Текст книги "История Руси и русского Слова"

Автор книги: Вадим Кожинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Ю. В. Готье – русский французского происхождения; его прадед поселился в Москве при Екатерине II. Вместе с тем ясно видно: он стремится оценить Россию как бы со стороны, объективно. Однако это ему не удается… Привкус своего рода любования «поражением» – любования, которое он вроде бы хочет с негодованием отвергнуть, – присутствует в его размышлениях. И это особенно подтверждает обоснованность его пафоса.

Правда, он, конечно же, абсолютизировал русское «пораженчество»; оно не характерно ни для героического эпоса, ни для многих и разнообразных позднейших явлений русской культуры. Да и «пророчество» Ю. В. Готье оказалось неверным – в частности, и в отношении его собственной, личной судьбы, в которой в конечном счете выражалась судьба России.

Жизнь его после революции поначалу явно шла к полному крушению. И в 1930 году он был арестован и осужден вместе с десятками виднейших своих собратьев – русских историков. Казалось бы, целиком сбылся его безысходный прогноз; рушилась не только отечественная история, но даже и наука о ней… Однако к 1934 году Ю. В. Готье, как и его соратники, кроме нескольких старших по возрасту, которые умерли в изгнании, вернулся к работе, издал целый ряд трудов и в 1939 году стал академиком… Ошибся Ю. В. Готье и в том, что в столкновении с Германией русский народ неизбежно «должен быть побежден…» Историк смог увидеть необоснованность своего прогноза: он скончался в Москве на семьдесят первом году жизни, 17 декабря 1943 года – уже после бесповоротной победы над германской армией на Курской дуге.

Словом, суждения Ю. В. Готье о всеопределяющем русском «пораженчестве», продиктованные катастрофой 1917 года, хотя они остро выявляют чрезвычайно существенное своеобразие отечественной истории и культуры, имеют все же односторонний и упрощающий реальность характер.

Истинную глубину и многогранность этой «темы» схватывает размышление Достоевского, опирающееся на сцену из толстовской «Анны Карениной». И необходимо увидеть в этом звено цепи, уходящей далеко в прошлое, – к «Слову о полку Игореве» и даже к еще более раннему творению русской литературы – «Сказанию, страсти и похвале святых мучеников Бориса и Глеба», – истолкование смысла которого дано Г. П. Федотовым.[200]200
  См.: Федотов Георгий. Святые Древней Руси. – М., 1990, с. 45–51.


[Закрыть]

* * *

Но мы забежали далеко вперед; возвратимся в эпоху сложения русской государственности и героического эпоса.

Итак, речь шла о том, что в устном бытии эпоса имя главных врагов, хазар, заменилось впоследствии именем татар. Кстати сказать, «превращение» в татар половцев (а именно об этом говорится во многих работах о былинах) очень маловероятно и по, так сказать, фонетическим причинам; совсем иное дело – замена хазар на татар.

Нельзя еще обойти и того факта, что с X до второй трети XI века Руси приходилось отражать набеги печенегов, и подчас именно они, печенеги, рассматриваются как первоначальные «прототипы» былинных образов врага. Так, например, С. М. Соловьев утверждал, что «предмет» былин – «борьба богатырей с степными варварами, печенегами, которые после получили имя татар».[201]201
  Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 1. – М., 1959, с. 202.


[Закрыть]

Но, во-первых, имя печенегов столь же трудно было превратить в имя татар, как и половцев. Далее, печенежские набеги еще в меньшей степени, чем половецкие, представляли крайнюю, «смертельную» опасность для Руси. Это был скорее разбой, чем настоящее противоборство. Наконец, печенеги, как и половцы, быстро и легко переходили от вражды к союзничеству и весьма часто выполняли для Руси роль наемного войска. Арабский географ и историк Ибн Хаукаль даже писал в конце X века о печенегах, что «они – шип (иной перевод – «острие». – В.К.) русийев и их их сила».[202]202
  Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времен Святослава – В кн.: «Древнейшие государства на территории СССР». 1975 – М., 1975, с. 98.


[Закрыть]

Правда, было несколько острых столкновений печенегов с Русью. Они даже нападали на Киев – в 968 и 1036 годах. Но в высшей степени характерно, что и в том и в другом случае нападения произошли во время отсутствия князей с их дружинами. Святослав в 968 году находился в Болгарии, а Ярослав в 1036-м – в Новгороде. В первом случае среди осаждавших Киев печенегов распространился ложный слух о неожиданном возвращении Святослава, и они удалились (в 969-м князь действительно прибыл в Киев и окончательно «прогна» врагов в степь); во втором же Ярослав, возвратившись, наголову разбил печенегов.

