Текст книги "Цветок живой, благоуханный… (сборник)"

Автор книги: Валентина Борисова

 
Им звезды кроткие сияли,
А мир вокруг был так жесток.
И туфельки они меняли
На пару кирзовых сапог,
А платьица – на гимнастерки —
Война – не детская игра.
Для боевых друзей сестренки,
Ночные ведьмы для врага,
Они бомбили и любили.
Как уживалось это в них:
И ненависть к жестокой силе,
И нежность та, что на двоих.
В приказе – наградить посмертно —
Какая горькая строка…
Храня родному небу верность,
Они летят к нам сквозь века.
 

Апрель 2007 г.

 
Мы запомним суровую осень…
Октябрь 41 года,
Уже подступает зима.
Но как бы ни злилась природа —
Мальчишки читают Дюма.
В Москве не закрыты читальни.
Во МХАТе идут «Три сестры».
На подступах ближних и дальних
Горят фронтовые костры.
Враг к сердцу России стремится.
Разрывы слышны на Протве.
Но книги читает столица,
Читальни открыты в Москве.
 
 
Читайте, мальчишки! Читайте!
Быстрей набирайтесь ума.
О дружбе мужской узнавайте
Из «Трех мушкетеров» Дюма.
 
 
И вам предстоят испытанья
Спустя 20 доблестных лет —
Постичь красоту мирозданья
И в космос шагнуть из ракет.
 
 
Вы старших своих проводили.
Они полегли под Москвой.
И все ж неприятель бессилен
Победно пройти по Тверской.
 
 
Покуда открыты читальни,
И Чехов в Москве не забыт
На подступах ближних и дальних
Противник наш будет разбит.
 
 
Россия не среднего рода,
Ее не осилит беда.
Октябрь 41 года
Запомнится нам навсегда!
 

Январь 2011 г.

 
С 25 года мальчишка,
В сорок первом шестнадцать всего.
О любви не дочитана книжка,
А война уже метит в него.
 
 
Эшелоны идут, эшелоны…
Стынут реки, пустеют сады.
За колонной уходят колонны
Новобранцев военной страды.
 
 
Военкома мальчишка морочит,
Не моргнув, набавляет года.
В детях он засидеться не хочет,
Непогода ему не беда.
 
 
Эшелоны идут, эшелоны…
Громыхает по рельсам война.
За колонной уходят колонны,
Чтоб на Землю вернулась весна.
 
 
Тот мальчишка в году сорок пятом,
Когда грянет победная весть,
Возвратится бывалым солдатом,
Отстоявшим Отечества честь.
 

Март 2005 г.

 
От отца остались только письма
Да улыбка в рамке на стене.
«Ты от слез, пожалуйста, не кисни», —
На прощанье говорил он мне.
 
 
Я его ослушаться не смела
И средь тифа, голода, беды,
Песни фронтовые вдовам пела,
Хлебом закусив из лебеды.
 
 
Это все же трудная задача —
Улыбаться миру на войне,
И от вдовьего оглохнув плача,
Становиться сильною вдвойне.
 
 
Но в то утро слезы не сдержала,
Только ты простишь меня, отец.
В громкоговорителе звучало
Долгожданное: войне конец!
 
 
Письма с фронта сохраняю свято.
«Время лечит», – зря сказал мудрец.
С каждым годом все больней утрата,
С каждым годом все нужней отец.
 

2004 г.

 
Он родом не из Витебска,
Под Витебском убит.
А на руинах витебских
Трубач отбой трубит.
Трубит, вещает миру,
Что недруг сокрушен.
Пусть спится командиру
Спокойно. Воскрешен
Из мертвых город древний
Над Западной Двиной.
Очистился от скверны
Высокою ценой.
По Витебску тоскует
Во Франции Шагал.
Он город свой рисует,
Таким, как загадал
Его в далеком детстве
И в юности крутой.
Земле родной в наследство
Оставит холст святой.
 
 
А командир убитый
Спокойно будет спать.
Ничем не знаменитый
Он смог отвоевать,
Очистить смог от скверны
Высокою ценой
Прекрасный город, древний
Над Западной Двиной.
 

2004 г.

