Текст книги "Вредные игрушки"

Автор книги: Валерий Гусев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава VII
ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР

Ночь прошла спокойно. А утром начался скандал. Голодные «робинзоны» сначала поогрызались друг на друга, а потом дружно обрушились на капитана и на самого Илью Ильича Муромцева:

– Неслыханно!..

– Переходит все границы!..

– Это не сюрприз, а издевательство!..

– Я лишу его капитанской лицензии!..

– И главное – вода кругом, а выпить не-чего!..

К вечеру недовольство стихло, все решили беречь силы и забрались в палатки. Выползли только к ужину и недовольно морщили носы:

– Опять эта рыба! – Это вместо того, чтобы спасибо сказать.

Облизав вилку, наш потухший начальник встал, оглядел все горизонты и изрек:

– Нужно строить плот.

– Правильно, – сказал Алешка и, оглядев наш песчаный остров, тоже изрек: – Материалу-то сколько хочешь. Можно даже пароход построить.

– А ты не груби, малец! Недорос еще!

– А вы уже доросли? – вступился я за брата. – Тогда идите ловить рыбу. А мы вас больше обслуживать не будем.

– Это бунт! – взвизгнула Дама с пальчиком. – Нужно их выгнать!

– Ага, – согласился Алешка. – За дверь.

– Не остроумничай!

Мы не стали остроумничать, забрали две удочки, кое-что из посуды и ушли на другой конец острова. Дядя Вова присоединился к нам. Он, видно, не терял надежды, что мы нагоним ему самогона, для полного счастья.

– Я лучше с вами поживу, – сообщил он. – Оно надежней. С ними пропадешь.

Мы наломали камыша, собрали вдоль кромки берега подходящие ветки, палки и построили уютный шалаш. Опять наловили рыбы и испекли на углях ракушки.

– А они нас не съедят? – спросил после обеда Вова. – Что-то они расшумелись. Не иначе войной на нас пойдут.

И правда – из «вражеского» лагеря доносился до нас какой-то недружный, но очень активный ор. Он все нарастал, и уже можно было разобрать слово «лодка».

Мы помчались к ним. И правда, вдоль нашего берега медленно проплывал небольшой двухместный ялик с обрывком веревки на носу. Оторвался, наверное, от причала. А наши «робинзоны» бежали за ним следом и ничего не делали, только размахивали руками и орали. Лодка, конечно, от этого не остановилась и к берегу не приблизилась.

Я помчался вдоль берега, раздеваясь на ходу, немного обогнал лодку и бросился в воду ей наперерез.

– Держи ее! – донеслись с берега дружные советы. – За веревку хватай! Греби! Да быстрее ты, уплывет!

Я подплыл к лодке, уцепился за борт, заглянул внутрь – весел в ней не было. Тогда я взял веревку в зубы и поплыл к берегу. Лодка послушно потянулась за мной.

Плыть было нелегко, тяжело дышалось носом, но я упрямо плыл к берегу и скоро почувствовал под ногами песок. Выбрался сам и вытащил нос лодки на берег.

– Ура! – закричали Шорты. – Я сейчас сяду в нее и поплыву за помощью.

– Плывите, – сказал я, отдышавшись. – Только в ней весел нет.

Горе-командир с таким укором посмотрел на меня, будто я нарочно выбросил весла за борт.

– Сплавай лучше за бутылкой, – посоветовал ему Вова, – тут недалеко. Вона, на ближнем берегу, магазин – его отсюда видать. Ушицу забацаем, посидим семейно. Про Волгу споем. Куда спешить-то?

Тут опять начались споры-раздоры. Кто кричал, что нужно «срочно отправлять экспедицию за помощью», кто кричал, что вместо бутылки надо купить колбасы и спичек, а Дама с пальчиком заявила, что нужно купить лосьон и ватные шарики для протирки лица.

– Лосьон да, – кивнул, соглашаясь, Вова, – лосьон, он тоже годится. Когда водки нет.

Но, наконец, здравый смысл «возобалдал», как сказал Алешка, и было решено, что мы с ним, как самые молодые и резвые, отправляемся на лодке «спасать ихние души».

Я подобрал подходящую доску и вырубил из нее гребок вроде лопаты. Мы сели в лодку и отчалили вниз по течению – туда, где скрылся в туманах наш загадочный пароход.

– А мальца бы надо оставить, – сказали Шорты.