Наконец, нельзя не сказать о том, что со временем, как пишет специалист по истории кочевых народов С. А. Плетнева, часть печенегов «подкочевала к самым границам Руси – на р. Рось – и пошла на службу к русским (киевским) князьям, образовав прекрасный военный заслон от половцев. Земли Поросья были отданы им под пастбища».[203]203
  Плетнева С. А. Кочевники Средневековья. Поиски исторических закономерностей. – М., 1982, с. 63.


[Закрыть] Из этого ясно видно, что шаблонное представление о печенегах как «роковых» врагах Руси, по меньшей мере, односторонне.

Особенно важно иметь в виду, что печенеги делились на две группы – «тюркских печенегов», кочевавших в степях южнее Руси и находившихся с ней то в союзнических, то во враждебных отношениях, и, с другой стороны, «хазарских печенегов», которые являли собой одну из составных частей Хазарского каганата, подобно аланам, болгарам, гузам и т. д. И «хазарские печенеги», естественно, представали в глазах русских именно как военная сила этого каганата, то есть в конечном счете как «хазары» (точно так же, например, в Византии воспринимали поход 941 года на Константинополь как поход Руси, хотя в составе русского войска был большой отряд печенегов).

Правда, среди историков и археологов здесь есть разногласия. Так, С. А. Плетнева склонна считать всех вообще печенегов врагами хазар. Но М. И. Артамонов, основываясь на собственных археологических исследованиях, доказывал (прямо оспаривая точку зрения С. А. Плетневой), что именно печенеги составляли военный гарнизон одной из главных хазарских крепостей – Саркела.[204]204
  См.: Артамонов М. И. История хазар – Л. 1962, с. 448, 449. Следует сказать, что в новейшей своей работе С. А. Плетнева, по существу, выразила согласие с критикой М. И. Артамонова, отметив, что в Саркеле «еще в конце IX в. поселились печенежские наемники, образовавшие кочевнический гарнизон крепости». См.: Плетнева С. А. Половцы. – М., 1990, с. 22; здесь же она ссылается на исследование М. И. Артамонова «Саркел – Белая Вежа» (1958).


[Закрыть]

К тому же выводу пришел и другой видный историк и археолог Г. А. Федоров-Давыдов: «…хазарские печенеги …входили в состав Хазарского государства, кочевали на его территории и в ряде случаев использовались хазарской администрацией как военные отряды …в главной части Саркела, там, где располагался гарнизон, жили не сами хазарские воины, а отряд наемников, возможно, печенегов».[205]205
  Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. – М., 1966, с. 137.


[Закрыть]

И следует подчеркнуть, что печенеги, входившие в состав Хазарского каганата, представляли собой (как, впрочем и другие подчиненные каганату племена) гораздо более существенную опасность для Руси, нежели кочевавшие сами по себе печенеги. Тот факт, что ни печенеги, ни, впоследствии, половцы не могли угрожать самому бытию Руси, имеет, как уже сказано, вполне определенное объяснение: эти этносы не обладали сколько-нибудь сложившейся государственностью, которая была бы способна организовать и направить всю силу этноса – или, как Хазарский каганат, целого ряда этносов…

* * *

Но обратимся непосредственно к теме «Русь и Хазарский каганат». Как уже говорилось, в «Повести временных лет», составленной через полтора столетия после гибели Каганата, содержатся крайне скупые и разрозненные сведения по этой теме. А достаточно богатые иноязычные источники в связи с этим долго казались сомнительными, недостоверными.

Кроме того, скудость и неразработанность исторических источников породила вокруг «хазарской проблемы» немалое количество разнообразных произвольных концепций и заведомых «мифов» (так, хазар объявили неким «щитом», будто бы спасшим Русь от арабского завоевания, и т. п.), о которых нам не раз придется говорить. Споры о Хазарском каганате многократно заводили историков в своего рода безвыходный тупик.

Однако уже столетие назад начались археологические исследования, все более ясно показывавшие, что на юго-восточной границе Руси IX – первой половины Х века находились мощные крепости и огромные поселения Хазарского каганата; эта археологическая культура получила название салтово-маяцкой (по двум ее крупным памятникам). Особенно плодотворны были археологические работы 1930–1980-х годов, которыми руководили выдающиеся ученые М. И. Артамонов, И. И. Ляпушкин и добившаяся наибольших результатов С. А. Плетнева (она продолжает свою деятельность и поныне).

