Текст книги "Непобедимый эллин"

Автор книги: Валентин Леженда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава девятая
ПОДВИГ ПЯТЫЙ: ЭРИМАНФСКИЙ ХРЯК

Как и обещал Геракл, в Тиринф возвращались глубокой ночью.

Колесница, слава Зевсу, была просторной, и в ней нашлось место не только великому герою и его личному хронисту, но и трепливому божественному изделию.

Облокотившись на позолоченный борт, Геракл мирно дремал, убаюканный мерным раскачиванием повозки. Софоклюс, закрыв уши затычками от винных кувшинов, не спеша творил бессмертный эпос. Золотой же баран Гефеста неустанно говорил, заодно искусно управляя летящей сквозь ночь боевой колесницей.

Для этого диковинному механизму пришлось стать на задние ноги, а передние копытца раздвоить, превратив их в ловкие щелкающие манипуляторы. Ко всему прочему ценное копытное отлично видело в темноте, имело в голове встроенный компас, спидометр и подробную электронную карту древней Греции. Последнее было немаловажно, ибо сами эллины с трудом разбирались, в какой стороне лежит Спарта, а в какой Коринф, вследствие чего постоянно случались всякие курьезы, особенно во время междоусобных войн.

– О, эта бескрайняя Вселенная! – без устали тараторил золотой механизм. – Огромные звездолеты бороздят ее просторы, открывая на своем пути всё новые и новые миры. Что ждет любознательное человечество в этих бесконечных черных глубинах? Какие опасности, что за открытия… э… э… э… Геракл, ты меня слушаешь?

– Да-да, – пробормотал сквозь сон сын Зевса, – продолжай, продолжай…

Механический баран приободрился и затянул свою любимую нудятину по поводу сути такого межпространственного явления, как хроносинкластический инфундибулум.

В общем, кроме занятых безудержной скачкой лошадей, всю эту ахинею никто больше не слушал, ибо ненароком можно было оказаться в веселой компании на далеком блаженном Аргосе.

Ну а хронист Софоклюс, как уже было сказано, вовсю творил. И вот что у него в свете яркой луны получалось…

Хитрый Эврисфей знал, что в Аркадии проживает чудесный керинейский баран (слово «баран» яростно зачеркнуто и твердой рукой переправлено на «лань»). Послано было это копытное богами людям в наказание. Хотя никто так и не понял, за что. Некоторые утверждали, что, дескать, олимпийцы разгневались, когда пьяные циклопы снесли подчистую храм богини Артемиды в Аркадии. Но, с другой стороны, при чем тут люди, почему они должны страдать из-за проделок сумасшедших великанов?

Странный народ эти олимпийцы, ну да Крон с ними.

Лань эта, как и все прочие чудовища (хотя само копытное на вид было довольно приятным) страшно опустошала поля, обжирала кусты и гоняла по холмам подвыпивших пастухов, с пьяных глаз принимавших ее за взбесившегося кентавра.

Целый год преследовал керинейскую лань Геракл.

«Ох, ни хрена ж себе! – подумал Софоклюс. – И это Геракл с его-то ленью преследовал копытное целых двенадцать месяцев? В это уж точно никто и ни за что не поверит. Впрочем… я ведь пишу не только для современников, но и для потомков».

Лань ловко неслась через горы, равнины; перепрыгивала пропасти и переплывала реки. Всё дальше и дальше бежала она на север, но великий герой ни на шаг не отставал от проворной бестии…

Историк сделал небольшую паузу и, вытащив из ушей затычки, тут же услышал:

– Разве не в постоянном познании истины состоит смысл вселенского бытия? Да, знания умножают печаль, но как же без этого? Многие пытливые умы жаждут бессмертия через открытие нового, неизведанного. Их неугомонные сердца стремятся к звездам, стремятся в будущее, где уже подготовлена плодородная почва для великих свершений…

Поморщившись, Софоклюс снова законопатил уши и, взявшись за острую палочку, быстро застрочил…

И вот достиг Геракл далекого севера – земель гипербореев, что лежат у истоков могучего Истра. Странный был этот народ, гипербореи. Все круглолицые, узкоглазые и в теплых толстых шкурах, снятых с каких-то местных свирепых зверушек. Что ни слово, то «однако», а Геракла не иначе как «Гераклой» и не называли.

