Текст книги "Прыжок Волка"

Автор книги: Вадим Тарасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Тонкий профиль на фоне раскрытого окна. Смоляные волосы, спадающие на плечи.

– Здравствуй, Камилла.

Мельком взгляд в его сторону.

– Здравствуйте.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Может, что-то надо?

– Нет, спасибо.

Разговор явно не клеился. Андрей уже два дня приходил к вывезенной им из дагестанского села девушке. Он ее поместил в расположенную на территории базы медсанчасть – двухэтажное здание с несколькими медицинскими кабинетами и десятью койками. Камилла занимала отдельную палату с двумя койками. На никакие контакты девушка не шла. Отвечала односложно: да, нет или отдельными словами: хорошо, спасибо, не надо, а то и просто отделывалась молчанием. О себе сказала лишь то, что ее зовут Камилла. И больше ни слова: ни фамилии, ни информации о своих родных, ни о том, является ли село, в котором с ней столкнулись спецназовцы ее родным или нет. Естественно, о том, как она оказалась в одном доме с полевым командиром Гиляром, девушка тоже молчала.

"С девушкой надо что-то делать. А то это уже начинает пахнуть уголовной статьей – насильственное удержание человека. Кто-нибудь стукнет и здравствуй следователь военной прокуратуры", – Андрей поморщился, словно следователь уже стоял на пороге.

Он подошел к девушке, стоящей у окна и присел на одну из коек.

– Камилла, мне надо с тобой поговорить.

Молчание.

– Сядь, пожалуйста, напротив меня, – в голосе Кедрова чуть прорезались командирские нотки.

Девушка чуть вздрогнула и тут же села на другую койку, напротив Андрея.

"Горная птичка, похоже, хорошо понимает язык команд", – впервые за время общения с дагестанкой, Кедров чуть повеселел, похоже, он нащупал тропинку к контакту с девушкой, пусть и несколько грубоватую, но тропинку. А где вы видели в горах удобные ухоженные тропинки – все над обрывами и пропастями, с колючим кустарником или грубыми, шершавыми камнями по бокам.

– Камилла, давай я обрисую тебе твое положение, – твердо, словно описывая своим подчиненным очередную диспозицию, начал говорить Андрей. – Сейчас ты находишься на базе спецназа в Ростовской области. Мы тебя забрали из села, где ты находилась, потому, что ты была без сознания. Конечно, мы могли бы тебя оставить в том доме, но мы не знали, какие у тебя отношения с жителями того села и как они к тебе отнесутся, после того, как мы оттуда уйдем, – Кедров сделал паузу, чтобы увидеть реакцию девушки на его слова.

Та сидела молча, наклонив голову. – Может быть мы поступили и неправильно, – продолжил он, – тогда скажи мне об этом. Я договорюсь, и тебя переправят назад, в родной аул.

Молчание.

– Камилла, тебя отправить назад? Отвечай – да или нет?

– Нет… – словно дуновение ветерка, случайно залетевшего в открытое окно.

"Замечательно, – подумал Андрей, – интуиция меня не подвела, когда я приказал девушку забрать с собой".

– Я так и думал. А куда ты хочешь, чтобы тебя отправили? Может к каким-нибудь родственникам?

Вновь молчание.

"Похоже, эта девушка понимает лишь язык приказа".

– Хорошо, пока ты надумаешь, будешь жить здесь, на базе. Хорошо?

Молчание.

– Камилла, понятно?

– Да…

И тут Андрей Кедров сказал то, что не думал говорить, по крайней мере, не сейчас:

– Здесь ты уже жить не можешь. Как сказали врачи, с тобой все в порядке и в медицинском уходе ты больше не нуждаешься. Поэтому собирайся, я отведу тебя к себе, – мужчина замер, ожидая реакции девушки на эти слова.

И вновь молчание со склоненной головой.

– Камилла, тебя понятно, что я тебе только что сказал? Да или нет.

– Да…

– Тогда вставай и пошли, – Андрей встал с койки, подошел к девушке и взял ее за руку.

Рука была мягкая, горячая, покорная. Мужчина осторожно потянул ее на себя. Девушка встала и, наконец, подняла голову. Их лица оказались рядом, Андрей видел свое отражение в темных глазах дагестанки.

