Текст книги "Сталин и заговор Тухачевского"

Автор книги: Валентин Лесков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Будет поощряться акционирование при создании новых предприятий и реорганизации старых. Прибыли, за исключением той части, что идет на развитие производства, станут открыто делиться – согласно денежному вкладу и трудовым заслугам.

– Будет прекращена свирепая цензура. Интеллигенция сможет открыто выражать свое мнение, даже не совпадающее с мнением правительства.

– Газеты и журналы станут действительно свободными. Они будут сами определять свою политику – в интересах укрепления общества и его единства.

– Смутьянов, навязывающих «классовую борьбу», следует преследовать. Гражданская война не дала народу ничего, кроме голода, эпидемий, страшной нищеты и развала производства.

Такова была тайная программа оппозиции на новом этапе, с известной недоговоренностью и демагогией, рассчитанная на максимальное привлечение широкого круга сторонников из различных слоев общества, в том числе белогвардейцев на Западе и остатков буржуазных элементов в СССР.

Разумеется, Сталин такую программу, буржуазно-демократическую по существу, не мог опубликовать. Она заставила бы вспомнить о пропагандистских листовках генерала Власова, перебежавшего к немцам, а с последним имелось слишком много неприятных хлопот. И был слишком велик риск того, что многие к такой программе Маршала, если она будет опубликована, пожелают присоединиться.

Всех новых привлеченных в организацию Кулика тщательно проверяли. Они работали по особым тайным заданиям. По соображениям безопасности организация строилась многоступенчатой. При провале одной «пятерки» надо было пройти еще много уровней, чтобы подойти к самой вершине, на которой находились высшие руководители.

Кто руководил новой секретной организацией, окончательно оформленной уже в 1939 г. после заключения пакта о ненападении между СССР и Германией? Ведь последним были недовольны очень многие: в стране, партии и армии («Подумать только: Гитлер, этот враг коммунизма и СССР, – теперь друг и союзник!»).

Относительно лидерства едва ли могут возникнуть сомнения. Главой являлся старший по званию, авторитетный в силу этого для многих – Маршал СССР Кулик, бывший начальником артиллерии в Первой конной армии, имевший в ее рядах огромные связи, что очень упрощало его задачу и избавляло от каких-либо недоразумений.

А сколько всего имелось высших руководителей заговора? С полной уверенностью можно сказать: только трое. Иначе просто не могло быть: многоначалие в заговоре – дело губительное, что доказала история Тухачевского. Практически в заговоре больше трех высших руководителей и не нужно. Достаточно вспомнить для примера заговор Наполеона против Республики, в результате которого он скоро стал императором.

Кто же являлся «правой и левой рукой» Кулика? И теоретически, и практически ясно: ими могли быть только люди, близко связанные с маршалом совместной работой, прошедшие, как и он, Гражданскую войну, имевшие большой авторитет, что облегчало их контакты. Эта тройка военных диктаторов и определяла все.

Берия, как глава НКВД, и его сотрудники на основе тайной слежки и работы секретных сотрудников считали, что двумя другими высшими руководителями являлись:

1. Савченко Георгий Косьмич – зам. Кулика по политчасти в Главном артиллерийском управлении (ГАУ).

2. Аллилуев Павел Сергеевич – комиссар Автобронетанкового управления. После его скоропостижной смерти был заменен Павловым Дмитрием Григорьевичем (1897-1941, чл. партии с 1919), с июня 1940 г. ставшим командующим Белорусским военным округом.

Организация заговора со стороны Кулика кажется вовсе не такой уж удивительной и невозможной, его отрицания на следствии не вызывают доверия. В чем главная причина?

Надо еще раз повторить: он люто ненавидел Сталина и Берию. По его мнению, они погубили его любимую жену, совершенно ни в чем не виноватую, как и ее родственников, которым он всегда сочувствовал и помогал. Обвинения жены в тайной связи с разведкой фашистской Италии и Муссолини он (как и она) категорически отрицал, а Берию, пока мог, называл наглым клеветником.