Еще у этих гипербореев были странные конусообразные жилища и удивительный обычай подкладывать под бок заночевавшему в доме гостю свою жену. Хотя оно, конечно, и понятно, ночи на севере темные и холодные. Понравилось сыну Зевса в стране гипербореев, но долг звал его продолжать свое азартное преследование, тем более что практически у всех северян он уже в гостях побывал (с ночевкой).

Однако вскоре подвернул великий герой ногу. Сокрушенно покачав головой, снял он с плеча чудесный лук и одной стрелой убил вредоносное копытное, удивляясь, почему эта светлая мысль не приходила ему в голову раньше: взять и элементарно завалить быстроногую дичь. С другой стороны, сын Зевса здорово размялся, с гипербореями подружился и их удивительно щедрый обычай познал.

«Вот бы ввести этот обычай по всей Греции!» – мечтательно думал великий герой на обратном пути в Микены…

– Приехали, кончай брехать! – гаркнул Геракл, да так, что Софоклюс услышал его даже заткнутыми ушами.

Вытащив затычки, историк осоловело огляделся.

– А ну, дай почитать. – Отлично выспавшийся сын Зевса попытался выхватить из рук хрониста свежую историческую дощечку.

– Ага, размечтался! – гневно воскликнул Софоклюс и быстренько спрятал документ в заплечную сумку, памятуя о печальной судьбе части своего эпоса, посвященной стимфалийским птицам.

– Ну, не хочешь, как хочешь. – Геракл демонстративно поджал губы.

В тусклом свете выглядывавшей из-за облаков луны показался пресловутый перекресток дорог, на котором они по обыкновению встречались с посланцем Эврисфея.

– Вон он топает, придурок, – возвестил сын Зевса, тыча пальцем в сумеречную тьму, где судорожно вздрагивал плывущий в ночи одинокий огонек.

– С факелом? – удивился сидевший в колеснице баран.

– А это чтобы от бродячих собак отбиваться, – пояснил всезнающий Геракл. – Они ночью наглеют до безобразия, нападают ради забавы на одиноких путников.

– А как он узнал, что мы прибыли в Тиринф? – в свою очередь удивился Софоклюс.

– Кто узнал?

– Ну, Копрей этот.

– Наверняка олимпийцы подсуетились. Гермес, видно, спустился вниз и сообщил, где и в какое время нас встречать.

Вид Копрей имел сильно помятый, лицо бледное, волосы всклокочены, черные круги вокруг глаз.

– Тебя что, посреди ночи из местного борделя выдернули? – громко заржал Геракл, насмешливо оглядывая постную физию Копрея.

– А как вы догадались? – искренне изумился посланец Эврисфея.

– Интуиция! – Сын Зевса воздел вверх перст. – Великая сила…

– Это кто такой? – спросил прячущийся в колеснице золотой баран.

– Это Копрей, – пояснил Геракл, – редкостный дурак, посланец Эврисфея. Он отведет тебя в Микены.

– Мамочка! – завопил Копрей, узрев механическое копытное. – Оно что, говорит?

– Оно философствует! – патетическим тоном возразил баран.

– Это и есть тот самый керинейский подвиг Геракла! – добавил Софоклюс. – Доставишь его к Эврисфею, таковы условия сделки.

– О боги, – заныл Копрей, – будь проклят тот день, когда я поступил на эту неблагодарную работу.

– Секундочку, – возразило копытное, – мы так не договаривались. Я ведь голый! Как же я пойду вместе с этим греком в Микены? Он-то меня, в отличие от косоглазого Эврисфея, прекрасно рассмотрит!

