Текст книги "Братья и сестры"

Автор книги: Валентин Кавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кавский Валентин
Братья и сестры

Валентин КАВСКИЙ

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ

Фантастический рассказ

Профессионалы обратили внимание на Элен, когда ей еще не было и девятнадцати, а спустя два года она с блеском выиграла первенство страны. Следующий сезон Элен начала убедительными победами, но затем... у нее не "пошел" финишный рывок. Тренер загонял массажиста, перерыл видеозаписи, отыскивая ошибки в технике, пробовал менять нагрузки – все напрасно. Элен стала хромать, и тренировки вообще прекратились. Ее положили на обследование в клинику. Сначала были какие-то надежды, но потом знаменитый нейрохирург признался: "Ничего подобного не встречал... Что здесь – не знаю..." И пожал плечами.

Теперь Элен не встает, и весь ее мир уместился в этой комнате. Десяток памятных фотографий на стенах, знакомые до мельчайших завитков рисунка обои. Кровать придвинута к окну, сюда же втиснулся столик с ночником, стопкой журналов и бесполезными лекарствами. Элен редко включает телевизор: экранная жизнь так не похожа на ту, что притаилась здесь, в этом горьком, замкнутом пространстве, где двигается одна лишь мама. Она постоянно хлопочет и старается выглядеть бодрой. Вот поэтому Элен никогда не жалуется маме.

Овальная дорожка стадиона, любимая четырехсотка... Господи, неужели все это было?! Времени прошло совсем немного, а на трибунах переживают уже за другую. Но Элен не завидует. Спортивная слава что пугливая птица: взмахнула крыльями – ищи ее. И если бы только слава... Однажды зашел человек, зажегший ее "звезду". Она восхищалась им, она верила каждому его слову... Остались лишь боль и стыд, когда тренер с притворным оживлением, не глядя на нее, говорил: "Главное, не унывай! В наше время наука – это классный спринтер, показывающий результат за результатом. Понимаешь?.. Надо подождать, потерпеть. Я знаю, какая ты терпеливая..." Больше он не приходил.

Спорт сделал ее терпеливой и мужественной – все верно. А если тяжесть невыносима? Если каждое мгновение наполнено до краев безысходностью? Если повсюду – знаки безнадежности и отчаяния?.. С кем разделить ношу?.. С мамой? Никогда! Разве маме легче?.. Школьные подруги?.. В те годы говорилось много слов о верности и дружбе, вот только жизнь внесла поправки. Подруг Элен не винит – сейчас у каждой свои заботы. Может... девочки из сборной? Увы, ей слишком хорошо известна их доля, их жизнь в плену тренировок и соревнований. Элен не имеет права их осуждать! Многие думают, что легкоатлетическая дорожка – прямой путь к успеху. Если бы... Кто считал, сколько сил и нервной энергии безвозвратно теряется на этом пути? Ведь каждая рекордная доля секунды – кусочек молодости... Правда, мгновения победы прекрасны, но достаются они далеко не всем.

У нее есть кукла. Эти игрушки – легкие, длинноногие, с такой же, как у Элен, прической – появились в магазинах после прошлогоднего триумфа. Кукла лежит всегда рядом, и Элен часто разглядывает свое миниатюрное подобие, поправляет ее платье, волосы и плачет. Господи, скорее бы выплакать все слезы! Все до конца, до последней, самой жалостливой слезинки. У мамы начинают дрожать руки, когда она замечает, что Элен плакала.

Днем она еще крепилась, но вот ночью... Мама хотела поставить свою кровать к ней в комнату – Элен решительно воспротивилась... С приближением ночи затихает дом, смолкает улица, не очень-то оживленная и при дневном свете. Иногда под окнами прошагает полицейский патруль – стук каблуков доходит до Элен, как из другого мира. Эти звуки почему-то волнуют ее, вызывая совсем уж непонятную надежду, и Элен цепляется за них, но они постепенно глохнут вдали и пропадают. Тянутся долгие часы без сна...

Возле дома горит уличный фонарь, и поэтому в комнате временно поселяется зыбкий полумрак. Элен закрывает глаза, чтобы не видеть серых, неживых контуров... И опять, в который раз, летит навстречу яркая лента трибун, и снова в полете ее сильное тело! Она уже различает белые поперечные полосы в конце дорожки, и в этот миг сбоку, толчками, как на экране фотофиниша, выдвигается профиль соперницы. Упоительный взрыв азарта бросает Элен на ленточку!.. Потом она идет, оглушенная ударами своего сердца, и больше всего на свете ей хочется лечь навзничь, увидеть небо сквозь склеенные потом ресницы, но... впереди уже качаются микрофоны, рядом о чем-то бормочет тренер, а в людской расплывчатый круг просовываются жадные рыльца телекамер... "Богиня бега!", "Для бега рожденная!" – вот как о ней говорили и писали!

