Текст книги "Опознанный летающий объект или двоюродные братья по разуму"

Автор книги: Вадим Зеликовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 6

ЕДИНСТВЕННАЯ ВОЗМОЖНОСТЪ

Аборигены – (лат. aborigine – от начала) – кореные обитатели. Слово "оригинальный" от того же корня.

Толковый словарь

"Первый контакт всегда непредсказуем" – гласит первая мудрость Звездного устава. Далее перечисляются меры по быстрейшей ликвидации возникшей опасности. В данном случае опасность ликвидировалась сама собой. А вместе с ней исчез и корабль. Урх и Лисс стояли посреди огромной чужой планеты, одним ударом лишенные всего. Вдруг, чего с ними за долгие годы блуждания в Космосе не случалось ни разу, они почувствовали себя крохотными и беспомощными. Со всех сторон этого минуту назад такого ласкового и восхитительно-безопасного мира на них надвинулась безысходность. Ничего не изменилось вокруг: растительность, примятая аборигенами, распрямилась и тихо покачивалась над ними. Тишина нарушалась лишь журчанием серебристой жидкости. В их рецепторы не поступило ни одного сигнала о какой-либо опасности извне... И только корабль исчез. Не осталось даже следа на почве. Как-будто его и не было. И только тут Урх и Лисс поняли, что он для них значил. Они по-прежнему стояли в позе Первого Привета и пытались осознать всю глубину постигшей их катастрофы. Заметив это, Урх истерически зажурчал и забулькал. – Не вижу ничего веселого! – осадил его Лисс. – Такого и в Звездном уставе нет, хотя в нем есть все. – Ты же вводил размерный коэффициент! – вдруг спохватился Урх. – Я же сам его просчитывал! – Вводил! – согласился Лисс. – Как же это произошло? Оба задумались. – Точка отсчета! – вдруг понял Урх. – Правильно! – согласился Лисс. – Мы подставляли общепринятые параметры и перемудрили с графиком подробности. – Стало быть, – горько усмехнулся Урх, – наша ситуация полностью подпадает под первую мудрость Звездного устава... – "Первый контакт всегда непредсказуем!" – процитировал Лисс. И это доказательство непогрешимости великого документа тут же успокоило обоих. В уставе, который они, как и положено каждому Контактору, знали назубок, были предусмотрены всевозможные варианты, значит, осталось только правильно отобрать необходимую мудрость и использовать ее на практике. Они, каждый со своей стороны, проанализировали ситуацию. Исходные выводы были неутешительны, конечный результат от них отличался ненамного. Как не крути, а возможность была единственная. – С миру по клокчу, голому на харташ... – вздохнул Урх. – С паршивого перша хоть траста клок... – подтвердил Лисс. – Но я не ручаюсь за точность фиксации... – предупредил Урх. Непродолжительность контакта... – Ладно, знаю... – Лисс задумался. – Меня другое волнует: энергия... Вопрос об энергии сразу поставил Урха в тупик. Универсальный преобразователь остался на корабле. Дозаправка без него от естественного источника невозможна. Хватит ли энергии на трансформативный переход? В любом случае следовало заранее предвидеть все случайности, а для этого, в первую очередь, требовался источник переработанной энергии. Существует ли такой? И в пределах ли достижимого расстояния? Все эти вопросы возникали один за другим, выводя из равновесия рецепторные узлы, потребляя в повышенном режиме такую дорогую сейчас энергию. – Стоп! – скомандовал Лисс. – Другого выхода нет. Весь потенциал передаю тебе. Свободный поиск в максимально достижимом радиусе. И без энергии не возвращаться! – Есть, командир! – Урх вытянулся. И тут же почувствовал укол. Лисс одним толчком передал энергию и, отключив себя от системы, застыл неподвижно. Урха тряхнуло и он тут же ощутил двойное зрение. Обонятельный рецептор, увеличенный вдвое, сразу уловил знакомый запах. Он исходил от толстых полос, которые чернели далеко в голубом небе. Заправка была грубая, не то что непередаваемый букет восходящего светила. Но сейчас было не до гурманства. Мгновенно, используя последние запасы, Урх очутился на вершине огромной мачты, от которой тянулись черные полосы и, протянув щупны, припал... Прошло несколько минут, и на тропинке, ведущей к пруду, возникли прямо из ничего две мальчишеские фигуры. Если бы где-нибудь поблизости был кто-то из жильцов дома N 17/25 по Новостроительному переулку, то любой из них безусловно мог бы поклясться, что, возникшие невесть откуда пацаны, это Юрка Соколов и Валерка Ерохин из четвертого подъезда. Урх же и Лисс, обретя новую форму, чутко прислушивались к себе. Настойчивая мысль сверлила мозг обоих. Тщательно исследовав эту непонятную пока еще мысль, которая, очевидно, переполняла их аналоги настолько, что единственная и сохранилась, а теперь досталась Урху и Лиссу в нагрузку к новой форме. Мысль была странной и короткой. Лисс и Урх в недоумении посмотрели друг на друга и хором произнесли по-русски: – Бабка Мотря!

