Текст книги "Демиургия Георгия"

Автор книги: Вадим Пешков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Пешков Вадим
Демиургия Георгия

Вадим Пешков

ДЕМИУРГИЯ ГЕОРГИЯ

Георгий неторопливо шагал по знакомой аллее просторного и безлюдного утреннего парка без названия и думал о чем-то попутном, незначительном, и слегка, краями губ, улыбался знакомому пространству, глубоко втягивая прохладный чистый воздух в легкие. Он ничего не предчувствовал, никаких предупреждающих об опасности (или удаче) мистических знаков не замечал, был спокоен и расслаблен, и вдруг произошло нечто трудноописуемое, невероятное. Все вокруг: зеленые взрывы деревьев, светло-голубая полоса неба над головой, золотисто-серая аллея и белые скамейки вдоль нее – все, что находилось в секторе зрения Георгия – словно нереальное, сплетенное из света, большое голографическое фото, вдруг исчезло. Георгий мгновенно оказался в почти абсолютной темноте и мертвой тишине. Лишь откуда-то сверху, из моря мрака, на обомлевшего человека высокомерно взирал маленький желтый глаз холодного солнца. Мало того, Георгий почувствовал, что как бы плывет в воздухе, находится в невесомости, и нелепо задвигал руками и ногами. Тотчас закружилась голова, затошнило, и это привело его в состояние умственного шока. Внутренний голос лихорадочно отстукивал – "Что это? Что это?". Немного адаптировавшись в невесомости, Георгий сперва подумал, что просто потерял сознание, и попытался успокоиться. Но самоощущение, несмотря на головокружение, было настолько ясным, что он быстро отверг это предположение. Нет, он в сознании и находится в трехмерном пространстве, заполненном тепловатым чистым воздухом. Просто земля растворилась под ногами и погас свет. Подумав об этом, он тотчас почувствовал облегчение – он почувствовал, что упал на некую твердь и скорее нагнулся, чтобы потрогать ее. На ощупь поверхность, притянувшая его к себе, казалась холодной и гладкой, как стекло или твердый пластик. С дрожью в ногах, но еще надеясь, что удастся быстро миновать этот неожиданный провал в иной мир, Георгий напряженно всмотрелся в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

Но тщетно. Ни зги.

– Эх, спички бы, – проскользнула мысль, и вдруг темноту стал наполнять льющийся с четырех сторон белый мягкий свет, и тусклый взгляд странного солнца растворился в нем. Через полминуты Георгий увидел, что стоит на полупрозрачной стекловидной плоскости, залитой светом до бесконечности -взгляд не достигал края обозримого пространства – белого, чистого, пустого.

"А где же парк ?" – недоумевал Георгий.

Но чудеса продолжались.

Внезапно ему показалось, что все вернулось на свои места – он снова увидел потерянный парк, но обрадоваться не успел, быстро разглядел, что возникший в пустоте парк – не тот, по которому он шел в университет. За ближайшими деревьями застыла пустота. Он не помнил, что должно было находиться за настоящими деревьями, но понимал, что этим не могла быть пустота. И парк сперва появился какой-то смазанный, будто на экране видеокамеры, оператор которой неверно отрегулировал объектив по расстоянию. Георгий растерянно водил глазами по сторонам. Что произошло, он даже не пытался объяснить – был в легком мозговом нокдауне. Но ему стало страшно до того , что он едва не замочил свои брюки, ему было страшно, потому что он чувствовал свою полную беспомощность – отсутствовал опыт поведения в такой фантастической ситуации -и в голову лезли бредовые мысли.

В юности, когда Георгий испытывал страх, он представлял, что вооружен мощным ( как ему казалось, бесконечно мощным) револьвером, с помощью которого поражали всех своих врагов герои-супермены из американских боевиков, что он одет в армейский бронежилет и пулестойкий шлем. Георгий вспомнил об этом, не придавая значения этой мимолетной детской мысли, но через секунду вздрогнул – голова склонилась под тяжестью шлема, плечи отвисли под давлением тяжелого панциря бронежилета. Георгий увидел через мутное стекло милицейского бронешлема, что он в самом деле одет в бронежилет цвета хаки, какой носил в армии. Георгий хотел потрогать шлем, снять его, и только тогда понял, что держит в руке револьвер с толстым длинным стволом и большим барабаном, наполненным медными патронами. Как в кино.