В 1989 году вышла книга С. А. Плетневой «На славяно-хазарском пограничье», в которой в той или иной мере подведены итоги многолетних исследований:

«Степи и лесостепи донского бассейна были в VIII – начале Х в. заняты населением, создавшим… так называемую салтово-маяцкую культуру (которая, как сказано выше, на с. 3, тождественна культуре Хазарского каганата. – В.К.)… На всех трех крупных пересекающих эту территорию с севера на юг реках (Дону, Северском Донце, Осколе), а также на берегах более или менее полноводных их притоков постоянно встречаются остатки укрепленных и неукрепленных поселений – городищ и селищ… их известно уже около 300 (! – В.К.). Несомненно, особый интерес возбуждают при первом же знакомстве городища: величественные развалины белокаменных замков, расположенные на высоких прибрежных меловых мысах… крепости располагаются там на расстоянии 10–20 км одна от другой и создают по существу целостную линию мощных укреплений. Вплотную к этой линии с севера и запада подходили городища и поселения славян».[206]206
  Плетнева С. А, На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. – М., 1989, с. 7.


[Закрыть]

Чтобы яснее понять суть дела, следует увидеть эту «линию» на карте. Представим себе цепь из мощных крепостей, проходящую несколько южнее линии, на которой расположены современные города (с востока на юго-запад) Воронеж, Старый Оскол, Белгород, Харьков. Это «белостенные крепости, стоявшие на высоких мысах, с которых река контролировалась иногда на десятки километров…» (там же).

После тщательного изучения могильников вокруг крепостей С. А. Плетнева сделала следующий существеннейший вывод: «…хазарское пограничье… было заселено семьями, все мужское население которых несло воинскую службу… Военизация населения касалась… не только мужчин, но и женщин, многие из которых похоронены с оружием, воинскими поясами, сбруей и конями. В известной мере это население, несомненно, оберегало какие-то наметившиеся рубежи, поскольку, естественно, защищало свои личные владения от всевозможных вторжений. Однако основной (выделено мною. – В.К.) его функцией была не охрана пограничья, а проведение в жизнь наступательной политики каганата на западных и северо-западных соседей» (с. 278, 282), – то есть русские племена.

Стоит отметить, что все без исключения крепости расположены на правом (западном), то есть русском берегу Дона, Оскола и Северского Донца и, значит, имели, надо думать, не оборонительное, а наступательное назначение; это были своего рода плацдармы для нападений. Около крепостей (о чем еще пойдет речь) располагались железоделательные предприятия и мастерские для производства оружия…

Выше было отмечено, что летописи очень скупо говорят о борьбе с хазарами. Однако «каменная летопись», открытая археологами, говорит об этой борьбе недвусмысленно и со всей силой.

Нельзя не сказать, что уже известная нам цепь хазарских крепостей, воздвигнутых южнее «линии» Воронеж – Харьков, имела, по-видимому, продолжение на запад (точнее, юго-запад) – южнее «линии» современных городов Красноград – Днепропетровск – Кривой Рог. Еще в 1967 году С. А. Плетнева предположила, что здесь будет открыт «неизученный вариант салтово-маяцкой (то есть хазарской – В.К.) культуры».[207]207
  Плетнева С. А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура – М., 1967, с. 187.


[Закрыть] И позднее появились работы украинских археологов, подтвердившие этот археологический прогноз. Так, О. М. Приходнюк писал в 1978 году о городище Вознесенка на Днепре около Запорожья: «При сопоставлении археологических комплексов Вознесенки… с древностями степняков обнаруживается между ними значительная близость… Валы вознесенского табора были сооружены из камня и земли. Городища с подобными укреплениями известны у племен салтово-маяцкой культуры» и т. д..[208]208
  Приходнюк О. М. Об этнокультурной ситуации в Днепровском лесостепном пограничье во второй половине I тысячелетия н. э – В кн.: Проблемы этногенеза славян. – Киев, 1978, с. 114.