 
Птенцы гнезда Суворова
Сражались за Россию.
Во времена суровые
Их беды не скосили.
Военную науку —
«Уменьем побеждать»
Они, как знамя, внукам
Сумели передать.
И те не опорочили
Честь дедов и отцов.
Не раз, глядя воочию
Опасности в лицо,
Твердили изречение
У смерти на краю:
«Коль тяжело в учении,
Зато легко в бою».
 

2009 г.

 
Елец – город русский, старинный.
Ельчане народ боевой.
К врагу не ходили с повинной,
Поникшей на грудь головой.
 
 
Они выпрямлялись и гордо
Встречали врага на пути.
И знали поганые орды —
От гнева ельчан не уйти.
 
 
Бойцы на рейхстаге писали
Размашисто: мы из Ельца!
В победный свой час вспоминали
Елец, как родного отца.
 
 
И высится храм златоглавый
Над быстрой рекою Сосной,
Как памятник доблести, славы
Елецкой породы стальной
 

Апрель 2005 г.

 
Скрывая на сердце тревогу,
Свой дом покидая, жену,
Солдат отправлялся в дорогу,
Дорогу длиною в войну.
 
 
Березы стояли в печали,
Грустили родные поля.
Прощально ветвями качали,
Шумели листвой тополя.
 
 
Приказы военные строги —
Попробуй с дороги свернуть.
Солдата натружены ноги,
Снарядами взрыт его путь.
 
 
На долгие месяцы, годы
Солдат позабыл про уют,
Про вешнюю песню природы,
Что в небе высоком поют
Над пашнею звонкие птахи.
Солдат позабыл до поры
Про свежесть домашней рубахи,
Про гомон и смех детворы.
 
 
Руины солдата встречали,
Когда, пересилив войну,
К земле своей, полной печали,
Вернулся он, обнял жену.
 
 
Его повзрослевшие дети
С трудом узнавали отца.
В минуты счастливые эти
Слеза вдруг прошибла бойца.
 

Декабрь 2005 г.

 
Солдаты засевали пашню
Освобожденного села.
Плыл пред глазами бой вчерашний,
Когда их ненависть вела
В атаку. Но поля просили
Заботы, что любви сродни.
Как долго руки не косили,
И хлеб не сеяли они,
Лишь автомат сжимая крепко,
Врагу давали прикурить.
Солдат, в бою стреляя метко,
Врага стремился укротить,
Войну прикончить. Опостылел
Бойцу тяжелый автомат.
От тяжкой ноши руки ныли,
А он пахать хотел, солдат.
И знал солдат – тогда победа
Войдет хозяйкой в каждый дом,
Когда детишкам пообедать
Достанет хлеба за столом.
 

Май 2010 г.

 
Рейхстаг – зачем нам это слово
В певучем русском языке?
Оно колюче и сурово
Звучало в дымном далеке.
 
 
Берлин – зачем нам этот город?
Москву мы чтили, словно мать,
Но нам, врага смиряя норов
Пришлось твердыню штурмовать.
 
 
А наши нивы сиротели
И ждали пахаря с войны.
Мы все на свете претерпели
Земле отцов своих верны.
 

2004 г.

 
Хлеб победы – сладковато-горький,
Посоленный вдовьею слезой.
Женщина в солдатской гимнастерке
Выпекала на чужбине злой.
 
 
Каравай пекла для чужеземцев,
Стариков голодных и сирот.
Русским хлебом накормила немцев
В тот победный сорок пятый год.
А в России дети дома ждали,
Мать-старуха не смыкала глаз.
Женщина-боец, надев медали,
Выпекала хлеб в победный час.
 

2004 г.

Защитникам Москвы посвящается

 
Защищали Москву в 41-м солдаты,
Защищали безусые, в общем, ребята,
Защищали Москву в 41-м девчонки,
У девчонок ручонки по-девичьи тонки.
 
 
Где был тыл, где был фронт —
Ты пойди разбери-ка.
Дав орудью ремонт
И охрипнув от крика,
Отбивали атаки
Под Москвою мальчонки.
Раны им после драки
Врачевали девчонки.
 
 
Где был фронт, где был тыл —
Ты пойди разбери-ка.
Сильно враг приуныл
В том сраженье великом.
Прикурить ему дали
Лихие мальчонки,
Спесь с него посбивали
Под Москвою девчонки.
 
