Текст книги "Пластырь для души (СИ)"

Автор книги: Валентина Сегида

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ГЛАВА 4

Наступил май. Погода резко поменялась – стало тепло и солнечно. Только вчера я куталась в пуховик, а сегодня еду в толстовке на работу. Надо сказать, летние вещи я из дома не забирала. Надо съездить туда завтра после работы. Но тогда придется принимать решение, что делать с остальными вещами. Куда их везти? К маме? К Машке? Я живу у нее уже три недели, пора что-то решать. Она меня не гонит, даже наоборот, но вот так долго продолжаться не может. Все. Решено. Завтра еду за летними вещами и решаю, что делать с остальными.

Мне тепло. На душе радостно. Сегодня я счастлива.

Работы в Сониной комнате идут полным ходом. Мои наброски Соне понравились. Я их еще немного доработала, и начался этап воплощения. Я пыталась их согласовать с Валерием Петровичем. Позвонила ему, но он, как всегда, был резок:

– Я что, неясно выразился, кто ваш главный заказчик? Соне нравится?

– Да, но вдруг вам что-то не понравится? Соня ребенок, в ее возрасте все новое вызывает восторг, а потом так же быстро надоедает.

– Если ей сейчас нравится – делайте. Перестанет нравиться – переделаете.

– Ну, может у вас есть какие-то личные пожелания? Чтоб был или не был телевизор, компьютер? Гостевой диван? Шведская стенка? Кондиционер? Увлажнитель? Ионизатор? – не унималась я.

– Вы что, плохо слышите, повторяю вопрос – Соне нравится?

– Да…

– Так и не морочьте мне голову, – выругался Валерий Петрович и бросил трубку.

После этого я больше ему не звонила.

То, что в доме что-то происходит, я поняла уже у ворот: их мне не открыли. Я сигналила в течение пяти минут, пыталась звонить охраннику, но он не брал трубку. Потом из калитки вышел человек в черной маске, с автоматом на плече и в бронежилете с надписью «ОМОН».

– Девушка, покажите документы.

– Вот, – протянула я паспорт и сказала: – Я тут работаю.

– Ясно, сегодня выходной. Тут идут следственные действия, езжайте домой, – сказал мужчина и отдал мне паспорт. А потом ушел на территорию Валерия Петровича.

– Но я… у меня там сегодня мебель привезут! – кричала я вслед закрывающейся калитке.

Черт, как не вовремя, что ж делать? Что такое происходит, я догадалась: видать, ОБЭП нагрянул. За десять лет работы главбухом и не такого повидала. Наш бизнес кошмарили как могли и конкуренты, и родное государство. Скорее всего, они ничего не найдут, то, что Валерий Петрович опытный, сомнений не вызывало. Но вот дом перетряхнут и шороху наведут. Там, наверное, уже его юристы вовсю встречные иски клепают. Но понятно, что сегодня это надолго.

Я позвонила Олегу, он трубку не взял; значит, скорее всего, он в доме и телефон у него забрали. Что делать? Сейчас только девять утра… А мне сегодня надо обязательно попасть в Сонину комнату. Там остался последний эскиз ее кровати. Его сегодня нужно отправить на производство. Или они не успеют отдать его в работу, и срок изготовления растянется еще на три недели. Что же делать? Я понабирала еще телефоны домашних, но никто не отозвался.

Тогда я решила поехать в старый дом. Там можно поработать, вдруг к вечеру все прояснится. В любом случае ехать домой мне не хотелось. Да и старый дом так меня манил. Я стала туда приходить каждый день. Сначала я расчищала сад. А в какой-то день пошла исследовать дом. Сейчас у меня выдалась прекрасная возможность побыть там в солнечный день и напитаться магией этого дома. То, что у этого дома есть душа, я не сомневалась. Стоило только перешагнуть порог калитки, мне сразу становилось легче дышать. После того дня, когда первый раз вдохновение пришло ко мне в этом саду и я пошла рисовать, я приходила сюда с вопросами и уходила с ответами. Я почувствовала на себе магию этого дома.

