Текст книги "Невидимки на Краю света, или Приключения последних вещелазов"

Автор книги: Вадим Дубичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Гарольд Штрюк
(Вадим Дубичев)
Невидимки на Краю света, или Приключения последних вещелазов

Глава первая, с которой, собственно, все и начинается

Так вот, сидел я за письменным столом, печатал скучную статью на пишущей машинке и любовался синими тучками, что проносились по небу за окном.

День сменился вечером.

Я включил лампу, полюбовался на пыльный абажур и решил, что завтра устрою приборку – такие дела лучше делать именно завтра.

Глаза мои к тому времени устали, поэтому я не очень удивился, заметив, что предметы на столе прыгают. «Пора, – подумал я, – заняться и другими приятными делами, например, вкусно покушать или вот еще хорошо лежать на диване и смотреть телевизор».

«Замечательная последняя фраза для статьи», – и сказал вслух:

– А я вас вижу! – и поставил жирную точку.

Как вдруг просто подпрыгнул от неожиданности. Это когда дырокол сварливым голосом переспросил у меня:

– Что вы хотите этим сказать?

Я вскочил, схватил себя за нос и зажмурился.

– Нечего жмуриться и хватать себя за нос. Что вы хотели сказать вот этим «я вас вижу»?

– То, что я вас вижу, – пробормотал я.

– Вы не можете меня видеть, – отрубил дырокол.

– Ну уж дудки, – не согласился я. – Вот – я вас вижу. Так же, как и баночку с клеем и отрывной календарь.

– Как, их вы тоже видите? – дырокол прямо затрясся от злости.

– Да, я их вижу.

– Нет, вы их не видите!

– Нет, вижу!

– Нет, не видите!

– Вижу-вижу, могу даже рукой потрогать.

– Трогайте, сколько хотите, но только видеть вы нас не можете, – бубнил дырокол.

– Да как же это не могу, – я тоже стал злиться. – Что-то слишком много себе позволяете для МОЕГО потрепанного дырокола.

– Друзья! – пропищал высоким голоском отрывной календарь. – Давайте перестанем обижать друг друга… Ничего не поделаешь, он нас увидел!

– Это ошибка, – пробурчала баночка с клеем. – Не надо ему доверять. Никогда нельзя доверять человеку.

– Кто вы такие? – тут уж я действительно испугался.

– Тра-та-та! – скрипуче засмеялся дырокол. – Вот мы сейчас ему все возьмем и расскажем, – после чего фыркнул и добавил. – Обычная человеческая недотепа.

– Это я недотепа? – опять разозлился я.

– Перестанем, давайте перестанем, – суетился календарь. – У меня нехорошее предчувствие. Никогда наше появление не кончалось добром. Вот появится…

Но договорить ему не дали – баночка с клеем зажала календарю рот ладошкой, а в дверь кто-то позвонил. Да так неожиданно, что все мы просто подскочили на месте.

– Это ОНА, – прошептал календарь.

Я тихонечко, как только мог, подкрался к двери и заглянул в глазок.

На площадке стояла чудеснейшая девушка, какую я только видел в своей жизни. В красном платье, которое необычайно ей шло. И длинные волосы девушки были именно такими, какие я больше всего люблю у чудесных девушек.

Она позвонила еще раз, затем положила свою чудесную ладонь на замок и он сам открылся. Да не просто открылся, а стек капелькой на пол, словно был сделан из воды.

– Здравствуйте, – сказала чудесная девушка, спокойно разглядывая меня огромными голубыми глазами, такими красивыми, что я едва не закричал от восторга.

– Здравствуйте. Если вы уж открываете сами замки, зачем же звонить?

– Для порядка. Я во всем люблю порядок! Пригласите меня пройти в комнату и вежливо спросите, не желаю ли я чаю.

– Не желаете ли… знаете, у меня нет чая, – лепетал я, едва поспевая за ней. – Как раз вчера и кончился… Я как раз собирался пойти и купить его.

– В доме всегда должен быть превосходный чай на случай неожиданных, но приятных гостей, – сказала девушка и самым воспитанным образом села на диван.

