Текст книги "Краткий экскурс не в свое дело"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Машина… – опять простонала подруга, заглядывая в пустой бункер сухогруза, но что-то в ее тоне подсказало мне, что громогласного продолжения не будет. А потом я и сама увидела «Ставриду», вольготно расположившуюся на стоянке, где не путалось под колесами ни одной другой машины. – Хоть сама теперь прокатится, – со слезами умиления рассуждала Наталья. – Прежде, чем Борис отберет у нас ключи и убьет. Непременно убьет!

– Всех не поубивает, – уверенно заявил Славка.

– Естественно! – пожала плечам Наталья, не отрывая взгляда от «Ставриды». – С какой стати ему лишний раз силы расходовать? С вами Дмитрий Николаич расправится.

– Отдыхаете? – раздался над ухом приветливый голос капитана. – Теплые вещи возьмите. Ночью от воды холодно. Светлана вам спальные места приготовила. Конечно, это не комфортабельный теплоход, на котором туристов катают, но выспаться можно. К запаху солярки и работе машинного отделения привыкнете. Зато безопасно.

– А здесь даже есть где разместиться? – В положительный ответ мне верилось с трудом.

– Есть, – уверенно ответил капитан. – Команда из девяти человек, вас шестеро, всех вместе – пятнадцать. Вполне можно пристроить еще пятерых.

– Замечательно! – подключилась к разговору подобревшая подруга. Не иначе как придумала способ избежать ответственности перед Борисом за угон «Ставриды» с сыном. – Кстати, запах солярки и работа машинного отделения абсолютно не помешают. Нам эти два удовольствия выпали дополнительно за наши собственные деньги на, как вы изволили выразиться, комфортабельном туристском теплоходе. «Александр Карягин» назывался. А когда у нас будет первая остановка?

– Вот за это обстоятельство можете не волноваться. Пришвартуемся только в Касимове. Так что возможность подняться на борт посторонним – исключена.

– Замечательно… – Голос подруги потускнел, а я почувствовала шевеление собственных волос. Думала от ужаса, но оказалось, что, задержав дыхание, с шумом выдохнула Аленка. – Лучше некуда… Честно говоря, посторонние уже на борту. – Капитан отказался поверить в такую возможность, поэтому и переспросил, что Наталья имеет в виду. – Во-первых, машину, – загнула она мизинец на правой руке. – А к ней прилагаются два остолопа: они перед вами. – Все пальцы на руке сжались в кулак, и он недвусмысленно помаячил перед носом Лешика.

– Во, ненормальная баба! – раздался голос Тычины. Пожалуй, он и сам не ожидал, что его услышат, поэтому и поспешил оправдаться: – То вопила «машина! машина!», а теперь, выходит, она и не нужна.

– А это – третий остолоп! – не осталась в долгу подруга, ткнув кулаком в сторону матроса. – Только он сам по себе. Наши сыновья на нашей машине должны были уехать домой. Муж на ней в ночь собирался махнуть на рыбалку – цена достигнутого консенсуса. Я – в Касимов, он – на рыбалку. Мы даже палатку в багажник загрузили.

Выдержав паузу, капитан спокойно пояснил:

– Высадка ребят – не проблема. А вот машина… Дело в том, что для нее нужен кран. Да-а-а… Неувязочка. Петр Василич перед вашим прибытием сообщил, что количество пассажиров увеличилось, но уточнить на сколько – не успел. Связь оборвалась.

– Давайте позвоним папику и скажем, что билетов на автобус не было, решили отправиться на машине, – тихо сказала Алена. – И пусть он сам сообщит об этом Борису Иванычу. Хоть червяков спасем. Если накопал – на волю выпустит.

На этом беседа с капитаном прервалась – его позвали в рубку.

Расценив предложение Алены, как самое разумное, решили звонить домой. Пока спорили, кто именно будет вешать лапшу на уши Дмитрию Николаевичу, он объявился сам – у сына затрезвонил мобильник. Не долго думая, Славка сунул телефон мне. Я тут же перекинула его Аленке. Остальные мигом шарахнулись в сторону. Даже Тычина отскочил подальше.

