Текст книги "Ангел сердца (СИ)"

Автор книги: Валентина Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Я взяла его кофту, на секунду случайно касаясь Диминых пальцев. Меня словно обдало горячей волной, и я тотчас забыла и о том, что мне холодно, и о том, что вокруг военные действия пассивного характера. Интересно, что думает и чувствует он, когда прикасается ко мне?

Я натянула кофту на плечи и застегнула на замок под самое горло. Мне сразу стало теплее. Я прикрыла глаза и представила, будто это он сам меня обнимает, и улыбка снова невольно вырвалась наружу. Я только собралась спросить у него, сколько ему лет и где он учится, когда расслышала нечто новое, вплетающееся в уже привычные звуки осени. Это были приглушенные голоса неподалеку. Где-то рядом находились люди.

– Дима, – я с трудом выдавила из себя его имя, и когда мы взглянули друг другу в глаза, то поняли всё без слов.

Это стебачи.

Ужас окутал меня в одну секунду, не оставляя от прежней безмятежности и следа. Я ещё не различала слов, но понимала, что голоса доносятся сзади. Путь к отступлению для нас оказался отрезан.

– Придется вплавь, – коротко бросил Дима, хватая меня за руку и пытаясь тащить в сторону реки.

Но я проявила неожиданное для него упорство и почти не сдвинулась с места.

– Ты чего?

– Я не умею плавать, – призналась со стыдом.

Он округлил глаза словно умение плавать – то, без чего человек не может существовать в принципе. Его выражение лица на миг отразило недоверие, но потом до него дошло.

Я ждала. Я боялась, что он бросит меня здесь, одну. Ведь это разумно – желать спасти свою жизнь. Но он не ушел. Более того, он по-прежнему не выпускал мою руку из своей. Я чувствовала, как его пальцы крепче вплелись в мои и легонько сжали мою руку.

– Ладно, – коротко бросил он, и на его лице отразилась усиленная работа мысли. Не представляю, что можно придумать в такой ситуации. И всё из-за меня! Нужно было идти в наш временный дом сразу же после того, как искупались в реке. А теперь из-за меня мы оба попали в ловушку.

В этот момент я ненавидела себя так сильно, как никогда. У меня даже не было слез, чтобы заплакать.

Конечно, не факт, что мы бы успели дойти, или что именно там нас бы не поджидал «сюрприз»…

И всё-таки я надеялась, что это не они. Не стебачи. Может быть, это наши, люди, которые ищут последних оставшихся в этом городе. Но и эту мысль я тут же забраковала, потому что нас давно уже никто не ищет. Каждый спасает свою жизнь так, как может. Каждый сам за себя. И только мы с Димой всё ещё держимся вместе.

Глава 6

Голоса становились всё громче и ближе. От этих звуков у меня леденела кровь. Спрятаться – это наша единственная надежда. На секунду мне захотелось потянуть за собой Диму и притаиться за кустом шиповника, но я понимала, что это не выход. Слишком ненадежное укрытие, к тому же прямо на пути стебачей – нас сразу же заметят.

Мы – дичь, они – охотники. Я стиснула руку Димы, стараясь не думать о том, что они могут с нами сделать. Бросив на него мимолетный взгляд, я заметила, как он собран. У него напряженное лицо и судорожно передвигающиеся желваки. Он не собирается сдаваться. Это придает мне сил.

Когда через пару секунд прямо перед нами появились стебачи, мы оба напоминали стальные пружины. Не уверена, что у меня внутри столько же выдержки и мужества, что и у Димы, но я не готова сдаваться сразу же.

Стебачи замерли на месте. К этой встрече они тоже не были готовы. Но, в отличие от нас, им нечего бояться. Их трое, и все они мужского пола. Самому младшему, пожалуй, лет двадцать пять. Двое других лет на десять старше. Они высокие и сильные, как на подбор, и я понимала, что нам их не победить. А уж если у них есть оружие…

– Неожиданная встреча, – с удивленной ухмылкой произнес тот, что был моложе всех, – Однако, не скрою, я знал, что рано или поздно она случится.

