Текст книги "Назад в СССР. Шелепин 2 (СИ)"

Автор книги: Вадим Чинцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Мы с Эйтингоном были приняты президентом Испании Мануэлем Асанья – Здравствуйте, товарищи! Из-за переброски почти четырнадцати тысяч солдат из Африки наша милиция в растерянности, сами понимаете, что выучки у них нет никакой, а создать профессиональную армию не позволит правительство. Слишком сильны позиции анархистов. Нам нужна помощь Советского Союза. Мы готовы за тяжелое вооружение и технику платить золотом. Наступление мятежников вызвало панику в правительстве. По инициативе министра финансов Хуана Негрина золотой резерв страны решено перевести в более безопасное место. Драгоценный металл тайно изъяли из хранилища и доставили в Картахену, в которой базируется испанский флот, предлагаем золотой резерв отправить на хранение в СССР и им расплачиваться за ваши поставки.

Я переглянулся с Эйтингоном и предложил – Уверен, что вашего золота не хватит на полноценные поставки. Предлагаю эвакуировать собранные со всех музеев Испании в музее Прадо полотна картин. За счет этой коллекции вы также можете получать помощь оружием. И еще один совет – Не экономьте на наградах! Почаще награждайте добровольцев за их подвиги республиканскими орденами и медалями. Люди должны хотя бы этим гордиться за участие в боях.

– Вы правы! Орденом Испанской Республики мы действительно редко награждаем, еще одну высшую военную награду за доблесть республики Лавровый Мадридский знак отличия мы готовим изготавливать в качестве республиканского эквивалента Ордену Святого Фердинанда с лавровым венком, который вручался во времена монархии. Всех отличившихся добровольцев, которые по вашему мнению, подлежат награждению, заносите в список и направляйте его мне.

Сразу по прибытии в Испанию отобрал из добровольцев пять сотен человек, разделив их на три роты. В основном это были испанцы, но были и французы и американцы. Критерием отбора было обязательное наличие в биографиях добровольцев служба в армии и полиции со стрелковой подготовкой. Поставив над каждой ротой командирами моих бывших однокурсников из числа лучших инспекторов моего Управления, а остальных своих подчиненных раскидав командирами взводов, я в течении пары месяцев обучил свое воинство партизанской войне. Изучали вождение мотоциклов, грузовиков и легковых авто, танков и броневиков. Каждый учился наводить и стрелять из орудий, в том числе танковых. Благодаря наличию среди добровольцев семи бывших трактористов, одного водителя танков и шестерых артиллеристов я думал обзавестись еще и танками. Остальные, получив навыки артиллеристов, могли их со временем довести до совершенства.

По согласованию с Москвой в Картахену были присланы четыре советских корабля с устаревшими но действующими полевыми орудиями и снарядами к ним, минометами и запасом мин, станковыми и ручными пулеметами, огромным количеством Мосинок и патронов к ним, ручными гранатами. С первой партией оружия прибыли на испанскую землю советские истребители И-15 («Chato» – «Курносый») и И-16 («Mosca» – «Муха»), и с их появлением господство авиации фашистов в небе над Мадридом закончилось. Советские специалисты развернули и систему ПВО испанской столицы. Вместе с истребителями в небе Испании появились советские бомбардировщики СБ и произвели шоковое впечатление на франкистов. Взамен на корабли под присмотром Орлова погрузили ящики с золотом и больше трех тысяч картин, уже через неделю корабли прибыли в Одессу. С капитаном одного из кораблей я передал письмо для Гамарника с просьбой ознакомить с ним товарища Сталина.

Следующий приход советских кораблей доставил наши легкие танки с советскими экипажами.

Оказание военной помощи республиканцам со стороны СССР заставило Италию и Германию увеличить масштабы своей поддержки националистов. Так, 6−7 ноября было объявлено о создании из 6500 немецких лётчиков-добровольцев и обслуживающего персонала авиационного легиона «Кондор» под командованием Хуго Шперле.

