![](/files/books/160/oblozhka-knigi-tusovka-na-ostrove-skeleta-40983.jpg)
Текст книги "Тусовка на острове Скелета"
Автор книги: Валерий Гусев
Жанр:
Детские остросюжетные
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Глава IV
ЗАГАДКА ОДИНОКОГО РОБИНЗОНА
До школы еще оставалось время, и мы с Алешкой спокойно привыкали к новой, вернее – к старой жизни. За окнами нашей квартиры не шумел океан – шумели только машины и вопили их сигнализации. И луна в небе была совсем другого цвета. Шелестели листвой березы и клены, а пальмы не бренчали жесткими, как жесть, листьями. Не пахло всякими цветами, а пахло бензиновой гарью и ближайшей помойкой. Мы привыкали...
Алешка привык быстрее меня. Утром он вытащил из раковины свою одежду, куда покидал ее на ночь, и сказал:
– Дим, сейчас в больницу поедем.
– Заболел? – спросил я. – Тропической лихорадкой?
– Вот еще! Надо Ваню навестить. Проведать. Посмотри ему какие-нибудь гостинцы в холодильнике.
В холодильнике был початый пакет молока, половинка помидора, полбатона хлеба и полузасохшая котлета. Да еще два яйца. Я выложил все это на стол.
Алешка осмотрел эти «дары «Стинола», поскреб макушку. Не получается гостинчик.
– Ладно, Дим, мы ему по дороге газеты купим.
– А если он их не ест?
Алешка вытаращил на меня глаза.
– Дим, ты что? Он их читать будет. И быстрее в себя придет.
Ага, от наших газет скорее наоборот получится.
Нас выручила мама. Когда она узнала, куда мы собираемся, она сказала, что больному лучше всего фрукты, и дала нам денег.
– И обязательно купите ему бананы, – добавила она. – Человек два года ими питался, организм к ним привык. Они ему жизненно необходимы.
Когда мы с жизненно необходимыми бананами подходили к больнице, Алешка вдруг сказал:
– Дим, а нас туда не пустят. Это же для всяких ненормальных больница.
Ну да, а то мы с ним – нормальные.
Но проблема решилась самым необычным образом. Только мы подошли к воротам, как они распахнулись, и из них выехал какой-то дядька в пижаме и домашних тапочках.
Выехал... Как бы это поточнее сказать? Он, скорее, выбежал. Он вертел руками воображаемую баранку, громко фырчал, как настоящая машина, с хрустом переключал скорости. Как будто. А поравнявшись с нами, он с таким визгом «затормозил», что мы почти что услышали грохот столкнувшихся машин.
Дядька сделал вид, что открыл дверцу, и сказал нам:
– Садитесь, подвезу.
Алешка, глазом не моргнув, «сел» рядом с ним, а я так растерялся, что пристроился за ними, на «заднем сиденье».
И куда он нас повезет?
Повез куда надо. Посигналил, «включил» поворотник и вернулся в ворота. Охранник было заступил ему дорогу, но наш водитель крикнул сердито:
– Чего под колеса лезешь? Жить надоело? Это со мной. Мои пассажиры!
И мы «въехали» на территорию больницы. Поехали по центральной асфальтированной дорожке, по бокам которой росли густые кусты. Ехали медленно.
– Здесь быстрее нельзя, – словоохотливо объяснил нам «водитель». – В кустах гаишники прячутся. Права отберут. Вас куда доставить?
– К главному корпусу, – сказал Алешка, шустро семеня ногами рядом с ним.
«Водитель» обернулся ко мне и заботливо сказал:
– Дверцу прихлопни. А то еще вывалишься – отвечай за тебя.
Я послушно «хлопнул дверцей». Алешка с усмешкой обернулся:
– Молодец, Дим. И окошко закрой. А то дует.
Возле главного корпуса «водитель» плавно притормозил, припарковался, выключил двигатель.
Мы «вышли из машины».
– Э! Э! – забеспокоился водитель. – А деньги за проезд?
