Текст книги "Девочка-лето"
Автор книги: Вадим Селин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Глава 2
Эксклюзивная дружба
Однажды вечером мы стояли на нашем пляже и смотрели на море. Невысокие волны омывали песчаный берег ( нашберег), и вода стекала обратно в море. Вода, которая увидела нас с Маратом, стоящих на берегу. Через какое-то время та же самая вода омоет берега Румынии, Болгарии, Турции, Грузии, Украины... и, может быть, увидит другую пару каких-нибудь друзей, которые вот так же стоят и смотрят на море...
Вдруг Марат медленно приблизился ко мне, положил ладони на талию и, глядя в глаза, начал танцевать.
Взглядам в глаза я придаю очень большое значение. Когда Марат вот так смело, уверенно, открыто смотрит мне в глаза, это о многом говорит. Так можно смотреть, только когда отношения особенные. Никому другому так в глаза не заглянешь!..
Со мной произошло что-то странное. Почему-то у меня не возникло вопроса, зачем Марат начал танцевать, я приняла это естественно. Ни слова не говоря, я положила ладони ему на плечи, тоже заглянула в глаза и стала двигаться в унисон с ним.
Сколько прошло времени – я не знаю. В тот момент для нас не существовало этого приземленного понятия. Да и нужно ли оно?
Не отрываясь, мы смотрели друг на друга. Наши пересеченные взгляды стали дорожкой, соединяющей две души. Мы медленно танцевали, стоя босыми ногами на песке, остывающем от жаркого дневного солнца.
А потом Марат произнес:
– По-моему, только настоящие влю... то есть друзья, могут танцевать без музыки.
Я улыбнулась:
– Ты ошибаешься. Считаешь, что музыки нет?
– А разве есть? Я же не играю на гитаре.
– Да, танцевать и одновременно играть на гитаре затруднительно, но... Музыка есть. Разве ты ее не слышишь?
Не отрывая от меня взгляда, Марат сосредоточенно прислушался.
– Нет, не слышу.
– А вот я слышу. Это крик чаек. Шум волн. Мы с тобой танцуем под шум волн. Чем не музыка?
Марат задумался и кивнул:
– Да, Полина, это музыка. Настоящая, самая лучшая музыка! Музыка нашей любви.
Я всегда ругала Марата, когда он говорил слово «любовь»; я считаю, что это слово слишком затаскали, но в тот раз ругать не стала. Со мной что-то случилось – я как будто впала в прострацию.
... – Эй, Полина, просыпайся, – услышала я.
Я медленно вынырнула из сна. Между пляжем, где мы с Маратом танцевали под шум волн, и поездом возник длинный коридор, по которому стремительно летело мое сознание.
Я открыла глаза и увидела перед собой лицо гадалки.
– Проснулась? Молодец. Через двадцать минут твоя остановка.
Я тряхнула головой, стараясь избавиться от остатков сна-воспоминания.
Несмотря на то что сон был прекрасным, голова была тяжелая – в поездах я не высыпаюсь. Я посмотрела в окно. Темно. Только придорожные фонари мелькают, освещая какие-то строения.
– Спасибо, что разбудили, – поблагодарила я навязчивую попутчицу.
Она кивнула.
Я встала с полки, потерла глаза и подумала: «Откуда она узнала, что сейчас моя остановка? Точно – она или ведьма, или смотрела мой билет».
Вдруг женщина хмыкнула и снисходительно на меня взглянула.
У меня возникла еще одна мысль: «Она умеет читать мысли...»
Я свернула постель, подняла полку и взяла свою сумку.
Чтобы не думать о странной женщине, я погрузилась в мысли. В самые прекрасные мысли – о Марате.
Наша «очная» дружба, а не через бинокль, длилась два месяца – до тех пор, пока не начались занятия в школе. Думая летом об осени и предстоящей разлуке, я неизменно успокаивала себя: «Осень еще далеко! Вот когда придет сентябрь, тогда и буду плакать. А пока что надо веселиться». Осень была для меня чем-то далеким...
