Текст книги "Династия Морганов"

Автор книги: Валентин Зорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Валентин Сергеевич ЗОРИН
Династия Морганов

Традиции и бизнес, или об одном несостоявшемся рандеву

Официальные справочники утверждают, что местом средоточия высшей политической, экономической, административной и прочей власти Соединенных Штатов Америки является город Вашингтон, расположенный в федеральном округе Колумбия. Первое, куда обычно ведут посетителя американской столицы, – это невысокое, с обилием колонн, построенное в ложноклассическом стиле здание, известное как Белый дом – резиденция президента Соединенных Штатов. «Здесь решаются судьбы страны, вершится мировая политика», – с казенной высокопарностью заученно твердят, обращаясь к затаившим дыхание стаям провинциалов, штатные гиды.

Воротилы американского бизнеса не читают путеводителей, не разгуливают по Вашингтону в качестве туристов, не раскрывают рта, в почтительном удивлении внимая песнопениям хорошо оплачиваемых трубадуров. А если им и доводится посетить Белый дом, то делают они это без робости и трепетного почтения. Правда, иногда многое делается с черного хода, но вовсе не потому, что они не решаются ступить на мраморные ступени парадных лестниц, а по причинам, которые побуждают их не выставлять напоказ, что они здесь свои люди.

Что же касается места средоточия власти, то на этот счет у них нет никаких иллюзий, и внешне невзрачное здание из потемневшего от времени кирпича, находящееся за несколько сот миль от Белого дома, на одном из тихих перекрестков Нью-Йорка, вызывает у них значительно больше почтения, переходящего в благоговение, нежели любое из помпезных вместилищ официальной благодати…

К этому-то нью-йоркскому зданию теплым сентябрьским днем и направил свои стопы автор этих строк. Сюда влекло его не праздное любопытство, а желание собрать как можно больше материалов о Морганах. Встреча с представителями этой крупнейшей монополии современного империализма могла бы сэкономить время, ибо многие сведения, которые приходится собирать буквально по крохам, можно было выяснить в беседе с руководителями, стоящими в центре моргановского бизнеса.

Поскольку хозяева дома, как правило, избегают шумной рекламы и не поощряют экскурсий, непредусмотренных визитов, я решил действовать на собственный страх и риск. Для того чтобы добраться до цели, мне пришлось спуститься в душное подземелье нью-йоркского метро. Несколько минут грохота в мрачных катакомбах подземной дороги «самого богатого в мире города», и позади остался центр с его фешенебельными кварталами. Десяток-другой ступеней, засыпанных давно не убиравшимся мусором, и я на тротуаре Бродвея. Нет, это не та многократно описанная и изображенная в десятках кинофильмов, сверкающая огнями улица, так сказать, городской фасад. Здесь, в так называемом Даун-тауне – Нижнем городе, протянувшаяся на много километров через весь гранитный остров Манхэттен улица весьма непрезентабельна, чтобы не сказать больше.

Уже давно отсюда уехали состоятельные люди: жить здесь им и неудобно и «неприлично». Одна за другой за ними перекочевывают и штаб-квартиры крупнейших банков, корпораций, когда-то густо гнездившиеся именно в этой части города. Сегодня признаком респектабельности для фирмы является резиденция в центре города, где-нибудь на Мэдисон или Пятой авеню, где растут как грибы сверкающие медью, алюминием, стеклом и цветным пластиком пятидесяти– и более этажные громады. Они словно предназначены для того, чтобы показать: смотрите, как богаты хозяева банков и фирм, расположенных здесь. Положение их прочно, как скальное основание, на котором стоит их фундамент, их доходы так же высоки, как взметнувшиеся ввысь конструкции – чудеса современного инженерного и строительного искусства. Правления корпораций и банков одно за другим покидают знаменитый Уоллстрит, перекочевывая в новые районы: ничего не поделаешь – мода. Не последуешь за ней – того и гляди, потеряешь доверие клиентов.