Я не совсем понимала значение его слов, поэтому просто внимательно за ним наблюдала. Было заметно, что он чувствовал себя хозяином ситуации и потому вел себя весьма раскованно. Его взгляд небрежно скользил по Диме, потом внимательно изучил меня.

– Вот она, значит, какая – девушка твоей мечты, – растягивая слова и ухмыляясь, переводя взгляд с наших сплетенных рук на настороженные лица, произнес молодой стебач.

Я бросила удивленный взгляд на Диму и заметила, что его лицо напряглось ещё больше. Он смотрел куда-то поверх головы стебача и сжимал мою руку так крепко, что мне становилось больно, но я молчала.

Парень напротив неспеша рассматривал нас, словно прикидывая, с чего же начать игру. Сложившаяся ситуация его весьма забавляла, а мне хотелось лишь одного – чтобы всё это быстрее закончилось.

– Ну что, братец, не передумал? – приблизившись к Диме, ухмыльнулся стебач и, не дав ни секунды для ответа, жестко добавил: – А, впрочем, даже если и передумал, обратного пути нет. Все решения принимаются в жизни только один раз. И твое решение было – нет.

Это «нет» он произнес таким угрожающим тоном, что мне стало не по себе. Я прикрыла глаза и судорожно сглотнула, стараясь справиться с волнением. Я не могла понять, что происходит, и это с каждой секундой мучало меня всё больше.

Наконец Дима перевел спокойный, полный металла взгляд на этого парня и произнес соответствующим выражению лица тоном:

– Я и не собираюсь отказываться от своих слов.

– А жаль, – театрально вздохнув, пожал плечами тот, – Возможно, это могло бы помочь тебе. Но…

Он не закончил фразу, оборвавшись на полуслове и обернувшись к своим напарникам. Те согласно кивнули на его молчаливый вопрос, словно только и ждали этой команды. Я не знала, что это значит, но понимала, что ничего хорошего этот знак для нас не сулит.

Воспользовавшись моментом, я мельком взглянула на Диму, пытаясь понять, что всё это значит. Он бросил на меня короткий взгляд и подбодрил улыбкой – чуть заметной, едва коснувшейся губ, но это придало мне сил и уверенности в том, что счастливый конец в этой истории всё же возможен. Пусть мы пропустили первую часть про «жили долго и счастливо», но, похоже, вторая часть про «умерли в один день» вот-вот сбудется.

А может быть, Дима сумеет договориться, и мы останемся живы?! Судя по всему, он знаком с этим подонком. Вот только откуда? Учились в одной школе? Жили неподалеку? Были знакомы несколько лет?

Стебач снова повернулся к нам лицом, и вновь принялся внимательно сканировать меня взглядом. Мне стало тошно, хотелось сделать что-нибудь непристойное для молодой воспитанной девушки вроде меня, например, плюнуть ему в лицо, но я стояла не шелохнувшись, и только мой яростный взгляд, направленный на этого гада, говорил всё сам за себя. Я бы убила его, если бы могла.

– Может быть, твоя девчонка окажется умнее тебя, как думаешь? – усмехнулся парень-стебач, обращая на меня свой взгляд. – Хочешь вступить в ряды борцов-народовольцев? Сомневаюсь, что он рассказывал о нас с положительной стороны, – небрежный кивок в сторону Димы. – Но, если в двух словах, то скоро в стране будет новая власть. Справедливая. Мы начали борьбу с этого города. У тебя есть шанс присоединиться.

Стебач чуть склонил голову, ожидая моего ответа. Неужели он действительно верит в то, что я могу прямо сейчас броситься к ним в объятия и принять их фашистские лозунги за единственно верную идеологию? Принять их – сбросивших на головы людям взрывчатку? Их – заставивших людей бежать из родных домов и прятаться в убежище? Их – стоящих сейчас перед нами и угрожающих нашим жизням, но при этом делающим вид, что они справедливые, щедрые, народолюбивые?