Глава 7

УТЕЧКА

Граждане! Экономьте электричество!

Плакат

Дверь лифта бесшумно открылась. – Поехали ко мне, – предложил Юрка. – А в школу? – нерешительно отозвался Валерка. – Так еще навалом времени! – Ладно. Юрка надавил на клавишу шестнадцатого этажа. Лифт скакнул вверх, потом застыл, потом снова скакнул. Юрка с Валеркой переглянулись. Лифт задрожал и дальше пополз медленно и со скрипом. – Чего это с ним? – Юрка еще раз нажал на клавишу с цифрой шестнадцать. – Электричества не хватает! – сказал Валерка и сам испугался. Скрипя и подскакивая, лифт наконец, дотянул до шестнадцатого и с трудом раскрылся. Ребята замерли. Дверь Юркиной квартиры была распахнута настежь, по лестничной площадке, как часовой на посту, разгуливал Бульон, а где-то внизу громыхали шаги бабки Мотри. – Вниз пошла! – почему-то шепотом сказал Юрка. – Да! – также шепотом согласился Валерка. – А лифт вверх не поднимает... – Ну и что?! – Юрка в отчаянии уставился на друга. – А то! – веско сказал тот. – Аккумулирует? – Со страшной силой! – Что же делать? – Юрка совсем растерялся. – За что же это мне наказание такое?! И откуда она свалилась на наши головы? – Юрка, очевидно, имел ввиду всю семью Карташевых. – Тс-с! – Валерка закосил на петуха. Бульон презрительно глянул на друзей и неторопливо проследовал в лифт. Двери плавно сошлись, и, судя по звуку, кабина тронулась вниз. – Видал? – завопил Юрка, толкая Валерку в бок. – Я так и думал! – невозмутимо заявил Валерка. – Что думал? – спросил Юрка и тут же понял что. – Не может быть! – Точно! – И он тоже? – А как же! – Но почему именно петух? – недоумевал Юрка. – А какая разница? – авторитетно заявил Валерка. – Мог бы быть и попугаем, мог и собакой! Но для бабки Мотри петух достовернее! – Вообще-то, да! – согласился Юрка. – Слушай, – вновь зашептал Валерка, – ты раньше что-нибудь об этом петухе слышал? Может мама что-то рассказывала? Юрка отрицательно помотал головой. – Нет! – Ну вот, значит, петух прибыл недавно! – сделал вывод Валерка. – С проверкой... – значительно добавил он. – С чем? – Юрка обалдел. – С проверкой! Неужели не ясно? – Валерка сделал паузу. – Бабка Мотря агент инопланетян, а петух... – Что петух? – А петух – резидент-инспектор! – выпалил Валерка. В это время за их спинами что-то заурчало. Запуганные ребята вздрогнули. Но это бесшумно вернулся лифт и гостеприимно распахнул двери. Юрка осторожно заглянул в кабину – там никого не оказалось. – Знаешь, Юрка, – нерешительно сказал Валерка, – я лучше домой поеду. А то еще в школу опоздаю. – А я как же?! – чуть не плача, спросил Юрка. – Делай вид, что ничего не произошло... – посоветовал Валерка. – А лучше всего, пока их нет, – хватай портфель и бегом в школу. Там с ребятами посоветуемся, знаешь, две головы хорошо... Юрка ощупал свою. Теперь он был уже не так уверен, что на него никто не влияет. Какие-то странные