Текст книги "Бенефис чертовой бабушки"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– «Домой… – прошелестел откуда-то сверху уже знакомый мне шёпот. – Зря вы сюда приехали. Нехороший дом…»

– Ждите беды… – автоматически договорила я за советчика и умолкла.

Ночную тишину прорезал Наташкин отчаянный вопль: «Газонокосильщик!» Тут же дал о себе знать мощный собачий хор. Громкий перебрех «а капелла». Мне с большим трудом удалось удержать сорвавшуюся с места подругу. Она упорно стремилась, как считала, к дому. Выбранное Наташкой направление, возможно, и было правильным, но ведь полной уверенности в этом не имелось.

– Хватит каркать! – вызверилась я на шептуна. Непонятно, откуда он вещал, но главное, меня слышал. – Все, что могло случиться, уже случилось – мы сюда сдуру прикатили. А в мистику я не верю! Наташка, нам абсолютно нечего бояться.

– Никто и не боится, – промычала подруга так, что сразу стало понятно: врет!

Расхождение в словах и мыслях было чудовищным. Вопреки логике липкий страх стремился парализовать тело. Но лично у меня он достиг апогея и пошел на убыль. Храбрости придало не только отчаяние, но и два быстро приближающихся световых луча.

– Какой я вам газонокосильщик? – донесся от них ворчливый голос Димки. – Прекратите орать! Всю деревню перебаламутили. Ну немного подзадержался – еще один фонарик из машины прихватил. Идите ко мне на свет. У меня подмышками две доски. И еще кучу обнаружил. Втроем мы в три раза больше унесем.

Ужасно не хотелось поворачиваться к Газонокосильщику спиной. Как и рассчитываться на «первый – второй». Ломиться через деревья и кусты парой невозможно, а быть завершающей единицей нашей с Наташкой колонны – тем более. Не помогало даже осознание того факта, что Газонокосильщик (второе имя – Шептун), по сути, не так давно спас мне жизнь.

– Обойдемся двумя досками! – категорично заявила подруга. – Мы же не собираемся строить коммунизм. Или беседку из вторсырья. Положим две доски так, сяк и наперекосяк, их вполне хватит.

– Наперекосяк, три нужно, – тихо поправила я подругу, пытаясь услышать какой-нибудь посторонний шорох. Или очередной совет со стороны.

– В таком случае, третьей доской ты будешь! – отрезала Наташка. И я быстро согласилась с требуемым количеством в две доски, заявив, что просто ошиблась в подсчетах. В конце концов здесь на посту еще и Газонокосильщик.

Ворчание прибывшего Димки казалось музыкой небесной. Вооруженные фонарями, мы с Наташкой старательно выполняли его указание: светить прямо по месту расположения колодца, который он из шахты переименовал в штольню. Но иногда луч Наташкиного светила на короткое время уходил нам за спину и после оборота в триста шестьдесят градусов возвращался назад. Она определила это действо официальным выражением: «превентивная мера». Нашла время умничать! Поняв ее по-своему, Димка хмыкнул. «Других дураков, способных гулять в этой части участка, нет». Я тоже хмыкнула и отметила, что не стоит подгонять «других» под одну дурацкую гребенку. Может быть они, как раз самые умные.

– Ну-ка посвети мне сюда, умница, – потребовал муж, склоняясь к колодцу.

«Да ни за что на свете!» – возмутился мой просвещенный разум, но я свое возмущение не озвучила. Пересилило любопытство. Даже подняла ногу, чтобы шагнуть ближе к колодцу.

– К-куда?! – дернула меня за руку Наташка. – Что, завтра у нас дня не будет? – на всякий случай, подруга очередной раз осветила туманный задний план. – Обязательно рисковать Иркиной бесшабашной головой именно сейчас? Ир, тебе не кажется, что ты Ефимову надоела?

– Ей не кажется! – сурово отрезал Димка.

– Не зная броду, не суйся в воду! – достиг ушей знакомый, но более зловещий шепот. С легкой хрипотцой. Газонокосильщик явно напрягал голосовые связки – успел отойти на безопасное для себя расстояние.