– Алло? – тоненьким голоском ответила дочь. – Нет, это не Слава придуривается. Это я… Нет, не перепутал. Это Славкин номер… Он? За рулем, кажется… Я? Рядом с мамой и остальными… Ой, пап, извини, пожалуйста, только проснулась. Сейчас тебе мама все объяснит… – И она сунула мобильник мне.

«Вот так всегда!» – подумала про себя и затрещала в трубку, не давая Димону возможности вставить хотя бы слово – боялась лишних вопросов:

– Привет! Ты еще не спишь? – (Дурацкий вопрос, ясное дело, что нет.) – А Аленка вот заснула. У меня на руках. И Вика спит. Все спят. Ты оказался прав – билетов на ближайшие рейсы на Касимов не было. Впрочем, ты всегда прав. Пришлось воспользоваться машиной. Не ждать же до утра. Предупреди, пожалуйста, Бориса, чтобы червяков освободил… Слава? Слава спит, а Наталья тебе привет передает.

Я невольно сделала паузу, чтобы набрать новую порцию воздуха, и тут вклинился муж:

– Разбуди Вячеслава и передай ему трубку.

– Так он, это… Он за рулем…

Что ответил Дмитрий Николаевич, я не слышала, протянула трубку сыну, растерянно наблюдая, как он остервенело гримасничает, пытаясь мимикой и жестами показать степень моей невменяемости.

Славка отозвался бодро и решительно:

– Привет, па!.. Да это мамочка спросонья брякнула. Как я могу спать за рулем?… Да, по Рязанке… Да мы только что хотели звонить… Ну честное слово. Что я тебя обманывать буду? Просто Лешка всю голову сломал, как сообщить о поездке Борису Иванычу… Обязательно. Как только, так сразу. Привет бабуле!

Отключившись, сын облегченно перевел дух, а вместе с ним и все мы неожиданно почувствовали необычайную легкость. Прямо-таки щенячий восторг. Висевшая тяжким грузом обязанность чудесным образом трансформировалась в возможность короткого отдыха на воде. Лично я была очень благодарна Петру Васильевичу. Летчик оказался навысоте!

Сразу проснулся интерес к окружающей обстановке. Как раз подошли к первому шлюзу и удивились, до чего ж он маленький и тесный. Вот когда плавали на «Карягине»!.. Но решили не придираться. Москва-река – не канал имени Москвы.

Забрав вещи, отправились размещаться в каюты. Нам повезло – я, Наталья и девчонки оказались в одной. Ребята попали с подселением к мотористам, рулевым и матросу Тычине.

Мотористов и рулевых оказалось по двое. Помимо них, было еще три штурмана. Один значился первым помощником механика, второй – вторым, третий… Ну, словом, понятно. Непонятно было другое – где этот самый механик? Потом выяснилось, что им является сам капитан. Через тире…

Штурманы и рулевые – совсем молодые ребята. Наталья на всякий случай поинтересовалась, сколько раз они тонули. Оказалось, что тонул только один. В детстве в большой луже у поселковой школы утопил резиновые сапоги. А однажды они все сидели на мели – результат вынужденного маневрирования. Какие-то отчаянные мальчишки вздумали нырять с лодки в воду перед самым носом баржи.

Немного посидели со Светланой, но она раззевалась и быстро ушла спать, пожелав нам спокойной ночи. Ясное дело, человек на работе.

Наталья с чувством вздохнула:

– Хорошо-то как! И машина рядом. Завтра не надо будет скакать по автовокзалу в Касимове.

– А вы сразу же и уедете? – печально спросила Вика. И тут же понимающе кивнула: – Ну да, вам же на работу. Возитесь со мной…

Мы разом загалдели, уверяя ее, что именно с ней нам крупно повезло – ну когда бы так спокойненько отдохнули? Алена принялась ей рассказывать про сумбурный туристический круиз на теплоходе «Александр Карягин», после которого долго вздрагивали по ночам, я же попыталась выяснить у сына: как он набрел на машину в трюме?