– Ты – ничтожество! – выплюнула я, не боясь смотреть ему в глаза. Может быть, это будут последние слова в моей жизни, но, по крайней мере, они будут звучать гордо и умру я свободной. – Вы все идиоты! О какой борьбе идет речь? То, что вы творите с людьми – преступно! И какими бы идеями вы не прикрывались, ваше сборище – шайка убийц, для которых человеческая жизнь не имеет никакой ценности.

– Дура! Мы дарим людям свободу и равноправие.

– Свободу в чем? Вы убиваете их, принуждаете принять навязанные вами идеи! А равенство? В горе? В лишениях?

Невооруженным глазом было видно, как стебач на глазах закипает. Его лицо налилось краской, глаза возбужденно расширились, губы невольно сжались в тонкую полоску. Судя по всему, такого яростного отпора он не ожидал. Поделом ему! Я могла бы собой гордиться. Если бы не знать, что ждет меня за эти высказывания.

Пару секунд он стоял, сжав челюсти и сжигая меня своим взглядом. Наконец, справившись с собой, он выдавил усмешку и обратился к Диме снисходительным тоном.

– У-у-у, какая недобрая у тебя подружка. Она, конечно, не в курсе, на что ты пошел ради неё?

Дима молчал, стоя ровно, как на параде, и продолжая сжимать мою ладонь. Я опять ничего не могла понять, но от прямого вопроса воздержалась. Сейчас не время.

– Ладно. Девчонку мы отправим в наш лагерь, там разберутся, что с ней делать…

– Не смей её трогать, – леденящим душу голосом произнес Дима.

На миг у меня возникло ощущение, что они говорят на равных. Но ведь этого не может быть, мы бессильны против них, и Дима не мог не понимать этого.

– А это уже мне решать, – хмыкнул стебач с довольной ухмылкой, делающей его лицо ещё более мерзким и отвратительным. – А ты, если хочешь спасти свою шкуру, будешь работать на нас, как и договаривались.

Я начала понемногу сопоставлять сказанное и меня настиг ещё больший ужас. Дима был с ними заодно, но в последний момент передумал. Он – стебач!?

И вот уже паззлы в моей голове сложились воедино, к несчастью, выстроившись в наводящую ужас картину. Вот почему он так хорошо знал, что эти люди с медицинскими повязками на руке – вовсе не врачи, что телефоны прослушиваются и по ним можно определить местонахождение, что в этом доме с витражами какое-то время будет спокойно. С последним он, правда, просчитался…

И всё-таки он зачем-то спас мою жизнь. Возможно, для прикрытия. Может быть, теперь он намерен взять меня в заложницы? Или откупиться мной? Зачем-то ведь я ему нужна! Уж явно не просто так, теперь в этом можно не сомневаться. Стебачи ничего просто так не делают.

В голове упрямо вибрировало одно слово: «Стебач, стебач, стебач». Я не могла соединить его вместе с образом Димы в своей голове.

От сразу ставших ясными слов стебача, стоящего напротив, мне стало дурно, и я вырвала свою руку из Диминой. Это не обошел вниманием стоящий напротив парень. Увидев столь резкую перемену в моем отношении к Диме, он захохотал, запрокинув голову, грубым, противным смехом, а когда успокоился, вымолвил:

– Да-а-а… Я так и знал.

Несколько долгих секунд он смотрел мне в глаза, и я стойко выдержала этот взгляд. Затем, отвернувшись от меня, как от наскучившей игрушки, он произнес:

– Ладно, малютка, ты пойдешь с нами. Вот эти двое ребят доведут тебя куда надо.

– Нет! —отрывисто выкрикнула я, но на стебача это не произвело никакого впечатления.