Алешка и тут не растерялся – сунул ему в руку обертку от конфеты. Ну, думаю, скандал будет.
– Маловато, – вздохнул водитель. – Добавить надо бы.
– Бог подаст, – сказал Алешка.
– И то. – Он включил зажигание, зафырчал и отъехал.
Сейчас еще кого-нибудь привезет. Хорошо, хоть берет недорого.
А Лешка сказал, шагая по ступенькам к дверям:
– Дим, если сейчас еще и летчик появится, я с ним не полечу.
Летчик не появился. Появилась в дверях симпатичная медсестра в белом халате. Но мы к ней отнеслись настороженно. Вдруг она тоже не настоящая, в доктора играет – начнет еще уколы делать. Вилкой в попу.
Но вроде обошлось.
– Вы к кому, мальчики? – приветливо спросила она.
– Мы к дяде Ване. К Чижову.
– Сейчас я его позову, в корпус вам входить не надо.
Да нам уже и не хочется.
Сестра исчезла за дверью. Но почему-то не сразу пошла за Чижовым – нам было хорошо видно через большие окна, – а сначала позвонила куда-то по телефону и что-то кому-то сказала. Покивала, слушая, и повесила трубку. Мне почему-то это не понравилось.
Мы осмотрелись. Местность вокруг вполне приличная. Много зелени, дорожки, скамеечки. По дорожкам не спеша прогуливаются озабоченные люди в пижамах или халатах, о чем-то оживленно разговаривают, не слушая друг друга; сидят на скамейках с газетами и книгами. Многие из них и газеты, и книги держат вверх ногами. А самые умные читали книги с конца, задом наперед.
Из подъезда вышли двое врачей. Оба – вылитые персонажи. Один, постарше, худой, длинный, с бородкой – Дон Кихот. Другой – молоденький, невысокий колобок с румяными щеками – Санчо Панса.
Они важно беседовали. А мы прислушались. Потому что беседа шла о нашем диком друге, о том, как его лечить.
– Вы изумительно не правы, коллега, – говорил Дон Кихот. – Чтобы вернуть нашего пациента в прежний облик, нужны решительные меры. Стресс! Вот что ему нужно. Шокотерапия.
– А вы, коллега, – возражал ему Санчо, – не правы исключительно. Здесь необходим плавный переход пациента к нормальной жизни. Два года одиночества, постоянный страх, опасение быть съеденным в сыром виде...
– Вы считаете, коллега, – ядовито усмехнулся Дон Кихот, – что быть съеденным в виде вареном – это не так страшно? Это меньше травмирует психику?
– Во всяком случае, коллега, я бы предпочел все-таки, чтобы меня съели не живьем, а хотя бы в виде котлеты.
– А я бы, коллега, предпочел, чтобы меня вообще не ели. Ни в каком виде. Ни в виде котлеты, ни в виде шашлыка.
– А вас бы, коллега, никто бы и есть не стал. Вы слишком костлявы.
– А вы, коллега, весьма упитанны. Вас сожрали бы с удовольствием.
– Уж не вы ли?
– Сейчас подерутся, – сказал Алешка. – Кусаться начнут.
Но пока обошлось. Дон Кихот взял Санчо Пансу под руку и сказал:
– Давайте вернемся к существу нашего спора, коллега.
– Совершенно с вами согласен. Так вот, я считаю... – Дальше мы уже не услышали, они отошли от нас довольно далеко.
– Залечат они его, Дим, – сказал Алешка, – своими шоками и терапиями.
Тут снова вышла медсестра.
– Мальчики, сейчас он придет. – И покричала с крыльца: – Федотов! Ваша смена закончилась! На заправку!
Послышался шум «машины», подъехал Федотов. Заглушил двигатель, поставил машину на ручник, запер дверцы и сказал строго:
– Леночка, передайте моему сменщику, чтобы окурки в пепельнице не оставлял. Весь салон табачищем провонял.
– Обязательно передам, – пообещала сестра.
– И пусть зажигание проверит – что-то оно барахлит.
– Интересно, – шепнул мне Алешка, – где у него зажигание?