В августе мы повздорили. И почти расстались. Но потом все-таки помирились. Время нашей ссоры прошло для меня ужасно – я стала безэмоциональным роботом: меня ничто не радовало, не интересовало, мне не было ни до чего дела... А в день, когда мы помирились, я вернулась к жизни и снова почувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Но недолго длилось мое счастье – через два дня Марату пришло время уезжать домой.
В Лимонном – небольшом городке у моря, где я живу, Марат работал. Приезжая сюда, он не знал, что встретит здесь друга. То есть меня... Я тоже не знала, что у меня появится друг, поэтому момент нашей разлуки был для нас большим потрясением. Мы не хотели расставаться... Но пришлось.
Я стояла на перроне. Марат находился в купе и смотрел на меня. И хоть мы все еще были рядом, но нас уже разделяло толстое оконное стекло. Поезд тронулся. А мы, ни слова не говоря, продолжали смотреть друг на друга. До тех пор, пока состав не отошел от платформы.
Я не верила, что это случилось. Воспринимала мир как какую-то выдумку, бред человека с сорокаградусной температурой. Казалось, сейчас мне дадут жаропонижающую таблетку, и мир снова станет прежним. Посмотрю налево и увижу Марата (почему-то я всегда ходила справа от него)...
Но ничего подобного не произошло.
Проводив взглядом поезд, я заторможенно развернулась и куда-то пошла. Через некоторое время обнаружила себя сидящей на лавочке. И не просто на лавочке, а на лавочке, на которой я сидела в тот вечер, когда впервые поговорила с Маратом. Тогда, в очереди за коктейлем, я вела себя очень глупо. Наговорила много всего – и что ему идут синие плавки, и невпопад отвечала на вопросы, давая понять, что он небезразличен мне.
Сидя на этой лавочке тем теплым летним вечером, я вспоминала только что произошедшую встречу в очереди и очень злилась на себя, думая, что произвела на этого парня самое неблагоприятное впечатление. Кто же знал, что через час я встречу его снова? Встречу и никогда с ним не расстанусь...
По крайней мере, мысленно. Физически мы расстались – поезд увез его от меня.
Момент прощания я представляла совсем по-другому. Мне казалось, что я буду сильно плакать, мы будем переговариваться по телефону – я, стоя на перроне, а он – в купе, думала, что в самую последнюю секунду Марат выскочит из поезда, помчится ко мне, обнимет и больше никогда не отпустит.
Но ничего этого не случилось.
Мы просто смотрели друг на друга.
И это было красноречивей всяких разговоров и слез.
На лавочке я просидела до позднего вечера. Вспоминала минуты, проведенные с Маратом. Перед глазами проплывали три летних месяца. Месяц моего наблюдения в бинокль и два – когда мы, уже знакомые, были рядом.
В голове никак не укладывалось, что теперь не будет совместных походов в кино, на пляж, морских прогулок на катамаране...
– Ерунда какая-то, – сказала я самой себе. – Этого не может быть. Не может быть...
Но тем не менее было.
Так и казалось, что сейчас я посмотрю куда-то вниз (не с вышки ли?) и увижу Марата, белозубо улыбающегося и машущего мне рукой, что наберу его номер и через десять минут, во время обеденного перерыва, мы встретимся в каком-нибудь кафе.
В течение того времени, что мы были вместе, для меня не существовало понятия расстояние и, конечно же, проблем, с ним связанных. Какие проблемы? Спустилась с вышки, и вот я уже стою рядом с Маратом и показываю ему необычный камень, который нашла на морском дне.
А теперь я этого сделать не могла. Нас разделяют километры. Которых с каждой минутой становится все больше и больше – поезд увозит от меня Марата.
«Полина, но ведь расстояние ничего не значит! Главное, что наши души вместе. Знай – я каждую секунду буду думать о тебе. Да что там „буду“! Я и так постоянно думаю», – говорил он перед посадкой.
Хоть мы и договорились встретиться при первой же возможности, я чувствовала себя хуже некуда. Как будто умер кто-то очень близкий. После того как Марат сел в поезд, во мне что-то изменилось. Перевернулось. Сломалось.