– Смотри, не пожалей потом, – эта была первая длинная фраза, которую произнесла Камилла Кедрову.

– Постараюсь.

Вот так, за руку, ощущая взгляды случайных солдат и офицеров, и привел майор Кедров к себе на квартиру дагестанскую девушку.

"Пока француз целует даме ручку, русский уже завершает медовый месяц", – вспомнилась Андрею поговорка, которую он сказал Эльдире после первой их проведенной вместе ночи.

"Эльдира… нет, хватит", – офицер решительно закрыл за вошедшей в квартиру Камиллой дверь.

С этого началась их совместная жизнь. Андрей отвел девушку к себе в двухкомнатную холостяцкую квартиру. Несколько дней Камилла вела себя точно так же, как и в медсанчасти – неподвижно сидела у окна или на диване, односложно отвечая на все вопросы. Девушка стала жить в той комнате, которую ей отвел Андрей – спальню. Хозяин квартиры расположился в гостиной. Вместе они почти не виделись. Когда Кедров уходил на службу, его взгляд утыкался в закрытую дверь спальни. Приходил со службы, картина была та же – закрытая дверь спальни. Андрей готовил нехитрый ужин и стучал в дверь:

– Камилла, пошли ужинать.

Через минуту дверь отворялась и на пороге появлялась девушка.

Ужин проходил все в той же молчаливой атмосфере.

– Чем занималась?

Молчание.

– Вкусно?

– Да.

– Я понимаю, ты там у себя в Дагестане, привыкла к другой еде. Может что-то приготовить особенное?

– Нет, спасибо.

Иногда он приносил обед из столовой. Реакция была такой же:

– Вкусно?

– Да.

После ужина девушка молча уходила в свою комнату. На предложение остаться, посмотреть телевизор, следовало неизменное:

– Нет, спасибо.

"Ничего не пойму. Вернуться к себе в Дагестан она не захотела. Значит, на то были причины. Но и здесь она не хочет ни с кем контактировать. В чем дело?" – Кедрову вспомнилась повесть Лермонтова "Бела".

"Гм, не я первый умыкнул горянку. И до меня были российские офицеры, которые поступали точно так же. Правда, у Печорина все окончилось печально. Его Белу зарезал ее одноплеменник Казбич", – Андрей даже не поленился и прочитал эту повесть, которую он нашел в библиотеке. – Ничего, Казбича у Камиллы нет. Леха Самойлов засадил ему в голову две пули. И я не Печорин. Тот хоть тоже был офицером, но… но я бы такого офицера на пушечный выстрел не подпустил бы к своей роте. Сплошные рефлексии и метания. А у меня надо не рефлексировать, а убивать. И часто не из пистолета или винтовки, издалека, а резать врага ножом, пачкая руки его кровью и принимая его последнее дыханье, которое отнюдь не французские духи".

И снова день начинал раскручивать свою тугую, как в затворе автомата, пружину. Андрей вставал, вздохнув, смотрел на закрытую дверь спальни, готовил себе завтрак, завтрак Камиллы и уходил на службу. Девушка завтрак съедала. Несколько раз Кедров пробовал приготовить ей какой-нибудь нехитрый обед – варил суп из концентрата, жарил мясо. Потом все это приходилось есть на ужин – к обеду Камилла не притрагивалась.

Чтобы как-то помочь девушке скоротать время, Андрей купил еще один телевизор и поставил его в спальне. Когда через день он зашел к Камилле, вилка от телевизора, которую он умышленно не всунул в розетку, чтобы понять, смотрит девушка его или нет, лежала в том же положение – около розетки, чуть повернутая вбок.

"Ничего, вода камень точит", – Кедров всунул вилку в розетку, включил телевизор и нашел канал НТВ.

– На этом канале самые лучшие новости, – сказал и вышел.