–Фантастика! – мимовольно вскрикнул Георгий. Но это был крик материалиста, который не верил в чудеса.

Георгий сжал рукоять – настоящая; нажал на спусковой крючок – хлопнул сильный короткий выстрел, из дула вырвалась молния, а в десяти шагах от Георгия коротко брызнул фонтанчик земли.

–Это реальность ?

Георгий снял шлем – шлем был самым что ни на есть настоящим. Только теперь к анализу ситуации подключился мозг студента. Но мысли как бы скользили по поверхности – на поставленные вопросы разум не давал ответов, оставалось только удивляться и гадать.

–А что если... Господи...

Последнее слово, проблемное для Георгия ранее, теперь, казалось, прошло через сознание без проблем.

Георгий закрыл глаза и представил песчаный пляж, солнце, ленивые волны моря, подумал о теплом воздухе, о соломенном шезлонге и столике с пачкой тонких ароматных ментоловых сигарет из черной бумаги. И открыл глаза.

Он стоял на настоящем песке, на берегу настоящего моря. В трех метрах от него желтел мысленно заказанный шезлонг и рядом с ним высился столик из белой пластмассы с зеленой пачкой сигарет на крышке. Прямо под ноги легла нежная морская волна. Теплый воздух наполнил легкие. Пахло тиной, пекло настоящее живое солнце.

ЭТО БЫЛА РЕАЛЬНОСТЬ, НО ДРУГАЯ. КАК СОН.

–Чудо, – констатировал Георгий и снова закрыл глаза, стал быстро фантазировать дальше. Даже вошел в азарт.

Возле шезлонга выросла корзина с двадцатью апельсинами, на столе материализовалась бутылка белого вина, хрустальный бокал, большая плитка шоколада в фольге. Под шезлонг Георгий положил автомат Калашникова. Когда он увидел, как все это возникло из пустоты, рот его чуть было не разорвала блаженная улыбка. Еще десять минут назад он не смог бы и представить подобной идиллии. Он тотчас разделся до трусов и удобно устроился в своем шезлонге.

"Итак. Произошло нечто, что я не могу объяснить. Но факт то, что я не сплю, и то, что все мои образы материализуются. Чудеса. Я – как волшебник из мультфильма. Но что же дальше? Что это значит? Или я сошел с ума?"

Ответов не было.

Георгий очистил апельсин, отломил дольку, попробовал – настоящий сладко-кислый вкус. Сок приятно усладил полость рта. Затем он вообразил толстую пачку денег – самых крупных купюр, мысленно заказав двести штук. И деньги в банковской упаковке возникли на столе. Георгий никогда не держал в руках столько денег, схватил пачку, разорвал ее, стал нервно перебирать новенькие гладкие денежные листы, и ему тотчас захотелось обратно, в реальный мир. Туда, где эти деньги можно истратить и получить от этого удовольствие. Он стал вспоминать свои мир – пейзаж вокруг легко менялся девятнадцать раз, счастливчик оказывался то в псевдодворе своего псевдодома, то в центре пустой псевдоулицы псевдородного города, то возле псевдоинститута, и все это были каменные голографии – тот же престранный мир, в котором Георгий оказался по воле рока.

МИР МАТЕРИАЛИЗОВАННЫХ ОБРАЗОВ.