– Где они? – спросила она и ровным голосом, без паузы, продолжила, – Где эти самые гадкие, самые безобразные и нелепые существа, какие только есть на свете? Где же они?

– О ком вы говорите? – мямлил я, спиной пытаясь закрыть от чудесной девушки календарь, дырокол и баночку с клеем, которые лежали на столе и постанывали от страха.

– Где эти несчастные бродяжки?

– Вы слишком строги к ним…

Но она не слушала меня:

– Во всем должен быть порядок! Никто не смеет бродить по вещам, как вздумается! Как это злит меня! – закричали она и впервые мне стало очень страшно. – Вы серьезный человек?

– Не-е-ет… То есть, наоборот, серьезный.

Не нравилось мне это приключение, тем более, что я в нем ровным счетом ничего не понимал.

Вдруг в стене со скрипом вывернулась маленькая дырочка, и дырокол шепнул мне на ухо:

– Скорее! Прыгай в дырку, иначе она тебя упорядочит!

– Но как я могу прыгнуть в такую маленькую дырочку?

– Эй, что это вы там болтаете, – окликнула меня девушка и поднялась с дивана.

– Уж не готовите ли вы побег? – с презрением спросила она и сделала ко мне шаг.

– Нет! – испугался я еще больше. – Никаких побегов! Почему это я должен бежать из собственного дома?

Она сделала еще один шаг и протянула ко мне длинные красивые руки.

– Прыгай! – крикнул дырокол и исчез в дырочке вслед за календарем и баночкой с клеем.

Я вобрал в себя воздуха, сколько мог, зажмурился и прыгнул головой прямо в стену, туда, где чернела крохотная дырочка.

«Оп! – мелькнуло у меня в голове. – Сейчас я ударюсь и девушка решит, что я не так уж и умен, как это кажется на первый взгляд».

Не успел я этого подумать, как руки мои скользнули в крохотную дырку, мелькнуло что-то черное и белое, я больно ударился боком и свалился куда-то, где ничего не было видно.

– Замазывай! – где-то далеко вверху раздался крик отрывного календаря.

Меня опять пребольно пихнули и в лицо пахнуло свежим морским ветром.

– Добро пожаловать, – отпыхиваясь, сказал календарь.

Вспыхнуло ровное синее сияние, и я увидел календарь, дырокол и баночку с клеем.

– Где это мы? – спросил я.

– В удивительной стране ВНУТРИ. Редко кому удавалось здесь побывать. Мы ВНУТРИ посудного шкафа.

– Внутри посудного шкафа посуда и ложки. Мне ли этого не знать!

– В посудном шкафу, действительно, лежат посуда и ложки, а вот ВНУТРИ у него бываем только мы, – довольно сказал отрывной календарь.

– Иногда нас называют вещелазами. Жизнь свою мы проводим в путешествиях по вещам, – важничал отрывной календарь. – Позволь представиться, меня зовут на нашем языке Ги, но можешь называть меня Отрывной Календарь.

– А меня зовут Ри, но можешь называть меня Дырокол.

– Вообще-то меня зовут Ка, – неохотно сказала баночка с клеем. – Но называй меня Баночка с Клеем, если уж так все нехорошо получилось.

– Ги, Ри и Ка, – повторил я и рассмеялся. – Похоже на гирьку!

– Ошибаетесь, господин, – укоризненно сказал Дырокол. – Если бы вы знали Гирьку!

– Значит, мы внутри, – пробормотал я.

– Мы ВНУТРИ, – поправили меня.

– И как здесь?

– Здесь никак, – пожал плечами Отрывной Календарь и забубнил. – Мы суть вещей, незримых и прекрасных…

– Может не надо? – шепотом сказал Баночка с Клеем.

– Не мешай! – и Отрывной Календарь объяснил мне. – Этими высокими словами начинаются все серьезные разговоры о вещелазах, а мы очень ответственно относимся к рассказам о себе.

– Да, очень, – подхватил Дырокол.