Наташка поняла это мгновенно. Даже не взвизгнула. Зачем визжать вслед источнику страха? Еще вернется обругать. Я и подавно молчала: инстинктивно ожидала чего-то подобного.

5

– Кто это сейчас сказал?

Димкин вопрос в полной тишине прозвучал на редкость спокойно. Я бы даже сказала, отрешенно. Сразу стало ясно: человек находится в полном смятении. Если, конечно, не перепугался до потери сознания.

– Это мой внутренний голос, – пытаясь кокетничать, сообщила я, легкомысленно пританцовывая на месте. Сказывалось невероятное облегчение от ухода Газонокосильщика.

– А почему он не похож на внешний?

Димкина интонация не изменилась, но я решила, что муж в одно мгновение поглупел. В следующий момент он швырнул доски на колодец, как попало, и выдал нам с Наташкой такое!..

Разинув рты, мы выслушали обвинение в постановке дешевого и одновременно почему-то бесплатного спектакля, разыгранного исключительно для одного зрителя – уважаемого коллегами, пациентами и самим собой хирурга Ефимова. Дмитрия Николаевича. И упорно просил показать третьего актера. Только затем, чтобы непременно оторвать ему голову.

– Сам оторвет, сам и пришьет. Мастер – золотые руки, – с уважением проронила мне на ухо Наташка. – Может, уважить его, послать в лес? За Газонокосильщиком. И если тот не возразит… Мама дорогая!!!

В порыве праведного, как считал сам, гнева и не прерывая своего обвинительного заключения, Димка со злостью пнул одну из досок. Она мгновенно улетела в туманную даль, а он ногой угодил прямо в колодец, потом загремел в него почти полностью. Всей массой уважаемого хирурга Ефимова. На поверхности земли остались только его золотые руки мастера. И эти руки изо всех сил вцепились в сомнительную опору – вторую доску, которую он не успел пнуть.

Положительным моментом был только один – он замолчал. Зато заговорили мы. Несли полную ахинею, стараясь при этом помочь ему выбраться. И бестолково тянули его в разные стороны. Димка только кряхтел и мычал. Его попытки задействовать ногами стенки колодца оказались бесполезными, ноги скользили. Было хорошо слышно, как в самом низу булькает вода, принимая гнилые останки стенок. Была минута, когда я взвыла от бессилия. Единственное, чего мы добились – стянули Димкину спортивную куртку ему на голову. Он даже мычать перестал.

– Сам не свалится, так удушим! – плача от отчаяния, заявила Наташка. – Надо бежать за помощью. Держитесь, я быстро.

Забыв захватить фонарик, подруга исчезла, а я с рычанием продолжила борьбу за Димкино выживание. Для начала успешно стянула с него футболку. Она следом за курточкой тоже пристроилась где-то в районе его головы. Кроме одного рукава, с которым меня унесло в сторону. Шлепнувшись, я поняла, что надо изменить тактику. Если нагнуться и исхитриться ухватить Димку за пояс спортивных штанов, это проложит путь к его вызволению. Штаны ни в коем разе на голову не наденешь. С этой идеей и подскочила, но перегнуться, а соответственно бездумно улететь вниз, увлекая за собой мужа, не успела. Из тумана возник умный спасатель, мощным рывком сумевший вытащить Димку из мерзкой пропасти. Я толком и не поняла, каким образом, но ровно наполовину. Дальше мой муж выбрался сам, да так и улегся на месте. Не предпринимая никаких попыток подняться, бессильно отдыхал на мокрой траве. А я, сидя рядом на коленках, причитала на все лады, уговаривая его сказать хоть слово. Ну хотя бы обругать меня, что ли. На будущее, которое, спасибо спасателю (неужели Газонокосильщик?), у нас с ним будет.

Тут меня осенило. Во-первых, я так и не поблагодарила спасателя за действенную помощь, а во-вторых, сам Димка просто не в состоянии это сделать, мешает навороченная на голове «чалма», скрывшая от меня его неповторимые черты, а от него – нечто большее, весь окружающий мир. Что касается спасателя, то его в этом окружающем мире поблизости не оказалось.

