовалась, что видит нас живыми и здоровыми, и разрыдалась от счастья. Она провела нас в рабочий кабинет профессора, который занимала во время его отсутствия.

Кабинет был очень скромный, небольшая комнатка. Почти все стены ее были уставлены застекленными стеллажами, на которых расположились в идеальном порядке всевозможные раковины, кораллы, сушеные крабы и омары. А мебели никакой не было, кроме школьного письменного стола и нескольких простых стульев. И на столе этом тоже ничего особенного не было, ни компьютера, ни ноутбука, ни органайзера, только подставочка для перекидного календаря, стопка бумаги, несколько книг и простенькая глиняная кружка, из которой торчали карандаши и авторучки.

Надежда Кузьминична достала из стола стаканы и стала поить нас молоком из пакета. «Что я, кошка, что ли?» – прочитал я в Алешкиных глазах.

И я поскорее завел разговор о будущей книге.

– Нам очень понравилось, – сказал я. – Вы так тепло о нем пишете. А вот Иван Василич почему-то сердится на вас.

Слезы на ее глазах мгновенно высохли, в них зажглась обида:

– Да потому что он ничего не знает. Я хотела спасти его бесценную коллекцию... А получилось все наоборот.

Мы переглянулись.

– Да, да! Это все так ужасно...

– Нереально ужасно, – прошептал Алешка. А потом громко сказал: – Вы только не плачьте.

– Ладно, не буду... Постараюсь, во всяком случае. Ванечка, когда уезжал, очень беспокоился о своей коллекции – как она там будет одна в пустой квартире. И попросил меня пожить у него это время, ему так спокойнее. Я, конечно, согласилась. И переехала в его квартиру. И ждала его возвращения. А через некоторое время мне позвонил Виктор Петрович и сообщил ужасную вещь. Он сказал, что один из московских коллекционеров нанял двух грабителей, чтобы они обокрали Ванечку. Чтобы забрали все ценные вещи. Я так испугалась...

– Вы только не плачьте, – напомнил Алешка.

– А ты пей молоко, – напомнила ему Надежда Кузьминична. – Это очень полезно... Я хотела тут же заявить в милицию, но Виктор Петрович меня отговорил. Он предложил свою помощь. «У меня есть надежное место, – сказал он, – давайте на это время перевезем коллекцию туда. А когда опасность минует, мы ее вернем». Я очень обрадовалась и поблагодарила его со слезами на глазах. Я сразу же упаковала коллекцию в ящики и коробки, и в тот же вечер приехали двое молодых людей... Одного из них, кажется, звали очень красиво... Не помню точно, кажется, Арчибальд...

– Может, Арнольд? – спросил я.

– Вы правы, Дима, его звали Арнольд. Совершенно верно. Я еще почему так уверена: когда я была маленькой, у моей мамочки был котик. Как раз его звали Арнольдиком...

– Про котика – потом, – не очень вежливо посоветовал Алешка.

– Да, конечно... Так вот этот котик... Ах да, про котика – потом. Эти молодые люди вежливо, аккуратно и быстро погрузили все вещи в машину и увезли их. Я так обрадовалась. Мне стало спокойно. Я даже отправила Ванечке телеграмму. Но он как-то странно ответил мне... Точно не помню... Подождите, его телеграмма, кажется, сохранилась. Сейчас...

Надежда Кузьминична, все-таки хлюпая носом, долго копалась в столе, а потом в шкатулке, перебирая в ней всякие бумажки.

– Вот она! – поднесла мятый листочек к глазам. – Фу! Даже читать неприлично. Прочтите уж вы, Дима. Только не очень громко.

Я прочитал: «Наденька зпт не знал зпт что ты такая дура вскл».

Надежда Кузьминична всхлипнула. И призналась:

– Да, я тоже не знала, что я такая... неумная. Я сразу же позвонила Виктору Петровичу. Но мне ответили, что он здесь не живет. Я так расстроилась, что побежала в милицию.

А в милиции состоялся такой нереально дикий разговор:

– Меня обокрали! Найдите преступников.

– Успокойтесь, гражданка, расскажите по порядку. Только не плачьте.

Надежда Кузьминична рассказала все по порядку. Примерно так:

– Я аккуратно собрала все вещи, упаковала их в бумагу, уложила в коробки и передала их молодым людям. Они их взяли и уехали.

– Они вам угрожали?

– Ну что вы! Очень милые молодые люди...

– Как они попали в вашу квартиру? Взломали дверь?

– Ну что вы! Я сама их впустила. По договоренности. Их прислал Витя Сизов.