И Отрывной Календарь снова забубнил.

– Необъятна печаль и велика грусть рассказа о последнем древнем народе. Но такова реальность, – Отрывной Календарь смахнул слезу. – Возьмем себя в руки, друзья. Не будем унывать. Не все еще потеряно… Этот человек нам поможет.

– Я? – но возмутиться мне не дали.

Баночка с Клеем прикоснулся липкой ладошкой к моим губам и я замолчал.

– Мы расскажем тебе историю последнего древнего народа, и ты сам решишь, ждать ли нам помощи от тебя.

Глава вторая, в которой Отрывной Календарь много говорит и чихает, а в конце герои попадают в опасную засаду

– Огонь! – сказал Отрывной Календарь и взмахнул руками.

– Огонь! – подхватили Дырокол и Баночка с Клеем.

– Какой такой огонь? – всполошился я.

Пожара нам еще только не хватало!

– Нужна свечка. У тебя есть свечка? – спросил меня Дырокол.

А Отрывной Календарь пояснил:

– Свеча нужна для маленького огня. Мы никогда не начинаем рассказа о последнем древнем народе без огня.

– Нет, никогда, – подтвердил Баночка с Клеем и, сложив ручки, задумался.

Баночка с Клеем стоял в задумчивости и куда-то смотрел. Дырокол бегал и ругался, а Отрывной Календарь рассуждал:

– Когда-то мы прилично владели искусством превращения одних предметов в другие и даже называли себя Хозяевами вещей, но лучшие времена нашего народа далеко позади…

– Но где-то здесь и лежал отличный кусок свечи, – суетился Дырокол.

– Нет, вы только посмотрите, – вскричал Отрывной Календарь. – Стоит, понимаете, и смотрит на свечку, а нам не говорит.

– Что? – вздрогнул Баночка с Клеем. – Я вот тут смотрю на свечу и думаю…

– Он думает! – заворчал Дырокол. – Вы только представьте себе – он думает! Мы тут ищем, ищем…

– Да, я думаю, – Баночка с Клеем отставил ножку и откашлялся. – Неужели Пегая Девушка не понимает всей прелести сидения внутри какой-нибудь вещи – стула там или пепельницы – тихо, уютно, так по-домашнему хорошо!

Неужели она не чувствует невнятной поэзии горящей лампы или камня, разогретого солнцем!

Неужели не слышен ей призыв Влекущего скрипа старой мебели или сладкий аромат неизбывно прекрасной Пыли древних вещей!

– Вот это я и называю настоящим Путешественником по вещам, – кряхтел довольный Дырокол. – Сколько правильного понимания жизни и в то же время Настоящей поэзии! Молодец, Баночка с Клеем!

Дырокол зажег свечу, и мы все сели вокруг огня, от которого приятно пахло воском и разливался необыкновенный розовый свет, какой я никогда не видывал у других свечек.

– Итак, возжгите огнь, я начинаю Грустную повесть о последнем древнем народе.

Когда-то очень давно, а было это очень давно. Путешественники по вещам, которые тогда еще не были Путешественниками по вещам, а называли себя… – тут Отрывной Календарь надул щеки и помолчал.

– Это у них имя такое было, – тихонечко подсказал Дырокол и тоже надул щеки и помолчал.

Я пожал плечами, имя как имя.

– Жили они в древнем дремучем лесу, который покрывал тогда всю землю от края до края. Огромный такой лес, нескончаемый лесище. И там был лес, и тут, – Отрывной Календарь раскричался и, взмахивая руками, стал бегать вокруг нас, показывая каким огромным был лес, пока его не усадил на место Дырокол.

– Так вот, бродили они по древнему дремучему лесу и вдруг…

– И это было действительно вдруг! – подтвердил Дырокол.

– Не мешай… Они вышли на поляну и увидели хижины людей. Такие прочные уютные дома из стволов деревьев!

Отрывной Календарь высморкался и продолжил:

– Путешественники по вещам осторожно подошли к горящим окнам и заглянули внутрь. Они никогда раньше не видели сделанных людьми предметов и заглядевшись, Путешественники шлепнулись вниз и оказались ВНУТРИ вещей.