 
Защитили Москву в 41 солдаты.
Защитили безусые, в общем, ребята.
Защитили Москву в 41 девчонки,
У девчонок ручонки по-девичьи тонки.
Но у недруга, знать, не хватило силенок,
Чтобы вырвать Победу из хрупких ручонок.
 

2006 г.

 
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
 

А. С. Пушкин

 
Он стоял с головой обнаженной —
Ополчение шло по Тверской.
Со столицей навек обрученный,
Москвичей провожал он на бой.
Не впервой на Москву покушались,
Не впервой враг стоял у ворот.
Ополченцы с поэтом прощались,
Понимая: пришел их черед
Защищать золотую столицу,
Что воспета поэтом была.
Москвичей посуровели лица.
Их единая вера вела
На врага. Ощетинились грозно
Переулки, бульвары Москвы.
Пульной сталью сверкнула вдруг бронза
Непокорной поэта главы.
 

Октябрь 2010 г.

 
Из Каширских садов артиллерия бьет,
Защищая заокские дали.
Полководец в Зарайске приказ отдает,
Чтобы танки огнем поддержали.
Богородицы пояс – святая Ока!
На твоих берегах вновь пожары,
Но надеждой живет мать России Москва —
Не впервой отражать ей удары.
 
 
Ополченцы не пустят врага в стольный град.
Миром всем Русь идет на подмогу
И за воина павшего мстит его брат,
И трубач вновь играет тревогу.
 
 
«Мы Москву не сдадим», – слышно в музыке той.
Нам от дедов досталось в наследство:
И кремлевских курантов торжественный бой,
И от страха надежное средство.
 
 
Из Каширских садов артиллерия бьет,
Защищая заокские дали.
Это было. Пусть лжец паутину плетет.
В 41-м Москву мы не сдали!
 

Январь 2011 г.

 
Рыцарский костюм надела Жанна,
Францию спасая от огня.
В женском платье более желанна,
Но в мужском ловчей седлать коня.
 
 
Войны все замешаны на крови.
Новый век из памяти не стер
Имена стоящих с Жанной вровень,
Девушек, взошедших на костер.
 
 
Зоя, Вера, Женя… Их столица
Не Париж, а матушка Москва.
Сколько благородства в юных лицах,
Не испуг в глазах и не тоска.
Звездами на небе засверкали.
Путь земной, увы, недолог был.
Только бы забвенью не предали
Подвиг их и душ горящих пыл.
 

Октябрь 2010 г.

 
Пожилой работник Наркомзема
Уходил на фронт спасать Москву.
Скажут, устарела эта тема,
Навевает скуку и тоску.
Есть маршрут, что вылечит от скуки,
Прочь прогонит праздную тоску,
По нему идут в молчанье внуки,
Вспоминая павших за Москву.
Шли полки на фронт от стен столицы,
Шли, не отдыхая, ночь и день,
Не надеясь скоро возвратиться,
Шли мимо поселков, деревень.
Грохотали пушки, мины выли,
И вставала на дыбы земля.
Перед взором ополченца плыли
Черные сожженные поля.
Вечности достойна эта тема,
Как он под огнем в атаку встал.
Пожилой работник Наркомзема
Землю от жестокости спасал.
 

2006 г.

 
Он приехал к нам в гости весной
Брат отца, фронтовик и калека.
Сибиряк, опаленный войной,
Он в столицу прибыл, словно в Мекку.
 
 
С любопытством на дядю взглянув,
Что, согнувшись, застыл у порога,
Я спросила, чуть слышно вздохнув:
«Далека до Сибири дорога?»
 
 
«Да, Сибирь далеко, далеко,
За горами лежит, за лесами.
А Москва высоко, высоко
Над землей вознеслась куполами».
 
 
«Где ж награды твои, фронтовик?
Любопытство меня разбирало.
Посуровев, ответил старик:
«Ты покуда бы в куклы играла».
 
 
Расскажи, расскажи, фронтовик
Малолетней девчонке-глупышке,
Расскажи о войне напрямик,
Все, о чем не написано в книжке.
 
 
О суровой зиме под Москвой,
Что сибирской едва ль уступала.
Заросли те окопы травой,
Только рана болеть не устала.
 
 
Но молчал он, боялся спугнуть тишину,
Окружавшую павших.
И в обратный отправился путь,
Помянув всех, Москву отстоявших.
 