Милиционеры переглянулись, усмехнулись и отказались принять заявление.

Алешка не стал больше тянуть и обрадовал Надежду Кузьминичну:

– Вы только не зарыдайте от радости. Мы нашли коллекцию.

– Батюшки! – Она всплеснула руками и засияла улыбкой. – Какие вы молодцы! Не зря я вас сразу полюбила. Пейте, пейте молоко! Это очень полезно для молодых организмов. И где же она?

– В милиции. Мы ее туда сдали.

– И там все-все цело? Ничего не пропало?

– Все цело, – успокоил ее Алешка.

– А ковш?

– Какой ковш?

– Как какой? Ковш Петра Великого. Это ведь самый ценный экспонат. И Виктор Петрович все про него расспрашивал...

– Так он нашелся? – удивился я. – Ваш Виктор Петрович.

– Нашелся, нашелся, – заулыбалась тетя Надя. – Очень скоро нашелся. И страшно удивился и расстроился, что я отдала коллекцию этим молодым людям. Он сказал, что меня обманули, что это не его люди, что я отдала коллекцию жуликам. «Как же так, – говорила я, – ведь они назвали пароль».

– А какой был пароль? – спросил Алешка. – Про бензин?

– Нет, про бензин я бы не запомнила. Пароль был простой: «Здравствуйте, Надежда Кузьминична».

Таких наивных людей, по-моему, очень мало осталось. И все они, по-моему, находятся в той самой больнице, которую обслуживает водитель Федотов.

– А Виктор Петрович употребил все силы на розыски коллекции. И все время расспрашивал меня про этот ковш.

– А еще про что он расспрашивал? – мрачно уточнил Алешка.

Надежда Кузьминична немного смутилась, стала нервно перебирать авторучки в глиняной кружке, которая стояла перед ней на письменном столе. Потом все-таки прошептала:

– Еще он про вас расспрашивал... Я немного проговорилась... что вы с Ванечкой знакомы...

– А где он вас расспрашивал? – спросил я.

– Ой! – Она опять прижала ладони к щекам. – В таком ужасном месте. Такой, представляете, подвал, а в нем одни клещи для зубов. Поликлиника, наверное. Зубоврачебная. Я так напугалась! Когда я была маленькой, у моей мамочки...

– Про мамочку – потом, – жестко прервал ее Алешка. – Где эта... поликлиника?

– Она... Сейчас я вспомню... Мы проехали этот... как его, – она пощелкала пальцами, припоминая, – нет, его мы не проезжали... В общем, там такой небольшой поселок, называется... сейчас... Там очень много домов. А этот дом, где поликлиника, так он, знаете, совсем на отшибе стоит, в сторонке так. Особнячком. На краю леса... Нет, вру. На краю поля. Или оврага. Такой серый-пресерый дом. Угловатый такой.

Ну, это ясно. Мы в этой поликлинике тоже побывали. Вот только адреса ее не знаем.

– Когда я была маленькой, – завела опять свою жалобную песню тетя Надя, – мы с мамочкой снимали там дачу. Я помню, там была река, она называлась...

– Волга? – подсказал Алешка.

– Нет, что ты, Волга впадает в Каспийское море. А эта река впадает совсем в другое место. И название у нее такое красивое, светлое... Вроде как Звездочка. Нет, не Звездочка. Искорка – вот! Искра.

– Может, Истра? – подсказал я.

– Ой! Точно! Молодец! Истра, конечно. А поселок – вспомнила! – Березки. И этот серый дом, где поликлиника, он прямо недалеко от Березок. А стоит дом не на краю оврага, а на берегу речки Истры!

Ну, вот, кажется, добрались.

– Какой счастливый у меня день! Я готова рыдать от счастья!

– Не надо, – поспешил Алешка.

– А как вы думаете, мальчики, Ванечка меня простит? Я ведь сохранила его коллекцию. – Вот так вот! Она сохранила. – Только не знаю, куда это кубок Петра Великого делся? Надо у Ванечки в квартире поискать.

– Вместе поищем, – сказал Алешка. – Только сначала серый дом найдем.

– И Ванечку, ладно?

– Ванечка уже нашелся. Скоро он поцелует ваши ручки, мадам.

А когда мы вышли из «Антиквара», Алешка сказал:

– Дим, мне все ясно, кроме одного. Что такое «зпт» и «вскл»? Не знаешь?

– Знаю. Так в телеграммах и радиограммах обозначают для экономии слова «запятая» и «восклицательный знак».

