Текст книги "Ночная гостья Василия Н"

Автор книги: Валентин Сычеников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сычеников Валентин
Ночная гостья Василия Н

ВАЛЕНТИН СЫЧЕНИКОВ

Ночная гостья Василия Н

Пятнадцатого августа слесарь-фрезеровщик механических мастерских колхоза "Заря" Василий проснулся неожиданно среди ночи не то от резкой боли в ухе, не то от сквозняка. Он бросил взгляд по сторонам и тут же сел на кровати, очумело соображая: что бы могла означать дырка в стене на месте окна.

– Кажется, вчера было... – Он закрыл-открыл глаза – дырка оставалась; потряс головой – точно: рамы нет и стена вокруг обломана, как от взрыва. Василий упал на простыню и, шаря рукой под кроватью, старательно засоображал: "Чё ж я вчера это... делал? Ленка рано ушла. Саньке по морде в дверях съездил и, вроде, один остался..." Не прерывая напряженной работы мысли, он нащупал наконец почти полную бутылку "Агдама", с трудом поборов тошноту, совершил спасительный глоток и снова вгляделся: рама была на месте. Полагая, что голова его уже почта ясная, он не спеша вышел на улицу.

Приятный августовский пар от теплой земли обул его босые ноги, целебный деревенский пейзаж привычно принялся за очищение его души.

Василий блаженно потянулся, зевнул и... остался с раскрытым ртом: над его головой висели сразу две луны. Снова мужественно подавив в себе удивление, он подумал: "Хорошо, хоть не троится". И твердо решил: с завтрашнего дня – ни капли.

Одна из лун качнулась, засверкала, приблизилась, увеличилась.

– Тарелка!.. – не то с изумлением, не то с ужасом догадался Василий.

Он хотел бежать.. Не тут-то было. Ноги словно вросли в землю. Ему вдруг жестоко захотелось исчезнуть, раствориться, пропасть, но... "Эх, была ни была!" – тоскливо подумал он и с решимостью отчаяния принял еще несколько изрядных глотков "Агдама" – для смелости.

Тарелка тем временем спокойно приземлилась в десятке шагов, откинулся люк, и рядом с Василием оказалась необычайной красоты женщина.

"Не хуже Ленки", – мелькнула у него мысль, но вслух он, отважно выпятив грудь, выдохнул:

– Ты кто?! Аэлита?!

Красавица сделала небрежный жест рукой и вдруг на чистейшем русском языке ответила:

– Не-а. Пепельница.

– Пепельница? Гы-гы-гы, – закатился Василий, – А лучше имечка не придумала?

– А чего ты ржещь? Во-первых, имя мне мамаша дала, а во-вторых, у нас это очень даже красивое имя. Просто у вас оно так неподходяще звучит,

– У вас, у нас, – передразнил Василий, совсем осмелев. – Ты чё – с неба свалилась?

– Ну как тебе сказать?.. – Она грациозно опустилась на торчащий рядом пенек. – С одной стороны, сейчас, конечно, оттуда, а вообще-то из уха твоего.

– Чё-чё? – протянул Васька и тоже сел – на землю.

– А ничё, – передразнила теперь она. – Из уха, говорю, из правого.

Он хотел захохотать – здорово его разыгрывают! – машинально потянулся к уху, взгляд его упал на тарелку, он вспомнил отчего проснулся, и смог только выдавить из себя:

– И-и... давно ты там, – он замялся,

– Да всю жизнь.

Василий окончательно протрезвел, внутренне собрался и попытался припомнить, чему его учили в школе.

– Как же так? – пробормотал он растерянно, потому что ничего подобного происходящему припомнить не мог.

– Видишь ли, наша галактика находится в клетке твоего правого уха, миллиметрах в полутора под кожей.

– Галактика?

– Ну да. Ведь ты весь, да и все вообще состоит из галактик. А ваша галактика тоже в чем-то находится.

– И это галактика? – Васька шлепнул по земле.

– Ну да.

– И это, и это, и это? – тыкал он пальцем в различные предметы и, видя утвердительные кивки, одуревал.

Он закурил, жадно затянулся и с ужасом отстранился от сигареты.

– А в табаке?

– Хм, да в каждой табачинке миллион галактик.

Васька с трудом унял дрожь в пальцах, сжимавших окурок, и хрипло произнес?

– А когда я курю?

– Гибнут они все, – невозмутимо сказала она. – Да ты не расстраивайся, что же делать – так мир устроен, это неизбежно.

– Н-ну ты даешь! – протянул он и вдруг, озаренный смелой мыслью, сунул ей сигарету.

– Куришь?!

– Курить не курю, – она бросила взгляд на – бутылку, – а вот рюмочку бы...

Она ловко подхватила бутылку и дважды основательно глотнула из горлышка.

Васька вскочил:

– Слушай, а в этом... – он ткнул пальцем в бутылку, – тоже ваши?