– Очень просто – с перепугу. Когда Наталья Николаевна заорала, инстинктивно возникло желание бежать. Не важно – куда. Метнулся к борту, там ты летишь, сломя голову. Навстречу Лешка. Ну и шарахнулся назад, на затылке-то глаз нет. Наталью Николаевну сбил. Она к Вике полетела. Одной скучно было, так с собой стул прихватила. Не стал навязываться в компанию, боялся – опять гаркнет. Метнулся вперед – нечаянно подсек Тычину. Он как раз несся сообщить твоей подруге радостную новость про машину, чтобы успокоилась. Дальше я уже стал осторожнее. Смотрел только туда, где свободно. Думал – сигану в бункер, там не достанут. Вот так и вылетел к «Ставриде». Только там и заметил, что на мне Ленка болтается…

– Не нужно из меня монстра делать, – вмешалась Наталья. – Я, между прочим, в детском хоре пела. У меня мелодичный голос и…

– А не потому ли ваш руководитель детского хора оглох? – поинтересовался Лешик. – Помнишь, ты рассказывала? Не иначе как поднатужилась и весь хор переорала.

– Что-то ты, дружок, разговорился! – слабо огрызнулась Наталья. – Уж лучше бы тянул свое «да-а-а». Сработало бы, как гудок в тумане. – Про туман Наталья не зря сказала. Легкомысленные его клочки как-то очень быстро сгущались, уплотнялись и наконец превратились в плотную завесу. Баржа сбавила ход. Помнится, с этим природным явлением мы тоже сталкивались в туристическом круизе. – Ир, пойдем, устроимся на ночлег, чтобы потом не шарахаться и не будить рабочий народ. Захотим – выползем опять.

Боком спускаясь вниз, я подумала, что лестницы на туристических теплоходах намного удобнее. Впрочем, команда сухогруза трапом пользуется своеобразно. На наших глазах два ее члена, схватившись за поручни, легко скатились вниз, не пользуясь металлическими ступеньками.

Каюта напрочь пропиталась запахом солярки. А грохот машинного отделения сразу дал понять, что спать нам не придется. Такое впечатление, что сидишь в обнимку с двигателем. Надо же! Мы в свое время возмущались неудобствами каюты на «Александре Карягине». Да наш номер в сравнении с нынешними условиями вполне тянул на полулюкс. Это как же надо вымотаться, чтобы спокойненько заснуть в таких условиях?

Я тут же занялась сеансом психотерапии, стараясь уверить всех, что нам повезло:

– Во-первых, над нами не каплет, во-вторых… – На этом мое красноречие иссякло, и я расстроенно пробормотала: – Во-вторых, не каплет потому, что дождя нет. А иллюминаторы, хотя и у самой воды, но наглухо задраены. Сидим, как в подводной лодке.

Время шло, а обживаться в каюте не хотелось.

– Я, наверное, наверх уже не полезу, – заявила Вика, – ни за что потом не решусь сюда вернуться.

Алена молчала, но очень многозначительно. Нахмуренный лоб свидетельствовал о напряженной работе мысли.

– Ничего, как-нибудь ночь прокантуемся, – не очень уверенно заявила Наталья. – Может быть, попросить у вахтенного противогазы? Должны же у них быть эти намордники. Раньше на каждом предприятии были – все поголовно не только к труду, но и к обороне готовились… Вдруг завалялись? А уши можно заткнуть. У кого-нибудь есть вата?

– Вата есть в матрасе, – ответила Аленка, напряженно ощупывая свое ложе. – Но расковыривать свой я не позволю. Как думаете, если я его вытащу наверх и там расположусь, капитан не очень обидится?

– Хочешь, чтобы об тебя все спотыкались? – На положительный ответ я не надеялась. Так, на всякий случай спросила. Пожалуй, это и вправду было выходом.

– А я в бункере устроюсь, прямо за «Ставридой», – продолжала развивать свою мысль Аленка. – Как думаете?

Через пару минут общими усилиями вытянули из каюты матрасы, одеяла, подушки и теплые вещи. Шли по цепочке – на ощупь. В густом тумане трудно было понять – плывем или стоим на месте.

Первыми в трюм стали спускаться мы с Аленкой. Дальше вниз полетели материальные ценности. После прямого попадания матрасов в наши спины и головы мы ускоренно приземлились, вернее припесочились.