– Правильно, – спохватилась Дама с пальчиком, – а то они не вернутся за нами.

– Не оставим мальца, – бросил я через плечо. – А то вы тут его съедите.

– Сырым и несоленым, – добавил Алешка.

Мы медленно плыли по течению. Алешка сидел на носу, а я на корме и изредка чуть подгребал нашим самодельным веслом, как рулем, чтобы лодка не сбивалась с курса.

Постепенно стало темнеть. Солнце село. На берегах зажглись редкие и какие-то робкие, одинокие огоньки.

Скоро совсем стемнело. Река еще блестела волнами и мигала бакенами, а небо совсем потемнело, стало зябко.

– И где же этот дурацкий пароход? – вздохнул Алешка.

По реке все время что-нибудь да плыло. То многоэтажные речные лайнеры, то буксиры с баржами или плотами на прицепе, то катера, а вот нашего пропавшего «Муромца» нигде не было.

Если это шутка капитана, то не самая удачная. Дурацкая даже.

Лешка ежился на носу лодки, мерз. Мне самому становилось неуютно – куда мы плывем? Что ищем?

– Дим, – вдруг сказал Алешка. – Впереди огни.

Впереди слабо блеснули огоньки – красный, зеленый и беленький наверху. Я чуть подгреб влево и направил лодку к ним.

Через некоторое время над горами, из облаков вырвалась круглая луна и осветила все кругом. Перед нами, недалеко от берега, застыл, задравши нос, старинный пароход. По кличке «Илья Муромец». У него светились только габаритные огни, по бортам и на верхушке мачты, и кое-где тускло желтели иллюминаторы в каюте экипажа.

Мы подплыли поближе, почему-то тихо и осторожно. И стало ясно – пароход сел на мель. Видимо, в том самом тумане, в который он от нас ушел.

Самое место и время было заорать:

– Эй, на борту! Принимайте голодных потерпевших крушение робинзонов! – и заколотить веслом в высокий гулкий борт.

Но мы почему-то этого не сделали. А сделали все наоборот – беззвучно подобрались на своей лодке к пароходу и стали оплывать его кругом, ища места, где бы забраться на борт.

На пароходе было тихо. Команда, наверное, уже спала. Только в капитанской каюте светились окна и слышался через отдраенные иллюминаторы тихий говор.

Мы подобрались под самую корму, привязали лодку к рулю и тихонько взобрались на палубу. Почему тихонько, до сих пор не знаю. Видно, что-то подсказывало нам, что нужно скрывать свое присутствие.

Пригнувшись, мы перебежали через кормовую палубу и присели на корточки под капитанским окном. Оттуда тянуло дымом из его трубки и шел разговор на высоких и раздраженных тонах. Говорили, точнее спорили, двое. Наш капитан и старший механик.

Капитан: Ну и что? Мне теперь из своего кармана платить? Ты что, Илью не знаешь?

Механик: Кэп, успокойтесь! Впереди еще сто городов. Неужели не сбросим этот товар?

Капитан: Как? Кому его предлагать? Ведь все было обговорено. В каждом городе нас ждали оптовики. В конкретный день, в точный час. А теперь? Искать покупателей прикажешь? На этот хлам! Или, может, сразу в милицию сдаваться?

Механик: Ну, кэп, вы уж слишком! Кто же предвидел такой туман? Разве угадаешь? Накладочка вышла...

Капитан: И «робинзоны» застряли. Подохнут еще.

Механик: Обойдутся, им похудеть полезно. Не берите в голову. Завтра нас буксир с мели снимет. Заберем «робинзонов» – и все дела, еще спасибо скажут. И объявим: мол, так и было задумано, для экзотики. Покормим как следует, они обрадуются и еще хвалиться станут своими подвигами на острове.

Капитан: Да хрен с ними. Скажи, куда товар девать? Они и так по ночам воют.

Механик: Пусть воют. Главное, чтобы в трюм никто из пассажиров не сунулся, понял? Извините, кэп.

Капитан: Ключ все время со мной.

И нам было слышно, как он похлопал себя по груди.

Механик: Все путем, кэп. Ложитесь спать. Завтра все образуется.

Мы услышали, как хлопнула дверь капитанской каюты. Значит, старший механик ушел, и капитан сейчас ляжет спать.

Я подумал, что другого такого случая не будет. И решился.

– Леха, – шепнул я, когда мы перебрались на нос и спрятались в шлюпку, под брезент. – Дождемся, когда капитан уснет, и я вытащу у него ключ. Посмотрим – кто там воет.