– Один момент, – кивнул Геракл, тренированным движением сдирая с Копрея длинный хитон.

– Однако! – хмыкнул великий герой, увидав на посланце не набедренную повязку, а еще одну, прятавшуюся под верхней, накидку.

– Я предполагал нечто в этом роде, – буркнул Копрей, – и потому заранее хорошо подготовился…

– Это тебе подойдет? – Сын Зевса небрежно бросил накидку капризному механизму.

– Вполне, – воодушевился баран. – Конечно, не золотое руно, но наготу кое-как прикроет.

– Теперь очередное задание, – склочно потребовал Геракл, наседая на сонного посланца.

Копрей сладко зевнул:

– Эврисфей желает, чтобы ты убил эриманфского хряка.

– Теперь пошли хряки… – сокрушенно покачал головой герой. – О Зевс, сколько еще продлится это изощренное издевательство?!

Копрей промолчал, ну а Зевс на Олимпе в это позднее время уже сладко дрых в обнимку… нет, не с очередной прекрасной феминой… а с большой бутылью, в которой весело плескались остатки пенной амброзии.

– Что за хряк? – поинтересовался Софоклюс. – Давай колись, приятель!

Посланец, не удержавшись, еще раз с подвыванием зевнул.

– Никто не знает, что это за напасть…

– Как обычно, – вставил Геракл.

– Хряк время от времени появляется на горе Эриманфе и опустошает окрестности города Псофиса.

– Значит, снова Аркадия, – смекнул Софоклюс.

– С недавних пор в Псофисе по ночам стали исчезать архитектурные произведения искусства: статуи, предметы зодческой старины.

– Ну, это обычное дело, – улыбнулся Геракл. – Уличные воришки.

– Воришки? – вытаращился Копрей. – Тогда за каким сатиром они разобрали и унесли мраморный городской фонтан вместе с писающим мальчиком, изображающим Посейдона в детстве?

– Действительно, – согласился Софоклюс, – совершенно бессмысленное преступление, если только воры не пришли из соседнего города, в котором нет писающего мальчика.

– Но ведь появись он где в Греции, об этом сразу же станет известно. Фонтан уникален!

И греки глубоко задумались.

– Мне бы ваши проблемы, – завистливо вздохнул золотой баран, кутаясь в старый грубый хитон.

– Сатир побери! – через пять минут выругался Копрей. – А я-то чего тут с вами стою как дурак и думаю? Это ведь не мои проблемы. Сами с этим хряком разбирайтесь, а я возвращаюсь в Микены досыпать.

– Погоди, – рявкнул Геракл, – ты забыл мой четвертый подвиг.

– Да-да, я здесь, – отозвался божественный механизм, подбегая к Копрею. – Мой друг, я очень рассчитываю, что путь в Микены будет долгим.

– Часа три, – подтвердил невыспавшийся посланец.

– О… – Копытное в предвкушении закатило светящиеся глаза.

Геракл с Софоклюсом сочувственно поглядели на Копрея.

Бедняга и не подозревал, во что ввязался.

* * *

Теперь немного о Херакле.

И пьяному (да и трезвому) циклопу было ясно, что опередить Геракла в совершении четвертого героического подвига самозванцу ни за что не удастся.

Херакл пришел в Аркадию, когда сын Зевса вместе с керинейским бараном уже отбыл восвояси, везя свой трепливый трофей обратно в Тиринф.

Понятно, что самозванец об этом ничегошеньки не знал, облазив все холмистые окрестности, где в конечном счете был атакован голодными бродячими собаками. В качестве сытного обеда Херакл собачкам явно не годился, поэтому напали они на него исключительно из-за его несколько экзотического одеяния.

Убегая от настырных бродячих шавок, Херакл проклял всё на свете, сетуя на нерадивую свою, горемычную судьбу и преисполнившись еще более глубокой ненависти к удачливому блистательному Гераклу.