В тот день он пришел домой позже обычного. Его рота после обеда занималась отработкой техники русского рукопашного боя по системе «СПЕЦНАЗ». Занятия проводил специальный инструктор майор Кондрашев. Занятие, что называется, не заладилось. Отрабатывались приемы боя одновременно против нескольких противников. Причем под несколькими подразумевалось как минимум три, а то и четыре, пять противников. Весь фокус такого боя состоял в том, что боец спецназа должен за несколько секунд вогнать себя в так называемое состояние боевого транса. Техникой вхождение в такое состояние были посвящены многие часы занятий и тренировок, в которых использовались новейшие достижения науки в областях резервных возможностей физиологии и психики человека в экстремальных ситуациях. Эти тренировки должны были помочь спецназовцу как бы отключать оценочные функции опасности, подавить могучий инстинкт самосохранения. У человека, погруженного в боевой транс, работают только механизмы ориентации в пространстве, восприятия противника и управления движениями. Противник для него не более чем оживший манекен, стимулирующий необходимые двигательные реакции. Поэтому боец абсолютно спокоен, раскован, действует решительно и последовательно.

Это по теории. А на практике все обстояло несколько иначе. Несмотря на продуманные тренировки, не все спецназовцы могли себя полностью ввести в боевой транс. Их мозг еще чуть-чуть, но оставался мозгом мыслящего, а значит всегда в чем-то сомневающегося существа, не холодным компьютером боевой машины, чья основная и единственная задача – убивать. А без этого выполнить упражнения было невозможно. Как, не превратившись в машину, пройти цепочку из пяти-шести человек, пытающихся тебя остановить? Тут надо не понимать, что надо делать, тут надо чувствовать. И совершать единственное правильное движение именно в то время, именно в ту десятую секунды, когда это необходимо. Шаг вперед, наклон корпуса влево, мах правой ногой, кувырок вперед, пропуская над собой удар ногой в спину, удар сомкнутыми ногами, вскочить, удар левой ногой назад, корпус вправо и так далее. Десятки отточенных движений пластичного и в то же время твердого как камень не чувствующего боли тела. Боль придет потом, когда закончится тренировка. Когда, вытянувшийся в «струнку» головной мозг, наконец, устало «обвиснет» и жалобно завибрирует, прося отдыха. А ты с удивлением будешь рассматривать страшные синяки на своем теле. За овладением системы «СПЕЦНАЗ» надо платить.

Майор Кедров в который раз наблюдал, как несколько его бойцов, едва начав выполнять упражнение, тут же оказывались на земле, поверженные ударом ноги в грудь или мощной подсечкой по икрам ног.

– Оленев, твою мать! Ты можешь действовать резче! Забудь, забудь, что эти парни могут больно бить! Бей их сам! Бей словно это боксерские груши. Смотри! – ротный встал перед группой бойцов из шести человек. – Товарищ майор, не уважите? – Андрей кивнул на группу, приглашая инструктора туда.

– Уважу, Андрей, конечно уважу!

– Барсуков, а ну уступи место товарищу майору.

– Есть уступить место товарищу майору!

Кедров сделал глубокий вдох, на секунду закрыл глаза, представляя, как его тело стремительно наполняется какой-то желтой субстанцией – офицеру почему-то энергия представлялась в виде желтого цвета. Еще мгновение и желтый цвет заполнил все. Андрей открыл глаза. По-прежнему шесть человек с сосредоточенными лицами стоят перед ним, готовые через секунду после подачи команды сбить его с ног, поймать на болевой прием, заставить вскрикнуть или застонать от боли. То же самое он будет пытаться сделать и он. Вроде бы ничего не изменилось. Нет, изменилось. Мир словно сузился, сконцентрировался на этих шестерых, исчезли звуки и даже как бы поблекли краски – мозг отключил или приглушил все ненужные в данный момент каналы поступления информации, высвобождая место для подсознания. Это оно сейчас будет управлять телом.

