Текст книги "В сладком плену"

Автор книги: Валери Шервуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 35

Келлз больше не заходил к ней. По ночам, ворочаясь в постели, Каролина проклинала себя за тоску по буканьеру, одновременно всей душой стремясь к Томасу, к ясным и понятным отношениям, которые так не походили на ее нынешние отношения с Келлзом.

С этим странным человеком невозможно спокойно жить под одной крышей, но в последнее время капитан был занят оснасткой» Морского волка «, поскольку ремонт» Отважного «, переименованного в» Акулу «, уже закончился. Келлз ежедневно пропадал на верфи, где матросы очищали днище капитанского флагмана от ракушек, конопатили и смолили корпус» Морского волка «, ибо от скорости корабля зависело очень многое.

Но за белыми стенами своего убежища» ирландский» буканьер на несколько часов становился прежним английским джентльменом. Жизнь здесь текла чинно и неспешно, как в поместье Эвистоков, во времена его юности. Недавно смущенная Кэти объявила, что собирается выйти замуж за Ларса, и капитан заставил одного буканьера из Эссекса взять на себя управление домом.

– Буканьер, имеющий дворецкого, – съязвила Каролина.

– После звона сабель такая обстановка меня успокаивает, – улыбнулся Келлз. – Изволите сегодня отобедать со мной?

Они, как и прежде, ежедневно встречались в его «английской» столовой, куда он неизменно являлся в сером костюме, в каком девушка впервые увидела его в Лондоне. И будучи Роем Эвистоком, джентльменом из Эссекса, он, как всегда, любезно отодвинул для нее стул, а когда принесли еду, обворожительно улыбнулся ей.

Оба заключили перемирие. Теперь Келлз регулярно приносил девушке новости из колоний и Англии, а также романы, купленные на пристани. Скучные книжки надоели Каролине, поэтому она решила наведаться на кухню. Поначалу кухарка выказывала недовольство, однако вскоре смирилась и даже научилась у Каролины готовить блюда, которые удовлетворили бы любого уильямсбергского гурмана.

– Утка прекрасна, – заметил Келлз.

– Так ее готовят на Восточном побережье, – рассеянно отозвалась Каролина.

– Хорошо вы живете на Восточном побережье, – улыбнулся он.

– Да, – с некоторой печалью согласилась девушка.

Она знала, что больше не увидит родного дома, где всегда была причиной напряженности, хоть недоумевала почему. Теперь-то совсем иное дело. Теперь Каролина понимала: ведь она жила в доме человека, который не был ее отцом!..

Однажды девушка открыла свою тайну Келлзу, найдя в нем и внимательного слушателя.

– Любой мужчина был бы горд называть вас своей дочерью, – сказал он.

– Не любой. Филдинг Лайтфут, например, не очень-то радовался этой возможности. Я ведь напоминала ему о его позоре.

Келлз глядел на нее с искренним сочувствием. Вот и причина невидимого шрама, о котором он догадывался. Вот оно, горе, омрачившее детство Каролины.

– Наверное, ему даже легче от того, что я далеко от Виргинии, – призналась девушка.

О, сколько раз он думал то же самое про себя! Келлзу хотелось обнять, утешить ее, сказать, что прошлое теперь не имеет значения и никогда не будет иметь…

Но не смог.

– Пью за ваши чудесные глаза, мисс Кристабель, – сказал Келлз, и оба принялись обсуждать последние сплетни.

То было хорошее время, время духовной близости, когда они чувствовали общность своих судеб, когда понимали, что, возможно, в один прекрасный день опять станут любовниками.

Однако были и другие времена, когда они снова ссорились.

– Теперь, подчинив меня своей воле, вы думаете, что я не расскажу о вашей тайне? – однажды выпалила Каролина, ибо В тот день слишком долго размышляла о лорде Томасе.

– Нет, не думаю, – спокойно ответил буканьер.

Девушка засмеялась. Она хотела побольнее ударить его.

– И совершенно правы! Если только… Келлз, вы должны отпустить меня отсюда! – возмутилась она. – Если вы меня отпустите, если отправите в Англию, то обещаю никому не говорить, кто вы такой.

Кажется, она так и не заметила легкого содрогания его плеч.