Вдоволь накувыркавшись, я успела порадоваться, что нашего перемещения не видно из рулевой рубки. Заодно и предположила, что теперь вполне могла бы уснуть в каюте, невзирая на грохот и запах горюче-смазочных материалов.

Впрочем, долго отвлекаться на посторонние мысли не стала. Увязая в остатках песка, отправились на поиски машины. Цепочка распалась, каждый, с матрасом на плече, искал ее в своем направлении. Ну кто бы мог подумать, что площадь бункера такая огромная! Вскоре мне показалось, что я до конца своей жизни обречена нарезать по нему круги. Аукаться боялись. На воде слышимость идеальная. Зачем пугать вахтенных?

В конце концов перестала сопротивляться обстоятельствам – одной рукой с превеликим трудом стянула с себя куртку, постелила прямо на песок, сбросила на нее сложенный пополам изрядно надоевший матрас. Сверху уселась сама, мысленно объявив себе привал. Буквально рядом кто-то тихо чертыхнулся, следом послышался глухой удар и торжествующий шепот: «Йес!» Кто шипел, я не поняла, но можно было догадаться, что один из членов нашей компании набрел на машину. В два счета я подхватила матрас и, забыв про куртку, рванула на звуки.

«Не следовало так торопиться, – мелькнула запоздалая мысль. – Ну что стоило прошипеть в ответ что-нибудь оптимистичное? Обрадовать, так сказать, своим присутствием».

Машина оказалась в двух шагах от места моего привала. Я боднула матрасом в зад нагнувшуюся Наташку, которой приспичило выяснить, почему в салоне «Ставриды» не горит свет.

Она безропотно улеглась на переднем сиденье, выронив ключи. Непонятно, как подруга догадалась, что это происки именно моего матраса, и хотя сдавленным шепотом, но капитально затронула лично меня.

Естественно, я обиделась, швырнула матрас на машину и, вытянув вперед руки, как средство безопасности при случайном столкновении, отправилась налегке в туманную перспективу. Надеялась – за подушками.

Нашли меня не скоро. И то случайно. Устав шарахаться из стороны в сторону, естественно, без подушек, я уснула, скорчившись на какой-то корявой доске. Сквозь сон слышала, как меня зовут то по имени, то мамой, но не отзывалась. Снилось, что лежу на берегу реки, спрятавшись за корягой. Песок мокрый, холодный и пахнет соляркой. Хочется разогнуться, распрямиться, но не могу. Неудобно, но зато безопасно. С реки доносятся тихие призывные голоса невидимых русалок. Подумала, что они наверняка совсем озверели из-за ухудшения экологической обстановки. Так я и отозвалась! Нашли идиотку!

Но «идиотку» все-таки нашли, о чем Наталья меня и известила, предварительно пнув ногой в бок. Якобы споткнулась. Свыкнуться с мыслью, что она – не типичная представительница нечистой силы, мне не дали. Этому обстоятельству я порадовалась уже на ходу. Наталья ловко обвязала вокруг моей талии веревку и поволокла за собой, навешивая разные нелестные определения. Огрызаться спросонья как-то не хотелось.

За время моего отсутствия все трое, пользуясь Наташкиной смекалкой, основанной на бельевой веревке, которую она третий или четвертый год – точно уже и не вспомнишь – возит с собой на дачу, забывая вытащить, легко освоили невидимое в тумане пространство трюма. Решив отыскать меня в последнюю очередь, чтобы не путалась под ногами, перенесли оставшееся имущество, раскинули рядом с машиной на песке палатку и подготовили спальные места. Поиски моей личности утомили их окончательно. Едва добравшись до матрасов, троица моментально уснула.

А я уже выспалась. Как Штирлиц. Каких-нибудь пятнадцать, ну, может, чуть больше минут – и сна ни в одном глазу. Так и встретила рассвет, прислушиваясь к каждому шороху и печалясь, что не сумела осторожно выяснить у Вики кое-какие вопросы.

Несколько раз высовывалась из палатки. Было светло, но по-прежнему ничего не видно. Помнится, на «Александре Карягине» схожая ситуация меня жутко напугала. Сейчас же страха не ощущалось. Так, давило немного чувство одиночества.