И тем не менее я не ошибся, направившись в суетливый и грязноватый Даун-таун. Банкирский дом Морганов, так же, как и много десятилетий назад, расположенный в потемневшем от времени приземистом и мрачном здании из темного кирпича, не нуждается в рекламе своей прочности, в алюминиево-стеклянном модерне. Он не гонится за блеском шикарных кварталов, его репутация в кругах большого бизнеса достаточно прочна, чтобы позволить себе пренебречь велениями моды. А пока Морганы остаются на Уолл-стрите, Уоллстрит остается цитаделью американского капитала.

Несколько десятков шагов вниз по Бродвею, и мы у церкви «Святой троицы» – готического собора средних размеров, к которому примыкает небольшое кладбище. Путеводитель по городу с готовностью сообщает, что на этом кладбище нашли вечное успокоение знаменитые американцы Александр Гамильтон, Роберт Фултон. Из него же мы узнаем, что именно здесь, на этом кладбище, в маленьком домике в 1754 году начал свое существование знаменитый ныне Колумбийский университет, называвшийся тогда «Кингз колледж».

Но не кладбищу, не мужам, на нем похороненным, и даже не экстравагантности основателей университета, избравших в качестве его колыбели кладбищенскую хижину, обязано это место своей всемирной, хотя и мрачноватой, славой. Отсюда, от церкви «Святой троицы», берет свое начало протянувшееся всего на несколько сот метров узкое ущелье Уолл-стрита – улицы, ставшей символом хищнического американского капитала. Несмотря на солнечный день, на улице царил сумрак. А вот и цель: на углу Уолл-стрита и пересекающего ее Брод-стрита здание под номером 23. Небольшая, начищенная до блеска медная табличка на массивных дверях сообщает, что здесь обосновался банкирский дом Морганов.

Вот он, знаменитый «Угол», в течение многих десятилетий играющий роль одной из подлинных столиц капиталистического мира, место, куда сходятся незримые нити, дергая за которые хозяева этого дома вкупе с другими воротилами крупного капитала неприметно для посторонних глаз и вместе с тем весьма реально, направляют экономическую и политическую жизнь Соединенных Штатов, оказывают самое существенное влияние на политический курс многих столиц капиталистического мира.

Внутри дома – чинный сумрак и прохладная тишина, солидные клерки, бесшумно скользящие в мышиного цвета костюмах – на физиономиях сладчайшее выражение готовности на все, – впархивающие в солидные кабинеты за массивными дверями. Глубоко под землей – бетонированные подвалы, где за стальными 52-тонными дверями с дистанционным управлением, в бронированных отсеках, под охраной сложнейших систем, ключ к которым известен лишь двум-трем людям, покоятся несметные сокровища. В центре здания – зал со стеклянными стенами и перегородками. В зале, отделенные друг от друга зеркальными стеклами, полтора десятка подчеркнуто старомодных конторок с неменее старинными приборами. За ними восседают холеного вида мужчины. Это тузы и ответственные руководители моргановского бизнеса.

Они верны традициям. Предпочитают сумрачный Уолл-стрит фешенебельной Мэдисон-авеню, невзрачное кирпичное здание – алюминиево-стеклянным чудесам, допотопную мебель, а ля мистер Пиквик – ультрамодерну. Но не спешите с выводами. «Несмотря на приверженность традициям, ничего старомодного в стиле работы банка Морганов нет», – утверждает журнал «Лайф». А он знает, что говорит: Морганы среди тех, кому этот журнал принадлежит.

«Империя Морганов» – незримое государство в государстве. Как и всякое государство, эта империя имеет свои границы, историю, свою внутреннюю и внешнюю, тайную и явную политику, своих владык и визирей…

За несколько дней до описанного здесь путешествия на Уолл-стрит автор этих строк обратился к одному из нынешних руководителей «моргановской империи», мистеру Генри Клею Александеру (о нем еще речь впереди), с предложением о встрече. Уже миновали те времена, когда американские бизнесмены не считали себя заинтересованными в контактах с представителями советской общественности, и сейчас наигранное безразличие сменилось нескрываемой и повышенной заинтересованностью. Крайне обеспокоенные перспективой того, что английские, японские, западногерманские и иные конкуренты обойдут их в заключении выгодных торговых сделок с социалистическими странами, представители американского делового мира используют любую возможность для того, чтобы встретиться и побеседовать с советскими специалистами, дипломатами, журналистами, приезжающими в Америку, обменяться мнениями о перспективах расширения торговли, обсудить другие интересующие их проблемы.