К 4 ноября попытки контрнаступления Народной армии провалились. В этот же день Варела после короткого боя взял город Хетафе, находящийся всего лишь в 13 км от Мадрида. Националисты не скрывали своего оптимизма и считали итоговый успех наступления делом ближайших дней. Большинство зарубежных наблюдателей придерживались того же мнения. Падение Мадрида считали неминуемым и многие республиканцы. Так, ещё 22 октября столицу покинул президент Асанья. Премьер-министр республики Ларго Кабальеро держался смелее и пытался по мере сил организовать оборону города.

Мое партизанское подразделение вместе со мной, нагрузившись запасом взрывчатки и мин, ночью выдвинулся к Хетафе. Разделившись на три части мы просочились меж нечастых постов франкистов и подобрались к стоявшим двумя группами сорока пяти танкам, накрытых масксетями. Тут же стояли десяток грузовиков, часть загруженных ящиками со снарядами и патронами для пулеметов.

Сразу после смены караулов около трех ночи мы начали уничтожать охрану танков, используя Наганы с глушителями и ножи. Почти на всех танках были закреплены канистры с бензином, оставалось просто открыть горловины и позволить бензину вытекать прямо на броню. Оставив нетронутыми шесть танков с краю, мы после открытия канистр заминировали танки двумя часовыми минами, установили еще одну на ящиках со снарядами, которые были сложены в откопанном капонире, вокруг которого еще и навалили вал из выкопанной земли. Танкисты и отдыхающая смена караулов спали в двенадцати больших палатках. Закончив минирование, мы распределили между собой палатки, в каждую входили по трое, с парой револьверов с глушаками в руках. За пять минут с танкистами было покончено. Собрав их документы и форму, заминировали внутри палаток по трупу, подложив под них лимонки, выдернув из запала предохранительные чеки. Часовые мины поставили на час.

С сияющими глазами ко мне подошли мои подчиненные, командующие добровольцами – Здорово мы порезвились, товарищ Кортес! Куда теперь?

– Немедленно сформировать шесть экипажей на захваченные танки и отогнать их от заминированных. Посадите на броню по паре-тройке бойцов, так, чтобы они не свалились под гусеницы. Остальных – в грузовики. Как только орудия и пулеметы в танках будут готовы к бою, выдвигаемся сначала позициям десятка гаубиц, а затем захватываем позиции двух десятков полевых орудий. Переодеть всех в захваченную форму. Остальным укрыть кузова брезентом и масксетями. На трофейной карте расположение артдивизионов указано здесь.

Нашу механизированную колонну никто не останавливал и мы спокойно остановились около палаток с артиллеристами, где за пятнадцать минут вырезали имеющуюся охрану. Вытащив из палаток толком не проснувшихся испанцев их выстроили в шеренгу. Чуть в стороне стояли тягачи. – «Еще и на них людей сажать!»

Я прошелся вдоль них – Кто хочет жить, шаг вперед. Остальным отрежут головы.

В качестве наглядности я за волосы поднял отрезанную голову их командира, который спал в отдельной палатке и попытался оказать сопротивление. Большинство солдат облегчило свои желудки, затем все шагнули вперед.

– Ценой вашей жизни станет обстрел из ваших орудий штаба Варела и расположения его дивизий. Но если вы готовы отказаться, то всегда можно сделать шаг назад. – отбросив голову к ногам ближайшего испанца, я посмотрел на горизонт, который во-вот осветит заря. – После меткой стрельбы я готов взять вас добровольцами в свой батальон. Все равно вас расстреляют за предательство.

Отказников не было и я приказал им готовить орудия к бою и наводить по на цели. Отправив все танки и большую часть ко второму дивизиону, в состав которого входили германские 88-мм орудия РАК-36 и 70-мм горные пушки Шнейдера с приказом расчеты уничтожить, а запасы снарядов заминировать, пушки прицепить у грузовикам и танкам, с остальных снять замки и прицелы.