С этой минуты я начала действовать осознанно и четко. Первым делом освободила Димку от «чалмы». Был только один момент сбоя в моей программе – когда я, вернув его футболку в исходное положение, попыталась приляпать на место оторванный рукав. Но быстро отступила, поскольку нашла ему более достойное применение – вытерла им свою физиономию. Все-таки натуральный хлопок есть натуральный хлопок.

На этом выводе я, как ни странно, зациклилась. Под его неоднократное повторение мои руки продолжали оказывать Димке посильную помощь. Во всяком случае куртку с него я стащила и подложила ему под щеку. Этим же дифирамбом хлопку встретила подоспевшую на помощь Наташку, тащившую на Денькином поводке Брусилова Юрия Сергеевича. Только держали они его в руках. Этой же фразой я ответила на их изумленный вопрос, каким образом мне удалось вытянуть Дмитрия Николаевича из бездны. Сам Дмитрий Николаевич только глухо постанывал и невнятно жаловался на боль в челюсти. Как выяснилось, своим торможением о доску он был обязан не только рукам, но и подбородку. А самое удивительное – Димка тоже был уверен, что не кто иной, как я спасла его от падения. Одним мощным рывком.

Разочаровывать присутствующих не стоило, важен конечный результат.

Димку надлежало срочно препроводить в дом. Пока Наташка с Юриком поднимали его, он мужественно охал, сопровождая охание шепелявым «все в порядке». Я заботливо вращалась вокруг него, спотыкаясь обо все, что под ноги попадало. В том числе и о поводырей, пока Наташка не отпихнула меня в сторону. Надо сказать, в самый неподходящий момент. Во-первых, мы уже почти пришли, а во-вторых, всем от этого стало только хуже. Я с грохотом уселась в уже помянутый не раз оцинкованный таз, оставленный каким-то придурком не на месте, и своими новыми спортивными штанами впитала всю оставшуюся мыльную жидкость. Нос учуял знакомый запах кошачьей мочи.

Подруга тут же бросила Димку и кинулась спасать меня. При этом слишком много наговорила лишнего, поскольку принюхаться не успела. Я, как могла, отбивалась. Прислоненный к перилам крыльца Димка послал на помощь Наташке анестезиолога. Запах перегара в момент заглушил не только запах «визитной карточки» Басурмана, но и все чувства. В том числе рациональности моего сопротивления. К моменту окончания спасательной операции воняло ото всех, включая Димку. Ясное дело, поводыри оказали ему посильную помощь при восхождении на крыльцо. До третьей ступеньки. Дальше он решительно отверг их помощь и поскакал вверх сам.

За проверкой работы бойлера Юрик окончательно протрезвел и все сокрушался, что скажет Маринка по поводу его длительного отсутствия. Угрюмого Димку, которым хирургическая чистота тела была возведена в абсолют, каждый раз перекашивало, но он находил в себе силы успокаивать коллегу тем, что Маринка его отсутствия и не заметит. Впрочем, это был не единственный повод для расстройства Дмитрия Николаевича. Стоило ему с трудом тащиться в дом, чтобы затем тащиться обратно, на другой конец участка, где в недостроенной бане был установлен душ. По непонятной причине опять отключился свет, и вода в дом не подавалась. Дали свет, разумеется, тогда, когда в этом уже не было особой необходимости. Единственное, что порадовало при полном освещении, выражение лица анестезиолога, узнавшего от нас много интересного. Первым делом то, что завтра, вернее, уже сегодня не воскресенье, а понедельник. В качестве доказательства Димке пришлось предъявить ему свои часы, после чего Юрка, обуреваемый стремлением немедленно выехать на работу, проявил резвую прыть. Запутавшись в первоочередности действий, ломанулся было к выходу – заводить машину. На ходу передумав, решил вначале разбудить Маринку, но опять передумал и кинулся включать чайник. Там и был пойман Наташкой в тиски благоразумия. Ее «дурак, что ли, или притворяешься?!» заставило анестезиолога остановиться и задуматься. Он окинул нас беспокойным взглядом, с силой провел ладонью по лицу, словно снимая наваждение, и вдруг выдал:

– Марина сказала, когда похороны?