– Вот! – сказал Дырокол.

Отрывной Календарь помолчал, задумчиво глядя в огонь, который то вспыхивал, то вдруг рассыпался золотыми искорками.

– Но жить в одной вещи нам показалось скучно, и мы стали переходить из одного предмета в другой и превратились в Путешественников по вещам.

– Или в кочевников, – влез Дырокол, которому очень хотелось тоже что-нибудь сказать.

– Нет, ты все перепутал, кочевники – это древний народец Путешественников по кочанам капусты. Одно время я занимался изучением рассказов Кочевников и одна история об ужасной Квашеной капусте мне показалась просто безвкусной. Выдумали какую-то квашеную капусту – просто дикари какие-то, – фыркнул Отрывной Календарь.

– Не особенно бы я доверял этим кочевникам, – мрачно заметил Дырокол.

– Если мне будет позволено, я продолжу Грустную повесть, – многозначительно сказал Отрывной Календарь. – Так вот, я был прерван на том, что наши предки превратились в Пу…

– Дальше! – Дырокол хлопнул Отрывной Календарь так, что тот проглотил целый кусок рассказа и выпалил:

– Звали его Уэокос!

– Как? – удивился Баночка с Клеем.

– Так звучат все древние имена – таинственно и длинно, – уклончиво ответил Отрывной Календарь. – Это был легендарный Путешественник. Именно он приучил нас с большим уважением относиться к слову и именно он сказал самое мудрое изречение всех времен и народов: «Мыпси…». Нет, оно как-то иначе начиналось… – Отрывной Календарь постучал себя по голове. – Вспомнил: «Слову цену знай!» Нет, мы никогда не скажем слова попусту. Вот Уэокос, мы его звали дядюшка Ус, придет в гости, хлопнет лапой по столу и крикнет: «Сьем-ка я полгуся». И попробуйте ему не дать полгуся, такое начиналось!

– Да уж, именно так мы и говорим – редко, но метко, – подтвердил Дырокол.

– Находясь внутри предметов, мы перенимаем их свойства. Но ты этому значение не придавай, на самом деле мы другие. Правда, ведь он милый? – спросил Отрывной Календарь у Дырокола, указывая на меня.

– Славный, молчит много, – кивнул Дырокол.

Я подивился тому, как легко заработал похвалы, а потом подивился Отрывному Календарю, который никак не мог успокоиться и все верещал, глядя ласково на меня:

– Я чувствую к этому человеку симпатию! Давайте, друзья, назовем его Почетным и Доброжелательным другом Путешественников по вещам!

И они запрыгали вокруг меня и стали делать таинственные пассы ручками, как-то по особенному глядя и притопывая ножками.

Вот такие они и были – эти Путешественники по вещам. Часто они испытывали приливы радости и нежности к существам, почти им незнакомым. И хотя это было зачастую опасно, они ничего не могли поделать с собой, пускаясь в пляс и покрикивая: «Как хорошо! Какой ты славный!»

Они так увлеклись, что даже не обратили никакого внимания на мои слова, когда я сказал: «Свежий ветер!» Подуло так, что даже свеча затрещала и едва не погасла.

– А хочешь, я покажу тебе как мы переходим из одной вещи в другую? – спросил Отрывной Календарь и, не дожидаясь ответа, прыгнул в невесть откуда взявшуюся лампу.

Лампа вспыхнула, мигнула и ужасно расчихалась.

– Пыльно! – закричал Отрывной Календарь, который стал Чихающей лампой.

– Апчхи!

– Будь здоров! – сказал Дырокол.

– Апчхи!

– Будь здоров! – сказал Дырокол.

– Апчхи!

– Будь здоров! Это он специально, что бы мы ему побольше здоровья нажелали, – заметил Дырокол. – Ну, давай еще раз!

– Апчхи-и-и-и! Вытащите меня отсюда! – завопил Отрывной Календарь в Лампе. – Спасите!

