Текст книги "Сломанный брегет"

Автор книги: Валерий Ильичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ильичёв Валерий Аркадьевич
Сломанный брегет

Ильичёв Валерий Аркадьевич

Сломанный брегет

Архивный агент

Дежурный капитан приоткрыл дверь в кабинет:

– Тут один тип заявился. Хочет потолковать с тем, кто знал Русова. Я сказал, что из оперов только ты, Удачин, с ним работал. Потолкуешь?

– Пусть заходит.

Взглянув на посетителя, Удачин безошибочно определил; "Наш клиент. Пальцы все в наколках. На вид лет пятьдесят. Из старых уголовников".

Нежданный гость неторопливо присел на стул и, достав пачку "Беломора", закурил. Изучающе посматривая на опера, хрипло спросил:

– Значит, знал Сергея Константиновича? "Проверяет меня, урка", догадался Удачин и отпарировал:

– Что-то путаешь. Русова звали Николаем Сергеевичем.

– Да, верно. С годами памятью слабею. Только кажется, ты слишком молод, чтобы с ним в связке работать: его уже лет семь как похоронили.

– Я пришел в уголовный розыск, когда он на пенсию уходить собрался. Всего полгода с ним вместе по земле бегали. Тогда мы, молодые, на него, как на живую легенду, смотрели,

– Да, справедливый был мент. Свое дело знал, Я с ним долго работал. И до моей последней отсидки, и после того, как из зоны откинулся. Псевдоним у меня "Сомов" был. Не слыхал?

– Нет.

Заметив разочарование на лице бывшего агента, Удачин поспешно добавил:

– Умел Русов хранить секреты. Когда мы, опера, в его кабинет заходили, он свои секретные материалы вниз текстом клал. Старой школы был сыщик.

– Вот и я о том же толкую, когда приносил ему шпаргалку, он сразу спрашивал, кто кроме меня о преступлении знает. И задерживал, лишь убедившись, что мне не грозит провал, Без совета со мною ничего не предпринимал.

"Наверняка архивный агент информацию интересную приволок и прощупывает, можно ли со мною дело иметь".

Удачин кивнул:

– Правильно! Я тоже у старых оперов учился. И для меня безопасность работающего со мною человека прежде всего. Если у тебя проблема, давай вместе обмозгуем, как её решить.

– Это хорошо, что ты с понятием. Только проблема не у меня, а у одной телки. Я уже пять лет в завязке. Работаю водителем. Нашел хорошую бабу. Живу – не тужу. Но о моем прошлом многие знают. Вот и обратилась ко мне Верка – соседка моей сожительницы. Предложила три тысячи баксов за мокруху.

– И кто же ей так не угодил?

– Повадился её муж к молодой девахе в постель залазить. Верка от ревности к этой продавщице из универмага с ума сходит. Боится, что мужик насовсем от неё уйдет. Хотел я сначала в отказ пойти. А потом прикинул: она легко замену найдет. Сейчас отморозков, податливых на мокрые дела, найти раз плюнуть. Вот и надумал к вам заявиться.

– Так, давай адрес заказчицы и кого она казнить собралась.

Подожди, опер! Сначала ты слово дай, что никто не пострадает. Не только неразумную Нинку, связавшуюся с женатиком, не убьют, но и Верку-заказчицу в зону не направят. Не хочу больше никому зла причинять. Ну и, разумеется, я должен в стороне остаться. Не хватало еще, чтобы мои старые дружки прознали о моем приходе в ментовку. Сразу припомнят прежние провалы и разберутся, что к чему.

– Хорошо, даю слово, что без совета с тобою ни один шаг не сделаю.

– Я тебе верю, как человеку, знавшему Русова. Его уважал и, надеюсь, ты меня не подставишь!

Обсудив детали, опер подвел итоги:

– Нам на руку, что Верка о своих намерениях болтала и на работе, и в доме. Для начала я тайно опрошу пару-тройку свидетелей. Пусть Верка подумает, что мы узнали все из-за её длинного языка. Но ты попробуй принести собственноручно ею написанную записку с адресом и именем соперницы. Да и пусть захватит задаток в пятьсот баксов. Задержим тебя вместе с нею при встрече. Ты в сознанку, конечно, не пойдешь, А её мы при таком раскладе дожмем и заставим под угрозой ареста отказаться от преступного замысла. За пару дней управимся?