Звякнул телефон. От неожиданности я вздрогнула и обнаружила себя сидящей на лавочке.
Надо же, я на лавочке... А мысли были до того реальные, что казалось, будто я только что каталась с Маратом на катамаране и ощущала на лице капли морской воды...
На дисплее было написано «1 новое SMS».
Я вошла в «Сообщения».
«Марат».
Марат...
«Теперь у меня новые требования от жизни, не такие глупые, как прежде. Вот сейчас, после встречи с тобой, я нашел себя. Раньше для меня были важны музыка, диски, разные вечеринки и походы по клубам. А теперь ты. Только ты!»
Вслед за этим сообщением пришло еще одно.
«Я лишь для тебя живу. Больше ничто на свете для меня не имеет значения. Как только смогу, я сразу же к тебе приеду. Сердце не простит мне то время, что я провел без тебя, поэтому не хочу терять ни секунды. Я приеду при первой же возможности!»
Я читала эти сообщения и не верила в то, что Марат больше не рядом со мной. И в то, что на свете существует человек, который говорит мне такие слова. Мне... Что во мне особенного? Но все же как прекрасно, что есть человек, которому ты нужна...
Эти слова – «не могу без тебя жить», «после встречи с тобой я нашел себя», «сердце не простит мне разлуки», – когда их слышишь в сериалах и читаешь в книгах, они кажутся такими обычными, смешными, лишенными оригинальности и фантазии. Но как они волнуют, когда обращены лично к тебе!..
После знакомства с Маратом моя жизнь изменилась. Изменилась в мелочах, но именно эти мелочи – главное, и из них складывается жизнь.
Я начала читать любовные романы. Российские – они мне больше по душе. Раньше я не могла себя представить с такой книжкой в руках – наверное, потому, что в моей жизни не было того, что в них описано. А сейчас читаю взахлеб. Оторваться не могу. Нахожу в них то, что испытываю к Марату. И вообще, мне кажется, такие книги можно читать лишь тогда, когда в твоей жизни происходит нечто подобное... В другое время их просто не понимаешь! А когда подружишься с парнем – сразу что-то свое находишь. Ведь там описываются твои чувства. Автор становится каким-то родным...
Как-то раз мы с Маратом говорили на эту тему. «Марат, по-моему, про дружбу нужно писать как можно больше книг – чувствуешь от автора поддержку и понимание». Но одновременно я такие книги ненавидела. Почему? Да потому, что хоть в них и описывается то, что мне понятно, и я очарована этим обстоятельством, но в то же время мне не по себе от того, что, оказывается, мои чувства не эксклюзивные!
Я была готова рыдать.
Неужели то, что испытываю я, испытывают все люди? Неужели мы с Маратом – обычные, рядовые друзья, и все, что между нами происходит, происходит и с другими?..
Это плохо, очень плохо, считала я. Ужасно, что мое душевное состояние можно подогнать под какие-то рамки, которые существуют с незапамятных времен.
Своими мыслями по этому поводу я поделилась с Маратом.
– Ты не права, – покачал он головой.
– Почему?
– Да потому, что поленилась подумать! Конечно, есть какой-то устоявшийся набор чувств. Писатели их описывают, то есть передают читателю необходимую информацию, чтобы создать ему определенное настроение. И на этом совпадения заканчиваются!
– Как это? Нет, ты что-то не то говоришь, – возразила я.
– Это ты не так понимаешь. Полина, все люди разные. Да, со стороны мы одинаковые – одна голова, две руки, две ноги и так далее, но души-то разные. Точно так же и чувства – есть чувства, понятные всем, а есть те, которые понимают только двое...
Я задумалась. Марат продолжил:
– Все знакомятся в разных ситуациях, при разных обстоятельствах, в разном возрасте, события после знакомства тоже происходят разные. А значит, и чувства, возникающие в связи с этими событиями, тоже разные! Вот мы с тобой на пляже костер разводили, на катамаране катались. Однажды чуть не расстались из-за какой-то глупости. Затем помирились. Снова дружили. Потом мы нашли послание в бутылке. Поругались из-за этого... Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Что?..