Добежав до ближайшей речки, самозванец прыгнул в нее с высокого обрыва, однако речка, к несчастью, оказалась небольшим ручейком, в чем Херакл смог убедиться, уже подлетая к близкой земле. Что и говорить, перспектива в Греции очень часто бывает обманчивой.

Так, оглушенный стремительным падением с последующим ударом оземь, ненормальный и пролежал до самого утра, когда в окрестностях Аркадии снова появилась боевая колесница великого сына Зевса, который в спешном порядке искал ту самую гору, на которой проживал некий опустошающий архитектурные окрестности непонятный хряк.

* * *

Нужную гору нашли без труда по валявшимся у ее подножия разбитым мраморным статуям, которые во время ночной транспортировки неизвестными воришками по той или иной причине были сломаны.

– Любопытно-любопытно, – пробормотал Геракл, подбирая отбитую голову улыбающейся Геры.

– Вон там в камне я вижу вырубленные ступеньки! – сообщил всегда подмечающий детали Софоклюс.

– Да погоди ты, – огрызнулся сын Зевса, пиная мраморную голову Геры.

Неистово вращаясь, голова устремилась прямо в синее утреннее небо.

– Как я понял, ты хочешь закинуть ее на Олимп? – смекнул историк.

– Нет, – улыбнулся Геракл, – для этого она слишком легкая.

Исчерпав силу ускорения, голова стремительно понеслась вниз, заставив Софоклюса в панике броситься в сторону. Сын Зевса улыбнулся, и кусок мрамора разлетелся в мелкую крошку у его ног.

– Слушай, а ты ничего себе случайно не отбил, когда каменюку пинал? – полюбопытствовал, выглянув из кустов, Софоклюс.

– Не-а. – Сын Зевса лукаво подмигнул хронисту. – У меня плетение на сандалиях железное на случай, ежели кому под зад наподдать придется.

Историк судорожно сглотнул, ибо был он самым первым кандидатом на героический пинок.

– Ладно, где там эти твои ступени…

Ступени были довольно любопытные: гладкие, ровные, отполированные.

– Э… э… э… – Софоклюс недовольно потрогал холодный камень. – Явно не людских рук дело.

– Думаешь, снова олимпийцы?

– Ну а кому еще такое под силу?

– Сейчас узнаем.

Ступени привели эллинов в тесную пещеру, в конце которой имелась большая дверь из сплошного куска блестящего железа.

– Ого, Гефестова работа! – сразу определил сын Зевса. – Никому другому такое не под силу.

– Где же эриманфский хряк? – разочарованно спросил Софоклюс.

– Сейчас всё выясним, – заверил хрониста великий герой, извлекая из-за пазухи всученный настырным Гермесом сотиус-мобилис. – Как же этой фигней пользоваться.

– А ну дай посмотреть, – потребовал историк.

– Ага, сейчас, – усмехнулся Геракл. – Рылом не вышел!

Еще немного поколебавшись, сын Зевса нажал большую красную выпуклость с эмблемой Громовержца: двумя витиеватыми молниями

– Да? – тут же донеслось из сотиуса.

– Что «да»? – гаркнул великий герой.

– Да пошел ты… – громыхнуло в устройстве, и связь прервалась.

Геракл снова нажал красную кнопку…

– Слушай, ты… – угрожающе начал сын Зевса, когда устройство божественной связи снова ожило.

– Да-да… – раздалось в сотиусе.

Голос у незнакомца был другой, довольно приятный и доброжелательный.

– Гм… – смущенно кашлянул великий герой. – Это Геракл.

– Ах, Геракл, это Асклепий, как у тебя дела? Всё, надеюсь, в порядке?

– Ну, в общем…

– На здоровье не жалуешься? Сердечко не пошаливает? Мышцы не болят? Ты ведь у нас атлет.

– Всё в порядке, Асклепий, мне бы с Гефестом один базар нужно перетереть.