Георгий вдруг интуитивно понял, что он в ловушке, обратно в реальный мир ему не попасть. Стало как-то сразу зябко и жутко от этой догадки. Но он почему-то не испытал страха перед будущим, будто предчувствовал, что все кончится хорошо. Он только поднял от злости автомат и расстрелял магазин в сторону бесконечного зелено-голубого моря, уходящего за ровный горизонт, и гневно бросил оружие на песок. ("Бред какой-то.") Затем принялся опустошать бутылку вина, грызть шоколад, и одновременно вообразил перед собой лимузин черного цвета, и машина материализовалась прямо перед носом еще не привыкшего к своему волшебству Георгия. Отчаянно хлопнув дверцей, уже слегка пьяный, он сел за руль и попытался завести автомобиль, но тот, казалось, был неисправен. Георгий вылез, заглянул под крышку двигателя и увидел, что двигателя-то нет. Ах, да! Он не знал, как выглядит двигатель. Там, в реальном мире, у него не было автомобиля. Однако, он хорошо знал, как устроен мотоцикл. И тотчас вообразил мотоцикл. "Яву". Мотоцикл быстро завелся, знакомо затарахтел и понес своего хозяина по песчаному пляжу вдоль берега. Георгий уложил вдоль берега полоску асфальта и понесся со скоростью 130 километров в час. Постепенно, все больше хмелея от выпитого вина, он подумал, что в этом странном мире можно неплохо устроиться – жить, наслаждаясь.

ЭТОТ МИР ПОХОЖ НА РАЙ.

Вероятно, это – некое иное пространство, в которое он и попал по воле Бога. Вот только одно "но". Здесь нет людей. С одной стороны, люди опасны, размышлял Георгий, вдруг их образы вступят в конфликт. Конкуренция – это плохо, это борьба. Но и одиночество угнетает. Особенно человека культурного.

Возвращаясь обратно к шезлонгу, Георгий подумал, как было бы хорошо, если бы в нем оказалась Симона, его сокурсница – высокая стройная девушка, в которую он тайно влюблен и с которой однажды, после студенческой пирушки провел ночь в постели. Это был первый секс-опыт Георгия. Каково же было его удивление, когда, вернувшись, в шезлонге он действительно увидел Симону, в ее обычном синем платье с тесным золотистым поясом. Живая девушка строго и бессмысленно смотрела в сторону моря.

–Симона! Ты! – закричал Георгий, – Привет! Извини, что я вытащил тебя сюда. Я сам не знаю, как сюда попал.

Симона, – живая, несомненно, – обернулась на голос, равнодушно посмотрела на Георгия и никак не отреагировала на его появление. Это была псевдоСимона. Живая, но не реальная. Посюсторонняя, фантастическая. Это было заметно по едва уловимым чертам ее лица, по блеску глаз. Георгий не почувствовал ее биополя и женского аромата.

Я не знаю, как устроен ее мозг, не знаю ее мыслей. Передо мной живая кукла, догадался Георгий, рассматривая кукольное лицо ирреальной девушки, похожей на Симону. Но ее голая шея, ее ноги, столь нежные, все равно возбуждали. Георгий не знал мыслей Симоны, но знал, как выглядят ее половые органы. Белое вино произвело сильный эффект, и он стал раздевать куклу. Девушка не сопротивлялась. Стаскивая с нее маленькие беленькие трусики, Георгий почувствовал настоящее возбуждение. При таком ярком свете он еще не рассматривал голых женщин. Вот пупок, глянцевый животик с золотистым пушком, а вот и магический женский треугольник каштановых кудрей, тот самый заповедный, на той самой тайной выпуклости. Георгий осторожно повалил девушку на мгновенно материализованные на песке зеленый ковер и белую подушку и тщательно рассмотрел тайный женский орган, потом разделся сам. Он насиловал покорное тело, пока не устал. Оставив неестественно покорную любовницу в покое, он залез в шезлонг, дымно закурил и заказал вторую бутылку вина. Его тело приятно зудело, но так, как после хорошего сеанса онанизма, а не так, как после объятий с женщиной.

Но Георгий кайфовал. Спьяну полез купаться. Поплыл по придуманному им же морю. Один. Случайно, просто так, подумал, а что, если сейчас из глубины вынырнет динозавр. И мгновенно из-под воды вылезла длинная шея ужасного ящера. Как в кино. Георгий оцепенел, протрезвел, и от страха стал мочиться. Перед носом лязгнули мощные челюсти, заблестели красные голодные глаза. Георгий выстрелил в голову чудовища из гранатомета, который вообразил у себя на плече. И пораженный снарядом динозавр рухнул обратно в воду, подняв волну. Когда перепуганный фантазер вылез на берег, он подумал, что, если бы он растерялся, через минуту...