– Если не раньше. С тобою можно работать. Ты все с полуслова понимаешь. Невольно Русова вспомнил. Когда дело кончим, сядем, помянем Николая Сергеевича. Не против? Ну и ладно!

Задержанная с запиской и долларами Верка вела себя скандально. Твердила, что соперницу ненавидит, но к рецидивисту обратилась с просьбой лишь попугать наглую девку.

На очной ставке "Сомов" в бешенстве орал на Верку;

– Ты чего, дура, мелешь? Ни о какой Нинке промеж нас разговора не было. Я попросил деньги в долг. Ты принесла. А что у тебя на уме крутилось, я не знаю и знать не хочу. Зачем на меня напраслину возводишь?

Пристыженная Верка поспешила подтвердить показания "Сомова", заявив, что действительно принесла деньги в долг и только ещё намеревалась попросить нового знакомого припугнуть Нинку.

Отпустив "Сомова", Удачин вызвал в отдел милиции Веркиного мужа и его любовницу. Разъяснив ситуацию, впрямую спросил у мужа, с кем он останется. Тот клятвенно заверил, что семья – главное. А связь с Нинкой – блажь и "бес попутал". В ответ любовница обозвала его старым козлом, который своей нерешительностью ей надоел.

Довольный тем, что удалось предотвратить заказное убийство, Удачин отпустил всех по домам,

Через два дня к нему в кабинет явился "Сомов". Заговорщицки подмигнув, достал пузатую бутылку заморского коньяка:

– Ну что, опер, отметим успех?

– Зачем такое дорогое пойло приволок?

– Зря обо мне так плохо думаешь. Это Верка приходила извиняться за причиненные неприятности. Она и преподнесла коньяк.

– Ничего не заподозрила?

– Наоборот, довольна выше крыши, что без кровопролития мужика себе вернула, Так что все тип-топ. Давай, закрывай дверь и будем разливать.

Темно-коричневая жидкость заполнила стаканы. В кабинете запахло разрезанным яблоком. "Сомов" предложил:

– Давай, не чокаясь, за память хорошего мента Русова Николая Сергеевича. Земля ему пухом.

Перед глазами Удачинэ всплыло худое, вечно усталое лицо старого опура: "Надо Же, человека давно уже нет в живых. А завербованный им много лет назад агент предотвратил заказное убийство! Наверняка это ему там зачтется!".

Удачину хотелось в это поверить.

Белые воротнички всех достали!

Полковник Котов возбужденно ходил по кабинету; – Опять мы, Будов, выстрелили из пушки по воробьям: арестовали мелких сошек, а заправилы остаются на свободе. Невольно пожалеешь о прошедших временах. Разве при вожде всех времен и народов подобных типов отпускали?

– Ну это у тебя, Коюв, профессиональная болезнь; сажать всех без разбора по одному подозрению. Раз нет доказательств, значит, мы недоработали!

– Это я понимаю. Но все равно иногда мечтаю, что настанет день "X". Сверху дадут наконец команду, и в одночасье мы арестуем всех до одного членов криминальных группировок. Сейфы, вон, ломятся!

– А не боишься, что потом наступит день и уже арестуют нас с тобой по ложным донесениям. В истории это бывало.

– Но ведь обидно, когда к заведомо виновной сволочи из разряда "неприкасаемых" подступиться нельзя, Ну что дальше делать будем?

Будов молчал: "Есть ещё один козырь против разрабатываемого чиновника. Но, передавая видеопленку, источник информации предупредил, что пустить её в ход можно только в крайнем случае. К тому же любые наши действия против Галстука вызовут такие ответные меры, что мало не покажется. И нет гарантий, что мы с Котовым уцелеем в неравной схватке".

Наконец Будов решился:

– Слушай, Котов, есть у меня одно документальное свидетельство. Но очень уж опасное для нас обоих. Говорить?

– Давай, а потом мы вместе подумаем и решим, слышал ли я что-нибудь и говорил ли ты со мной вообще.