– Чьи именно? – внятно спросил Димка. Время лечит. Нижняя челюсть мужа приходила в норму.

Брусилов отчаянно заметался по кухне. Осмысливая данный вопрос, он не решался задать новый, куда более страшный, – «кто еще?..» Бедняга бледнел на глазах. И эти с силой сжатые в кулак пальцы…

– У нас, слава Богу, все живы, – перекрестилась Наташка.

– А… у нас? – напряженно спросил Юрик.

Я не выдержала этой пытки:

– А у вас пока точно не все дома!

– И… и кого нет?

– Первым делом, не «кого», а «чего»! – внесла поправку Наталья. – Совести у вас нет. И ума. Маринка с твоей мамочкой в местной больнице. Лечатся от вашего с братиком пьянства, обернувшегося белой горячкой.

– Дима, я что, поднял на кого-то из них руку? Ч-черт! Ничего не помню. Я же, ты меня знаешь, не пью. Тем более, до стадии такого беспамятства. Пару рюмок исключительно по поводу, за компанию, да и то без удовольствия.

Димка глубоко вздохнул, махнул на своего коллегу рукой, как на человека не совсем безнадежного, и пожелал всем хорошо выспаться. Благо никому никуда торопиться не надо. Вопрос с пятидневным отсутствием анестезиолога на работе решен. Тем более что понедельник – день неоперабельный, есть время для технической замены Брусилова. Лично ему, Димке, с травмированным подбородком трудно сейчас вести какие-либо разговоры, а поэтому он и не намерен делать это.

Брусилов взглянул на нас Наташкой. Стараясь не встречаться с ним глазами, мы обе уставились на чайник, который Юрка так и не удосужился включить. Он понял это по-своему и предложил поужинать. Хотя бы кипяточком, если не найдем заварку. Димка решительно встал, но тут же решительно сел. Наверное, забыл про другие травмированные части тела, они о себе и напомнили.

Ужин, более приличествующий раннему завтраку, как влетел, так вылетел из головы. Все выразили готовность к транспортировке Дмитрия Николаевича в кровать. Мою помощь привычно отвергли. В первую очередь сам Димка. То ли потому, что я вроде как уже заработала свое право на отдых, то ли опасался лишних травм. Так или иначе, но я не успела выяснить у Юрия Сергеевича некоторые любопытные обстоятельства. Зато успела увидеть другое, недоступное остальным: в окне, выходящем на террасу, мелькнуло и тут же скрылось чье-то лицо.

Сказать, что я босыми ногами приклеилась к полу, нельзя. У меня просто не хватало сил шагать за остальными. Наверное, со стороны я казалась образцом бесстрашия. Стояла и упрямо пялилась в окно до тех пор, пока в дверь что-то не стукнуло. Тогда я попыталась сконцентрировать взгляд на двери, ибо не помнила, чтобы ее закрывали на ключ. Этот маневр мне не удался. Голова на сто восемьдесят градусов не поворачивалась. А потом ноги сами понесли меня по коридору в комнату. Я даже не выключила в кухне свет. Зато закрыла дверь на защелку и только потом подумала, что зря запаниковала. Димка не мог так быстро заснуть, а значит, защита мне обеспечена. И, скорее всего, домой возвратился Борис. Или другой член нашей команды. Все же не могут поместиться в садовом домике. А что касается стука – ну споткнулся возвращенец.

Накативший приступ храбрости прошел сразу же после того, как не обнаружила на своем месте кровать. И не потому, что искала ее «методом тыка» или на ощупь. Просто у противоположной стены, где ей надлежало стоять, расположился шкаф, спать в котором я, разумеется, не планировала. С трудом, но дошло, что ошиблась дверью – влетела в комнату Светланы Никитичны, в данный момент занимаемую нянюшкой. Честно говоря, я боялась даже пошевелиться – идеальная тишина в комнате могла свидетельствовать о том, что женщина проснулась и от страха у нее отнялась речь.

Крайне неловкое положение! Не знаешь, стоит ли ее успокаивать заверениями о допущенной мною ошибке. А вдруг она все-таки спит. Проснется и… все та же парализация речи.

