Текст книги "Знаменитые мудрецы"

Автор книги: Валентина Скляренко

Соавторы: Юрий Пернатьев,Елена Васильева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Шанкара
(788 г. – 820 г.)

Древнеиндийский религиозный философ, реформатор индуизма. Основные сочинения: «Упанишады»; «Венданта-сутру»; «Бхагавадгиту».

Среди крупнейших мыслителей древней Индии Шанкара является одним из самых ярких философов. Он сочетал в себе качества выдающегося религиозного деятеля и поэта-мистика, ортодоксального теолога и основателя монастырей, странствующего проповедника и блестящего полемиста. По сведениям историков, он умер очень рано, прожив всего 32 года, но и за этот сравнительно короткий срок успел создать более 400 произведений различных жанров, сумел обойти пешком всю Южную Индию и обзавестись множеством учеников. Помимо этого, Шанкара стал основателем религиозно-философской школы под названием веданта, что создало ему репутацию великого реформатора индийской духовной мысли.

Существует несколько жизнеописаний Шанкары, в которых реальность и легенды настолько тесно переплелись, что сейчас уже трудно воссоздать достоверную картину жизни великого индийского философа. Немало разночтений и в определении даты его рождения. Выдвинуто несколько версий, ни одну из которых нельзя считать документально подтвержденной. И все же исследователи более или менее определились с датой рождения Шанкары – 788 г. Ее указал профессор К. П. Тиле в «Очерках истории древних религий», опубликованных в 1877 г. Родился Шанкара в семье брамина Шивагуру и его жены Шиватараки. Долгое время супруги оставались бездетными, но, посетив шиваитское святилище Вришадринатха и испросив у богов благословение, они были награждены чудесным ребенком, которого нарекли Шанкарой, что означает «благодатный», «милостивый».

Когда мальчику исполнилось четыре года, неожиданно умер его отец. Мать, Шиватарака, оставшись вдовой, сделала все возможное, чтобы воспитать сына в лучших традициях индийской мудрости. Приступив к изучению четырех Вед, а также различных наук и искусств, Шанкара очень скоро обнаружил блестящие способности и превзошел в познаниях даже местных учителей-брахманов. Однако истинное свое призвание юный Шанкара ощутил по достижении восьми лет. У него возникло непреодолимое желание постичь высшую мудрость, которой не обладали местные наставники. Согласно легенде, решив покинуть родительский дом, сын пообещал матери, что непременно вернется, когда она почувствует приближение смерти, чтобы принести ей последнее утешение.

Юный Шанкара будто заранее знал, куда идет, ибо через несколько дней он добрался до шиваитских святилищ, где обитали отшельники. Мальчик приблизился к одному из старцев и, согласно преданию, представился учителю одним из воплощений бога Шивы, принявшим человеческий облик. Оказалось, что старец по имени Говинда давно уже поджидал Шанкару, чтобы стать его наставником. Так началось ученичество юного пилигрима. Под руководством Говинды он два года постигал основы учений адвайта-веданты, не упуская из виду и собственное творчество. В шиваитском святилище Шанкара создал многие гимны, ряд философских трактатов и комментарий к некоторым разделам древнего учения Упанишад. Кроме того, в последующие четыре года Шанкара, получивший благословение Говинды, написал комментарий ко всем произведениям так называемого «Тройственного канона» – «Брахма-сутрам» философа Бадараяны, «Бхагавадгите» и основным Упанишадам. Затем молодой комментатор веданты отправился на священную гору Кайласа, на которой, по преданию, ему явился сам Шива в образе наставника высшего знания, а также совершил паломничество в священный город Бенарес, где остановился в древнем святилище Бадаринатха. Здесь и застало его известие о тяжелой болезни матери. Он немедленно прибыл в родную деревню Кералы, где застал Шиватараку умирающей. Отбросив на время высокую философию, юный отшельник начал петь матери гимны, посвященные Шиве и Вишну, что помогло женщине с твердостью и спокойствием встретить свой смертный час.