Когда буканьер ответил ей, голос его был решителен и тверд:

– Я не могу этого сделать, Кристабель. Я просто не смогу вас отпустить.

– Почему? Ведь я даю вам слово!

– Я-то готов поверить, но есть много других людей, которые пришли сюда по моей просьбе. Они ходят по этим морям под чужими именами. Если будет раскрыто мое инкогнито, то Эссекс окажется под столь пристальным вниманием, что следом за мной вычислят и всех остальных. Тогда мои преданные товарищи лишатся последней надежды когда-нибудь вернуться домой.

– Значит, вы никогда не отпустите меня?

– Нет, – в его тоне слышалась безжалостная уверенность, – я вас никуда не отпущу.

– И я навеки останусь вашей пленницей? – в отчаянии воскликнула девушка. – Если вы буканьер, то почему я должна за вас расплачиваться? Это несправедливо!

– Буканьеров вешают, – молвил Келлз. – Между вашим уютным пленом и сырой тюрьмой с крысами есть разница, не так ли?..

– Как бы я хотела, чтобы вас повесили! – раздраженно пробормотала Каролина. – Значит, мне не получить свободу?

Никогда?

На лице Келлза отразилась внутренняя борьба, он почти сдался. Почти… Нет, кроме него есть другие люди, а Каролина так неосторожна…

– Завтра утром мы пойдем гулять, – пообещал он. – Можно что-нибудь купить на пристани.

– Вы хвастаетесь мной, как своей шлюхой! – вспылила девушка, вскакивая с места.

– Отчасти вы правы, – вздохнул Келлз.

– Вы дьявол! – И, всхлипывая, она бросилась прочь.

То был один из самых тяжелых вечеров, и тогда капитан решил снова уйти в море. Возможно, его убьют, и все уладится само собой. Он уже дал на этот случай распоряжения Хоуксу и ближайшим помощникам. В случае его гибели мисс Кристабель отправят в Лондон с письмом к поверенному Келлза, который должен о ней позаботиться.

Каролина не отошла и к следующему вечеру, поскольку весь день у нее пошел кувырком. Сначала кухарка умудрилась опрокинуть на пол тушеное мясо, которое девушка тщательно готовила, поэтому на ужин снова подали надоевшую рыбу.

Потом служанка, гладившая любимое платье Каролины, замешкалась и прожгла дыру на подоле. К тому же до самого полудня шел дождь, черепичная крыша протекла, и монотонное «кап-кап» разбудило Каролину ни свет ни заря. В довершение всего Хоукс попросил ее при встрече передать Келлзу, что бочонки для пресной воды найдены и уже готовы к тому, чтобы их наполнили и погрузили на судно. Значит, «Морской волк» скоро выйдет в море, а она по-прежнему останется в этом земном раю, точно птица в клетке.

Келлз сразу понял, что девушка подготовилась к встрече с ним. Сегодня на ней было одно из многочисленных платьев, которыми он буквально задарил ее, сшитое из бледно-голубого восточного шелка, отделанное кружевами на плечах и бриллиантами на груди.

– Прекрасная рыба, – похвалил Келлз и с одобрением добавил:

– Вам очень идет это платье.

– Рыбу не я готовила, – строптиво отозвалась Каролина, пропустив мимо ушей последнее замечание.

– Даже не вы ловили и чистили ее, – подхватил Келлз, – и все-таки она превосходна.

– Я счастлива, что вам нравится. Кажется, вы скоро собираетесь в плавание?

– Да.

– Вы хотите уехать, а меня оставить взаперти?

– Ну вот, опять, – вздохнул Келлз.

– Интересно, что скажут ваши люди, конечно, не преданные вам земляки, а пестрая толпа буканьеров из разных стран, если узнают, что вы совсем не ирландец, вынужденно подавшийся в морские разбойники, а благородный джентльмен из английского графства Эссекс?

Смуглое лицо капитана окаменело.

– Начнем с того, что они вам не поверят, – растягивая слова, ответил Келлз. – Тут много людей, которые поклянутся, что знали меня в Ирландии.

– Разумеется, ваши английские сторонники именно так и скажут, – заявила девушка, позабыв всякую осторожность. – Но если обман все-таки откроется?