 
На прощание к дяде прильнув,
Что, согнувшись, застыл у порога,
Я сказала, чуть слышно вздохнув:
«Далека до Сибири дорога».
 
 
«Да, Сибирь далеко, далеко,
За горами лежит, за лесами.
А Москва-то стоит высоко,
На весь мир просияв куполами».
 

2003 г.

 
О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
 

А. Блок

 
Весна возвращалась из плена.
Планета тонула в цветах.
И жизнь возрождалась из тлена
Уже наяву, не в мечтах.
 
 
Победные марши звучали,
Им вторили птичьи хоры.
В душе утихали печали
Под гомон и смех детворы.
 
 
Такого цветущего мая
Еще не знавала Земля.
Весна без конца и без краю
Над миром спасенным плыла.
 

2005 г.

 
Полководцы в отставке,
Как металл в переплавке.
Их судьбу переправить,
Как металл переплавить,
Как героя от боя, от победы отставить.
В подмосковных усадьбах
Им от войн отдыхать бы,
Да спокойно не спится,
Поле боя все снится.
Чтоб душа не ржавела
Надо браться за дело.
И пером, а не шпагой,
Но с не меньшей отвагой,
Расплатившись с долгами
Вновь сражаться с врагами.
 

2007 г.

На Кавказе горячо
(К 165-летию гибели М. Ю. Лермонтова на дуэли)

Когда-то давно, еще в юности, на концерте в зале Чайковского я услышала романс, слова которого поразили меня:

 
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
 

«Что за чудная молитва? Кому мог молиться автор этих строк, мятежный поэт-изгнанник?» – задавалась я невольным вопросом, в раздумье внимая «звукам чудных песен».

 
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых…
 

звучала молитва, наполняя душу покоем и радостью. Глубинный смысл этих божественных строк мне открылся много лет спустя и не в концертном зале, а на «смиренном кладбище» ясным весенним утром.

По загородному шоссе мимо могильных плит вихрем проносились иномарки. Из отрытого окна «Тойоты» гремело:

 
Напрягают, напрягают, террористы, депутаты…
Но я бамбук, я пустой московский бамбук.
 

«Приехали, дальше, как говорится, ехать некуда», – подумалось мне с какой-то отчаянной безнадежностью. «Как будто не было ни золотого века русской поэзии, ни серебряного. Не было ни «четы белеющих берез» М. Ю. Лермонтова, ни цветаевской «жаркой рябины». Только один бамбук, пустой московский бамбук – и все».

Из соседнего леса потянуло дымком походного костра, и донеслись звуки незатейливой мелодии. Звучала гитара и чей-то несильный, но приятного тембра голос пел, как будто разговаривал сам с собой:

 
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды…
 

На душе сразу отлегло, и мне вспомнились слова лермонтовской Молитвы, услышанные когда-то давно еще в юности:

 
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых…
 

Май 2005 г.

 
На Кавказе, на Кавказе,
На Кавказе, на Кавказе горячо.
Пуля дура, пуля дура,
Пуля дура меня ранила в плечо.
 
 
Эта рана не опасна,
Эта рана, эта рана – пустяки.
Не горюйте вы напрасно,
Не тоскуйте по сыночку, старики.
 
 
Как, подружка, меня встретишь?
Я вернусь к тебе, вернусь издалека…
Что ж ты, пуля, в сердце метишь?
Прямо в сердце… – уж теперь наверняка!
 
 
На Кавказе, на Кавказе,
На Кавказе, на Кавказе горячо…
 

2004 г.

 
Он был рожден для мирных песнопений,
Для славы, для надежд.
 

М. Ю. Лермонтов

 
Задрожав, вдруг заплакала Лира,
Терек взвыл, будто раненый зверь.
Ни одна еще армия мира
Не знавала подобных потерь.
 
 
На Кавказ под черкесские пули
Сослан был молодой офицер,
Но героя те пули минули.
Суд вершил Петербург-лицемер.
 
 
Укрывали поручика горы,
Их законы постичь он сумел.
И горянки не прятали взоры,
Их красу так никто не воспел.
 
 
Но на север с вершины Кавказа
Устремлялась свободно душа,
Неподвластная царским указам,
К русской ниве любовью дыша.
 
 
Зря грозили забвеньем поэту
Усмотрев в его гении зло.
И не кануло имя то в лету
А над миром, как солнце, взошло.
 