Совершив необходимые погребальные обряды для матери, Шанкара вновь отправился в странствия по святым местам и наконец появился в городе Праяге. Там произошла его первая встреча с крупнейшими толкователями школы миманса Кумарилой и Прабхакарой. Эти ученые также занимались толкованием Вед, воспринимая их тексты как высший авторитет и сверхчувственную универсальную субстанцию, которая является абсолютной и вечной. Однако в публичном диспуте Шанкара смог доказать преимущество своего изложения Вед, в результате чего даже приобрел приверженцев из числа прежних учеников двух знаменитых философов.

Доказав преимущество учения адвайта-веданты, Шанкара возвратился в Бенарес, «город двух тысяч храмов», куда стремились паломники со всех концов Индии. Именно в этом священном городе он приобрел известность своей подвижнической деятельностью, при этом в числе его слушателей и противников в диспутах были не только ортодоксально мыслящие индусы, но и представители буддийских школ.

Местопребыванием Шанкары и его учеников в Бенаресе стало одно из самых почитаемых святилищ на берегу Ганга, известное как Маникарника, что означало «серьга Шивы». По преданию, святилище было первой частью суши, которое извлек в мир трезубец бога. Пребывая в этом священном месте, Шанкара наставлял индусов, остерегал еретиков и принимал подаяния. Именно в Бенаресе сложилась легенда о том, как Шанкара проявил глубокую мудрость по отношению к иным воззрениям на учение веданты. Однажды некий человек смешанной касты, почитавшийся жалким существом (гандалой), встретил философа на тесной улице города. Прославленный адвайтист, опасаясь «нечистого» прикосновения отверженного, отступил в сторону. Однако в ответ услышал от дерзкого гандалы неожиданное замечание о том, что сама адвайта настаивает на изначальном равенстве всех живых существ. И тогда Шанкара будто бы склонился к ногам своего обличителя и, признав свою ошибку, тут же сложил гимн о высшем Атмане, который одинаково силен и в брахмане, и в неприкасаемом. (Как тут не вспомнить о знаменитом изречении Христа, что для Бога «нет ни эллина, ни иудея», то есть перед Богом равны все!)

Веротерпимость была не единственной заслугой Шанкары в развитии философских систем древней Индии. Дело в том, что веданта (буквально «конец Вед») представляла собой систематическую обработку основ Упанишад, нередко на мистической основе. Самым древним источником при изучении веданты был трактат уже упоминавшегося философа Бадараяны (II в.). Он был оформлен в весьма сжатый, практически непонятный текст без всяких комментариев. Позже эти комментарии появились, но были очень противоречивы. Шанкаре удалось систематизировать их и четко изложить в относительно популярной форме. Согласно философу, мир явлений, который мы воспринимаем чувствами, вызван воздействием иллюзий (майя). Майя в древнеиндийской философии – это своего рода завеса или волшебная иллюзия – и вместе с тем – оборотная сторона Брахмана. Подобно тому, как веревка в руках факира кажется змеей, а раковина может издали выглядеть куском серебра, свойства вселенной в адвайта-веданте лишь временно и ошибочно накладываются на неизменную основу бытия. Освобождение от иллюзии происходит благодаря возвращению к Брахману как истинному знанию.

Мир явлений – только иллюзия, причина которой кроется в незнании. Само же незнание приводит к тому, что человеку мир представляется как настоящий, а Брахма (абсолютная неопределяемая сущность мира) – как персонифицированное наивысшее существо (Ишвара). Выход из круговорота рождений заключается в знании, то есть в рассмотрении всего с точки зрения высшей истины. На ее основе достигается понимание, что мир во всей его изменчивости – это иллюзия, обман. Неизменной реальностью является только Брахма, с которой сочетается индивидуальная душа (Атман). Путь к достижению знания состоит в соблюдении нравственного закона и, прежде всего, медитации, которая понимается как концентрированное размышление о скрытых проблемах Упанишад.