Я все-таки выползла из палатки вместе со своей сумкой и уселась на нее прямо у входа. В голове царил «оливье» – весьма поднадоевшая салатная смесь, только из мыслей. Успела передумать массу тем. В том числе проработать вопросы, находящиеся в ведении Президента России. Периодически хваталась за родные тканевые стены, проверяя, на месте ли мы обе – я и палатка.

То, что увидела в дальнейшем, – поразило, и «оливье» исчез. Никогда не доводилось наблюдать воочию, как рассеивается туман. Уматывал он довольно лихо, но со злостью. Надеясь, что сплоченностью отстоит свои позиции.

Уже стало ясно, что палатка никуда не денется, так же, как и надстройка с рулевой рубкой. Это придало уверенности, и я отправилась в машину. Нечего мозолить глаза вахтенным. Хотя баржа и стояла, вахта не дремлет. Жаль, что не ношу часы. Чуть позже зайду поздороваться.

Сколько я сидела в машине, сказать трудно. Во всяком случае мне там изрядно надоело. Туман окончательно рассеялся, вовсю светило солнце, но мне показалось, что баржа не двигалась. Рассудив, что теперь-то уже вполне могу подняться наверх и чем-нибудь помочь Светлане, уверенно направилась к железному трапу.

На палубе никого не было. В одиночестве полюбовалась на все еще зеленые берега. Только кое-где, напоминая о реальном времени года, проглядывали желтизна и багрянец листьев. Удивилась близости берегов. Где-то слышала, что на Оке имеются узкие места, но видеть не доводилось.

На палубу так никто и не выглянул. Не мудрено. Все девять штатных единиц либо заняты делом, либо отдыхают после работы. Бездельников здесь не держат.

Подойдя к рулевой рубке, слегка озадачилась. Все стекла рубки были завешены чем-то темным, плотным – похоже на одеяла. Непонятно, но, наверное, так положено. Плывут по приборам, а окна завесили специально – чтобы не отвлекали живописные берега. Долго ли зазеваться и сесть на мель? Правда, мы стоим, но… В общем, не мое это дело.

Прислушавшись, поняла, что рубка обитаема. Оттуда доносился тихий разговор. Немного поколебалась и постучала. Разговор вмиг утих, дверь открылась, и на меня уставилось озадаченное лицо первого штурмана. Буквально на секунду, поскольку взгляд штурмана мгновенно переместился на береговые просторы. Глаза вылезли из орбит, а щеки надулись, словно в намерении сдуть прекрасное творение природы. На мое «Доброе утро!» он ответил неадекватно: «Ох, ё-мое!..», если перевести на цензурный язык.

В дальнейшем о моем присутствии на время забыли. В считанные секунды одеяла были сорваны, а с маленького складного столика, приставленного к обшарпанному, драному дивану, сметены игральные карты и вместе со сложенным столиком спрятаны под этот самый диван. Пара непонятных команд по переговорному устройству, и сухогруз тронулся в путь.

Осознав наконец себя лишней, решила уйти, но тут второй штурман вспомнил о моем присутствии и поздравил с добрым утром. Виновато улыбаясь, пояснил:

– Принял вахту у капитана ночью, он дал команду встать на якорь – туман. Вот, решили скоротать время за картами. За окном такая тоска молочная – смотреть тошно. Вот и занавесились…

Я миролюбиво улыбнулась – не мне их судить, и спросила, не очень ли из-за тумана запоздаем в Касимов.

– Нагоним! – последовал уверенный ответ. – Порожняком идем, самое малое – шестнадцать километров в час. Не волнуйтесь, послезавтра утром будем в Касимове.

Мне показалось, что ослышалась, и я переспросила:

– Вы сказали: «послезавтра утром»?

– Ну да. Весь маршрут примерно двое с половиной суток занимает. А вот назад, груженные, еще сутки проплюхаем…

Он продолжал еще что-то говорить, но я уже не слушала. Тихий ужас острыми коготками терзал сознание. Послезавтра утром будет вторник, а на работу нам с Наташкой принято выходить с понедельника. У ребят занятия. Впрочем, прогуляют с радостью. Но чем оправдывать прогул на работу? Шеф сегодня вечером уезжает в Финляндию. Подпись всех банковских документов на мне. Просрочка некоторых платежей чревата сплошным негативом. Если даже и успеем приплыть во вторник утром, что уже катастрофа, то обратная дорога займет еще часов пять! Мама дорогая! А Димка?! А Борис?! Ну летчик! Чтоб ему еще раз с дуба рухнуть, но не так удачно!