мысли копошились и вспыхивали в мозгу. Он почему-то вспомнил, что Генкин хулиганский заяц объявился в тот же день, что и бабка Мотря с петухом-резидентом. – Окружили! – безнадежно подумал он. – Ну я поехал... – сказал Валерка. – Я тебя внизу подожду. – А может лучше пешком? – предложил Юрка. Но встреча с бабкой Мотрей Валерке мало улыбалась, поэтому он, покачав головой, осторожно попятился в лифт и быстро нажал клавишу четырнадцатого. Двери заерзали и как бы нехотя закрылись, лифт зарычал, удаляясь. Юрка остался один. Он с опаской посмотрел на распахнутую дверь собственной квартиры и почувствовал себя как наш контрразведчик на пороге их шпионского центра. Юрка выпятил подбородок, прищурил глаза и, стараясь ступать бесшумно, прокрался в прихожую, затем чуть ли не ползком к себе в комнату. Если бы его в этот момент спросили, к чему все эти манипуляции, он вряд ли сумел бы ответить. Но в ту минуту они казались ему вполне естественными. Лихорадочно побросав учебники в ранец, Юрка тем же манером выскользнул из квартиры. Когда он крался через прихожую, внезапно в ванной оборвалось жужжание электробритвы, и голос отца спросил: – Ирина, что случилось с электричеством? – Не знаю! – откликнулась мать. – Сейчас посмотрю пробки. Юрка не стал ждать дальнейшего и в тот же момент оказался этажом ниже. Тут он нажал кнопку вызова лифта. Кнопка не загорелась. – Все! – подумал Юрка и бросился вниз. В подъезде он задержался и осторожно выглянул во двор. Ни бабки Мотри, ни Бульона нигде видно не было. Но и Валерка отсутствовал. – Сам дорогу найдет! – решил Юрка. – Чего мне тут маячить, того и гляди эти вернутся. Нааккумулированые... – он нырнул в арку и припустил к подземному переходу. В переходе было людно и чувствовалось какое-то нездоровое оживление. – С ума сойти! – громко возмущался толстяк с длинными волосами, аккуратно зачесанными вокруг загорелой лысины. – То тебе гроза, то метро не работает... – Электричество кончилось! – объявил молодой милиционер. – Говорят, утечка большая на линии. – Вот у нас тоже в доме один, – вмешалась бойкая старушка, продававшая в переходе раннюю редиску, – жучок в пробку навинтил, чтобы денег за энергию не платить, так его целая комиссия разоблачать пришла, а как разоблачила ворюгу, так свет ему и отключили, он теперь со свечкой живет, как при царском режиме... – При чем тут ваш сосед, – заволновался толстяк, – кто ж у метро энергию воровать станет? – Плохо ты этих голубчиков знаешь, – пропела бойкая старуха, – они на все способные, у дитяти малого скрадут, не подавятся! У Юрки ноги стали ватными. С трудом двигаясь в галдящей толпе, он ничего уже больше не слышал: в висках стучали молоточки, а в мозгу, как на заигранной пластинке, без конца повторялось: "у дитяти малого" и "они на все способные". Он и не помнил как добрался до школы и присел на крыльце перед закрытой дверью.