Вопрос остался без ответа – в дверях появился наш дикий дядя Ваня.
– Гы! – радостно сказал он.
– У-у! – весело отозвался Алешка.
– Бип! – выдал водитель Федотов.
Поговорили...
В руках у дяди Вани была недоплетенная корзиночка. Рукоделие такое.
– Это зачем? – спросил Алешка, когда мы отошли от корпуса и сели на скамейку.
– В это буду класть, – объяснил дядя Ваня. Говорил он уже хорошо, но еще не все слова, которые раньше знал, вспомнил.
– Что класть? – спросил Алешка. – Деньги?
– Нет... – Дядя Ваня, морща лоб, стал вспоминать. – В воде. Красивые. Ползают.
– Русалки?
– Да! – обрадовался дядя Ваня. – Ракушки!
– А здесь нет ракушек. – Алешка покачал головой.
– Есть! Много! И неглубоко! Пошли!
И он потащил нас вокруг корпуса, к другому подъезду. Возле него стояли машины «Скорой помощи», и было написано над входом: «Приемный покой». Мы вошли в этот «покой». Двери, в одной двери закрытое окошечко, вдоль стен – кушетки. А в дальнем углу светился на тумбочке большой аквариум.
– Вот! – похвалился дядя Ваня. – Можно ракушки собирать. Можно рыбу ловить. На ужин.
– Нельзя! – сказал Алешка.
– Почему?
– Табу! Экспонаты.
– О! – с уважением отреагировал на любимое слово дядя Ваня. И с сожалением взглянул на пустую корзинку – что бы тогда в нее положить?
Алешка кстати вспомнил про бананы и переложил их из пакета в корзинку. Дядя Ваня переложил их из корзинки в урну. И сказал с отвращением:
– Гадость!
Еще бы не гадость – два года бананами питаться.
– А чего вам принести? – спросил Алешка. – Чтобы вы поскорее поправились.
– Катю, – сказал дядя Ваня.
Мы переглянулись: неужели он так озверел от одиночества, что стал людоедом?
– Может, вам лучше... газеты... – предложил я.
Дядя Ваня взял газеты, просмотрел заголовки и со словами: «Тоже гадость!» опустил их в урну. Потом сел на кушетку и пригорюнился:
– Катя уже большая.
– И толстая? – осторожно спросил Алешка.
Дядя Ваня внимательно посмотрел на него и ответил:
– Нет. Она как ты. – Алешка немного от него отодвинулся. – В третьем классе. Внучка.
Ах вот в чем дело! Он по внучке соскучился.
– А где она живет? – спросил я.
– Дома, – уверенно ответил дядя Ваня. – На четвертом этаже. В квартире.
– А на какой улице?
– На большой.
– А как она называется? – спросил Алешка. – Гы?
– У-у! Называется... улица Алоева.
Что-то я не слыхал, что есть такая улица.
– Может, Каляева?
– Алоева, – упрямо повторил дядя Ваня. И твердо добавил: – Улица Алоева, дом сто сорок шесть, шестой этаж, квартира шестнадцать. Катя! Внучка!
– Ладно, – сказал Алешка. – Привезем мы вам вашу Катю. Пошли, Дим. Выздоравливайте. Только русалок в аквариуме не ловите. Гы?
– У-у!
Когда мы вышли из корпуса, Алешка сказал:
– Дим, надо обязательно эту Катьку найти. Он от радости...
– С ума сойдет? – догадался я.
– Наоборот. Опять поумнеет. Это ему стресс с шоком. По-нашему. Терапия по-оболенски. Поехали прямо сейчас, – предложил Алешка. – На эту... улицу Алиева.
– Алоева, – поправил я. – Надо сначала узнать, где она. У папы в справочнике.
Мы вышли за ворота. И тут... Тут к нам подкатил черный автомобиль. Из него вышел какой-то дядька, открыл заднюю дверцу и сказал нам:
– Прошу вас.
Еще один псих!
– У нас денег нет, – ответил я. И попытался обойти машину.