– Ребята, – кивнул он головой в мою сторону, и те двое, всё это время стоявшие в стороне и, вероятно, находившиеся под его предводительством, одновременно шагнули ко мне.

Расширенными от ужаса глазами я видела, как они приближаются ко мне, протягивая руки. Руки, которыми они убивали.

Страх окутал меня, заставив сердце судорожно сжаться. Кругом враги, одни враги и предатели! Я различила голос Димы, но не понимала, что он говорит. Вокруг меня были огромные тела и тяжелое дыхание. Я кричала что было мочи, хотя прекрасно знала, что мне никто не поможет. Чей-то локоть больно ткнул меня в живот, и на пару секунд я умолкла. Чья-то мощная рука обхватила меня за талию, другая крепко зажала рот, мешая дышать. Я не глядя наносила удары, я билась за свою свободу, за свою жизнь, но силы были неравны. Огромная рука сжимала мой рот всё сильнее. Объем воздуха в легких сжался, я начала задыхаться. Я перестала бороться. Я отдалась на волю судьбы и ждала, пока всё закончится. Последнее, что я успела заметить, это небольшое белое перышко, плывущее надо мной на голубом фоне неба. Я уже не думала о том, где Дима и почему он не помогал мне освободиться. Он – стебач, и этим всё сказано.

Ещё один удар пришелся на голову, и я потеряла сознание прежде.

Глава 7

Я почувствовала боль прежде, чем открыла глаза. Она растекалась по всему телу.

Ещё я чувствовала, что лежу на чем-то жестком и холодном. Пришлось открыть глаза и заставить себя приподняться. Вокруг была темнота, только маленькая лампочка под высоким потолком тускло освещала очертания комнаты. Комната – это сказано слишком громко. Я находилась в каком-то подвале и остро ощущала недостаток удовлетворения всех потребностей вместе взятых: мне хотелось есть, спать, согреться, очутиться в безопасности…

В голове понемногу прояснилось, и я смогла по кусочкам восстановить в памяти события дня. Итак, я в плену. Пока меня не убили, и я не знаю, хорошая это новость или не очень. Означает ли это амнистию или просто временную задержку, чтобы доставить мне ещё больше мучений? Рассчитывать на какую-либо помощь извне не приходится. Дима оказался таким же, как они, и теперь наверняка будет способствовать дальнейшим беспорядкам в городе вместе со стебачами. А если нет – его убьют, это ясно. Надеюсь, он хотя бы не будет присутствовать при моей казни или что там они делают с приговоренными? Почему-то эта мысль наводила на меня больший ужас, чем то, что, возможно, жить мне осталось не больше пары часов.

Я ненадолго закрыла глаза, пытаясь справиться с накатившей на меня тошнотой. Вдруг именно Диму заставят меня убить? Я представила, как он спускается сюда, сжимая в руках пистолет, как пристально смотрит мне в глаза, с той же холодностью, с которой всегда ко мне обращался, как внимательно прицеливается, как мягко нажимает на курок и безжалостно следит за вылетающей пулей…

Как же я сразу не подумала, что его холодность и отстраненность – не просто так. Это не просто плохой знак, это самая настоящая отличительная черта стебачей. И просто удивительно, как он не убил меня прежде. Возможно, для каких-то целей я всё-таки была ему нужна.

И всё равно, несмотря на очевидные факты, свидетельствующие о том, что Дима стебач, и что из-за него я оказалась здесь, в этом ужасном месте, пропахшем плесенью, – всё равно я не верила очевидному. Он ведь увел меня из эпицентра, он спас меня от стебачей, которые были «врачами», он помог мне вылечить ногу…

Дима – стебач…

Я в плену…

Меня убьют…

Этот кошмар мне снится. Это не может быть реальностью.

Я постаралась сосредоточиться и придумать какой-нибудь план. Иногда люди не сразу убивают своих врагов – хотят выпытать у них сведения. Но когда они поймут, что никакими, даже малозначительными сведениями, я не владею, тотчас сочтут меня ненужной.