Глава 8

ТОЧКА ОТСЧЕТА

Идентификация – установление тождества объекта или личности по совокупности общих или частных признаков

Толковый словарь

Наличие в остаточной памяти аборигенов, причем у обоих сразу и с одинаковой интенсивностью, такого прочно зафиксированного фактора сразу заинтересовало Урха и Лисса. Им тут же стало ясно, что для успешного разрешения проблемы контакта, ставшего теперь уже необходимым в силу того, что без корабля ни дальнейшее пребывание на планете, ни отлет с нее немыслимы, следует немедленно идентифицировать этот фактор с объектом. В случае удачи это значительно облегчит взаимопонимание двух Разумов и послужит точкой отсчета в последующих взаимоотношениях. Пользуясь биотоками, зафиксированными в момент столкновения, Урх попытался воссоздать зрительный образ. Изображение замелькало с такой быстротой, что у разведчиков закружились головы. Кто бы мог предположить, что эти несколько звуков чужого языка "бабка Мотря" означают столько понятий, а так же связанных с ними событий и вызванных чувств? Кроме всего прочего, из этого многообразия просто невозможно было выкристаллизовать главное. Сумбур не поддавался фиксации. Не получив желаемых результатов путем переработки имеющихся данных, Лисс решил подойти к проблеме с другого конца. Он лихорадочно занялся визуальным накоплением информации: по сравнительной шкале уровня интеллектов внес предполагаемые параметры и попробовал осознать окружающее с точки зрения аборигена. Он тут же почувствовал радость от того, что вот наконец-то за столько времени выглянуло дневное светило, что можно смело нижними конечностями бежать по просыхающему верхнему слою планеты, дышать полной грудью во всю силу дыхательной системы... Все же во всех ощущениях присутствовала некоторая деформация, преодаление языкового барьера шло скачкообразно сказывалась краткосрочность доконтактного периода. Через некоторое время Лисс подключился к Урху. У того дела шли из рук вон плохо. Образы теснились, как льдины в ледоход, налазили один на другой, приобретая чудовищные формы. – Такое, пожалуй, не снилось ни одному человеку! – подумал Лисс. – Одному снилось! – возразил Урх. – И даже двум... И с этим приходилось считаться. Урх был прав. Пока им не удастся овладеть тайной этого словосочетания, каждый компонент которого сам по себе не нес никакой загадки: первый обозначал возрастной период женской особи, второй краткую форму имени собственного "Матрена", присущего той же особи... Но вместе! Этому ни Урх, ни Лисс никак не могли нодобрать аналогов ни в одном из Разумов, с которыми им довелось столкнуться за долгие годы службы в Галактическом центре. Эх, если бы они были на корабле!.. И вдруг они одновременно увидели свой корабль. Урх и Лисс переглянулись. Это, конечно, могло бы быть наложением их биотоков, заблокировать которые полностью при данных условиях не представлялось возможным, однако, несмотря на стрессовую ситуацию, их представление о корабле не могло претерпеть столь существенных изменений. Пожалуй, от корабля осталась лишь форма. Внутри же царил хаос: какие-то неизвестные приборы загромождали все пространство, обзорные экраны были в три раза больше, чем требовалось, анализатор отсутствовал – словом, такое никак не могло прийти в голову ни одному из них, а значит... Значило это только одно: похищение корабля не было случайным! Урх и Лисс напрягли все силы, увеличив потребление энергии до предела возможного, стараясь добиться максимальной четкости образа, и вдруг увидели внутри корабля странное существо о двух конечностях, покрытое рыжей мягкой оболочкой, заканчивающейся сзади взъерошенной разноцветной дугой. Существо острым отростком, загнутым на конце, помещавшемся у него в передней части головы, долбило по клавишам и кнопкам неизвестных приборов... Урх и Лисс не знали что и подумать, ситуация требовала кардинальных решений, а их не было... В это время они услышали шаги. В момент, как и положено бывалым Контакторам, Урх и Лисс привели себя в боевую готовность. Корабль тут же исчез. Существо осталось. Оно важно шествовало по серебрящейся под солнцем траве и время от времени долбило своим отростком непросохшую землю. И тут разведчики поняли, что это не внутреннее видение... Вслед за Бульоном топала бабка Мотря, сосредоточенно вывязывая на ходу пятку будущего шерстяного носка. В одно мгновение все стало на свои места: понятие совместилось с объектом и хотя тот выглядел крайне мирно, но страх не исчез. Стоило бабке Мотре на мгновение оторваться от своего вязания и оглядеть из-под очков окрестности, так Урха с Лиссом, как ветром сдуло. Опомнились они лишь возле подъезда, из которого, затравленно оглядываясь по сторонам, выскочил Юрка. Не сговариваясь, разведчики разделились. Урх устремился вслед за Юркой, Лисс неспеша зашел в подъезд.

Глава 9

НАЧАЛОСЬ...

Лифт вниз не поднимает...