– Мы вас бесплатно отвезем. – Он придержал меня за руку. Мягко, но настойчиво. – Садитесь в машину.
– Это похищение? – спросил Алешка. – Я щас ка-а-ак заору!
– Я тебе заору!
И не успели мы опомниться, как оказались в машине. За рулем сидел человек в форме. Правда, это нас не очень успокоило. Мало ли кто сейчас форму носит.
Ехали мы недолго и приехали... к отделению милиции.
– Выходите, – сказал нам человек в штатском. – И не вздумайте удирать, а то наручники надену.
– Не имеете права, – сказал я. – Мы несовершеннолетние.
– А я вообще с вами без своего адвоката разговаривать не буду, – заявил Алешка.
– Сейчас я его вызову, – усмехнулся человек в штатском и, взяв нас за плечи, повел в здание.
Там он ввел нас в комнату с решетками на окнах. За столом сидел еще один, в штатском. Носатый такой, с быстрыми глазами.
– Кто вас подослал? – спросил он без всякой подготовки.
– Куда? – в один голос удивились мы.
– В больницу.
– Никто нас не посылал, – сказал я, ничего не понимая.
– Нас Федотов подвез, – сказал Алешка. – На своей машине.
– Кто такой Федотов?
– Дядька один.
– Понимаю, что не тетка, – ехидно усмехнулся носатый. – Ваш дядька?
– Еще чего! У нас дядька нормальный. Танкист. Полковник.
– Марка машины? – Он приготовился записывать.
– «Форд», – сказал я.
– «Ауди», – сказал Алешка.
– Хоть бы сговорились заранее. Номер машины?
– Он нам не говорил.
– Приметы машины?
– Зажигание барахлит, – сказал я.
– В салоне окурками воняет, – сказал Алешка.
– Это не примета. У меня в машине тоже окурками воняет.
– У вас и в кабинете воняет.
– Так! – Он грозно поднялся во весь рост. Не очень, правда, грозно. Весь его рост еле из-за стола был виден. Наверное, когда он на стуле сидел, у него ноги болтались, не доставая пола. – Так! Родители кто?
– Пенсионеры, – сказал Алешка.
– Будущие, – сказал я.
– Хватит дурака валять! – Он подошел ко мне вплотную. И ткнул пальцем в грудь. Хотел в грудь, но не дотянулся – ткнул в живот: – Фамилия отца?
– Оболенский.
– Корнет? Белогвардейский?
– Полковник милиции, – скромно уточнил я.
– Ага! Полковник! Что-то у вас все полковники. И отцы, и дядьки. Ну-ка, дай-ка телефончик. Сейчас я этому пенсионеру-полковнику мозги-то вправлю.
– А он в командировке, – сказал Алешка. – Звоните, если у вас денег хватит. Прямо в Лондон звоните.
– Шерлоку Холмсу? – Он уже не столько злился, сколько потешался. Такие вруны ему еще не попадались. Ему, наверное, вообще никто не попадался.
– А вы ему на работу позвоните, – сказал я. – Вам там объяснят. – И я назвал папин служебный телефон.
– Вот-вот. – Он вернулся к столу и стал тыкать кнопки аппарата. – Мне все там объяснят.
– Слушаю вас, – послышалось.
– Кто говорит? – строго спросил носатый.
– Полковник Сергеев. – Это папин сотрудник.
– Оперуполномоченный лейтенант Носиков. Тут у нас задержанные. Утверждают, что они дети Шерлока... Тьфу! Дети полковника Оболенского.
– Как их зовут?
Носиков прикрыл микрофон ладонью и спросил нас:
– Как вас зовут?
– Дмитрий Сергеич, – сказал я.
– Алексей Сергеич, – сказал Алешка.
– Сергей Сергеич... Тьфу! Алексей Дмитриевич... Тьфу! Дмитрий Алексеевич.
– Наши люди, лейтенант. Что они натворили?
– Проникли на объект, находящийся под наблюдением.
– Что за объект?
– Психбольница, товарищ полковник.
– Так вы оттуда звоните? То-то мне ваш голос каким-то странным показался. Отправьте их домой. На служебном транспорте.
