355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валентин Синельников » Реальная звёздная экспансия » Текст книги (страница 1)
Реальная звёздная экспансия
  • Текст добавлен: 14 июля 2021, 21:01

Текст книги "Реальная звёздная экспансия"


Автор книги: Валентин Синельников


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Валентин Синельников
Реальная звёздная экспансия

ПРОЛОГ

Межзвёздный колониальный корабль относительно невелик. В нём нет сотен громоздких анабиозных капсул, в которых лежат покорители космоса, погружённые в вековой сон. Нет оранжерей с гидропоникой и ёмкостей с хлореллой. Собственно, даже любые органические вещества на борту присутствуют лишь в минимально необходимых количествах.

Впереди по курсу концентрическими разноцветными кругами мерцает излучение звёзд; позади – злые красные огоньки.

За кормой почти семьдесят миллиардов километров. Скорость 0,45 от световой.

На такой скорости разреженный межзвёздный газ и пылевые облака приобретают ощутимую плотность и защитить от встречных частиц не способен ни один обтекатель.

Три энергоблока, звездой расположенные на «статоре» межзвёздного буксира, обеспечивают энергией системы корабля и питают двигательную установку. Между энергоблоками, ближе к оси корабля, похожие на три продолговатые выпуклые пуговицы, прикреплены коконы с полезной нагрузкой: орбитальный модуль, спускаемый модуль, кассета со спутниками связи и навигации. «Ротор», ось вращения которого направлена вдоль вектора движения, представляет из себя решетчатую конструкцию в виде трубы, пологой гиперболой расширяющейся ближе к своим концам. Труба плавно вращается. Редкие бледно-зелёные всполохи, появляющиеся на поверхности «статора в разных местах» – это работа двигателей коррекции, стабилизирующих положение конструкции в пространстве.

Но это только видимая невооружённым глазом картина.

Электромагнитные поля, генерируемые системами корабля, двумя вращающимися многокилометровыми воронками раскинулись впереди и позади по курсу, подобно узким песочным часам, устремившим края своих чаш в бесконечность. Носовая воронка подбирает встречные молекулы межзвёздного газа, выбрасывая их тонким закрученным потоком сквозь «трубу» за корму корабля, где в фокусе кормовой воронки происходит мгновенная аннигиляция. Сюда через инжекторы, расположенные по периметру транца, поступают частицы антивещества; будто маленькое оранжевое солнце пульсирует, толкая всю конструкцию вперёд.

Внезапно яркий свет за кормой гаснет. Корабль продолжает полёт по инерции, в полной темноте. Лишь отсветы от работы двигателей коррекции изредка озаряют отдельные его части. Происходит переконфигурация электромагнитного поля.

Спустя некоторое время оранжевое солнце вспыхивает вновь, но уже в фокусе передней воронки. Перегрузки, произошедшей в этот момент, не выдержало бы ни одно живое существо.

Буксир приступает к финишному торможению.

Итерация первая

Десять поросят пошли купаться в море,

Десять поросят резвились на просторе…

(Детская считалочка, имеющая корни в североамериканском фольклоре).

 Тишина. Темнота. Запах моря. Ощущение невесомости. Отрешённость от всего. Состояние полудрёмы, на грани сна и бодрствования.

Тёплый плотный солевой раствор обволакивает тело погружённого в него человека.

Только мягкий шлем, охвативший гладко выбритую голову, слегка щекочет кожу. Шлем жёстко соединён с бортом ванны, и только эта почти неощутимая точка опоры несколько ограничивает свободу перемещения внутри депривационной капсулы.

Помещение надёжно экранировано; внешние помехи не должны мешать процессу записи. В ближайшие двенадцать часов ни одна живая душа не сможет связаться с Павлом, ни один сигнал не проникнет в камеру. Какое-то время его сознание, напуганное непривычной пустотой, тщетно мечется, пытаясь найти прежнюю связь с окружающим миром, но, наткнувшись во всех доступных направлениях на прочную матово-чёрную скорлупу, сворачивается в клубок и затихает.