– Тогда вы узнаете еще одну «правду» обо мне, – с недоброй улыбкой ответил Келлз. – Вы с удивлением услышите, что вообще-то я испанец, приговоренный к смерти за ересь, но в последний момент помилованный и сосланный на галеры. И я сумею это доказать, если захочу.

– Вы действительно были на галерах?

Она знала, что иногда это случается, но ни разу еще не встречала человека, пережившего такое испытание.

–  – Четыре месяца, семь дней и шесть часов. Я считал каждый час. Мне достались удары, какие лорду Томасу не могли привидеться даже в кошмарном сне. Поэтому не торопитесь распространять обо мне слухи, Кристабель. Иначе вас примут за очередную ревнивицу, которую я бросил. До вас уже были такие.

Сочувствие, зародившееся в ее душе к бывшему узнику испанской галеры, мгновенно исчезло.

– В таком случае я приложу все усилия, чтобы каждый на этом острове узнал, что между нами ничего не было, – холодно сказала она. – Никогда и ничего!

– Да, любыми средствами храните себя для лорда Томаса. – Оттолкнув стул, Келлз вышел.

Но выдавались и хорошие дни. Например, когда он взял ее с собой на верховую прогулку и они устроили пикник у горного ручья. Лежа на склоне высокого холма, они глядели на панораму Тортуги: на город, на порт, на корабли, стоявшие в бухте.

Келлз отпил вина из фляги и откинулся на локти, запрокинув голову к лазурному небу, а она клала ему в рот виноград.

– Хорошо бы нам встретиться в другое время и в другом месте, – вздохнул он.

– Хорошо бы. Когда мы были молодыми.

– А семнадцать лет уже старость? – засмеялся Келлз.

– Мне кажется, прошли годы с тех пор, как я здесь, – призналась Каролина. – Тут кругом – и в городе, и в людях – какая-то… суетность, что ли… – Она запнулась, не сумев объяснить, почему в буканьерском городке чувствуешь себя старше.

– Понимаю, я тоже это чувствую.

«Здесь я растратил свою юность, – думал Келлз. – Именно здесь, а не на испанских галерах. Там я был молодым, и, когда меня приковали к веслам, ярость моя вздымалась до самых марселей».

– Сколько вам лет, Келлз? – спросила Каролина, отшвырнув пустую веточку.

– Двадцать семь.

– А выглядите старше.

– У буканьеров трудная жизнь, – улыбнулся он, переворачиваясь на живот.

– Ваша-то жизнь не так трудна! – фыркнула девушка. – Множество слуг, лучший дом на Тортуге, женщины так и льнут к вам.

«Значит, все-таки заметила», – подумал Келлз.

– Мне нет до них никакого дела.

– Ни до одной? Никогда? – спросила Каролина.

Буканьер посмотрел на нее страстным взглядом. Она казалась такой юной, хрупкой в своем белом корсаже и желтой льняной юбке. Келлз решил подарить ей к этому наряду золотую цепочку, которая будет красиво блестеть на солнце.

– Ни до одной женщины? – настаивала она.

– Была одна. Испанка.

Больше Келлз ничего не сказал, а Каролина не стала расспрашивать. Вдруг она вспомнила: «Четки в шкафу! Наверное, они принадлежали той девушке».

– Испанка, – пробормотала она. – Раз вы воюете с Испанией, то не сможете к ней вернуться.

– Да.

Все это случилось давно, но рана от той несчастной любви еще саднила, ему не хотелось бередить ее.

– Мы оба что-то потеряли в жизни, – печально сказала девушка, отчего сердце у Келлза сжалось.

Некоторое время они молчали, уже не пленница и тюремщик, как прежде, а просто мужчина и женщина, пойманные в сети судьбы.

Когда они уже ехали домой, Каролина несколько раз улыбнулась и, кажется, простила ему свое пленение.

– Келлз, почему вы решили стать буканьером?

– Из-за женщины, – честно признался он.

Каролина резко повернулась в седле:

– Из-за той испанки?

– Я любил ее. – Голос звучал жестко, глаза походили на окна в преисподнюю. – Из-за того что я любил ее, они ее убили. С тех пор испанские доны расплачиваются за это своей кровью и своими богатствами.