Как уже упоминалось, большинство исследователей описывают кончину Шанкары как уход из жизни перевоплощенного божества, хотя и с точным указанием возраста – 32 года. Он скончался в Канчи, и в память о его смерти там была воздвигнута статуя, которая и поныне хранится в храме Камакши. Однако некоторые источники повествуют о том, что на высшем плане Шанкара вообще не умирал, но поднявшись на гору Кайласа, обрел свой первоначальный божественный облик, проявив тем самым истинную сущность. Примерно в таком же духе изображает кончину адвайтиста «Шанкара-виджаявиласа», древний трактат, отличающийся особой склонностью к живописанию мистических событий. Впрочем, такое описание – вполне в духе Шанкары, чье учение насквозь пропитано мистической теорией познания.

Бесспорно одно: Шанкара был не только философом-теоретиком, но и крупнейшим религиозным деятелем, талантливым проповедником своего учения. Об этом свидетельствуют и факты его биографии, где учитель неизменно побеждает всех противников, а отголоски этих живых диспутов проступают в его произведениях. Главными оппонентами Шанкары были буддисты. Активная проповедь философа, обращенная против буддизма, несомненно, способствовала постепенному вытеснению «еретиков» из философии. При этом Шанкара не просто опровергал буддистов и ослаблял их влияние на народ; он сыграл важную роль в возрождении индуизма.

Помимо этого, Шанкара реформировал, а точнее сказать, заново создал монастырскую организацию индуизма, правда, взяв за образец именно буддийскую общину. В жизнеописаниях перечислены десять индуистских монастырей, основанных Шанкарой, и десять монашеских орденов аскетов. Некоторые из них сохранили свое значение и по сей день. В целом Шанкара ввел буддийские принципы организации и пожизненной аскезы в индуистскую монашескую жизнь и впервые обеспечил единство для установления и проповедей истинных, на его взгляд, основ философии и религии.

Как религиозный реформатор Шанкара был более последователен, чем, например, буддист Нагараджуна, в допущении мирского опыта, принимаемого на уровне обыденной жизни. Шанкара, скорее, выработал действенный компромисс между отречением от этого мира и исполнением обычных человеческих обязанностей. Жизнь Шанкары – пример беспрецедентной интеллектуальной и духовной смелости. Вдохновившись ортодоксальной идеей единства всего сущего, он ни разу не изменил себе, до конца проследив возможные последствия учения, ставшего классикой индийской философии.

Иоанн Скот Эриугена
(ок. 810 г. – ок. 877 г.)

Средневековый философ, по происхождению ирландец. Основные произведения: трактаты «О предопределении», «О разделении природы».

Эриугену часто называют «первым отцом схоластики», а в средние века именовали еще более почетным званием – «Карл Великий схоластической философии». Если Карл в начале средних веков объединил светскую монархию и церковную иерархию, то Эриугена создал всеобъемлющую, единую систематическую философскую систему, которая основательно разрабатывалась в последующие века. Необходимо заметить, что в IX в. в Западной Европе стали широко распространяться идеи неоплатонизма, а роль распространителей брали на себя ирландские монастырские школы, которым были известны тексты греческих «отцов церкви». Именно ирландские эмигранты, прибывающие на континент, и стали главными комментаторами и распространителями этих знаний. К их числу принадлежал и Эриугена.

По происхождению Иоанн Скот Эриугена был кельтом. Он родился ок. 810 г. в знатной ирландской семье, учился в монастырских школах, где преподавались так называемые «свободные искусства» (грамматика, геометрия, астрономия, риторика, арифметика, музыка) и теология, которая считалась в отличие от «искусств» отдельной наукой.