Все вспомогательные сети, все лечебные и диагностические наноботы, управлять которыми организм Павла с детства привык, не задумываясь, так же, как не замечаешь управление отдельными мускулами собственного тела, переходят под внешний контроль.

***

Как он вообще сюда попал? Павел прекрасно помнит тот день, когда получил Приглашение.

Он одновременно в походе и на работе. Его физическое тело сидит в позе лотоса на коврике, в палатке, на берегу алтайской речки. Сам же Павел оформляет очередного пациента в приёмном покое Химкинской областной больницы.

Полностью автономно функционирующее учреждение требует минимального физического присутствия медперсонала, поэтому кроме него во всем здании в этот момент находится четырнадцать человек. И из них всего лишь пятеро лично.

До Паши доносится ленивый разговор из соседнего кабинета, где пьют чай дежурные врачи.

Голос старшей медсестры:

– Жора, опять там в твоей Франции фермеры бузят. Чего хотят-то, ироды?

Паша привычно фыркает. Жорж Иван Сент-Пьер является гражданином России и Союза Свободных Республик уже в третьем поколении, но мало кто в клинике называет его иначе, как «наш француз». Между Жоржем с Зинаидой явно что-то есть, но они это зачем-то неловко скрывают.

– Зина, что может хотеть рабочий человек? Работать хотят. У них вся техника стоит.

– Тоже мне проблема! Тяпки взяли в руки, да пошли себе полоть…

– Не смешно. В провинцию неделю уже энергию не дают. Трактора стоят, выехать в поле не могут. Холодильники не функционируют. А это значит, что продукция пропадает. К тому, что ночью электричества нет, все уже давно привыкли, а тут и в светлое время подача прекратилась… Аккумуляторы до этого хотя бы днём можно было зарядить.

– А то, что они солнечную электростанцию разнесли, им сильно поможет?

Ну и дальше в том же духе.

Европа в памяти Павла осталась детскими впечатлениями от тура, который проводился в рамках курса истории средней школы. Не размешанным коктейлем идеальной инфраструктуры крупных городов и осыпающихся фасадов предместий. Гладких автобанов рекреационных зон и разбитых дорог провинции. Красивой архитектуры памятников античности и толп грязных попрошаек рядом с ними.

Покрытые язвами и коростами, оборванные люди оккупируют площадки, на которые заезжают экскурсионные элбАсы с туристами. Завидев приближающихся людей, нищие машут руками, пытаясь привлечь к себе внимание и рассчитывая на какую-никакую мелочь. В полях опознавания вместо имён у них всегда висят номера виртуальных счетов. Единственное, что может отвлечь их на некоторое время от туристов – появление неподалёку передвижных благотворительных кухонь.

Проходя к дворцу Диоклетиана, – первой достопримечательности в программе, косо поглядывая на выглядящих нездорово попрошаек, маленький Паша вдруг осознаёт, для чего нужны были прививки, которые всему классу поставили перед поездкой. А ближе к концу тура он уже искренне счастлив, что живёт в самой лучшей стране. Европа кажется ему крайне неуютным местом.

***

Возникший на периферии зрения и тут же ставший прозрачным значок входящего сообщения приходится временно проигнорировать, поскольку только что поступивший пациент оказывается действительно «тяжёлым», с подозрением на кровоизлияние в мозг.

Павел, встретив машину и проследив за выгрузкой медицинской капсулы, перемещает себя из приёмного покоя в ординаторскую.

«Ещё один доигрался…» – делает невесёлый вывод молодой медик.

И это не просто идиома.

Прискорбно стабильный поток самоубийц-неудачников, увы, последнюю неделю стремительно «разбавляется» новыми клиническими случаями.

Автоматические реанимобили за истекшие сутки привозят уже пятого «спёкшегося» игромана. Несомненно, в виртуальных мирах в данный момент идёт какая-то грандиозная битва. Ворочающие мегатоннами снаряжения, обсаженные стимуляторами, бойцы, игнорируя предупреждения своих вспомогательных систем, увлечённо крошат друг друга в сверкающий хлам.

Но всё имеет свою цену.