Глава НКВД страшно трусил этого зама Ворошилова, а затем и Тимошенко. Он считал его человеком самоуверенным, надменным, коварным, жестоким и напористым, понаторевшим в интриганской борьбе. Берия знал о его принадлежности к Первой конной армии, о круге его друзей, о прежней дружбе со Сталиным. А вдруг настроение усатого поменяется?!

Такая мысль преследовала и ужасала Берию в течение многих лет. И, вынуждаемый необходимостью, он не остановился перед самой крайней мерой. Вдобавок к другим любовницам из молодых и симпатичных сотрудниц своего ведомства, которых он старался «подсунуть» маршалу, нарком дал секретное задание собственной жене – затащить Кулика в постель и любой ценой выжать из него все секретные планы.

Нина Теймуразовна (в кремлевской кругах ее презрительно звали «Нинка-подстилка», ибо она не раз выполняла такие щекотливые поручения; как говорила доверительная кремлевская молва, она попеременно делила ложе со Сталиным и Берией) не стала отказываться. Умная женщина, с большим опытом, она хорошо понимала опасность ситуации. А о своих отношениях с мужем, «разоблаченным» уже при Н. Хрущеве, вполне искренне говорила:

«До дня его ареста я была ему предана, относилась к его общественному и государственному положению с большим уважением и верила слепо, что он преданный, опытный и нужный для Советского государства человек (никогда никакого основания и повода думать противное он мне не давал ни одним словом)».

«Операция» вполне удалась. Кулик имел репутацию «женолюба», ни в чем не уступая Тухачевскому, этому «маршалу-танцору». «Соблазнить» Кулика известной красавице оказалось тем легче, что последний отчаянно нуждался в «своих» людях в НКВД. И когда Нина Теймуразовна, среди любовных удовольствий и страшных клятв в «верности», сказала ему, что Берия и сам люто ненавидит Сталина с его самовластием и преступлениями и предлагает маршалу свою помощь для освобождения России от тирании, то Кулик легко попался в ловушку. Он стал высказываться очень неосторожно и выдал себя с головой. Все его разговоры оказались записанными на магнитофонную ленту и стали неопровержимым доказательством его преступных мыслей и дел. Поэтому финал оказался неизбежен: 11 января 1947 г. последовал арест, взяты были также его сподвижники – генерал-полковник В.Н. Гордов (1896-1951, чл. партии с 1918) и генерал-лейтенант Ф.Т. Рыбальченко, начальник штаба Приволжского военного округа.

Последовало тщательное и длительное следствие. Арестованные пытались всячески вывернуться и уменьшить свою вину. Бывший маршал оправдывался так:

«Я был озлоблен против Советского правительства и партии, чего не мог пережить как большевик, и это меня привело на скамью подсудимых. Я допускал антисоветские высказывания, в чем каюсь, но прошу меня понять, что врагом Советской власти я не был и Родину не предавал. Все время честно работал. Я каюсь и прошу суд поверить, что я в душе не враг, я случайно попал в это болото, которое меня затянуло, и я не мог выбраться из него. Я оказался политически близоруким и не сообщил своевременно о действиях Гордова и Рыбальченко».

Естественно, ему не поверили, так как изобличающий материал оказался очень тяжелым. Оказалось невозможным оправдаться от обвинений в том, что он:

1. Группировался с враждебными элементами;

2. Хотел уничтожить в армии институт политических работников;

3. С помощью интриганства и групповщины старался «протолкнуть» на важнейшие должности в военном ведомстве близких к себе людей;

4. Злобно нападал на политику Советской власти;

5. Являлся сторонником реставрации капитализма в стране;

6. Покрывал свою жену, связанную с итальянской фашистской разведкой.

24 августа 1950 г. последовал приговор, после которого он был немедленно расстрелян. Гордова расстреляли позже – 12 декабря 1951 г., а с ним и Рыбальченко.

В заключение остается привести несколько показаний, свидетельствующих об образе мыслей Кулика.