– Имеется в заначке видеопленка. Как она ко мне попала – разговор особый. На ней зафиксирован интересный факт. Разрабатываемые фигуранты привезли Дону "темный" контейнер с ценным грузом прямо в офис да ещё на служебной машине Галстука. Ребята, проводившие съемку, свое дело знают: номер машины зафиксирован на пленке, и лицо водителя четко видно. Может, попробуем его расколоть на то, что указание доставить посылку дал лично Галстук? Ну что скажешь?

Полковник некоторое время сидел молча. Потом поднял голову и посмотрел Будову в лицо:

– Насколько я понимаю, ты пользуешься материалами другого ведомства, а это означает, что мы ввяжемся в чужую игру. Надо ли нам это?

– Только что ты заявлял, что ждешь дня "X", когда можно будет хватать всех без разбора. Сейчас у нас есть шанс, а ты боишься его использовать. Ладно, давай забудем.

– Подожди, не гони волну! Я не против! Но задерживать и проводить допрос водителя самого Галстука не могу. Это значит подставитъся и быть уволенным в двадцать четыре часа. Не обижайся, но без санкции руководства я на такое не могу решиться...

– Но ты же сам знаешь, идти к начальству – значит допустить утечку информации. А тут весь расчет на внезапности. Иначе от этого водителя нам ничего не добиться.

– Лучше допустить провал, чем с позором лишиться работы. Так я пойду, поговорю с начальством?

– Делай, что хочешь!

Полковник вышел из кабинета, а Будов подошел к окну. Было тревожно на душе: "Может, начальство запретит задерживать водителя, и нам не надо будет ввязываться во всю эту кутерьму?" подумалось ему с боязливой надеждой. Но он тут же переборол минутную слабость: "Нет, раз уж ввязались, пойдем до конца. Хоть скверно на душе!".

В кабинет вернулся Котов. Лицо его было хмурое:

– Никто не хочет рисковать. Говорят, мы не возражаем, но напишите обоснование и согласуйте действия с прокуратурой. Тем более что это дело у них там на контроле.

– Ну что ж, так и сделаем. Только боюсь, когда приедем брать водителя, он уже будет готов к встрече с нами.

– Да что обсуждать, если начальство приняло решение! Сегодня уже поздно: в прокуратуре никого нет. Завтра к девяти часам утра подъедем в прокуратуру и оттуда направимся задерживать этого парня. Если он хоть что-нибудь знает, мы его расколем.

Будов не разделял оптимизма своего коллеги.

О готовящемся аресте своего водителя Галстук узнал в тот же день к вечеру. Он тут же связался с Марсом. Надо было срочно спасать положение. Приехавший на встречу уголовный авторитет был мрачен. Ему не хотелось ввязываться в опасное дело. Да еще, похоже, под угрозой провала. Но и бросать высокопоставленного чиновника, обеспечивающего ему финансовую "крышу", он не мог. После долгого раздумья Марс процедил: "Хорошо, я помогу. Но просто убрать твоего водителя мы не можем: сразу станет ясно, что ты лично замешан. А потому его должны ликвидировать в момент покушения на тебя самого И чтобы все поверили в реальность происшествия, пуля должна тебя тоже слегка зацепить. Не бойся, есть один отличный стрелок – муху на лету из "Вальтера" сбивает. Этот отставной капитан многим мне обязан. Он тебе ни малейшего вреда не причинит; знает свое дело".

"План хорош. В случае удачи можно поднять в прессе вой, что противоборствующая сторона устраняет конкурентов уголовными методами. А заодно избавимся от опасного свидетеля".

Все было логично. Но Галстука не покидало опасение, что хваленый стрелок случайно не угробит и его. Заметив его колебания, Марс подбодрил:

– Не бойся, ты нам ещё нужен, и потому мой человек не промажет.

И Галстук вяло махнул рукой в знак согласия. Марс деловито начал объяснять детали предстоящей акции, объясняя , как он должен вести себя завтра утром во дворе дома.

После ухода гостя Галстук позвонил водителю: завтра намечена ранняя встреча, и он просит подать машину к шести утра. Положив трубку, он с тоской подумал: "Все! Теперь деваться некуда. Остается только надеяться на удачу!"

От страха его передернуло: он всегда боялся крови. А своей особенно.