– Глупый, наши только в ухе твоем, а галактики вообще-то везде, конечно.

С такой теорией Василий знаком не был, однако он обладал сметливым умом и богатым воображением. И вздрогнул, почувствовав, как в его желудке заклубилось пол-литра галактик.

Пепельница между тем, приложившись к горлышку еще раз, чмокнула довольно, вытерла губы рукавом и произнесла:

– А ничего винчик...

Столь необычное поведение ночной гостьи прервало рассуждений Василия об оригинальности и сложности мироздания и направило его в другую сторону.

– Ф-фу! – изумленно выдохнул он. – А ты того... своя..– Тут он замешкался, но быстро нашелся; – Своя в доску.

– Ага, – она ловко щелкнула пальцами, – эмансипация полная. У нас все наоборот: бабы пьют, курят, "козла" забивают, преферанс, рыбалка, экспедиции вот,– в другие миры...

– А мужики?

– Мужики? – пренебрежительно переспросила собеседница. – А что мужики?.. Варят, стирают, дома по хозяйству, детей нянчат...

– И детей нянчат?!. – поразился Василий. – Во даете!

– Я же говорю: все-все наоборот.

– А. – Василий даже замлел от поразившей его мысли, – а рожает-то кто?

– Пока мы, – огорченно вздохнула она.

– Пока?!

– Ну да, пока. Но скоро и с этим покончим.

Василий с ужасом попытался представить рожающих мужчин, потом встрепенулся и встревоженно, но осторожно поинтересрвался:

– Ну а у нас-то чего делаете?

Как ни странно, Пепельница охотно и доступно стала объяснять, что из его уха выскочило уже несколько десятков экспедиций, но никто не вернулся. Теперь вот ее послали. И это – последняя попытка.

– А чего ж раньше я никого не видел и ничего не чувствовал? недоверчиво спросил Василий.

– Крепко спал, наверно.

– А чего ж они не вернулись?

– Да к тебе в ухо попасть не смогли.

– Как это? – поразился Василий. – Попасть не смогли?

– А вот так, – ответила она. – Они разгоняются, целятся тебе в ухо, а попадают во что угодно. Один вот в шестерню попал на станке твоем. Помнишь – меняли? Другой в пуговицу твою угодил. – Она уважительно притронулась к пуговице на его куртке. – А третий, помнишь, в нос к твоему начальнику...

– Как же, как же, – лихорадочно припоминал Василий события последнего времени: и станок вдруг заклинило, и у начальника нос вдруг вспух, когда он с ним ругался. Василий хихикнул, оглянулся на "тарелку". "Еще бы, такой вот грохни в нос...

– В общем-то, не такой, – сказала она. – Мы же, набирая скорость, уменьшаемся пропорционально "С".

Этого Васька не понял. Но выяснять не стал. Ему важней было другое. От какого-то пока еще не понятного чувства у него защемило под ложечкой, стало чего-то жаль, почему-то обидно, захотелось плакать.

– И погибли все... – жалостливо сказал он.

– Может, и не погибли – смотря в какую галактику врезались. Но для своих-то – определенно погибли. А экспедиций пятнадцать и рисковать с возвращением не стали – прижились тут у вас.

– Н-ну даете, – снова протянул Василий. И вдруг его осенило: – А ты-то откуда про все знаешь?

– Техника, – веско сказала она. – В шесть секунд все знаю. Техника. Раму-то твою – видал, как заделала?

– Точно. – Василий вспомнил чудеса с окном, принятые им было за похмельный бред. – Значит, ты все можешь? – с тайной надеждой спросил он.

– Все.

– Так может... Слушай. – Он озадаченно глянул на пустую бутылку и тут же заметил, как она, не трогаясь с места, начала наполняться.

– Вот это Да! – завопил он с восторгом. – Слушай, оставайся со мной, а?! Я Ленку выгоню! Провалиться мне на этом самом месте – выгоню!

Она не спеша поднялась, пожала плечами:

– Знаешь, Василий, ты хороший парень, только мне обратно надо. Мне ведь было сказано: не вернешься – больше никого не выпустим.

Он засуетился, запричитал:

– Да ты чё! Ну на кой тебе? У нас так бедово! А вдруг промажешь еще?! – Эта мысль особенно остро взволновала его.

Но Пепельница уже ловко вскочила в люк своей "тарелки", посмотрела на Василия почти влюбленными глазами, прошептала с мольбой:

– Вася, ты только не двигайся, хорошо? Я уж постараюсь не промазать.

Понимая, что просьба эта – последняя, Василий не смог возразить. Он надежно прислонился к стене, расставил пошире ноги, выставил вперед правое свое ухо, зажмурился и замер.

Из истории болезни

Василий Н, прибыл в клинику с правосторонним флюсом. Крайне возбужден. Непрерывно плачет, Утверждает, цто у него не флюс, а что в челюсть попала то ли пепельница, то ли горелка, которой любимая женщина метила в его правое yxo.