Текст книги "Человек дарует имя"

Автор книги: Валентин Краснопевцев

Портниха, садовник, печник и другие

В предыдущей главе мы познакомились с «военными» специальностями «братьев наших меньших». Но, разумеется, гораздо больше среди них (не забудем, что речь идет о кличках!) представителей сугубо мирных профессий. О них-то наш дальнейший рассказ.

Птица, недвусмысленно прозываемая славкой-портнихой, умело сшивает из двух рядом растущих листьев яйцевидный мешочек для будущего уютного гнездышка. Иголкой ей служит собственный клюв, а нитками – растительный пух или паутина. Несколько коротких стежков – и мешочек, основа гнезда, готов. Можно выстилать его дно соответствующим материалом и праздновать новоселье. Интересно, что в отличие от людей шитье – целиком удел представителей мужского пола славок.

Не чужда, оказывается, ткацкому ремеслу и хищница оса, которая довольно искусно «ткет» свое гнездо. Ее общеславянское имя имеет соответствия в других языках: литовское «вапса», древневерхненемецкое «вафса», латинское «веспа». Современная форма имени, возникшая из «вопса», восходит к тому же корню, что и в древневерхненемецком глаголе «вебен», ткать.

Птица-садовникзнаменита тем, что, изготовив вначале оригинальный шалашик (так поступают все шалашники, иначе – беседочницы), разбивает затем перед входом в него настоящий скверик в миниатюре. Территория птичьего сквера заполняется разложенными со вкусом цветами, ягодами, разноцветными камешками – знают садовники толк в эстетике! А весь сквер обрамляет моховой бордюрчик – надо полагать, замена нашего штакетника. Достойно похвалы, что пернатый садовник и в дальнейшем зорко следит за порядком в своем цветнике, каждодневно заменяя привядшие цветы свежими. Занимаются всеми хлопотами исключительно самцы, преследуя при этом вполне конкретную цель – привлечь самок в свои шикарные апартаменты.

О знакомстве с птицей печником, которая известна тем, что сооружает печкообразные гнезда, Джеральд Даррелл подробно рассказал в увлекательной книге «Под пологом пьяного леса».

«Примерно после часа езды мы свернули с шоссейной дороги на пыльный, разъезженный проселок, вдоль которого тянулась аккуратная изгородь. На ее столбах я заметил какие-то странные наросты, похожие на засохшую грязь… Я задумался над их происхождением, как вдруг из одного такого нароста выскочила птичка, очень похожая на малиновку, с широкой грудью и вертлявым хвостом.

…Позднее я убедился в том, что печник – одна из наиболее распространенных птиц в Аргентине и ее гнезда составляют такую же черту ландшафта, как и кусты гигантского чертополоха».

Так же как и ее коллеги по печному ремеслу – люди, птица-печник применяет на строительстве своих гнезд-печей глинозем.

Муравей-жнецпитается семенами растений, в том числе возделываемых человеком. В этом случае он может наносить ощутимый ущерб. В начале нашего столетия, как засвидетельствовала статистика, у нас в Заволжье запасливые и по-своему трудолюбивые муравьи-жнецы собирали ежегодно с полей десятую часть всего урожая зерновых, выращиваемого крестьянами!

Жуку-типографув тесном содружестве с так называемыми бумажными осамивполне по силам было бы, пожалуй, выпускать самую настоящую полиграфическую продукцию…

Ходы, которые личинки жука-типографа проделывают под корой дерева, напоминают строчки типографского набора – отсюда название насекомого.

Вышеупомянутые бумажные осы за миллионы лет до человека «изобрели» бумагу, из которой делают свои обширные гнезда. Можно сетовать разве что на ее качество: она груба и внешне напоминает нашу оберточную. Тому есть объективная причина – осы применяют в качестве сырья далеко не первосортную, чаще мягкую, иногда даже гнилую древесину, а то и древесную кору. Однако качество качеством, но куда важнее сам принцип! Что же касается осиной технологии, то она мало отличается от применяемой на наших современных бумажных фабриках.

Оса своими крепкими челюстями отщепляет волокна древесины, мелко перетирает, смачивает водой и клейкой слюной. Нанесенная на основу гнезда масса после высыхания превращается в бумагу, на которой при желании можно писать мягким карандашом.