Табличка на лифте

В момент резкой остановки Валерка в страхе крепко зажмурил глаза. И оказался в темноте. Звука открывающейся двери не последовало. Тогда он осторожно приоткрыл один глаз... Ничего не изменилось. Темнота была кромешной. Судя по всему, лифт застрял между этажами. – Влип! – подумал Валерка. – Уж лучше бы с Юркой остался, вдвоем не так страшно... И вдруг почувствовал, что он в кабине не один. Рядом, где только что ничего еще не было, что-то появилось. – Батюшки-светы! – подумалось Валерке, Бог вест откуда взявшимся старинным оборотом, который ни в какое другое время ни за что не пришел бы в голову. Даже под угрозой двойки по литературе. Валерка по природе своей был технарем и к изящной словестности относился как к неизбежному злу. Тем не менее, теперь ему подумалось именно так. И на этом застопорилось. Никакие другие мысли в голову не приходили. И тут это "что-то" вздохнуло в темноте. У Валерки сами собой застучали зубы. Очевидно, от встряски мысли вновь забарабанили в голове и замелькали одна за другой. – А может, они не только на Юрку влияют? – первая. – Неужели и за меня взялись? – вторая. Потом недоуменная: – Чего я им такого сделал? И уж совсем несуразная: – Вот как дам сейчас по зубам! И сразу же трезвая: – Какие у петуха зубы?.. И последняя: – А вдруг это не петух, а бабка? – Бабка Мотря петуха в лесу прогуливает! – донесся из темноты голос, до ужаса похожий на Юркин. – Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало... – Юрка, ты? – со слабой надеждой спросил Валерка. Но темнота на этот раз не отозвалась. Там происходило что-то непонятное: скрипело, щелкало и полязгивало. Потом темнота вспыхнула ярким сиянием, и лифт как-то вразвалку отправился вниз. Дверь широко раскрылась, и Валерка вывалился наружу. Лифт так и остался с распахнутой настежь дверью. В нем по-прежнему было темно, однако Валерке все же удалось рассмотреть своего спутника. Это несомненно был Юрка. Он стоял в самом углу лифта в странной позе, и голубое мерцающее сияние собралось овалом у него вокруг головы. – Началось! – вслух произнес Валерка. – Недостаточный уровень информации! – не меняя позы вдруг забормотал Юрка. – Накапливаю выходные данные... Логический анализ затруднен. Отсутствием аналогов понятий... – Чего-чего? – не понял Валерка. – Ну ты, Юрка, даешь... – И тут же сообразил, что никакого Юрки в лифте не было и быть не могло. Ведь садился он в него у себя на четырнадцатом в полном одиночестве. А то, что стоит там, в глубине лифта, с сиянием вокруг головы и несет несусветную бредятину, совсем даже не Юрка, а... – Не в свои сани не садись! – между тем вещал "вовсе даже не Юрка". Валерка по стеночке, по стеночке, не спуская глаз со все еще слабо светящегося ореола, стал пробираться к выходу. Лже-Юрка сделал шаг за ним, продолжая вещать: – В чужой монастырь со своим уставом не лезь! – Ладно! – согласился Валерка осипшим голосом, берясь за ручку двери. Распахнуть ее было делом одной секунды. – Не укради! – неслось ему вслед. Но Валерка был уже во дворе. Тут было солнечно и совсем не страшно. Прямо напротив, под аркой, как ни в чем ни бывало, стоял Юрка. – Настоящий! – с облегчением подумал Валерка и бросился к другу. – Дублю предыдущий тезис! – металлическим голосом произнес тот.– Не укради! – Сдаюсь! – сказал Валерка, обессилено опускаясь на скамейку. – Чего от меня надо?!