– Орудия к стрельбе готовы!

– Огонь!

После первого залпа взорвались наши часовые мины и небо осветили вспышки пламени. Сделав еще четыре залпа, гаубицы практически полностью уничтожили войска Варела. Палатки с размещенными в них испанцами разметало так, будто их и не было. В бинокль хорошо были видны воронки, среди которых шевелились раненные, большей частью с оторванными конечностями. Назад мы возвращались с пополнением из расчетов гаубиц. В отличие от моих радостных бойцов, их кислые лица выражали вселенскую скорбь.

Глава 7

Сталин читал письмо, иногда бросая взгляд на Гамарника, передавшего ему Рапорт – "Товарищ Первый заместитель наркома обороны! Докладываю о создании мною батальона из пятисот добровольцев. За два месяца я смог создать из них более-менее боеспособное соединение и готовлюсь проверить их навыки в бою.

Считаю необходимым предупредить членов ЦК ВКП(б) о необходимости от имени Коминтерна объявить набор добровольцев в Испанию, официально выступив в Лиге Наций с заверением не отправлять в Испанию армейские части. Народному фронту не удастся выстоять против профессиональной армии. Но не в этом дело. Наша страна получила шанс обкатать наших командиров начиная от взводных и кончая комбригами и комдивами на арене настоящих боевых действий, где применяются и бронетехника и авиация. А добровольцы пройдут подготовку и при мобилизации наша армия в их лице приобретет обстрелянных бойцов. Считаю, что здесь, в Испании, можно наработать тактику партизанской войны, которую в последствии можно будет применять на наших бескрайних просторах, в непроходимых лесах и горах. Создание подразделений егерей обеспечат нашей стране обученных бойцов, умеющих вести военные действия в тяжелых условиях, в таких как горы, болота и т.п.

Предлагаю отправку проводить каждые три-четыре месяца по двадцать тысяч человек, причем большинство командиров направлять из западных военных округов. За один год мы получим восемьдесят тысяч обстрелянных бойцов и командиров. Так же предлагаю на пару-тройку месяцев присылать выпускников военных училищ.

Перед отправкой военнослужащие должны подать рапорт о увольнении. Тогда руководство СССР сможет с чистой душой заявлять о запрете кадровым военным наших армии и флота воевать в Испании. Секретным будет только тот факт, что по возвращении в СССР «добровольцы» будут восстановлены в армии и флоте. Прошу не скрывать от советских граждан о участии добровольцев в войне в Испании. Слухи о их участии все равно распространятся и авторитет партии из-за умолчания будет однозначно подорван.

Я добился от президента Асанья обещания награждать всех добровольцев по представленным нами спискам. Поэтому считаю правительственных наград Испании вполне достаточно для поощрения добровольцев. Представлять к награждению советскими наградами за действия в Испании добровольцев, уволившихся на это время из армии считаю возможным только после восстановления их рядах Советской армии и флота.

Так же прошу направлять в Испанию по максимуму наших военных летчиков и танкистов, которые будут менять экипажи по мере окончания их выслуги или ранения. На одних и тех же самолетах можно организовать несколько вылетов в сутки для обучения как можно большего количества летчиков. Прошу обратить внимание на необходимость внесения изменений в устав – немцы на истребителях летают не в тройках, а парами. При тактике звена (три истребителя) два ведомых создают лишнюю нагрузку друг на друга, и активно воюет только ведущий. В случае работы парами (ведущий и один ведомый) возникает большая свобода манёвра, а в крупных формациях – превосходство в огневой мощи, так как врага может атаковать уже каждый второй истребитель.

Помимо обучения пилотов и танкистов на поле боя будут выявлены недостатки нашей техники и необходимость внесения в нее изменений. Немцы и итальянцы также сейчас используют Испанию как полигон для своей техники и для подготовки боеспособных подразделений."