По-видимому, на континент Эриугена прибыл уже взрослым человеком, поскольку известно, что, переселившись в Галлию, он тут же нашел высокого покровителя в лице короля Карла Лысого. Произошло это примерно в 40-х годах IX в. При королевском дворе Эриугена имел официальный статус учителя, что само по себе знаменательно, поскольку Карл Лысый слыл большим почитателем «свободных искусств» и наук. Руководя придворной школой, Эриугена занимался и собственным творчеством, в частности писал стихи на греческом языке, хотя и не считал поэзию своим призванием.

Будучи человеком сугубо светским, Эриугена, тем не менее, постоянно общался с богословами, обращавшимися к ученому за разъяснениями по наиболее спорным теологическим проблемам. Особенно жаркие диспуты разгорались по одному из самых актуальных в IX в. вопросов – о предопределении, или, как говорили философы, «предистинации»: традиционно считалось, что судьбой человеку неизбежно предназначен либо ад, либо спасение в раю.

Эриугена посчитал необходимым изложить собственную точку зрения на дискуссионную тему, написав специально по этому поводу религиозно-этическую работу «О предопределении». В ней мыслитель утверждал, что человеку заранее не может быть предназначен рай или ад: ведь Бог наградил его высшей благодатью – свободой выбора. А поскольку Бог изначально добр, то Он и дает возможность каждому выбирать именно добро, а не зло.

Неординарность взглядов, отступление от традиционных представлений, выраженных, в частности, в трудах Августина Блаженного, вызвали недовольство церкви, и работа философа была признана еретической. Сначала последовали резкие опровержения со стороны богословов, а затем учение Эриугены осудили два церковных собора, с чем выразил согласие и папа Николай I.

Несмотря на такую реакцию, отношение к Эриугене со стороны светской власти не изменилось. Он по-прежнему пользовался расположением короля, продолжал свои философские занятия при дворе. Более того, по поручению Карла Лысого Эриугена сделал новый перевод произведений Св. Псевдо-Дионисия Ареопагита, значительно улучшив прежний и более чем сомнительный перевод аббата Гильдуина из г. Сен-Дени. Кстати, на протяжении многих лет все европейские схоласты пользовались только переводом Эриугены.

Изучив работы древнегреческих мыслителей, философ пришел к собственному пониманию религиозно-философского учения. Так появился его главный труд под названием «О разделении природы», который также, причем дважды, был осужден церковью. Трактат состоит из пяти книг, составленных в форме диалога между учеником и учителем. Систему взглядов Эриугены можно отнести к неоплатонизму – учению, разработанному философом Плотином, с трудами которого он познакомился благодаря христианским сочинениям неоплатоников, в частности греческих «отцов церкви» – Григория Нисского, Псевдо-Дионисия, Максима Исповедника. Кстати, обращение к работам этих авторов было типичным для всей ранней схоластики.

Эриугена одним из первых выдвинул тезис, относящийся ко всей схоластике: подлинная религия является и подлинной философией, и наоборот, сомнения, выдвигаемые против религии, опровергают и философию. Он отстаивал и тезис о том, что между откровением и разумом нет противоречия. Орудием разума является диалектика, которую Эриугена понимал, подобно Платону, как искусство сталкивать противоположные точки зрения в беседе, а затем преодолевать различия с целью выявить истину. Как считал мыслитель, решающую роль в познании имеют общие понятия. Он принимал реальность понятий по степени их общности: чем выше степень общности, тем больше проявляется их объективная реальность и независимость от познающего человеческого разума. Единичные понятия, наоборот, существуют лишь благодаря тому, что они относятся к видам, а виды – к роду. Это направление философской рефлексии в ходе дальнейшего развития было названо реализмом.

Неприятие церковью взглядов Эриугены имело две причины. Первая: мыслитель в целом придавал большое значение разуму; он стал одним из защитников рационализации теологии, провозглашая, что авторитет основывается на истинности разума, но ни в коем случае не наоборот. Второй причиной были пантеистические выводы Эриугены. Он отождествлял Бога с природой (в абстрактном смысле), причем исходил из платоновских формулировок, где Бог представляет начало, середину и конец всего сущего. Таким образом, Бог выше всех категорий, о нем нельзя говорить, что он субстанция или материя; тем самым, концепция Бога у Эриугены сильно отличалась от библейского учения.