– Да то, что каждая дружба индивидуальна, неповторима. Разве все наблюдают за парнем в бинокль, а? Разве у каждого есть собственный пляж, где поют песни у костра? Разве все находят послания в бутылках?
– Я поняла, – сказала я и внутренне расцвела. – Каждому человеку полагается определенный комплект чувств, как одна голова, две руки и две ноги. Но кроме того есть индивидуальные чувства...
– ...и это делает дружбу неповторимой. Понятной только двоим, – закончил Марат мою мысль и подмигнул.
...За два месяца, что мы не виделись, я раз по сто вспоминала каждый момент нашей дружбы.
Я испытывала бессилие от того, что не могу прикоснуться к Марату. Не могу шепнуть что-то ему на ухо, подержать в руках его ладони – ладони гитариста. Его пальцы (для меня самые родные и замечательные на всем белом свете!) могут извлекать из гитары такие чудесные звуки, что забываешь о реальности и переносишься в мир, в котором есть лишь чувства.
Я корила себя. Корила за то, что теряла драгоценное время и вместо того, чтобы находиться рядом с Маратом, работала...
В минуту особой грусти написала Марату сообщение: «Мне кажется, я уделяла тебе недостаточно внимания. Могла бы в два раза больше говорить тебе приятных слов, чаще держать тебя за руку...»
Его ответ состоял из одного слова.
«Дурочка».
А еще через минуту он написал: «Ты меня злишь! Уж если ты мне внимания мало уделяла, значит, мир перевернулся с ног на голову! Не глупи, все было чудесно, лучше, чем можно мечтать».
За два месяца было много разных сообщений. Марат писал часто. Например:
«Представляешь, я дома не чувствую себя комфортно, как прежде, когда отсюда уезжал. Мой дом там, где я держу тебя за руку. Хоть под открытым небом...»
«Без тебя я не могу улыбаться».
«Я только для тебя живу. Ничто на свете больше для меня не имеет значения».
«Мне хорошо лишь с тобой. Все мои мечты достигнуты, осталась только одна – быть всегда рядом с тобой».
«Бог лишь однажды создал совершенного человека, и этот человек – ты. Но мне никак не верится, что ты – моя»...
Нашу разлуку здорово скрашивали электронная почта и мобильные телефоны. Благодаря тому, что мы постоянно находились на связи, расстояние стало менее ощутимо.
На вокзале горели яркие фонари, и было светло, как днем. И как днем вокруг меня ходили люди, толкались, садились на поезда, прибывали откуда-то, встречались с родными, расставались... Подкатывали носильщики с тележками и предлагали свою помощь, таксисты рвались подвезти в любую точку города и пригорода.
Я стояла одна, и меня никто не встречал. Не потому, что было некому встретить, а потому, что я прибыла в строжайшем секрете. В этом городе живет моя лучшая подруга Фулата, здесь живет Марат и... бабушка. К ней я и приехала по официальной версии, а по неофициальной (в нее посвящена только мама) – на долгожданную встречу с Маратом.
Представляю, как он удивится, когда откроет дверь своей квартиры и увидит меня на пороге. Наверное, сначала он глазам своим не поверит. А потом растерянно спросит: «Полина?.. Что ты тут делаешь?» А я отвечу: «К тебе в гости пришла. Ставь чайник».
Я вообразила эту сцену и улыбнулась – встреча обещала быть очень эффектной!
Марат не знает, что я не в Лимонном, а здесь, в его городе. Мало того, даже не догадывается, что осенние каникулы в моей школе начались на неделю раньше – потому что у нас отняли неделю летних каникул из-за зимнего карантина гриппа.
Я посмотрела на бетонные плиты, которыми был выложен перрон. По этим плитам ходил Марат, когда уезжал в Лимонный и когда возвратился оттуда. Уже знакомый со мной...