– Так нажми на сотиусе кнопку, где изображен серп и молот.

– Так просто?

– Ну конечно же!

– А я нажимал на красную с молниями.

– И зря, – пожурил героя Асклепий. – Это автоматический режим произвольного выбора абонента для развлечений. Ну там, анонимно кого обложить, это у нас на Олимпе запросто. Тебе повезло, что ты попал на меня.

– Спасибо.

– Не за что, приятель, всегда рад помочь.

И сотиус снова отключился.

– Вот оно как! – задумчиво проговорил Геракл, нажимая выпуклость с эмблемой божественного изобретателя.

– Да, кузнец слушает! – зычно раздалось в устройстве.

Где-то невдалеке дребезжала терзаемая молотом железяка.

– Это Геракл.

– О… какой сюрприз! Уже научился пользоваться мобилисом! Что ж, от души поздравляю.

– Я в общем-то по делу…

– Ну говори, коль позвонил…

– Я в Аркадии, возле города Псофиса. Тут какая-то фигня непонятная. Небольшая пещера, а в ней сплошная железная дверь, я подумал, может, твоя работа?

– В Аркадии? – переспросил Гефест.

– Ну да.

– Нет-нет, в Аркадии я никаких бомбоубежищ не строил.

– Бумба… чего?

– Не важно, это не моя работа, извини.

– Понятно. – Грустный Геракл спрятал сотиус.

– Ну, и что будем делать? – развел руками Софоклюс.

– Ломать! – торжественно изрек герой и взял небольшой разбег для мощного удара, благо места вполне хватало.

– Побереги-и-и-ись! – Со скоростью тяжелой боевой колесницы сын Зевса пролетел мимо вжавшегося в стену историка и с героическим «Эх!» проломил железное препятствие…

За покореженной дверью было довольно светло.

Свет источали длинные круглые палки, висевшие под самым потолком тесного коридора.

Греки двинулись вперед.

За поворотом их поджидала еще одна дверь, хлипкая и по всей видимости деревянная. На этой новой двери имелась белая табличка со странными, похожими на греческие, буквами.

– Редкий эфиопский диалект, – с ходу определил ученый Софоклюс.

– Ну так переведи! – потребовал великий герой.

– Не могу.

– Ты же ученый!

– Это какой-то специфический термин. Сейчас прочту вслух… э… э… э… ОФИС.

– Мудрено!

– Идем дальше или, может… – Историк с надеждой поглядел за угол, где виднелся спасительный выход. – Может, вернемся назад?

– Великий сын Зевса никогда не идет на попятную! – горделиво возвестил Геракл, ногой распахивая деревянную дверь.

За ней на эллинов испуганно вытаращился сидевший у стены странный незнакомец в одежде, покрытой чередующимися темно– и светло-зелеными пятнами.

– Куда, вашу мать?! – гневно закричал незнакомец, выхватывая из-за спины длинное черное устройство, очень похожее на молниеметатель великого Зевса.

– Сюда! – проревел ничуть не растерявшийся Геракл и огрел незнакомца кулаком по голове.

Блаженно улыбаясь, пятнистый осел на пол.

– Странный наряд, – удивился Софоклюс. – Я, пожалуй, его зарисую…

– Ничего странного я здесь не вижу, – возразил могучий герой. – Придурок гулял по болоту, вот и перемазался весь с головы до ног. Мы, когда лернейскую гидру искали, не лучше выглядели.

Из очередного небольшого помещения был лишь один выход.

– Снова дверь, – грустно вздохнул историк. – Сейчас мы ее… – Геракл приподнял правую ногу.

– Да погоди…

– Что такое?

– Ты заметил, что этот… – Софоклюс указал на распростертое пятнистое тело, – говорил не по-гречески…

– Ну?

– А мы его прекрасно поняли!

– Верно! – Сын Зевса призадумался. – Мистика какая-то.