О предложении Председателя Госплана Н.А. Вознесенского, высказанном перед войной (размер приусадебного участка колхозника определять количеством трудодней):

«Я возражал, потому что цель этого проекта – вообще лишить колхозника земли, чтоб на общем поле от зари до зари вкалывал. Куда клонил Вознесенский? Будто земли у нас, как в Иерусалиме, в обрез. А ее у нас – бери, не хочу. Сама просится в руки. Все боимся, как бы кому в карман лишняя копейка не попала. Сколько земли, а все нормируют, нормируют. Проклятый Госплан».

Начало 1941 г.:

«Единственно реальная сила, – говорил Кулик, – которая может нам помочь изменить существующее положение в стране, это война с Германией. Эта война неизбежна, и к ней надо готовиться с таким расчетом, чтобы обеспечить поражение Красной Армии в первых же боях». (Из показаний Г.К. Савченко.)

Начало 1944 г., когда советские войска потерпели поражение под Оршей и Витебском, а группа немецких армий «Центр» (командующий – немецкий фельдмаршал Эрнст Буш, 1885-1945) оказалась торжествующим победителем. Из разговора с порученцем полковником И.Г. Паэгли:

«У нашего Верховного командования одно на уме: „Только вперед!“ Техники с гулькин нос, боеприпасы не подвезены, но в Москве рот на одной ноте увяз: „В атаку, вперед!“ У нас, бывает, пехоту сначала всю положат, а затем наступление начинается».

Уже после войны: «Война идет за счет крестьян, колхозы после войны не восстановят, так как все хозяйство колхозов разрушено. Видимо, мне придется построить себе домик и жить до старости, ничего не делая».

В свою очередь Гордов говорил:

«При царе пахали сохой и лошадью, а при Советской власти пашут на людях». Или: «Сталин обеспечивает только себя, а нас не обеспечивает».

Этого вполне достаточно для понимания того, что произошло. Таковы-то они, судьбы людские! Так-то одни заговоры, даже неудачные, порождают другие!

ГЛАВА 6. МОГ ЛИ «ДУШКА» ТУХАЧЕВСКИЙ РЕШИТЬСЯ НА АНТИСОВЕТСКИЙ ПЕРЕВОРОТ?

Притча о 30 сребрениках никогда не умрет из-за людского несовершенства, рожденного честолюбивой корыстью.

Юлиан Семенов

Мы переживаем «интересное» время: на глазах происходит бурная ломка старых исторических и политических представлений, делаются упорные попытки ниспровергнуть старую «идеологию» и насадить новую – воровскую, вполне буржуазную.

Как и в 60-е годы, имя Тухачевского снова в центре всеобщего внимания. И вновь сплетаются вокруг его имени сотни лестных небылиц. Вновь определенные силы стремятся создать обстановку бума, изобразить его «гениальным стратегом», непогрешимым и мудрым во всех действиях, образцом гражданина, солдата и полководца, создателем и руководителем лучшей армии Республики в период Гражданской войны, самым крупным военным теоретиком, лучшим другом Орджоникидзе и Куйбышева, любимцем партии и народа.

Вновь выпущенный рекламный буклет «Михаил Николаевич Тухачевский. Фотографии, документы, воспоминания современников» (М., 1989. Автор-составитель В.Г. Коршунов) является самой наглядной иллюстрацией. Чтобы сразу подавить у читателей всякую способность к критическому мышлению, прежде всего пускают в ход эпиграфы, взяв их у «самых-самых» авторитетных лиц. На первом месте стоит, разумеется, великий «бард» Хрущева Е. Евтушенко, этот официальный координатор усилий многих в деле реабилитации Бухарина, проводившейся, как всем известно, трусливо и закулисно. Данные стишки Евтушенко гласят:

Сейчас ваше время, памятники, время мрамора честного. Ото всего оболганного навек отлипает грязь, и скрипка когда-то раздавленная маршала Тухачевского срастается по кусочкам, мраморной становясь!