[Закрыть] В 1981 году прогноз С. А. Плетневой подтвердил и другой украинский археолог, М. Л. Швецов. «В 1967 г., – пишет он, – вышла монография С. А. Плетневой, посвященная изучению памятников салтово-маяцкой культуры… В их числе „степной, неизученный вариант“, который занимает в основном территорию Нижнего и Среднего Поднепровья. Один из видов памятников этой культуры – так называемые грунтовые могильники… рассматриваются в данной статье».[209]209
  Швецов М. Л. Погребения салтово-маяцкой культуры в Поднепровье – В кн.: Древности Среднего Поднепровья – Киев, 1981, с. 96.


[Закрыть] Исследование «славяно-хазарского пограничья» в приднепровских областях продолжается. И трудно усомниться в том, что мощная «военная линия» Хазарского каганата, обращенная против Руси, уже полностью «открытая» в бассейнах Дона и Северского Донца, станет в конечном счете очевидной и в бассейне Днепра, – то есть вдоль всего пограничья Руси и Каганата.

Согласно «Повести временных лет», «по смерти» Кия его подданных полян «нашли… хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали «Платите нам дань»; ко времени же прихода в Киев с севера Аскольда (то есть к середине IX века) «хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке с дыма». В дальнейшем выясняется, что дань хазарам платили еще и радимичи – то есть в общей сложности примерно половина территории Руси, – половина, расположенная южнее среднего течения Оки и верхнего течения Днепра.

«Аскольд же и Дир… – повествует летопись, – стали владеть землею полян». По поводу этого летописного сообщения еще Н. М. Карамзин вполне уместно написал: «Невероятно, чтобы хазары, бравшие дань с Киева, добровольно уступили его варягам, хотя летописец молчит о воинских делах Аскольда и Дира в странах днепровских; оружие, без сомнения, решило, кому начальствовать над миролюбивыми полянами».[210]210
  История государства Российского, сочинение Н. М. Карамзина кн. 1. СПб., 1842, с. 73.


[Закрыть]

Могущее показаться простодушным утверждение Карамзина о «несомненности» войны Аскольда с хазарами на самом-то деле совершенно естественно. Через несколько десятилетий после Карамзина С. М. Соловьев, изложив летописные сведения о действиях Олега после его прихода в Киев («отправился Олег на северян… и не позволил им платить дань хазарам, говоря так: «Я враг их, и вам им платить незачем… Послал Олег к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили; «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но платит мне» и т. д.), замечает; «…надо было бы ожидать враждебного столкновения Руси с последними (хазарами. – В.К.), но, как видно, до летописца не дошло предание об этом».[211]211
  Соловьев С. М. История России с древнейших времен кн. 1-М., 1959, с. 149.


[Закрыть]

С. М. Соловьев в данном случае не вполне прав; в сохранившем ряд древнейших сведений Архангелогородском летописце есть запись: В лето 6391 (883) иде Олегъ… на козары«.[212]212
  Полное собрание русских летописей, т. 37-Л., 1982, с. 18.


[Закрыть] Конечно, это предельно скупое сообщение не очень удовлетворяет. Но ведь и запись «Повести временных лет» – «В лето 6473 (965) иде Святослав на козары; слышавше же козары, изидоша противу с князем своим Каганом, и съступишася битися, и бывши брани, одоле Святослав козаром и град их и Белу Вежю взя» – также весьма скудна…

Можно объяснить это тем, что летописные своды составлялись через 150 или даже 250 лет после событий; можно предположить в сей лаконичности некий особый смысл. Но нельзя не признать, что сохранившаяся до наших дней, через тысячелетие с лишним каменная летопись – вся эта цепь окруженных многолюдными военными поселениями мощных крепостей на русско-хазарском пограничье – свидетельствует, что предположения Карамзина и Соловьева были совершенно оправданными. Есть все основания считать, что и при Аскольде, и при Олеге шла война Руси и Хазарского каганата. Именно это надо видеть в кратких сообщениях летописей.

Да, летопись, составлявшаяся через 300 лет после начала русско-хазарских столкновений и через 150 лет (то есть шесть человеческих поколений!) после разгрома Каганата Святославом, крайне скупо говорит обо всем этом. Но ведь до нас дошли произведения словесности, которые создавались задолго до летописи, непосредственно во времена русско-хазарского противостояния, и так или иначе запечатлели это противостояние. Речь идет, понятно, о героических былинах.

Можно с полным правом утверждать, что археологические открытия последних десятилетий в Подонье имеют для изучения былинного эпоса, по сути дела, такое же значение, как и открытия Генриха Шлимана и продолжателей его дела в Малой Азии – открытия, безусловно подтвердившие историческую реальность гомеровского эпоса.