Я с силой сжала пальцами виски и быстро пошла прочь – в голове застучали молоточки и зазвучал колокольный звон. Молоточки вскоре притихли, колокольный звон остался. Не мудрено. Он доносился с берега – от сияющей белизной церковной колокольни.

Прокручивая различные варианты спасения, нашла только один оптимальный выход: надо уговорить капитана как-нибудь высадить нас на берег. Вместе с машиной. Это немного успокоило. Как только проснется после вахты, сразу бухнусь в ноги.

– Ирочка, ты что вскочила? – послышался приветливый голос Светланы. – Нам еще долго плыть, успеешь налюбоваться красотами.

Я криво улыбнулась, демонстрируя приветливость. Светлана решила что-то спросить, но не успела. Над ухом раздался жизнерадостный голос Наташки:

– Привет, девушки! Так замечательно выспалась! Ирка! Нам крупно повезло! Ребята сказали, что до Касимова еще двое суток плыть. Я сначала чуть копыта не откинула от удивления, а потом обрадовалась – надо же, какое везение!

С недоверием взглянув на подругу и отметив, что она не шутит, решила, что Наташка на просторе речной волны просто сбрендила. По крайней мере два важных момента выпали из ее памяти – то, что она рабочая лошадь, и то, что замужем. И не за сивым мерином.

А подруга продолжала радостно вещать, как проснулась в хорошем настроении и как оно моментально испортилось от осознания того, что надо собирать шмотки и готовиться к высадке. Путешествие оказалось сумбурным и излишне суетливым. Отдохнуть не пришлось. Зато теперь открывается прекрасная перспектива побалдеть на природе, не прилагая к этому абсолютно никаких материальных усилий.

Закрыв глаза и подставив физиономию не по осеннему жаркому солнышку, Наташка излучала искреннее удовольствие. Я осторожно намекнула ей про семейное положение. Не только свое.

– А-а-а, ерунда! – последовал радостный ответ, подкрепленный обновленной версией для наших мужей: – Бабуся серьезно захворала. Положительные эмоции от встречи с внучкой с головой захлестнули, кое-как с нашей помощью выплыла, но на больничную койку. У внучки – новый стресс, а у нас – вынужденная посадка на два дня в славном городе Касимове. Не можем же мы бросить бедняжек на произвол судьбы: это не по-человечески, – укоризненно добавила она и, перестав нежиться на солнце, посмотрела на меня так, будто именно я вогнала бедную старушку в хворь. – Ир, я тебя просто не понимаю! Ты когда-нибудь о себе будешь думать? Не будешь, – уверенно ответила за меня. – В таком случае я за тебя подумаю. На работе у меня три неиспользованных отгула. А с твоим Максимом Максимычем как-нибудь договоримся.

– Он одним чемоданом уже в загранкомандировке, – печально пояснила я. – Два человека поездом поехали, он с ними его и отправил. Сам самолетом налегке махнет…

– Замечательно! – обрадовалась Наташка. – Туда ему и дорога! В понедельник позвонишь секретарю, скажешь правду – не уговаривайте, мол, все равно не приду.

– Основание?

– Основательная ты наша! В твои годы пора собственным умом жить. Существует, например, такая замечательная вещь, как диарея. Что, не можешь позволить себе отравиться? Можем вместе – за компанию даже лучше.

– А кто банковские платежки подпишет?! Приедут ко мне домой.

– Ну и пусть едут. Тебя-то там нет. Забудешь предупредить, что находишься на даче. А там еще тридцать три несчастья свалилось – свет отключили на неделю в знак солидарности с… Нет. Лучше в связи с ремонтом. У нас на даче фидер номер тринадцать. Без конца глючит. А у тебя батарейка мобильника села. Только ты сама ни о чем не подозреваешь. Бегаешь в свободное от основного занятия время к окошку, ждешь. Ну на «нет» и суда нет. Не приехали – значит, без надобности…

– Да что ты мелешь?! Мне не нужны оправдания. Мне завтра надо быть на работе!