Сейчас Элен не может даже ползать... Никогда не будет у нее ни любимого, ни семьи. Она не смеет мечтать о самых простых человеческих радостях... Элен мотает головой и кусает подушку, чтобы не закричать. Ее трясет, она мерзнет и прячется под одеяло, но так еще хуже. Элен задыхается от страха, и ей кажется, что она не доживет до утра... В комнате светлеет, и утренний ветерок начинает заигрывать со шторой. Иногда появляются скучные, сонные тучи, и идет дождь. Своим вкрадчивым постукиванием по карнизу он убаюкивает Элен, и она, отдыхая в полудетских грезах, лежит на границе сна. За окном тихо, воздух улицы пахнет зеленью или мокрым железом. В эти минуты жизнь представляется такой манящей, такой невозможно далекой...

На симпозиум "О функционировании генетического механизма в режиме "прием-передача"" Анатолий Грачев приехал впервые. Для молодого биофизика, исследующего квантомеханические аспекты наследственной памяти, симпозиум мог дать многое, и Анатолий собирался не пропускать ни одного доклада или сообщения, а в перерывах и после заседаний встречаться и беседовать с коллегами. Но в этом городе – он тоже в первый раз, и надо бы походить, посмотреть. Будет что рассказать дома... Только где взять время?.. Думай не думай, а его придется выкраивать, начиная с первого же дня, использовать любую возможность. Поэтому еще вчера в аэропорту Грачев сообщил представителю оргкомитета, что на официальное открытие он приедет сам. И вообще, неплохо владея языком и с помощью схемы города, он может вполне обойтись без "опекунов".

Просмотрев схему, Анатолий решил сделать так: напротив отеля станция подземки, он проедет пять остановок и поднимется наверх. Идет по Харигтон-стрит, поворачивает на Вудворд-стрит. Дальше пересекает парк и все – маршрут проще простого... На минуту задержавшись в холле, чтобы еще раз осмотреть себя в зеркале, Анатолий вышел из подъезда...

Решив передохнуть, Дуглас отыскал возле выхода из метро незанятую скамейку. Набил трубку, раскурил, прищурился на голубоватый дым. После устоявшейся жизни на ферме... здесь неуютно. А все неугомонная Ирена. Ехать по делу о наследстве его уговорила жена. И, надо признать, она рассуждала здраво. Съездить необходимо, заявила Ирена, но не из-за денег тех денег едва хватит на обратный авиабилет. В доме покойной кузины Дугласа сохранились портреты его прадеда, приехавшего сюда, в Австралию, зеленым юнцом, и еще каких-то родственников. Он должен все это посмотреть и отобрать кое-что для себя. Иметь в доме изображения предков – не только мода, но и свидетельство почтенности семьи. А портреты они повесят в гостиной, там одна стена совсем голая.

Вот ведь, все предусмотрела! Дуглас усмехнулся, выпустил дым, проследил, как он растворяется в чужом небе. Слава богу, ферма приносит прибыль и эти расходы можно себе позволить. Да и время подходящее: сезонные работы закончены, дела с банком улажены и документы оформлены. Сама поездка займет не больше недели – адвокатская контора обещала выполнить формальности в кратчайший срок. Он достал конверт с адресом конторы: "Харигтон-стрит, 7". Как ему объяснили, где-то рядом... Дуглас роняет трубку, встает, растерянно оглядываясь...

Ю Люн, королева мирового пинг-понга, шла медленно, с невозмутимым видом, но все ее мысли были о близком реванше за срыв в прошлом году. Тогда в предварительных встречах Анна Митина выглядела вялой и с трудом попала в финал. Вот тут – кто мог предположить такое коварство! – она преобразилась и завоевала золотую медаль... Ю Люн мысленно видит, как пойдет к столу, пойдет уверенным, пружинящим шагом – это будет ее первый удар, психологический. Затем, после поклонов судьям и зрителям, она посмотрит на Анну, Посмотрит с надеждой уловить тень обреченности на ее лице...

Поединок начнется через несколько часов, а пока Ю Люн неспешно пройдется, постоит у витрин или, если захочет, погуляет в парке... Улица называется "Харигтон-стрит"? Ну что ж, ей все равно. Ю Люн поправляет сумочку на плече и чуть не вскрикивает. Пальцы стискивают ремешок, белеют на глазах. Она озирается, напряженно слушает какой-то внутренний голос...

Корабль отходил вечером, но Николс еще не выполнил просьбу Сузи. Дочь просила привезти ей игрушку, в точности такую, какая была у этой задаваки Лауры: лягушонок прыгал, квакал, смешно вращал глазами... Времени оставалось мало – его отпустили до полудня – и Николс спросил у механика, большого специалиста в подобных делах, где можно поблизости купить чудо-лягушонка. Механик подумал, полистал записную книжку и назвал Харигтон-стрит...

"Да, механик в этих делах – большой специалист, – подумал Николс, выходя из магазина и помахивая свертком. – Вот, кстати, и такси". Он подошел к машине, бросил сверток на заднее сиденье и замер... Потом круто поворачивается и бежит...