В частности, под редакцией С. А. Плетневой в 1987 году был издан сборник материалов об одной из монументальных крепостей, расположенной на правом берегу Дона, у впадения в него реки Тихая Сосна. Это сооружение было воздвигнуто в середине IX века, то есть, по всей вероятности, в период столкновения Хазарского каганата с пришедшим с севера в Киев Аскольдом.

«Маяцкое городище, – пишет С. А. Плетнева, – является уникальным архитектурным памятником IX в. Его белокаменные стены… производят и поныне впечатление мощи и красоты. Панцири стен (внешний и внутренний) сложены из крупных меловых блоков, поверхность которых тщательно обтесана и даже заглажена».[213]213
  Маяцкое городище. Труды советско-болгаро-венгерской экспедиции – М., 1984, с. 57.


[Закрыть]

В былине, считающейся одной из наиболее архаических, «Волх Всеславьевич», говорится о дружине, совершившей далекий поход:

 
И пришли оне к стене белокаменной,
Крепка стена белокаменная…
 

Необходимо учитывать, что ни печенеги, ни половцы, ни монголы вообще не строили крепостей, и если исходить (а это вполне естественно) из того факта, что в былинном эпосе дело идет о борьбе со «степью», данная «подробность» может относиться только к хазарскому времени.

Уже шла речь о том, что в хазарских военных поселениях в Подонье боевую службу несли не только мужчины, но и женщины: «Воинскую повинность несли, судя по данным могильника, женщины всех возрастов: нередко это были юные девушки (до 20 лет), однако основная тяжесть ложилась на плечи возмужалых женщин…».[214]214
  Плетнева С. А. На славяно-хазарском пограничье. с. 278.


[Закрыть]

В русских былинах образ вражеской «богатырки», «поляницы» и т. п. – один из наиболее типичных, причем это обычно образ именно уже немолодой женщины, имеющей, например, взрослого сына. Многие исследователи былин видели в этом чуть ли не некую «экзотику». Но современные археологические исследования хазарских военных поселений доказывают вполне «обыденную» реальность этих воительниц…

Никак нельзя, наконец, упустить из внимания и тот факт, что само понятие и слово «богатырь», имеющее центральное значение в былинах, – слово из хазарских времен. Нередко ошибочно полагают, что это слово принесли на Русь монголы. В действительности оно вошло в русский язык еще в «хазарские» времена. Видный исследователь говорит об этом: «…известно, что некоторые хазарские каганы носили титул Багатур (богатырь), связанный с военной системой. Как правило, им пользовались военные вожди… Тюрко-хазарский термин „богатур“, „богатырь“ получил распространение в Алании; в раннем Болгарском государстве военачальники назывались „багатур“, этот термин проник и в русский язык»[215]215
  Кузнецов В. И. Очерки истории алан – Орджоникидзе, 1984, с. 114.


[Закрыть] (хазары, аланы и болгары – как еще будет показано – непосредственно соприкасались с русскими в IX-Х веках).

Разумеется, здесь намечено только несколько «соответствий» исторической реальности времени войн Руси с Хазарией и художественного мира былинного эпоса. Необходимо охарактеризовать эту историческую реальность более или менее полно.

Как уже говорилось, работы на тему «былинный эпос и историческая действительность» делятся, в общем и целом, на два типа: либо былинный мир в них сопоставляется и так или иначе отождествляется с миром, отраженным в летописях (отсюда и возникают – в качестве главных врагов – печенеги, половцы, монголы), либо делается попытка доказать, что былины, по сути дела, «внеисторичны». Здесь предлагается как бы третий путь в понимании происхождения былин: они, несомненно, никак не могут быть сведены к летописным сведениям о борьбе с печенегами, половцами и т. п., но они все же имеют реальную историческую основу – как, в конечном счете, и любой героический эпос. Нельзя забывать, например, что французский и испанский эпосы так или иначе «отразили» судьбоносное столкновение с Арабским халифатом, а германский восходит, в конечном счете, к эпохе вторжения в Европу орды гуннов во главе с Атиллой. Было бы в высшей стелено странно, если бы русский эпос не имел подобной конкретной исторической основы – подобной и в том смысле, что дело шло о могущественнейшем и «роковом» противнике, в борьбе с которым решалась судьба народа и государства.