Сталин закончил читать и закурил – Ваш Шелепин изложил все очень убедительно! Я думаю, что Политбюро положительно рассмотрит все его предложения. В своем отчете Эйтингон как Главный советник так же во всем солидарен с твоим Шелепиным. Пока морем шло это письмо в Одессу, а потом самолетом в Москву, партизанский батальон под командованием Шелепина начал свою войну. Вот телеграмма от президента Испании, в ней он благодарит Шелепина, буквально спасшего Мадрид и уничтожившего своим отрядом практически все десять тысяч наступавших франковцев вместе с их командующим Варелой! Мало того, назад в Мадрид Шелепин привел захваченные танки, грузовые автомобили, сто пятьдесят двух миллиметровые гаубицы и артиллерию малых калибров. Его маленькую армию приветствовал весь Мадрид, устроив торжественную встречу! Я считаю, что нужно срочно вызвать и его краскомов, принявших участие в этом сражении, и самого героя в Москву для награждения. Я считаю что все достойны звания Героя, ну а Шелепин – дважды Героя!

Вызов в Москву был неожиданным и перед отъездом пришлось из числа наших добровольцев назначить командиров. Командиром батальона я назначил бывшего капитана французской армии, у которого был богатый опыт войны в Африке.

Всех нас Асанья наградил обоими орденами, второй орден, Мадридский знак отличия, как и обещал президент, был спешно изготовлен в нескольких экземплярах из серебра с эмалью. Этой награды удостоился и Эйтингон.

В Москве нам устроили торжественную встречу. Правительство объявило о героизме добровольцев-интернационалистов и в «Правде» вышла статья о официальном нейтралитете СССР, но Партия выступила за поддержку Испанской республики и как фактически негосударственная организация, ВКП (б) призывала всех желающих оказать интернациональный долг братской Испании. Нас встречали как когда-то в 1934 году героев-полярников – с оркестром и цветами. Мы ехали в открытых лимузинах Хорьх – 670 в униформе испанских республиканцев – рабочих комбинезонах из хлопчатобумажной брезентовой ткани зеленоватого цвета, в красных беретах и высоких шнурованных ботинках. Не желая «светить» свое лицо перед камерами, я надел крутые американские солнцезащитные очки в стиле «авиатор», которые выменял на зажигалку у одного из американцев. Москвичи буквально забрасывали нас цветами. Было чертовски приятно.

После награждения на банкете Сталин произнес тост – Сегодня мы чествуем героев, которые на деле доказали справедливость крылатого выражения, принадлежащего русскому полководцу Александру Суворову: «Воевать надо не числом, а умением!» Под командованием наших героев пять сотен необученных толком добровольцев смогли разгромить десять тысяч врагов! Я думаю, что твои комкоры и комдивы, Климент, смогут перенять у этих молодцов науку побеждать!

Ворошилов криво улыбнулся и кивнул – Обязательно организую в Академии Генштаба встречу слушателей с нашими героями! Пусть поделятся примененными в Испании тактическими решениями.

Выпив шампанского, Сталин шепнул что-то стоящему рядом Власику и тот кивнул. Через пятнадцать минут Сталин удалился в соседнее помещение, а Власик подошел ко мне – Товарищ Шелепин, вам нужно пройти со мной.

В соседнем зале Сталин общался с Гамарником, тот выглядел расстроенным.

Повернувшись на наши шаги, Сталин прищурился – Не хочет ваш командир лишаться своего подчиненного! А я считаю, что вы, Александр, вполне эффективнее сможете проявить себя на партийной работе: неожиданно для всех ЦК ВЛКСМ лишился своего первого секретаря! Товарищ Косарев сегодня выкинул фортель – подал заявление на увольнение! Видишь ли, не может он смотреть как другие воюют. Никакие доводы не смогли его убедить в обратном. В итоге ваш тезка ушел воевать рядовым добровольцем.

Я посмотрел на Гамарника, тот отвел свой взгляд в сторону и закусил губу.