В дни пребывания в Соединенных Штатах мне довелось убедиться в этом не раз. У меня состоялась не одна встреча и беседа с видными представителями американского делового мира, и потому письмо на фирменном бланке «Морган гаранта траст компани» даже не столько удивило, сколько позабавило меня – ребячливость солидных дядей, которым перевалило уже за 60, всегда смешна. Мистер Александер, оказывается, был обижен… на советскую прессу! Как он горько сетовал в своем послании, один из советских журналов посвятил его деятельности заметку. Ни одного из фактов, сообщенных в этом объективном и сугубо деловом материале, господин Александер не опровергал, хотя бы потому, что это невозможно. Но поскольку общий тон этой заметки отличался от восторженных панегириков, которыми обычно награждает его печать американских монополий, избалованный лестью бизнесмен счел себя обиженным и надул губы.

Одним словом, рандеву не состоялось. Это, впрочем, не очень помешало выполнению поставленной мной задачи – собрать материал о деятельности, богатствах и амбициях «моргановской империи» сегодня. Документы, хранящиеся в архивах, отчеты банков и промышленных корпораций, книги, материалы периодической печати, а также встречи и беседы с представителями американского делового мира, в том числе и на Уоллстрите, личные наблюдения и впечатления дали немало интересного и поучительного. Рассказывая о сегодняшнем дне банкирского дома Морганов, я, конечно, рискую еще больше разгневать неукротимого мистера Александера, но, как говорится, «бог не выдаст…».

Рассказ о Морганах – это рассказ о сегодняшних владыках Соединенных Штатов, тех, кто не стремится мелькать на авансцене, кто, предпочитая тишину деловых кабинетов и чинность заседаний банкиров политической трескотне и шумихе официального Вашингтона, стоит у истоков того, что именуется американским политическим курсом.

Так они начинали

В последние годы на американский книжный рынок одна за другой выбрасываются десятки книг – от многотомных квазинаучных сочинений до рекламных проспектов, цель которых – доказать, что создатели крупнейших состояний Америки, их первонакопители, были вовсе не «баронами-разбойниками», каковыми на протяжении многих лет их считала прогрессивная общественность, а некиими «рыцарями без страха и упрека», руководствовавшимися в своей деятельности единственно благом ближних и добившихся своих богатств исключительно честными и праведными путями, в силу своей особой одаренности и деловой гениальности.

На одном из первых мест по количеству панегириков, составленных преимущественно из подслащенной патоки и фальсификаций, находится Джон Пирпонт Морган-старший, известный в американской истории под достаточно красноречивой кличкой «Корсар», – основатель и создатель нынешней «моргановской империи». Правда, его сегодняшние биографы не в состоянии, рассказывая о Моргане-старшем, пустить в ход традиционную в Америке сусальную сказочку о бедном мальчике – продавце газет или чистильщике сапог, которому в награду за его трудолюбие и бережливость бог даровал миллион долларов.

Морган-старший, осчастлививший мир своим появлением в 1837 году, был сыном миллионера. Его папаша, Юний С. Морган, всеми правдами, а преимущественно неправдами сколотил немалое по тому времени состояние в несколько миллионов долларов. Готовностью на любые, самые темные махинации он добился расположения одного из крупнейших банкиров США XIX века – Джорджа Пибоди. Во время войны Севера и Юга банк Пибоди, занимаясь различного рода противозаконными махинациями и спекуляцией оружием, пробился в ряд крупнейших банков страны. Юний Морган, показав незаурядную изворотливость и полное пренебрежение нормами морали, сыграл в этой деятельности заметную роль и был в качестве награды удостоен места компаньона своего босса – хозяина банка.

Автор книги «История американских миллиардеров» Густав Майерс, касаясь этого периода деятельности первонакопителя из рода Морганов, пишет: «Биографы утверждают, что это накопление произошло путем законных операций, хотя они не говорят, в чем состояли эти операции. Но если верить отзывам, которые появились в то время в американских газетах, операции Моргана не только далеко не были законными, но носили характер самой настоящей измены. Согласно описаниям того времени, операции Джорджа Пибоди и К⁰ были не просто изменническими, но представляли собой двойную измену, поскольку Джордж Пибоди и К⁰, оказывая неприятелю помощь, одновременно были уполномоченными Соединенных Штатов и получали очень хорошую плату за то, чтобы действовать в их интересах».

Итак, источником богатств «империи Морганов» была государственная измена во время гражданской войны в Америке. Однако по сравнению с тем, что за этим последовало, деятельность первого из Морганов была просто кустарничеством, жалкой самодеятельностью. «Корсар» оставил своего папашу – ординарного, хотя и удачливого спекулянта и махинатора – настолько позади, что именно ему, Джону Пирпонту Моргану-старшему, досталась слава родоначальника «моргановской империи».

Среди наследства, оставленного Юнием Морганом своему отпрыску, которому суждено было положить начало самой могущественной из империй современного капитализма, было нечто более важное, чем даже первый из моргановских миллионов. Этим богатством было особое положение моргановского банка, явившееся тем рычагом, при помощи которого «Корсар» превратил этот банк в ростовщика мирового масштаба. Стечением обстоятельств моргановскому банку досталась роль посредника в деловых операциях между молодой заокеанской республикой и сначала Англией, а затем и всей Европой. Все это и сыграло значительную роль в дальнейшей судьбе моргановских миллионов. В условиях, когда торговля между Старым и Новым светом приобретала решающее значение для американской экономики, связи с Англией и оказались тем «волшебным» средством, при помощи которого Морган сумел направить золотой поток в свои сундуки.

Обо всем этом официальные моргановские биографы по понятным соображениям сегодня умалчивают. Их версия возникновения богатства дома Морганов основана на том, что, дескать, в основе этого богатства лежат, во-первых, гениальные деловые способности старого Моргана и, во-вторых, его бережливость, которая позволила ему, отказывая себе во всем, во много раз преумножить состояние, завещанное отцом.

Ни в том, ни в другом утверждении нет ни грана правды. Что касается «гениальных способностей» и феноменального делового «сверхчутья», будто бы ему присущих, то это просто-напросто выдумка, не имеющая ничего общего с действительностью. История американского бизнеса зафиксировала ряд случаев, свидетельствующих о том, что Морган-старший не только не выделялся деловыми способностями среди своих коллег, но просто сплошь и рядом оказывался в делах безграмотным профаном, допуская ошибки, очевидные даже начинающим дельцам.

Авторы нынешних панегириков по адресу Морганов не любят вспоминать о книге «Дом Морганов», написанной добросовестным американским исследователем Льюисом Кореем несколько десятилетий назад. А между тем в этой книге немало примеров, камня на камне не оставляющих от мифа о «гениальных способностях» Моргана-старшего. Приведем лишь два из них.

Один из самых опасных конкурентов Морганов банкир Гарриман (дед нынешнего уолл-стритского дельца и вашингтонского политика) упорно старался вытеснить моргановский капитал из правления Северной тихоокеанской дороги. С этой целью он стал повсюду скупать ее акции. Естественно, что этот усилившийся спрос привел к тому, что акции несколько подорожали. И вот «проницательный» Морган, не увидев опасности, которая была очевидной, поддавшись вульгарной жадности, решил использовать «выгодную», по его мнению, конъюнктуру и стал усиленно продавать свои акции, которые тут же покупали агенты Гарримана. Еще немного – и Морган лишился бы одного из самых доходных своих предприятий. Он сам лез в сети, расставленные конкурентом. Лишь в последний момент один из моргановских сотрудников осмелился намекнуть своему боссу, что он делает ошибку. Только после этого Морган прекратил спекуляцию.