Выражение его лица было столь устрашающим, что Каролина не решилась приставать с новыми вопросами. «Месть без границ, – содрогнулась девушка и тут же подумала почти с ревностью:

– Наверное, он сильно любил испанку. Но она умерла, и ему никогда не вернуть ее. К тому же годы изменили его. Как и меня». Действительно, теперь Каролина чувствовала себя уже не Каролиной Лайтфут, беззаботной красавицей из Виргинии. В нее вошла Кристабель, Серебряная Русалка карибских буканьеров.

Тортуга изменила их обоих.

Шли дни. Участились тропические дожди, которые барабанили по нервам не слабее, чем по крыше, и по мере того как близился отъезд Келлза, росло раздражение Каролины.

Однажды, бесшумно проходя по коридору, она услышала голос Хоукса, мрачно разговаривавшего с кем-то у входной двери.

– Да, плавание снова отложено на другой день, – ворчал он.

– Как так? – Голос его собеседника Каролина не узнала.

– Причина одна: капитан Келлз не может оставить Русалку. И не хочет брать ее с собой, боится, как бы мушкетная пуля не испортила ее красивые волосы.

При слове «русалка» Каролина сразу остановилась.

– Ты не можешь отрицать, что она красавица, Хоукс.

Каролина не стала дожидаться ответа и потихоньку удалилась.

Неужели правда? Неужели она действительно имеет над этим человеком какую-то власть? На ум сразу пришли воспоминания об Эссексе, о Ребе, о заснеженном лабиринте, о той лжи и хитростях, встававших между ними на Тортуге. Нет, Келлз продолжает удерживать Серебряную Русалку лишь потому, что она в глазах буканьеров – символ его превосходства, а еще потому, что каждый вечер ему нравится дополнять ею интерьер своей «английской» столовой. Так легче представлять себя в Эссексе, английским джентльменом.

– Почему вы остаетесь тут, Келлз? – приступила к нему с расспросами Каролина. – Вы же англичанин. Почему бы вам не вернуться и не жениться на ком-нибудь вроде Ребы?

– Я бы так и поступил, если бы не встретил Серебряную Русалку.

– Нет, просто вы буканьер, это у вас в крови! Вы никогда не расстанетесь с морем.

Она знала, что не права, но ей хотелось вывести его из себя.

Она снова надела красное платье, чтобы взбесить Келлза.

– Почему вы не отпустите меня? – закричала Каролина. – У нас же нет общего будущего!

– Я бы вернул вас самому дьяволу, если бы вы принадлежали ему.

– Если я кому-то принадлежу, то лорду Томасу Энгвину! – выпалила она. И напрасно.

– Вы так думаете? – холодно спросил Келлз.

Каролина угадала его намерения и хотела бежать, но буканьер, мгновенно схватив ее за руку, притянул к себе. Его губы прильнули к ее рту, потом он начал целовать ее лицо, глаза, шею, спускаясь к груди. Когда он наконец отпустил ее, ноги у Каролины подкашивались, ей пришлось опереться на стол.

– То, чего вы от меня хотите, вам придется брать силой, – мрачно заявила она. – Пока я ваша пленница, я ничего не дам по доброй воле.

– Вы сами вынудили меня, – ответил буканьер и отвернулся, словно не мог смотреть на нее.

Но как только она ушла, Келлз попытался унять вспыхнувшее в крови пламя. Держа ее в своих объятиях, он представил, что Каролина так же пылко любит его. Представил, как они вернулись туда, где снова могли быть Рэем и Каролиной, где он проведет остаток дней в лучах ее улыбки, представил чудесных детей, таких же светловолосых.

Келлз нахмурился: она заставила его думать о женитьбе. А женитьба, особенно на этой беспечной холодной девушке, не входила в его намерения. Келлз вздохнул.

Он совсем пропал, только надеялся, что Каролина об этом не узнает.

Целый вечер он просидел один, в темноте, глядя в пустоту, мечтая о том, чего никогда не будет.

А Каролина, гораздо более взволнованная его поцелуями, чем хотела себе признаться, вбежала в свою комнату и упала на кровать, чтобы унять слезы.