– Товарищ Сталин! Благодарю за ваше доверие, но прошу разрешить совмещать обе должности. Я считаю, что конечно незаменимых людей нет, но и к сожалению достойных и профессиональных людей для моей замены на должность начальника Управления СМЕРШ можно пересчитать по пальцам. А в стране так много направлений, на которые просто не хватит людей, которые не завалят порученное. Я сейчас учу своих подчиненных всему, что знаю сам и скорее всего через пять лет они смогут работать столь же плодотворно, как и я.

Сталин пытливо разглядывал меня, я же не отводил взгляд в сторону и вождь задал вопрос – Ви уверены, товарищ Шелепин в своих силах?

– Так точно, товарищ Сталин!

– Я не возражаю! Действительно, хороших руководителей не хватает, но все же я сомневаюсь, что вам удастся совмещать эти две должности.

Я набрался наглости и ответил – Вы же совмещаете сразу несколько должностей – и Партией руководите, и всем государством в целом и разными отраслями в частности.

Сталин усмехнулся и погрозил пальцем – Люблю самоуверенных, но только если их самоуверенность подкреплена делами. Ну что ж, товарищ Шелепин! Я думаю, Политбюро пойдет вам навстречу. Завтра представитель ЦК в комсомольской организации товарищ Бухарин ждет вас к десяти утра. Он лично вас проинструктирует и введет в курс вашей предстоящей работы. А через неделю я жду от вас план вашей работы на этот год, в котором отразите что вы хотите добиться от комсомольцев и какими методами.

Сталин незаметно исчез, Власик последовал за ним. Иосиф Виссарионович, переговорив с Шелепиным, улыбался. Разговор с этим мальчишкой будто зарядил его энергией. – «Совсем еще мальчишка!» – Сталин неожиданно вспомнил себя, ученика третьего курса Тифлисской духовной семинарии и будто помолодел.

В приемной уже ждал вызванный заранее нарком госбезопасности. Сталин кивнул – Здравствуйте, Василий Сергеевич. Проходите.

Заняв свое место за столом, хозяин кабинета указал на стул – Садитесь! Что у вас по моему заданию?

Задание касалось претендентов на власть. Все началось еще после смерти Ленина. Позиции Троцкого, Зиновьева и Каменева начали сближаться в 1925 году. Все трое были против теории Сталина и Бухарина о «социализме в одной стране» и всё больше выступали против новой экономической политики, которая отдавала предпочтение сельскому хозяйству, а не тяжёлой промышленности. Все они выступали за усиление государственного планирования и увеличение инвестиций в промышленность. В качестве естественного продолжения своих оппозиционных взглядов Зиновьев и Каменев начали поддерживать усиление инакомыслия внутри партии и ослабление бюрократизации, как это делал Троцкий с 1923 года. Вдова Ленина, Надежда Крупская, также ненадолго поддержала оппозицию. Однако крупного организованного оппозиционного блока не было. Несмотря на сходство в их политике, в 1925 году Троцкий не сотрудничал активно с Зиновьевым и Каменевым, и их оппозиция не была скоординированной. Оппозиционные голоса, смело прозвучавшие против Сталина на Четырнадцатом съезде партии, были легко подавлены большинством голосов.