– Понятно. А «тчк» это, значит, «точка». Вот и хорошо. Мы с тобой тоже в этом деле скоро «тчк» поставим. Нет, лучше «вскл». Гы?

Когда мы пришли домой, мама сказала:

– Вот я все время думаю – одинокая я женщина или нет? Или просто несчастная?

– Как это? – удивились мы в один голос.

– Ну как... Муж уехал, а дети... Детей я целыми днями не вижу. Я думаю, они меня бросили. На произвол судьбы. Никто в магазин не сходит, никто посуду не помоет...

– Нереально грустно, – сказал Алешка.

– И несправедливо, – сказал я.

– Мы учтем, – пообещал Алешка. – Дима сходит в магазин, а потом помоет посуду. А я ему достану пылесос из шкафа.

– А папа скоро вернется, – сказал я. – В Лондоне сейчас дожди.

– И туманы, – сказал Алешка. – А мы обедать будем? А то мы какие-то одинокие. Несчастные, наверное. Никто нас не кормит...

Мама засмеялась и пошла на кухню.

Лешка тут же достал из папиного стола атлас области и стал в нем шарить.

– Все правильно, Дим. Вот река Истра, вот поселок Березки. А вот там, повыше и поправее – Скуратово с Подосинками. Едем?

– Так точно! – сказал я. – А на чем? На Федотове?

– Можно на электричке. Только от станции надо пешком до Березок идти.

– А сколько?

– Щас. Я с масштабом разберусь. Тут сантиметр всего. А где масштаб? Вот, Дим – 1:450 000. Алешка помолчал, а потом присвистнул: – Ни фига! В одном сантиметре 450 тысяч километров?! Это мы за два дня не пройдем столько. Больше, чем до Луны, получается.

– Я думаю, – усмехнулся я, – мы столько и за два года не одолеем.

– А что делать? – впервые я увидел Алешку таким растерянным.

– Арифметику учить! – и я объяснил ему соотношение этих цифр. – В одном сантиметре, Лех, 450 тысяч сантиметров. А не километров. Значит, в километрах сколько?

– Четыреста пятьдесят километров? Это ерунда.

Я немного поправил:

– Четыре с половиной километра. Как от нашего дома до Дома туриста.

– Не врешь? Нереально близко! Завтра едем. Разберемся там со всякими ковшами и Сизарями!

За обедом Алешка сказал:

– Мам, мы завтра в поход пойдем, ладно?

– По магазинам? – обрадовалась мама. – Тогда и стиральный порошок купите.

– По просторам Родины, – огорчил ее Алешка. – Нам к учебному году гербарий надо собрать, я вспомнил.

– В парке соберешь.

– Нельзя, – возразил Алешка. – Надо дикорастущие листья собрать, а в парке они домашние.

– Ладно, – вздохнула мама, – пей молоко и доставай пылесос.

– Я по молоку уже норму выполнил, – Алешка решительно отодвинул чашку. – Две кружки выпил, со слезами.

– Какими-то ты загадками говоришь, – вздохнула мама. – Я вот когда молоко пью, то не плачу.

– Это не мои слезы капали, – объяснил Алешка. – Одной нереальной дамы...

– Так бы и сказал сразу. – Мама сделала вид, что все поняла.

Следующим утром мы выпросили у мамы денег на дорогу, залили чай в термос и сделали бутерброды с котлетами.

– Но чтобы, – сказала мама, закрывая за нами дверь, – чтобы вернулись со стиральным порошком.

– А где мы его возьмем? – фыркнул Алешка. – Там одна природа.

– В магазине, – ответила мама и захлопнула дверь.

...Доехали до станции Березки мы вполне благополучно. Пили чай, жевали бутерброды, смотрели в окно сначала на высокие дома, а потом на желтеющую природу.

От Березок (станции) до Березок (поселка) дорога шла рощей (тоже березовой). Можно было такой гербарий собрать! Нереальный вообще. Но нам было не до гербариев. Мы всю дорогу думали: что мы там будем делать? И как попадем в серый дом? И как оттуда выберемся?

А вот и он. Мы как раз к нему вышли. Как раз к берегу реки, на котором он стоял одиноко, как угловатый утес среди равнины, за забором с колючей проволокой.

Мы присели под развесистым дубом, осмотреться. Дом стоял притихший. Затаившийся какой-то. Ворота, которые мы снесли, уже починили, поставили на место. Окна на первом этаже были закрыты ставнями. Даже собаки не лаяли. Будто над домом сгустились тучи перед грозой. А ведь это мы с Алешкой эти тучи нагнали. И молнии зарядили. Вот-вот гром грянет.