...СТАЛ БЫ ЖЕРТВОЙ СОБСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ...

Натуральная копия Симоны по-прежнему лежала на зеленой коврике раскинув ноги в эротической позе и , глядя на Георгия тем же равнодушным, но очень живым девичьим взглядом – взглядом Симоны.

Георгий закрыл глаза – представил ковер, а на нем никого. Открыл глазадубликат Симоны не исчез, лежал на ковре в той же позе. Ее бессовестная открытость смутила молодого человека, он подошел и сдвинул ее ноги. Георгий уже немного привык к происходящим чудесам – к исполнению желаний, но к своему нынешнему могуществу, к открывшимся возможностям он еще относился с сомнением. Неужели теперь можно и это, и это, и даже то! Голова кружилась при попытке осмыслить происходящее. Успокаивало только новое фантазирование. Георгий захотел есть и вообразил поджаренную яичницу, ломтик хлеба, кружок ветчины, бутерброд с красной икрой, стакан яблочного сока. Когда поедал все это, подумал о том, как хорошо, если бы сейчас зазвучала какая-нибудь классическая музыка. Что-нибудь из Моцарта, Чайковского или Вагнера. Нет, нет, лучше органный концерт Баха. На песке возник магнитофон и зазвучал Бах. (Мельком Георгий подумал, что в детстве занимался в радиокружке и знал, как устроен магнитофон.)

Знакомая волшебная музыка напомнила ему о доме, о реальном мире, и его грудь наполнили разные чувства – и грусть, и страх, и удовлетворение.

Он думал (как бы между прочим):

"Неужели я здесь навсегда, неужели никогда больше не вернусь в мой мир. Как я буду жить без людей? В конце концов, могущество – это хорошо, но зачем мне горы золота, которые я могу вообразить, если нет людей! Тех людей, которыми можно управлять с помощью этого золота и которые будут прославлять тебя, завидовать тебе. И что мне восторг моих реально-нереальных кукол, второсортных подобий. Они, конечно, тоже реальность, как и все мои образы, но они зависимы и потому неинтересны. Как бы сделать их свободными? Учить их, как детей, мыслить? Но зачем? Нет. Не хочу. Хочу настоящих, равных людей. Хочу в Россию!"

Георгия поразило – как легко он адаптировался в новом мире. Как быстро изменилось его мышление. Еще несколько часов назад – он был совсем другим. Все объясняет только то потрясение, какое испытал он. А может это потому, что

ВСЕГДА МЕЧТАЛ О ВОЛШЕБНОМ МИРЕ.

Георгий снова подумал: скорее всего, у меня сразу два желания сейчас. Вернуться и не возвращаться – одновременно. В реальном мире я буду вечно беден, вечно подчинен. И даже если разбогатею – буду рабом денег. А здесь у меня есть шанс стать абсолютно свободным. И быть им. И творить до бесконечности.

АБСОЛЮТНО СВОБОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО. ВОТ ЧТО ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА ПОДОБНЫМ БОГУ.

В этом мире я – Бог. Мои образы материализуются по моем воле... Эх, если бы это мое могущество – и обратно в реальный мир, вот бы наделал я дел.

Георгий тупо посмотрел вокруг, взял со стола револьвер и выстрелил в пустое небо.