К старому дому был подъезд с перпендикулярной линии. После того как богатые раскупили здесь участки, соединяли их и перегородили шлагбаумом проезды, нужно было знать, как проехать. Иначе путь к дому не найти. Я увидела калитку и ворота, когда расчистила сад по левому краю забора. Это был малюсенький проезд между соседским забором и углом забора Валерия Петровича. Сейчас я в него свернула и остановилось. Дверь машины целиком не открывалась, но я выбралась и пошла к калитке. Она была старая, но крепко сбитая и совсем не гнилая. От старого забора остались лишь два столба, на которых она держалась. Когда-то через нее ходила хозяйка дома. Видимо, по краям жили ее подружки-соседки, и они переговаривались через забор. Сейчас это был глухой непроглядный штакетник в два слоя без просветов. Соседи могли друг друга вообще не знать.

Калитка на замок не закрывалась, в этом не было никакого смысла: она бы сломалась от удара ноги. Простой проржавевший крючок держал ее и не давал ветру распахнуть. Раньше за ней начинались непроходимые кусты, которые закрывали дом. Когда я их срезала, стала видна тропинка, которая шла прямиком к крыльцу.

Сегодня участок выглядел совершенно иначе, чем в тот первый день, когда любопытство привело меня сюда. Он был значительно больше, чем мне показалось в первый раз, наверное, соток пятнадцать. По центру стоял дом, в правом углу сарай и старая баня. По всему участку были посажены деревья. Я пока не поняла какие, но точно могу сказать, плодовые – яблони, вишни, сливы, ну и, может быть, груша. Еще на прошлой неделе я поняла, что они все живые, просто на некоторых есть много сухих веток, которые нужно отпилить. Я увидела набухшие почки. Соки весны потекли по веткам. Я принесла садовую ножовку и сучкорез, не спеша отрезала мертвые ветки и складывала в кучу на берегу. Эта куча была уже мне по грудь и метров пять в диаметре.

Перед самим домом после моей расчистки осталось пять деревьев. От крыльца до воды было метров пятнадцать. Были видны следы старой клумбы перед окнами. Следы ограды палисадника. Видимо, хозяйка дома хоть и любила деревья, хотела с крыльца видеть озеро и цветы. Оставшиеся деревья – это были две ивы с правой стороны забора. В их дебрях утопала скамейка, на которой я сидела с Валерием Петровичем в день знакомства. Кустистая вишня у крыльца. И два непонятных мне пока дерева у левого края забора между баней и берегом озера.

Я поднялась по ступенькам крыльца, пребывая в радостном настроении. Увидев, что навесного замка нет, я не удивилась: видимо, сама забыла его закрыть вчера. Я дернула дверь, чтоб ее открыть, но она не подавалась. Такое уже случалось. Старый дом перекосило от времени, половые лаги гуляли. Я еще раз с усилием толкнула плечом дверь, и тут она как-то очень просто подалась. Я потеряла равновесие и стала падать через порог вовнутрь.

На полпути к деревянному полу я выставила руки, чтоб смягчить удар. Тут случилось неожиданное. Я уперлась во что-то непонятное и вместо деревянного пола оказалась в чьих-то объятиях. Я хотела закричать, но звук застрял у меня в горле.

– Тихо, девочка, не ори, это я, – услышала я знакомый голос. Валерий Петрович. Да – это был именно он.

Мой лоб уперся в живот. Мужской живот. Терпкий запах сигарет и мужского парфюма ударили в нос. Мое лицо упало именно туда, где ему совсем не место. Тело легло на мужское бедро. И это смягчило мое падение. Видимо, он выставил ногу, когда я падала. В следующее мгновение он руками взял меня за талию и поставил на ноги. На это все ушли доли секунды. Я оказалась очень близко от мужчины, который меня пугал.

И вот – темнота, узкий коридор сеней. Я краснею, хорошо, что этого не видно. Стыдно представить, во что только что уперлась моя щека. Как неловко.

– Все хорошо, тихо… ты ударилась? – одна его рука была на моей голове, а второй он обнимал меня за талию. – Ты шла, видела кого-то?

Неожиданная, такая беспардонная близость Валерия Петровича меня шокировала, и я не могла ничего сказать. Слова путались в голове. Только одна мысль стучала в висках – когда последний раз меня так обнимал Игорь?