Несмотря на свои попытки закрыть глаза на правду, она знала, что с каждым днем все больше влюбляется в проклятого буканьера, изменяя лорду Томасу. Выходит, она такая же изменница, как и ее мать. Каролина вздрогнула. Пожалуй, впервые в жизни она призналась себе, что ее мать – неверная супруга.

Положив голову на руки, девушка заплакала от стыда и горя. Чем она лучше матери? Ведь той ночью, в объятиях Келлза, ее тело выгибалось от наслаждения. Она же не хотела этого… Господи, нет, она только изображала страсть… которая стала настоящей и потрясла ее до глубины души! Она перепутала страсть с любовью!

То, что произошло между ней и Томасом, не было в глазах общества браком. Но придя в его объятия, она навеки связала себя с ним. Пусть это было давно и на другом конце земли.

Неужели ей никогда не обрести покоя? Неужели, взглянув в зеркало, она никогда не увидит в нем честную женщину, которой нечего скрывать?

Каролина вытерла слезы и решила, что немедленно убежит от Келлза. И вдруг она поняла, как это сделать.

Глава 36

Подземный ход! Почему она раньше о нем не подумала?

Видимо, из-за предупреждений Хоукса о крысах. Теперь нужно отбросить страх. Она возьмет свечу… нет, лучше большой подсвечник с обеденного стола, он может осветить дюжину тоннелей! И еще пистолет. Она найдет капитана, который согласится взять ее на борт. Каролина только упустила из виду, что не многие рискнут ссориться со знаменитым Келлзом.

Приняв решение, девушка сразу ощутила прилив энергии.

Пистолет достать несложно, в штурманской рубке она видела именно такой, правда, ей придется идти мимо спальни, но она умеет двигаться бесшумно, как тень.

А платье она наденет черное, испанское, на тот случай, если удастся уговорить одного из пленных, чтобы он украл лодку и отвез ее в Гавану. Каролина считала такую сделку выгодной для своего предполагаемого спасителя, ведь он сможет не только поскорее вернуться домой, но и получить от доньи Эрнанды награду в виде кошелька с золотом… Если доньи Эрнанды нет в Гаване, оставалась надежда на Рамону Вальдес.

Это даже лучше, чем просить английского капитана, тогда она не просто сбежит с Тортуги, а окажется совсем близко к Томасу!

Одевшись и закрепив мантилью гребнем, девушка стала ждать, когда Келлз удалится на покой. От волнения она не могла усидеть на месте и все время ходила по комнате. Наконец Каролина рискнула отправиться за пистолетом, а потом, захватив подсвечник, тихонько двинулась в столовую.

Комната выглядела как обычно, только мерцающий огонек свечи превращал тени от стульев в диковинных зверей. Каролина заставила себя не обращать на них внимания и, положив на стол пистолет, направилась к огромному буфету, за которым скрывался вход в тоннель. Она попробовала упереться в него плечом, как это делал Хоукс, но буфет не сдвинулся с места.

– У вас не хватит сил, – раздался голос у нее за спиной.

Каролина чуть не уронила подсвечник. Резко повернувшись, она увидела встающего Келлза.

– Я… – смущенно начала девушка.

– Не трудитесь лгать, – перебил буканьер. – Вы хотели воспользоваться потайным тоннелем. Откуда вы узнали, где вход?

– Хоукс сказал, когда я отправила его к вам на помощь…

Келлз вздохнул:

– Я должен был знать. Хоукс считает себя моим ангелом-хранителем, в Эссексе он служил у моего отца конюхом. Теперь мне придется запирать от вас еще и эту дверь.

– Я все равно убегу. Через крышу или вырою собственный подземный ход.

Келлз изучал ее напряженную фигуру, озаренную светом единственной свечи, яростно сверкающие глаза, упрямый рот.

– Что я такого сделал, – пробормотал он, – если вы так страстно желаете меня покинуть?

– Вы еще спрашиваете? А кто взял меня силой?

– Ах да, – снова вздохнул он. – Что было, то было. Но потом я, кажется, не давал повода к недовольству?

– Не давали? Вы же заперли меня.

– Допустим, я скажу, что больше не стану этого делать, и если вы добровольно останетесь со мной, то я отвезу вас, куда бы вы ни пожелали, хоть в Гавану, хоть к самому дьяволу?

– Не верю.