Ну а в поставках исходного сырья для производства бумаги осам могли бы оказать существенную помощь другие крупные специалисты своего дела – жуки-дровосекии жуки-пилильщики…

Из умельцев животного мира назовем и жуков-точильщиков. С ними связано суеверие. Многие из этих жуков обладают способностью издавать звуки, причем оригинальным способом: резко постукивая головой о стенки своих ходов в мертвой древесине. Звуки настолько ритмичны, что их легко можно принять за тиканье спрятанных часов – «часов смерти», как говорили суеверные люди. На самом же деле звуковые сигналы помогают самцам и самкам жуков отыскивать друг друга в сложных лабиринтах. И если уж считать стук дурным предзнаменованием, так лишь того, что квартиру или мебель облюбовали и постепенно разрушают жуки-точильщики. К сведению хозяев – чтобы приняли соответствующие меры.

Отнюдь не престижная, но, согласитесь, совершенно необходимая профессия у жука-могильщика. Запах падали он чует на расстоянии в несколько сот метров и тотчас направляется на место происшествия. Если труп оказывается сравнительно небольшим – грызун или птица, – то слетевшиеся со всех сторон могильщики просто закапываются под него и выталкивают землю до тех пор, пока не завершат погребение. Лишь тогда самки жуков отложат яйца, из которых спустя положенный природой срок выйдут личинки, чьей пищей станет заготовленная для них впрок заботливыми родителями падаль.

Развлекать на досуге зрителей – удел компании комиков. Нет среди птиц лучшего мастера воздушных акробатических упражнений, чем орел-скоморох, или фигляр. У рыбы-клоунанастоящий глаз замаскирован перекрещивающимися черточками, зато отчетливо проступают на спинном плавнике контуры глаза фальшивого. Имя клоунносит и лемур лори. Почему? Послушаем, что говорит на сей счет знаток – Десмонд Моррис:

«Когда лори ползет, его позвоночник слегка извивается. Это движение и еще потерянное, чудаковатое выражение широко открытых глаз и цветовой маски на морде породили его имя, которое происходит от голландского loeris, что значит «клоун».

В команду шутов и комедиантов надлежит зачислить и своеобразного тропического жука – бразильского длинноногого арлекина. Как вы помните, арлекин – одна из масок старинной итальянской комедии, и его непременной принадлежностью было одеяние из сшитых шелковых разноцветных треугольников, а также черная маска. Жук носит похожий костюм…

Имеются в животном мире и свои «служители культа», притом различных рангов – от низших до высших. Это тюлень-монах(черновато-коричневый, под цвет монашеского одеяния), попугай-монахи бабочка-монашенка, обезьяна капуцин(хохолок у нее на макушке походит на капюшон монаха-капуцина) и жук-капуцин, наконец рыба-кардинал(она сама вся синяя, а плавники – красные, красный и синий – цвета кардинальской мантии) и кардинал– птичка отряда воробьиных, а также обитающий в тропиках Северной Америки виргинский красный кардинал.

С кем поведешься…

Ящерица, по-научному именуемая обыкновенной агамой и обитающая в Африке, известна также под названием агамы колонистов. Немецкий ученый Рейхенов писал в связи с этим:

«На Золотом Берегу агамы колонистов живут повсеместно во всех селениях. Подобно домовому воробью, эти пресмыкающиеся связаны с жилищами и жизнью людей… Всюду видишь их здесь на глиняных стенах хижин, на соломенных крышах, на белых стенах, окружающих постройки европейцев, и около них…»

Куда человек – туда следом за ним и ящерица агама. Область ее распространения все время расширяется, распространяясь на участки уничтожаемых девственных лесов, где люди разбивают новые плантации для возделывания культурных растений и возводят свои поселения.

Надо думать, читатели обратили внимание на одно выражение в приведенной цитате: «подобно домовому воробью». Действительно, серенькая и довольно невзрачная эта пичуга не в меньшей, если не в большей степени, чем агама колонистов, привязана к жилищу человека. Недаром же воробей и зовется домовым!

Далеко не всем диким животным по нраву обстановка, которая создается в том или ином регионе в результате бурной хозяйственной деятельности человека. Здесь очень многое зависит от их приспособительных возможностей. Так вот, воробей относится как раз к числу немногих счастливчиков, которые научились превосходно уживаться в любых условиях, создаваемых в природе людьми.