Команду: "Начали!" Кедров не услышал, почувствовал. Почувствовал раньше, чем, словно преодолевая сопротивление сгустившегося в кисель воздуха, начали двигаться шесть серых фигурок. И Андрей бросился на эти шесть расползающихся в сторону серых теней. Две первые тени он просто пронырнул, прыгнув головой вперед. Голова прижалась к груди, пропуская сомкнутые ноги над собой. Руки упруго самортизировали падающее на землю тело. Удар сдвоенными ногами отбросил одну тень назад, словно выстрел дуплетом из доброй старой «тулки». Встать? Нет, кувырок в сторону и ноги горизонтальным махом бьют по очередной тени. Теперь вскочить и «каруселькой» по пропущенным двум теням. Мах левой, удар. Разворот корпусом. Мах правой, удар. Блокировка руками летящей в грудь чужой ноги. Рывок на себя, наклон корпуса и вновь прыжок. Места уже нет. Поэтому просто бьешь головой в низ живота. Кувырок в сторону, прыжок на ноги и вновь встречаешь набегающую тень ударом ноги. А подсознание уже орет: "Влево!". Уходишь влево. Вовремя! Чужая рука только скользнула по плечу, захват за шею не удался. Резкий разворот назад с одновременным хуком снизу. Вперед. "Прыжок!" – истошно вопит интуиция. Поздно… Резкая, бросающая вниз, боль в икре правой ноги. Из последних сил даже не прыжок, падение вперед, прямо на заветную белую линию…

– Можно считать, что упражнение ты выполнил, – над лежащим ротным нависает объемная фигура майора Кондрашева. – Давай пять, – сверху, словно с небес опускается огромная, угадай в какой руке баскетбольный мячик, пятерня майора. Если бы ты меня не поставил в группу, вообще бы чисто прошел. Но все равно, молодец, – мощный, отрывающий от земли, рывок вверх.

Пульсирующая боль в ноге выдавила стон.

– А ну, сядь, покажи ногу.

Сильные пальцы ловко и быстро расшнуровывают правый берц, ощупывают ногу.

– Все нормально, перелома нет. Я ж не зверь, чтобы своего калечить. А ну вколите майору промедол и домой отправьте отлеживаться. Ничего, майор, до свадьбы заживет!

Через двадцать минут Андрей был уже дома, на диване, заботливо уложенный на него своими бойцами роты.

– Все, ротный, отлежись пару деньков. Я начальству сообщу, – лейтенант Доставалов хлопнул на прощание по плечу, посмотрел на закрытую в спальню дверь, улыбнулся, – ничего, Гюльчатай быстро на ноги тебя поставит! – хлопнула, закрывшаяся входная дверь.

И синхронно ей, словно это были какие-то сообщающиеся сосуды, открылась дверь в спальню.

– Что с тобой? – Камилла подошла к дивану, на котором лежал Андрей и грациозно, как только это могут делать восточные женщины, присела на корточки.

– Да ерунда. Чуть-чуть поцарапали на тренировке.

– Больно?

– Нет.

– Есть хочешь?

– Хочу!

Камилла внимательно на него посмотрела, и мужчина впервые увидел улыбку этой женщины.

– Подожди несколько минут, – дагестанка вышла на кухню.

Вскоре оттуда разлился аппетитный запах. Вскоре Камилла вновь зашла в комнату, неся на подносе несколько тарелок. Подвинула к дивану стул, поставила на него поднос.

– Сесть можешь?

– Да ты что, за инвалида меня держишь?

– Не держу, – и Андрей едва не утонул в этом омуте черных кавказских глаз, распахнувшихся рядом.

Кряхтя, Андрей сел. Перед ним, в одной тарелке лежало отваренное мясо, в другой, что-то похожее на пампушки, политые топленным маслом, в третьей – густой как сметана, томатный соус.

– Что это?

– Хинкал, наше национальное блюдо. Попробуй, очень вкусно. Мясо макай в соус и ешь с хинкалом.

– Это эти пампушки – хинкал?

– Да. Это пшеничная мука, замешанная с яйцом, солью, кефиром и сваренная в мясном бульоне.

Андрей наколол вилкой мясо, обмакнул его в темно-красный соус. Рот обожгло.

"Кавказская кухня, все остро, обжигающе".

– Вкусно!

– Ты хинкал попробуй.

Мужчина положил в рот «пампушку». На вкус они были соленые, отдающие мясным привкусом.

– Ваш народ знает толк в вкусной еде.

Наградой за комплимент Андрею были блеснувшие женские глаза.

– Ты как чувствовала, что мне сегодня достанется. Заранее такой царский ужин приготовила!

Дагестанка скромно потупила глаза…

– А ты чего не ешь?