Группировка была предложена Группой 15, небольшой фракцией вокруг Владимира Смирнова, которая утверждала, что Советский Союз больше не является рабочим государством. Они объединили Левую оппозицию Троцкого и Новую оппозицию Зиновьева (также известную как Оппозиция 1925 года), несмотря на то, что у них было много разногласий с Группой 15, особенно по вопросу о том, является ли Советский Союз рабочим государством. Многие бывшие сторонники Рабочей оппозиции также присоединились к Объединённой оппозиции. В 1927 году Троцкий и Объединённая оппозиция выступали за расширение промышленной демократии в рамках своей совместной платформы, которая требовала, чтобы рабочие составляли большинство на профсоюзных съездах, включая Всесоюзный съезд, и чтобы беспартийные рабочие составляли треть от общего числа представителей в этих выборных органах. Они также поддерживали право рабочих на критику, в том числе право выдвигать независимые предложения. В мае 1926 года Троцкий, Зиновьев и ещё 82 человека подписали заявление, в котором осуждали сталинское руководство. Через два месяца Центральный комитет ответил требованием к Объединённой оппозиции отозвать свои призывы к новому партийному руководству, на что оппозиция отреагировала отказом. В их платформе 1926 года открыто критиковалось отсутствие демократии и дебатов в партии, отмечалось, что «нигде и никогда не принимаются резолюции иначе, чем единогласно». В октябре 1926 года сторонники Сталина исключили Троцкого из Политбюро. К октябрю 1926 года Каменев и Зиновьев также были исключены из Политбюро, а Зиновьев потерял пост главы Коминтерна. Попытки оппозиции заручиться широкой поддержкой среди советских граждан не увенчались успехом. Сталин вёл переговоры с лидерами Объединённой оппозиции, призывая их принять партийные решения и отказаться от фракционности в обмен на более широкие возможности для выражения своих взглядов внутри партии. Бухарин, в свою очередь, предложил членам Объединённой оппозиции отказаться от фракционности и попросить у партии прощения. Многие члены Объединённой оппозиции, согласившись на компромисс или опасаясь последствий продолжения борьбы, должным образом извинились и отказались от фракционности. Многие сторонники группы Каменева и Зиновьева, а также большинство членов Рабочей оппозиции к середине 1927 года покинули Объединённую оппозицию, перейдя на другую сторону под растущим политическим давлением и поддержав Сталина. Несмотря на угрозы и обещания, большая часть Объединённой оппозиции продолжала действовать. В сентябре 1927 года была опубликована их новая официальная платформа. В платформе утверждалось, что капиталистические влияния проникают в страну через НЭП, критиковались Сталин и большевистское руководство, а также сетовалось на отсутствие свободы слова внутри партии. В конечном итоге был сделан вывод, что партия отклоняется от истинного ленинизма. Критика Сталина переросла из более общей критики партийного руководства в 1926 году в прямые нападки на способности Сталина и его диктаторские замашки к концу 1927 года. Были организованы демонстрации, которые получили незначительную общественную поддержку. В ноябре 1927 года Объединённая оппозиция провела демонстрацию на Красной площади в Москве вместе с вдовой Владимира Ленина. Члены партии также незаконно распространяли «Завещание Ленина», запрещённый документ сомнительной подлинности, в котором Ленин якобы выражал своё недоверие Сталину и поддержку Троцкому. И снова это не получило значительной поддержки, и оппозиция оставалась явным меньшинством в партии. Троцкий и Зиновьев потеряли большую часть своего влияния, когда их исключили из Центрального комитета. Объединённая оппозиция не смогла заручиться поддержкой более чем незначительного меньшинства в Коммунистической партии и была исключена на Пятнадцатом съезде партии в декабре 1927 года после того, как съезд объявил взгляды Объединённой оппозиции несовместимыми с членством в Коммунистической партии.

Ощепков раскрыл свою папку – Товарищ Сталин. Троцкий, Зиновьев и Каменев еще в тридцать втором году, создали блок, который, по-видимому, распался в начале тридцать третьего года. Зиновьев и Каменев в целом отказались от противостояния с вами. Но я бы предложил их изолировать, направив в Испанию. Пусть на примере Шелепина пытаются без нашей помощи объединить добровольцев в батальоны и вести их в бой. Троцкий может повлиять на интернационалистов. Троцкий закончил работу над книгой «Преданная революция: Что такое СССР и куда он идёт?» и готовит ее в печать. Я предлагаю не ждать пока Троцкий разинет рот и отправить к нему ликвидатора.

– Что ж, я честно не хочу его смерти, но этот ишак не оставляет мне выбора. Ладно бы его язык задел меня лично, но он дискредитирует СССР. Если нет иного шанса, значит дай приказ. Где сейчас этот ишак?