Жестокая игра, истощив до предела физические силы и вытянув все соки из организмов своих участников, грубо выбрасывает их в воняющую потом и мочой реальность. Вырванных в самый острый момент виртуальной схватки людей начинает корчить в неудержимых судорогах. Отлежавшись, отдохнув и перекусив, они, как правило, возвращаются в игру, чтобы начать всё сначала. В случае же если дело для человека вдруг заканчивается инфарктом или инсультом, его наноботы отправляют на центральный узел МЧС тревожный сигнал, и на помощь мчатся реанимобили.

Худенького светловолосого паренька со следами подсохшей крови около ноздрей Павел определяет в палату на шестом этаже, назначив ему томографию мозга, очистку крови от токсинов и серию питательных инъекций.

Прозрачный «саркофаг» медицинской капсулы, скользнув по коридору, удаляется в сторону лифта.

«Так-с, что у нас там дальше? Надо попробовать подключиться к его сетке», – прикидывает Паша свои дальнейшие действия.

Вспомогательная сеть пациента, к удивлению молодого медика, функционирует, и он копирует из поля опознавания его фамилию, имя, отчество и дату рождения.

Двадцать девять лет! Парень выглядит едва на пятнадцать. И образ его жизни, похоже, соответствует пятнадцати годкам. Павел погружается глубже по веткам данных, чтобы посмотреть, где человек работает.

А «парнишка» вообще нигде официально не трудоустроен. То ли живёт на какие-то пособия, то ли промышляет в сети мало понятными обычным людям делами.

Процентов девяносто поступающих в поликлинику пациентов приходится как раз на таких пареньков и девушек. Огромный высокотехнологичный город невероятно бережно относится к своим обитателям. Но тех, кто не нашёл смысла своего существования в жизни, или умельцев, умеющих обойти защитные предохранители, ему остаётся только доставлять в больницы и спасать постфактум.

Павел давно для себя отклассифицировал пациентов по основным группам. Кроме упомянутых выше двух основных много несчастных случаев приходится также на «клуберов» – завсегдатаев музыкально-танцевальных вечеринок, «качков» – любителей тренажёрных залов, «экстремалов» – приверженцев адреналиновой активной деятельности. А вот профессиональные спортсмены и военные к нему попадают крайне редко.

Убедившись, что «новенький» благополучно доехал до места назначения и к «саркофагу» подключены все необходимые шлейфы, Павел разворачивает перед собой полупрозрачный медицинский интерфейс и проверяет показания жизненно важных функций организма.

«Хорошо, хорошо… а вот это хреново» … – бормочет он себе под нос, делая отметки в электронном медицинском журнале.

В общем, ему долго еще нет дела до письма. Государственные символы, прикреплённые поверх значка сообщения, означают, скорее всего, что пришёл штраф или налоговое извещение. А это может и подождать.

Тем более, что тут звонит Иринка. С Иринкой у Павла всё сложно.

– Павлик приве-е-ет, как дела, ты где сейчас? – поёт она свою обычную, отлитую практически без пауз фразу, – Ты в курсе, что белый халат тебе очень идёт?

– Нормально, жив пока. Сейчас на работе и на Алтае, – довольно сухо отвечает Павел. Он каждый раз недоумевает – как Ирина после бурной ссоры и чётко обозначенного с обеих сторон разрыва отношений может будто ни в чём не бывало объявляться раз в месяц и требовать к себе внимания.

– Ой да, в походе он опять! – морщит носик девушка, – А я между прочим, мечтала навестить тебя на квартирке сегодня. Можно щас хоть к тебе на работу загляну ненадолго?

– Валяй, конечно, – Павел открывает доступ, и в ординаторской возникает фантом Ирины.

Девушка быстро осматривается вокруг, выбирая, где пристроиться, и, в итоге, «плюхается» на кожаный диванчик у окна, подвернув под себя одну ногу. Видеть и слышать её, конечно, кроме Павла, никто не может, но ему всё равно ужасно хочется прикрыть дверь и опустить жалюзи на окнах, поскольку Ирина в одном лёгком халатике, накинутом на голое тело. Волосы убраны под полотенце, – видно, что только из душа.