– А если он в кителе спит? Разбудишь.

– Ты что? Такой морской джентльмен будет одетым спать? Никогда!

И мы стали ждать. И чуть сами не уснули. От усталости. И от таинственных новостей.

– Пора, – почему-то решил Алешка. – Не бойся. Я тебя прикрою.

– Чем?

– Огнетушителем.

По башке, что ли?

Но когда Алешка снял с пожарного щита огнетушитель и стал рядом с окном капитанской каюты, я понял его замысел. Неплохой, надо сказать.

Но сердце мое все равно трепыхалось от страха, когда, разувшись, я влез в окошко и остановился, приглядываясь в темноте.

Скоро мои глаза привыкли к сумраку, и я смутно различил в темной каюте капитанскую койку за занавеской, стол, диванчик-рундук, бар. А главное – кресло, на котором белел во тьме и сверкал золотом прекрасный китель.

Я подкрался к нему и, нащупав в нагрудном кармане ключ, вытащил его и вернулся к окну. Только бы Леха меня с капитаном не спутал и огнетушителем не угостил.

Но все обошлось. Я показал Алешке ключ и обулся, а он повесил на место огнетушитель, и мы, как два разведчика, спустились в грузовой трюм по трапу, стараясь не будить его гулкие стальные ступени.

Перед дверью мы постояли, прислушиваясь – что там за ней, и набираясь смелости. За дверью стояла угрожающая тишина.

Что там нас ждет? Какие опасности? Какие открытия? Кто там воет?..

Я повернул ключ и потянул дверь на себя. Она скрипнула и неохотно отворилась. Не входя, через порог, я нащупал выключатель и с замершим сердцем повернул его...

Мы ожидали всего. Вплоть до диких зверей в клетках. И диких людей. И монстров.

Но такого мы не ожидали!

Весь трюм был забит большими и маленькими, разноцветными, яркими, красивыми коробками. На крышке одной нарисован робот, на другой – летящий вертолет, потом какая-то глазастая кукла, шикарная иномарка...

Глаза разбегались! Это были игрушки.

Они, правда, не все находились в порядке, будто кто-то лазил здесь в темноте или их разбросало качкой. А ближе всех к двери стоял без упаковки игрушечный гроб, на крышке которого было написано по-английски: «Не бойся!»

Глава VIII
БУНТ НА КОРАБЛЕ

– «Байки из склепа», – в восторге прошептал Алешка. – Да, Дим?

Я его восторга не разделил. Я не такой закаленный, ужастики не смотрю. В страшилки не играю. А то, что началось в полутемном трюме, напоминало кошмарный сон какого-нибудь вампира.

Сначала откуда-то донесся бой часов. Я машинально считал эти гулкие удары, прислушиваясь к ним с замирающим сердцем. Они словно готовили нас к тому, что сейчас произойдет что-то ужасное.

Двенадцать!

Бац! И у игрушечного гроба с мерзким скрипом отлетела и закачалась на петлях крышка. Из гроба стал подниматься скелет в рваном саване. Он сел; череп его, хрустя, повернулся и уставился на нас – в черных пустых глазницах вспыхнули зловещие зеленые огоньки. Скелет клацнул челюстью с неполным комплектом зубов и сказал замогильным голосом:

– Чао, бамбино!

И тут же лопнула, как взорвалась, большая коробка, на которой было написано большими косыми буквами: «Robert», и из нее выкатился зеленый пучеглазый робот, почти с человека ростом. У него была круглая голова с лампочками вместо глаз и с носом вроде носика чайника. Ноги его не сгибались, он не шагал, а катился, потому что вместо ступней у него были гусеницы, как у трактора или танка, похожие на ботинки с высокой рифленой подошвой. Он медленно покатил между коробками, рывками поворачивая голову вправо-влево, а за ним хвостом тянулся провод с пультом дистанционного управления на конце.

Робот катил прямо на нас. А мы, пятясь, медленно от него отступали.

К счастью, он заметил по пути старую ножку от стула.

Остановился напротив нее, дергающимся движением «руки» поднял ее, поднес к своей голове. Лампочки его вспыхнули, и он произнес скрипучим механическим голосом, по складам:

– Это на-до по-чи-нить! – повернул голову к скелету и ахнул его ножкой по черепу.

Починил!