Камилла взяла рукой самый маленький кусочек мяса, обмакнула его в соус и не спеша съела. Затем, так же неспешно она съела одну "пампушку".

– Эх, только хорошего красного вина не хватает!

– У нас в народе говорят, вино воспламеняет кровь. А тебе зачем воспламенять?

И вновь огромные черные глаза рядом, влекущие, как влечет бездна, как черный провал ствола пистолета.

– Потому, что ты рядом, – хрипло произнес Андрей и притянул к себе эти бездонные глаза, притянул так, что смог, наконец, утонуть в них…

Дагестанка обжигала, каждый миллиметр ее тела словно пылал. И эта раскаленная, гибкая страсть обвивала мужчину, сдавливала его в своих объятиях, заставляла стонать, с рычаньем отрывать ее от себя, но не для того, чтобы отбросить, а чтобы с силой бросить на диван и распять на своих руках… И вновь это гибкое тело кажется везде, дотрагивается до всего тебя и ты стонешь от этих обжигающий касаний. Время словно споткнулось об эту страсть и замерло. А та, пользуясь этим, раз за разом, выдавливало из мужского тела, все, на что оно было способно и даже неспособно, выжимало, а потом и выцеживало все соки, соки любви. Казалось, что все, мужское естество выцежено, выжато до капли, но проходило пять, десять, двадцать минут остановившегося времени и не устающая, извивающаяся, трущаяся страсть вновь высекала искру, заставляя мужчину вновь и вновь нырять в бездонный омут черных, кавказских глаз…

– Ты не женщина, ты ведьма, – усталый, да что там усталый, изможденный Андрей Кедров навзничь лежал на диване. Обнаженная, со струящимися по ее спине и груди черными волосами стояла на коленях рядом с ним. Лучи уже высоко поднявшегося солнца легко проходили сквозь легкие шторы.

– Тебе не понравилось? – хриплый, гортанный смех.

– Я же сказал, что ты ведьма. Такую страсть можно разжечь, только вступив в союз с дьяволом.

– Все вы русские, усложняете. Ведьма, дьявол. Я обычная дагестанская девушка и люблю, как могу, – Камилла встала и, нисколько не смущаясь своей наготы, пошла на кухню.

"А можешь ты немало, – Андрей устало смотрел вслед удаляющейся девушки. – Гм, я почему-то считал, что женщины гор очень скромны и кротки и делают то, что прикажет им мужчина – муж или отец. Я ошибался", – перед глазами мужчины вновь возникло это извивающиеся, неистощимое на выдумки, женское тело, которое словно пластилиновое могло вывернуться в любую позу.

Еще секунду назад он жадно хватал ртом эти коричневые соски, а вот уже его щеки зажаты в сладчайших тисках женских бедер…

– Поешь, тебе надо подкрепиться, – Камилла грациозно изогнулась, протягивая Кедрову поднос с едой. Ее черные волосы коснулись пола.

И вновь горячее мясо обжигало рот не только своей температурой, но и черным перцем и чесноком, которым оно обильно было нашпиговано.

"На Кавказе не только кухня обжигает", – мужчина не мог отвести взгляда от стоящей перед ним на коленях обнаженной молодой, на вид ни как не больше восемнадцати лет, девушки.

– А ты почему не ешь?

И вновь Камилла взяла самый маленький кусочек мяса, заев его одной «пампушкой», а потом, дождавшись, когда Кедров доест, в грациозном поклоне взяла у него поднос и унесла на кухню.

– Ну и что дальше будем делать? – спросил Андрей вернувшуюся из кухни девушку.

– Ты хочешь меня прогнать?

– Зачем бы я тогда тебя забирал из медсанчасти?

– Чтобы добиться своего, – Камилла вновь села перед ним на колени, положив руки на его колени.

"Европейка так бы не сделала. Не села бы обнаженной на колени перед мужчиной. С этим равноправием полов мы кое-что потеряли. По крайней мере, вот такие прекрасные минуты, когда ощущаешь себя настоящим мужчиной, хозяином".

– Хорошо. Тогда теперь я предпочитаю каждую ночь добиваться своего.

В черных глазах дагестанки мелькнул озорной огонек.

– Добивайся.