Глава 10

ЗАКОН БУТЕРБРОДА

У неудачников бутерброд падает маслом вниз

Народная мудрость

Тамара Павловна не обладала чувством юмора. И самым большим недостатком считала наличие его у других. Все, что ей было не по нраву, она называла "шутками". Самым большим шутником, в этой связи, был, по ее разумению, Генкин отец. Когда Тамара Павловна только-только поселилась в Москве и работала дворником по лимиту, жил в порученном ее заботам дворе тихий человек лет тридцати двух – тридцати пяти. И хотя жил он там с самого рождения, но делал это так незаметно, что соседи, казалось, так и не осознали факта его существования. Как так получилось, что новая дворничиха, которую даже управдом, человек резкий и грубый, окрестил "мулаткой", то-есть белой женщиной с черным ртом, спустя несколько дней переселилась в его квартиру, а спустя три месяца на законном основании была вписана в расчетную книжку, никто сказать не мог. Однако факт. И куда потом делся ответственный квартиросъемщик, тоже осталось загадкой. Правда, сделал он это тоже, как и жил, незаметно. Единственным свидетельством его существования остался Генка, который появился на свет месяца через три после того, как все, наконец, заметили, что жилец-то исчез. А Тамара Павловна осталась. Не возвращаться же ей в родной дом. Гори он огнем! Чего она там забыла? Кстати, о доме. Родом Тамара Павловна была из деревни Горелая Тишь, которая издавна славилась своими скандалами. Откуда занесло на эту безрадостную пустошь первых поселенцев, история умалчивает. Достоверно известно лишь одно: были они все из подьячих, которых недаром еще исстари прозвали "крапивное семя". Так что народ в Горелой Тиши подобрался один к одному – все дикий и дремучий, хотя по наследству грамотный и склочный. Никакая власть на них управы найти не могла. В конце концов решили махнуть рукой, пусть, мол, как пауки в банке, друг друга перекусают. Да, видно, просчетец вышел – расколотилась банка. И расползлись ее обитатели кто куда. Ищи-свищи. Может, и вправду, кто помер... Только где в округе скандал позаковыристей да погрязней – держи ухо востро: небось, опять Горелая Тишь из-под земли огоньком полыхнула. У Тамары Павловны в девичестве фамилия была Лешак – самая что ни на есть зловредная фамилия. Почитай, половина Горелой Тиши в Лешаках ходила. Ну, а кто не Лешак, то уж обязательно Подколодный либо Гнус, а уж на самый худой конец – Хмырь. Правда, было дело: как-то уж совсем на болоте приладился жить мужичок, тоже пришлый, по кличке Упырев Тятька, да так и сгинул без потомства на болоте безвестно. А как какая шалость: корова ли в трясину забредет, мужик по пьяному делу в лесу заплутает – все на Упырева Тятьку валят. Уж так повелось. Мол, он безобразит, говорят, больше некому. Хотя было кому, ох, было! Правду сказать, только тем и занимались по будням друг на дружку письма строчили, а по праздникам всем миром писали коллективные, которые неизменно подписывали "группа товарищей". Одним словом, та еще деревенька. Так что хоть в Москву удирай, а от себя не сбежишь. Но, надо отдать должное Томке Лешак, она дала тягу первая. В Москве она широкими шагами прошла путь от рядового дворника до начальника ДЭЗа. Что ж, не она первая, не она последняя. И не туда люди в Москве залетали! Впрочем, и у Тамары Павловны все было впереди. Как она сама говорила: "Еще не вечер!". Тем более, начальник ДЭЗа, хоть и хлебная должность, но сволочная... А тут еще заяц! Все, кто знал Тамару Павловну, предрекли ему бесславный конец в ординарном жарком. Но прошла неделя, другая, а заяц, как ни в чем ни бывало, разгуливал по двору и затевал скандалы по любому поводу. А когда как-то вечером жильцы увидели Тамару Павловну, прогуливающуюся с зайцем на руках, причем она нежно почесывала его за ухом, а он скалил передние зубы и довольно урчал, то при виде этой необъяснимой идиллии даже самые отчаянные пессимисты развели руками. Заяц отвоевал себе место под солнцем, хотя при таком-то солнце, как Тамара Павловна, это казалось невозможным. Ох, неласковое это было солнце! Радиоактивность у него настолько превышала норму, что никакой бы счетчик Гейгера не выдержал, а тут заурядный заяц. Но в том-то и дело, что было в нем что-то родное и близкое, что-то от Горелой Тиши... И впервые за долгие годы жизни в Москве Тамара Павловна почувствовала себя по-настоящему в своей тарелке. В день описываемых событий Тамара Павловна встала с левой ноги. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: она вообще была левша. Но все равно неприятно. Примета пакостная. А надо сказать, Тамара Павловна в приметы верила. И не успела она предпринять всех мер, нейтрализующих последствия неудачного вставания, то есть поплевать три раза через плечо, чертыхнуться и посмотреться в зеркало, как в квартиру ворвался Чингизхан с какой-то банкой в зубах. – Ну ты, деловой! – окликнула его Тамара Павловна, но заяц стрелой внесся в Генкину комнату. – А чтоб ты сдох! – пожелала она и направилась в прихожую, где нос к носу столкнулась с сыном. – Генка, придурок, ты где шляешься? – поинтересовалась она. Привычный Генка на "придурка" не среагировал, а сразу направился в кухню, где принялся методично разгружать холодильник. – Что, язык отсох? – взвизгнула Тамара Павловна, появляясь на пороге кухни. Так же молча Генка высунул язык, чтобы, очевидно, доказать, что мать заблуждается. Язык был мокрый. – Ну, холера ясная! – возмутилась Тамара Павловна. – Он же еще дразнится! Папочкины шутки! Засунь его себе, знаешь куда?! Судя по всему, Генка знал "куда", поэтому повернулся к Тамаре Павловне этим самым местом и продолжил начатое занятие. Выгрузив из холодильника сыр, колбасу, масло, кастрюлю вчерашнего борща, пакет молока, миску с котлетами, два свежих огурца и банку с маринованными, он немного подумал и добавил к этому пачку пельменей и три сосиски. – Ты все это собираешься съесть сразу? – Тамара Павловна поджала губы. – Постепенно! – наконец подал голос Генка. – Не спеша! – Проглот! – Тамара Павловна хлопнула дверцей холодильника. – Ага! Я тебя тоже люблю! – не остался в долгу Генка и принялся расправляться с вынутой провизией. Действительно не спеша. Если бы Тамара Павловна родилась и выросла не в Горелой Тиши, как она сама говорила: "В лопухах на болоте", и "Жила со свиньями", добавлял в свою бытность Генкин родитель, то она, наверное, стала бы размышлять о том, как сильны гены и еще о чем-нибудь умном, например, о нуклеиновых кислотах или о механизме наследственности. Но пятнадцать лет в Москве никак не отразились на ее горелотишинском кругозоре, и поэтому она подумала: "Ну, Лешак, чистый Лешак" и вздохнула, вспомнив своего, недоброй памяти, папашу – Пашку Лешака. Тот, бывало, и не так наворачивал, хотя у Генки выходило очень похоже. Срезав слой подмерзшего масла толщиной в полпальца, он прилепил его к ломтю хлеба величиной с башмак и уже было приладился покрыть это все тремя круглыми кусками докторской колбасы, как вдруг хлеб невероятным образом скользнул к краю стола и тяжело, как жаба, плюхнулся на пол. Маслом вниз! И тут же по всему дому зазвенело: лопнула и разлетелась тарелка на сушилке, сам по себе развалился на две половины стакан, и молоко из него тугой струёй брызнуло вверх, чайник сорвался с плиты и, запрыгав боком по кухонному столу, на всем скаку врезался в хлебницу, откуда, как из рога изобилия, посыпались трехкопеечные булочки. В комнатах что-то падало и билось. Тамара Павловна, еще не понимая что происходит, ринулась туда. В гостиной был полный разгром, и хотя все продолжало падать и биться на мелкие куски, обнаружить причину этого странного явления Тамаре Павловне и здесь не удалось. Тогда она рванула дверь в Генкину комнату и застыла на пороге... Там, посреди дикого кавардака, сидел окруженный серебристо-оранжевым сиянием Чингизхан и передними лапами изо всех сил колотил по принесенной им банке.