– Слушаю, товарищ полковник.
– Вы их не обижали?
– Что вы, товарищ полковник!
– Если они на вас пожалуются, то я тоже на вас пожалуюсь. Вашему начальнику. Выполняйте, лейтенант Носиков.
– Есть!
Он положил трубку и с укором посмотрел на нас.
– Что ж вы... как-то уж... Сразу бы сказали...
– Вот именно, – сказал я и хотел шутя ткнуть его пальцем в живот, а попал ему в лоб. Из-за его роста. Получилось не очень дружески.
– Куда вас доставить?
– На улицу Алоева.
Мы вышли в коридор. Навстречу сразу же попался человек в штатском, который нас задержал и привез. Он кивнул Носикову на нас:
– Раскололись?
Носиков молча постучал себя по лбу.
Он договорился в дежурной части и сам проводил нас к машине.
– Доставьте по их адресу, сержант. Вежливо и культурно. Наши люди.
«Наши люди» развалились на заднем сиденье.
– Хорошо, когда отец большой полковник, – шепнул мне Алешка.
– Еще лучше, – ответил я, – когда большой крокодил.
– Куда едем, молодые люди?
– Улица Алоева, сто сорок шесть.
– Какая улица? Алоева? Нет такой улицы в Москве.
– А где есть?
– Кажется, в Уфе. Но я туда не поеду. Бензину не хватит. Да и времени.
– Мы тоже туда не поедем.
– Может, Каляева?
– Нет. Алоева.
– Алабяна? Челомея? Адиля Саляма? О! Иловайская! Похоже! Или Оленья?
Мы разом вздохнули и сказали:
– Проспект Вернадского.
И я бы не удивился, если бы водитель и тут возразил:
– Нет такой улицы в Москве. Может, в Уфе? Или в Самарканде? Но я туда не поеду.
Глава V
УЛИЦА АЛОЕВА
Дома мы достали папин справочник и весь прочитали – от Абельмановской заставы до Яхромского проезда. Нет на свете улицы Алоева. Разве что в Уфе.
Тут пришла мама, с покупками. Стала их на кухне выгружать. Мы ей помогали. Я уронил пакет с молоком, Алешка – упаковку яиц.
– В больнице были? Как он там?
– Нормально. Ракушки в аквариуме собирает. И на Федотове катается.
– Как здорово, – сказала мама, совсем нас не слушая. Она осторожно доставала из сумки горшочек с каким-то росточком.
– А еще где были?
– В милиции.
– Молодцы! Понравилось? – Она поставила росточек в горшочке на стол, стала любоваться. – Видали, какая прелесть!
– А это кто? – спросил Алешка. – Будущий кактус?
– Нет. Это алоэ. Очень красивое и полезное комнатное растение.
– Как-как? – спросил Алешка.
– Алоэ. А по-простому – столетник.
Алешка ткнул меня в бок.
– Мам, а в Москве есть улица имени Столетника?
– Столетника? – Мама переставила горшочек на подоконник и стала бережно поливать росточек из маленькой леечки. – Нет. Улицы такой нет. Есть улица Столетова.
Теперь я ткнул Алешку в бок.
Мама полюбовалась на полезное комнатное растение и сказала:
– Мыть руки и обедать. А улица Столетова недалеко от нас. А вам зачем?
– Катьку надо найти.
– Сначала – обед, потом – Катька.
Мы пустили в ванной воду погромче. И обменялись соображениями. Ясно, что в голове у дяди Вани туман. Может быть, еще морской. И он, конечно, мог перепутать столетник с алоэ. Улицу Столетова с улицей Алоева.
Все стало более-менее ясно.
Но неясного еще больше. Зачем нам это надо? Чижовым занимаются врачи. Это раз. Почему на нас наехали менты? Это два. Кто их навел? Ну, это – задачка для первого класса. С одним известным. В милицию позвонила медсестра. А кто ее просил? И почему такой вопрос: «Кто вас подослал?»
Нас никто не подсылал. Мы сами по себе подослались.