И вновь обжигающая страсть обвила Андрея со всех сторон, погружая его целиком в горячий мир чувственных наслаждений…

На службе майор Кедров появился через три дня, с блеском в глазах и темными небольшими мешками под ними. И только стоя на плацу, глядя на выстроившуюся перед ним роту, он вдруг поймал себя на мысли, что ни разу за эти фантастические дни и ночи не вспомнил о поврежденной ноге.

"Как Лю вылечила", – хмыкнул офицер.

– Рота! Повзводно! На полигон бегом марш!

Глава 10

Пронизывающий ветер пробирал, что называется до костей.

"Вот тебе и Кавказ – вино, море, шашлыки. Да нет, шашлыки у нас будут, только есть их не захочется", – Андрей еще раз посмотрел в бинокль на возвышающийся в метрах ста перед ним некрутой склон горы.

Цумадинский район Дагестана на границе с Чечней. Ноябрь месяц.

Склон как склон, но командир роты знал, вон там, около валуна и двух небольших сосенок находиться схрон. Агентурная разведка сработала безукоризненно – точно указала его координаты. На фотографиях, переданных майору Андрею Кедрову, все выглядело именно так, как и сейчас. Валун серого цвета с глубокой трещиной посередине. Около него, выше по склону небольшой, с полметра округлый камень такого же цвета. Именно он являлся входом в схрон.

Но не схрон был главной целью спецназовцев. По тем же агентурным данным в скором времени к нему должна была подойти банда Гурама. Приказ был лаконичен – банду уничтожить. По возможности захватить Гурама и других боевиков живыми.

"Вот именно, по возможности", – Андрей решил сразу, жизнями своих ребят он рисковать не будет. Ни при каких условиях.

Командир роты решил подпустить боевиков к схрону, дождаться, когда они его откроют, а потом без всякого предупреждения открыть массированный огонь на поражения из всех видов оружия. И бить до тех пор, пока не начнут поднимать руки.

"А не начнут, тем хуже для них. Никакого физического контакта с боевиками, только огневой".

И именно поэтому комроты решил не окружать схрон, чтобы пришедшие боевики оказались в кольце. Во время боя те наверняка куда-нибудь рванут, пытаясь выйти из кольца. А значит выйдут на кого-нибудь из спецназовцев. Нет, массированный огонь и последующее преследование без прекращения огня. Боеприпасов не жалеть, сейчас их в России много!

Вот только формулировка "в скором времени" настораживала. Сколько это "в скором времени"? По крайней мере, двое суток она превышала – именно столько рота Андрея Кедрова находилась в засаде. Двое суток на пронизывающем ветру при температуре два-три градуса тепла днем и минус пять – восемь ночью. Плюс высокая влажность. И при этом никакого костра, а, следовательно, горячей пищи. Да и особо не подвигаешься для согрева.

"Сейчас ребята уже сморкаются. Скоро начнут кашлять. Какая уж тут скрытность. Еще сутки и я потребую окончания операции или пусть шлют замену" – Андрей невольно скосил глаза на спецназовца с рацией, лежащего рядом с ним. – Командование, конечно, скривиться, но, ничего, как-нибудь переживу. В первый раз, что ли", – И Андрей вновь посмотрел на рацию.

Тогда он тоже смотрел на рацию, точнее на кнопку включения ближней космической связи. Мнемы свою задачу выполнили на пять – вынырнули из гипера в каких-то двадцати тысячах километрах от Земли.

– Надеюсь, дальнейший путь для тебя труда не составит, фролы хорошо учат в своей Военно-Космической академии, – Лю улыбнулся.

– Не составит!

– Счастливо добраться, а главное, счастливо вновь прижиться на Земле, – мнем внимательно посмотрел в глаза землянину, пытаясь понять, как тот воспринял это "счастливо вновь прижиться на Земле".

– Не волнуйся, Лю, приживусь. Недаром у меня прозвище Волк.

– Я знаю.

– Прощай, Лю! Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал.

– До свидания! – ответил мнем и крепко, по земному пожал Андрею руку.

Через полчаса мнемов уже не было. Их звездолет "без всплеска" – рентгеновской вспышки, которая всегда сопровождает гиперпространственные переходы звездолетов челов, кроков и фролов, нырнул за изнанку Вселенной.