Люди постепенно, шаг за шагом осваивали все новые районы, продвигая хлебопашество по направлению к степному югу и к лесному северу. Воробей, словно привязанный, добровольно следовал за ними, прижимаясь к человеческому жилью, где всегда есть обильный корм и места для гнездования – а это позволяет птицам вести привычный оседлый образ жизни. В итоге они проникли далеко на север и обжили совершенно прежде несвойственные им зоны лесотундры и даже тундры. Связь между появлением новых для той местности птиц и русских поселенцев не осталась не замеченной коренными жителями Севера, и недаром якуты прозвали нашего воробышка длинноватым, но образным именем – птичка, сидящая на углу русской избы.

Нечто подобное произошло в период колонизации европейскими пришельцами Северной Америки. Там индейцы узнавали о приближении чужестранцев по продвигавшимся на запад континента «мух с жалами» – завезенных из Европы медоносных пчел. Название пчелы – муха белого человека– сохраняется и поныне в языке аборигенов заокеанского материка.

Вместе с человеком расселилась по всем странам и континентам облюбовавшая всякого рода постройки домовая мышь.

Кроме животных, которые явно питают слабость к поселениям людей, есть и такие, что смело занимают и сами жилища. Наиболее обычными и назойливыми нашими квартирантами издавна стали комнатные мухи. Они – типичные синантропные организмы, то есть тесно связанные с человеком, и в дикой природе, вне поселков и городов, уже не встречаются.

Свинья с зубами на голове

«Им послушны гром и молния, – доносил своему повелителю ацтекский чиновник после первой встречи с неведомыми белыми пришельцами, – и сопровождают их огромные животные, подобные оленям».

«Огромные животные»… И это говорилось о лошадях?! Однако припомним вола-вельможу. Именно таким – великим – казался он в старину славянам. Индейцы тоже не знали у себя на родине животных, которые бы превышали ростом коня!

«Подобные оленям»… Не очень-то удачное сравнение, да опять-таки что поделаешь? Надо ведь было срочно дать высокому начальству хоть какое-нибудь зримое представление о живой диковине, а все на свете познается в сравнении. Конечно, вернее было бы сопоставить лошадь с ослом, например, или с зеброй, или, на худой конец, с верблюдом. Но ни тот, ни другая, ни третий в Центральной Америке не водились. В Южной – там хоть лама имелась, родственница верблюда! Вот и пришлось озадаченному чиновнику довольствоваться тем, что оказалось «под рукой» – оленем.

Впрочем, и завоеватели испанцы тоже оказались не на высоте, когда понадобилось дать характеристику столь же неведомому им местному тапиру. Еще в начале XVI столетия Педро Мартир так описывал это американское животное: «…величиной с быка, с хоботом слона и копытами лошади».

И позднее европейцы нередко попадали впросак, встречаясь в Америке со все новыми незнакомцами. Так, например, случилось, когда конкистадорам пришлось давать имя здешнему плавающему зверьку. Его прозвали нутрией, что по-испански означает выдра. Та же судьба постигла другого «американца» – из рода крокодилов. Испанцы не сумели выдумать ничего лучшего, как присвоить ему чужое имя – «эль лягарто», ящерица. В свою очередь, неразборчивые англичане, позаимствовав у испанцев это крокодилье прозвище, соединили имя с артиклем и несколько видоизменили его фонетически. С той поры и пошло гулять по свету новорожденное словечко – аллигатор, которым пользуемся и мы с вами.

В порядке восстановления исторической справедливости скажем, что не испанцы были первыми, кто обратил внимание на явную похожесть крокодилов и ящериц. Вот доказательство: буквальный перевод греческого имени крокодила «крокодейлос» – на камне(греющаяся) ящерица.

В XVII столетии европейские поселенцы на севере Америки положили начало затяжной путанице, назвав новое для себя животное мускусным быком. Его нещадно истребляли – и не только из-за мяса и превосходной шерсти, но и ради мускуса, высокоценного продукта – сырья для парфюмерии. А потом выяснилось, что никакой мускусной железы у животного нет. Мало того: и к быкам-то оно не имеет ни малейшего отношения!

В 1816 году невезучего жителя Арктики переименовали. Отныне он стал именоваться овцебыком. Опять-таки не слишком удачно, если принять в расчет, что родственников бородачу следует искать, скорее, среди коз или антилоп.