– Я не… видела, точнее, видела только одного… я думаю, что… – тихо мямлила я ему в плечо.

– Что? Расскажи нормально! – резко сменил тон Валерий Петрович. Отпустил меня и пошел в дом. Только он гладил рукой меня по голове и успокаивал, а сейчас в своей манере требовал доклад.

– Я видела только одного. Не знаю, как его правильно назвать. Омоновца? Меня не пустили на территорию. Я приехала, ворота не открываются. Вышел человек в черном, проверил документы и отправил домой. Сказал, следственные действия! – отчиталась я и тоже вошла в дом.

– Черт! Что же делать?

Сейчас я могла его хорошо разглядеть. Он встал у окна и пытался что-то в него разглядеть. Напряжение, настороженность и злость читались в его позе. Я же остановилась у входа и тоже не знала, что делать.

– Что вы здесь делаете? – неожиданно для себя задала я вопрос с интонациями Валерия Петровича. Как будто это он ворвался в мой дом.

Он обернулся. Пристально посмотрел не меня. А потом засмеялся.

– А ты смелая.

– Извините, я хотела сказать… Я сейчас уйду, я не знала, что делать, и хотела тут переждать. Мне сегодня очень нужно попасть в дом. В Сонину комнату. Я…

– Да ладно, ситуация дурацкая. Не нужно оправдываться. Я сам тебе ключи дал. Заметил, как ты тут убралась. Зачем?

– Я стала приходить сюда думать. Сидеть и думать как-то не получилось, начала наводить порядок. Меня уборка успокаивает.

– Мне утром не спалось, я пошел пробежаться. После пробежки мне захотелось посидеть на скамейке. Я тут тоже, знаете ли, успокаиваюсь. Пока сидел, на телефон пришел сигнал, что у нас гости. У меня дома много хитрой аппаратуры и тревожных кнопок для разных целей. Да и не дома тоже. Такие визиты не редкость, хотя в этот дом они еще не приходили. Сегодня одновременно обыски на работе и тут. Мне адвокат уже звонил, ему оповещение тоже приходит. Сказал, что это очень удачно, что меня нигде не нашли, и велел сидеть тут, пока он не разберется, с какой стороны ветер дует. Это серьезный залет, судя по всему. Что ищут, непонятно.

– А как же Соня? Ей же страшно одной там, без родителей? Тем более когда люди в черном с автоматами по дому ходят, – спросила я, прежде чем сообразила, что это не мое дело.

– Ее там нет. Я бы ее одну не оставил! Ты в своем уме?

– Извините…

– Почему ты постоянно извиняешься?

– Я не знаю.

– Соня с матерью.

Зазвонил телефон Валерия Петровича.

– Алло. Да. Ясно. Заплати, – сказал Валерий Петрович в трубку. – Вот черт! Сука! – это уже было сказано после завершения звонка. Он начал ходить из угла в угол и напряженно думать.

– Дела плохи? – спросила я. Мне надоело стоять у порога, и я решила сесть на стул.

– Хуже некуда. Кто-то из своих слишком много болтает. Но кто? И зачем?

Дальше разговор прекратился. Я сидела на стуле и думала: что же дальше? Поработать сегодня точно не получится. И тут тоже. На одной территории с этим мужчиной мой мозг превращается в желе. А еще во мне появляется смелость и дерзость. Мне хотелось сказать ему что-то обидное, чтоб только он так не смотрел на меня. Как будто я пустое место. Обслуга. Мне пришло в голову, что он не помнит моего имени, раз назвал сегодня девочкой. И так резко перешел на ты. Что он вообще себе позволяет? Злость. Во мне стала зарождаться злость, как тогда, когда я начала ломать ветки. Нужно срочно уезжать, или я с ним поругаюсь, а мне очень нужна эта работа.

Я встала и стремительно пошла к выходу.

– До свидания, Валерий Петрович, надеюсь, у вас все разрешится наилучшим образом, – сказала я, шагнув сначала в коридор, а потом и на улицу.

– Эй, ты куда? – слышала я вслед, но решила не останавливаться. Надо быстрее ехать, а то я взорвусь. Это не нужно никому.