"Что ж, пора, – Кедров привычно ударил по нескольким клавишам бортового компьютера десантного бота, чтобы заставить того рассчитать траекторию до Земли.

Экран монитора осветился синим цветом и тут Андрей увидел последний подарок Лю – все необходимые расчеты уже были сделаны и загружены в память компьютера.

"Спасибо, Лю, спасибо друг, – землянин улыбнулся и его палец лег на большую зеленую кнопку включения гиперпространственного двигателя.

Конечно, на тяжелом десантном боте гиперпространственный двигатель был слабеньким по сравнения с монстрами, стоящими на настоящих звездолетах. Но пару световых минут на нем преодолеть было можно. А двадцать тысяч километров – это вообще было чуть больше пяти сотых световой секунды. И не заметишь гиперпространственного перехода. Раз, и ты уже на орбите Земли.

Можно было, конечно, добраться до планеты и на обычном ядерном движке. Каких-то семь-восемь минут и ты у цели. Но Андрей отлично понимал, как встречает Земля неопознанные объекты. Дружелюбием там и не пахнет, а пахнет выхлопами ракет противовоздушной обороны. Конечно, если ты будешь садиться где-то в Африке, а то и в Антарктиде, угрозы со стороны противовоздушной обороны какой-либо из стран опасаться не следовало. Но, а что потом? Как потом добираться домой? И что будет с десантным ботом, оснащенным гиперпространственным двигателем, квантовым компьютером и многим, многим другим, что и не снилось земной цивилизации? "Спасибо, Андрей, за роскошный подарок", – сказанное на каком-нибудь языке, скорее всего английском, но только не на русском?

"Спасибо, благотворительностью не занимаюсь".

А режим невидимости сжирает слишком много энергии. Перелет в двадцать тысяч километров с последующей посадкой осушит баки с горючим до донышка. А если придется вновь уходить на орбиту? Мало ли что…

"Нет, садиться будем в Москве, в Шереметьево", – вспомнилась ему фраза из одного, виденного в детстве, фильма.

– Садиться будем в Москве, в Шереметьево! – и мужской палец утопил зеленую кнопку.

И бортовой компьютер тут же дал отмашку для включения циклограммы запуска гиперпространственного двигателя. В самом сердце ядерного реактора выдвинулись стержни-замедлители, пришпоривая реактор, посылая его в галоп. Сотни мегаватт мощности обрушились на нуль-континуум генератор. Но тот только этого и ждал. Невидимо завибрировали его обмотки, впитывая гигантскую реку энергии, превращая ее в мощнейшее электромагнитное поле, которое мертвой хваткой вцепилось в пространство, вытрясывая, выбивая из него гравитоны и тут же формируя из них поток. Стремительно плотность и яркость этого потока нарастала. Разогнанные электромагнитным полем гравитоны вгрызались, буравили вакуум. Секунда, другая. Поток гравитонов, похожий на тонкую ярко-синюю спицу, вспыхнул ослепительно-белым светом, и тут же исчез – пространство было пробито. Хлынувшие из преисподней виртуальные частицы мгновенно разворотили пространство в месте прокола, и в образовавшуюся брешь тут же провалился десантный бот.

Компьютер все рассчитал точно. Он подвел к нуль-континуум генератору ровно столько энергии, чтобы ее хватило на преодоление двадцати тысяч километров реального пространства, а по меркам гиперпространства несколько стотысячных секунды его времени – или лишь сто миллиардов оборота электронов вокруг своей оси – огромное время по этим меркам.

Человек ничего не почувствовал. Вспышка перед глазами, сменившаяся прекрасным бело-голубым светом – Земля в ста пятидесяти километрах впереди!

– Командир, говорит пятый, по-моему, идут, – прошелестело в наушниках.

Андрей тут же повернул бинокль направо. С минуту он ничего не видел. Но вот качнулась ветка ели и спецназовец увидел боевика – бородатого мужчину в одежде защитного цвета и черной вязанной шапочке на голове.

"Господи, только бы не заметили, только бы не заметили", – в голове крутилась только одна мысль-мольба.