А что, если… Что, если не дожидаться расправы и покончить с этим самой? Но едва подумав об этом, я тут же с отвращением поморщилась и мотнула головой. Мысль о самоубийстве вызвала у меня злость на саму себя. Докатилась! Ведь это то же убийство, только хуже. До какой же степени надо себя ненавидеть, чтобы лишить самого ценного – жизни?!

Уцепившись за эту мысль, я стала размышлять, чтобы хоть как-то отвлечься от пустой реальности. Я всегда считала, что внешность, учеба, несчастная любовь – это лишь повод, красивый предлог, стремление к тому, чтобы тебя пожалели, о тебе заговорили. На самом деле за всем этим скрывается лишь один мотив – эгоизм.

Самоубийцы – слабые люди, не желающие решать свои проблемы или хотя бы перетерпеть этот сложный период, ту же несчастную любовь. Нет, лучше уж – чик! – лезвием по венам, прыжок с девятого этажа, и крутитесь-вертитесь сами. А то, что этим они прибавят страданий другим, любящим их людям, то, что эти страдания будут в разы больше, чем переживал сам самоубийца, что эти люди ни в чем перед ним не виноваты, а парень, из-за которого прыгаешь вниз, услышав об этом лишь недоуменно поведет бровью и отправится на свидание с другой – об этом самоубийцы не думают. Также, как не хотят думать о том, сколько прекрасных, счастливых моментов в будущем упустят и никогда не смогут пережить. Это ведь неважно, главное, что сейчас плохо!

А сколько людей, которым ещё хуже: смертельно больным, прикованным к инвалидному креслу, потерявшим детей или родных, пережившим стихийное бедствие и вынужденным заново, без средств к существованию отстраивать свою жизнь – и они борются за каждый миг, за каждый глоток свежего воздуха! Но зачем думать о ком-то другом, если есть «я», раздутое до размеров Вселенной?!

«Никого не виню», «ухожу, потому что нет смысла в жизни»… Да смысл есть всегда! Как нет смысла, когда вокруг – страдания, нужда, болезни? Помоги другим, подумай о ком-то ещё, кто нуждается больше тебя, и необходимость думать о собственной никчемности разом отпадет. «Нет смысла в жизни» – это значит «я никого не люблю». Любовь уже и есть смысл! Самый главный смысл быть, жить, дышать.

Странное ощущение внутренней пустоты на некоторое время покинуло меня. Я думала о своих родных и о том, что буду бороться до конца ради них. Мне представлялась мама с аккуратно собранными в пучок волосами, всегда стильно одетая – даже дома она никогда не ходит в халате или застиранной кофточке. У неё есть мягкий бирюзовый спортивный костюм, который немного молодит её. А ещё у мамы всегда королевская осанка, как бы тяжело ей не было. Она даже плачет с гордо развернутыми плечами. Я видела её плачущей только однажды, когда папа не пришел с работы, его мобильный не отвечал, а до этого они как раз поругались. Мама не находила себе места, хоть и старалась готовить ужин, убирать квартиру и вести себя, как ни в чем не бывало. А потом просто села на стул и заплакала. Мне было так жаль её. Я гладила маму по плечу и уговаривала успокоиться, но она всё твердила:

– А вдруг с ним что-нибудь случилось? Это ведь из-за меня…

Папа вернулся, когда я всё же убедила маму не волноваться раньше времени и привести себя в порядок. Он вернулся и принес цветы, мамины любимые хризантемы. А потом у нас был праздничный ужин, и я чувствовала себя такой счастливой, словно вернулась в детство, хотя на тот момент мне было уже тринадцать.

Сколько слов я могла бы сказать своим родителям, если бы знала, что для меня всё закончится так скоро? Сколько злости сдержала бы внутри, чтобы не тратить драгоценные минуты на ссоры, а посидеть рядышком, обнявшись?