Вот так: не больше, не меньше! А затем уже следует (как водится, без указания, откуда взята!) цитата маршала Г. Жукова, тексты которого сейчас без всякого стыда подделываются – в духе остервенелого антисоветизма. Маршал идет, понятно, за Евтушенко: поскольку умом и авторитетом четырежды Герой Советского Союза, крупнейший из всех советских военачальников, указанному «барду», видно, уступает!

Венчает буклет высказывание двух сестер Тухачевского: «М.Н. Тухачевский был интеллигентом в самом лучшем смысле этого слова, то есть человеком больших знаний, нерушимых принципов, всесторонней культуры. Человеком, не прожившим впустую ни одного дня!»

Вся эта реклама имеет очень мало значения! Особенно когда она исходит от людей корыстно заинтересованных! Всякому должно быть понятно, что гораздо приятнее и выгоднее быть родственником несправедливо пострадавшего крупного военачальника, входившего в государственную элиту, чем предателя и шпиона! Кроме того, разговор о «нерушимых принципах» (?!) Тухачевского выглядит просто смешным в свете того, что уже известно и на настоящий момент! А что же будет дальше?

Действительное значение имеют лишь сборники документов и всякого рода стенографические отчеты. Только они (а не так называемые «воспоминания»!) создают надежный фундамент при исследовании и позволяют избегать постыдных ошибок! Только они дают возможность изобличать корыстолюбивых мошенников и лицемеров, сборище политических пройдох – «перестройщиков», число которых, к нашей беде, очень велико!

Вспомним для примера, как они во главе со своим лидером, старым троцкистом Н. Хрущевым, нагло навязывали стране и партии свою преступную программу «построения коммунизма» в 1980 г.! Вспомним, как банда преступников и политических двурушников коварно обманула весь народ, всю партию, все коммунистическое движение (исключение – Албания и Китай)!

И вот теперь опять требуют «доверия» к последышам этих гнусных людей, которые могут «реабилитировать» Тухачевского и его друзей только трусливо и закулисно, а не в открытом судебном процессе, только с помощью всяких махинаций! Заслуживают ли они доверия?! Заслуживают ли доверия их выводы?!

Конечно нет!

* * *

Поскольку протесты, как известно, диктаторам не помеха, властное слово может быть сказано только силой оружия.

Ганс Гизевиус

Так можно ли считать Тухачевского вполне чистым от обвинения в заговоре и прочих делах, связанных с ним?

Ответ труден, так как множество материалов до сих пор утаивается (а ведь вышли уже все сроки давности!). Тем не менее на настоящий момент все заставляет склониться к мнению, что заговор был.

Само трусливое замалчивание документов говорит в пользу Сталина, а не Тухачевского!

Пока можно сделать одно общее, но чрезвычайно интересное замечание, которое говорит о том, что ничего невозможного и в переменах характера, и самой политики для людей из верхов нет. Еще в 1922 г. Н. Мейер, служивший в 1918 г. в Наркомате юстиции, рядом с первым наркомом Д.И. Курским, а потом эмигрировавший, высказал замечательную и глубоко реалистическую мысль в своих воспоминаниях:

«Работа высших, ответственных деятелей большевизма размалывает, уничтожает людей. Они будто линяют и утрачивают индивидуальные выпуклости своего внутреннего человека».

Это подмечено в высшей степени точно. Подобного рода «обтесывание» характеров наблюдалось во всех сферах государственной и военной жизни. И Тухачевский вовсе не составлял какого-то исключения, поступаться своими амбициями приходилось, естественно, не раз.

Необходимо и еще кое-что напомнить. В «свободном мире», как и в нашей стране, многие достаточно информированные люди (разведчики, дипломаты, журналисты), находившиеся в гуще событий 30-х годов, тоже считали, что заговор был. Одни признавали это прямо, другие с некоторыми оговорками. Например, буржуазная газета «Эко де Пари» («Эхо Парижа») в статье «Что же происходит в России?» (30. 08. 1937) своим читателям сообщала:

«История его (Тухачевского. – В.Л.) измены – потому что это был изменник – может быть сейчас раскрыта».