Встречный бой был намного менее эффективен, чем бой с противником, застигнутым врасплох. Именно поэтому Андрей приказал расположиться в трехстах-трехстах пятидесяти метрах от схрона. В этом случае окружность с таким радиусом достигала длины порядка двух километров – вероятность боевиков, идущих к схрону, натолкнуться на спецназовцев, резко уменьшалась.

Кедрову было видно, что боевик сам, в свою очередь, осматривал местность в бинокль. Вот он повернулся в его сторону. Комроты даже невольно сжался и на мгновение зажмурил глаза, боясь, что тот его заметит. Но тот еще несколько секунд спокойно осматривал местность, затем коротко махнул рукой кому-то еще невидимому Андрею.

Трое боевиков, одетых совершенно одинаково, согнувшись, подбежали к валуну. Еще раз осмотревшись, они налегли на камень.

"А если эти трое сейчас откроют склон, заберут все оружие и начнут уходить? Нет, так быть не должно. Агентура утверждала, что схрон большой, оружия много и тремя человеками его не вынести. Ну а если нет? Скрытно преследовать их? Нет, не получиться. Какими бы профессионалами не были спецназовцы ГРУ, сотня человек скрытно не сможет преследовать троих боевиков достаточно долго. Послать за ними нескольких ребят, чтобы те, обнаружив банду, вывели на нее всю роту? Похоже, так и придется действовать", – Кедров напряженно следил за тремя боевиками.

Те, тем временем, отодвинули камень, оперев его на рядом стоящий валун. Андрей увидел зачерневший провал. Один из боевиков нырнул в него. Двое остальных осматривали местность. Через минуту, нырнувший в схрон боевик, вновь показался на поверхности. Было видно, что он что-то сказал своим товарищам.

Комроты в напряжении прикусил губу. Сейчас все решится. Если они сейчас начнут вытаскивать оружие, то агентурная разведка ошиблась. Оружия в схроне немного и его вполне могут унести три человека. Если они каким-либо сигналом позовут остальную банду, тогда все по плану. Тогда еще одной банды на Кавказе станет меньше, еще тридцать-сорок боевиков минус. Кавказцы плодовиты, но и спецназ стреляет метко. Какой процесс более эффективен?

Андрей увидел, что бородач, которого он увидел первым, вытянул из кармана куртки какой-то черный предмет, подержал его в руке несколько секунд, положил обратно в карман.

"Это была рация, и он несколько раз послал сигнал вызова – сигнал, что все в порядке", – Кедров напряженно наблюдал за происходящим.

После этих манипуляций бородача, один из боевиков вновь полез в схрон, а двое других остались на поверхности. На этот раз боевик в схроне был всего несколько секунд. Вот он снова показался на поверхности, вытащив узкий и длинный зеленый ящик.

"Игла", – тут же автоматически определил Андрей.

А боевик вновь нырнул в схрон.

Прошло пять минут. Около валуна уже громоздился целый арсенал.

Пять ящиков с переносным зенитно-ракетным комплексом «Игла», три станковых пулемета ДШК, несколько ящиков с выстрелами для "Иглы".

"Неужели я ошибся, и боевики все это потащат сами?"

Но когда около валуна лег еще один ДШК Андрей успокоился – боевики все же не ослы, такого количества вооружения они на себе не потащат.

– Первый, – в наушниках вновь раздался шепот сержанта Пьяных, говорит пятый. Еще идут.

– Отлично. Ждем с нетерпением.

Через несколько минут около схрона с оружием находилось девятнадцать боевиков. Еще десятеро, по докладам спецназовцев, залегли в непосредственной близости от него.

"Пора, – решил майор Кедров, – когда четверо боевиков по двое понесли несколько ящиков в глубь леса. – Всем огонь, – спокойно, обыденно прозвучало в эфире…

Все закончилось очень быстро. Восемь «Утесов» – достойных наследников знаменитых ДШК, семь снайперских винтовок, и сто тридцать «Абаканов» не оставили боевикам ни малейших шансов. Минута интенсивного огня и более тридцати трупов уже валялось на каменистой земле. Если кто из банды Гурама и хотел поднять руки, он просто этого не сумел.