Георгий построил себе беломраморный дворец – воспроизвел увиденный однажды макет древнегреческого, с просторным светлым залом. Вскоре он уже пил вино из стеклянного кубка, сидя на золотом троне с двуглавым, распустившим крылья орлом вместо спинки. В глазах орла блестели алмазы. Новый царь смотрел красочные видеоклипы Майкла Джексона на огромном экране – все те, которые видел раньше по телевизору – и пьянел, закусывая клубникой, ананасами, вишней, бананами, виноградом и арбузами. Арбузы и ананасы он разрубал длинным самурайским мечом. Испражнялся Георгий в мраморную вазу, опьянев, орал песни вместе с кукольными певцами – образами Джексона и Малинина, дымил сигаретами и палил из револьвера. Впервые надолго уснул он на роскошном диване, убранном белым шелком, возле трона и заваленного вкусностями, бутылками и пачками дорогих – на Земле – сигарет. Уснул с полуулыбкой довольного гордого человека, испытавшего много удовольствий и уставшего от них. Проспал он часов десять. Тяжелая голова едва поворачивалась влево-вправо. Он увидел зал, трон, стол с едой и быстро все вспомнил. Снова сильно захотелось обратно в человеческое пространство. Снова вспомнил парк, в котором с ним произошло невероятное событие, но тут же испугался, что забудет, потеряет дворец со всем напридуманным и таким ценным теперь для него и через минуту восстановил прежнюю обстановку. Из дворца выбежал голым, пронесся мимо шезлонга, не без удивления и, даже спонтанно стесняясь, посмотрел на обнаженную Симону, отдыхавшую с голодным видом на зеленом ковре, хлопнул ладонью по мертвому автомобилю, застывшему у самой кромки воды и упал в прохладные пресные волны ирреального моря. Однако далеко от берега отплывать не решился – вспомнил о динозавре.

После купания самочувствие улучшилось, и Георгий опохмелился банкой темного пива, сидя в шезлонге. Разок пальнул одиночным из автомата, а потом прильнул к Симоне. Доступность ее тела не переставала удивлять. Он вспомнил о своей соседке – высокой стройной загадочной, старше его лет на пять. И материализовал женщину в обнаженном виде. Но нижней частью тела она оказалась похожей на Симону. И все же – эффект разнообразия был. Но Георгий понял, что он не может воспользоваться телами всех знакомых ему женщин – их тела всегда немного будут похожи на то единственное, которое он познал в реальном мире. Впрочем он вспомнил, что видел голой еще в юности тринадцатилетнюю девочку с редкими волосиками ниже пупка, когда отдыхал в деревне у тетки. Девочка, не зная, что за ней наблюдают, сняв трусики, плескалась в ручье. Георгий стал вспоминать.

Новая кукла получилась не похожей на Симону – это было подобие той маленькой девочки-нимфетки. Георгий изнасиловал ее, но остался, как и прежде, недоволен оргазмом. Психанул и, вооружившись казацкой шашкой, ударил новой кукле по голове.

Брызнула живая вишневая кровь. Девочка жалобно ахнула и, закатив глаза, затихла, умерла. Георгий, изумленный, выронил саблю, остолбенел и долго разбирался в нахлынувших вдруг мыслях и чувствах.

–Я убил человека? Я? Убил? Нет-нет. В этом мире я – единственный человек. Здесь нет милиции и мне нечего бояться. Мне ничего за это не будет. Здесь я – главный. Но... Она умерла. Кукла умерла, как живая. О, Боже! Я убил ее! Я теперь могу делать все, что угодно – даже убивать. О, Боже!

Георгий вообразил куклу в виде президента. Президент, высокий, с грубым мужицким лицом, в изящном костюме возник в двух шагах, и Георгий даже испугался. Но быстро опомнился, взял со стола револьвер и, прицелившись, выстрелил кукольному президенту в лицо. Президент по-человечески страшно вскрикнул и рухнул на спину с раздробленным черепом.

–Вот так, – изрек Георгий, – Марионетка, болтун, получил.

С этими словами он представил еще одного президента и расстрелял его из автомата, с азартом. Два абсолютно одинаковых мертвых тела остывали рядом.

Испытав жутко-приятный страх от содеянного, Георгий оставил оружие в покое и вернулся во дворец, облачился в шелковый со звездами халат и застыл в позе правителя, озабоченного государственными делами на троне. И вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Обернулся, увидел слева, между мраморных колонн дворца незнакомого человека в зеленой с черными крапинками рубашке и желтых брюках со стрелками. Молодой человек в маленьких позолоченных очках на прямом носу рассматривал Георгия небрежно-высокомерными глазами и таинственно улыбался. Его карие глаза, казалось, светились.