Но надо было знать Валерия Петровича, чтоб понять – последнее слово всегда за ним.

– Стой! Я тебя еще не отпускал.

– А я без спроса. В моем контракте про передвижение без разрешения ничего не сказано. У меня есть задание, я пошла его выполнять.

– Ты чего взбесилась-то? Нормальная же была.

Все, молчать я больше не могла. Терпеть хамство я не обязана.

– Во-первых, не ты, а вы, не помню, чтоб мы переходили с делового общения на дворово-хамский. Почему вы мне сегодня тыкаете? Я вам не девочка. И не вещь, и не слуга. Вы не имеете права так со мной разговаривать, – выпалила я на одном дыхании. Развернулась и собралась продолжить свой путь к выходу.

– Хорошо. Извини. Извините…

– Как меня зовут? Я работаю у вас скоро месяц, как меня зовут? У вас такое наплевательское отношение к людям, они для вас грязь и обслуга ваших интересов. Вы тиран и самодур. Понятно, что кто-то решил вам отомстить. – Мне было уже не остановиться. Он так задел меня своим вот этим девочка, что мне захотелось колотить его кулаками по лицу.

Он спрыгнул с крыльца и за два шага оказался рядом. Схватил меня за локоть и повернул лицом к себе. Мой яростный взгляд снизу, казалось, его только развеселил.

– Ольга. Я помню, как вас зовут. Извините, если обидел, я не хотел. Я бываю очень резким. Особенно в стрессе, – сказал Валерий Петрович. Какие же красивые у него карие глаза, не к месту подумала я.

Смена интонации оказалась для меня полной неожиданностью. Все внутри меня кипело, эмоции били через край. Мне все так же хотелось его бить. А вместо этого я разрыдалась. У меня случилась форменная истерика. Я понимала в глубине души, что эти слезы не про него. Резкие слова, по сути, незнакомца не могли меня так ранить. Я рыдала от несправедливости судьбы, от того, что устала бороться. Я не могу и не хочу больше быть одна. Я уже так долго одна. И эта его рука у меня на голове заставила вспомнить, как же я скучаю по Игорю. По его объятиям. По сильному мужчине рядом, который знает все ответы и готов меня защищать.

Он обнял меня и опять стал гладить по голове. Я упиралась руками в его грудь и хотела сбежать. Море моих слез и соплей впитал в тот день его спортивный костюм.

– Поплачь, легче будет.

– Оставьте меня в покое. Я вам не слуга. Отпустите! – не унималась я в промежутках между рыданиями и всхлипываниями.

– Да не слуга ты. Я уже понял. Точнее да, не слуга вы. Ведь так? – продолжал меня утешать Валерий Петрович и постепенно оттеснять обратно в дом. – Пойдемте обратно в дом. Там и вода есть. Сейчас посмотрим, можно ли чай заварить. – И вот я уже в старом доме. Сижу на скамейке, пока Валерий Петрович заваривает мне чай.

Чай и печеньки принесла сюда я в один из дней. Мне нравилось пить зеленый чай на крыльце и смотреть на воду. Сам дом был почти пустой. Видимо, перед продажей родственники вывезли все вещи. Первый этаж состоял из большой комнаты с русской печкой и просторной веранды. В комнате остался стол и две скамейки. Умывальник в углу. Буфет со старой посудой и электрической плиткой у окна. А еще два стула и железная кровать с периной. Вот и все убранство дома.

– Вот держите, только осторожно, он горячий.

– Спасибо, – буркнула я себе под нос, не поднимая взгляда. Я уже перестала рыдать, и мне стало стыдно за устроенную сцену. Я понимала, что скорее всего он меня выгонит. Наверняка в моем контракте, который я даже не дочитала, есть пункт, где сказано, что он может его расторгнуть просто по своему желанию. Этот человек не простит, что я назвала его тираном и самодуром. У меня не будет денег и работы, и я вынуждена буду вернуться к маме и начинать в тридцать пять жизнь заново. Ну что я за человек. Сложно было промолчать?