– Лев Троцкий и его жена Наталья Седова прибыли в Норвегию, где по требованию властей они поселились в шестидесяти километрах от Осло, в посёлке Вексхал, в доме художника Конрада Кнудсена.

– Постарайтесь, чтобы ликвидацию не связали с СССР!

Рота из самого секретного подразделения КГБ республики Беларусь «Альфа» и РДГ спецназа ГРУ перенеслись во времени в июнь 1941-го. Что смогут противопоставить бойцы наступающим фашистским ордам?

/work/460062

Глава 8

Возвращение Сердюка в школу позволило фон Нидермайеру наконец-то спать спокойно. Пока его агент отсутствовал, начальник школы все время ждал сообщения о провале затеянной им операции и как следствие – отправку в отставку. При огромной безработицы на место фон Нидермайера найдется с десяток желающих. Полученная информация от агентов в Москве оказалась воистину бесценной! Как оказалось, в СССР прошли чистки в армии и госбезопасности, но уцелевшие агенты смогли собрать довольно много стратегически важной информации.

Забрав микропленки с переснятыми секретными документами и отчетами законспирированных агентов о проделанной работе, начальник школы поспешил в Берлин. В фотолаборатории Службы безопасности рейхсфюрера СС их проявили и распечатали. Вот с этими распечатками фон Нидермайер поспешил к Гейдриху. Начальник СД немедленно его принял и теперь изучал принесенные им материалы – Интересно! Значит русские решили построить аж пять линкоров! Интересно за счет чего они решили профинансировать такую дорогую судостроительную программу?

Фон Нидермайер указал на одну из бумаг – Агент Лоза докладывает, что русские в Казахстане обнаружили новое месторождение золота, чьи размеры и глубина залегания просто невероятные и сравнимы с южноафриканскими и канадскими.

Гейдрих мрачно произнес – Ну почему это месторождение найдено там, в гребаной России, а не на нашей земле? Германия давно заслуживает такого подарка небес. Где находится этот Казахстан?

Начальник школы раскрыл карту СССР и ткнул пальцем – От границы с Польшей до месторождения около пяти тысяч километров!

Гейдрих внимательно изучил карту СССР и, оценив размеры Советского Союза, покачал головой – Не думал я, что эта страна настолько огромна! Так, что еще! Танки и самолеты с водородным двигателем. С одной стороны, водород взрывоопасен, а с другой – его изготовление дешево при массовом производстве. Тут написано, что русские нашли способ стабилизировать водород. Если это действительно так, то их изобретение просто бесценно.

– Господин Группенфюрер! У меня просьба.

– Внимательно слушаю! – Гейдрих скрестил руки и откинулся в кресле.

– Сердюков с риском для жизни выполнил задание, надеясь на утверждении его в должности моего заместителя, я ему помимо этого обещал звание гауптмана. Я вначале не доверял Сердюкову и решил скрыть принадлежность школы к СД, представившись офицером Абвера. Когда он оправдал доверие, я посчитал нужным попросить присвоить Сердюкову звание гауптштурмфюрера.

Гейдрих поморщился – Вы же знаете отношение фюрера к славянам!

– Сердюков не славянин! Он из казаков, а те считают себя отдельным народом и презирают русских. Предлагаю обосновать происхождение казаков от ариев и тем самым привлечь этих настоящих воинов на нашу сторону.

Гейдрих пожал плечами – Ваше предложение довольно разумно и перспективно. Подождите меня в приемной, я отъеду в управление полиции и переговорю с геноссе Гиммлером.

Автомобиль быстро домчал руководителя СД до здания Министерства внутренних дел на Кёнигплац. Гиммлер вел совещание, поэтому пришлось немного подождать. Дождавшись приема, Гейдрих поздоровался – Хайль Гитлер!

– Проходи, Рейнхард! Выпьешь чашечку кофе?

– Не откажусь. Взгляни, что наши агенты в Москве раскопали.