– Отчего же ты сам не выходишь? – спросил Баночка с Клеем.

– Не могу… апчхи! Ничего не вижу… Спасите!

Я подобрал валявшийся на полу календарь и поднес к лампе. Немедленно что-то ударило меня в руку, я выронил календарь и он оглушительно чихнул.

– Не-е-е-т! – сказал Отрывной Календарь. – Это было удивительное и таинственное место. На меня напали маленькие и отвратительные существа и как начали…

– Ветер! – Дырокол произнес это таким голосом, что веселость разом слетела с Отрывного Календаря и Баночки с Клеем.

– Вот и я говорю – сквозняк, – поддакнул я.

– Это не сквозняк, – напряженно прислушиваясь к чему-то сказал Дырокол. – Это…

– Пегая Девушка! – закричал Баночка с Клеем и упал на пол.

Сильный порыв ветра ворвался в то место, где мы были, и едва не повалил всех на пол – такой ужасной силы он был.

– Это конец! – кричал Отрывной Календарь. – Она настигла нас и нет нам пощады!

– И снег пошел! – я поймал снежинку и посмотрел вверх – снег валил огромными хлопьями, облепляя меня и Путешественником по вещам с ног до головы. Снежинки почему-то не таяли, и были такие печальные и легкие, как грустные мысли в конце веселого воскресенья.

Путешественники по вещам опустили головы, прислушиваясь к песенке падающего снега, и покачивались из стороны в сторону.

«Хохотали непрестанно шорох, мышь и быстрый ветер…» – пели снежинки.

– Как хорошо! – сказал Отрывной Календарь и зевнул. А потом добавил. – Я сейчас заплачу, – и всхлипнул.

А еще немного погодя оглушительно чихнул:

– Апчи-и-и!

– Правильно! – сказала Дырокол, – Нечего сдаваться без боя! Вещелазы! – заверещал он. – Ко мне! Будем танцевать древний боевой танец «Отпугивания опасности».

– Ой! – вскричал я и обернулся назад.

Дело в том, что меня пребольно укололи в ногу.

– Дырокол, что это?

– Это? – Дырокол подбежал ко мне и свирепо захохотал. – Это они и есть – противные Голубые шипы. Ну мы им сейчас покажем!

И на самом деле – из темноты, откуда еще так недавно светило приятное синее сияние, торчали огромные и острые Голубые шипы. Они росли прямо на глазах, извиваясь как змеи, с яростью пронзая друг друга, и все меньше и меньше оставалось свободного места для Путешественников по вещам и для меня – невольного свидетеля этих неприятных событий.

– Никакого проходу от них не стало, – возмущался Отрывной Календарь. – Почти уже и присесть негде, обязательно наткнешься на колючку! На тебе! – крикнул он и ткнул Голубой шип кулачком. Тот поежился и повел кончиком, словно носом. Неприятное это было зрелище!

– По местам! – крикнул Дырокол.

Баночка с Клеем встал напротив Дырокола, а Отрывной Календарь отошел в сторону и поднял высоко вверх Свечу.

Огонь вспыхнул ярким светом. Он совсем перестал быть праздничным и уютным – с красивыми золотистыми искорками. Наоборот, он стал белым и обжигающе горячим, словно на кого-то сердился.

Снежинки так и бросились от него в рассыпную.

– Начали!

Баночка с Клеем поклонился Дыроколу, да так низко, что шлепнулся головой в пол. Дырокол ответил тем же, и они стали быстро и по очереди кланяться друг другу и бумкаться головами в пол. А Отрывной Календарь в такт затопал ножками и зашевелил беззвучно губами.

Так что получилось:

 
БУМ-БУМ, топ-топ топ,
БУМ-БУМ, топ-топ-топ.
 

– Мерзские обманщики, – прогремел голос Пегой Девушки. – Думаете обмануть меня своими нелепыми танцами!

Путешественники не обратили ровно никакого внимания на голос Пегой Девушки, продолжая кланяться и топать.