Хазарский каганат – исключительно сложный, даже, если угодно таинственный исторический феномен. И для действительного понимания начальной поры русской государственности и культуры (а значит, и самой истории) необходимо как можно более ясно и полно изложить выработанные к настоящему времени историографией и археологией представления о Хазарском каганате. Необходимо это сделать еще и потому, что «хазарская тема» обросла различными безосновательными построениями и мифами, которые только мешают уяснению действительной роли Каганата в истории Руси.

Хазарский каганат был – особенно для своего времени – громадным и мощным государством, несмотря на присущие ему острые внутренние противоречия и нестроения. Еще сравнительно недавно это представление оспаривалось, – подчас категорически. Так, Б. А. Рыбаков утверждал в 1952 году, что Хазарский каганат – это-де всего лишь «небольшое степное государство, не выходившее за пределы правобережных (имеется в виду правобережье Волги. – В.К.) степей», и, мол, «заведомо несостоятельны попытки представить Хазарию Х века огромной империей».[216]216
  Рыбаков Б. А. Русь и Хазария – В кн.: Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия. Сб. статей. М., 1952, с. 76, 88.


[Закрыть] Но ровно через 30 лет тот же самый Б. А. Рыбаков писал о походе Святослава против хазар в шестидесятых годах Х века: «Результаты похода были совершенно исключительны: огромная Хазарская империя была разгромлена и навсегда исчезла с политической карты Европы».[217]217
  Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. – М., 1982, с. 377. – (Разрядка моя. – В.К.)


[Закрыть]

В течение тридцати лет, которые отделяют друг от друга процитированные тексты Б. А. Рыбакова, изучение Хазарского каганата (главным образом археологическое) сделало попросту невозможным преуменьшение его размеров и могущества. Так, фундаментальный археологический трактат С. А. Плетневой, изданный в 1967 году, завершался всецело обоснованным выводом, что Хазарский каганат был «могучей державой», которая сумела «на протяжении почти двух веков противостоять крупнейшим государствам того времени – Византийской империи и Арабскому халифату»[218]218
  Плетнева С. А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура – М., 1967, с. 190.


[Закрыть] (здесь необходимо одно уточнение: «противостояние» Каганата арабам и Византии относится к разным временам: первое – к VII–VIII, а второе – к IX-Х векам).

Изданный недавно труд А. П. Новосельцева открывается утверждением, что Хазарское государство «играло доминирующую роль в регионе… Каганат господствовал на обширной территории Восточной Европы, где многие народы в разное время и по-разному от него зависели». Как подчеркнуто далее, Каганат был «главной политической силой Восточной Европы».[219]219
  Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. – М., 1990, с. 3, 89.


[Закрыть]

Еще более определенно высказался А. П. Новосельцев в последующей своей работе, касающейся этой проблемы, – «Образование Древнерусского государства и первый его правитель».[220]220
  «Вопросы истории», 1991, № 2–3, с. 3–20.


[Закрыть] Ставя перед собой цель «воссоздать картину политических объединений Восточной Европы IX века», исследователь подчеркивает, что «в ту пору наиболее сильным государством региона была Хазария… гегемония Каганата… распространялась на значительную часть восточ-нославянских земель» (с. 5). Имеются в виду южная и средняя Русь, но существовала «и угроза подчинения этой державе (Хазарской. – В.К.) также и северославянских и финских земель, находившихся на торговом пути с Востока в Прибалтику и вообще в Западную Европу» (с. 7). И вполне естественно, заключает исследователь, что при князе Олеге шла «русско-хазарская война» (с. 14).

Хазарский каганат являл собой многослойное, многоплановое явление евразийской истории VII-Х веков, никак не сводимое к истории хазар как таковых. Но начинать, конечно, следует с самих хазар – тюркского народа, первые сведения о котором относятся к середине VI века. Хазары предстают в этих сведениях как активное воинственное племя, кочующее в прикаспийских степях. В новейшем исследовании востоковеда Т. М. Калининой (а в ее работах был выяснен целый ряд существенных исторических фактов) показано, что хазары до своего появления в Предкавказье обитали, по всей вероятности, в Средней Азии, в районе реки Сырдарьи – у восточной границы древнейшего высокоразвитого государства Хорезм, расположенного в нижнем течении реки Амударьи и сыгравшего в VIII-Х веках (о чем еще будет речь) исключительно важную роль в истории Хазарского каганата. По сведениям великого арабского ученого первой половины IX века, уроженца Хорезма, Мухаммада ал-Хорезми (точнее, ал-Хваризми), на Сырдарье даже существовал город ал-Хазар.[221]221
  См.: Калинина Т. М. Сведения ранних ученых Арабского халифата. – М., 1988, с. 74–76.