«Измена Тухачевского неопровержима, но по каким причинам он изменил? Можно допустить, что это было сделано не ради денег, а из-за чистого германофильства. Потому что, несмотря на то что он во время войны содержался в немецкой крепости, Тухачевский был поклонником германской армии, как, впрочем, и некоторые офицеры русского штаба. Если вскоре будут произведены аресты русских офицеров, то это должно быть приписано их германофильству.

В России много заговоров, и Сталин не успевает даже наказывать».

«Возникновение заговора относится к февралю 1933 г., немного позже прихода Гитлера к власти. В это время Тухачевский вместе со Сталиным и Ворошиловым намечали войну против Германии. Он надеялся на помощь почти всех европейских государств и международного капитала. Однако в последний момент Сталин и Ворошилов отступили перед неизбежным риском».

«Смелые планы Тухачевского не были больше выполнимы. Надо было оставить мысль о войне с рейхом. Кроме того, на восточной границе России вырос могущественный враг – Япония. Боролись две клики генералов: одни хотели направить военные усилия к Германии, другие – особенно Блюхер – к Японии. Это соперничество объясняет большую часть враждебности Блюхера к Тухачевскому». (Чего хотел Тухачевский. // Военно-исторический журнал. 1990, № 8, с. 61-62.)

Были, разумеется, и более благожелательные оценки. Но внутренне очень противоречивые. Так, журнал «О-З-Экут» в своей статье утверждал (19. 06. 1937): «Маршал Тухачевский не был – те, кто его знал, в этом не сомневаются – ни шпионом, ни предателем». Однако тут же журнал преподносит материал против собственного тезиса: «Скорее сторонник русско-германского сближения, он принял франко-советский договор (2 мая 1935 г., о взаимопомощи. – В.Л.), но, однако, думал о континентальном соглашении (т.е. с Германией. – В.Л.), направленном против Англии. Он, может быть, думал о том, чтобы взять власть. Во всяком случае, Сталин его ненавидел. Это был советник, которого он больше всего боялся».

«Успех Тухачевского в Париже (начало 1936 г. – В.Л.) явился последним ударом. Маршал был в апогее своей известности. После нового пребывания в Лондоне (в апреле 1937 г. предполагалась поездка на коронационные торжества. – В.Л.) он мог стать совершенно могущественным. Сталин это хорошо почувствовал. В согласии с Ворошиловым, Буденным и Егоровым он запретил отъезд Тухачевского. С тех пор смерть молодого маршала была предрешена. Говорили, что Тухачевский будто бы хотел воспользоваться отъездом в Лондон для того, чтобы бежать. Это глупость. Он мог также бежать и из России. Но он надеялся до конца, что в случае опалы часть армии станет на его сторону».

Что же за всеми зарубежными данными стоит? Одни только выдумки и слухи? Нет, конечно! Зарубежные корреспонденты (не говоря уже о разведке!) тщательно собирали в СССР сведения по всем интересовавшим их вопросам. Информаторов имелось много: прежде всего ответственные служащие из бывших буржуазных слоев, личные связи в редакциях газет, журналов, издательств. Наконец, западные корреспонденты регулярно обращались за информацией в официальные инстанции: к Сталину, Молотову, Ворошилову. Все данные, документы и намеки тщательно взвешивались, проверялись, анализировались, увязывались с тем, что было известно прежде.

А знали западные корреспонденты немало! Они считали, что к началу 1936 г. Тухачевский потерял всякую осторожность:

«В начале 1936 г. Тухачевский, как советский военный представитель, ездил в Лондон на похороны короля Георга V. Незадолго до отъезда он получил желанное звание Маршала Советского Союза. Он был убежден, что близок час, когда советский строй будет низвергнут и „новая Россия в союзе с Германией и Японией ринется в бой за мировое господство“.