– Может, вернемся, пока не поздно? Великий герой нахмурился:

– Сын Зевса никогда…

– Ладно-ладно, идем дальше.

Новая дверь распахнулась еще легче предыдущей.

– Ой, – взвизгнула хорошенькая девушка, сидевшая у большого окна за широким столом, уставленным устройствами, похожими на те, коими пользовались олимпийцы.

– Привет! – коротко бросил Геракл, с интересом осматривая финиковую пальму в большой деревянной кадке.

Девушка прекрасно его поняла.

– Здравствуйте, а вы, собственно, к кому?

– Да вот… – несколько неопределенно промямлил Софоклюс, ошарашено пялясь на великолепный волшебный город, раскинувшийся за панорамным окном.

– Господин Эриманфский сегодня не принимает. – Девушка строго поджала розовые губки.

Но историк ее не услышал, он разглядывал с высоты птичьего полета крошечные блестящие самодвижущиеся повозки.

«Это какая же здесь высота?! – с замиранием сердца подумал он. – Да и где мы, сатир побери, оказались?»

То, что это не Греция, было ясно со всей ужасающей определенностью.

– Она у вас скоро засохнет! – пробасил Геракл, глядя с видом знатока на финиковую пальму.

– Господин Эриманфский сегодня не принимает, – сурово повторила девушка.

– Кто? – встрепенулся, отрываясь от пальмы, сын Зевса. – Хряк здесь?!

– Ой, простите. – Девушка покраснела и, наклонившись к столу, проговорила в синюю дырчатую коробку: – Джордж Платонович, тут к вам посетители.

В ответ послышались какие-то хрипы.

– Я понимаю, но они назвали вас… м… м… м… вашим старым именем. Да-да, тем, что для друзей… Заходите!

Софоклюс с Гераклом оторопело уставились на девушку.

– Заходите, господин Эриманфский вас ждет.

И она указала на величественные, обитые шкурой некоего гигантского зверя двери.

Пожав плечами, сын Зевса дернул за ручку и оказался в роскошном просторном помещении, которое вполне сгодилось бы под олимпийскую резиденцию Зевса.

– Вы кто, блин, такие? – ошеломленно воззрился на греков огромный отталкивающего вида толстяк в черном одеянии удивительного фасона.

– Я Геракл Олимпийский, сын всемогущего Зевса! – величественно представился герой. – А это мой личный хронист Софоклюс.

Софоклюс не менее величественно кивнул.

– Мать моя бабушка, – простонал толстяк, – так вы что, С ДРУГОЙ СТОРОНЫ? Но как же вы, блин, сюда пробрались?

– Шли мимо, решили заглянуть, – невозмутимо ответил великий герой.

– А где охранник?

– Пятнистый отдыхает.

– О Боже!

– Не смей поминать моего отца всуе! – проревел Геракл, выхватывая меч.

Толстяк, мертвенно побледнев, рухнул в огромное кожаное кресло.

– Как же такое, блин, могло случиться?!

– Представься, смертный! – Сын Зевса угрожающе навис над хозяином роскошных апартаментов.

– Джордж Эриманфский, частный предприниматель, фирма «Херсонес». Торгую предметами греческой старины.

– Хряк? – уточнил великий герой.

– Это моя давняя кличка, – вздрогнул толстяк, – еще с зоны.

– Признавайся в своих злодеяниях, мерзавец! – Геракл зловеще взмахнул мечом перед потным носом врага.

– Я так и знал, что всё этим кончится. – Хряк потерянно качнул головой. – Ну да ладно, мне, блин, терять уже нечего. Короче, эту «дыру», как сказал один лежащий на дне речки яйцеголовый… вернее…

Толстяк заглянул в какие-то записи на столе.

– Межпространственный портал мы обнаружили недавно…

Греки непонимающе глядели на Хряка.