Капитан действовал хладнокровно, Приглушив мотор метров за тридцать до угла дома, где жил объект, он на руках вкатил гоночный мотоцикл во двор и поставил в кустах возле детской площадки. Затем с неприязнью осмотрелся вокруг: "Элитный дом. Их дети живут как в раю. Вон сколько качелей понастроили и теремки повсюду стоят, персонажи из народных сказок. Но для меня это кстати: есть, где выбрать точки наблюдения и стрельбы".

Только начало рассветать, и капитан прикинул: "Машина объекта заедет скорее всего через ту арку – в другом месте поворота нет, следовательно, водитель окажется с моей стороны. Значит, первые пули попадут в него, а не в хозяина. Пожалуй, лучше всего подойдет та мощная фигура".

Капитан направился к скульптуре царевны-лягушки с криво сидящей короной на массивной голове. Он бегло взглянул на светящийся циферблат часов. До начала стрельбы оставалось чуть больше двадцати минут.

"Первые пули должны попасть в водителя, – размышлял капитан, – третью выпущу мимо чиновника, чтобы дать ему возможность добежать до арки. Лишь бы не запаниковал и не сорвал операцию".

Последние минуты тянулись томительно. Наконец из арки вынырнула иномарка с известным киллеру номерным знаком. И тут же из подъезда вышел чиновник.

"Надо начинать, пока он не сел в машину: так ему будет легче убегать", – решил капитан. Выскочив из-за толстобрюхой лягушки, он побежал к машине, на ходу открыв огонь. Стрельба на бегу была его любимым приемом, он всегда выполнял его на "отлично". И в этот раз попал в цель с первого выстрела. Из пробитой головы водителя вылетел маленький кровавый фонтанчик. Тут же капитан, выстрелив в воздух, начал огибать машину спереди, давая возможность чиновнику отбежать подальше.

Тот, гонимый страхом, рванулся к выходу из двора. Теперь промахнуться нельзя даже на сантиметр. Привычно легко восстановив дыхание, капитан поймал в прицел место на пояснице убегающей мишени, чуть выше почки, и плавно нажал спусковой крючок.

Пронзительный визг достиг верхних этажей дома. Чиновник, зажав рукой рану, упал на асфальт. Однако вопреки разработанному заранее сценарию он не замер неподвижно, как ему объяснял Марс, а продолжал корчиться от нестерпимой боли, издавая истошные вопли. Но это уже не было заботой капитана. Вскочивна сиденье мотоцикла, стрелок резко тронул с места, и некоторое время ехал, подняв мотоцикл на одно заднее колесо.

Затем, бросив машину вперед, обогнул угол дома и с огромной скоростью исчез в переплетении улиц.

Кроме гордости за профессионально хорошо выполненную работу, он ничего не испытывал. Последствия учиненной кровавой расправы меркли перед острой нуждой в деньгах, которых государство лишило его, высококлассного офицера.

...Узнав об утреннем происшествии, полковник Котов с облегчением вздохнул: ему очень не хотелось затрагивать интересы высокопоставленных деятелей, с головой погрязших в криминальном бизнесе.

Герои нашего времени

Звонок будильника звучал рсэкд и требовательно. С трудом отбросив остатки сна. Мнрон заставил себя подняться с постели. За окном ещё было темно. Обычно он так рано не вставал. Но сегодня ему предстояло увидеться со Стахом. Охранник настаивал на этой встрече накануне намеченного налета на обменный пункт.

В мерно покачивающемся вагоне метро Мирон без конца прокручивал в воображении предстоящее ограбление. Словно в кино он ясно видел безропотно позволяющего разоружить себя охранника и испуганное лицо кассирши, суетливо укладывающей в сумку пачки зеленых купюр.

"Только бы не совершить ошибку. Весь расчет нападения на обменный пункт рассчитан на помощь Стаха. И мне это не нравится: не люблю я ни от кого зависеть. Интересно, зачем он меня вызвал на встречу. Неужели возникла неожиданная преграда?"

Мирон всю дорогу мучился сомнениями, не зная, огорчится или обрадуется, если возникнут обстоятельства, делающие ограбление невозможным.