Глава 11

ОЧЕВИДНОЕ-НЕВЕРОЯТНОЕ

О, сколько нам открытий чудных...

А. С. Пушкин

Уже прозвенел звонок, а Валерки все не было. – Что бы это значило? – мучительно думал Юрка. – Может, с ним там что-то случилось? С них станется... Эх, не нужно было оставлять его одного... Картины, одна кошмарнее другой, возникали перед Юркиным внутренним взором. Тут было все: и обрывки из детективов с таинственными убийствами, и Бермудский треугольник, и чужая враждебная цивилизация – словом, полный набор. – Что делать? Что делать? – как дятел стучало в мозгу. Ответ пришел сам собой: "В известность поставить надо! Кого? А кого следует! Там разберутся..." Юрка оглядел класс. Пользуясь тем, что учителя до сих пор не было, ребята веселились вовсю. – Эх, дурачки, дурачки, – почему-то с жалостью подумал Юрка, – ничего-то вы не знаете!.. И тут же решил: – Нужно им сказать! Иди знай как дело обернется. Могу и не дойти... – он мужественно сжал скулы и выпятил подбородок. – Ребята! – в Юркином голосе звенел металл. – Они прилетели! – Давно уже! – тут же, как будто давно ждал этого заявления, отозвался Витька Павлов. – В марте! А ты только заметил?! Ну доходит до тебя, Соколов, как до жирафа. Юрка опешил. – А ты откуда знаешь? И почему именно в марте? – растерянно спросил он. – Так это же все знают! – ехидно ухмыляясь, ответил Витька, – Они всегда в марте прилетают. Официальный факт. Даже картина такая специальная есть. "Грачи прилетели" называется... – Ты, Витенька, – остряк-самоучка! – разозлился Юрка. – Тут дело серьезное! – А по-твоему, миграция перелетных птиц это шутка?! – продолжал изгаляться Витька. – А представь себе, что они не прилетят? Экология нарушится! И знаешь, что будет? – Знаю! – мрачно сказал Юрка. – Если ты сейчас не замолчишь, то схлопочешь! Но Витька, почувствовав интерес одноклассников, которые мало-помалу утихомирились и начали прислушиваться к происходящей дискуссии, закусил удила. – Может ты, Соколов, вообще против охраны окружающей среды? – нахально вещал он. – А так же четверга, пятницы и Робинзона Крузо? Класс заржал. И тут Юрке в голову пришла совсем уже взрослая мысль: "Почему у глупости такой веселый вид? – подумал он. – Тут бы плакать, а мы смеемся..." Хотя сам-то он не смеялся. Не до смеха ему было. Уж больно его эта последняя мысль напугала. Еще вчера ни за что бы такая ему в голову не пришла. Хихикал бы со всеми над шуточками Витьки Павлова и в ус не дул. Впрочем, откуда у него усы? Нет у него никаких усов!.. Стоп, стоп! При чем здесь усы?.. Ни при чем! Точка. Дело в том, что не похож он стал сам на себя. Мысли разные в голову приходят. И уходят. Спокойно. Ничего никуда не уходит. Все они здесь. В голове. Никуда не делись. Толкутся в беспорядке. Надо бы их, родимых, в систему привести!.. Надо же, еще одна мысль. Ну совсем неожиданная! Как-будто бы опять кто-то за него другой подумал. Но система – это хорошо. Без нее, пожалуй, не разобраться. Попробуем по порядку. Итак! Гроза кончилась. Потом в районе произошла утечка. Встало метро. Это факт. Троллейбусы тоже стали. И лифты. Значит, энергии грозовых разрядов не хватило... Так, так... Если энергия была необходима, чтобы изменить его, Юрку Соколова, то цель уже, пожалуй, достигнута... Почему, собственно, достигнута? Кто может сказать какова конечная цель? И чья? Как чья? Конечно же бабки Мотри! И петуха. Как резидента-инспектора. Бред какой-то. При чем здесь петух?! Это уже точно не моя мысль! Валеркина... А он-то сам где? Может и он в эту мясорубку ненароком угодил?.. Ну конечно же! Энергии-то недаром не хватило! Рассчитывали на одного, а тут второй подвернулся. Вот и не хватило. Возможная вещь? Естественно! А на полпути останавливаться нельзя, могут последствия быть. Нежелательные. Со здоровьем, например. Вот поэтому и утечка... Так, пожалуй, все сходится... Но вдруг, как снег на голову, свалилась еще одна мысль: "А что, если и этой энергии не хватило?" Дальше думать не хотелось. Невольно представлялась операционная, где на белом столе под светом мощных ламп лежит голый беспомощный Валерка в сложном переплетении трубок и проводов, ведущих к разным мудреным аппаратам, и вдруг лампы начинают медленно гаснуть, искусственное сердце по инерции совершает еще несколько слабых ударов и останавливается... Нет! Жизни без Валерки он себе представить не мог. – Соколов?! – вдруг услышал он и очнулся. Против него стоял Витька Павлов и внимательно его разглядывал. – Ты что-то на себя сегодня не похож, Соколов... – задумчиво сказал он и покачал головой. Тоже, открыл Америку! Это Юрка понял уже и без него. Вот что с этим делать, еще не знал. – На тебя что, перемена погоды так повлияла? – продолжал выяснять Витька. – Знал бы ты, что на меня влияет! – в сердцах подумал Юрка. Но рассказывть об этом ребятам ему почему-то уже расхотелось. Он вдруг почувствовал себя намного взрослее их. – Сам разберусь! – решил он. – Что же на меня даром столько энергии угрохали?! Вот только бы с Валеркой все утряслось... И в этот момент в класс вошел Валерка. У Юрки сразу от сердца отлегло. – Ну, теперь порядок! – подумал он. Вдвоем мы с этим в два счета справимся, тем более измененные... Кстати, он-то как?! Юрка внимательно пригляделся к другу. Да, и с ним что-то было не так. Что-то неуловимое, чего Юрка никак не мог ухватить. – Ладно, потом разберемся, главное, жив и здоров! – подумал он и только хотел спросить, как Валерка до школы добрался, но тут, как назло, встрял остряк Витька. – Слыхал, Ерохин, прилетели! – объявил он. – Прилетели! – каким-то незнакомым голосом подтвердил Валерка и дернул щекой. И только тут Юрка понял, что же с Валеркой не так: знаменитая ерохинская родинка переместилась из-под правого глаза под левый, как будто всю жизнь там и была...