О том, где и когда окончился жизненный путь Иоанна Скота Эриугены, точных сведений история не сохранила. Правда, есть несколько версий относительно последних лет его жизни. По одной из них, философ переехал в Англию, где был учителем в одном из аббатств и погиб от руки неизвестных лиц. За это он был признан мучеником, о чем свидетельствует эпитафия на гробнице одной из английских церквей. По другой версии, Эриугена под видом ученого и пресвитера Иоанна закончил свои дни в той же Англии при дворе короля Альфреда из Галлии.

Несмотря на то, что учение Эриугены несколько раз объявлялось еретическим, а трактат «О разделении природы» был даже приговорен к сожжению, его труды были хорошо известны в Европе в последующие столетия и оказали серьезное влияние на развитие философской и религиозной мысли Запада.

Абу-Али Хусейн ибн Сина
(980 г. – 1037 г.)

Латинская транскрипция – Авиценна. Иранский философ, врач, ученый-энциклопедист. Основные сочинения: «Книга собранного», «Книга итога и результата», «Книга благодеяния и греха», «Книга исцеления», «Книга спасения», «Книга споров», «Книга знания», «Трактат о судьбе и предопределении», «Трактат о буквах», «Логика», «Канон врачебной науки».

Иранскому ученому, философу, врачу Абу-Али Хусейну ибн Сине, прославившемуся во всем мире под латинизированным именем Авиценна, народная молва давала наивысшие определения – Мудрец, Правитель, Авторитет Истины, что на Востоке считалось признанием выдающихся заслуг мыслителя. Авиценна и был таким мыслителем, высоко поднявшим авторитет науки и философии в то время, когда раннесредневековый Запад испытывал застой в общекультурном и философском развитии.

Хусейн Ибн Сина родился в 980 г. в селении Афшана близ Бухары. Он был первенцем управляющего селением Абдаллаха ибн Сины и его юной красавицы-жены Ситарабану. Сам Абдаллах, живо интересовавшийся наукой и философией, состоял в мусульманской секте исмаилитов и о воззрениях этой религиозной секты, несомненно, говорил с сыном. Об этом свидетельствует признание самого Авиценны, сделанное в беседе с учеником: «Отец был среди тех, кто откликнулся на проповедь египтян и стал считаться исмаилитом. Он, а с ним и мой брат, слушал их рассуждения о душе и разуме. Заводили они разговоры также о философии, геометрии и индийском счете». Подобные разговоры продолжались и в Бухаре, куда семья переселилась в 986 г.

В то время Бухара, столица Саманидского государства, в состав которого входили Хорасан (часть нынешнего Ирана) и Хорезм (нынешняя Каракалпакия), была одним из наиболее крупных и блестящих городов азиатского Востока. И хотя там, как и везде в Средней Азии, царил ислам и власти всячески притесняли еретиков, тем не менее правители стремились поддерживать вышедших из народа поэтов, ученых, художников, собирали библиотеки, обсуждали отвлеченные научные вопросы. Абдаллах ибн Сина был довольно умен, толков и для своего времени достаточно образован, а потому сразу же по приезде в Бухару поступил на хорошую и прибыльную службу – в диван муставфи, который управлял финансовыми делами государства.