Выйдя из станции метро, Мирон направился к небольшому скверику. Стаж его ждал, сидя на низкой скамеечке за нелепой деревянной фигурой сидящего на корточках волка. Заметив Мирона, охранник привстал и начал обеспокоенно оглядываться по сторонам.

"Боится, не привел ли я "хвоста". Это хорошо, что парень осторожен: меньше шансов, что будет болтать лишнее".

– Привет, Стах. Что головой зря крутишь? Я проверялся – все в порядке. Если боишься, то зачем звал? Вроде бы все уже оговорено.

– Береженого Бог бережет. Твои братаны обо мне не знают.

Будут нервничать. Могут в спешке открыть пальбу, когда я ещё буду на посту возле "обменника". Ты уж их попридержи до нужного момента.

– Я же сказал, что сам буду там на месте вместе со своими людьми. Нападение начнем ровно без пятнадцати пять. Минута в минуту. как договорились.

– Это хорошо. Я последние три дежурства приучаю напарника и кассира к тому, что точно в это время иду в булочную на соседней улице. В магазине все уже знают, что из-за язвы желудка я вынужден принимать лекарство и перекусывать.

– Не волнуйся, мы начнем действовать, как только ты свернешь за угол и скроешься из виду. Воз и Злак разоружат твоего напарника, а я возьму на себя кассиршу. Люфт будет ждать нас в машине с включенным мотором. Если вдруг осечка, не спеши на шум. Дай нам отъехать. А уж потом вслед пальни в воздух. Да не задень ни нас, ни прохожих. Ато в прокуратуру затаскают. Не отмоешься.

– Это я и без тебя понимаю.

– Не огрызайся. Б нашем деле мелочей не бывает. Лучше скажи, зачем заставил в такую рань тащиться? Не ради же пустого трепа о том, что давно решено.

– Это ты, Мирон, прямо в точку. Я решил, что зря рисковать свободой мне ни к чему.

– Почему зря?! Я тебе обещал десять процентов от "зелени", срубленной при налете. Что, мало?

– Не в этом дело. Если все сорвется, то ничего я не получу. И мне нужны гарантии.

– Какие же?

– Тысячу долларов наличными, прямо сейчас.

– А больше ничего не хочешь? Откуда мне знать, что мы там возьмем больше десяти тысяч?

– Там меньше к концу дня не бывает. Обменный пункт находится в крупном универмаге на бойком месте.

– Это ты так говоришь. Посмотрим, что будет на самом деле. Но ты прав, и аванс не помешает. Вот возьми двести "баксов" и успокойся.

По решительному тону Мирона охранник понял, что возражать бессмысленна. Передавая доллары Стаху, бандит строго предупредил: "Учти, при окончательном расчете эту сумму я у тебя вычту".

Стах молча поднялся и пошел прочь. Глядя вслед высокой в ладно сидящей камуфляжной форме фигуре, Мирон со злостью подумал; "Ишь ты, гарантий захотел секьюрити поганый. Тебе, сынок, надо не о выгоде думать, а о собственной жизни. А я ещё подумаю, оставлять её тебе или нет".

Мирон наверняка очень удивился, если бы знал, о чем сейчас думает охранник. А Стах, разозленный жалкой бандитской подачкой, прикидывал; "Ну погоди, попробуй только меня "кинуть". Тебе это будет дорого стоить. Я не уличный лох, И знаю, как подстраховаться. В обменнике надеешься хапнуть "баксы", а можешь потерять жизнь!"

Как бы то ни было, а двести "баксов" уже покоились в нагрудном кармане его форменной куртки.

Заступив на дежурство, Стах привычно прохаживался по небольшому зальчику, расположенному справа от входа в универмаг. В сознании автоматически отсчитывались шаги: восемь влево, поворот и восемь в обратную сторону до глухой стены, окрашенной раздражающей глаз грязно-желтой краской. Проходя мимо дверей в небольшой зальчик обменного пункта из просторного торгового зала, он видел покупателей, разглядывающих освещенные ярким светом витрины. Люди, пришедшие в магазин за крупной покупкой, часто брали с собой для удобства доллары и, выбрав понравившуюся вещь, торопливо шл" к окошку обменного пункта. Стаха раздражала тщательность, с которой клиенты по несколько раз пересчитывали полученные купюры, боясь, что их обсчитают. Он люто ненавидел всех этих ликующих и покупающих дорогие вещи людей: "Я за копейки вынужден охранять чужое богатство. В свои двадцать пять лет даже одеться не могу поприличнее! Ладно, недолго осталось прозябать в нищете!"