Келлз поднял голову и горько хохотнул:

– Вот речь истинной женщины. Никогда не отвечать на вопрос. – Он мрачно усмехнулся, подошел к двери и громко позвал Хоукса.

Тот, видимо, стоял на карауле у входа в дом, потому что незамедлительно появился в столовой:

– Да, капитан?

Келлз быстро заговорил с ним по-французски, поэтому Каролина ничего не поняла, предположив, что он распорядился завалить выход из тоннеля, ибо Хоукс бросил на нее любопытный взгляд.

– Вы могли бы говорить по-английски! – возмутилась девушка, когда ее бывший стражник ушел.

– Мог бы, – согласился Келлз, пододвигая ей стул, – Но Хоукс немного подзабыл французский, и мы решили попрактиковаться.

Усаживаясь за стол, Каролина недоверчиво посмотрела на буканьера, протянувшего ей бокал вина.

– И что мне с вами делать? – задумчиво сказал он.

– Ответ прост! Отпустить меня. – Девушка осушила бокал и с вызовом взглянула на Келлза. – И не притворяться, что любите! Я все равно не поверю человеку, который сначала насильно берет женщину, а потом упрекает ее за потерю невинности! – Ее голос дрожал от негодования.

– Кажется, вы меня не поняли, – медленно сказал Келлз, вставая из-за стола и подходя к ней. – Я никогда не упрекал вас за потерю невинности. Я лишь пожалел о том, что не был первым. – Он взял ее за плечи и поднял с места. – Нет, выслушайте меня сейчас, чтобы уже не возвращаться к этому. Вы не понимаете сущности моей любви.

– Правда? – язвительно спросила Каролина.

– Правда – Такая же резкость звучала в голосе Филдинга Лайтфута, когда он выходил из себя. Но таких слов Филдинг Лайтфут ни разу не говорил Петиции. – Я любил бы вас, Кристабель, даже будь у вас дюжина любовников, как любил бы, если бы у вас никогда никого не было. Я люблю вас независимо от того, что случилось с вами в прошлом и что произойдет в будущем. Но я люблю не злую и глупую Каролину Лайтфут.

Серые глаза девушки впились в него. Келлз устало усмехнулся, и тут Каролина увидела на лице буканьера все муки, через которые она заставила его пройти, все следы отчаянной борьбы со страстью, которую ему не удалось победить.

– Я отдал сердце Кристабель, девушке, готовой всем пожертвовать ради любимого. Мне остается лишь пожалеть, что это не я. Но теперь вы вольны отправиться на поиски своего Томаса, а я пойду своей дорогой, пожелав вам счастья. – Он загадочно улыбнулся, и Каролина не нашла объяснения этой улыбке.

Зато она поняла смысл его слов. Он собирался отпустить ее! Там счастливое будущее с Томасом Энгвином!

Девушка внимательно смотрела на Келлза, гадая, можно ли ему доверять. Эти серые глаза, насмешливая улыбка, загорелое лицо так не похожи на черты Филдинга Лайтфута… Они могли принадлежать только Келлзу, и она больше никогда не станет их сравнивать.

– Но прежде чем отпустить вас, – тихо сказал буканьер, – я должен получить кое-что на память.

– Чего вы хотите? – заволновалась Каролина. – Вы можете получить все… если разрешите мне уйти.

– Все? Тогда я возьму с собой теплые воспоминания, чтобы они согревали меня в холодные ночи. Ведь я собираюсь вернуться в Эссекс… – И Келлз обнял ее.

– В Эссекс? – Она прижалась к его груди.

– Да, я устал от Нового Света.

«В Эссексе его же быстро разыщут и передадут властям.

Одно дело приехать на Рождество, но жить там!..» – успела подумать Каролина и сразу растаяла в объятиях Келлза. Она с наслаждением впитывала исходившее от него тепло, каждая частичка ее тела излучала ответное желание.

– Келлз, не надо, – слабо возразила она. – Прошу вас, не надо.

– Неужели вы испытываете ко мне какие-то чувства? – удивился он, гладя светлые волосы, спрятанные под черным кружевом мантильи.

– Да, вы мне небезразличны, только этого не должно быть.

Я же не бессовестная изменница, я принадлежу другому, – Даже сейчас?