– Когда в Москве? Я, блин, соскучилась!

– Недели через две-три. Сама-то сейчас где?

Ещё только конец августа, и Павел собирается оставшиеся тёплые деньки лета провести вне мегаполиса. Вне зависимости от желания других людей.

– Ой, да ну дома я, конечно. И на Панарее немножко, тут круто-о, но одной скучно! Кирилл, бяка, на вызов не отвечает. Со Светой со своей всё носится. А на Панарее, между прочим, зажигают Фотиту и Дип Форест. Полный вынос мозга. Дуй сюда после работы, а то совсем одичаешь и мохом обрастёшь, рак-отшельник.

На реальном острове Панарея на юге Италии давно уже никто не живёт, но в виртуальном мире здесь, как в старые добрые времена, до мирового энергетического кризиса, гремит самая модная клубная музыка. Сюда стягивается охочий до праздных развлечений люд. Отдохнуть, ярко провести кусочек жизни.

– Ты хоть представляешь, сколько сейчас на Алтае времени?

– Неа.

– Четыре часа разницы с Москвой, между прочим, а завтра у меня опять смена.

– Да лана, погна-али, можно подумать, ему одному на работу.

– Слушай, я сейчас возвращаюсь в палатку. Там у меня уже ужин разогревается. Я спокойно ужинаю, чищу зубы, ложусь спать…

Но все девушки знают слабые места парней.

– Ты уверен?

Иринка плавно пересаживается на диванчике, меняя позу на совсем волнительную, её халатик слегка распахивается, и дальше Павел отнекивается уже совсем неубедительно.

***

Звёздам и луне не удаётся продавить свой свет сквозь яркие цветные сполохи прожекторов и лазерную графику в чёрном небе.

Ночная Панарея гудит так, что весь остров вибрирует, и вокруг него на водной глади моря концентрическими кругами стоит невысокая зыбь. Мощные инфранизкие звуки, отражающиеся от живописных скал, кажется, способны остановить сердце.

Вдобавок, какой-то шутник «подтащил» остров Стромболи на несколько миль ближе, и «развернул» так, что жерло вулкана, кажется, нависает прямо над танцующими людьми, и природные фейерверки оранжевой лавы, выбрасываемые им, раз в десять-пятнадцать минут взрывают танцпол неистовым рёвом. Сумасшедшая энергетика пронизывает всё вокруг.

Иринка тёмно-серебристым призраком скользит в руках Павла и вокруг него, резко поведя плечами, бросает ему в лицо свои длинные пепельного цвета волосы, и, вообще, опять кажется самой чудесной девушкой на свете.

***

Павел не считает себя интровертом. Он с удовольствием заводит новые знакомства, обожает дружеские тусовки. Одиночные походы на каяке, которыми он увлекается последнее время, в какой-то мере вынужденно одиночные. Пойди найди компанию, когда ты вынужден большую часть дня с отсутствующим видом сидеть или лежать на коврике!

Отпуск в клинике молодым специалистам по устоявшейся традиции дают зимой. Зимой вода в России на открытом воздухе, как правило, становится твёрдой. Катание на сноуборде молодому человеку тоже, конечно, очень нравится, но экстремальные сплавы он, конечно, любит неизмеримо больше.

Лишь много позже Павел стал членом Прайда – сообщества любителей бурной воды, и проблема найти компанию, в которой у всех совпадает распорядок дня, отпала. Но это совсем другая история.

А на данный момент, переняв идею у кого-то в сети, он всё лето проводит как можно дальше к востоку от места работы. Благодаря разнице во времени молодой человек ежедневно получает почти полдня свободы.

С обеда почти до темноты ему необходимо «отправляться» в Москву, принимать и оформлять очередную партию тех, кому в этот день «не повезло». В движении, на воде, таким образом, получается провести лишь три-четыре утренних часа. Зато какие это насыщенные часы!

Скользя по вершинам валов, прошибая пенные бочки, каяк под управлением Павла исполняет слалом в сложном пороге.