Стаху показалось, что висящие в торговом зале часы сломались, и большая минутная стрелка уже никогда не перескочит на соседнее деление. Он пристально вгляделся в циферблат, пока не убедился, что все в порядке, механизм исправно отсчитывает медленно текущее время. Взвинченные нервы заставляли безостановочно ходить взад и вперед перед окошком кассы.

"Я не должен выдавать волнение и беспокойство. Это может вызвать подозрения у ментов. Надо умерить шаг и стараться вести себя естественнее".

До намеченного срока оставалось чуть более пяти минут. Стах старался не смотреть в сторону высоко висящих под самым потолком часов. Его рука непроизвольно погладила кобуру. Стах поймал себя на желании ещё раз проверить, дослан ли патрон в патронник, хотя хорошо помнил, что передернул ствол перед самым дежурством.

"Хоть бы все прошло благополучно и не пришлось стрелять!"

В этот момент Стах и сам не знал, к кому обращается с мольбой: к Господу или антихристу. Предчувствие беды возрастало с каждым дерганым скачком большой черной стрелки.

Едва дождавшись нужного момента, Стах направился в сторону второго охранника.

– Подстрахуй меня, Гриша. Я отлучусь минут на десять перекусить, а то желудок опять разболелся.

– Иди, не волнуйся. Я пригляжу. Может, купишь мне пару булочек с вареньем? Сам знаешь: хорошего человека должно быть много. Мне моя баба обычно говорит: Гриша, у тебя только одно положительное качество.,.

– Ладно, Гриша, потом доскажешь, за что тебя жена любит. А я побежал, сейчас вернусь.

Стах поспешил к выходу: из-за Тришкиного трепа он нарушил обговоренный график налета на целую минуту. Выскочив из магазина, быстро осмотрелся вокруг.

"Этот Мирон – полный идиот! Корчит из себя "крутого", а "Жигули" припарковал чуть ли не вплотную к дверям магазина. Хотя чего ему опасаться, если машина только что угнана?"

Дойдя до угла, Стах, вопреки договоренности, вновь оглянулся: Мирон вместе с двумя громилами, Возом и Злаком, уже входили в магазин, а маленький чернявый парень, по кличке Люфт, остался сидеть в машине.

Быстро сманеврировав, Стах перебежал через узкую полоску переулка и вошел в кабину телефона – автомата, из которого отчетливо были видны ожидающие бандитов "Жигули",

"Отсюда до неё метров двадцать. В случае тревоги я успею добежать и ликвиднуть Мирона, Все сделаю, как на учениях в армии: пробежка – выстрел, пробежка – выстрел. Не промахнусь!"

Стах расстегнул кобуру и чуть вытянул вверх пистолет, чтобы в случае необходимости вытащить его без задержки. Ощущение холодной стали под рукой успокоило и придало уверенности: "Ну, Мирон, теперь постарайся все сделать аккуратно. Похоже, что пока все идет гладко".

...Стах заблуждался. В тщательно разработанный план вмешался Его Величество Случай,

...Старший оперуполномоченный уголовного розыска Теплов не любил ходить по магазинам. Но приближался день рождения жены, и ему позарез надо было купить подарок. В тот момент, когда бандиты вошли в магазин, сыщик стоял как раз возле прилавка с парфюмерией, расположенном рядом с зальчиком, где находился обменный пункт. Убедившись, что здесь с его деньгами ничего, кроме дешевых пробных духов, не купишь, он, было, повернулся, чтобы уйти, И замер, увидев двух вооруженных людей, направивших стволы на толстого потного от страха охранника.

Мгновенно сработал инстинкт опера. Не раздумывая, Теплов выхватил пистолет и выстрелил в стоявшего к нему боком бандита. Увидев, как тот неловко падает, быстро перевел ствол в сторону второго высокого грабителя. Но его опередил выстрел мужика в серой кепке, стоящего до этого с равнодушным видом чуть в стороне. И зажав рану в левом боку, сыщик медленно осел на пол.