Точно известно, как родилось, прозвище австралийского животного – поссума. Впервые высадившись на побережье Австралии, английский капитан Кук обратил внимание на внешнее сходство чужеземного зверька со знакомым ему американским опоссумом и потому, не ломая голову, решил просто присвоить ему имя заокеанского собрата. Однако при составлении отчета о своем морском путешествии капитан по рассеянности пропустил первую букву слова-имени и вместо «опоссум» написал «поссум». Зоологи довольно скоро разобрались в ошибке, но по размышлении решили не исправлять ее, поскольку обе группы похожих животных – американская и австралийская – в систематическом отношении очень далеки от родства.

Ранее упоминалось о хеттском прозвище пришедшей в Переднюю Азию с центральноазиатских нагорий домашней лошади – «аншу-кур-ра», осел Востока.

В отличие от хеттов древние греки были уже достаточно хорошо знакомы с конем, когда повстречались с жителем африканских болот – бегемотом, и поэтому дали африканцу лошадиное имя. Гиппопотам – речная лошадь.

Страуса те же греки прозвали струфокамелосом, птицей-верблюдом, а щетинистая спина гиены надоумила соотечественников Одиссея наделить зверя этой кличкой, производной от свинья.

Один из видов сверчковых зовется медведкой– вероятно, по темно-бурой, «медвежьей» окраске спинки в сочетании с «медвежьими» же широкими передними лапами. Кроме медведки, существует в природе и верблюдка. Это насекомое своим силуэтом, если смотреть в профиль, поразительно напоминает очертания шеи и головы «корабля пустыни».

«Ала буга» – таково тюркское прозвание тигра. А смысл его – пестрый бык.

По описанию знаменитого русского ученого и путешественника Н. Н. Миклухо-Маклая папуасы Новой Гвинеи, знавшие прежде единственное из всех домашних животных – свинью, дали впервые увиденной корове следующее развернутое и красочное прозвище: свинья с зубами на голове…

Ну а что делать, если животное, которое надо как-то назвать, обладает чертами сразу многих представителей фауны? С такой задачей столкнулись в свое время китайцы, пытаясь дать подходящее определение странному существу с оленьими рогами, козьими копытами и длинным, с метелкой на конце, хвостом, как у коровы. И вышли из сложного положения очень хитро. Це-пу-чианг – назвали они удивительное животное, не похожий ни на одного из четырех. Под «четырьмя» жители Поднебесной подразумевали оленя, корову, козу и лошадь.

Поясним, что в нынешнее время це-пу-чианг более известен под другим именем, тоже китайского происхождения – ми-лу, а официальное название животного – олень Давида.

По части именных недоразумений и превращений все рекорды побил… слон.

Начать с того, что древнее санскритское имя исполина было «ифа». В семитских языках после добавления к этому заимствованному слову артикля «эль» получилось «эль-ифа», слившееся позднее в «алеф». И этим бывшим слоновьим именем стали именовать… быка!

У семитов прозвище быка взяли древние греки, видоизменив его в «элефас» и приспособив для обозначения «танков древности» – слонов, с которыми уже были знакомы. Римляне впервые познакомились с боевыми слонами лишь во время войн с эпирским царем Пирром, и название гиганта унаследовали от своих противников – греков, опять-таки внеся в него частичное исправление. В результате греческое «элефас» превратилось в латинское «элефантус». Именно в этом последнем варианте с незначительными фонетическими отклонениями слоновье имя вошло в европейские языки. Но только не в русский!

У нас кличка слона родилась тоже не без приключений. Одна из версий о ее происхождении указывает на распространенное у славян представление о диковинном животном далекого и сказочного Юга как о существе, которое не в состоянии сгибать колени и потому вынуждено спать в стойке, лишь прислонившись для лучшей опоры к близстоящему дереву. «Егда хощетъ спати дубе ся въслонивъ спитъ» – можно прочесть в одном из манускриптов XV столетия. От слова «прислоняться» и произошло будто бы русское имя жителя тропиков.

Однако подавляющее большинство исследователей склоняется к мнению, что приведенная версия – всего лишь дань так называемой народной этимологии. Вернее считать кличку исполина заимствованием. Наши предки, взяв напрокат у тюркских народов название южного зверя «аслан» (так, в частности, оно звучит у турок, у которых «аслан» означает лев), переделали его и стали слоном называть совсем не того, кого бы следовало. Путаница объяснимая: русские не были в те времена толком знакомы ни со львом, ни со слоном. Так и оказался слон в русском языке обладателем львиного имени.

Все же и русский язык не избежал близкого знакомства с латинским «элефантусом». И вновь не обошлось без языковых приключений.