Теперь этого не будет.

Никогда.

Я сидела, прислонившись к холодной стене и уже не чувствовала холода. На мне всё ещё была Димина кофта, и я хотела снять её, потому что мне было противно ощущать её на своем теле, ведь она принадлежит стебачу, но не хотела шевелиться. Так и ползло время, медленно, секунда за секундой, тик-так, тик-так…

Я находилась в каком-то ступоре, словно блуждая между явью и сном. Я пыталась сосредоточиться, но мысли бессвязно блуждали в пространстве, ни на чем не останавливаясь.

Темнота и тишина длились вечность. А потом раздался звук. Я едва обратила на него внимание. Может быть, мне даже послышалось.

– Вставай.

Я не видела лица, но слышала командный голос. Я не стала реагировать. Пусть делают со мной, что хотят.

Непонятный звук повторился снова, и на этот раз я поняла, что это дверь. Её закрыли. Потом снова открыли. Я боялась, что меня начнут пытать, мучать, бить. Я никогда не подвергалась физическому насилию, и не горела желанием испытывать его сейчас в первый раз.

Я закрыла глаза, мечтая лишь о том, чтобы меня не беспокоили. Я попыталась припомнить слова молитвы, но в путанице мыслей не находилось ни одной более-менее связанной, поэтому я просто принялась шептать: «Господи, помоги мне!»

Кто-то легонько встряхнул меня. Затем ещё раз. Я заставила себя открыть глаза, используя на это остатки своих сил, и увидела перед собой его.

– Надя… Надя, пойдем.

Сквозь пелену тишины прорвался звук. Это мой смех. Не просто смех – он какой-то нервный, болезненный, ненормальный.

– Ты? Ну и что ты здесь делаешь? Пришел за мной?

– Надя…

– Тебе приказали меня убить, – произнесла я вслух свою догадку.

– Я не с ними.

– Я уже знаю, – выплюнула я ему в лицо, – Я всё поняла. Я совершила ошибку.

– Какую ошибку?

– Ты не спасешь меня.

Он смотрел на меня широко открытыми глазами, и я впервые видела, что он не находит слов. К чему слова? Слова лживы, они позволяют нам обманывать друг друга, вводить в заблуждение, а взгляд… Взгляд – это зеркало души. И его зеркало отлично говорит мне о том, что он думает.

– Послушай, – он бережно коснулся моей руки, но я тут же отшатнулась к стене.

Я пожирала его глазами, и на моем лице весьма отчетливо выражалось омерзение. Я видела это по его взгляду. Он смотрел на меня с испугом.

– Послушай и пойми: я не с ними. Но если мы сейчас не уберемся отсюда, второго шанса у нас не будет.

Я не могла знать наверняка, что значат эти слова, и не знала, стоит ли им верить. На секунду я допустила оплошность: эта растерянность ясно вырисовывается на моем лице, и Дима тотчас ухватился за эту возможность.

– Пойдем, прошу тебя. На все вопросы я отвечу потом, обещаю.

– Они здесь? – задала я новый вопрос и покосилась на дверь.

В столь тусклом свете казалось почти невозможно прочитать выражение Диминых глаз. Сердце отчаянно билось, опасаясь ответа «да». Они повсюду, я знаю. Один из них сейчас прямо передо мной.

– Нет, – твердо, без эмоций произнес он.

– Нет… – облегченно прошептала я и снова прикрыла глаза.

– Прошу тебя, пойдем, или я вынужден буду…

Он не договорил, прерываясь на полуслове. Я с интересом взглянула на него и уточнила:

– Что?

Он встал с коленей и проворчал:

– Ладно, ты сама меня вынудила.

Секунда – и я оказываюсь у него на руках.

– Эй! – возмущенно вскрикнула я, но он прошептал мне на ухо:

– Тихо. Потерпи пять минут.