Мне даже показалось, что я вижу на плитах светящиеся следы Марата. Захотелось сесть на корточки и прикоснуться к ним, но я сдержала себя и вместо этого подумала: «Этим воздухом дышит Марат... Ах...»
Я огляделась.
Нет, все-таки железнодорожный вокзал – совершенно особенное место. Здесь такая неповторимая атмосфера! Даже в три часа ночи жизнь течет, словно сейчас день.
Я еще раз улыбнулась, посмотрела на поезда за моей спиной и направилась к выходу из вокзала.
Завтра, нет, уже сегодня я увижу Марата.
Даже и не верится в это... Интересно, он изменился? Конечно, Марат присылал по электронной почте свои новые фотографии, но фото не передаст то, что можно почувствовать, если стоять рядом с человеком.
Вот завтра изменения и постараюсь заметить. А сейчас – к бабушке.
Глава 3
Обреченные на ожидание
Утром пришло сообщение от Марата.
«Привет! Желаю тебе удачного дня и получить в школе как можно меньше двоек!»
«Спасибо, тебе тоже. Много уроков сегодня?» – ответила я.
«Их не будет! Сегодня у нас должны быть уроки по выбору профессии. Заболел учитель по радиоэлектронике – у парней выходной. А девчонки учатся – их преподша по машинописи здорова...»
Я вскочила с кровати. Сердце учащенно забилось. Мысли в голове завертелись просто хаотически.
«Тсть ты сеодя удшьдома?» – набрала я сообщение пальцами, от волнения не попадающими на кнопки. Затем перечитала эту белиберду и исправила на «То есть ты сегодня будешь дома?»
«Да, наверное. Нашел очень красивую обработку романса „На заре ты ее не буди“. Хочу разучить ноты, пока время есть. Сыграю ее тебе, как только встретимся. Эх... но когда же это будет?»
Обычно после таких вопросов я начинала слать Марату слезные сообщения, где жаловалась на коварную судьбу, сначала столкнувшую нас в очереди за молочным коктейлем, а затем посмевшую разлучить, но в этот раз написала лаконичное «Ага» и отложила телефон в сторону.
Потом села на кровать и постаралась привести мысли в порядок.
Так. Сейчас я сижу в доме, который находится за пять остановок от дома Марата, и делаю вид, что я не здесь, а в Лимонном, за несколько сотен километров отсюда. Как уже было сказано, о моем приезде знают только мама и бабушка. Все остальные знакомые думают, что я дома.
А что, неплохо. Интересная ситуация.
Я выглянула в окно. Внизу по дорожкам ходили люди, бегали собаки, старушки сидели на лавочках и следили за малышами... И все это происходит далеко-далеко от родного дома. Море, пальмы, мой городок, сплошь засаженный цитрусовыми – апельсинами, мандаринами, лимонами (поэтому Лимонным и называется), там, далеко. А я здесь. Рядом с Маратом. Который еще вчера был от меня на таком же расстоянии, как сейчас все вышеперечисленное.
Я чувствовала себя очень странно. Как во сне. Как-то возвышенно. Нереально. Я была переполнена энергией, оптимизмом и какой-то легкостью. Не потому ли, что Марат рядом?..
Точно так же, как два месяца назад, когда мы с ним расстались, мне не верилось, что мы не рядом, сейчас с той же силой не верилось в обратное.
Через два часа, когда я приведу себя в порядок, мы увидимся. Интересно, как Марат себя поведет? Что скажет? А вдруг ему станет плохо? Все-таки такое потрясение... Он-то думает, что я сейчас в Лимонном. Завтракаю и собираюсь в школу! А я тут. И нас разделяет всего лишь пять остановок!
Чувствую, эта встреча запомнится нам на всю жизнь.
Жаль, что тогда, сидя на кровати и воображая, как мы с Маратом увидимся и обнимемся, я не знала, что случится на самом деле...
Мысленно прикидывая, что надеть, чтобы произвести на Марата впечатление не только своим неожиданным приездом, но и внешним видом, я взяла стоящую в углу комнаты сумку с моими вещами.