– Ольга, вы можете здесь оставаться столько, сколько вам нужно, а мне придется уйти. Я должен найти способ попасть в дом. Это вопрос жизни и смерти. Не подумайте, что мне на вас наплевать, но это действительно важно. Не только моя жизнь зависит сейчас от моих действий.

– Но вам же адвокат запретил там появляться?

– Да. Поэтому я должен пробраться туда незамеченным.

– Так там полный дом полицейских, вряд ли у вас это получится.

– Я должен попробовать. Надеюсь, еще не поздно. Если они найдут флешку с фотографиями, то получат то, зачем пришли.

– Разве они пришли не за документами по бизнесу? – спросила я.

– Адвокат написал – обыск по уголовному делу, открытому на одного из моих партнеров. Документы да, они важны, и в них не все гладко, но вот фотографии доказывают нашу дружбу. Это уже совершенно другое дело. Сговор. Мошенничество. Есть мотив и связь.

– Что вы хотите делать?

– Я постараюсь пробраться в дом незамеченным и найти свою куртку. В кармане связка ключей, на них флешка. Уничтожу флешку, а дальше неважно, увидят меня или нет.

– Но если ее уже нашли? Тем более вы сказали, что пришли по наводке? Значит, знают, что искать?

– Я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью. Адвокат через свой канал узнал, что пришли за доказательством сговора. Но то, что мы старые друзья и есть фотографии с рыбалки двухлетней давности, знали единицы. Только близкий круг. Кто меня предал, я разберусь потом. Сейчас нужно достать флешку.

– Давайте я пойду в дом. Я вряд ли их заинтересую. Мне проще будет найти флешку, не привлекая внимания. Ну, если еще не поздно, – сказала я, а потом подумала: зачем я лезу не в свои разборки? Вот так всегда у меня. Желание помочь сильнее здравого смысла.

– Я не могу вас об этом просить, это опасно.

– Чем опасно?

– Ну не знаю, так-то да, вы к этой истории отношения не имеете. Но вам это зачем?

– А если я скажу, что мне стыдно за сказанные слова и истерику? Такое, знаете ли, извинение?

– Скажу, что вы сумасшедшая. И непредсказуемая. И спасибо.

– Расскажите, где искать флешку. Какая куртка? Где она может быть, если не в столовой? – с не свойственной мне решимостью сказала я и встала. Эмоции последних недель что-то изменили во мне. Магия дома в действии. А еще как будто дух этой женщины до сих пор живет в доме, и сегодня он совершенно точно в меня вселился.

Иначе как можно объяснить все, что произошло дальше?

Спустя полчаса я опять подъехала на машине к воротам дома и начала сигналить. Я пребывала в состоянии повышенного возбуждения. Адреналин ударил в кровь, и я была полна решимости добыть эту флешку во что бы то ни стало. Как будто это теперь мое дело жизни и смерти.

Калитка открылась, и вышел человек в черном. Тот же самый, что и двумя часами раньше, или нет, я не поняла. Такая же черная маска, каска, автомат, защитный костюм и черный бронежилет сверху с надписью «ОМОН». Я выскочила из машины и бросилась к нему.

– Мужчина, прошу вас, помогите мне! Я здесь работаю, мне во что бы то ни стало нужно туда попасть, – кричала я, а взгляд у меня был безумный. Я не стала смывать следы потекшей от слез туши, только слегка подрисовала ресницы и накрасила губы помадой. Толстовку я тоже сняла и осталась в обтягивающей черной майке и джинсах. План был попробовать заехать через центральный вход. Валерий Петрович предлагал идти через калитку, но в случае неудачи станет известно, где прячется он, и наш план провалится.

– Умоляю вас, меня уволят, если я сегодня не сдам эскизы на производство. Я понимаю, что у вас другие задачи, но вдруг я смогу вам помочь? Я тут меньше месяца работаю. Хозяин дома – бездушная мерзота, но он платит, а мне очень нужны деньги! Прошу вас, можно, я зайду, возьму эскизы и уйду? Может, вам нужны показания или понятые? Дайте забрать эскизы и отправить их мебельщикам, и я готова на все! – Господи, прости меня за эту вопиющую ложь!

– Успокойтесь, мадам, у нас тут следственные действия, никого нельзя впускать и выпускать, – сказал человек в черном, и я по голосу поняла, что именно он утром меня не впустил.