Но по дороге в Лондон Тухачевский ненадолго останавливался в Варшаве и Берлине, где он беседовал с польскими «полковниками» и немецкими генералами. Он был так уверен в успехе, что почти не скрывал своего преклонения перед немецкими милитаристами.

В Париже, на официальном обеде в советском посольстве, устроенном после его возвращения из Лондона, Тухачевский изумил европейских дипломатов открытыми нападками на советское правительство, добивавшееся организации коллективной безопасности совместно с западными демократическими державами. Сидя за столом рядом с румынским министром иностранных дел Николаем Титулеску, он говорил:

– Напрасно, господин министр, вы связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких старых, конченных государств, как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере в течение некоторого времени, будет принадлежать гегемония на европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает спасение для нас всех.

Слова Тухачевского были записаны румынским дипломатом, заведующим отделом печати румынского посольства в Париже Э. Шакананом Эссезом, который также присутствовал на банкете в советском посольстве. А бывшая в числе гостей известная французская журналистка Женевьева Табуи, выросшая в католической и националистически настроенной семье и находившаяся в родстве с двумя знаменитыми дипломатами братьями Камбонами (ее дядья), писала потом в своей книге «Меня называют Кассандрой»: «В последний раз я видела Тухачевского на следующий день после похорон короля Георга. На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Титулеску, Эррио и Бонкуром Он только что побывал в Германии и рассыпался в пламенных похвалах нацистам. Сидя справа от меня и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он не переставая повторял:

– Они уже непобедимы, мадам Табуи!

Почему он говорил с такой уверенностью? Не потому ли, что ему вскружил голову сердечный прием, оказанный ему немецкими дипломатами, которым нетрудно было сговориться с этим представителем старой русской школы? Так или иначе, в этот вечер не я одна была встревожена его откровенным энтузиазмом. Один из гостей, крупный дипломат, проворчал мне на ухо, когда мы покидали посольство: «Надеюсь, что не все русские думают так». (Тайная война против Советской России, с. 330-331.)

Это свидетельство, конечно, важно. И очень интересно то, что все сторонники Тухачевского всегда трусливо его обходят! Делают вид, будто его не существует! Едва ли такая позиция говорит в их пользу!

Следует привести еще одно интересное свидетельство. Герман Геринг, 2-е лицо в Германии, на секретном совещании с промышленниками в конце 1936 г. сказал им:

«Битва, к которой мы приближаемся, требует огромных промышленных мощностей. Единственной альтернативой является победа или гибель. Мы живем в такое время, когда решающая битва близка. Мы находимся на пороге мобилизации, и мы уже в состоянии войны. Единственное, чего недостает, так только стрельбы». (И.Д. Овсяный. Тайна, в которой война рождалась. М., 1971, с. 133.)

Совершенно ясно, что так говорить мог лишь тот, кто был в курсе тайных замыслов Тухачевского, составной частью которых являлась немецкая военная интервенция – для поддержки заговорщиков и военного переворота в Москве. Именно поэтому Геринг и говорит очень прозрачно:

«Мы находимся на пороге мобилизации, и мы уже в состоянии войны».

Чрезвычайно любопытно отметить еще следующее. К маю 1937 г. в Германии – под эгидой Геббельса – была выпущена антисоветская пропагандистская картина – «Враг № 1», поносящая марксизм и большевизм, говорящая о близкой расплате за еврейские преступления, совершенные в России, о том, что русская армия защитит свой народ.

Поднятая в печати свистопляска и вполне определенная закулисная деятельность властей (увеличение числа лагерей, ускоренное формирование частей СС, подготовка «Красного Креста» и «Гитлерюгенда») не прекращались до конца 1937 г. А в ноябре 1937 г. Геббельс дал указание не выносить в печать на обсуждение приготовления, идущие в НСДАП и «Гитлерюгенде».

Что же, и это «совпадение» – случайность?! Но почему фильм появляется как раз перед предполагаемым выступлением Тухачевского?! Это самая настоящая психологическая подготовка народа к вполне определенным событиям!