2004 г.

 
Вы, поручик, опасно шутили,
Заслужили немилость царей.
Вашей дерзости Вам не простили —
На войну снаряжайтесь скорей.
 
 
Енисейская ссылка покруче,
Кому выпадет что по судьбе.
На Кавказ отправляйтесь, поручик,
Упражняться в стихах и стрельбе.
 
 
Послужите России достойно,
Полно только бумагу марать.
Для того и придуманы войны,
Чтоб поэтов не множилась рать.
 
 
Ваша храбрость, гусар, вам зачтется.
Дар поэта зачтется вдвойне.
Ну, а если судьба отвернется,
Скажут просто – убит на войне.
 
 
Вы, поручик, опасно шутили.
Над своей надсмеялись судьбой.
В Петербурге спокойно б служили.
Не могли разве сладить с собой?
Не смогли значит сладить с собой!
 

2004 г.

 
В сорок первом был убит
Очень невезучий,
Лишь стихами знаменит,
Дуэлянт колючий.
 
 
Что ж, дуэль так уж дуэль,
Драться, значит драться.
Прав здесь тот, кто точно в цель
Сможет отстреляться.
 
 
Так судил жестокий свет,
Скорый на расправу.
На поэтов слал навет —
Не пришлись по нраву.
 
 
Что нам мнение господ,
Сердцем поостывших.
Из России в «черный год»,
Навсегда отбывших.
 
 
В сорок первом под Москвой,
Когда стыли реки,
Дуэлянт нас звал на бой
В новом грозном веке.
 
 
Разносились, как молва,
Поднимали знамя,
Те высокие слова:
«Не Москва ль за нами?!»
 

2004 г.

 
Перед Мишей Пензенским замерев, стою,
Был лихим наездником – правды не таю.
Из таких разборок выходил живым,
В битве был не робок – восхищались им.
 

 
Не монарх на троне —
С властью не в ладах,
И не вор в законе —
Был не при делах.
За какие доблести
Он одет в гранит?
Из-за чьей-то подлости
Молодым убит.
За базар ответил
Честно и сполна.
Пулей друг отметил —
Вздыбилась волна.
Горы голосили:
«Лермонтов убит?!»
За любовь к России
Он одет в гранит.
 

2009 г.

Пока звучит в России Пушкин

 
Разминировали Пушкина саперы,
Жизнь вернулась на круги своя.
Встали из руин Святые горы,
Древние предания тая.
«Свято место пусто не бывает» —
Истина библейская верна.
Пушкинское слово прорастает
Колосом тяжелым от зерна.
Сытые не хлебом лишь единым,
Пытаны на прочность как броня,
Возрождались мы, непобедимы,
В сердце верность Пушкину храня.
 

2007 г.

 
У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том.
 

А. С. Пушкин

 
Черная речка – прощальные речи,
Тускло горят поминальные свечи.
Сквозь завыванье февральской метели
Трудно расслышать весенние трели.
День Вознесения все же настанет.
С новою силой весна дружно грянет,
И мы увидим: дуб зеленеет
У лукоморья, и цепь не ржавеет,
Кот по цепи той по-прежнему ходит:
Сказку расскажет – песню заводит,
И с пьедестала сам Пушкин к нам сходит.
 

2007 г.

 
Крылов и Пушкин рядом,
Как добрые друзья,
Нас провожают взглядом.
Их заменить нельзя.
 
 
Застывшие в скульптуре
И в памяти у нас,
Они в литературе
Живые и сейчас.
 
 
А мы проходим мимо
Томов, стоящих в ряд.
Все ищем анонима,
Что их затмит – навряд!
 
 
Затмения бывают
На солнце и в умах,
И звезды остывают
И прячутся впотьмах.
 
 
Но как бы тьма ни мстила
За черный свой окрас,
Могучее светило
Все согревает нас.
 
 
Усталые калеки,
Запутавшись во лжи,
Придем в библиотеки,
Попросим: «Подскажи!»
 
 
Крылов Иван Андреевич
Нас басней удивит.
Сам Александр Сергеевич
Пером благословит.
За наше словоблудье
Они нас пожурят.
Не строгие к нам судьи
Прощеньем одарят.
Мы выйдем из читальни,
Прозревшие душой.
И мир не виртуальный,
А подлинный, большой,
Нам станет не опасен —
Ведь живы в нем пока
Мораль Крыловских басен
И Пушкина строка.
 