– Пожалуйста! Я в отчаянии, я пробовала договориться с подрядчиком, это невозможно: если до обеда я не пришлю эскизы, мне хана. – Я вошла в образ и начала рыдать навзрыд.

В этот момент зажужжала рация.

– Что у тебя там? – через треск расслышала я.

– Да тут одна психическая дамочка прорывается на территории. Говорит, что работает тут.

– У меня есть контракт – я вам покажу, – не сдавалась я и кинулась в машину искать его. Он действительно лежал у меня в бардачке.

– Впусти ее, – услышала я сквозь треск рации и не поверила своим ушам. Так просто?

– Заезжайте, – сказал мне охранник и скрылся за калиткой. А через три минуты ворота начали отъезжать в сторону.

Так. Первый уровень в квесте «Спасти нерядового Валерия» пройден.

Парковка у фонтана была полна незнакомых машин. Я насчитала пять. Плюс микроавтобус с надписью «ОМОН». Я припарковалась рядом, и ко мне сразу же подошел такой же человек в черном, что и у ворот.

– Пойдемте, я вас провожу, – сказал он голосом, не терпящим возражения.

Только я подумала, что самое трудное позади, но не тут-то было.

Переступив порог дома, я споткнулась о чьи-то ботинки. Неужели они снимают обувь, входя в дом? Такие аккуратные? Но нет. Это вытряхнутая из обувницы обувь лежала горой. А на ней верхняя одежда, снятая с вешалки. Я пыталась разглядеть, есть ли в этом ворохе нужная мне куртка. Но не увидела, слишком быстро шла. Понятно. Обыск идет полным ходом. Повсюду слышался звук открывающихся шкафов и ящиков. А еще звук брошенных на пол вещей. Грохот падающих книг в кабинете, дверь в который была распахнута, но в просвет ничего не видно. Повсюду сновали люди. Никого из домашних видно не было. Они все сидят в одной комнате? Или наоборот, все по разным? Их уже допросили или нет? Рой вопросов кружился в моей голове. А сердце в груди билось в два раза чаще обычного. Страшно мне не было. Меня захватила эта игра.

Дом новый, в нем отделка еще не везде закончена. А шкафов с вещами вообще по минимуму. Сейчас в большом холле первого этажа ничего не было, кроме обувницы и узкого шкафа для верхней одежды. Еще была вешалка и небольшое овальное зеркало в массивной позолоченной раме на стене.

Я уверенным шагом пошла к лестнице. Перешагивала через валяющиеся вещи. Мне нужно сначала в Сонину комнату. А потом придумать, как найти флешку и спасти Валерия Петровича от казенного дома, а Соню от новой боли разлуки. Но меня остановил тихий незнакомый голос:

– Куда же вы? Пройдемте в кабинет.

Я обернулась и увидела молодого светловолосого мужчину в темно-синем костюме. На вид ему было лет тридцать. Маленький рост и худощавое телосложение делали его похожим на подростка. Но та уверенность, которая звучала в его голосе, давала понять, что он значительно старше. А еще что он здесь один из главных, а может, и самый главный. Это так сразу я не поняла.

– Мне нужно забрать эскизы из комнаты наверху. Это вопрос жизни и смерти. Моей.

– Это подождет 15 минут.

– А вы точно меня потом отпустите? Мне очень нужно, – гнула я свою линию. Может даже, переигрывала.

– У меня к вам всего несколько вопросов, – сказал он и вернулся в кабинет.

Я последовала за ним. В кабинете царил хаос. В центре была гора книг. У книжного шкафа стоял мужчина тоже в темно-синем костюме. Он брал очередную книгу с полки, переворачивал ее страницами вниз, держа за обложку, тряс. Потом флегматично кидал в общую кучу.

– Гена, пойди покури, – сказал блондин, как я мысленно его назвала, человеку у шкафа. Тот сразу молча вышел. Он здесь главный – теперь я это знаю точно.

– Присаживайтесь, Ольга Петровна.

Так. Интересно. Неожиданно. Этот человек хорошо подготовился. Я, как заправский спецагент, насторожилась. Ставки в игре резко возросли.