Было около десяти, а он еще не вывез мусорные контейнеры с Харигтон-стрит! Непростительная задержка получилась не из-за поломки грузовика – ремонт занял минуты – виноват он сам, Леопольд Арчебе. Накануне его предупредили об увольнении с пятнадцатого числа, и в это утро все валилось из рук. Районный инспектор, как бы в утешение, добавил: "В связи с сокращением городского бюджета..." Осталось три дня... Почти шесть лет Леопольд аккуратно возил мусор, аккуратно посещал церковь и платил налоги, но, как видно, все это не в счет. Жене он ничего не сказал, не решился. Она не совсем здорова – через два месяца должен родиться маленький Арчебе.

Вот и поворот на Харигтон-стрит. Не доезжая до контейнерной площадки, он вдруг останавливает машину. Сидит, смотрит вперед и ничего не может понять. Вылезает из кабины и быстро идет...

Анатолий вышел на площадь под свежее июньское небо и был покорен архитектурным своеобразием города, его приятной для глаз цветовой гаммой. Он с любопытством смотрел по сторонам, стараясь запомнить мозаику незнакомой жизни, кусочки которой мелькали и шумели вокруг. Все казалось необычным и интересным, и очень хотелось постоять, но... Ему надо спешить.

Анатолий перешел площадь и повернул за угол. Взглянул на табличку, проверяя себя: "Харигтон-стрит". Неожиданно сладкой болью зашлось сердце, и время сдвинулось... Так уже было с ним! Было, когда после долгого отсутствия он возвращался домой. Домой!.. Как торопился и почти бежал по переулку, сдерживая дыхание, как весь замирал!.. Еще немного... Анатолий прибавил шагу. Куда он бежит?! Зачем?!. Вот сюда, в дом No 5 – там его ждут...

Анатолий больше ни о чем не думал, но глаза фиксировали... Какие-то странные личности топчутся перед домом, расступаются перед ним. Мужчина с лицом кирпичного цвета, невысокая узкоглазая девушка. Бородатый парень в куртке, негр... Ступеньки, массивная дверь – краска на двери потрескалась, а ручки начищены, и на них сверкают два маленьких солнца... Сонно дребезжит звонок. Скорее, мимо женщины с белой головой, едва не задев ее плечом! Он распахивает еще одну дверь и делает несколько шагов. У окна на кровати лежит девушка. Она вздрагивает и смотрит. Смотрит...

Его толкнули в спину. Анатолий повернулся и увидел, что комната заполнена людьми. Мужчина с лицом кирпичного цвета, невысокая узкоглазая девушка. Бородатый парень в куртке, а из-за его плеча выглядывает негр! В каком-то тревожном ожидании они сбились тесной кучкой и молчат. Сзади испуганно шепчет женщина с белой головой...

И вдруг – едва уловимый всплеск в воздухе, как дуновение! Незримые нити мягко и властно опутывают их, тянутся к девушке... Кружится голова, все куда-то исчезает, кроме нежданно возникшей близости, ощущения родственного единства. Теперь они – одна семья, одна душа. Горячая, полная сладостного томления, словно ты вступил на поднебесную вершину и захлебнулся красотой и величием мира... В сохранившемся уголке сознания "того" Анатолия, ученого, мечутся, захлестывая друг друга, мысли... "Что происходит?! Почему эти люди здесь?! А сам-то я почему?! Мистика, наваждение... Меня привело сюда наваждение. Или внушение?.. Надо попытаться объяснить... Как?.. Найти исходную точку... Опереться на что-то... Неужели?!

Девушка тяжело больна. Она страдает... Страдает ее тело, каждая клеточка. Тогда... Какой-то ее ген взмолился о помощи, "закричал", преодолевая помехи... Режим "передача-прием"... Отозвались родственные гены... Вспышка наследственной памяти – вот оно! Может...

Может, наши предки вышли из одной семьи?.. Атомы материнской крови, тепло костра – это и многое другое зафиксировано где-то там, в микроскопическом объеме живой плоти. Скрыто за семью печатями... И все сохранилось! Все уцелело и передалось от жалкой горстки начинавших человеческую историю... Это уж потом, многократно умножаясь, люди расселились кто куда. Разошлись, отгородились... на свою беду. Но вышли из одной семьи! Не одной, но из очень немногих... Те, кто здесь, наверняка из одной!.. Вот и встретились. Здравствуйте... Почему только шесть?.. Мы оказались в радиусе "досягаемости". Но, главное, оказались способными услышать зов... И мы услышали!.. А женщина с белой головой? Мать?.. У нее шок..."

Ниоткуда, из ничего родилась мелодия. Неведомые струны запели с такой щемящей, колдовской силой, что люди, избавившись от тысячелетней глухоты, протянули руки, словно хотели поднять Элен. Женщина с белой головой уткнулась в портьеру...

Музыка гремела мощно и чисто. Нити, соединяющие их, дрогнули, пропуская волшебные волны любви, сострадания, жажды жизни. Эти волны обрушились на Элен, вызвав из небытия резервные силы ее организма, ударили так, что потрясли омертвевшие нервные волокна. И пришло избавление...

Собравшаяся возле дома толпа недоумевала: на ступеньках сидела женщина с белой головой, а перед ней единым кольцом, положив руки на плечи друг друга, шестеро кружились в танце. Они смеялись и плакали, и что-то кричали небу на разных языках...