Георгий испугался. Вскочил, закричал -"Откуда! Кто ты !", – вообразил бронежилет, автомат Калашникова и разрядил обойму в незнакомца. Таинственный молодой человек никак не отреагировал на гром автоматной очереди и, спокойно шагнув за колонну, исчез из виду. Когда Георгий, зарядив новый магазин с патронами, на цыпочках, сжимая в руках свое оружие, обогнул колонну – он никого за ней не увидел.

–Здесь я хозяин. Что за видение? – хрипло вскрикнул он, нервно оглядываясь по сторонам. Потом решил, что показалось, или это просто проявился образ фантом, произвольно вырвавшийся из глубины памяти.

"Хм, не произвести бы так милиционеров из нашего города, а то потом куда их отправить? Майкл и Малинин до сих пор под троном ждут, когда накормлю. Звезды эстрады. Самые совершенные игрушки. Один недостаток – есть хотят. Да уж. Странно однако, как смотрел этот желто-зеленый, в очках. Умный взгляд. Нет, нет, показалось."

Произнеся это, Георгий заметил, что стал сам с собой разговаривать вслух и замолчал. Вернулся на трон и стал играть в богатство. Перед ним выросли горы рублей, долларов, золотых монет и бриллиантов. В этом мире они не имели цены, но еще была жива память о том, человеческом мире, и обладание всем этим доставляло некоторое удовольствие. Нравилось шуршать новенькими купюрами, рвать их, рассыпать горсти граненных алмазов по полу.

Вдруг изрек :

–Я здесь как Бог.

Представил лица всех своих друзей, знакомых, примелькавшихся в университете, во дворе дома, и расставил новые куклы полукругом. Громко скомандовал:

–Кричите – слава тебе, Георгий! Слава!

И полукруг из сорока-пятидесяти кукол гаркнул хором:

–Слава тебе, Георгий! Слава!

У всех кричавших были одинаково удивленные, глупые глаза. Георгий подошел к ним по ближе, и, подняв полы халата, стал мочиться им на ноги.

–Все надоело. Я – не я, а какое-то свинство. Где люди? Разве вот это люди?

Георгий велел всем уходить, а сам погрузился в золото трона. Наколдовал напильник, потер им золото, бросил напильник, закурил ментоловую сигарету, поджег стодолларовую купюру, выпил стакан вишневого сока, съел бутерброд с толстым слоем черной икры, потом выпил рюмочку ликера из киви, потом еще рюмочку, снова закурил, пальнул из автомата, попил кофе, пригубил рюмочку малинового ликера, не понравилось ( "слишком сладкий") – вылил, выпил коньяку, закусил плиткой шоколада, запил кофе, потом, пьяный, вышел из дворца на берег и соорудил на песке высокий тополь, сел под него и долго-долго смотрел в даль. Кукол, что бродили поблизости, прогнал с глаз долой – велел сделать тысячу шагов в сторону. Они выслушали его, морщась, будто плохо понимали русскую речь, но тем не менее покорно, тупо глядя под ноги, зашагали прочь. А Георгий остался сидеть под деревом один – за последние дни, дни его волшебной силы, он испытал столько много нового, что даже не решался осмыслить все происшедшее, но вот, наконец, нашло, мысли потекли из глубины сознания по пьяным извилинам мозга, и сразу стало грустно-грустно.

–Райская ловушка. Но ведь все в мире неслучайно. Зачем-то и я здесь. Может кто-то ставит эксперимент – чтобы понять, каков он – человек разумный. Или моя миссия – сотворить в этом мире свой новый мир, так сказать– по образу и подобию. Но я – не Бог. Я стал абсолютно свободным творцом, но у меня есть "я", есть память о Земле, я не хочу начинать с нуля. Строить мир из пустоты. Я не хочу... Я хочу стать обычным нормальным человеком. Ходят сейчас по улицам миллиарды людей, мечтают стать волшебниками, а я вот стал, с ума сойти. Но зачем мне волшебство, если нет тех улиц, на которых я о нем мечтал. Почему нельзя совместить. Эх, попасть бы в человеческий мир с золотом, с оружием. Экий был бы пир. Оргия. Друзей бы созвал. И подруг. Настоящих. Я хочу быть богом там, а не здесь.