– Андрей, – представился он и раскрыл перед моими глазами удостоверение. Старший следователь… Отдел по борьбе с экономическими преступлениями… Морозов Андрей Валерьевич… Главк… Центрального района… – начала читать я, но он так же быстро его убрал.

– Цель вашего приезда? – спросил он и посмотрел мне в глаза. О… Что это был за взгляд! Рентгеновский аппарат для скрытых мыслей. Мне кажется, он узнал про меня все в тот же момент.

Я открыла рот, но звук замер у меня в горле. Сложно врать человеку-рентгену.

– Мне очень нужно сегодня отправить эскизы в производство… – начала я свою песню. Это была правда, хоть и не вся.

– Хорошо, вы давно здесь работаете?

– Три недели.

После этого интерес ко мне был утерян, и он отпустил меня на третий этаж.

Я быстро поднялась в Сонину комнату, схватила эскизы, сфотографировала и отправила подрядчику. Сегодня был реальный дедлайн. После этого я решительным шагом отправилась в столовую исполнять свою миссию. По дороге мне попадались люди. Двери во все комнаты были открыты. Проходя мимо спальни Валерия Петровича, я видела, что в ней обыск идет полным ходом.

Спустившись на первый этаж, я повернула в сторону столовой.

– Вы получили то, что хотели? – услышала я знакомый вкрадчивый голос.

– Да, но я хотела зайти на кухню попить воды. У меня от психа в горле пересохло. Псих прошел, а сушняк остался. Ой. Некрасивое слово «сушняк». Будто я пила. А я не пила… Ну, алкоголь. Я просто пить хочу, воды! – несла я ахинею, местами хихикая. И шла к кухне не останавливаясь. Он шел следом и молчал.

Я миновала столовую. И зашла на кухню. Запахи еды, как всегда, чувствовались еще на подходе. Там за столом сидели Зоя с Борисом, а еще три Ивана и Олег. Каждый уставился в свой телефон, только Зоя неистово крошила овощи в большую миску. У двери кухни на стуле сидел очередной мужчина в темно-синем костюме и играл в телефонную стрелялку. Это что у них, форма такая, в ОБЭПе?

– Привет всем! – слишком громким голосом и с перебором по энтузиазму воскликнула я. И вялые приветы посыпались мне в ответ. Андрей встал в дверном проходе, оперся об косяк и сложил руки на груди. И наблюдал за тем, что происходит.

– Зоя, а есть что сегодня на обед? Ты наготовила, как обычно, на целую армию? Сейчас же время обеда? Почему никто не ест?

– Да я наготовила, но кого кормить? Этих? – сказала Зоя и рукой показала в сторону Андрея.

– Зоя, где твое гостеприимство. Что ты мне сказала в мой первый день? Здесь кормят всех! Это дом такой, Екатерина Михайловна это правило завела, и не тебе его нарушать! Так что давай, корми всех желающих. Я первая желающая! Голодная безумно, – говорила я и заглядывала в кастрюли на плите.

– Андрей, вы голодный? Зоя фантастически вкусно готовит. Я в восторге от ее обедов. А вы знаете, что здесь всех кормят? А еще есть несколько одиноких стариков в деревне, которым каждый день еду в контейнерах охранник отвозит. Валерий Петрович очень добрый человек. Помогает всем, кому может, а жена у него директор детского дома. Вы знали? Господи, Зоя, сегодня борщ и голубцы?

– Да, а еще пирог с вишней в духовке остывает, – сказала Зоя грустным голосом и продолжила крошить салат в огромную стеклянную миску. Она это делает рефлекторно. Я поняла. Готовить еду и кормить максимальное количество людей – это миссия Зои. Самое большое горе для нее – это когда не доедают все то, что она приготовила. Я поняла это после трех дней работы в этом доме.

Андрей молчал и пристально смотрел за всем происходящим. Когда я выпила второй стакан воды, он сказал:

– Можете ехать домой, сушняк больше не мучает?

– Ой да, жажда прошла. Но теперь такой голод в желудке от этих запахов… Зоя, накрывай на стол. Грех не есть твою еду.