Келлз повел ее во внутренний дворик, и она шла без сопротивления, как подхваченный ветром листок. Буканьер привел ее в штурманскую рубку, откуда открывался вид на город.

– Считайте меня волшебником, – усмехнулся он. – Через минуту перед вами появится лорд Томас Энгвин.

– Не смешно, – ответила Каролина.

– Я не шучу. Подойдите к окну, Кристабель.

Лунный свет заливал серебром дорожку, посыпанную белым коралловым песком, и по ней в сопровождении мрачного Хоукса шел к дому лорд Томас.

– Не может быть! Томас в гаванской тюрьме. Как вам удалось освободить его?

– Он никогда не был в Гаване, а все время находился тут.

– Тут? – повторила Каролина.

– В доме доктора Гренобля.

Значит, Томас оказался среди несчастных жертв лихорадки, которых держал на карантине доктор Гренобль? А Келлз ничего не сказал, боясь, как бы она тоже не заразилась и не умерла.

– Он болен? – спросила девушка лишь для того, чтобы удостовериться.

– Нет, – холодно ответил буканьер. – Лорд Томас пребывал в отличном здравии, несмотря на те несколько плетей, которые испанцы всыпали ему на борту «Сантьяго».

– Вы захватили «Грозный»?

– То судно я, к сожалению, упустил. Но лорд Томас, кажется, большой знаток женщин. Он пожаловался испанской даме на борту «Сантьяго», что его жестоко избили, и дама, обезумев от любви к нему, подкупила двух матросов. Те отвязали ночью лорда Томаса от мачты, посадили его с дамой в лодку, и пара отправилась в Гавану, где у дамы есть любящий брат, готовый ради нее на все. По пути я взял их на борт «Морского волка», избавив от неминуемой смерти, поскольку надвигался шторм. Кстати, лорд Томас и рассказал мне о находившемся поблизости «Сантьяго».

– Я вам не верю! – закричала девушка. – Какая испанская дама? Я бы непременно узнала о ней, мне бы рассказали пленные матросы.

– Про нее мало кто знал, – сухо ответил буканьер. – А посвященным я пригрозил смертью, если они вам проболтаются. Но вы сами можете получить необходимые доказательства, ибо она тоже гостит у доктора.

– Вы хотите сказать… они вместе?.. – дрогнувшим голосом спросила Каролина.

– В одной комнате.

«То есть в одной постели!»

– Они сами того хотели, – пожал плечами Келлз. – Доктор Гренобль не обязан следить за нравственностью своих постояльцев!

– Я вам не верю, – упиралась девушка. – Вы нарочно выдумали эту жуткую ложь, но Томас скоро будет здесь и сам все объяснит.

– Неужели объяснит? – засмеялся Келлз. – Не лучше ли вам расспросить его спутницу? Правда, она говорит только по-испански, зато в ее объяснениях будет меньше вранья.

От уловок проклятого буканьера Каролина пришла в ярость, хотя вместо ответа лишь скрипнула зубами.

– Вы не хотите спросить меня, – холодно добавил Келлз, – ради чего я все это устроил?

– Да! Чего вы хотели добиться?

– Я хотел добиться Серебряной Русалки. Надеялся, что правда о том, как ваш идеальный Томас проводит все дни и ночи с другой женщиной, заставит вас изменить свое мнение.

А вышло, что это я изменил мнение.

– Вы изменили мнение?

– Вот именно. Я решил не отпускать вас так легко. Пусть лорд Томас сражается со мной. Как буканьер, на саблях, но если он предпочитав более джентльменское оружие, то на шпагах. Если победит, вы оба свободны. Только не раньше, чем я упаду мертвым.

В этот момент хлопнула дверь, и Каролина побледнела.

– Для чего все это? – с тревогой спросила она, прислушиваясь к шагам мужчин, идущих по коридору. – Зачем убивать человека, который не сделал вам ничего дурного?

– Я же люблю вас, – удивился Келлз. – Ну ладно. Помолчите немного и узнаете кое-что интересное. – Он вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. – А-а, Томас. Как себя чувствует донья Маргарита?

– Жалуется, тоскует по Толедо. Господи, если бы ты знал, как утомительно целыми днями сидеть с ней в одном курятнике!