Минут пять я изображала из себя ушастый бетонный столб, слегка накренившийся вперед. Ни одного сонного всхрапывания со стороны постели! Зато с раскладушки слышалось тихое посапывание Антона. Во сне он еще что-то бормотал. А где же нянюшка? Не может живой человек, если он не спит, онеметь на столь долгое время. Обязательно поинтересуется, кого и зачем принесло к нему в такое время. Получается…

Итог своих размышлений я уже подводила в коридоре, безошибочно определив место нахождения выхода из комнаты. В кухне по-прежнему горел свет. И тут меня осенило, что можно включить его и в коридоре. Быстренько загляну к Анне Петровне – прямо с порога, убедюсь… убежусь… Господи, какая ерунда лезет в голову! Одним словом, пойму, что с нянюшкой все в порядке, и пойду спать. Свет выключать не буду, все равно лампы энергосберегающие. Моя электроэнергия меня бережет! Да, но в таком случае придется вернуться на кухню. Какой дурак поместил коридорный выключатель именно там? А вдруг на кухне кто-нибудь сидит? Ужинает. Кипяточком. А я тут шастаю.

И пока я размышляла о корректности своего поведения, руки действовали сами по себе. Одна из них рывком открыла дверь в комнату Светланы Никитичны, вторая мгновенно потянулась к выключателю. Куда ж было деваться любопытному носу. Само собой, он сунулся в комнату.

При мягком свете желтого абажура я увидела, что кровать нянюшки пуста. Антон даже не проснулся.

5

Мое машинальное «извините», адресованное непонятно кому, осталось без ответа. Немного помедлив, я выключила свет, прикрыла комнату и на цыпочках отправилась к себе, благо путь недалек.

Димка встретит меня ворчливым «где меня, его вторую половину, носит?». Без меня он чувствовал себя неполноценным. Правдивый ответ его совсем не взволновал. Иначе зачем бы ему предлагать мне продолжить поиски нянюшки под окном комнаты Светланы Никитичны? Впрочем, у него нашлись силы и здоровье на собственный вариант объяснения: похоже, у этого окна стихийное место свалки биомусора. Дурные примеры заразительны. Надо подсказать Юрке, чтобы не вздумал делать там лавочку.

– Тебе не кажется, что в этом доме кто-то что-то ищет? – укладываясь рядышком, поинтересовалась я у мужа.

– Не кажется. А если и так, ничего сверхъестественного. В нашем с тобой доме поиски вообще явление хроническое, – не удержался он от замечания. – Здесь суета заметнее, поскольку народа больше. Хотя направление поиска несколько странное. Зачем, например, кому-то искать свои вещи среди наших? Мы сами-то в них не разберемся. Ты помнишь, где вы высадили своего ночного попутчика?

Переход к новой теме был столь неожиданным, что я даже села на кровати.

– Помню… Там еще сосна была такая…

Попытавшись изобразить разлапистое дерево, я широко развела руки в стороны. Но Димка был начеку. Скорее всего, областью саднившего подбородка, поскольку в темноте инстинктивно ухитрился перехватить мою правую руку.

– Утром покажешь.

– А разве мы утром не уедем?

Я начала догадываться, чем вызван Димкин интерес к образу Газонокосильщика. Решил проверить наш с Наташкой рассказ. Поздновато спохватился, чтобы очередной раз доказать – мы с подругой просто выдумали эту легендарную личность. Решили оправдать свою задержку с приездом. На самом деле элементарно заблудились в трех соснах, сбились с пути, заехали в какое-нибудь болото, долго выбирались. Надо же как-то закамуфлировать Наташкин непрофессионализм в качестве водителя. Впрочем, у мужа мог возникнуть и более серьезный повод. Допустим, Димка хорошо подумал и пришел к выводу, что потусторонний ночной шепот, предупреждавший об опасности, не розыгрыш. И чтобы окончательно его в этом убедить, я призналась:

– Извини, что так и не смогла вытянуть тебя из колодца. Спасательница из меня никакая. Как из тебя стилист. Единственная помощь, на которую была способна, – составить компанию в полете, да, если совсем не повезет, стать в определенном смысле для тебя «соломкой».