– Будь, – легко согласилась Наташка и повернулась к растерянной Светлане. – Светик, кипяток есть? – Та кивнула. – Замечательно! Капитан не будет возражать, если мы здесь покофейничаем? – Светик отрицательно покачала головой. – Ты на Ирину внимания не обращай, – доверительно сказала ей Наталья. – У нее мания величия. Не поймет, что незаменимых людей не существует. По работе, я имею в виду. А как поймет, испугается и сразу придумает парочку выходов.

Не успела Наталья договорить, как я действительно нашла выход. Завтра утром прозвонюсь на работу, уточню срочные платежи, свяжусь с клиентурой и попрошу проплатить необходимые суммы в порядке взаиморасчетов. Соответствующие письма гарантирую.

Окружающий мир снова обрел яркие краски. Наташка унеслась, не успев оценить результат своих слов. Я пялилась на медленно проплывающие мимо извилистые берега, испытывая чувство благодарности к Петру Васильевичу и коря себя за мстительные пожелания в его адрес.

Вернулась Наталья с девчонками. У Аленки, тащившей пакет с бутербродами, на физиономии было написано удивление:

– Мамуля, тут Наталья Николаевна такое загнула! Нас мигом с матрасов сдуло. Неужели правда?

Я покосилась на Наташку и обреченно развела руками – куда, мол, деваться: через силу, но отдыхать придется.

– Пойду Славку разбужу, – повесив мне на руку пакет, заявила дочь и понеслась вслед за Натальей, взявшей на себя доставку горячей воды.

Мы с Викой стояли у борта, завороженно глядя на воду грязно-коричневого оттенка, оживляемую белыми бурунами, как кружевом. Когда-то давно она, скорее всего, была другого цвета. Возможно, голубого.

– Ты в первый раз плаваешь? – спросила я девушку.

– По реке – в первый. А вообще плавала на большом океанском лайнере. Папа брал путевку в круиз. Еще мама была жива. Мне тогда пять лет исполнилось, и сначала все очень нравилось, но быстро надоело это мероприятие. Плывешь, плывешь, со всех сторон одна вода. А как только причалим к берегу, начинаются гонки по экскурсиям. Гиды мне казались страшными занудами. Особенно запомнилась одна – в Афинах. Настоящий ходячий скелет. Да еще постоянно улыбающийся. Можете себе представить приветливо улыбающийся скелет?

Еще бы я не могла! С моим-то воображением… Даже внесла кое-какие дополнительные детали – мысленно водрузила на голый череп ярко-рыжие волосы и моментально сквасилась от ужаса и омерзения, что вполне удовлетворило девочку. На секунду даже вылетела из головы насторожившая меня фраза: «Еще мама была жива…» Получается, что Виктории известен факт гибели матери. Интересно, от кого? Петр специально предупреждал, чтобы мы об этом молчали. Сам Володька сказал? Но тогда он предупредил бы летчика…

– Ирина Александровна! Прекрати в конце концов корчить рожи! Мы, между прочим, в одинаковом положении. Только мне гораздо хуже, ибо не я, а ты втянула меня в эту поездку. Если бы не ты, я бы сейчас на даче закладывала фундамент будущего урожая – осуществляла руководство копательными работами и воровала черенки роз у соседки. И для тебя, смею заверить, тоже! – Наташка в опасной близости от моего носа жестикулировала термосом.

– Зачем воровать-то? – растерянно спросила я, пристально наблюдая за траекторией пируэтов термоса. Выскользнет и долбанет по голове. Металлический все-таки.