Вывод из сказанного абсолютно однозначен! Если такой вывод отрицать, то что могли означать на деле слова Тухачевского, обращенные к министру иностранных дел Титулеску, с которым он оказался рядом, конечно, не случайно? Чего он добивался? Чтобы понять это, надо хотя бы в двух словах коснуться советско-румынских отношений той поры, обстановки в Польше и Германии и дать характеристику самого Титулеску, игравшего в ту эпоху очень значительную роль. Мадам Табуи вспоминает о нем так:

«Беспорядочный в своих манерах, но с холодным разумом, сбивчивый в словах, но методичный в действии, с суждениями зачастую парадоксальными, но всегда основанными на знании документов и всестороннем знакомстве с международным правом, Титулеску всегда сбивал своего собеседника с его позиции! „Этот министр маленькой страны делает большую политику“, – постоянно говорит Эррио, добавляя: „Какой удивительный человек! В области внешней политики он пустился в путь на утлом челне, который он, однако, ведет как линкор, что же касается внутренней политики, то он сидит верхом на прогнившей доске, которой он, в конце концов, придаст твердость скалы. Какой удивительный человек“.

В полдень на всех этажах Кэ де'Орсэ слышится оглушительный голос Титулеску:

– Если Франция отказывается от своей священной миссии защитницы малых держав, мы обойдемся без нее. Боги еще не настолько забыли нас, чтобы мы не смогли найти более лояльных и более смелых друзей! И даже если бы мы остались одни, – мы не склонились бы перед решением вашего Клуба мира! Что же касается меня, то моей миссией является откровенно предупредить вас, что пересмотр договоров будет означать войну, за которой последует большевизация Европы!

Леже и Бонкур, когда им удается вставить слово, пытаются объяснить Титулеску французскую тактику.

Но ничто не убеждает проницательного румына, который наносит визиты всем французским политическим деятелям, чтобы выразить им свой гневный протест:

– Однако диктаторские режимы начинают производить сильное впечатление на парламентские круги Бурбонского дворца! Кое-кто подвержен соблазну ждать от Гитлера и Муссолини больших благ».

Но буржуазные политики вовсе не были склонны рассматривать всерьез резкие слова и угрозы Гитлера. Как они смотрели на него, об этом говорят некоторые высказывания. Например, лорд А. Киркпатрик, советник английского посольства в Берлине, рассуждал так ( 1936 г.):

«Многие политические деятели посетили Германию в предвоенные годы и совершили ту же ошибку, хотя и в различной степени. Они рассматривали Гитлера как политического деятеля, принадлежащего к той же школе, что и они, может быть, более возбудимого и опасного, но родственного им. Все они считали, что удастся заставить его прислушаться к голосу разума, и что если дела зашли в их нынешний злосчастный тупик, то это в значительной мере в результате того, что с ним плохо обращались. Все они искали случая, чтобы доказать ему, что Германия может осуществить свои законные притязания, не прибегая к силе».

Показательно и второе высказывание, принадлежащее лорду Лотиану, в прошлом редактору влиятельного журнала и личному секретарю Ллойд Джорджа, члену палаты лордов, заместителю государственного министра по делам Индии (1935):

«Не является секретом, что Гитлер, который и сейчас испытывает сомнения относительно России, глубоко озабочен в отношении России завтрашнего дня. Он рассматривает коммунизм прежде всего как воинствующую религию, представители которой контролируют 150 млн. человек, огромную территорию и неограниченные природные ресурсы. Россия искренне хочет мира на всех фронтах и будет стремиться к этому еще много лет. Но что представит собой Россия, когда будет организованной, сильной и снаряженной?

Попытается ли она повторить триумфы ислама? И будет ли Германия тогда рассматриваться как потенциальный враг Европы и как ее передовое укрепление, как угроза, или же как защитник новых наций в Восточной Европе?

Кто мог бы ответить сегодня на эти вопросы?»