Полный охранник воспользовался возникшей заминкой. Резко рванувшись в сторону, он попытался достать из кобуры пистолет. Воз тут же сразил его выстрелом в спину. И в ужасе осознал: "Ну все, мок-рянку залепил! Надо делать ноги, пока не поздно! Вот Мирон уже линяет". Держа оружие наготове, Воз побежал вслед за своим вожаком. Он уже был возле дверей, когда пуля, пущенная собравшим остатки сил Тепловым, сбила его с ног. Падая, он подтолкнул в спину своего вожака, словно торопя подальше от этого неудачного для них места. Выскочив из магазина, Мирон увидел ожидающие его "Жигули" и с облегчением подумал: "Молодец Люфт: не сбежал после начала перестрелки. Есть шанс уйти".

И вдруг страшная боль разорвала грудь. Мирон обернулся на звук выстрела и увидел бледное искаженное лицо Стаха, целящего ему в голову. Он хотел плохо слушающимися губами попросить о пощаде, но не успел, и уже не услышал второй контрольный выстрел.

Увидев гибель всесильного главаря, Люфт взвизгнул и отчаянно бросил машину вперед. Заметив внезапно вынырнувший из-за угла грузовик, попытался резко затормозить. Но не успел: страшной силы удар оглушил всех, кто был в это время на улице. Собравшиеся вокруг люди смотрели на искореженное, зажатое погнутым железом тело. Примчавшиеся на место происшествия проворные журналисты наперебой расспрашивали героя охранника, сидящего на ступеньках универмага. Стах постепенно приходил в себя и с неожиданным удовольствием припоминал все новые и новые подробности разыгравшейся драмы.

Журналисты торопливо записывали в блокноты каждое слово доблестного стража, оттесняя друг друга тянули к нему руки с диктофонами. Все это озаряли вспышки блицев...

И никто из присутствующих не обратил особого внимания, как вместе с телами убитых в перестрелке вынесли из магазина носилки с сыщиком Тепловым, тяжело раненным бандитской пулей.

"Труповозка" скрылась за углом, а косилки с Тепловым все ещё устанавливали в "Скорую помощь". Он так и не успел купить сувенир к дню рождения жены.

Глухой висяк

Оперуполномоченный Донов пребывал в ЛУРНОМ расположении духа. "Правильно ПРО волку говорят: "Чем лучше с вечера, тем хуже с утра". Свадьба богатая была. ПРОПИЛ я племяша Коляна. Ну и гудит же голова. ВОЗЬМУ ОТГУЛ".

Едва взглянув на помятое лицо вошедшего в кабинет сыщика, полковник Зудов недовольно поморщился:

– Ну что, головка бо-бо, а денежки тютю?!

– Деньги тут ни при чем. Вчера на свадьбе гулял. Работать не могу. Дайте на сегодня отгул за переработку. Их у меня немерено накопилось.

– У нас провал по всем показателям раскрываемое, а ты отгул на пьянку требуешь. Совесть есть?

– Все у меня есть. Но отгул дайте. Я сегодня работать все равно не смогу.

– Вы – сыщики, как малые дети: с вами одни заботы. Ладно, иди! Хотя постой, а что со стажером твоим делать? Пусть хотя бы без дела не шатается: займи его чем-нибудь и будешь свободен.

Обрадованный сыщик направился к себе в кабинет. Подойдя к сейфу, наугад вытащил толстую папку и протянул стажеру:

– Вот, возьми это дело. Объясню вкратце: три года назад исчезла некая Кусова. По показаниям её мужа, Кусова якобы имела любовника и с ним сбежала. Подтверждения эта версия не нашла. Обычно в таких случаях мы заводим розыскные дела на без вести пропавших. Но у Кусовой высокопоставленный брат, и мы вынуждены были возбудить уголовное дело по факту убийства. Это глухой "висяк".

– А может быть, она действительно жива и где-то с любовником прохлаждается?

– И за три года никому из родных о себе никаких вестей не подала? Так не бывает! А впрочем, разберись сам. Я получил особое задание и сейчас уезжаю. Завтра утром доложишь свои соображения.