«Крен от струи! Крен от улова! Оп, неудачка, упал. Эскимосский переворот. Прём дальше!»

И всё это под звучащую в голове соответствующую бодрую музыку.

Паша просто не представляет себе лучшего времяпровождения.

Многие часы ожесточённой гребли отточили фигуру молодого медика, выгодно выделяя его даже среди «качков», с их искусственно надутыми мышцами. Понятно, что вниманием девушек он не обделён. С некоторыми Павел даже встречался несколько месяцев подряд, но никогда это не было для него чем-то серьёзным. А с Иринкой получилось вдруг по-другому.

Они познакомились, еще когда Павел учился в «Сеченовке». Ирина была сестрой Кирилла, – его одногруппника, поэтому часто оказывалась вместе с братом там, куда дружная компания студентов отправлялась в свободное время. Она была много младше любого в их компании, и все тогда относились к ней, как к некоторому необременительному приложению к Кириллу.

Им тогда очень нравились интерактивные виртуальные развлекательные шоу, виртуальные же командные гонки и «стрелялки», а в реале – боулинг и крутые горки в аквапарках. Зимой – сноуборд и лыжи. Где они тогда только не побывали, чем только не увлекались! Ах, беззаботные студенческие годы…

Потом учёба закончилась, прежней компанией стало собираться всё сложнее.

Иринку Павел случайно (как позже выяснилось, не случайно) встретил через несколько лет, на одной из пересадочных станций по дороге домой. Он тогда уже работал по распределению в поликлинике.

Стояла дождливая осень. Москвичи спешили разбежаться по своим уютным жилищам, но молодым людям ни до кого не было дела. Они болтали как добрые старые знакомые, шли, никуда не спеша, подбирая мокрые красные кленовые листья. Потом зашли в уютное кафе.

В восемнадцать лет Павел получил от государства положенную каждому гражданину, достигшему совершеннолетия, крохотную квартиру-студию в Новых Химках. Он сам не понял, как получилось, что тем вечером Ирина оказалась у него.

И вот они, наконец, задёргивают шторы…

То была ночь, которую драгоценной жемчужиной Павел всегда будет хранить в памяти. Утром Иринка плакала и рассказывала, что с детства была в него влюблена, и жутко ревновала к «тем курицам», с которыми он до неё встречался.

Отнюдь не из тех, кого можно назвать ослепительно красивыми, Ирина по своему мила. Невысокая блондинка, слегка склонная к полноте. Непоседливая и романтичная. Её способность во всём находить что-то забавное очень импонировала Павлу. Еще она умела выдвигать различные авантюрные идеи – куда пойти вечером или в выходные, что посмотреть, что послушать. Музыкальные композиции, вытаскиваемые ею из глобальной сети, зачастую оказывались настоящими жемчужинами.

Та зима пролетела незаметно. Молодые люди так увлеклись, что даже познакомили друг друга со своими родителями, и Павел начал строить планы на переезд. После оформления отношений государство должно было предоставить новой семье большую двухкомнатную квартиру, забрав обратно в обменный фонд те студии, в которых они сейчас проживали.

В конце февраля у Паши был намечен отпуск. Ирина отпросилась с работы.

И скоростной поезд увёз влюблённую парочку на Чёрное море, в Туапсе. Виртуальный счёт молодого человека одномоментно практически обнулился, но волшебные две недели того стоили. Море было холодным для купания, зато солнце грело почти по-летнему. Они даже умудрились немного загореть. А в большом бассейне отеля с морской водой, нагретой до комфортной температуры, молодые люди могли плавать хоть круглосуточно.

Катастрофа в отношениях грянула весной.

На майские праздники Павел каждый год отправлялся на Кавказ. Леса в ущельях с быстрыми речками там уже благоухали свежей зеленью, повсюду продавалась ароматная клубника, ну и в целом было здорово.

У Ирины же на эти дни были совершенно другие планы. И вообще, к выездам на природу она, как и подавляющее большинство современных Павлу обитателей мегаполисов, относилась крайне подозрительно.