Вообще-то в его руках я чувствовала себя не так уж и плохо. И если бы не случилось всего того, что случилось сегодня, в частности, с момента появления перед нами трех стебачей, я бы могла сказать, что мне просто отлично. Но сейчас всё иначе. Дима – предатель. Он предал не только меня, но и всех нас, свою родину, свой город.

Я молчала, отчаянно борясь с желанием высвободиться. Но если я останусь совсем одна, то что буду делать?

Дима вынес меня из подземелья (теперь я могла разглядеть, где находилась всё это время), и поставил на ноги.

– Пошли, – отрывисто скомандовал он своим прежним холодным тоном, и я ощутила, как мое внутреннее «я» раздваивается. Одна часть меня упорно твердила, что это враг, и мне нельзя его слушать. Но другая боялась и упрашивала молча повиноваться, потому что если я останусь тут, мой конец будет довольно плачевен. Поэтому я, насупившись, последовала за ним, но не поспевала за его размашистым шагом.

Я как раз собиралась попросить его убавить скорость, тем более что вокруг всё было спокойно, как сзади раздался громкий свист и до нас долетели звуки погони.

– Быстрее! – свистящим шепотом произнес Дима, переходя на бег.

Мне снова стало страшно. Если нас догонят, то убьют сразу же, прямо на месте, не церемонясь. На этот раз отсрочки не будет.

Мы снова оказались в городе, и по разрушенным зданиям я угадывала наименования улиц. Дима начал петлять, как будто нас могли найти по невидимым следам. Я не возражала, хоть и чувствовала, что вот-вот могу свалиться от усталости и изнеможения. Я не ела целые сутки, у меня болела голова от полученного удара и немного тянула поврежденная нога, но остановиться – значит признать свое поражение, сдаться. К этому я была не готова.

Внезапно Дима схватил меня за руку и резко потянул за собой в показавшийся неподалеку перекошенный сарай, грубо сколоченный из широких досок, со множеством расщелин, через которые мы могли видеть, что творится снаружи. Пахло здесь, надо сказать, скверно. Затхлый запах с примесью какой-то дохлятины. Вместо пола – земля с набросанной сверху соломой. Мы упали на нее и прижались так низко, как только могли. Диме не требовалось говорить мне об этом, я повторяла за ним, как хорошо обученная трюкам цирковая собачка.

Какое-то время в сумрачном городе стояла тишина. Я почти ничего не видела. Мне хотелось схватить Диму за руку для уверенности, но гордость не позволяла. «Он – враг», – твердила я себе, и это желание тотчас отпало.

Мы ещё не ушли от опасности. Я поняла это, когда темнота вокруг начала шевелиться. С разных сторон начали пробиваться лучи фонарей. В их свете я видела бегущие силуэты людей. На некоторое время я забыла о том, что надо дышать. Я даже моргнуть боялась.

Крики не смолкали. Они звучали на нашем родном языке, и мне становилось вдвойне непонятно, за что свои же устроили облаву. Чем мы можем помочь им в реализации их планов?

Вокруг стоял хаос, настоящий кошмар, но длился он, к счастью, не долго. Вскоре всё смолкло. Стебачи ушли дальше, и я расслышала, что Дима пошевелился. Я позволила себе сделать то же самое и приняла сидячее положение.

Несколько секунд мы молчали. Я почти не видела его, но отлично чувствовала. А ещё слышала сбивчивое дыхание за своей спиной. Его близость волновала меня, и я сердилась на себя за то, что не могу вести себя уверенно и спокойно.

Постаравшись придать голосу ровный тон, я качнула головой и чуть слышно произнесла:

– И что дальше?

Дима негромко прочистил горло и прежним спокойным тоном сказал:

– Пошли.

Я осталась в той же позе. Как я могла доверять ему так же, как прежде?

– Куда?

– Я знаю одно место, где некоторое время мы сможем быть в безопасности.

Я не верила ему. Но других вариантов, кроме как следовать за ним, у меня не было, и я подчинилась