Скелет рухнул в свой гроб, успев проскрежетать: «С добрым утром!», и захлопнулся крышкой.

А робот покатился дальше, выглядывая – что бы еще такое починить? У него это хорошо получалось.

Только вот катил он прямо на нас. Такая «починка» нам не улыбалась. Я схватил Алешку за руку, мы нырнули за какую-то металлическую бочку и присели за ней.

Робот растерялся. Голова его задергалась и стала крутиться вокруг шеи.

– Я вас не ви-жу! – прокаркал он. И голова его вдруг свесилась набок. Наверное, кончился винт, на котором она сидела.

Робот покатил дальше, грустно склонив голову на плечо. Мимо нас проволочился за ним хвостатый пульт.

Ну как Алешка мог удержаться? Буратино ведь тоже не мог не схватить крысу за хвост.

Алешка выскочил из-за бочки и вцепился в пульт. Секунду изучал его и ткнул пальцем в одну из кнопок.

Робот поставил голову на место, перехватил ножку стула, как букет цветов, протянул ее вперед и проскрипел:

– По-зд-ра-вл-яю с днем рож-де-нья!

– Во дурак! – взвизгнул Алешка. – Я ведь ему «стоп» нажал! – И он ткнул другую кнопку.

Робот послушно подкатил к другой пустой бочке и стал колотить ее, приговаривая:

– По-ра вста-вать! По-ра вста-вать!

Если бы меня так поднимали по утрам, я бы, наверное, целую неделю потом встать не смог.

– Чего ты ему нажал? – спросил я Алешку. – «Будильник»?

– Не-а! «Сказку на ночь».

А робота, похоже, заклинило совсем. Он, видимо, твердо решил выполнить задание – разбудить железную бочку. Он лихо колотил по ней и без остановки бормотал свое «пора вставать». Скелет снова приподнял крышку гроба и с интересом поглядывал на робота. Но когда у того произошел очередной заскок и он вместо «пора вставать« опять выдал «это надо починить» – скелет тут же юркнул в свой гроб и хлопнул крышкой.

Лешка на всякий случай попробовал еще одну команду – «кофе в постель».

Робот вежливо наклонил голову вперед и проскрежетал: «Ме-ня зо-вут Роб-би. Те-перь я твой друг. Как дам по баш-ке!»

Мы не удержались и расхохотались. Робот повернул голову назад и сказал:

– Не раз-го-ва-ри-вать за сто-лом! Ду-ра-ки!

– Сам ты дурак! – вырвалось у Алешки.

– Вер-ное за-ме-ча-ни-е, – отозвался Робби – друг детей, покатился дальше, уперся в борт и забуксовал, приговаривая: – Не ме-шай-те мне спать!

– Теперь, пока батарейки не сядут, будет стенку лбом долбить, – сказал Алешка. – Ну его, давай еще что-нибудь посмотрим.

Мы начали копаться в коробках, выбирая что-нибудь поинтереснее. И с каждой игрушкой убеждались, что все они неисправные. Каждая с каким-нибудь «сдвигом». Красивая радиоуправляемая машина, например, сразу же перевернулась на спину и крутилась, жужжа, как жук на спине. Вертолет не летал, а только подпрыгивал, кукла с голубыми глазами вместо «мама» лаяла, как собака. А заводная собачка, очень симпатичная на вид, только и делала, что задирала на все подряд заднюю лапку.

– Слушай! – вдруг сообразил я. – А не те ли это игрушки, про которые папа говорил? Помнишь, когда билеты на пароход принес?

– Точно! – хлопнул себя по лбу Алешка. – Значит, это те самые жулики, которые эти игрушки купили! И хотят их детям продать! Вот гады!

– Не ругайся, Алексей, – строго сказал я маминым тоном.

– Не ругайся, да? Ты подумай, что такой «друг детей», – мой брат кивнул на робота, который все еще жужжал на месте, упершись в борт, – может натворить, если его ребенку подарят!

Это точно, страшно подумать.

– Ну, ладно, – Алешка прищурил глаза. – Мы им покажем!

– Алешка, – я опять взял мамин тон, – не увлекайся.

– Я придумал! Мы эти игрушки им подарим. Пусть сами в них играют, – и Лешка расхохотался. Весело, злорадно и зловеще. – Пошли домой, посоветуемся. План изобретем.

Когда мы уходили «изобретать план», скелет снова высунул в щелку свой череп и проскрипел:

– Пусть всегда будет солнце!