Немного поразмыслив, молодой человек предложил компромисс – поездка в Краснодарский край отменяется, он соглашается на все мероприятия, запланированные девушкой, но та, алаверды, едет с ним на пару дней на Истру, с ночёвкой на берегу водохранилища.

– Тебе обязательно понравится! – уверял он, – там такой закат, что ты забудешь обо всём на свете!

В идеальном мире, который представлялся Паше в мечтах, он и Ирина вместе путешествовали по стране, сплавлялись на каяках. Представить девушку в лодке на бурной воде было очень сложно, поэтому начать молодой человек решил с малого.

***

Арендованный на два дня беспилотный мОбиль, пшикнув запирающимися дверцами, тёмным призраком остаётся стоять на верхней стоянке.

Паша привычным движением закидывает за спину рюкзак, и щёлкает несколько раз языком, подзывая Шарика.

Лес обступает влюблённую пару со всех сторон шелестящей листьями зелёной массой, и Ирина в ступоре осматривается по сторонам, – она впервые в жизни оказывается вне города. Девушка аж подпрыгивает, когда из-за машины выкатывается робопёс.

Верный спутник во всех вылазках Павла, Шарик останавливается рядом. Шарик, – он и есть шарик, – просто колобок цвета хаки, безо всяких там нашлёпок и наклеек. С виду безобидный, он и лютого зверя отгонит, и от человека лихого защитит. И на воде, если понадобится, выручит. А в разведке речных порогов Шарик просто незаменим.

Ещё он снимает потрясающие трёхмерные походные фильмы.

Но самая замечательная конструктивная особенность робопса – способность отпугивать насекомых. В радиусе около двадцати метров не бывает комаров, мошки, гнуса. В первой же своей таёжной вылазке Павел имел неосторожность отправить Шарика далеко вперёд, на разведку, и, пока тот по срочному вызову мчался обратно, гнус успел облепить незащищённые участки тела, заползти под воротник и в манжеты. Ох и страшную рожу следующим утром Паша увидел в зеркале!

Павел, нарочито весело напевая, помогает Ирине спускаться по каменистой тропинке. А та, с опаской поглядывая на высоченные деревья, смыкающиеся кронами над головой, обречённо плетётся на шаг позади. Вечно улыбающееся лицо её странно сосредоточено. Идти до берега всего ничего – метров сто, но чувствуется, что на преодоление этого расстояния девушка тратит все свои моральные и физические силы.

На песчаном пляже для таких сумасшедших, как они, кто-то установил деревянные скамьи и даже приготовил место для костра, обложенное камнями.

– Ты собираешься сделать открытый огонь? – почти с ужасом спрашивает Ирина, наблюдая, как Павел, освободившийся от поклажи, раскладывает в очаге вынутые из рюкзака поленья. Она даже «забывает» на время свою привычку слитно тараторить.

– Не сделать, а развести. И еще мы сейчас будем на огне запекать сосиски, смотреть на него, на закат, и на догорающие угли. Ну и греться.

Вечереет, становится прохладно. С воды тянет ветерок.

– Можно, я лучше погреюсь в мОбиле?

– С ума сошла, сиди давай, всё пропустишь, – поджигая растопку и яростно дуя на неё, пыхтит Павел, – мы договорились же, сегодня и завтра ты со мной. С послезавтрашнего дня начинаем выполнять твои планы. С удовольствием с тобой на живую Селесту пойду. И на этих, как их там…

– У-у-у, это ж мне ещё дожить надо!

Ароматный запах запекаемых на углях колбасок вскоре заполняет воздух.

Девушка продолжает ныть:

– Это же бензопире-ен, канцероген жуткий! Ты уверен, что это съедобно?

Павел еле заставляет Ирину немного поесть. Девушка без аппетита пережёвывает и глотает непривычную для неё пищу.

И вот они сидят у костра, провожая взглядами солнце, садящееся в лес на противоположном берегу. Оттуда к ним по воде тянется красная зыбкая дорожка. Редкие облачка с багровыми брюшками висят в небе, птички щебечут в кустах за спиной.