Уже в раннем возрасте Хусейн проявил исключительные способности к учению. К шести годам он знал по-арабски наизусть чуть ли не весь Коран, а в десятилетнем возрасте поражал окружающих великолепным знанием других восточных языков. Домашние учителя обучали Хусейна математике, грамматике, словесным дисциплинам, а в двенадцать лет он начал изучать юридические науки у факиха (законоведа-богослова) Исмаила аз-Заида. В большом доме аз-Заида одна из комнат была отведена под школу, где юноши, среди которых Хусейн был самым младшим, изучали тонкости мусульманской юриспруденции. К четырнадцати годам Хусейн уже мог заниматься самостоятельно. Мальчик с легкостью брался за многое, знакомясь, в том числе, с философией и, в частности, с «Метафизикой» Аристотеля. Впоследствии Хусейн в своем научном творчестве не раз возвращался к Аристотелю, став его комментатором и пропагандистом.

К 16 годам Хусейн уже был довольно образованным факихом и мог разрешить любое спорное дело. Досконально овладев естественными науками, он занялся более практичным делом – медициной, тем более что восточное врачевание уже имело свою историю и пользовалось заслуженной славой. Некоторое время юноша учился у известного в Бухаре медика Абдулы-Мансура Камари. Именно в этот период Хусейн стал тайно заниматься анатомированием человеческих трупов, нарушая тем самым строжайшие заповеди ислама. За этот грех оба врача могли либо поплатиться жизнью, либо, в лучшем случае, подвергнуться позорному изгнанию из отечества.

Благодаря успешной врачебной практике Хусейн вскоре стал популярным. Если его познания в области философии, логики, теологии, юриспруденции были известны лишь небольшому кругу наиболее образованных людей, то искусством врачевания он был известен, казалось, всем жителям Бухары. Причем лечил Ибн Сина не только богатых клиентов, но и бедняков. В 996 г. он вылечил от тяжелой болезни самого бухарского эмира Нуха ибн Мансура, за что удостоился чести именоваться придворным медиком. В качестве вознаграждения Ибн Сина попросил разрешения пользоваться книгами из дворцовой библиотеки, доступ к которым имели только эмиры и их родственники. Так молодой врач получил возможность работать в знаменитом книгохранилище Саманидов. Эта бесценная библиотека занимала целый дом, заполненный фолиантами и рукописями, которые собирались в течение почти двухсот лет.

Первой попыткой Ибн Сины изложить письменно собственные мысли стала его работа для известного бухарского законоведа Абу-Бекра ал-Барки, который поручил Хусейну составить для него комментарий к книгам, посвященным толкованию Корана, к шариату, адату и мусульманскому законоведению. Так был написан насчитывавший чуть ли не 20 томов труд «Итог и результат», а затем «Книга благодеяния и греха», посвященная вопросам этики.

Удачное лечение бухарского эмира, однако, не надолго продлило ему жизнь. В 997 г. эмир умер, и священный трон занял его сын, Мансур. Два года правления Мансура были последними беззаботными годами в жизни Ибн Сины. В 999 г. молодой властитель погиб в результате заговора, а Бухару захватил хан Наср. Через несколько дней после вторжения его войск сгорела библиотека.

Драматические события в Бухаре прервали работу молодого ученого над рукописями и книгами. Власть захватил Исмаил Саманид, прозванный Мунтасиром. Его приход к власти сопровождался грабежами и пожарами, к тому же тяжело заболел некогда жизнерадостный Абдаллах ибн Сина. Вскоре он скончался, и двадцатилетнему Хусейну, никогда ранее не занимавшемуся финансовыми делами, пришлось взять на себя заботы о содержании большой семьи. Ибн Сина пытался служить, но в такой беспокойной обстановке пользы от его службы было мало. Поэтому в 1000 г. было решено всей семьей отправиться в Хорезм, который оставался последним оплотом мирной жизни.

Свободолюбивая, богатая, покровительствующая наукам и искусствам Бухара, которую покидал Хусейн, вскоре стала совсем другим городом. С годами свободомыслие властей сменилось аскетическим мусульманством, при котором не нашлось места ни Хусейну ибн Сине, ни его трудам. Его сочинения правоверные мусульмане объявят еретическими, предадут их огню, и понадобится тысяча лет, чтобы имя Авиценны перестало пугать бухарских богословов.