– Ну ты как сегодня родилась! Если не своровать, ничего расти не будет. Я с Аллой договорилась – она сделает вид, что не видит ни меня, ни моего секатора… Слушай, ты способна вообще принять человеческий вид? По лицу твоей физиономии запросто можно считывать всю информацию. – Подруга резко развернулась и, не оборачиваясь, скомандовала: – Тащите какую-нибудь фигню. Стол сделаем… Где-то я видела кое-что подходящее… Несколько грязноватое, но ничего. Газеткой накроем и сверху полотенчиком – сойдет. Ладно, сама сбегаю, на вас надежды нет – не найдете… – Через минуту Наташка вернулась: – Полный облом! Оказывается, по этой штуке шныряют туда-сюда: на берег и обратно. Ну не очень-то и хотелось! Она неподъемная. Тычина в нее намертво вцепился. Не тащить же вместе с ним! Думаю, сойдет и фуршет. Вика, иди бери булочку. Там внутри яблочко. Бутерброды с сыром тоже съедобны. С сырокопченой колбасой, – она ее старательно обнюхала, – тоже. Если хотите, на мужиках проверим. Светик, ты не видела наших ребят? Ах, это не Светик… Матрос Тычина, хочешь кофе?

– Ваши ребята в машинном отделении. Слава там кое-что ремонтирует. Спасибо, я уже пил. С макаронами по-флотски. – Тычина с достоинством отстранил протянутый Натальей пластиковый стакан. Я с удивлением заметила легкий румянец на смуглых от загара щеках матроса. – Лавочку вот принес… – Заодно выяснилось, что Алена стоит у штурвала, осваивая азы речного судоходства.

– Ну все при деле! Тычина! А что ж ты лавочку-то назад попер? – Матрос спохватился, вернулся и старательно поставил лавочку перед нами. Румянец на щеках стал гуще. – Съешь булочку! – в приказном порядке заявила Наталья, протянув Тычине румяный колобок. – Ешь, говорю! Там яблочко! Сама пекла, блин! Жалко выбрасывать. На! А этими, – она протянула ему пакет, – остальных угостишь.

Потупившись и переминаясь с ноги на ногу, Тычина взял угощение и медленно направился в рулевую рубку.

Я осторожно наблюдала за Викой. Девочка казалась вполне безмятежной. И это притом, что на днях узнала о смерти матери. Нет, тут что-то не так.

– Викусик…

– Ой! – обрадовалась она. – Меня так только папа называет. Мама, когда жива была, все время Виком называла или Виктором – ударение на втором слоге. Как мальчишку. Папа ужасно злился. А ей просто хотелось, чтобы родился мальчик.

– Прекрати корчить рожи! – с плохо скрытым удовольствием рявкнула я на Наташку, откусившую кусок булочки, но забывшую, что с ним делать дальше. Так и сидела с полным ртом и круглыми глазами. Подруга послушно зажевала, но глаза в объеме не уменьшились. Я почувствовала себя отмщенной, отняла у нее одноразовый стаканчик с кофе, спокойно его выпила и вернула стаканчик назад. Наташка безропотно взяла стаканчик и предприняла попытку сделать глоток. Естественно, безуспешную. Но даже это не вывело ее из транса. – У тебя были сложные отношения с мамой? – спросила я Вику и испугалась: чересчур прямой вопрос.

– Я тогда была слишком маленькой и в основном жила с бабушкой и дедушкой. Играть или сюсюкаться со мной она не очень любила, но всегда привозила подарки. Быстро уставала от моей болтовни и начинала злиться. Тогда бабушка меня уводила. Никто не знал, что мама была больна.

– Чем? – проглотив кусок булки, не своим голосом спросила Наташка.

– У нее была опухоль головного мозга. Она умерла внезапно – через месяц после нашего возвращения домой из круиза.

– Тебе было всего пять лет, когда это случилось? – Ответ я уже знала, просто напряженно обдумывала следующие вопросы, но задать их не дала Наталья. Ей срочно понадобилось уточнить диагноз, затем симптомы болезни, методику лечения и наконец место захоронения бедной женщины.

Я терпеливо выслушала Викины пояснения, в частности узнала, что каждый год в день маминой смерти они с отцом отправляются на старое деревенское кладбище. Сама деревушка давно исчезла с лица земли, сейчас на ее месте дачные участки, но кладбище действующее. Там хоронят всех из поселка Ярцево.

– Вообще после этого круиза и начались все наши несчастья. – Вика торопливо допила кофе и бросила стаканчик в приготовленный Натальей пакет для мусора. – Может, сбегать за Аленкой? А то булочки засохнут.