[Закрыть] По-видимому, в VI веке хазары переселились отсюда на запад, в прикавказские степи. Здесь они оказались в сфере влияния двух соперничающих держав – Византии и Ирана, которые, в частности, вели давнюю борьбу за власть в землях между Черным и Каспийским морями. Византия, которая имела возможность проникать в эти земли не только с юга, но и с севера (так как у нее были, например, владения в Крыму), уже в VII веке сделала хазар своими союзниками.[222]222
  См., напр.: Пигулевская Н. В. Византия и Иран на рубеже VI–VII веков. – М. – Л., 1946, с. 268–269.


[Закрыть]

Затем возникший на Аравийском полуострове (в начале 630-х годов) чрезвычайно энергичный Арабский халифат стремительно завоевал Иран и сменил его в качестве главного соперника Византийской империи. С переменным успехом с тех пор, то есть с середины VII в. (и до середины XI века – на протяжении четырех столетий!), развертывается борьба Империи и Халифата. И хазары принимают участие в ней на стороне Византии, правда, только до второй половины VIII века (напомню, кстати, что позднее, с конца IX века или начала Х века в качестве союзников Византии в сражениях с арабами не раз выступают воины Руси).

Возможно, именно в целях сплочения для борьбы с арабами и возникает к середине VII века сильная государственность – Хазарский каганат, центр которого находился на территории современного северного Дагестана. Эта государственность сумела в той или иной мере подчинить своей власти другие народы Северного Кавказа – прежде всего часть болгар[223]223
  Часть болгар под давлением хазар, как известно, ушла на запад за Дунай, а другая – на север, в среднее течение Волги (нынешние казанские татары).


[Закрыть] и алан (предков осетин).

Первоначальная теснейшая связь Каганата с Византией ясно выразилась в установленном не так давно факте широкого распространения христианства у хазар. Известный дагестанский археолог М. Г. Магомедов показал, что уже в VII веке в тогдашнем центре Каганата на реке Сулак – Баланджаре (или Беленджере) существовали церкви; найдены здесь и многочисленные предметы христианского культа.[224]224
  Магомедов М. Г. Образование Хазарского каганата. По материалам археологических исследований и письменным данным. – М., 1983, с. 158–173.


[Закрыть] Это, между прочим, самые ранние памятники христианства на Северном Кавказе.

И есть все основания согласиться с суждением одного из тщательных современных исследователей «хазарской проблемы», археолога и историка А. В. Гадло, который писал: «…нельзя пройти мимо свидетельства ал-Бекри (арабский географ XI века, опиравшийся на более ранние сочинения. – В.К.) о том, что до принятия иудаизма (оно окончательно совершилось на рубеже VIII–IX веков. – В.К.) хазарский царь исповедовал христианство».[225]225
  Гадло А. В. Отражение социальной борьбы внутри хазарского племенного объединения VII в. в памятниках «еврейско-хазарской переписки». – В кн.: Генезис и развитие феодализма в России. – Л., 1985, с. 24.


[Закрыть]

О высокой развитости христианства в Хазарском каганате накануне установления господства иудаизма свидетельствует вполне достоверный источник – «Мученичество Або Тбилели», сочиненное во второй половине VIII века грузинским писателем Иоанном Сабанисдзе. Здесь рассказано о том, как князь грузинской области Картли бежал из захваченной арабами родины в Хазарию, а в его свите находился преданный ему араб по имени Або. И именно в Хазарском каганате Або принял христианство (за что был после возвращения в Грузию казнен арабами как предатель). В «Мученичестве Або Тбилели» сообщается, что в Хазарском каганате «много селений и городов, которые беспрепятственно пребывают в вере Христовой».[226]226
  См.: Сабанисдзе Иоанн. Мученичество Або Тбилели – Памятники грузинской агиографической литературы. – Тбилиси 1956, с. 50.