Входящие вызовы Павел заблокировал. Единственное, чем мешает близкий мегаполис – неожиданно выскакивающая на периферию зрения реклама. От рекламы приходится привычно отмахиваться.

Павел чувствует себя самым счастливым человеком на свете. Тёплая Иринка тесно прижимается, положив голову к нему на плечо. Его рука покоится у неё на талии. Догорающие угли костра тлеют драгоценными рубинами. Всё, как мечталось. Практически идиллия.

– Кирилл со Светой и Толя с Оксанкой сейчас в вирт-Диване. Погнали туда, а?

Паша аж подпрыгивает. До него не сразу доходит, что Ирина на самом деле не с ним, а в модном виртуальном клубе, где в данный момент резвится её брат с друзьями.

– Выключи, выключи эту дрянь! – орёт он, имея в виду, конечно, виртуальную реальность, в которую убежала от него подруга.

Ирина «дуется» обиженно, но тотчас же вся возвращается к нему.

Они сидят на скамейке ещё какое-то время, пока краски заката не гаснут окончательно, и не тускнеют угли в костре. От очага уже не исходит живительное тепло. Опять становится прохладно.

«Давай устраиваться на ночёвку», – нарочито бодрым голосом говорит Павел.

Палатка давно стоит, внутренний подогрев заранее включен. Внутри палатки очень комфортно. Коврик и спальники тёплые, мягкие.

Но спать невозможно, когда рядом лежит взведённая пружина. Ирина подскакивает при каждом шорохе и подолгу сидит, уставившись в темноту. Павел поднимается, целует девушку, гладит успокаивающе, укладывает. Через пять минут всё повторяется.

Где-то после полуночи Ирина не выдерживает, выворачивается из его объятий, быстро пробирается к выходу из палатки и начинает шуршать там, пытаясь нащупать застёжку.

– Дай ключи, я пойду спать в мОбиль, – слышит Павел фразу, произнесённую хотя и шёпотом, но тоном весьма безапелляционным.

– На тропе темно, в мОбиле сейчас очень холодно, да и спать там на сидениях крайне неудобно, – еле ворочая языком, бормочет осоловевший за время бессонных часов Павел.

– Если ключи не дашь, я сейчас пешком в город уйду.

Молодой человек пытается неловко пошутить.

– Уймитесь женщина. Вы ведёте себя крайне нелогично!

После следующей фразы Ирины, в которой много непечатных слов про змей, муравьёв, клещей, цистит, а также пара нелестных отзывов про «его походы», Павел молча вылезает наружу, упаковывает палатку и прочие вещи в рюкзак. Потом он тащит трясущуюся то ли от страха, то ли от холода девушку вверх по склону, к машине.

Сначала Паша задаёт маршрут к себе домой, но по дороге и его прорывает. В итоге молодые люди наговаривают друг другу столько, что им уже проще разъехаться по своим студиям. Сначала Паша везёт Ирину в Северные Мытищи, затем едет к себе.

***

Павел в четвёртый раз сбрасывает повтор будильника. Глаза после бессонной ночи на виртуальной Панарее упорно не хотят открываться. Молодой человек почти физически ощущает, как его наноботы творят чудеса, самоотверженно бросаясь на устранение спазмов кровеносных сосудов, проникая даже в самые мельчайшие капилляры. Но голова всё равно гудит. Шарик беспокойно ворочается у входа в палатку, не понимая, почему хозяин до сих пор не показывается.

«А в ушах-то почему так шумит», – этот вопрос занимает Пашу до тех пор, пока он не вспоминает, что вечером разбивал лагерь рядом с порогом Бегемот.

Поблизости находится также посёлок Чибит, и молодой человек решает на воду сегодня не идти. Вместо этого он плетётся в посёлок за свежим хлебом, яйцами и молоком.

Есть особый шик в походной яичнице на завтрак, и нет ничего лучше свежего хлеба с деревенским молоком!

За завтраком Павел и открывает вчерашнее письмо.