Димка ответил не сразу, «пережевывал» мое откровение.

– А если бы повезло?

– В таком случае конечный результат уже не оценили бы мы оба.

– Ирина… Умеешь же ты утешить. Это у тебя запоздалая реакция на стресс. Я ведь и в самом деле едва не загремел вниз. И хорошо помню: именно ты спасла меня от падения. Больше никого рядом не было. В стрессовых ситуациях люди способны на невероятные поступки, в которые зачастую и сами потом не верят. Разве не так?

Я почувствовала неловкость. Это что же получается? Раз я не ощутила гигантского прилива огромных сил, способных спасти родного мужа от… Словом, выходит, что ситуация не была для меня стрессовой? Фига себе! И если сейчас сделаю подобное заявление… Стрессовая ситуация мне обеспечена. У Димки прекрасная логика. Хотя в действительности все совсем не так.

Понимая, что вот-вот окончательно завязну в своих рассуждениях, я встала с кровати, подошла к окну, откинула занавески и распахнула его настежь. На улице заметно посветлело, но туман и не думал рассеиваться. Такое впечатление, что еще больше сгустился. Мало того, мне показалось, что он готов проникнуть и в комнату. Я хорошо слышала, как откуда-то сверху падали крупные капли влаги. С трудом удержалась, чтобы не захлопнуть окно. Но прикрыть – прикрыла.

– Ну, все, хватит переживаний.

Теплая Димкина рука обняла меня за плечи, его физиономия без жалости к собственному подбородку ткнулась мне в волосы, и я почувствовала себя еще хуже. Предательница, присвоившая себе чужую славу.

– Мне кажется, что тебя вытащил Газонокосильщик, – услышала я собственный голос. И удивилась его невыразительности. Такой же тусклый, как пелена тумана.

Димкина рука еле заметно дрогнула. Он явно хотел что-то сказать, но передумал.

– Я собиралась это сделать, но, к счастью, Газонокосильщик меня опередил. Страшно подумать, чем бы кончилась моя попытка.

– Прямо какой-то благодетель. Что бы ему в таком случае мне не представиться? А ты это не придумала?

– Нет. Зачем мне лишаться честно заработанного звания героини ночи? Представь себе, как долго я могла бы попрекать тебя спасением.

– М-да. Логично. Ну и что ты думаешь по поводу непрекращающегося бардака в этом доме? Он имеет исторические корни?

– Возможно. Но активизировался только после окончательного вселения Брусиловых.

– Давай все-таки укладываться. Нога ноет. Выспимся и разберемся…

Я долго рассказывала Димке новости, полученные от Веруни. Только, наверное, слишком монотонно – без выражения. Но он не перебивал. Просто иногда хмыкал, а вскоре «хмыканье» сменилось легким похрапыванием. Странная реакция на мистические события прошлого. Доведись мне быть на его месте, я бы мгновенно вообразила себя их участницей. Кто знает, возможно, наша кровать стоит как раз там, где произошло убийство Пилипенковых. Или того же Петруши. И их неприкаянные души…

Явственный шорох, донесшийся из-под кровати, заставил отказаться от намерения перевернуться со спины на бок. Я так и замерла в неудобном положении с приподнятым левым плечом. Неужели «неприкаянные души»? Ох, не вовремя их помянула. Так поди угадай время их разброда и шатания. За окном уже совсем белым-бело. Впрочем, им из-под кровати не видно. Объявить точное время? Вроде как между прочим. А что душам понадобилось под кроватью, куда вчера кто-то закинул наши с Димкой шмотки? Карты! Они искали свои карты!.. Чушь какая-то. Неужели на том свете больше заняться нечем? Тайком возвращаются на этот, чтобы перекинуться в дурака? Интересно, у душ могут быть когти? Нет. Совершенно не интересно. Хотя определенно могут. Иногда собственную душу так царапает… Только без внешнего шума.

– Р-мяу, – миролюбиво раздалось сбоку, и не успела я облегченно вздохнуть, как на меня вознесся взъерошенный Басурман. Мало того, от него ощутимо несло валерьянкой, которой, судя по его дальнейшему поведению, он набрался под завязку. Лихие трюки, исполняемые по требованию собственной неприкаянной души, Басурман демонстрировал на всем пространстве комнаты. Кровать являлась опорным пунктом для немыслимых прыжков и пируэтов, включая гонки по вертикали. И все это на бешеной скорости.