Вот и вернулись к первому вопросу: зачем нам это надо?
Алешка сделал вид, что намылил руки, и сказал:
– Дим, этот дядя Ваня Чижиков...
– Чижов.
– Ну, Чижов, какая разница! Этот Чижиков в опасности. Вот в чем дело. Ты думаешь, как он на остров попал? Попутным ветром его занесло?
Ну как попадают на необитаемый остров? Обычным путем, при помощи кораблекрушения.
– А что же он один там оказался? А остальные где? Дим, его туда силой затащили.
– Зачем? – Я тоже сделал вид, что намылил руки.
– Похитили и спрятали.
– Зачем? – упрямо повторил я.
– Вот и надо узнать – зачем? Пока его опять не украли на остров.
Тут мама постучала нам в дверь:
– Вы там уснули? Или уплыли? Дима, к телефону!
Звонил папин сотрудник Сергеев. Тот самый, который нас спас от лейтенанта Носикова.
– Как дела? – спросил он. – Отбыли наказание?
– А за что? – спросил я. – Что нам, нельзя больного друга навестить?
– Знаешь что, Дим, ты бы подъехал к нам, по телефону не хотелось бы объяснять. А вам папа разве ничего не говорил?
– Ну... Он как-то так сказал... Не очень ясно. Нужно, чтобы никто не знал, что Чижов вернулся в Москву.
– Приезжай, Дим. И Алешку захвати.
– А когда?
– Когда? – Он на секунду задумался. – Завтра, в десять. Устроит?
– Вполне.
Я рассказал Алешке об этом разговоре.
– А что я говорил! Надо скорее Катьку искать. Мы от нее что-нибудь узнаем.
Я думал, он скажет: «Надо скорее к Сергееву ехать!»
Мы соскочили с автобуса в самом начале улицы Алоева-Столетова. И пошли по ее четной стороне, отсчитывая номера домов.
– А что мы этой Катьке скажем? – спросил я Алешку. – Нам же нельзя выдавать, что дядя Ваня объявился в Москве. Живой и здоровый.
– Наврем что-нибудь, – отмахнулся Лешка. – Главное – что она нам скажет.
Она нам скажет, подумал я, идите-ка домой, мальчики.
– Вот, – сказал Алешка, – дом сорок четыре. А где сорок шесть?
Сорок шестого дома не было. Был сорок пятый на той стороне. А дальше начиналась после перекрестка совсем другая улица. И тем более не было на ней дома номер сто сорок шесть.
– Спряталась Катька, – вздохнул Алешка. – Замаскировалась... – Он на секунду задумался. Он вообще больше, чем на секунду не задумывается. Особенно в трудную минуту. – Дим, наверное, дядя Ваня все перепутал. Дом номер шестнадцать, а квартира сто сорок шесть. Пошли назад.
Пошли назад. Будет удивительно, если и дом шестнадцать за это время куда-нибудь исчез. Ну что ж, тогда обойдем все шестые этажи в Москве. До пенсии хватит. Мы ведь тоже будущие пенсионеры.
– Дом номер шестнадцать, – сказал Алешка.
Дом как дом. Разнокалиберные лоджии, детская площадка, полная собак, вокруг дома – плотное ожерелье легковых машин. Самых разных марок.
– Вон наш подъезд, – махнул рукой Алешка.
– Откуда ты знаешь?
– А там написано.
– Что написано?
– «Катька – дура».
Если она дура – договоримся.
– Какая там квартира? – спросил Алешка. – Сто сорок шестая? – Алешка потыкал пальцем в кнопки домофона. – Говори, Дим.
Домофон отозвался. Пожилым женским голосом.
– Здравствуйте, – сказал я вежливо. – Мне надо с Катериной поговорить.
– С Васильевной? – отозвалось. – Заходи.
Мы поднялись на шестой этаж. Дверь нам распахнула старенькая бабушка, оглядела нас, повернулась и, шаркая спадающими тапочками, пошла в глубь квартиры, крикнула:
– Васильна! К тебе ухажеры пришли.