Георгий долго и тщательно копался в своих мыслях, как в ворохе бумаг. Он впервые за все время пребывания в волшебном мире осознал всю сложность его нового положения. Впервые задумался над тем, почему именно он оказался здесь. Прежде он жил обычно – дом, учеба, мелкие заработки, гуляния, встречи с друзьями (Серегу бы сюда !). Жил бедновато, но не голодал. Мечтал стать учителем, потом защитить диссертацию, стать преподавателем в университете, написать книгу, жениться, зарабатывать деньги, печатать свои научные статьи в газетах и журналах, попробовать выдвинуть свою кандидатуру на выборах в городской парламент, и, если изберут, в качестве развлечения политиканствовать для души, депутатничать. И вот теперь все намерения, все представления о своем месте в обществе ухнули куда-то в темноту вместе с тем миром, в котором он вырос и в котором он был Георгием Солнцевым. Но жить-то надо.

Георгий помнил, что самая главная способность человека, благодаря которой он стал самым сильным существом на Земле, это способность быстро реагировать на изменяющуюся ситуацию, адаптироваться в новой среде, временно менять свой образ нормальной жизни для продолжения жизни. Георгий много думал об этом.

Он вообразил парк вокруг своего дворца – березы, сосны, каштаны, тополя, клены – на два километра вокруг. Аккуратно подстриженную изумрудную сочную траву, ровные аллеи, лесных птиц, чистый лесной воздух. (И никаких комаров!)

Вокруг дворца по его воле, действительно, поднялся заказанный лесопарк -материализовались все виды воображенных деревьев с птицами на ветках. Георгий сто первый раз изумленно осмотрел результаты своего колдовства. Зеленый теплый пейзаж радовал глаз. Лес получился просторным, светлым и тихий, как декорация к спектаклю. Птицы почему-то почти не издавали никаких звуков. Сразу же захотелось войти в него, погулять, поискать цветы, грибы или солнечную поляну, скрытую за рядами толстых стволов. Но ничего этого в лесу не было. Даже травяной покров больше напоминал искусственный ковер футбольного поля, чем естественную зелень лесного мира. Георгий уже через минуту после изумления равнодушно-небрежно смотрел в лесную даль, зная, что там за деревьями нет тайны...

"Нужны люди. Свободные. Только они могут сделать этот мир интересным для меня. Ведь все, что в нем возникает – это придумано мной, построено в воображении. Только свободно мыслящие люди в свободном творчестве могут изменить этот мир по-своему усмотрению. Они нужны, хотя они и опасны.

СВОБОДНЫЕ ЛЮДИ ОПАСНЫ !

Но надо сделать их, надежно отгородив свой дом от них. Я подниму свой дворец и этот парк над землей. Воображу шарообразную планету размером с Землю. Начерчу моря, поля, заселю их рыбой, животными, а потом и людьми...

Волей– неволей приходится повторять путь Бога. Странно, если Бог реален, то почему он мне, человеку, позволил стать Богом. Или это тоже его проделки?! Его эксперимент? Не хочу думать об этом! Я теперь делаю все, что хочу. Даже убивать могу. Теперь я знаю, что чувствует убийца, лишая жизни человека. Только Бог имеет право на это. Убийца ощущает себя равным. Сатанизм... О , Боже! И все– таки я хочу видеть свободных людей. Я научу их жить самостоятельно, сделаю их сильными."

Георгий тотчас принялся осуществлять свой грандиозный замысел, прерывая мысленный труд только на перекусы и выпивку. Впрочем, прежде он навел порядок в своем дворце – расстрелял все куклы и сбросил их в яму, вырытую на берегу моря. Трупы засыпал песком и водрузил над могилой черную мраморную плиту с надписью: "Первые люди". ( Потом, позже, он добавил слова "пали жертвой эксперимента").

Строительство мира он воспринимал, как большую игру. Назвал ее "Демиургия" и был счастлив, играя.