– Перестаньте злить меня! – Пегая Девушка окончательно рассвирепела.

И вдруг она запела.

Песня ее напоминала одновременно пароходный гудок, раскаты грома и завывание вьюги зимним вечером. А еще в ней слышались шипение волн, тиканье часов и жужжание комаров.

– Черный свет! – закричал в испуге Дырокол. – Она включила Черный свет!

Надвигалась черная стена, из которой то и дело вылетали черные вихри, и вещи, на которые черные вихри падали, исчезали.

– Она включила фонарик с черным светом и идет сюда! – ужасно испугался Дырокол.

– А что это такое – черный свет? – спросил я.

– Это свет наоборот!

Песня Пегой Девушки становилась все громче и громче, топанье Путешественников по вещам все неуверенней, и я уж было приуныл, как вдруг земля под нами вздрогнула, пламя свечи вспыхнуло ослепительной вспышкой, а Голубые шипы рухнули на землю.

Я зажмурился и куда-то провалился.

Пропало все – звуки, темнота, предметы. Открыв глаза, я закричал:

– Но ведь этого не может быть!

И тем не менее все так и было.

Мы оказались в МИРЕ БЕЗ ВЕЩЕЙ.

Глава третья, повествующая о печальных событиях

– Но этого же не может быть! – сказал я и хотел было сесть, но тут же понял, что присесть мне, собственно, не на что. Да и самого меня не было.

– Где я! – закричал я и ужасно испугался. – Что случилось со мною!

Дырокол держал за руки Баночку с Клеем и, глядя на меня, хохотал так, что Отрывной Календарь начал волноваться за него.

– Давайте возьмем себя в руки и успокоимся! – сказал Отрывной Календарь, отчего Дырокол захохотал еще пуще.

– Добро пожаловать в самое странное место – в Мир без вещей.

– А разве такие бывают? – спросил я.

– Как видишь…

И действительно, мы висели в лиловом тумане, так что дальше нескольких шагов уже ничего не было видно, а вокруг нас двигались неясные тени, которые подавали нам знаки, и то сгущались, то совсем исчезали.

– Это они с нами здороваются! – прошептал Отрывной Календарь.

– Кто?

– Жители Мира без вещей.

– А как они говорят?

– Они не говорят. Они не умеют говорить. Подумай сам, о чем говорить, если мы в Мире без вещей!

Баночка с Клеем огляделся и подозрительно сказал:

– Что-то мне здесь не нравится!

Но его никто не слушал.

Дырокол вытер слезы и, кивнув на тени, что сгустились вокруг него, заметил:

– Это они просят, чтобы я смешную историю рассказал.

– Опять про ложку? – уныло спросил Отрывной Календарь.

– Опять, – согласился Дырокол. – Это очень смешная история. Она так и называется:

СМЕШНАЯ ИСТОРИЯ ПРО ЛОЖКУ.

Как-то раз подошел я к столу и взял ложку в правую руку…

Тут Дырокол не выдержал, прыснул и покатился со смеху. Рассмеялся и Отрывной Календарь, не выдержал даже Баночка с Клеем – он хмуро улыбнулся и объяснил мне:

– Такие истории ужасно забавно рассказывать жителям Мира без вещей, ведь они не знают, что такое ложка, – он подумал. – Да и что такое стол, тоже не знают. – Он подумал еще и добавил. – Они вообще не понимают, что такое стол и ложка, или правая рука, – тут он рассвирепел и закричал на Дырокола и Отрывного Календаря:

– Я вам говорю, здесь что-то изменилось!

– Что могло измениться в мире, где ничего нет? – резонно спросил Дырокол и сказал мне:

– Нет, люблю я иногда поболтать с этим народцем, и вот хоть ничегошеньки не понимают, но сколько любознательности! Отдыхаешь душой, как-то легче становится!

Вдруг раздался звук, от которого тени вокруг нас сгустились и стали двигаться медленнее, и не так весело, как прежде. Откуда-то издалека ветер донес далекий и тоскливый отрывок песни Пегой Девушки. Мы замерли, глядя друг на друга в ужасе.