Одна из дверей распахнулась, вышла пожилая женщина, вопросительно взглянула на нас:
– Вы ко мне, ухажеры?
Мы немного растерялись. Но Алешка среагировал быстро:
– А у вас другой Катерины нет? Помоложе.
И поглупей, подумал я, вспомнив дразнилку на дверях подъезда.
Женщина улыбнулась и позвала:
– Катюша, это к тебе.
Еще из одной двери вышло белокурое существо Лешкиных лет. И вежливо спросило:
– Чего приперлись?
– Тебе от деда привет, – шепотом сказал Алешка. – Пошли на улицу.
Белокурое существо оказалось не только белокурым, но и сообразительным. Вопреки надписи на подъезде.
– Теть Кать, я во двор. Скоро приду.
Во дворе мы выбрали местечко поукромнее и повторили:
– Тебе привет от деда.
– А где он? Где вы его видели?
– В Тихом океане. На острове. Он там ракушки собирает.
– Так я и знала! – Катя всплеснула руками. – Он в кораблекрушение попал? Что ж вы его не забрали?
– Он не захотел, – сказал Алешка. – Говорит: пока все ракушки не соберу, домой не вернусь. – И строго добавил: – Поняла?
Катя кивнула.
– А он мне никакое письмо не написал? Я ведь ему писала. А он как уплыл, так всего одно письмо прислал. Про Нептуна. Как они его праздновать собираются.
Нам стало интересно. Мы ведь тоже в таком празднике участвовали, когда на «Афалине» плавали. Веселый праздник. Карнавал под южным небом посреди южных морей.
– Покажи письмо, – вдруг сказал Алешка.
– Зачем? – удивилась Катя. – Чужие письма нехорошо читать.
– Я все письмо читать не буду, только кусочек. Про Нептуна, он наш знакомый.
– Ладно, сейчас принесу.
Катька скоро вернулась, дала Алешке письмо. Он пробежал его глазами, которые вдруг стали круглыми, и спросил:
– А он на чем поплыл?
– На теплоходе.
– Я знаю, что не в корыте. Как он называется: «Вазовски»?
– «Айвазовский».
– А где он путевку брал?
– В турфирме.
– Как называется?
– «Полундра». Нет. По-другому. А! «Колумбра»! «Колумб» – вот!
– Все ясно, – сказал Алешка, складывая письмо и возвращая его Катьке. – Твоего деда похитили.
Ни фига – заявочка!
– Ты что! Он сам эту путевку купил! Мы с тетей Катей сами его на самолет сажали! Во дурак-то!
На «дурака» Алешка не обиделся. Он когда-то прочитал в какой-то книге мудрую фразу: «Нужно очень мало ума, чтобы назвать человека дураком», и с тех пор в ответ на такое слово только хитро улыбается.
– Сама дура, – вежливо ответил он.
– А ты... – начала было Катька, но я их развел: если они начнут обзываться по очереди, то мы здесь до утра застрянем.
– В общем, Кать, – сказал я, – хочешь встретить деда из плавания, никому ничего не говори.
– И тете Кате?
– И тете Кате.
– И бабушке Кате?
– А это кто?
– Бабушка.
– Твоего дедушки?
Запутались...
– А чего, – спросил Алешка, – у вас все, что ли, Кати? Все женские поколения?
– А тебе жалко?
– Не очень. У нашего соседа, дрессировщика, и жену, и обезьянку одинаково зовут. Неприятности случаются.
Ничего себе сравнение!
Когда мы дождались автобуса, я спросил Алешку:
– Что ты там, в этом письме, такое прочитал?
Алешка покачал головой.
– Там странное место есть, Дим. Очень подозрительное. Точно не помню, но примерно так:
«...Сейчас, внученька, мы находимся возле красивого тропического острова Кокос. И готовимся к празднику Нептуна. Это очень знаменитый и замечательный праздник. Его весело отмечают, когда корабль пересекает экватор. На палубе устраивают карнавал, танцы, песни, всякие развлечения. А тех, кто пересекает экватор в первый раз, посвящают в моряки. И для этого их бросают в бассейн с морской водой. Наш славный капитан пообещал нам, что в эту ночь он устроит для всех пассажиров катание по морю в шлюпках и на спасательных плотах. Будут фейерверки, ракеты, пираты и пр.».