– И луна, – ответил ему Алешка.

А робот сидел уже на полу, держал перед собой свою круглую голову и устало долбил:

– Это на-до по-чи-нить!

Глава IX
ТАК... ЕЩЕ ИНТЕРЕСНЕЕ!

Мы выбрались из трюма и прокрались в свою каюту. Свет зажигать не стали.

– Что будем делать? – деловито спросил Алешка.

– Будем делать вид, что ничего не знаем. – Правильно. А в самый момент мы им покажем!

– Кому им-то?

– Капитану. И его команде.

– Ну не вся же команда – жулики. Есть, наверное, среди них и честные люди. Только вот кто?

– Следить будем, – сказал Алешка, укладываясь на свой рундук и забираясь под одеяло.

– Постой, – остановил его я. – Ты куда собрался-то?

– Как куда? – удивился он. – Спать.

– А «робинзоны»? Их же выручать надо.

– Зачем? – Брат опять удивился. Искренне так. – Переночуют без нас, одну ночь-то. Мы ведь им не няньки.

Справедливо, конечно. Но не гуманно.

И я сказал об этом Алешке.

– Да они спят давно уже, – он взбил кулаками подушку и, отвернувшись к стенке (к переборке, как говорят моряки и речники), проворчал: – Чего и вам желаю.

Но, видно, и у него совесть не совсем была спокойна. Он опять повернулся ко мне и сказал:

– Ну, иди! Снимай «Илью Муромца» с мели.

Вообще, он прав. Пока наш пароход сидит всем брюхом в песке, мы ничем островитянам помочь все равно не можем. Надо ждать до утра.

– Слушай, – вдруг вспомнил Алешка. – Это, значит, в шлюзе, помнишь, они взвыли, да?

– А кто же еще?

– А почему?

– Волна сильно качнула пароход, вот они и включились. Они же неисправные. И сейчас тоже. Ты не заметил, пароход немного встряхнуло? Видно, близко какой-нибудь буксир прошел и развел волну.

Алешка замолчал, засопел носом.

Я тоже нырнул под одеяло и закрыл глаза...

– Слушай, Дим, а знаешь, о чем я еще догадался?

– Завтра расскажешь, – буркнул я. – Спать хочется.

– Капитан нарочно всех пассажиров с парохода разогнал – кого в город, кого на остров, чтобы без свидетелей эти вредные игрушки разгрузить, понял? Ну, я ему устрою!

«Не завидую капитану», – сквозь наступающую дрему подумал я. Перед моими глазами мягко заиграли волны, побежали по ним солнечные блики. После всех трудностей и волнений так приятно было погружаться в глубокий сон.

Но не тут-то было.

В дверь забарабанили. Похоже, ногами.

Я даже вздрогнул и заорал, как бешеные игрушки:

– Кто?

– Мы, – запищало за дверью.

Это были тети-Гелины близнецы.

– Вы спятили, друзья? – разозлился я. – Ночь на всей Волге, все спят.

– А мы не спим, – проныли они дуэтом. – Мы боимся.

– Им, наверное, страшный сон приснился, – предположил Алешка. – Впусти их, жалко.

– Чего – впусти? Пусть идут к своей иностранной тете.

– А ее нет, – заявили в два голоса близнецы. – Она исчезла. Потерялась.

Так... Еще интереснее.

Я соскочил с койки, включил свет и впустил в каюту зареванных близнецов.

Они были в одних пижамах и тут же шмыгнули к Алешке под одеяло.

– Ну, – нахмурился я. – Рассказывайте, куда тетку девали?

– Мы не девали! Она сама девалась!

– Говорите по одному, не все сразу. – Они когда вместе говорят, такое впечатление, что их не двое, а в десять раз больше.

Немного поспорив, кто будет рассказывать, они согласились, что старший. Который на пять минут.

– Мы спим, – начал Тедька. – А потом как проснемся! А тети Гели нигде нет!

– А когда засыпали, она была? – уточнил Алешка.

– Не совсем.

Очень понятно. Наполовину, что ли?

– Она сказала: «Спите сейчас же. Я на минутку выйду. Закат посмотреть».

Посмотрела тетя Геля вечерний закат... Уже утренний рассвет начинается, а ее нет. Странно. Не могла она близнецов одних ночью оставить. Она и днем-то их за руки держит.

Мы с Алешкой переглянулись и стали оде-ваться.