Олег смотрел на меня с нескрываемым удивлением. У Иванов на лице читалась только скука и голод. Это не их война, им вообще пофиг. А вот Борис был напряжен сверх меры. Он чувствовал себя старшим в этом бардаке. И видимо, еще что-то очень его беспокоило – морщина на лбу была особенно выраженная. Зоя же подскочила со своего стула и начала в своей обычной манере накрывать на стол. Все задвигалось на кухне. Только вот одна проблемка. Куртки здесь не было!

Что же делать? Что мне делать? Где ее искать? Из вариантов ее местонахождения Валерий Петрович назвал только два места – столовая и прихожая. Причем он отчетливо помнил, как повесил ее на спинку стула в столовой перед ужином. Он гулял. Пришел со стороны леса через дверь столовой, было время ужина, и он повесил куртку на спинку стула и стал есть. Потом ушел спать. Утром он пошел бегать в спортивном костюме. Не через столовую, а через центральный вход. Она должна была висеть на спинке стула в столовой. Я сейчас стою и вижу огромный стол и все стулья, там нет куртки! В прихожую – туда, где ей место, куртку мог отнести только кто-то из домашних. Надо спросить Зою и Бориса. Нины Павловны с Соней нет уже два дня.

Как же это сделать незаметно?

Зоя начала греметь тарелками. Все сидящие за столом оживились. Война войной, а обед по расписанию. В этот момент раздался звук телефонного звонка.

– Да. Сейчас приду. Понятые у тебя? – сказал Андрей и мгновенно изменился. Только что он стоял в расслабленной позе наблюдателя, а сейчас это был хищник, уловивший след и запах добычи. Неужели они нашли то, что искали?

Андрей ушел, а его флегматичный помощник продолжил сидеть на стуле и бомбить своих компьютерных врагов. Я подошла к Зое, когда она была в противоположном от него углу, и тихо спросила:

– Ты видела синюю куртку Валерия Петровича, она вчера осталась висеть в столовой на спинке стула?

– Да, я отнесла ее в прачечную, увидела, что она грязная, – так же тихо ответила Зоя, не переставая нарезать пирог.

– И постирала?

– Конечно.

– А то, что было в карманах, где?

Зоя с удивлением посмотрела на меня и даже резать перестала. Миллион вопросов я прочитала в ее взгляде. Но она ответила мне, не задавая ни одного:

– Там, кроме ключей и мелочи, ничего не было. Ключи я повесила туда, где им место, – в ключницу.

– Где находится ключница? Я у двери ничего подобного не видела. Мне нужно добраться до ключей первой.

– Так она в стене за зеркалом. Нужно нажать специальную кнопку справа на раме.

Получается, все это время то, что им нужно, находится у них на виду. Есть шанс, что они не найдут ключи с флешкой в такой хитрой ключнице. Но стоило ли на это рассчитывать и успокоиться? Я выиграла немного времени и отвлекла всех на обед. Но как подойти к зеркалу, если там одновременно ходят человек десять. А еще человек-рентген в пяти метрах в кабинете с открытой дверью. Сейчас дверь между кухней и столовой была открыта. И дверь в коридор из столовой тоже открыта. Я отошла от Зои и встала таким образом, что видела коридор через две двери. Судя по всему, то, что нашли, было не там. Андрей ушел в какое-то другое помещение, а значит, этим шансом надо пользоваться прямо сейчас. Медлить нельзя.

Мозг соображал в режиме сверхскоростей. Я слышала, как кровь стучит у меня в висках. Резкий всплеск адреналина действовал на меня как наркотик. Смелость и решимость двигали меня вперед. Я схватила тарелку и кинула на нее кусок Зоиного пирога. Взяла чашу и налила туда чай.

– Пойду отнесу еды нашему узурпатору, он же человек, тоже поди голодный, – с этими словами под удивленные взгляды всех собравшихся за столом я двинулась в кабинет. Человек-стрелялка даже не пошевелился. План был импровизировать.

В холле никого нет. Гул голосов доносится откуда-то сверху. Из кабинета слышен ритмичный звук падающих книг. Редкая удача, мне сегодня определенно везет. У меня в одной руке тарелка, в другой чашка. Я бегу к зеркалу.