– Понял, Дим?
– Понял. Почти как у нас на «Афалине».
– Ты подумай покрепче! – Алешка стал сердиться на мою недогадливость. А я ничего в этих строчках странного не заметил. Честное слово. – Подумал? Эх ты! Помнишь нашего Нептуна? Вот! А потом мы приплыли к острову Кокос.
– Приплыли...
– Через сколько дней?
– Через три. Ну и что?
У Алешки хватило терпения:
– Где мы отмечали Нептуна?
– На экваторе.
– А потом три дня плыли до Кокоса. А где «Айвазовский» отмечал Нептуна? У Кокоса. Значит, что?
Дошло наконец-то. Значит, на «Айвазовском» отмечали Нептуна не на экваторе. А намного севернее.
– Ну и что?
– А то! – Тут уж Алешка разозлился. – Их всех обманули.
– Кого?
– Пассажиров. Не было там экватора! Праздник там устроили с катанием на лодках, чтобы под шумок всяких петард и пиратов высадить незаметно дядю Ваню на необитаемый остров! Дошло?
– Дошло. А зачем?
– Вот это нам и надо узнать.
И мы вышли из автобуса.
Плыл себе теплоход «Айвазовский» по Тихому океану. Пассажиры развлекались как могли. Посещали всякие заграничные города, ходили там на экскурсии и покупали сувениры. На палубе вечерами устраивали концерты и танцы. Играли во всякие игры. Купались в бассейне. Сидели в шезлонгах и созерцали океанские просторы. Провожали взглядом парящих в небе альбатросов и скользящих в море акул.
А потом капитан объявил праздник не в том месте. И один пассажир этой ночью бесследно исчез в просторах океана.
Чушь какая-то! Если бы этот мирный «ракушечник» дядя Ваня кому-нибудь очень сильно мешал, его бы просто столкнули за борт – и все! А то, подумаешь, какие нежности! Праздник не на месте, прогулки по морю при луне... Чушь!
А мы почему-то в этой чуши должны разбираться. Подлечат врачи дикого Ваню, и он сам кому надо все расскажет. За что его высадили на остров и почему за два года о нем не вспомнили.
Все это я сказал Алешке, когда мы делали вид, что моем руки в ванной.
– Знаешь, Дим, – после некоторого раздумья сказал Алешка, он так задумался, что даже мыло в руки взял, – когда тебя высадят на необитаемый остров, я от радости заберу себе твой магнитофон.
Он надулся и весь вечер со мной не разговаривал. Даже мама заметила:
– А ты чего пыхтишь, Ленька? Вы поссорились? Что не поделили? Раковину?
– Необитаемый остров, – буркнул Алешка.
Я долго не мог заснуть. Мне все время мешали какие-то мысли и какой-то тихий заунывный звук. Будто шумела где-то вдали прибойная волна.
Я вертелся с боку на бок, натягивал на ухо одеяло, но избавиться от этого грустного звука не мог.
Тут я услышал шлепанье босых ног, какой-то шорох, и звук прекратился.
Я включил свет. На раковине почему-то висело покрывало с тахты.
– Это я повесил, – проворчал Алешка. – Она шумит, мысли всякие навевает.
Тут и я сообразил: если небольшую раковину прижать к уху, то слышится далекий шум моря. А такую раковину и к уху прижимать не надо – она и так на всю комнату воет.
И тут мне представилось море, омывающее своими волнами берег острова, одинокий человек у костра, равнодушные звезды над ним. Не с кем поговорить, никто ему не поможет в трудную минуту, не протянет в опасности руку, не напоит холодной водой, если он заболеет...
– Ладно, – сказал я. – Чего делать будем?
– Завтра сходи в эту «Полундру» и поспрашивай там про «Айвазовского». Гы?
– У-у!