Принудительно разбуженный Димка тупо пытался вникнуть в ситуацию. Пробовал уточнить ее у меня, но не успел. Котяра проскакал по моей голове, я, как человек опытный, целиком ушла под одеяло и просидела под ним до тех пор, пока не стало невыносимо душно. Была уверена, что Димка быстро разберется с налакавшимся котом. Он бы и разобрался, да заныли старые раны.

– Открой ему, паршивцу, окно, пока он буйной башкой стекло не вышиб, – постанывая, попросил меня Димка. – Свалится вниз, протрезвеет. Какой идиот угостил его валерьянкой?

Путаясь в одеяле, прихваченном с собой в качестве бронированной плащ-палатки, я выждала подходящий момент, когда котяру пронесло мимо меня к шкафу, и кинулась к окну, не вслушиваясь в Димкины напутствия.

…Дальше мы с Басурманом летели из окна вместе, только приземлились порознь. Слишком низкими были у Брусиловых подоконники. И еще я бы посоветовала им поставить на окна решетки. Редкое везение – посадка была мягкой.

– Иришка!!!

Дмитрий Николаевич явно забыл про боль. Свою. Беспокоила только моя. И это радовало.

– Задание выполнено. Полет прошел нормально, – кратко доложила я, окончательно освобождаясь от одеяла и протягивая его Димке в окно. К моему великому удивлению, в руках осталось еще одно, в белом пододеяльнике – нечаянно прихватила с собой и Димкино. – Так, это легенькое одеяльце я возьму с собой. Здесь, снаружи, прохладно. Если не трудно, открой мне дверь, надеюсь, не заблужусь. Пойду прямо вдоль стены. Как у вас в медицине называется действие, когда нахально лапают проблемные участки тела?

– Пальпация…

– Вот-вот… Пойду с пальпацией бревен.

До крыльца я добралась трудным путем. Несмотря на то что туман стал редеть, видимость была плохая. Постоянно мешали какие-то ведра, банки, сучья. В основном они цеплялись к одеялу. Не выдержав этой пытки, я подняла одеяльце вверх по максимуму, попросту накинув его на голову. Получилось довольно миленько, в чем меня убедил чей-то отчаянный вопль. Было неясно, кто мне до такой степени обзавидовался. Стоя рядом с крыльцом, я старательно вглядывалась в окружающий мир, пытаясь выявить источник вопля. Дробный топот убегающих по дороге ног свидетельствовал о бесполезности этого занятия. Странное дело, но этот крик оставил меня совершенно равнодушной. Сказывалась усталость.

– Иришка, ты?

Вылезший на площадку крыльца Димка, уже поддавался частичной идентификации. Впрочем, меня он тоже признал.

– А кто это кричал?

– Да кто его знает? – равнодушно отмахнулась я. – Потом определим. Кажется, кто-то из наших направлялся домой, но передумал. А может, и скорее всего – не из наших. Молодежь в тумане гуляет. Нет никакого смысла гонятся за ними в таком виде. Пока объяснишься, они уже нелегально пересекут границу с Турцией. Скорее всего, приняли меня за привидение Иванки. Да я тебе о ней рассказывала.

– Не помню.

– Ну, значит, заспал. Надо же! Как красиво поют петухи. Дима, освободи проход, а то я прямо здесь улягусь. Босые ноги не держат. Так замечательно за два дня отдохнули!

– А что случилось? – высунулась из открытой двери Анна Петровна.

– Ничего. Рассвет встречаем, – буркнул Димка.

– Надо же… Значит, мне приснилось, что кто-то кричал. Вы не представляете, так хорошо спится на свежем воздухе!

– Не представляем. Хорошо спится под окном? – не выдержала я.

– Нет, я спала сбоку от него, но оно всю ночь нараспашку. Вернется Светлана Никитична, я свою раскладушку прямо к окну буду ставить.

– А где вы спали на раскладушке? – оторопела я.