Для этого ему требуется полная авторизация личности, что само по себе уже очень странно. Второй странностью оказывается крайне редкий формат послания. Оно текстовое.

Строгая министерская «шапка», «водяная» гербовая печать. Витиеватая подпись, в которой угадывается заглавная буква «О».

ПРИГЛАШЕНИЕ

Уважаемый Павел Аркадьевич!

Предлагаем Вам принять участие в подготовке и осуществлении миссии по организации Земной колонии в системе одной из ближайших звёзд.

Очень рассчитываем на Ваше согласие и содействие.

По возникшим вопросам Вы можете в любое время обращаться лично ко мне по приложенной к письму ссылке.

Глава отдела по работе с личным составом проекта

Симонова О.Ю.

Ниже короткого текста, действительно, мерцает водоворот активной ссылки.

«Бред какой-то», бормочет Павел, сворачивая сообщение. Он не настолько сумасшедший, чтобы моментально переходить по незнакомым адресам.

Перед ним лежит долина реки Чуя в живописном обрамлении далёких гор, слегка размытых утренней дымкой. Бурые коровки местной алтайской породы в отдалении спокойно щиплют жухлую травку.

Коровкам нет дела до безумных устремлений человечества. Они должны исправно давать вкусное молоко.

«Кстати, о молоке». Павел отхлёбывает из кружки и начинает думать.

Мысль первая: «Письмо – однозначно, глупый розыгрыш».

Мысль вторая: «Письмо не может быть розыгрышем. Государственный уровень защиты на входе и в теле письма ни один пранкер в мире воссоздать не в состоянии».

Мысль третья: «Исходя из предпосылки, что к таинственной О.Ю. можно заходить в любое время дня и ночи, она – искусственный алгоритм. Зачем алгоритму величать себя по фамилии с инициалами? Собственно, вот это, как раз, в данном случае неважно».

А что важно? Важно то, что любой школьник знает, – пилотируемая космонавтика закончилась еще в середине двадцать первого века. Нет за пределами магнитного поля Земли условий для более-менее продолжительной жизнедеятельности человека без печальных последствий для его здоровья.

Открытый космос, Луна, Марс, Венера, Ганимед – те места, где с огромным трудом закрепились первопроходцы, были в итоге оставлены. Жить там, где окружающая среда стремится быстро и болезненно тебя убить, в ограниченных объёмах, с постоянным риском их разгерметизации, – то ещё удовольствие. Но основным фактором, повлиявшим на решение свернуть обитаемые внеземные базы оказалось, конечно, воздействие космического излучения на организм человека. Воздействие, приводящее к непоправимым разрушениям макромолекул ДНК и РНК.

Семьдесят лет как в полуавтономном режиме функционируют российская космическая верфь, расположенная в троянской точке либрации L4 и китайская космическая верфь в точке L5. Две яркие звезды в ночном небе. Ежемесячные кратковременные сервисные миссии прекрасно справляются с диагностикой и обслуживанием огромных комплексов.

Станции обеспечивают полный цикл производства. От переработки астероидов до создания любой сложной техники, необходимой для работы в космическом пространстве и на небесных телах.

Автоматические зонды, отправленные отсюда почти сто лет назад, к настоящему времени обследовали уже все звёздные системы в радиусе десяти световых лет от Солнечной системы. От зондов, ушедших на разведку дальше данного расстояния, данные пока не поступали.

И вот какая штука.

В радиусе минимум десяти световых лет нет планет, куда человек даже гипотетически мог бы «переехать».

Планеты разведчики находили, да. Планет обнаружили и разведали очень много. Раскалённые шары, ледяные шары, практически лишённые атмосферы и магнитного поля. Газовые гиганты. Вот что находили земные зонды каждый раз, совершив головокружительный бросок через бездну.

Павел хлебной корочкой тщательно собирает остатки яичного желтка со сковородки. Простые привычные вещи – доесть завтрак, помыть посуду в речке, почистить зубы. Об отвлечённых материях, не касающихся его налаженной жизни, думалось тяжело. Тем более о таких глобальных, как мироздание. Тем более после бессонной ночи.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю