Текст книги "Диалоги"

Автор книги: Валентин Свенцицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Свенцицкий Валентин
Диалоги

Протоиерей Валентин Свенцицкий

Диалоги

Содержание

Предисловие

Диалог первый. О бессмертии

Диалог второй. О Боге

Диалог третий. Об искуплении

Диалог четвертый. О Церкви

Диалог пятый. О Таинствах

Диалог шестой. О законе и благодати

Диалог седьмой. О монашестве

Диалог восьмой. О промысле и свободе воли

Диалог девятый. О прогрессе и конце мировой истории

Диалог десятый. О духовной жизни

ПРЕДИСЛОВИЕ

Протоиерей Валентин Свенцицкий – выдающийся пастырь-мученик Русской Церкви XX века, родился в 1882 году в Казани, в дворянской православно-католической семье (отец – католик, мать и дети – православные) [1]. Возможно, именно благодаря различию вероисповеданий отца и матери, у юного Валентина рано пробудился интерес к религиозным вопросам. В гимназические годы очень большое влияние на него оказал законоучитель Казанской гимназии священник Молчанов, человек большой эрудиции, обладавший прекрасными ораторскими способностями, ставший впоследствии Экзархом Грузии [2].

Когда Валентину было 15 лет, семья Свенцицких переехала в Москву, где Валентин учился сначала в 1-ой Московской классической гимназии, затем в частной гимназии Креймана.

Вскоре он поступает на филологический факультет Московского университета, а также учится на юридическом и историко-философском факультетах университета.

Промыслом Божиим молодой Свенцицкий попадает в круг мыслящих, ищущих Правды Божией людей, с именами которых связано развитие русской религиозно-философской мысли. В числе его друзей и близких знакомых были Владимир Эрн, Павел Флоренский, Сергей Булгаков, Николай Бердяев, Андрей Белый, кн. Евгений Трубецкой.

События 1905 года увлекли В.П. Свенцицкого идеями христианского социализма и побудили его организовать нелегальное общество "Христианское братство борьбы", куда входили также П. Флоренский, В. Эрн, А. Ельчанинов.

В эти же годы Свенцицкий начинает выступать в "Религиозно-философском обществе памяти Вл. Соловьева" и Политехническом музее с лекциями на темы: "Христианство и насилие", "Террор и бессмертие", "Атеизм и любовь" и т. п.

Выступления собирают большое количество слушателей. Сила его убеждения была покоряющей. И в молодые годы, и впоследствии В. П. Свенцицкий умел необыкновенно влиять своим словом на людей и в лекциях, и в проповедях, и в частных беседах.

В 1906 году он писал: "Современное церковное движение можно назвать либеральным христианством, а либеральное христианство только полу истина. Душа, разгороженная на две камеры – религиозную и житейскую – не может целиком отдаться ни на служение Богу, ни на служение миру.

В результате получается жалкая полуистина, тепло-прохладное, либеральное христианство, в котором нет ни правды Божией, ни правды человеческой. Представители этого христианства лишены религиозного энтузиазма, среди них нет мучеников, обличителей, пророков.

И союз "церковно-обновленных" – это не первый луч грядущей апокалипсической жены, облеченной в солнце, а один из многих профессиональных союзов, и я убежден, что настоящее религиозное движение будет не это и скажется оно совсем не так" (Вопросы религии. 1906. Вып. 1. С. 5-8). Именно эти слова цитировал в своем воззвании от 15(28) июня 1923 г. Святейший Патриарх Тихон, давая характеристику идеологии обновленчества [3].

В.П. Свенцицкий сотрудничает в сборниках "Свободная совесть", "Вопросы религии", публикует статьи о творчестве Ф. М. Достоевского, Н. Клюева, Г. Ибсена, пишет рассказы, повести, драмы ("Пастор Реллинг", "Смерть", "Интеллигенция"), в основе сюжета которых лежит конфликт между общественной и индивидуальной моралью. Драму "Пастор Реллинг" ставил (и играл в ней главную роль) знаменитый артист Орленев.

В интеллигентской Москве Свенцицкого уже знают, о нем говорят. Выступает В. П. Свенцицкий и в Петербурге,. а также сотрудничает в издании журнала "Новая земля". Он пишет книгу "Второе распятие Христа", где повествуется, как Христос приходит в современный город и попадает в церковь во время пасхальной заутрени. Он видит, что никто не думает о Нем, мысли всех заняты мирскими заботами. По городу в эту ночь кого-то везут на казнь. В конце концов собрание высших духовных представителей арестует Христа. Никем не узнанный и не признанный. Он судим и изгоняем.

Книга была напечатана, но с множеством пропусков, замененных многоточиями, а вскоре изъята совсем, а ее автор был приговорен к нескольким годам заточения в крепости.

В 1908 году выходит книга В. П. Свенцицкого "Антихрист, или Записки странного человека". В этой книге в образе двух женщин изображены две силы в человеке, борющиеся между собой. С одной стороны – ложь и чувственность, а с другой – правда и чистота. Основанием неблаговидных поступков для героя романа стала пагубная мысль о том, что избегающему искушений не узнать святости.

Издание этих книг, сложные драмы в личной жизни, осуждение со стороны близких друзей, исключение из "Религиозно-философского общества" привели В. П. Свенцицкого к состоянию глубокого духовного кризиса, из которого трудно было найти выход.

В результате всех этих событий в 1909 году Свенцицкий бежит во Францию под чужим именем, скрываясь от полиции, друзей и родственников, пытаясь убежать от самого себя.

Годы, проведенные в изгнании, привели мятущегося интеллигента к переосмыслению всей предыдущей жизни, стали отправной точкой на пути к нравственному очищению – через боль страдания и глубокое покаяние.

Выбор был сделан. Свенцицкий, оставив все "мудрствование", всецело предает свою жизнь Христу и Его Церкви.

По возвращении в Россию в начале 1910-х годов Валентин Павлович едет на Кавказ, желая своими глазами увидеть монахов-отшельников, прикоснуться к православной святости. Это удается ему вполне, и вскоре в 1915 году, под впечатлением поездки на Кавказ, он пишет книгу "Граждане неба. Мое путешествие к пустынникам Кавказских гор", пронизанную глубоким пониманием сути христианской жизни и христианского подвига.

Но важнейшим событием по возвращении из-за границы стало его знакомство с великим оптинским старцем иеросхимонахом Анатолием (Потаповым), который "усыновил" Валентина Свенцицкого, даровал ему надежду на прощение грехов и полное обновление жизни во Христе. От старца Валентин Павлович принял благословение – учиться непрестанной молитве и другим духовным деланиям, свойственным, в основном, монашеству. Эти старческие напутствия были бережно пронесены им через всю дальнейшую жизнь, стали основой его собственного "монашества в миру" и помогли многим другим людям обрести твердость в вере в эпоху грядущих гонений.

Революция 1917 года избавляет В. П. Свенцицкого от иллюзий христианского социализма. Он стремится служить Церкви. В. П. Свенцицкий просит своего духовного отца иеросхимонаха Анатолия благословить его на монашество, но старец указывает ему другое служение. В 1917 году в Петрограде В. П. Свенцицкий принимает священный сан. Посвящение происходило в Иоанновском монастыре, где погребен святой праведный отец Иоанн Кронштадтский, которого отец Валентин всегда глубоко любил и почитал. Рукополагал его митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), священномученик Русской Православной Церкви, пять лет спустя расстрелянный большевиками.

Духовное чадо оптинских старцев, о. Валентин был священником пламенной веры и непрестанного молитвенного подвига. Соединив в себе дух монашеского "умного делания" и пастырства, он принял на себя крест священнического служения в революционной Москве 20-х годов. Проповеди, выступления, все духовное наследие отца Валентина отличают кристальная чистота и ясность, свойственные подлинно православному мышлению.

Вскоре после рукоположения о. Валентин принял участие в гражданской войне, будучи священником в Белой армии.

Под непосредственным влиянием военных впечатлений он издает в Ростове в 1919 г. брошюры "Общее положение России и задачи Добровольческой армии" и "Война и Церковь", где призывает к сопротивлению злу большевизма силой [4].

После окончания гражданской войны он не эмигрировал, а остался в России и в 1920 году приехал в Москву. Вначале он выступал как проповедник по разным храмам, часто сослужа Святейшему Патриарху Тихону, которого очень любил и уважал. В. П. Свенцицкий считал, что Святейший Патриарх Тихон необыкновенно верно .и правильно ведет церковный корабль в сложнейших и труднейших условиях окружающей жизни того времени. "Пока он существует, за Церковь, до известной степени, можно быть спокойными. Может быть, были и есть патриархи эрудированней и внешне как бы талантливее Святейшего Патриарха, но он какой-то благодатный, тихий и очень мудрый", – говорил о. Валентин.

После проповеди в Крествоздвиженском монастыре, где о. Валентин утверждал, что деятельность обновленцев направляется органами ЧК, он подвергается аресту и ссылке в Педжикент в Среднюю Азию. В Педжикентской ссылке он пишет работу "Тайные поучения о нашем спасении" (о молитве Иисусовой) – адресованный духовным чадам труд о молитвенном делании и преодолении многочисленных искушений на этом пути.

Вернувшись в 1925 году из первой ссылки, отец Валентин стал служить в храме священномученика Панкратия в переулке на Сретенке и вести регулярные беседы с прихожанами по вопросам веры, церковной жизни. Священного Писания. Его духовные дети записывали эти беседы и распространяли их среди верующих. Таким образом составилось "Полное собрание сочинений протоиерея Валентина Свенцицкого" из 9-ти томов, которое распространялось в церковном самиздате и передавалось верующими из рук в руки.

В Великий пост 1926 года отец Валентин прочитал в храме св. Панкратия свой труд – "Шесть чтений о Таинстве покаяния в его истории", направленный против начинавшей тогда широко распространяться общей исповеди.

В 1926 году отец Валентин организует и возглавляет паломнические поездки в Саров и Дивеево. Там от блаженной Марии Ивановны он получает предсказание о переходе в другой московский храм – св. Николая Чудотворца на Ильинке, "Никола Большой Крест". Так и произошло – отец Валентин стал настоятелем этого храма [5].

Отец Валентин создал в Никольском храме крепкую общину. Он ввел регулярную индивидуальную исповедь, частое причащение Святых Христовых Тайн. В своих поучениях и проповедях он открывал духовным чадам путь нравственного и духовного совершенствования в условиях гонения на церковь.

Отец Валентин выдвинул идею особого пути духовного совершенствования, который называл "монастырем в миру". Это не означало, что люди, вставшие на такой путь, делаются тайными монахами и принимают негласно какие-то обеты. Речь шла о том, чтобы внутренне, духовно воздвигнуть как бы монастырскую стену между своей душой и миром, во зле лежащем, не допускать, чтобы его суета, его зло захлестнули, душу.

Для этого, конечно, нужно отказываться от многого, чем может прельстить современная жизнь, развращающая, проникнутая безбожием. Это трудный путь. Внешне жить, как все, работать, находиться в среде безбожия, в семейных повседневных заботах и хлопотах, и только силой внутреннего решения с Божией помощью не допускать в душу тлетворного духа мира. К этому сокровенному подвигу, известному лишь духовному отцу, и призывал отец Валентин своих духовных чад.

Декларация митрополита Сергия (Страгородского) от 16/29 июля 1927 года вызвала у о. Валентина резкий протест. Он пишет письмо митрополиту Сергию:

"Митрополиту Сергию.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сознавая всю ответственность перед Господом за свою душу и за спасение душ вверенной мне паствы, с благословения Димитрия, епископа Гдовского, я порываю каноническое и духовное общение с Вами и организовавшимся при Вас совещанием епископов, незаконно присвоившим себе наименование – "Патриаршего Синода", а также со всеми находящимися с Вами в каноническом общении, и не считаю Вас более Заместителем Местоблюстителя Патриаршего престола на следующих основаниях:

Декларация Ваша от 29 июля и все, что общеизвестно о Вашем управлении Церковью со времени издания Декларации, с несомненностью устанавливает, что Вы ставите Церковь в ту же зависимость от гражданской власти, в которую хотели поставить Ее два первых "обновления", – вопреки св. канонам Церкви и декретам самой власти гражданской.

И "Живая Церковь", захватившая власть Патриарха, и григорианство, захватившее власть Местоблюстителя, и Вы, злоупотребивший его доверием, – вы все делаете одно общее, антицерковное обновленческое дело, причем Вы являетесь создателем самой опасной его формы, так как, отказываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и Православия. Это более чем нарушение отдельных канонов!

Я не создаю нового раскола и не нарушаю единства Церкви, а ухожу и увожу свою паству из тонкой обновленческой ловушки: "Да не утратим по молу, неприметно, той свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, освободитель всех человеков" (из 8-го правила III Вселенского Собора).

Оставаясь верным и послушным сыном Единой Святой Православной Церкви, я признаю Местоблюстителем Патриаршего Престола митрополита Петра, признаю и тех епископов, которые, не присваивая себе самочинно общецерковной власти, уже порвали с Вами каноническую связь, по их свидетельству: "впредь до суда совершенного Собора местности", то есть с участием всех православных епископов или до открытого и полного покаяния перед Святой Церковью самого митрополита.

г. Москва, 12.01.1928 г.

Протоиерей Валентин Свенцицкий".

В 1928 году отец Валентин вновь был арестован и сослан в Сибирь на поселение. Главным поводом для высылки послужило его открытое несогласие с Декларацией митрополита Сергия от 16/29 июля 1927 года. Именно в ссылке отец Валентин написал свои "Диалоги", которые по частям пересылались в Москву, где от руки переписывались его духовными детьми. В ссылке отец Валентин выстрадал решение вернуться в общение с митрополитом Сергием, с которым в 1927 году прервал свое каноническое общение. Известен текст покаянного послания отца Валентина к митрополиту Сергию, проникнутое глубоким смирением:

"Ваше Высокопреосвященство, Всемилостивейший Архипастырь и Отец. Я умираю. Уже давно меня тревожит совесть, что я тяжко согрешил перед Святой Церковью, и перед лицом смерти мне это стало несомненно.

Я умоляю Вас простить мой грех и воссоединить меня со святой Православной Церковью. Я приношу покаяние, что возымел гордость, вопреки святым канонам, не признавать Вас законным первым епископом, поставив личный разум и личное чувство выше соборного разума Церкви, я дерзнул не подчиниться святым канонам. Моя вина особенно страшна тем, что я вовлек в это заблуждение многие человеческие души. Мне ничего не нужно: ни свободы, ни изменения внешних условий, ибо сейчас я жду свой кончины, но ради Христа приимите мое покаяние и дайте умереть в единении со Святой Православной Церковью.

11/IX – 1931 г. Валентин Свенцицкий".

Одновременно он пишет родным и духовным детям:

"Милые мои деточки, сейчас получил от вас письмо. Так много надо сказать, и так мало сил это сделать. Спрашиваете, в чем я прошу прощения у вас. В страдании, как бы ни была на моей стороне истина, но своей ошибкой я вызываю эти страдания, и не только у вас, у всех. Со всею скорбью, на какое способно мое сердце, прошу это прощенье.

Но дальше вы уже неправы, когда говорите, что вам неясно происшедшее со мной. Оно, может быть, неясно в смысле переживаний, которые привели к этому, но то, к чему они привели, – это ясно совершенно.

Свой разум и свои чувства я поставил выше Соборного разума Церкви. Мудрость человеческая заслонила вечное и премудрое. Соборы провидели всю историю, знали, какие ужасы будут творить сидящие на патриарших престолах, сколько будет борьбы, жестокости, неправды, недопустимых компромиссов, граничащих с преступлением, и знали, какой это будет соблазн для человеческих душ, подобных тому, в который вовлек я вас, и все будет разорвано в клочья, они премудро оградили человеческие души от соблазнов строжайшими канонами, что не признавать можно только тогда, когда извращается догмат веры.

Вы скажете, а раньше ты этого не знал. Знал, но в этом-то и ужас всех этих наваждений и опасности их. Разве вы не знаете, как иногда вдруг все станет иным, и то, что было справа, становится слева, и что было слева, становится справа? Около года по временам меня гложет этот червяк, но я гнал его, как искушение, и он исчезал.

Как случилось, что у меня открылась вполне истина, – рассказать почти невозможно, но знайте, что это имеет прямое отношение к моему концу, и, может быть, Господь меня сохранил перед смертью и дал возможность принести покаяние.

Не думайте, ради Христа, что я не понимаю всех страшных последствий моего покаяния для окружающих. Все понимаю, все пережил, до последней черты, но в этом вопросе нельзя ничем иным руководствоваться, кроме совести. Это страшно – это непосильно человеку – совесть. Такая страшная вещь. Она возлагает такие ужасающие бремена, но без нее нельзя жить.

Поймите все это, не теряйтесь от внешних обстоятельств. и поймите меня до конца, как всегда понимали раньше.

Писать не в силах больше. Господь с вами".

7/20 октября 1931 года отец Валентин скончался в деревушке Тракт-Ужет под Тайшетом после тяжелой болезни, получив полное прощение от митрополита Сергия.

Родные получили разрешение перевезти гроб с телом отца Валентина в Москву. Три недели шел товарный вагон с телом почившего протоиерея, вагон отцепляли, прицепляли к другим поездам, переводили с одного пути на другой. НКВД, спохватившись, послал распоряжение задержать вагон, но его не нашли из-за бесконечных перемещений.

Гроб с телом отца Валентина прибыл в Москву б ноября в день празднования иконы Богоматери "Всех скорбящих радосте". 7 ноября к вечеру он был установлен в церкви Троицы в Листах на Сретенке. Служил панихиду владыка Варфоломей (Ремов). 8-го в 6 ч вечера начался заупокойный парастас. Служба происходила при огромном стечении народа. После парастаса открыли гроб. Все были потрясены. Отец Валентин лежал как живой, со спокойным, просветленным лицом, без обычных признаков тления.

9 ноября служили заупокойную обедню и отпевание. Возглавлял службу епископ Дмитровский Питирим (Крылов). Сослужил епископ Варфоломей. Перед отпеванием в прощальном слове он сказал: "Мы прощаемся сегодня с замечательным истинно христианским пастырем, который, пройдя трудный путь, прибыл сегодня к нам без признаков тления, дабы явить нам силу духа единения с Православием во веки веков." За литургией, после чтения Евангелия, возглавлявший службу епископ Дмитровский Питирим сказал: "По поручению митрополита Сергия прощаю и разрешаю всех духовных чад усопшего батюшки отца Валентина, все они отныне снова становятся членами единой Русской Православной Церкви". Отпевание было длительным. В нем участвовали о. А. Зверев, о. Александр Пятикрестовский, о. Сергий Успенский, о. Владимир Амбарцумов, всего 11 священников и 5 диаконов, среди них протодиакон Георгий Хохлов и друг почившего отца Валентина о. Николай Орфенов.

Нескончаемым потоком шел народ к гробу, и по благословению Владыки Питирима для каждого поднимали воздух с лица, чтобы прощающиеся могли убедиться в нетленности тела любимого пастыря.

Отец Валентин был похоронен на Пятницком кладбище, около храма. В 1940 году его останки были перенесены на кладбище "Введенские горы", так как Пятницкое кладбище собирались ликвидировать. Могила протоиерея Валентина Свенцицкого на Введенском (Немецком) кладбище и сегодня часто посещается верующими [6].

Книга "Диалоги" – наиболее значительное произведение о. В. Свенцицкого. Книга написана в духе православной церковности, ее отличает необыкновенная убедительность в отстаивании основ православной догматики в споре "Духовника", представителя православного священства, и "Неизвестного", интеллигента, не имеющего веры и страдающего от неспособности ее обрести с помощью доводов холодного ума. В ходе спора "Неизвестный", а вслед за ним и читатель, с непреложностью убеждаются в истинности христианского вероучения. Книга обладает такой силой убеждения, что многие и многие люди, в числе которых немало будущих священнослужителей, прочтя книгу в рукописи, обретали веру и укреплялись в ней. Как и 60 лет назад, она созвучна исканиям современных, жаждущих истины людей, так как основана на православной вере и неизменных законах духовной жизни как единственно верном, Богом данном пути ко спасению.

Диакон Леонид Калинин

Примечания:

[1] Воспоминания М. Б. Свенцицкой: Рукопись.

[2] Архиепископ Алексий II Молчанов (1913-1914).

[3] См. "Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-19437Сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 284.

[4] См. Полищук Е. Вдохновенный пастырь // Московский журнал, 1992. N10.

[5] Церковь снесена в 1933 году. Теперь на ее месте небольшой скверик.

[6] Если войти через главные ворота и идти по старой аллее до столбов, обозначающих, с одной стороны пятый, а с другой, седьмой и восьмой участки, потом свернуть налево, то тропинка приведет к ограде семейного захоронения, в центре которой крест с надписью "В. П. Свенцицкий". Здесь покоится приснопамятный о. Валентин.

ДИАЛОГ ПЕРВЫЙ О БЕССМЕРТИИ

Неизвестный. Я пришел к тебе не исповедоваться. Мне просто надо поговорить с тобою, но, может быть, это невозможно?

Духовник. Почему?

Неизвестный. Да видишь ли, я хочу говорить о вере, но сам человек совершенно неверующий.

Духовник. Зачем же тогда говорить со мной?

Неизвестный. Ты разрешишь мне на этот вопрос ответить откровенно?

Духовник. Да.

Неизвестный. Я не только не верую, я не могу себе представить, как можно веровать при современном состоянии науки. Мне хочется понять: что, в конце концов, стоит за верованием образованных людей, которых нельзя назвать заведомыми обманщиками? Я решил – если ты не откажешься – поговорить с тобой начистоту и, так сказать, с глазу на глаз – в чем же тут дело?

Духовник. Я нисколько не сомневаюсь в истинности своей веры и готов защищать ее.

Неизвестный. Прекрасно. Но вот еще что: о чем я могу с тобой говорить? Все ли вопросы ты считаешь возможным обсуждать с человеком неверующим и совершенно неизвестным?

Духовник. Говори обо всем, что найдешь нужным.

Неизвестный. Прежде всего, я хотел бы говорить о бессмертии. Назначь мне время, когда ты будешь свободен.

Духовник. Говори сейчас.

Неизвестный. Я боюсь, что наш разговор затянется.

Духовник. Тогда мы продолжим его в следующий раз.

Неизвестный. Хорошо. Только не требуй от меня последовательности. Я буду говорить так, как думаю, когда остаюсь один... Бессмертие... Что это такое –жизнь после смерти? Кто же будет жить? Кто-то или что-то во мне находящееся, что не уничтожается после уничтожения моего тела? Если меня бросят в огонь, от моего тела – мозга, сердца, костей – останется горсть пепла. И вот я должен почему-то верить, что я все-таки где-то буду продолжать свое существование. Какие основания для этой веры? Не простое ли желание вечно жить и боязнь уничтожения? Мой разум отказывается представить себе какое бы то ни было бытие без материальной основы. Я не могу рассматривать человека как видимый футляр, в котором помещается невидимая душа. Футляр сломался. Его можно сжечь, а душу вынуть и положить в другое место? И что значит это другое место? Оно будет занимать некоторое пространство? Или эта таинственная, бессмертная душа мало того что невидима, но еще и "беспространственна"? Что же она такое? Для меня она абсолютная бессмыслица. И какие основания могут заставить мой разум "поверить" в эту бессмыслицу?.. На этом я пока остановлюсь.

Духовник. Прежде чем ответить на твой вопрос: "какие основания для этой веры?", попробуем рассмотреть, такая ли уж это "абсолютная бессмыслица" для твоего разума, как кажется с первого взгляда. Возьми чисто физическую область. Брошенный камень падает на землю. Это видят все. И все знают, что причина падения камня – притяжение Земли. Но никто эту силу, именуемую притяжением, не видит.

Неизвестный. Но же общего у силы с душой? Чтобы сила действовала, нужна материальная среда. А вы считаете, что душа может существовать без тела, то есть безо всякой материальной среды.

Духовник. Совершенно верно. Я и говорю тебе, что беру область чисто физическую. Естественно, что здесь явления могут быть только в материальной среде. Я хочу указать тебе, что и в области физической возможны различные свойства бытия, – вот, например, силы не имеют всех свойств материи. Видны лишь действия сил.

Неизвестный. Да, конечно. Свойства сил и материи различны, но это сравнение неубедительно для вопроса о существования души вне тела. Научные опыты с несомненностью устанавливают, что так называемая психическая жизнь является результатом физико-химических процессов, и поэтому нельзя совершенно отделять ее от материи. А отсюда следует, что с уничтожением этих физико-химических процессов в живом организме – должна уничтожиться и вся жизнь. Значит, никакой "души" остаться не может.

Духовник. О каких опытах ты говоришь?

Неизвестный. О тех опытах, которые устанавливают, что мысль есть результат определенных физико-химических процессов мозга. Искусственное раздражение некоторых желез вызывает определенные психические явления. Повреждение определенных клеток в результате дает как механическое следствие изменение определенных психических состояний и т.д. Ты, конечно, знаком с этим. Неужели эти факты не доказывают неопровержимо, что все явления "душевной" жизни есть простое следствие тех изменений и процессов, которые происходят в нашем теле?

Духовник. Доказывают, но не совсем то. Они доказывают, что душа, соединяясь с веществом, находится с ним в некотором взаимодействии и для своего выражения в вещественном мире требует определенных материальных условий. Это лучше всего опять-таки пояснить примеров из физической области. Возьми электрическую энергию и электрическую лампочку. Когда лампочка в порядке, электрическая энергия дает свет, лампочка горит. Но вот лопнул волосок. Ток оборвался. Лампочка не горит. Значит ли это, что электричества не существует и что лампочка и электрическая энергия одно и то же? Электричество существует вне лампочки. Но для того, чтобы проявить себя, оно требует целого ряда материальных условий. Точно так же и та "энергия", которую мы именуем душой. Если ты повредишь материальный аппарат, который служит для выражения душевной жизни, например, ту или иную часть мозга, душевная жизнь не сможет выражать себя или будет выражать себя неправильно. Но из этого совсем не следует, что мозг твой и есть твоя душа или что душевная жизнь твоя – результат физико-химических процессов в мозговых клетках. Как не следует, что электрическая лампочка и электрическая энергия одно и то же.

Неизвестный. Но ведь существование электрической энергии доказывается не только электрической лампочкой, но и множеством других опытов. Чем же доказывается бытие души?

Духовник. Подожди. Об этом позже. Пока мы говорим только о том, можно ли считать "абсолютной бессмыслицей" для разума какое бы то ни было бытие без материальной основы. Затем я должен тебя спросить: считается ли элементарный рассудок, который больше всего и препятствует вере, считается ли он с научным представлением о материи? Ведь, по этому научному представлению, материя совсем не то, что ты видишь. Разве ты видишь непрерывно движущиеся атомы, которые составляют неподвижную для глаз материю? Разве ты видишь множество движущихся электронов в недрах этих движущихся атомов? И можешь ли отнестись без всякого внимания к указаниям философии, что, постигая вещественный мир, ты постигаешь лишь те "субъективные состояния своего сознания", которые зависят от твоих внешних чувств, а потому о сущности самого вещества ты ничего не можешь знать. Будь у тебя иные органы зрения, иные органы слуха, осязания и вкуса –весь мир представлялся бы тебе иным. Можешь ли ты совершенно откинуть указания философии и на то, что пространство и время есть не что иное, как категории твоего разума. Если принять в соображение все это, не покажется ли тебе вопрос о "материи" столь сложным, что совершенно невозможным сделается упрощение его до грубого и уж совсем ненаучного материализма?

Неизвестный. Допускаю, что это так. Но какие выводы ты делаешь отсюда?

Духовник. Пока выводы очень незначительны. Я утверждаю, что о сущности материи мы знаем гораздо меньше, чем думаем, и что явления совершенно несомненные дают нам основания не считать обычное вещественное бытие, постигаемое пятью внешними чувствами, единственно возможной формой материального бытия вообще.

Неизвестный. Но из этого нельзя же сделать вывод о существовании такого бытия, как душа.

Духовник. Разумеется. И я такого вывода пока не делаю. Больше того, я должен сказать тебе, что если бы даже в окружающей жизни действительно не было никаких признаков бытия без материальной основы, то одно это ни в коем случае не решало бы вопроса, может ли существовать такое бытие. Мы облечены в материальную форму, все наши органы подчинены материальным законам. И нет ничего удивительного, что этим мы постигаем лишь то, что имеет материальную основу. Но будем рассуждать дальше. Какие же основания для нашей веры в бессмертие? Можно ли бессмертие доказать? Ведь я тебя понял правильно? Ты ставишь вопрос именно так?

Неизвестный. Да.

Духовник. Что ты разумеешь под словом "доказательства"?

Неизвестный. Под этим я разумею или факты, или логические рассуждения, общеобязательные для человеческого разума.

Духовник. Хорошо. Применительно к вопросу о бессмертии какие доказательства тебя удовлетворили бы?

Неизвестный. Прежде всего, конечно, факты. Если бы с "того света" были даны какие-либо свидетельства о жизни человеческой души, продолжающейся после смерти тела, я считал бы вопрос решенным. Этого нет. Остается другое -логика. Логика, конечно, менее убедительна, чем факты, но до некоторой степени может заменить их.

Духовник. Свидетельств, о которых ты говоришь, множество. Но таково свойство неверия. Оно всегда требует фактов и всегда их отрицает. Трудно что-нибудь доказать фактами, когда требуют, чтобы сами факты, в свою очередь, доказывались.

Неизвестный. Но как же быть, нельзя же достоверными фактами считать рассказы из житий святых?

Духовник. Можно, конечно, но я понимаю, что тебе сейчас такими фактами ничего не докажешь, потому что эти факты для тебя нуждаются в доказательствах не менее, чем бессмертие души.