– У Ксюши. Она не могла возразить, потому как…

– А почему не заночевали в комнате Светланы Никитичны? Ее же все равно нет.

– Уж очень там беспокойно. Юля без конца приходит – уходит, кот носится, да и телевизор плохо работает, а я привыкла под него засыпать. Ночью решила прибавить звук, кнопочку нажала, а он как заорет на разные голоса! Громкость не отрегулируешь. Либо ничего не слышно, либо хоть уши затыкай. Какой-то триллер шел, так хотелось досмотреть, но пришлось выключить. А только стала засыпать, Антон в комнате зашуршал.

Я моментально вспомнила момент нашего с Наташкой ночного бегства из дома. Вот она, причина разгадки потусторонних голосов! Вполне материальная. Сами себя накрутили.

– Хорошо, что Ксения вас пригрела, – решила я закончить разговор на оптимистичной ноте.

– Так не было же ее в комнате. И сейчас нет. Она в Марининой спит. А вы где ночевали?

– Где мы только не ночевали! – вздохнул Димка. – Теперь бы вот доспать остаток ночи в отведенном нам месте. – Разрешите пройти, а то как-то неудобно торчать перед вами полуодетым.

– Конечно, конечно… – суетливо подвинулась Анна Петровна. – А я тут постою немного, посмотрю, как туман расходится.

Возвращаясь к себе, я намеренно пропустила Димку вперед, вернув ему одеяло. Сделала вид, что жажда замучила. Да и ноги следовало сполоснуть. Он не преминул напомнить, что я не одета, а в доме могут находиться посторонние мужчины. Пришлось выразить стыдливое изумление. Откуда ж им тут взяться? Давно расползлись в разные стороны.

Выждав несколько минут после ухода Дмитрия Николаевича, я поднялась на мансарду и заглянула в спальню Брусилова-старшего – Александра. Ксюшка спокойно посапывала на кровати, устроившись на животе, подсунув руки под подушку. Копна длинных волос прикрывала лицо. Часть одеяла свесилась на пол, обнажив одну ногу в розовом носке. Сбрендила! Ноги должны «дышать». Никакой раскладушки в комнате не имелось. Из спальных мест – только кровать, казавшаяся слишком большой для худенькой Ксении. Ну, Анна Петровна!

Осторожно прикрыв за собой дверь, я отступила назад, раздумывая, стоит ли навещать спальню Брусилова-младшего. Не стоит, решила сразу же после того, как услышала его жалобное бормотание, перемежаемое стонами. Во всяком случае, Юрка не одинок. Хоть и во сне, но есть, кому пожаловаться на плохое самочувствие. А может, это генеральная репетиция оправдательной речи для Маринки.

Спустившись вниз, даже не попыталась проведать подругу. Раз Денька не радуется моему приходу, активно фыркая носом перед дверью, Борис и вправду ночует с ней где-то в палатке. А Наташку так просто не достанешь. Наверняка замуровалась и дрыхнет в свое удовольствие. Придвинула к двери шкаф или, на худой конец, соорудила из подручных средств пирамиду. Толкнешься в дверь, она и рассыплется. Само собой, не бесшумно.

Внизу я стала свидетельницей захватывающего шоу. Бормоча себе под нос проклятия, в дверь пыталась проникнуть Анна Петровна. Задом и вместе с раскладушкой, тоненьким матрасиком, простынкой, подушкой и одеялом. Трюк невероятной степени сложности. Меня она, разумеется, не видела. Подушка не удержалась на заданной ей высоте, вывернулась и припечаталась к полу. В тщетной попытке подхватить ее на лету, Анна Петровна грохнула раскладушкой, выронила одеяло и испуганно втянула голову в плечи. Наверняка ожидала второго пришествия Дмитрия Николаевича.

Ноги сами понесли меня к женщине. Как ни странно, она очень мне обрадовалась. А я невольно сникла. Похоже, мою личность здесь вообще за человека не считают. Вместо того чтобы принести извинения за беспокойство, отфутболивают к моим ногам подушку, а следом и одеяло, рассчитывая на меня как на удачно подвернувшееся средство для доставки груза.