Я вновь выглянула в окно. Судя по одежде на прохожих, погода сегодня прохладная. Я решила надеть кроссовки, легкую синюю куртку, которая идет к моим светлым волосам, заплетенным лучшей подругой – африканкой Фулатой – в африканские же косички, и утепленные спортивные штаны.
Спортивный стиль я выбрала не случайно. Дело в том, что Марат приверженец этого вида одежды, и с момента нашего знакомства довольно часто я стала одеваться именно так. Во-первых, я сама люблю спортивную одежду, а во-вторых, хотела нравиться Марату во всем. Я уверена, что ему, одетому по-спортивному, гораздо приятней идти с девушкой «в тон», чем, допустим, с какой-нибудь переливающейся от блесток Барби.
Убирая вещи в шкаф, я испытывала некое ощущение нереальности – было как-то странно видеть, держать в руках одежду, которая еще вчера находилась в моей комнате за сотни километров отсюда... Причем эти чувства охватывают меня всегда во время путешествий к бабушке на каникулы.
Вещи из дома – это что-то до слез родное и трогательное, словно, живя десять лет в одиночестве на Меркурии, встречаешь своих соседей по даче с Земли.
Отложив выбранные вещи, я вышла на кухню позавтракать.
За столом сидела бабушка и смотрела телевизор, громкость которого была включена почти на полную мощность. Наверное, бабушка боится прослушать что-нибудь важное.
Кудрявыми волосами я пошла именно в бабушку. Но если за моей шевелюрой следит подруга Фулата, которая по совместительству является моим личным парикмахером, то бабушка следит за собой сама. Она всегда коротко стрижется. И сколько я себя помню, бабушка красится хной в каштановый цвет и любит повторять: «Я даже в сто лет буду следить за собой и не стану опускаться, как делают многие женщины, отметившие шестидесятилетие». И, надо сказать, бабушка держит свое слово...
Я же волосы не стригла, а отпускала. Как уже говорилось, Фулата заплетает их в африканские косички, которые очень мне идут.
С Фулатой мы познакомились полтора года назад, когда она со своими друзьями-африканцами из мединститута, который находится в этом же самом городе, приехала в Лимонный, чтобы открыть летний бизнес. Веселые темнокожие парни наряжаются в соломенные юбки или же набедренные повязки из псевдолеопардовой шкуры, с яркими перьями на голове, с копьями и целыми днями ходят по пляжу, предлагая отдыхающим сфотографироваться с ними на память.
Девушки – будущие врачи – работают в так называемых палатках (большой зонт, а под ним стол и несколько пластиковых стульев) и заплетают всем желающим косички – африканские, французские и других видов.
Тогда, позапрошлым летом, сидя в палатке на стуле в качестве клиентки, я и познакомилась с Фулатой. Дружим мы с ней до сих пор. Вот какую роль в моей жизни сыграли кудрявые волосы, доставшиеся по наследству от бабушки. Если бы не они, я не пришла бы в палатку и не познакомилась с Фулатой...
Моя мама, пишущая статьи в газету «Тайная сила», в таких случаях говорит: «Ничто на свете не происходит просто так. Нет ни одного случайного вздоха, шага, минуты. Все, абсолютно все влечет за собой цепочку каких-то событий. Вот и кудрявые волосы у тебя, Полина, совсем не случайно выросли».
Кстати говоря, бабушка – мамина мама, в гости к которой я приехала (по официальной версии), не верит ни в какую мистику, всегда критикует мамино увлечение (правда, добродушно) и называет ее «фантазеркой, которая неизвестно в кого пошла».
Между прочим, мама написала документальную книгу о привидениях, НЛО и других загадочных явлениях, которая скоро должна выйти в свет. В ней рассказывается как о реальных случаях встречи с потусторонним, так и о курьезах. Например, летом мамина подруга Тома обнаружила, что в ее доме кто-то хозяйничает по ночам и в ее отсутствие, и подумала, что это домовой. Она стала с ним переписываться записками, дело даже дошло до предложения пожениться... Потом выяснилось, что в доме живет не домовой, а сбежавший из тюрьмы преступник. Он жил на чердаке тети Томы и выбирался с него, когда та спала или уходила по делам... Правда, они теперь видятся редко. Только когда тетя Тома приезжает в тюрьму на свидания – милиции удалось задержать беглеца.