Гиммлер прочитал и вскочил – Очень интересная информация! Я хочу немедленно доложить о наших успехах фюреру – подняв трубку, Гиммлер отдал приказ – готовьте мой самолет к вылету!

– Подожди, Генрих! Тебе стоит попробовать убедить фюрера согласиться признать казаков потомками арийцев. Подожди, не кипятись! – видя как Гиммлер буквально вспыхнул от негодования, Гейдрих поторопился докончить – Огромное количество казаков сейчас находятся в эмиграции, они не разрознены, а наоборот объединены в полки. Вспомните мировую войну, эти казаки как разведчики немало проблем доставили армии кайзера. Вот здесь в рапорте я отразил причины, по которым стоит казаков объявить народом, ничего не имеющим общего с славянами.

Гиммлер снял пенсне и, протерев их бархоткой, предложил – Тогда давай попробуем это сделать вместе.

После освобождения в 1924 году из баварской тюрьмы, в которой Гитлер провёл 9 месяцев, лидер НСДАП отправился отдыхать в альпийский живописный регион Оберзальцберг на границе с его родной Австрией. На протяжении следующих четырёх лет Гитлер снимал номер в местном отеле Платтерхоф или же приюте для альпинистов. Впоследствии курорт облюбовали и другие члены НСДАП. В 1928 году Гитлер снял отдельный типичный баварский горный шале, известный как Дом Вахенфельд. Здание было построено в 1916 году для жены банкира Винтера. Особняк находился в сотне метров от отеля Платтерхоф. Арендная плата составляла 100 рейхсмарок, которые Гитлер выделил из скромного гонорара от продаж автобиографии. В этом же доме он закончил вторую, не изданную при жизни автора книгу, в которой делился своим видением внешнеполитической экспансии Германии. Хозяйкой летнего шале стала сводная сестра политика Ангела Раубаль, перебравшаяся в Оберзальцберг из Австрии. До 1930-х годов Гитлер вёл в этом доме жизнь простого, хотя и довольно известного отдыхающего. Всё изменилось в 1933 году, когда Гитлер стал рейхсканцлером Германии. Фюрер выкупил шале за 40 тысяч рейхсмарок. Жилище претерпело ряд изменений: был пристроен просторный гараж, крыша которого выполняла функцию летней террасы, появилась нацистская символика. Но масштабная трансформация летнего домика была впереди.

В 1935 году началась перестройка скромного альпийского убежища: шале не соответствовало ни статусу фюрера, ни его амбициям. Гитлер лично сделал набросок своей будущей резиденции. К 1936 году строительные работы были закончены. В особняк, получивший имя «Бергхоф», переехала Ева Браун. Она стала номинальной хозяйкой дома. Жизнеобеспечением резиденции занимался личный секретарь фюрера Мартин Борман.

Бергхоф был не только постоянным местом жительства Гитлера, но и центром политической жизни. В стенах особняка велись дипломатические переговоры, заключались пакты и союзы, именно сюда приезжал перед Мюнхенским сговором Невилл Чембрелен, отдавший Судеты нацистам. Среди гостей Гитлера были Бенито Муссолини, экс-монарх Эдуард VIII. В деревушке Берхтесгаден, которая располагалась ниже резиденции, построили презентабельный железнодорожный вокзал.

Территория вокруг Бергхофа постепенно осваивалась: был выкуплен лес, также приобретены частные земли, отель Платтерхоф стал принимать только гостей Гитлера, а альпийский приют превратили в дом охраны. Дополнительно были построены казармы, в которых размещались около 2000 охранников из СС. Площадь альпийской резиденции составляла 7 тысяч квадратных километров, обнесённых забором. По всей территории были проложены асфальтированные дорожки. Неподалёку от Гитлера свои шале выстроили Герман Геринг и Борман, а чуть в стороне Шпеер возвёл своё ателье. Ниже по склону для фюрера был построен небольшой чайный домик, до которого Гитлер любил прогуляться после обеда.