6 июня 2009 г.

 
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя.
 

А. С. Пушкин

 
«Подруга дней моих суровых», —
Читал по радио актер.
Старушка слушала, при слове
«Голубка» будто кто-то стер
С лица глубокие морщины,
В глазах зажегся огонек.
Теперь для грусти нет причины.
Свершить кто чудо это смог?
Пусть одряхлела, но голубкой
Ее пред миром нарекли.
Крестила лоб рукою хрупкой,
И слезы радости текли
По выцветшим щекам старушки.
Родней забытая своей,
Она прощала всех – сам Пушкин
Сказал, что будет веселей!
 

16 декабря 2009 г.

Пояснительная записка к курсу по выбору «ПУШКИН И РЕЛИГИЯ»

Цель курса «Пушкин и религия» – приобщить молодежь к общечеловеческим ценностям на основе национальных культурных традиций. Сложнейшие философские проблемы человеческого бытия, которые всегда были в центре внимания русских писателей и поэтов, невозможно постичь, не овладев основами христианской культуры. А. С. Пушкин, будучи одним из умнейших людей своего времени, чувствовал, что без идеи Божества, твердой православной веры его мировоззрение становится зданием без фундамента. Священные тексты христианства послужили одним из важнейших источников поэтики Пушкина. Поэт обращался к священному писанию на протяжении всего своего пути – сначала с духом отрицания и сомнения, затем с духом смирения и любви, с надеждой и верой.

Духовный путь А. С. Пушкина чрезвычайно важен для современного человека. Получив прозападное практически атеистическое воспитание, постепенно великий поэт обретает веру и становится могучим борцом за самобытную русскую культуру.

Содержание курса раскрывается в 6 темах программы. К программе курса прилагается список рекомендуемой литературы.

ПРОГРАММА

Тема 1. Религиозные искания молодого А. С. Пушкина.

Двойственность христианских воззрений поэта в Александровскую эпоху. / «Ум ищет божества, а сердце не находит» – стихотворение «Безверие» (1817 г). / Безверие – настроение, а не убеждения. «Безумные шалости» юности в поэме «Гаврилиада» (1817 г.). От легкомыслия к глубокомыслию.

Ощущение поэтом трагизма безверия / «Мне страшно!… И на жизнь гляжу, печален вновь» – «Надеждой сладостной младенчески дыша…» (1823); «Демон» / Преодоление безверия / «На тихих берегах Москвы…» (1822); статья «По смерти Петра» (1822 г.); «Вечерня отошла давно»; отрывок «Из письма к неизветному» (1824 г.).

Тема 2. Духовное преображение поэта в сельском уединении Михайловского.

Обращение к священным книгам. Чтение Корана и Библии – / религиозно-поэтический цикл «Подражание Корану» (1824 г.).

Прикосновение к земле. Хождение в народ. Тяга поэта к эпосу и русской истории. Святогорский монастырь и работа А. С. Пушкина над народной драмой «Борис Годунов». Сближение с людьми духовного звания. Изучение Летописей. Постижение непрерывности вековой православной традиции в русской истории и культуре. Молитвенный пласт трагедии «Борис Годунов».

Поэтическое переложение годуновской молитвы; сцена летописателя с Григорием; сцена с Юродивым / Мотив молитв – сквозной мотив пушкинской трагедии. Приговор Пушкина Борису Годунову с позиций религозной нравственности. Глубинный смысл народной драмы «Борис Годунов» в свете вечных истин христианства.

Тема 3. Вторая половина двадцатых годов XIX века эпоха нравственного прозрения поэта и окончательного преодоления юношеского атеизма.

История создания стихотворения «Пророк» (1826 г.). Осмысление поэтом сущности и предназначения творческого гения, данного Богом. Мотивы покаяния и духовного очищения в поэзии Пушкина этих лет. / «19 октября 1827 («Бог помочь вам, друзья мои…»); И. И. Пущину (1826); «Воспоминание» (1828 г.); поэма «Полтава» (1828 г.); «Брожу ли я вдоль улиц шумных» (1829 г.); «В начале жизни школу помню я…» (1830 г.); «Воспоминания в Царском селе» (1829 г.).