А вот еще пример, не менее характерный. В 1908 году Вильям Дюрант, известный биржевой делец, основал автомобильную компанию «Дженерал моторе». Банкиры старой закваски смеялись над этой затеей. Они весьма скептически относились к будущему автомобильной промышленности и считали, что вкладывать в нее деньги – неумная авантюра и чистый убыток. В то время как более предусмотрительные дельцы уже разглядели огромную будущность этой отрасли промышленности, Морган, о гениальных деловых качествах и сверхъестественной проницательности которого пишет сейчас буржуазная печать, рассуждал так же, как самые недальновидные его коллеги. Во всяком случае, когда Вильям Дюрант пришел к старому Моргану и предложил ему приобрести «Дженерал моторе» за полтора миллиона долларов, тот выгнал его. А 12 лет спустя, в 1920 году, наследникам Моргана, чтобы овладеть той же самой «Дженерал моторе», пришлось объединиться с Дюпонами, ибо за контрольный пакет акций надо было заплатить уже 80 миллионов долларов.

Таковы прославленные «проницательность» и «способность к предвидению» Джона Пирпонта Моргана-старшего.

Что же касается второго из китов, на котором, если верить словам моргановских писак, зиждятся богатства Морганов, – их традиционной семейной бережливости, начало которой будто бы положил Джон Пирпонт Морган-старший, то авторы этого мифа просто, очевидно, рассчитывают на короткую память и отсутствие любознательности у своих соотечественников. Достаточно любому американскому школьнику пойти в библиотеку и полистать газеты прошлого века, чтобы увидеть, что в чем в чем, а в бережливости старшего Моргана упрекнуть никак нельзя.

Обратимся к свидетельству того же Корея, благо этого респектабельного буржуазного исследователя никто не упрекнет в стремлении подрывать устои «американского образа жизни» и, тем более, капиталистической системы. Вот что он пишет: «Старый Морган отличался исключительной расточительностью. Его любовные истории буквально потрясали пуританскую Америку. Своих многочисленных любовниц, вербовавшихся из самых красивых женщин Европы и Америки, он одарял со щедростью, не уступавшей щедрости Людовика XIV к маркизе Монтеспан.

Он был религиозен, и поэтому у него была своя собственная церковь и при ней пастор, находящийся на его содержании. В церковь обычно он приезжал с очередной любовницей, поджидавшей его в карете. В этом он не находил ничего предосудительного, совмещая, таким образом, одновременно блуд духовный с блудом телесным». Свидетельство вполне авторитетное и в достаточной степени красноречивое!

И если уж говорить о семейных традициях и их основоположниках, то это отнюдь не традиция бережливости. Внуки и правнуки старого Моргана, унаследовавшие его состояние, и в наши дни не чужды забав, чудачеств и развлечений своего деда. Правда, в отличие от него, они стремятся не выставлять этого напоказ: не те ныне времена, чтобы дразнить миллионы бедных и голодных людей картинами того, как миллионы долларов пускаются на ветер ради удовлетворения прихотей и извращенных вкусов отпрысков моргановского семейства. Но нет-нет, да и просочатся на страницы прессы скандальные факты, свидетельствующие о том, что и по сей час живы традиции старого Моргана в его семействе.

Так, некоторое время назад пронырливые американские репортеры обнаружили на одной из нью-йоркских улиц фундаментальное сооружение из мрамора. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что сии мраморные хоромы – это… конюшня на сотню лошадей, принадлежащая Томасу Моргану, одному из нынешних представителей этого семейства. Ему же принадлежит построенный по последнему слову техники, со всеми видами современного комфорта дворец со специальным парком и искусственно вырытым прудом для купания, в котором обитает… несколько десятков собак. Правда, это не просто псы, а четвероногие из семейства Морганов, и посему, как убеждены в том их хозяева, им положена не конура, а шикарные палаты.

Так обстояли и обстоят поныне дела с традиционной моргановской «бережливостью»!