Правда, «элефантус» пришел на Русь в искаженном виде, через посредничество языка готов, и звучал уже как «ульбандус», а после повторной переделки превратился в «вельбусд». В последнем уже гораздо, легче признать теперешнего верблюда. Это животное тоже на Руси не водилось, почему и оказалось возможным дать ему при первом знакомстве чужое имя. В русском языке верблюд, таким образом, носит имя слона.

Выбравшись, наконец, из всех этих хитросплетений, мы с изумлением обнаруживаем, что бык, слон, верблюд и лев если и не классические тезки, то уж во всяком случае состоят в весьма близких «родственных» отношениях…

Не назвать ли нам кошку кошкой?

Есть у С. Я. Маршака стихотворение «Отчего кошку назвали кошкой?». Стихотворение это шуточное, и рассказывается в нем о том, что

 
У старика и старухи
Был котеночек черноухий,
Черноухий
И белощекий,
Белобрюхий
И чернобокий.
Стали думать старик со старухой:
– Подрастает наш черноухий.
Мы вскормили его и вспоили.
Только дать ему имя забыли.
 

Старик со старухой старались изо всех сил, придумывая кличку своему черноухому: туча, ветер, стена и даже… мышка. И лишь когда они зашли в совершеннейший тупик, старика неожиданно «осенило»:

 
Не назвать ли нам кошку кошкой?..
 

Впрочем, шутки шутками, а на практике не раз случалось, что люди – то ли по неосведомленности, то ли в силу случайного стечения обстоятельств – называли-таки тех или иных животных абсолютно неподобающими именами. Ближайшим примером может послужить уховертка. Если отнестись к ее прозвищу с полным доверием, то она непременно должна вертеть ушами или – другой вариант – вертеться в чьих-то ушах. И правда – безобидное насекомое в старину пользовалось в народе худой славой. Многие темные люди полагали, что уховертка имеет сквернейшую манеру беспокоить спящего человека, заползая ему в уши, а при случае даже – о ужас! – прорывает барабанную перепонку, лишая тем самым несчастную жертву слуха.

Ученые авторитетно по этому поводу заявляют: абсолютная напраслина. Питается это некрупное, не более 4 сантиметров в длину, насекомое растительными остатками и мелкими насекомыми. Так что залезать в уши, а тем более вредить человеку уховертке совсем ни к чему.

Заблуждение ученые сумели рассеять и «вину» с уховертки сняли, а между тем несправедливое, обидное прозвище так по сию пору за ней и остается [14]14
  Не такое уж оно несправедливое: ещё одним поводом для названия этого насекомого послужил способ складывания его крыльев. Это отражено в названиях на иностранных языках, например, на английском. – В. П.


[Закрыть].

Сумеречная птица козодой– объект столь же необоснованного обвинения. Пищу птицы составляют различные бабочки и жуки, которых она ловко ловит на лету. Однако неразборчивая молва приписывает козодою действия, с точки зрения человека, совершенно противозаконные: он будто бы по вечерам бесшумно подлетает к пасущемуся на лугу стаду и, цепляясь клювом за вымя коз и коров, выдаивает животных себе на потребу и в ущерб хозяевам.

Незаслуженно обидели несведущие люди птицу дикушу, обитающую в лесах нашего дальневосточного Приморья. В действительности она не только не дичится человека, но, напротив, поразительно доверчива, поэтому охота на нее превращается в простое снимание птиц с веток петлей, привязанной к палке. Потому-то местные жители и прозвали дикушу гораздо более приличествующей повадкам и характеру птицы кличкой – смиренным рябчиком.

«Кошкой-стеной» в известной степени следует признать белого носорога. В действительности толстокожий великан двухметрового роста имеет ровную темно-серую окраску без единого белого пятнышка. Ошибка в названии произошла, как предполагают, в результате искажения бурского слова wijde (широкий, широкомордый), которое англичане, малосведущие в фауне Южной Африки, по созвучию приняли за white (белый).

К числу анекдотических можно отнести и историю рождения клички руконожки мадагаскарской – айе-айе. Первым из европейцев это животное открыл в 1780 году путешественник Пьер Соннера. И надо же было случиться такому: сами коренные жители острова – мальгаши никогда прежде не видели обитателя лесных глубинных дебрей, обнаруженного дотошным европейцем. Сгрудившись вокруг пойманного животного, они громкими возгласами «айе-айе» принялись выражать свое неподдельное изумление. Ну, а легковерный Соннера принял возгласы туземцев за местное название своей живой находки.