[Закрыть]

Трудно усомниться в том, что развитие христианства в Хазарском каганате обусловлено его тесными связями и военно-политическим союзом с Византией. Этот союз привел даже к необычному результату: в 732 году византийский император Лев III Исавр женил своего сына Константина (V-го) на дочери хазарского кагана Чичак (тюрк. «цветок»), получившей христианское имя Ирина; ее сын, правивший Империей в 775–780 годах, известен как Лев IV Хазар. Необычность здесь в том, что императоры Византии считали заведомо недостойными браки с «варварами»; впоследствии, в Х веке, Константин VII Багрянородный гневно писал, что этой «брачной сделкой» император «навлек великий позор на державу…».[227]227
  Константин Багрянородный. Об управлении империей. – М., 1989, с. 61.


[Закрыть]

Правда, еще в 690-х годах император Юстиниан II женился на сестре хазарского кагана Ибузира Глявана, но он тогда, в сущности, не был императором, ибо его свергли, и он стремился вернуть престол с помощью хазар.

Гнев Константина Багрянородного был обусловлен, по всей вероятности, и тем, что не позднее 780-х годов – то есть всего через полвека после упомянутого брака Константина V – Хазарский каганат разорвал союз с Византией. Это ясно выразилось, например, в том, что хазары обеспечили высвобождение Абхазии в 786–787 годах из-под власти Империи.[228]228
  Вопрос подробно исследован в труде: Гунба М. М. Абхазия в первом тысячелетии н. э. – Сухуми, 1989, с. 213–234.


[Закрыть]

В середине VIII века византийский наместник (эристав) в Абхазии Константин II женился на дочери хазарского кагана (между прочим, родной сестре матери византийского императора Льва IV Хазара), а его сын, эристав Леон, как сообщено в «Летописи Картли», был, следовательно, «сыном дочери царя хазар и с его помощью отложился от греков, завладел Абхазией и Эгриси, назвал себя царем абхазов».[229]229
  Сообщения средневековых грузинских источников об Абхазии. Сост. Г. А. Амичба. Сухуми, 1986, с. 33. Нельзя не отметить, что абхазы проявили тогда истинную политическую мудрость: основываясь на противоречиях трех могущественных сил (хазарской, византийской и арабской), они смогли создать самостоятельную государственность, объединившую не только собственно абхазские, но и западногрузинские земли и существовавшую вплоть до монгольского нашествия. Это государство, возникшее в VIII в., еще и в конце XII – начале XIII вв. называлось Абхазией, – о чем неоспоримо свидетельствует, например, созданная в то самое время в соседней Гяндже поэма Низами «Искендер-наме».


[Закрыть]

В это же время, а говоря точно, в 787 году, хазары впервые пришли в столкновение с византийцами в Крыму. Ранее, говорит исследователь этого события, «проникновение хазар в Таврику… могло носить относительно мирный характер» (по крайней мере до 787 года), что вызывалось «сближением их с Византией перед лицом общего врага – арабов».[230]230
  Баранов И. А. О восстании Иоанна Готского. – В кн.: Феодальная Таврика. Материалы по истории и археологии Крыма. – Киев, 1974, с. 157.


[Закрыть]

Дело в том, однако, что арабы и после 787 года оставались теми же непримиримыми врагами Византийской империи, и следует сделать вывод о кардинальном изменении к концу VIII века всей «внешней политики» Хазарского каганата, который ранее был верным союзником Византийской империи. Как писал М. И. Артамонов, «особенно ценной оказалась военная мощь хазар для Византии. Благодаря хазарам Византии удалось не только устоять перед арабами, но и нанести им ряд чувствительных ударов».[231]231
  Артамонов М. И. История хазар. – Л., 1962, с. 251.


[Закрыть] Но, по справедливому суждению А. П. Новосельцева, автора более позднего капитального труда о хазарах, ситуация конца VIII века является «свидетельством… разрыва традиционных связей (Хазарии. – В.К.) с Византией, существовавших более 100 лет».[232]232
  Новосельцев А. П. Хазарское государство… М., 1990, с. 191.


[Закрыть]

Итак, в VII–VIII веках Хазарский каганат находится в тесном союзе с Византийской империей, но к концу VIII века они разрывают длительные прежние отношения. Этот разрыв, несомненно, был обусловлен превращением Каганата в иудаистское государство, что стало явным, по всей вероятности, уже в 780-х годах. Правда, позднее, к началу 830-х годов, союзнические отношения Империи и Каганата так или иначе восстановились, хотя и на очень краткое время. В 834 году византийцы по просьбе хазарских властей руководят строительством мощной крепости Саркел – важнейшего пункта в излучине нижнего Дона, через который шел, в частности, торговый путь от портов Черного моря на Волгу.