Георгию пришлось немало поработать извилинами мозга, чтобы вообразить шарообразную планету с океанами и сушей. Для облегчения труда он нарисовал карту будущего мира – континенты, острова – и дал им названия. Вскоре он заметил, что вдалеке проявилась четкая линия горизонта, небо над ней приобрело привычный нежно-голубой цвет. Сооружение лесов, полей и рек оказалось еще более трудным занятием, но Георгию нравилась эта работа – он ощущал себя настоящим демиургом и был в экстазе, если что-то получалось особенно красиво. Он даже вошел в азарт и исчертил реками гораздо больше суши, чем предполагал по первоначальному плану. Осмотреть все произведения своей демиургии он не мог, и летал над планетой только мысленно. Во время этой глобальной работы Георгий материализовал пять новых кукол.

Четырех двухметровых гигантов-культуристов, занимавшихся по утрам гимнастикой, плаванием и штангой. Из них он решил сделать себе верных телохранителей. Кроме того, он воплотил еще и наложницу – кофейную стройную негритянку с прямым носом и розовым междуножьем Симоны, что придавало ей экзотический вид. Телохранителей и наложницу он обучал, как детей в школе, в основном, искусству говорить и выполнять речевые команды. Куклы медленно поддавались обучению, но отличались плохой памятью. Память – вот что Георгий никак не мог мысленно представить. Что такое память? Воображая новых кукол, Георгий заранее внушал им мыслительную формулу, что он их отец и без него они погибнут. Куклы плохо понимали философское значение этой программной установки, но чувство уважения к нему излучали – это демиург видел в их подобострастных, глупых, но не безумных глазах. На всякий случай, Георгий держал наготове револьвер 44 калибра, который носил в кожаной кобуре на поясе. Тем более он почувствовал, что нуждается в оружии после того, как решил дать им имена, чтобы удобнее было командовать ими. Но имена, которые он им дал -Цезарь, Наполеон, Гитлер и Сталин, сыграли злую шутку – он стал смотреть на этих культуристов как-то по-иному, подсознательно ассоциируя их с людьми, носившими эти имена. Однако ему нравилось командовать Гитлером, погонять Наполеона и отдавать приказы Сталину. Это тоже приносило удовольствие. Кроме того, он заставлял носить его в кресле. Сотворив слуг, Георгий мысленно сшил себе костюм из золотых нитей, но он получился тяжелым, и тогда он поменял его на хлопчатобумажное кимоно с золотистыми прямоугольными погонами. Негритянку он использовал как рабыню-наложницу. Она постоянно делала ему эротический массаж ног и спины, целовала ему живот и гасила его возбуждение большими губами, отчего потом от нее пахло постелью новобрачных, и он купал ее в бассейне с теплой водой. Сначала Георгий занимался этим в присутствии культуристов, но заметив их интерес к происходящему на ложе, стал заниматься сексом только во дворце и за ширмой. Культуристы вносили во дворец на плечах его кресло-носилки и уходили. Прогулки по лесу он также совершал сидя в кресле, как индийский раджа. Гуляя по лесу, дымя ароматными сигаретами, он часто глубоко задумывался о своей жизни и возвращался к берегу пьяным.

Время шло. Деревья начали вырабатывать настоящий живой кислород. Однажды Георгий нашел на небе непредвиденное белое облако и понял, что сотворенная им природа начала жить самостоятельной жизнью. Это радовало и немного пугало. И все-таки облако подбодрило Георгия, и он, наконец-то, после долгих раздумий и борьбы с сомнениями, решился материализовать новых людей. Он придумал семь супружеских пар. Мужчинам по замыслу исполнилось уже по двадцать три года, женщинам – по двадцать. Демиург нашел это соотношение идеальным. Все женщины в особой части тела напоминали Симону. Лица всех были копиями лиц знакомых и друзей Георгия. Поскольку на планете стояла отличная теплая погода, температура 25 градусов по Цельсию, Георгий нарядил новобрачных в легкие майки и шорты. Женщин еще и в бюстгальтеры. При моделировании новых людей Георгий запрограммировал (представил их умеющими) выращивать пшеницу, ловить рыбу, разводить свиней, заниматься садоводством и огородничеством. Он также мысленно научил их собирать грибы и строить из веток шалаши и лежанки.