– Сидите здесь, – сказал я братьям. – Ничего не бойтесь. А мы сейчас найдем вашу тетушку. – И мы выбрались на палубу.

Начинался рассвет. Было холодно и неуютно. Даже дождик немного моросил.

Мы обшарили все палубы, даже ведра в скамейке перевернули. Прошли на нос. На корму. Спустились вниз. Опять поднялись на верхнюю палубу. Со всех шлюпок содрали брезент, хотя прекрасно понимали, что тетя Геля в шлюпку не полезет.

Нигде ее не было.

А потом Алешка сказал:

– Дим, может, она на дискотеке задержалась и теперь уже спит давно в своей каюте, а мы лазаем везде, как обезьяны.

– Если бы так... – Я вздохнул. – Она бы сейчас весь пароход разбудила – близнецов искать. Ладно, пойдем проверим.

И мы пошли в седьмую каюту. Постучали в дверь – тишина. Ни ответа ни привета. Постучали погромче. Та же реакция.

Я нажал ручку, приоткрыл дверь, просунул голову и позвал:

– Тетя Геля! Близнецы у нас. Не волнуйтесь.

Она и не волновалась. А если и волновалась, то в каком-то другом месте. Потому что в каюте ее не было. Только сочился в иллюминатор слабый утренний свет.

Мы вошли, осмотрели каюту и не обнаружили ни следов борьбы, ни следов поспешного бегства. Только разворошенная койка близнецов. А койка тети Гели аккуратно застлана и накрыта покрывалом.

Загадка века... Исчезновение человека...

Тут я немного растерялся: что делать? И куда близнецов девать? Мы ведь даже их адреса не знаем, не то что родителей.

Хочешь не хочешь, а придется идти к капитану. В конце концов, хоть он и жулик, но отвечает за все, что происходит на борту вверенного ему судна. И за каждого пассажира.

– Иди к детишкам, – сказал я Алешке, – посиди с ними, а я разбужу капитана. – И я поднялся на палубу.

Перед дверью капитана я набрался храбрости и постучал.

– В чем дело? – раздался после долгого молчания сонный бас.

– Извините, капитан, но у вас пропал один пассажир.

Опять молчание, громкий зевок, недовольный ответ:

– Он на острове, завтра заберем. И его, и всех остальных.

– Его нет на острове, – поспешно сообщил я, потому что бас капитана уже плавно переходил в храп.

– Как это нет? Кто такой?

– Ангелина Петровна.

Тяжелый вздох, кряхтенье, скрип койки – повернулся капитан на другой бок.

– Завтра, дорогой, все завтра. Ангелина Петровна наверняка племянников где-то отлавливает. Спи!

Не нравятся мне такие капитаны. Он должен был поднять тревогу, собрать весь экипаж и бросить его на поиски. А он рассуждает так, будто для него это не новость, и он прекрасно знает, где находится тетя Ланч. Только не говорит...

Я вернулся в нашу каюту. Близнецы спали на Алешкиной койке, а мой брат сидел на моей, поджав ноги.

– Я им сказку рассказал, и они вырубились, – сообщил он.

– Какую сказку?

– Про тетку Ланч. Как она один раз исчезла, а потом сразу нашлась. Утром.

Психолог! Мудрец!

– Что капитан сказал?

– Да ничего! Ему, видно, наплевать на пассажиров. Надо как-то ихним родителям сообщить.

– По телефону, – сказал Алешка. И добавил в ответ на мой вопросительный взгляд: – На столе, у них в каюте, – он кивнул на близнецов, – стоит тети-Гелина сумочка. Там наверняка записная книжка. Пойдем посмотрим. – Я в чужую сумку не полезу. Ни за какими телефонами, – наотрез отказался я.

– А я полезу, – Алешка спустил ноги на пол.

– Я тебя не пущу!

– Не пускай, – легко согласился мой брат. – Только до самой Астрахани будешь их пасти, – и он опять кивнул на спящих близнецов. – Это они сейчас смирные, когда спят. А как проснутся...

Да, это довод. Очень весомый.

И я согласился.

Мы снова пошли в каюту номер семь, подошли к столику. Совсем рассвело, и сумочка хорошо была видна на столе. Она стояла, немного накренившись, в ярких лучах солнца.

Я вздохнул и потянул «молнию».

И мы заглянули внутрь, едва не стукнувшись лбами.

Записной книжки в сумочке не было.

В ней были карманная рация и пистолет.