– Догадываюсь, – посочувствовал буканьер. – Но поначалу ты не возражал?

Когда прозвучал ответ, Каролина, которая ничего не видела за полуприкрытой дверью, впилась ногтями в собственные ладони – она представила себе бессовестный взгляд Томаса, пожимающего плечами.

– Ты же понимаешь, что страсть – это море, сначала прилив, потом отлив… Слава Богу, теперь можно свободно ходить по городу, вроде эпидемия на Тортуге кончилась. Я с удовольствием обследую местность. Говорят, тут есть какая-то Серебряная Русалка, на которую стоит взглянуть, хотя доктор утверждает, что она принадлежит тебе. Посоперничаем, а? – Последние слова Томас произнес игриво, даже слегка хлопнул Келлза по плечу. – Ты был весьма гостеприимным, капитан, но сегодня я, признаюсь, удивился твоему неожиданному приглашению. Скажи, для чего тебе потребовалось поднимать меня среди ночи? Может, война началась?

– Пока нет. – Келлз распахнул дверь в столовую и с едва уловимой насмешкой произнес:

– Лорд Томас, возвращаю вам потерянную леди… Кристабель.

Тот ошарашенно воззрился на испанку, стоящую перед ним.

– Я знаю эту леди? – наконец вежливо осведомился лорд Томас.

Мрачное лицо Келлза вытянулось от изумления, и вдруг он начал смеяться.

– Кристабель, ваш пропавший возлюбленный не помнит вас. Странно, – добавил он, окидывая девушку взглядом. – Я бы узнал вас при любом количестве кружев на голове!

Пережив одно из самых горьких унижений в своей жизни, Каролина сорвала мантилью и холодно уставилась на английского лорда.

– А теперь вы узнали меня, Томас? – возмущенно спросила она.

– Каролина! Оказывается, вы тоже томились под карантином?

Девушка скрипнула зубами. Мало того, что ее отвергли, так еще и не узнали! Не имеет значения, как она одета, лорд Томас должен был узнать ее! Немедленно! Каролина с отвращением смотрела на него. Он посмуглел, наверное, целыми днями лежал в гамаке со своей испанкой, и как-то уменьшился в росте. Вдруг ей стали противны его соломенные волосы. казавшиеся такими вульгарными.

– Лихорадка только плод нашего воображения, Томас. Нас просто дурачил этот мерзавец.

Мерзавец поклонился, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

– Леди очень расстроена, – обратился он к лорду Томасу. – Из-за тебя ей пришлось многое пережить, она пыталась бежать отсюда в Гавану, чтобы спасти тебя из плена.

Открыв рот, англичанин со страхом глядел на лжеиспанку, которая была Каролиной Лайтфут.

– Просто не верится! – только и смог выдавить он.

– Она собиралась рисковать жизнью ради тебя, – продолжал Келлз. – Поэтому ты должен прежде всего поблагодарить ее, Томас.

– О, я готов! Я благодарю ее! – заторопился джентльмен. – Только не могу понять, за что… То есть не могу понять, как…

– Будь проклято ваше непонимание! – закричала девушка.

– Но теперь, когда я снова нашел вас, Каролина… – начал он.

– Не Каролина! – презрительно усмехнулась она, – Зовите меня Кристабель, здесь меня знают под этим именем. Вы смотрите на Серебряную Русалку, которую жаждали увидеть.

Если до сих пор Томас выглядел изумленным, то сейчас его будто поразила молния.

– Вы? Серебряная Русалка? – задохнулся он. – Но ведь она принадлежит…

– Да, она моя. – Холодный голос Келлза словно клинком отсек непроизнесенные слова.

– О, не стану оспаривать, – поспешил ответить англичанин.

– Не станете? – угрожающе сказала Каролина. – Человек, который еще в прошлое Рождество клялся мне в вечной любви, не станет оспаривать?

– Каролина, сейчас не время для пустых обвинений. Хочу напомнить, что мы находимся в крепости буканьеров…

– Ах вот как! Значит, будем унижаться перед буканьерами? Нет! Я и сама не буду, и вам не позволю! – Она решительно повернулась к Келлзу. – Дуэль! Пусть кровь окрасит песок!

– Что она говорит? – испуганно воскликнул лорд Томас.