Обо всем этом мама и написала в своей книге.
«Ты первая такая в нашем роду, – говорит бабушка. – И как не стыдно людей обманывать? Никаких привидений не существует! Не пиши о них книги!»
Впрочем, других отзывов ждать от нее бессмысленно, ведь она учительница физики с сорокалетним стажем. И все явления на Земле, по ее мнению, строго подчинены законам физики.
Словно в подтверждение этих слов я уронила бутерброд, а он, как и следовало ожидать, упал на стол маслом вниз.
– Физика! – воскликнула бабушка, назидательно подняв указательный палец вверх. – Ты знаешь, почему бутерброд всегда падает маслом вниз?
– Нет. Почему? – спросила я, вытирая тряпкой масло со стола.
– А потому, что масло нужно намазывать на хлеб так, чтобы бутерброд гармонировал с законами физики, – сообщила бабушка и пустилась в долгие рассуждения о физике и, в частности, о том, что она является царицей наук, а вовсе не «эта допотопная математика».
Честно говоря, пока что я не могу полностью принять ни бабушкину, ни мамину сторону. В одних вопросах я согласна с мамой, в других – с бабушкой.
В мистику начинаешь верить, когда возникает угроза исчезновения чего-то, чем очень дорожишь. Ну, может, не исчезновения, а подрыва, вреда. Чтобы было понятнее, о чем я говорю, приведу пример из моей жизни. Пример, который заставляет меня думать: «А что, если?..»
Я начала робеть перед чем-то таинственным после знакомства с Маратом. Почему? Да потому, что мама иногда повторяла фразу: «Женщины нашего рода обречены ждать». Я помню эту фразу с детства, но раньше я не понимала ее смысла. А сейчас...
Два месяца назад, ночью, перед отъездом Марата я совсем не спала. Лежала в постели и вспоминала мгновения, проведенные вместе. Думала, что, наверное, нет на свете человека счастливее меня. И задалась вопросом: а счастливы ли мои близкие? Испытывают ли они то же безграничное счастье, что и я?
Тогда-то я и поняла мамины слова насчет ожидания. И меня будто пронзило током. Я вспомнила бабушку, которая вот уже десять лет занята тем, что ждет дедушку. Как-то раз утром он взял пустую сумку и ушел, сказав перед уходом: «Я скоро вернусь. Схожу за молоком и хлебом». Он ушел и не вернулся. Бабушка пролила море слез, обзванивая больницы, милицию, морги и слыша на том конце провода: «Нет, такой у нас не числится». Через неделю бабушка считала его без вести пропавшим и заявила в милицию. А еще через неделю она увидела «пропавшего» мужа в городе. Он, довольный, шел под ручку с какой-то расфуфыренной женщиной.
На этой почве у бабушки произошло психическое расстройство. Ей кажется, что тогда в городе ей все привиделось, и она до сих пор ждет возвращения своего супруга из магазина, повторяя: «Сейчас придет Леша с молоком и свежим хлебом», – но он все никак не возвращается... На бабушку больно смотреть. Она искренне верит в то, что дедушка скоро придет.
С мамой ситуация попроще. Мой папа – моряк. Он проводит в море около девяти месяцев в году. И мама все это время ждет его возвращения из плавания... Только я знаю, как она страдает. Я же постоянно нахожусь рядом с ней.
Разлука, тем более регулярная, сильно подрывает отношения. На пути к совместной жизни моих родителей было много препятствий, которые они преодолели, но теперь, когда они вместе, все равно в разлуке. Папа родом из Лимонного, а мама – из этого города. Здесь находится очень хорошее мореходное училище (этот город тоже портовый, но тут не море, а река), сюда папа приехал учиться, и здесь они с мамой познакомились. Потом, после учебы, папа увез ее в Лимонный. Мама знала, что муж почти постоянно будет в плаваниях, но это ее не остановило. Она покинула большой город и уехала в маленький, который находится у моря.