Высокая поэзия священных книг – религиозно-духовный источник произведений поэта. Поэтическая переписка с митрополитом Филаретом / «Дар напрасный, дар случайный» (1830 г.); «Стансы» (1830 г.).

Тема 4. «Апокалиптические песни» Болдинского периода.

Болдинская осень в жизни и творчестве поэта. Философские размышления о судьбах современного мира. Обращение к священным книгам / Книга Екклесиаста; Апокалипсис / Образы «Откровения св. Иоанна Богослова» в лирике и драматургии Болдинской осени.

Маленькие трагедии – философское осмысление смертных грехов: сребролюбия («Скупой Рыцарь»), зависти («Моцарт и Сальери»), блуда («Каменный гость») и гордыни («Пир во время чумы»).

Тема 5. Творчество зрелого А. С. Пушкина воплощение основ русской Православной культуры.

Отношение А. С. Пушкина как православного христианина к семье, отечеству, государству.

Пример патриархальных семейных добродетелей – семейство Лариных («Евгений Онегин»); семейство Мироновых, Гриневых («Капитанская дочка»).

Небесное и земное в стихотворении «Мадонна» (Икона Божьей матери – символ семейного очага).

Верность супружескому долгу – заключительная сцена романа «Евгений Онегин».

Верность отечеству. Отечество – домашний очаг целого народа («Два чувства дивно близки нам»; «Бородинская годовщина»; «Клеветникам России»; поэма «Полтава»; письмо к П. Я. Чаадаеву от 19 октября 1836 г.).

Пушкин – певец русской государственности (поэмы «Медный всадник», «Полтава»; стихи «Бородинская годовщина», «Клеветникам России», «Стансы»).

Христианский взгляд поэта на пути и способы усовершенствования человеческого общества («История Пугачевского бунта»; из статей и заметок «Мысли на дороге»).

Поэтическая исповедь поэта (1831–1837 гг.) / «Осень»; «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…»; «Песни западных славян» (Янко Марнавич); «Странник»; «…Вновь я посетил…»; «Мирская власть»; «Молитва»; «Не дорого ценю я громкие права…» / Тема сельского кладбища в стихотворении «Когда за городом задумчив я брожу».

Отношение А. С. Пушкина как христианина к смерти и бессмертию (стих. «Памятник»; «Брожу ли я вдоль улиц шумных…»). Современники Пушкина о его кончине / В. А. Жуковский. Письмо к С. Л. Пушкину, 15 февраля 1837 г.; письмо кн. П. А. Вяземского – А. Я. Булгакову, 5 февраля 1837 г.

Неосуществленные замыслы Пушкина – драматический замысел об Иисусе Христе (план «Повести из римской жизни»); намерение переводить кн. Иова.

Тема 6. Пушкин-историк о религии и Церкви.

Признание поэтом самобытного характера исторического развития России и ее высокого предназначения в спасении христианского просвещения от варваров.

Уважение государственной мудрости Петра I и Екатерины II и отрицательное отношение к их реформам в духовной сфере.

Высокая оценка поэтом подвижнической деятельности русского духовенства в деле просвещения и нравственного воспитания народа /статья «По смерти Петра…» (1822 г.); ст. «О втором томе «История русского народа» Полевого» (1830 г.); «Очерк истории Украины» (1831 г.); ст. «О ничтожестве литературы русской» (1834 г.); «История Петра» (1835 г.); письмо к П. Я. Чаадаеву (1836 г.).

Литература

Васильев М. Е. Музей «Святогорский монастырь». – Л., 1984.

Гордин A. M. Пушкин в Михайловском. – Л., 1989.

Русские священники о Пушкине / сост. М. Д. Филин, B. C. Непомнящий. – М., 1999.

Друзья Пушкина: Переписка; Воспоминания; Дневники: в 2 т. / сост. В. В. Кунин. – М., 1986.

Заветы Пушкина. Из наследия первой эмиграции / сост. М. Д. Филин. – М, 1998.

Непомнящий B. C. Поэзия и судьба. – М., 1987.

Основы социальной концепции русской православной церкви // Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 13–16 августа, Москва, 2000.

Последний год жизни Пушкина / сост. В. В. Кунин. – М., 1990.

Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: в 10 т. – Л., 1977–1979.

Юрьева И. Ю. Пушкин и христианство. – М., 1999.