Взглянув на коротко стриженный затылок стажера, Донов иронически прикинул: "Ему этого чтива надолго хватит. А я сейчас прямо на углу возьму "пивка для рывка" и домой отсыпаться".

На следующее утро Донов, войдя в дежурную часть, заметил оживленную суету: "Судя по всему готовится реализация, кому-то наши опера сели на хвост".

Дежурный капитан приветливо махнул рукой:

– Ну, Донов, поздравляю, твой стажер вчера отличился. Старое убийство за один день самостоятельно раскрыл.

– Это как же он ухитрился?

– Прочитал материалы и поехал допрашивать какого-то свидетеля. А тот возьми и выложи ему всю правду-матку. С этим свидетелем сейчас полковник Зудов беседует.

Скептически хмыкнув, Донов направился в кабинет начальника. Зудов махнул ему рукою, чтобы не прерывал рассказ теребящего кепку сорокалетнего мужика с испитым лицом.

– Так вот я и говорю. Приехал Кусов к нам в тот понедельник утром. Разбудил мою сестру Настену и объявил, что теперь свободен и готов на ней жениться.

– Пьяный был?

– Вроде бы нет. Говорил, правда, громко. Но водкой от него не пахло. Да я и не принюхивался.

– Ну а дальше что было?

Настя спросила: "А куда твою Марину денем?" Ну он в ответ и брякнул, что поскольку о покойниках говорят либо хорошее, либо ничего, то о Марине надо помолчать. Но увидев, что Настена с лица спала, начал выкручиваться: "Это я образно выражаюсь, поскольку после бегства с любовником она для меня умерла".

– А ты ему и поверил?

– Сомнения, конечно, были, но через два дня Кусов приволок к нам чемодан с Марин-киными нарядами и подарил Настене золотые сережки, которые его жена из ушей никогда не вынимала. Сказал, что их надо спрятать, так как их наличие в его доме может вызвать подозрения у милиции. Тогда вот все стало ясно: какая баба без дорогих сердцу тряпок из дома убежит?

Ну, а сестра твоя что же?

– Она все сделала, как просил Кусов. Надеялась, что он теперь на ней женится.

– А что произошло на самом деле?

– Да натрепался, заяц. Два года свадьбу откладывал, говорил, что не хочет навлекать на Настену подозрения. И надо подождать. А потом, козел, закрутил любовь с какой-то торгашкой с рынка.

– А почему твоя сестра, узнав об этом, не выдала нам убийцу?

– Так ведь эта сволочь в ответ на её угрозы сказал, что она сядет вместе с ним на скамью подсудимых за пособничество. А куда тут денешься, если Маринкины вещи она укрывала? Да и серьги её до сих пор в ушах таскает.

А труп куда дел, не знаешь?

– Как-то по пьяни Кусов вякнул, что на даче убил. Там и закопал.

– Да искали мы там. Ничего не нашли.

– Знаю. Кусов хвастался, что не поленился вырыть в сарае яму глубиной более двух метров. Еще сказал, что менты поленились и проформы ради неглубоко копнули.

– Ну что же, спасибо за сведения. А теперь объясни, почему умолчал об этом три года назад, когда тебя допрашивали?

– Это и ежу понятно: хотел, чтобы сестра свою судьбу устроила. Ну а теперь, когда Кусов прекратил с Настеной встречаться, зачем мне его прикрывать? Только Настену не сажайте, она же в убийстве не участвовала.

– За это не беспокойся! Ее по делу свидетелем пустим. В крайнем случае условный срок схватит как мать-одиночка. Ну а теперь скажи честно, если бы наш сотрудник к тебе не пришел, ты бы сам явился к нам с этими сведениями?

– Пожалуй, нет. Зачем мне же лишние хлопоты?

– Ну что же, понять тебя можно. Вот возьми лист бумаги. Иди в дежурную часть и опиши подробно все, что нам рассказал.

Как только свидетель вышел из кабинета, полковник кивнул Донову:

– Собирай весь оперативный состав. Поедем одновременно в три адреса. Задерживать Кусова, проводить обыск на его даче и изымать сережки у Настены.

К вечеру все было кончено. Кусов после очных ставок и предъявления сережек жены дал признательные показания. Подоспело сообщение о раскопанных в сарае останках.