Как-то раз, суровой зимой, когда за окном мела непривычная для наших краев метель, мама особенно остро почувствовала тяжесть постоянной разлуки и разоткровенничалась: «Когда мы только встречались, я очень стремилась к нашему счастью. Саша говорил, что хочет быть моряком, это мечта его жизни. Я знала, что жены моряков почти не видят мужей, но мне это представлялось чем-то далеким. Главное для меня было создать семью. Сначала рейсы Саши казались мне очень романтичными, я думала, что за время плавания наша любовь будет только укрепляться, но шли годы... Романтизм проходил... Его работа стала меня раздражать. Можно ждать год. Можно ждать два. Но не всю жизнь! Жить-то когда? Ох... Жены моряков – самые несчастные. Они все время ждут. И, главное, знают, что ожидание ни к чему не приведет, оно никогда не закончится. Они ждут, но чего? Возвращения мужа из плавания. Он вернется. А потом снова уйдет в море. А я снова жду. Жду, жду, жду... И вот однажды я задумалась – а так ли я счастлива, как хотела? Мне казалось, что если мы будем с Сашей вместе, то я стану самой счастливой на земле. Да, мы вместе. Но что это на самом деле – счастье или наказание? Я обречена на ожидание. Конечно, если Саша не сменит работу... Я очень хочу, чтобы он всегда был рядом, но знаю, что если он перестанет плавать – будет несчастным. Море для него неотъемлемая часть жизни. Как и для тебя. Ты же тоже на море помешана. Такой вот замкнутый круг. Приходится ждать...»
Мама ждет. Так же, как и бабушка. Они – мать и дочь, испытывают одно и то же чувство.
«Так вот, – подумала я тогда, лежа на кровати, – а что если я тоже обречена на ожидание? Может, мне тоже придется всю жизнь ждать Марата? Не из „магазина“ или плавания, а из-за расстояния, которое нас разделяет...»
Таким вот образом я дала мистике право на существование в моей жизни.
Да, хоть я и стала поддаваться маминым рассуждениям («Это все карма, мы расплачиваемся за грехи предков и за грехи прошлых воплощений»), но тем не менее я одновременно убеждаюсь в обратном, в том, что, может, я и не буду последовательницей бабушки и мамы.
Вот, к примеру, я без особого труда села в поезд, приехала к Марату и совсем скоро его увижу! Это значит, что наши чувства сильнее расстояния!
– С минуты на минуту дедушка придет, – голос бабушки вывел меня из задумчивости. – Должен хлеба и молока принести. Ой, кстати, вечером мы с ним в театр собрались! Пойду, поглажу свое вечернее платье. Леша будет держать меня под руку и гордиться, что рядом с ним идет красивая женщина, то есть я!
Бабушка залпом допила чай, выключила телевизор и умчалась в комнату гладить платье, в котором никогда не сходит с дедушкой в театр. Потому что в театр с ним ходит другая женщина.
«Скорее к Марату! – с ужасом подумала я, следуя бабушкиному примеру и тоже залпом допивая чай. – Скорее!»
Перед отъездом Марата из Лимонного кроме электронных адресов мы обменялись еще и почтовыми. Мало ли что может произойти? Вдруг электронный ящик каким-то образом заблокируется или его съест коварный вирус – тогда что делать? Конечно, можно будет сбросить эсэмэску и узнать, почему Марат (или я) не отвечает, но что, если к заблокированному почтовому ящику прибавится вторая неприятность – в тот же самый день бандиты украдут мобильный телефон?
Сконструировав всевозможные жизненные ситуации, мы обменялись еще и домашними адресами и телефонами, чтобы в крайнем случае слать письма и звонить домой.
Сейчас домашний адрес Марата очень мне пригодится. Представляю, как он обрадуется, когда вместо письма к нему домой приду... я!