Хорезм встретил Хусейна доброжелательно. Хорезмшах принял его в своей резиденции и предложил Хусейну являться во дворец на маджлиси улама (собрание ученых) в прославленной придворной «академии» хорезмшаха. В Хорезме Ибн Сина почувствовал себя полноценным ученым, равным чалмоносцам, заседавшим в маджлиси улама. Первое время он занимался составлением законов для объединенного Хорезма, затем вернулся к медицине и философии. Применение собственных методов лечения принесло Ибн Сине славу выдающегося целителя. Вскоре появились и ученики, стремившиеся под руководством учителя познать тайны восточной медицины. Окружала Хусейна и молодежь, которую интересовали философия, теология, история, математика, право и другие науки. Преподавательская деятельность и пытливость молодых последователей воодушевлял и самого Ибн Сину на более глубокую разработку философских и медицинских проблем.

В Хорезме Хусейн ибн Сина начал работать над философской энциклопедией «Книга исцеления», там же был задуман главный труд его жизни – «Канон врачебной науки». В Хорезме произошло событие, касающееся и личной жизни Хусейна. Здесь у него родился сын Али. О женитьбе Хусейна биографические источники не упоминают, но о том, что у него был наследник, можно предположить из начертания самого имени ученого, которое он принял согласно мусульманскому обычаю – Абу-Али али-Хусейн ибн Абдаллах ибн Сина. В переводе это имя звучит как: «Отец Али Хусейн сын Абдаллаха сына Сины». Поскольку Ибн Сина сам назвал себя отцом, то вряд ли нужны другие подтверждения факта его отцовства.

В Хорезме Хусейн прожил двенадцать лет. В 1012 г. он был вынужден уехать, чтобы не попасть в «золотую клетку» султана Махмуда Газнийского. Кичившийся своим ортодоксальным правоверием, Махмуд был умен, жесток, хитер, жаден, честолюбив и предусмотрителен. Считая себя покровителем искусств и наук, он, тем не менее, походя казнил ученых, которые осмеливались делать выводы, не согласованные с мнением султана. Именно Махмуд чуть было не бросил под ноги слонов знаменитого поэта Фирдоуси за его поэму «Шахнаме». Конечно, присутствие ученых, философов и писателей придавало блеск двору султана. Но все они находились в полной зависимости от него. Тиран был уверен, что во дворце никто не посмеет выступить ни против ислама, ни против него самого. Потому-то он и желал видеть знаменитого ученого Ибн Сину при своем дворе и нигде больше.

Скрываясь от Махмуда, Хусейн поселился в небольшом городке Несе. Здесь для своих учеников он написал несколько трактатов, объясняющих геометрию Евклида. Те переписывали сочинения учителя в десятках экземпляров и рассылали их ученым Хорасана, Хорезма, Азербайджана. Несмотря на сравнительную молодость, 32-летнего Ибн Сину его последователи стали именовать аш-Шейхом, т. е. своим главой.

Однако спокойная жизнь в Несе была недолгой. Султан Махмуд разослал портрет ученого по городам и весям с повелением всякому, кто встретит знаменитого ученого, сообщить ему, что в столице Газне его ждут «пресветлые очи султана, жаждущего осыпать достославного врачевателя великими милостями». Хусейн вынужден был переехать в Нишапур, где снова занялся врачебной практикой.

Следующим местом проживания ученого стал Джурджанан, где он под именем Хусейна ибн Абдаллаха, врача из Несы, поселился в небольшом домике. Здесь, впрочем, как и везде, он много и плодотворно работал, исписывая по сорок-пятьдесят страниц в день. Как и в других городах, сразу появились ученики. Один из них Абдул-Вахид настолько привязался к Ибн Сине, что до конца жизни ученого оставался его верным и неизменным другом и спутником. Он прожил с Хусейном около двадцати пяти лет. Наблюдая жизнь учителя на протяжении этого времени, Абдул-Вахид продолжил начатую Ибн Синой автобиографию. Эти записи стали практически единственным документальным источником сведений о жизни великого ученого.