Затем донеслись ужасные раскаты отдаленного грохота, будто кто перекатывал огромные валуны, и все стихло.

– Как тихо! – сказал Дырокол и вздрогнул.

– И какие-то они лиловые стали! – заметил Отрывной Календарь, показывая на тени.

– Я вам и говорю – место отдохновения Путешественников по вещам превратилось в приятное место для опасности, – заметил Баночка с Клеем. – А как здесь было замечательно вечерним утром, когда мы пели грустные песни о далеком прошлом, танцевали приятные и полезные для здоровья танцы перед сном…

– Вечерним утром? – переспросил я и глубоко задумался.

– Ну да, ведь здесь нет ни утра, ни вечера, поэтому мы придумали вечернее утро, или утренний вечер, или ночной день, – добавил Дырокол.

– Или дневная ночь, – задумчиво сказал Баночка с Клеем.

– Чушь какая! – произнес голос, от которого у меня просто мурашки по коже побежали, а Путешественники по вещам тихонько запищали.

Из тумана вышла Пегая Девушка и взяла на ладонь упавшего в обморок Баночку с Клеем.

– Путешествие закончилось, – сказала она звонким голосом. – Настало время все расставить на свои места, – и на ее чудесном лице мелькнула улыбка.

– Я объявляю вас взятыми в плен. Глупые пролазы, вы и не подумали, что открывшись человеку и взяв его с собой, вы сделали поступки ваши ясными для меня как на ладони, – и она показала свою узкую и легкую ладонь. – Дела ваши стали для меня ясны, как утреннее утро или вечерний вечер, как чистая вода или прозрачное стекло!

– Мы не так глупы, как ты думаешь, – выступив вперед, крикнул Отрывной Календарь. – И мы знаем, что делаем! Мы поступаем так, как велят сердца Путешественников по вещам!

– Конец спорам. История Путешественников по вещам завершена, – торжественно объявила Пегая Девушка.

Она вытянула перед собой руку с Баночкой с Клеем и стала пристально смотреть на него.

Баночка с Клеем вздрогнул и застонал. Дырокол заплакал, а Отрывной Календарь отвернулся и стал быстро шарить у себя по кармашкам.

– Немедленно отпусти его! – крикнул я.

– Человек! – высокомерно сказала Пегая Девушка. – Знай свое место!

– Отпусти его! Я… Я…

«Тебя не боюсь,» – подсказал мне шепотом Отрывной Календарь.

– Я не боюсь тебя! – крикнул я. – Отпусти, а не то…

«Откушу тебе уши!» – подсказал Дырокол, а я как дурак повторил это.

После чего обернулся и поинтересовался у Дырокола:

– Так мы в смертельной опасности или нет?

– Я не мог удержаться, – сказал Дырокол и вхлипнул. – Мы в смертельной опасности. Прости нас, Почетный и доброже… – но досказать Дырокол не успел.

Смерчь воздуха подхватил Путешественников и они исчезли в лиловой дымке Мира без вещей.

– Куда же вы! – закричал я в отчаяньи и бросился за ними.

– Стоп! – остановил меня окрик, и я как-будто в твердую стену ударился. Хотя передо мной ничего, кроме тумана, не было.

– Ты ведешь себя дерзко. Но мне жаль, что так получилось, – сказала Пегая Девушка. – Желаешь, чтобы я возвратила тебя домой?

– Ура! – крикнул я и добавил. – Ни за что!

– Ты отправляешься домой. Но наказание заслужил и нет тебе прощения, пока не случится нечто, что освободит от гнета чар, – уже издали звучал ее голос, становясь тише и глуше.

– О чем это ты? Немедленно отпусти Путешественников…

– Я превращаю тебя в…

Но ветер унес ее слова, я ничего не расслышал, оступился и полетел вниз и вверх – сам не понимая куда. Все завертелось в глазах моих, я попытался вскочить и чуть не захлебнулся.

Рот мой был полон холодного супа, а сам я превратился в… суповую миску для моего кота Варсонофия!