– Ну… э… э… блин, проход в иное измерение! Да что вы так на меня смотрите? Я и сам в этой фигне ничего не смыслю. Короче, обнаружили мы «дыру» два года назад совершенно случайно. Бомж один по стройке лазил, свалился с бетонной площадки, бац – и он в Древней Греции. Растрепал собутыльникам, но мы вовремя обо всём узнали и вмешались. Почти всех, блин, свидетелей ликвидировали, кроме того самого бомжа, что проход нашел. Он к вам в Грецию сбежал и этим… как его… великим историком заделался…

– Наверняка это тот странный псих, – тут же вспомнил Софоклюс, – Геродот!

– Во-во! Он самый, – кивнул толстяк, – хрен поймаешь. Ну да черт с ним, с уродом, нам он вреда наделать уже не сможет.

Геракл зевнул:

– Ближе к делу. – Толстяк затравленно зыркнул на героя.

– Да ничего такого противозаконного мы не делали. Статуи переправляли, барахло всякое, оно у вас копейки стоит, а у нас это раритеты! Один археолог с ума сошел, когда новенький талант, блин, увидел. Думал, подделка. В какую-то жидкость золото сунул и с четвертого этажа лаборатории сиганул.

– Поучительно, – согласился Софоклюс, – только слишком много непонятных слов…

– Вообще-то я намеревался тебя убить, – спокойно сообщил толстяку сын Зевса, – но вижу, что ты и так уже в набедренную повязку наделал. К тому же я ожидал найти здесь кровожадное чудовище, а не трусливого потного смертного. Знай же, несчастный, что великий сын Зевса дарует тебе твою никчемную жизнь!

С этими словами, спрятав меч, могучий герой направился к выходу.

– А как же портал?! – в отчаянии крикнул ему вслед толстяк.

Геракл обернулся:

– А проход я завалю!

Софоклюс, набрасывавший план пятого подвига на свежей восковой дощечке, осторожно приблизился к странному незнакомцу.

– Скажите, а откуда в таком случае по Греции пошла о вас молва?

Толстяк вздохнул:

– В смысле, блин?

– Ну что, мол, эриманфский хряк у Псофиса бесчинствует?

– Так бомж, скотина, на Аргосе растрепал. Ненавидит меня, гадина, за то, что я его киллерам заказал.

Софоклюс кивнул и поспешил вслед за Гераклом.

– А что за пьеса ставится в вашем театре? – полюбопытствовала хорошенькая девушка, когда историк гордо вышел из роскошных покоев Хряка.

Решив пошутить, Софоклюс коротко ответил:

– Подвиги Геракла!

– А… – протянула девушка, не совсем понявшая, о ком идет речь. – Я тоже видела этот фильм. «Конан-варвар» называется.

«Опять непонятные слова», – недовольно подумал хронист. Сына Зевса он нагнал уже в пещере.

– Спускайся вниз! – Геракл скептически потрогал покатые каменные своды.

– А как же ты?

– Не спорь! Спускайся вниз и отойди как можно дальше…

Через пять минут знаменитой горы не стало.

Из обрушившихся обломков выбрался невозмутимый, но слегка перепачканный сын Зевса и, увидав вытаращившего глаза Софоклюса, показал тому отставленный вверх большой палец.

* * *

– Давай вставай, остолоп! – Копрей неприязненно пихнул сандалией валявшегося в небольшом ручейке Херакла. – Ты всё пропустил…

– Как?! – Херакл открыл мутный левый глаз и осоловело уставился на недовольного посланца Эврисфея. – Ты кто?

– Грек Пихто! – огрызнулся Копрей. – Я от Эврисфея. Геракл, судя по всему, уже совершил свой пятый подвиг, а ты в луже лежишь, пузыри пускаешь…

– Что же теперь делать? – в отчаянии воскликнул самозванец, понемногу приходя в себя.

– Финики сушить! – снова огрызнулся Копрей. – Слушай, дурья башка, и запоминай. Шестым подвигом Геракла будет…

Внимательно выслушав посланца Эврисфея, Херакл торжествующе улыбнулся.