Добросовестный Абдул-Вахид в своих записях, помимо сведений о научной деятельности учителя, упоминал и о его личной жизни. Биограф отмечал, что мужественная красота Ибн Сины покорила не одно женское сердце. Да и сам он нередко отвечал взаимностью на искренние чувства. Он даже сохранил четверостишие Авиценны, адресованное одной из неведомых красавиц:

 
Душа, ты связана с желанием и страстью.
Спеши: мгновенною обязана ты властью.
Любви не покупай, богатств, чинов не требуй.
Кто счастья не ценил, тот близится к несчастью.
 

Именно Абдул-Вахид сообщает и о том, что в Джурджанане один богатый торговец, любитель наук и почитатель Ибн Сины, Абу-Мухаммад аш-Ширази купил для ученого дом. В нем Хусейн, львиную долю своего времени отдававший ученикам и больным, работал и над «Каноном врачебной науки», стремясь создать универсальное руководство по медицине, которое обобщало опыт знаменитых врачей древности Гиппократа и Галена, восточную науку врачевания и личные наблюдения.

С 1017 по 1023 г. Хусейн жил в Хамадане. По приезде туда он излечил от тяжелой желудочной болезни эмира Шамс-уд-Давла. Приближенный ко двору, он испытал как восхищение почитателей, так и козни придворных. В результате интриг ученый был даже заточен в крепость Фардджан. Правда, благодаря общению с комендантом, который благосклонно отнесся к узнику, в крепости Авиценна чувствовал себя спокойно и даже мог писать. Здесь он создал свое первое художественное произведение – повесть «О Хайе, сыне Якзана». В ней Абу-Али рассказал о преображении души простого, близкого к природе человека, который благодаря природному уму и доброму нраву сумел познать сущность мира.

Этой книгой впоследствии зачитывались многие поколения. Достаточно сказать, что Данте в «Божественной Комедии» повторяет художественный прием Авиценны. Как старик Хай сопровождает Ибн Сину в его странствиях по Вселенной и показывает ему великое и низкое, так и Вергилий водит Данте по кругам ада, чистилища и рая.

В крепости Хусейн находился около четырех месяцев. Там он не только написал повесть «О Хайе, сыне Якзана», но и почти завершил «Канон врачебной науки». Этот огромный по объему труд, состоящий из пяти книг и насчитывающий около двухсот печатных листов, стал классическим на многие века и воспитал не одно поколение врачей не только на Востоке, но и на Западе.

Философские взгляды Авиценны изложены в «Книге исцеления», охватывающей все стороны философской науки – логику, математику, физику и метафизику. Вслед за Аристотелем он считал, что материальный мир вечен, что все тела природы состоят из материи. «Нет абстрактной телесной формы без материи, – писал Авиценна, – телесная форма содержится в самой материи, и тело образуется из форм этой материи».

Мир, по мнению Ибн Сины, возник в силу неизбежной необходимости и так же вечен, как и абсолютное начало – Бог. Если Бог как причина мира вечен, то и мир как результат Его действия тоже вечен.

Авиценна был одним из первых, если не первым из средневековых ученых, самостоятельно поставившим вопрос об отношении тела и духа. Он попытался установить некую промежуточную инстанцию – нафс (душу), которая, будучи по субстанции одинакова с духом, близка к телу и является якобы непосредственным двигателем тела. В связи с этим следует отметить, что идея Авиценны о ступенчатости в развитии сил разума оказала большое влияние на взгляды Бэкона, Декарта, Спинозы и других позднейших мыслителей. Его требование логической строгости построения мысли, доказательности выдвигаемых положений, признание значения чувственных восприятий в познании были необычайно смелы и прогрессивны для того времени.